Страница:
Как ни странно, ему действительно очень хотелось узнать, что именно жена слышала. И, конечно же, он хотел узнать, как восприняла она его подарки.
– Я не подслушивала, а случайно кое-что услышала, – заявила Кэтрин. – И должна признаться, что я узнала много интересного.
Она положила свой сверток на стоявший рядом столик и пристально посмотрела на мужа.
– Что же именно ты узнала?
– Что ты успокоил Мэтьюза. Ты сказал старику, что прислуга может не тревожиться о будущем.
Наконец она не выдержала и приблизилась к нему на шаг. Но и этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать исходивший от него жар. Все тело ее сразу же напряглось, и она ощутила жгучее желание. Да что же с ней такое происходит? Они ведь даже не прикоснулись друг к другу!
Кэтрин сделала глубокий вдох и вновь заговорила:
– Хорошо, что ты успокоил прислугу. Но почему ты это сделал? Я ведь давно просила тебя об этом, а ты отказывался…
Он в смущении пожал плечами:
– Я подумал, что если дать слугам хоть какие-то гарантии, то они перестанут бояться меня. И может, станут проявлять больше усердия.
– А мне казалось, что тебе совершенно безразлично, боится тебя прислуга или нет, – прошептала Кэтрин, глядя на мужа все так же пристально. Но он упорно отводил глаза. – Собственно говоря, у меня сложилось впечатление, что тебе вообще совершенно безразлично, что они о тебе думают.
– Может, я ошибался, проявляя подобное безразличие. – Он переступил с ноги на ногу. – Может, именно ты была права. В любом случае ничего от этого не изменилось.
Но для нее многое изменилось. И он понимал это. Значит, ради нее он дал Мэтьюзу обещание позаботиться о прислуге? Ради нее? Нет, не может такого быть. И нее же эта мысль доставила ей огромное удовольствие.
Дрожащими руками она взяла со столика сверток и протянула мужу:
– Ты заказал ткань, которую мне так хотелось использовать для обивки кресел. О такой я и мечтать не могла. Но почему, Доминик?
Он нахмурился, но Кэтрин видела, что муж намеренно изображает неудовольствие. Было очевидно, что он пытался скрыть свои чувства. Пожав плечами, он проворчал:
– Почему? Какая тебе разница? Ткань понравилась? Цвет подошел? Если нет, то можно выписать другую. – Он хотел отвернуться от нее, но Кэтрин придержала его за локоть.
– Для меня разница есть, – прошептала она. – Вместе с тканью я получила вот это письмо. – Она сунула письмо поверенного прямо мужу под нос. – Ты увеличил сумму, положенную мне «на булавки», и выделил огромную сумму на восстановление поместья. Доминик, я хочу знать почему.
Он осторожно отстранил ее руку и прошелся по комнате. Затем подошел к камину. У него был вид зверя, угодившего в ловушку. Конечно, ему ужасно не хотелось отвечать на ее вопросы. Однако она не могла оставить его в покое. Она должна была знать правду.
Разумеется, она могла бы просто взять эти деньги и успокоиться. Любая другая здравомыслящая женщина так и поступила бы на ее месте. И все же Кэтрин по-прежнему стояла перед мужем и ждала его объяснений.
– Почему ты подарил мне все это, Доминик? – допытывалась она. – Я думала, что ты не хочешь ничего делать с этим домом.
– Так что же, отослать все назад? – спросил он, оборачиваясь к ней.
– Нет-нет. – Она покачала головой. – Просто меня озадачила такая перемена. Ты совсем сбил меня с толку.
Было ли это правдой? Да, наверное. Доминик Мэллори показался ей довольно странным и противоречивым человеком еще тогда, когда она впервые увидела его на террасе, и он вдруг признался ей, что не верит в любовь. И с тех пор он не переставал изумлять ее и ставить в тупик. Она потратила немало сил, чтобы разгадать загадку, которую представлял собой человек, стоявший сейчас перед ней. Увы, без особого успеха.
– Видишь ли, Кэт, я подумал, как следует о том, что ты мне говорила, когда мы только приехали сюда. Если я и в самом деле захочу продать Лэнсинг-Сквер, то пусть уж поместье будет в наилучшем состоянии. Если же я оставлю его за собой…
Ошеломленная словами мужа, Кэтрин выронила сверток.
– Ты подумываешь о том, чтобы оставить поместье за нами?
У него задергалась щека, и он уставился на нее сверкающими глазами. Сейчас в его глазах пылала страсть, было в них и нечто другое… Было чувство, которое пугало ее настолько, что она не смела даже думать об этом.
– Да, возможно, я не стану продавать поместье. Я вдруг поймал себя на том, что мне нравится смотреть, как ты здесь хлопочешь. – В его голосе прозвучала необычайная нежность, но он тут же нахмурился и добавил: – И потом, это прекрасное капиталовложение.
Слезы навернулись ей на глаза. Она понимала, что мужу не так-то просто было пойти на уступку. Но он захотел сделать ей подарок. Захотел, чтобы у нее был свой дом.
– Спасибо, Доминик. – Кэтрин потянулась к мужу и поцеловала его в щеку.
Едва лишь она прикоснулась к нему, как ее захлестнуло жаркой волной желание. Так уж действовало на нее любое прикосновение к мужу, хотя этот поцелуй был, пожалуй, самым целомудренным из всех их поцелуем. И пожалуй, самым важным.
Доминик взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. И тотчас же колени у нее стали как ватные – она поняла, что муж страстно желал ее.
Какое-то время он молча смотрел ей в глаза, потом вполголоса проговорил:
– Я так хочу, чтобы ты поняла меня, Кэт. Хочу объяснить тебе все.
Она смотрела на него с удивлением. О чем это он в такой момент?
– Тогда объясни, – пролепетала она, приближая губы к его губам.
Внезапно дверь за их спиной отворилась, и в гостиную шагнул Мэтьюз.
– Прошу прощения, что помешал. – Дворецкий в смущении откашлялся.
Доминик вздрогнул, словно внезапно пробудившись от сна. Взгляд его еще туманила пелена, и Кэтрин готова была поклясться, что и глаза были подернуты такой же дымкой.
– В чем дело? – спросил Доминик, отступая на шаг от жены и проводя ладонью по волосам.
– Я пытался сказать джентльмену, что вас нет дома, – ответил Мэтьюз. – Но его слуги уже вносят в дом багаж и распрягают лошадей. Он оттолкнул меня и…
– Кто?! – воскликнул Доминик.
Дворецкий испустил долгий скорбный вздох, и ужасное предчувствие стеснило сердце Кэтрин.
– Ваш брат и его супруга ожидают вас в холле, сэр.
Доминик покачнулся и, наверное, упал бы, если бы не схватился за каминную полку. Значит, Коулден здесь… Как всегда, некстати. Его брат заявился в тот самый момент, когда он наконец набрался смелости и приготовился обо всем рассказать жене.
Досада и гнев охватили его, но гораздо сильнее встревожило то, что в душе его пробудилось и иное чувство. Впервые с тех пор как он много лет назад покинул кров Харрисона Мэллори, в душе его шевельнулся страх, а сердце отчаянно забилось.
Он искоса взглянул на жену. Ошеломленная сообщением дворецкого, Кэтрин замерла, прикрыв рот ладонью. А вдруг появление Коула пробудит в ее душе те чувства, которые она питала когда-то к своему бывшему жениху? А ведь он так старался заставить жену забыть о прошлом… Но две-три минуты наедине с прежним возлюбленным – и все его, Доминика, усилия, возможно, окажутся напрасными. Тогда рассказывай правду или не рассказывай – ничего не изменится.
Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и проговорил сквозь зубы:
– Я не сомневаюсь, Мэтьюз, что вы сделали все возможное, чтобы остановить моего брата и его жену. Что ж, просите их пройти.
Дворецкий кивнул и вышел из комнаты. Доминик же повернулся к Кэтрин. Необходимо было до появления Коула сказать ей что-нибудь такое, что напомнило бы о тех чудесных ночах, что они провели за эти недели. Но в голову ничего не приходило. А Кэтрин не сводила глаз с двери; она ждала появления человека, за которого еще совсем недавно собиралась замуж и которого сама выбрала себе в мужья.
Тут дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий.
– Лорд и леди Харборо! – громко объявил он. Едва войдя в гостиную, Сара выпустила руку Коула и принялась осматриваться. Ее холодный, острый взгляд не упустил ни одной царапины на мебели, ни одной морщинки на занавесках. Затем, не удосужившись даже прежде поздороваться, она захихикала. Доминика даже передернуло от этого отвратительного смеха. И как ему могла когда-то нравиться такая женщина?
Кэтрин, стоявшая рядом с ним, с минуту не произносила ни слова. Потом вдруг изобразила улыбку, приличествующую гостеприимной хозяйке, и сказала:
– Добро пожаловать, Коулден и Сара. – Она указала гостям на два кресла у камина. – Какой приятный сюрприз!
Коул бросил недобрый взгляд в сторону брата:
– Я подумал, что раз уж моя сестра получила приглашение погостить у вас, то и нам с Сарой окажут теплый прием.
Доминик стиснул зубы. Он уже собрался кое-что сказать своему братцу, но тут Кэтрин осторожно тронула его за локоть, призывая к молчанию, и этот жест его успокоил.
– Разумеется, мы рады вас видеть, – ответила Кэтрин. – Все родственники Доминика всегда найдут теплый прием в нашем доме. А ваша мать так же приехала с вами? – Она снова улыбнулась.
– Нет, мамы с нами нет, – ответила Сара, даже не взглянув на Кэтрин. Приблизившись к Доминику, она спросила: – Как поживаешь, мой дорогой? Как тебе новая жизнь?
Кэтрин снова тронула его за локоть, и он заставил себя улыбнуться:
– У нас все замечательно, Сара.
Тут Кэтрин откашлялась и проговорила:
– Что ж, пойду схожу за Джулией. Не сомневаюсь, что она поспешила бы встретить вас, если бы знала о вашем приезде.
Доминик поморщился при мысли о том, что ему придется остаться с незваными гостями без поддержки жены.
– Может, лучше я схожу за Джулией? – предложил он.
– Нет. – Кэтрин решительно покачала головой, и в глазах ее ясно можно было прочесть причину такой неуступчивости. Ей хотелось избавиться от общества Сары хотя бы на несколько минут, и трудно было винить ее за подобное желание. – Видишь ли, мне еще нужно отдать кое-какие распоряжения прислуге, раз за стол вечером сядет больше гостей.
– А что, у вас тут и прислуга есть? – Сара захохотала. – Вот уж не подумала бы! У вас тут все устроено с такой провинциальной простотой!
Кэтрин молча поджала губы. Доминик покосился на жену и невольно улыбнулся – его восхитило ее самообладание. Уж он-то знал, как много этот дом значил для нее и как уязвляли ее колкости Сары. И все же Кэт сдержалась и не стала отвечать – она замечательно держалась.
Кэтрин уже собралась покинуть комнату, но тут Коул вдруг преградил ей дорогу. Вероятно, и на него сдержанность Кэтрин произвела немалое впечатление. Доминик же нахмурился: его захлестнула ревность.
– Отчего бы нам не пойти всем вместе, Кэтрин? – проговорил Коул, предлагая ей руку. – Будь уверена, мы с женой просто сгораем от нетерпения – так нам хочется увидеть все ваши владения.
Кэтрин помедлила лишь долю секунды, затем взяла Коула под руку. Доминик внимательно посмотрел на жену, но ничего не смог прочесть на ее лице. Повернувшись к Саре, он предложил ей руку. Но Сара вдруг опустилась на диван и с кокетливой улыбкой заявила:
– Нет, мне придется отказаться от осмотра дома. Я ужасно устала после путешествия. – Она улыбнулась еще шире. – Надеюсь, Доминик не откажется составить мне компанию.
– Разумеется, не откажусь, – пробурчал Доминик.
Он украдкой взглянул на жену. Глаза Кэтрин широко распахнулись, и теперь в ее взгляде можно было прочесть все те чувства, которые она до того момента тщательно скрывала. И все равно Доминик не мог понять, досадует ли жена на то, что сможет слишком недолго пробыть с Коулом наедине, или ревнует, потому что он останется наедине с Сарой.
– Хорошо, – кивнула Кэтрин и повернулась к Коулу: – Что ж, пойдем.
Как только дверь за ними затворилась, Доминик повалился в кресло, едва сдержав стон. Боже, как же ему было досадно, что Кэт вышла из комнаты под руку с его братом!
Ведь совсем немного времени прошло с того случая, когда он морозным вечером застал Кэтрин на террасе. Всего несколько коротких недель минуло с тех пор, когда она считала его брата совершенством. И если она сейчас об этом вспомнит, если он опять покажется ей совершенством… Нет, об этом даже думать невыносимо.
– Хочешь чего-нибудь выпить, Сара? – спросил он, повернувшись к гостье. Ему-то самому было просто необходимо выпить.
– Да, пожалуй. Не сомневаюсь, что ты не забыл, как я люблю бренди. – Она ухмыльнулась, глядя, как он направляется к буфету, и добавила: – А ты выглядишь лучше, чем я ожидала.
Доминик замер на мгновение. Затем обернулся и посмотрел на Сару. До чего же неприятной она ему теперь казалась.
– А чего ты ожидала? – Он протянул ей бокал.
Сара поднялась на ноги и шагнула к нему.
– Кэтрин показалась мне очень холодной, – проговорила она и провела длинным ногтем по его манишке. Он замер от ее прикосновения, но испытывал он отнюдь не удовольствие. – Должно быть, ты жутко скучаешь. Но теперь, раз уж я здесь, обещаю: я заставлю тебя вспомнить, как вскипает кровь в жилах.
Доминик содрогнулся от отвращения.
– Нет, Сара. Больше – никогда.
– Когда-то ты говорил по-другому. – Она взяла из его рук бокалы и поставила их на столик позади себя. – Помнится, когда я пришла в твою спальню в Лондоне, ты не слишком торопился оттолкнуть меня. И даже когда все-таки оттолкнул, то оттолкнул из чувства долга, из уважения к брату. Но теперь, полагаю, ты не питаешь особо теплых чувств к нему. Так, может, позволишь мне узнать, чего же я тогда лишилась? Если я очень, очень попрошу? А?
С самодовольной улыбкой она потянулась к нему, чтобы поцеловать в губы. Но все вышло совсем не так, как в тот раз, – Доминик совершенно ничего не почувствовал. Не было даже намека на желание. Что ж, неудивительно… Ведь в сравнении с его женой Сара явно проигрывала.
Он решительно отстранил ее:
– Нет, Сара. Я вполне доволен своей жизнью. И ты мне не нужна. А если собираешься остаться здесь ночевать, то не приходи ночью в мою спальню и не жди, что я постучусь в дверь твоей.
Глаза ее широко раскрылись; она уставилась на него в изумлении:
– Ты… ты шутишь!
– Нет, не шучу.
– Но тогда ты вел себя иначе.
Доминик невольно нахмурился. Это было в характере Сары – свято верить, что именно она должна быть центром всеобщего внимания. Повсюду сеять раздоры и ссоры ради извращенного удовольствия играть чувствами других людей. Вот только теперь он совершенно ею не интересовался. Теперь у него была Кэтрин.
Он вздрогнул при этой мысли. Ведь и Коул хотел жениться на Кэтрин… Выходит, оба брата желали не Сару, оба хотели заполучить Кэтрин. И Сара, почувствовав, что она больше не в центре внимания, обеспокоилась. Вероятно, не на шутку обеспокоилась.
– Не отрицаю: когда-то я желал тебя, Сара. Но мы оба понимаем, что такой роман не мог кончиться ничем хорошим. Какие бы чувства я ни питал к Коулдену, я не стану обманывать его с его женой. И теперь я женат на Кэтрин. Будь уверена, я никогда не стал бы причинять моей жене такую обиду, даже если бы по-прежнему желал тебя.
Сара вдруг изменилась в лице.
– Ты влюбился в эту серую мышку, не так ли? – прошипела она.
Доминик утвердительно кивнул.
Сара криво усмехнулась и заявила:
– Я могу сделать так, что она тебя возненавидит. И не только возненавидит, но и убежит от тебя с воплями ужаса.
Ярость охватила его при одной лишь мысли о том, что Сара или кто-то другой может разрушить его жизнь. Нет, он ни за что этого не допустит.
Схватив свою невестку за плечи, Доминик с силой встряхнул ее:
– Не надо мне угрожать, Сара. Если я увижу, что ты вертишься возле моей жены и нашептываешь ей свои лживые выдумки и подлые наветы, я за себя не отвечаю. Так что лучше не доводи меня до крайности. – Он проговорил это тихо, обманчиво спокойным тоном, но он увидел, что в глазах Сары промелькнул страх – она прекрасно поняла, что он не шутит.
Но Сара тут же взяла себя в руки. Отступив от него, она принялась с наигранно беззаботным видом поправлять прическу. Наконец она снова подняла на него глаза и проговорила:
– Не беспокойся, Доминик. Мне нет никакой необходимости разрушать твой брак. Если ты настолько глуп, что любишь свою жену, ты сам себя погубишь рано или поздно. Бастард и есть бастард. Так что мы с Коулом можем просто наблюдать со стороны, как ты разрушаешь свою жизнь.
С этими словами она отвернулась от него и прошествовала к двери – видимо, собираясь поискать Коула и Кэтрин.
Глава 14
– Я не подслушивала, а случайно кое-что услышала, – заявила Кэтрин. – И должна признаться, что я узнала много интересного.
Она положила свой сверток на стоявший рядом столик и пристально посмотрела на мужа.
– Что же именно ты узнала?
– Что ты успокоил Мэтьюза. Ты сказал старику, что прислуга может не тревожиться о будущем.
Наконец она не выдержала и приблизилась к нему на шаг. Но и этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать исходивший от него жар. Все тело ее сразу же напряглось, и она ощутила жгучее желание. Да что же с ней такое происходит? Они ведь даже не прикоснулись друг к другу!
Кэтрин сделала глубокий вдох и вновь заговорила:
– Хорошо, что ты успокоил прислугу. Но почему ты это сделал? Я ведь давно просила тебя об этом, а ты отказывался…
Он в смущении пожал плечами:
– Я подумал, что если дать слугам хоть какие-то гарантии, то они перестанут бояться меня. И может, станут проявлять больше усердия.
– А мне казалось, что тебе совершенно безразлично, боится тебя прислуга или нет, – прошептала Кэтрин, глядя на мужа все так же пристально. Но он упорно отводил глаза. – Собственно говоря, у меня сложилось впечатление, что тебе вообще совершенно безразлично, что они о тебе думают.
– Может, я ошибался, проявляя подобное безразличие. – Он переступил с ноги на ногу. – Может, именно ты была права. В любом случае ничего от этого не изменилось.
Но для нее многое изменилось. И он понимал это. Значит, ради нее он дал Мэтьюзу обещание позаботиться о прислуге? Ради нее? Нет, не может такого быть. И нее же эта мысль доставила ей огромное удовольствие.
Дрожащими руками она взяла со столика сверток и протянула мужу:
– Ты заказал ткань, которую мне так хотелось использовать для обивки кресел. О такой я и мечтать не могла. Но почему, Доминик?
Он нахмурился, но Кэтрин видела, что муж намеренно изображает неудовольствие. Было очевидно, что он пытался скрыть свои чувства. Пожав плечами, он проворчал:
– Почему? Какая тебе разница? Ткань понравилась? Цвет подошел? Если нет, то можно выписать другую. – Он хотел отвернуться от нее, но Кэтрин придержала его за локоть.
– Для меня разница есть, – прошептала она. – Вместе с тканью я получила вот это письмо. – Она сунула письмо поверенного прямо мужу под нос. – Ты увеличил сумму, положенную мне «на булавки», и выделил огромную сумму на восстановление поместья. Доминик, я хочу знать почему.
Он осторожно отстранил ее руку и прошелся по комнате. Затем подошел к камину. У него был вид зверя, угодившего в ловушку. Конечно, ему ужасно не хотелось отвечать на ее вопросы. Однако она не могла оставить его в покое. Она должна была знать правду.
Разумеется, она могла бы просто взять эти деньги и успокоиться. Любая другая здравомыслящая женщина так и поступила бы на ее месте. И все же Кэтрин по-прежнему стояла перед мужем и ждала его объяснений.
– Почему ты подарил мне все это, Доминик? – допытывалась она. – Я думала, что ты не хочешь ничего делать с этим домом.
– Так что же, отослать все назад? – спросил он, оборачиваясь к ней.
– Нет-нет. – Она покачала головой. – Просто меня озадачила такая перемена. Ты совсем сбил меня с толку.
Было ли это правдой? Да, наверное. Доминик Мэллори показался ей довольно странным и противоречивым человеком еще тогда, когда она впервые увидела его на террасе, и он вдруг признался ей, что не верит в любовь. И с тех пор он не переставал изумлять ее и ставить в тупик. Она потратила немало сил, чтобы разгадать загадку, которую представлял собой человек, стоявший сейчас перед ней. Увы, без особого успеха.
– Видишь ли, Кэт, я подумал, как следует о том, что ты мне говорила, когда мы только приехали сюда. Если я и в самом деле захочу продать Лэнсинг-Сквер, то пусть уж поместье будет в наилучшем состоянии. Если же я оставлю его за собой…
Ошеломленная словами мужа, Кэтрин выронила сверток.
– Ты подумываешь о том, чтобы оставить поместье за нами?
У него задергалась щека, и он уставился на нее сверкающими глазами. Сейчас в его глазах пылала страсть, было в них и нечто другое… Было чувство, которое пугало ее настолько, что она не смела даже думать об этом.
– Да, возможно, я не стану продавать поместье. Я вдруг поймал себя на том, что мне нравится смотреть, как ты здесь хлопочешь. – В его голосе прозвучала необычайная нежность, но он тут же нахмурился и добавил: – И потом, это прекрасное капиталовложение.
Слезы навернулись ей на глаза. Она понимала, что мужу не так-то просто было пойти на уступку. Но он захотел сделать ей подарок. Захотел, чтобы у нее был свой дом.
– Спасибо, Доминик. – Кэтрин потянулась к мужу и поцеловала его в щеку.
Едва лишь она прикоснулась к нему, как ее захлестнуло жаркой волной желание. Так уж действовало на нее любое прикосновение к мужу, хотя этот поцелуй был, пожалуй, самым целомудренным из всех их поцелуем. И пожалуй, самым важным.
Доминик взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. И тотчас же колени у нее стали как ватные – она поняла, что муж страстно желал ее.
Какое-то время он молча смотрел ей в глаза, потом вполголоса проговорил:
– Я так хочу, чтобы ты поняла меня, Кэт. Хочу объяснить тебе все.
Она смотрела на него с удивлением. О чем это он в такой момент?
– Тогда объясни, – пролепетала она, приближая губы к его губам.
Внезапно дверь за их спиной отворилась, и в гостиную шагнул Мэтьюз.
– Прошу прощения, что помешал. – Дворецкий в смущении откашлялся.
Доминик вздрогнул, словно внезапно пробудившись от сна. Взгляд его еще туманила пелена, и Кэтрин готова была поклясться, что и глаза были подернуты такой же дымкой.
– В чем дело? – спросил Доминик, отступая на шаг от жены и проводя ладонью по волосам.
– Я пытался сказать джентльмену, что вас нет дома, – ответил Мэтьюз. – Но его слуги уже вносят в дом багаж и распрягают лошадей. Он оттолкнул меня и…
– Кто?! – воскликнул Доминик.
Дворецкий испустил долгий скорбный вздох, и ужасное предчувствие стеснило сердце Кэтрин.
– Ваш брат и его супруга ожидают вас в холле, сэр.
Доминик покачнулся и, наверное, упал бы, если бы не схватился за каминную полку. Значит, Коулден здесь… Как всегда, некстати. Его брат заявился в тот самый момент, когда он наконец набрался смелости и приготовился обо всем рассказать жене.
Досада и гнев охватили его, но гораздо сильнее встревожило то, что в душе его пробудилось и иное чувство. Впервые с тех пор как он много лет назад покинул кров Харрисона Мэллори, в душе его шевельнулся страх, а сердце отчаянно забилось.
Он искоса взглянул на жену. Ошеломленная сообщением дворецкого, Кэтрин замерла, прикрыв рот ладонью. А вдруг появление Коула пробудит в ее душе те чувства, которые она питала когда-то к своему бывшему жениху? А ведь он так старался заставить жену забыть о прошлом… Но две-три минуты наедине с прежним возлюбленным – и все его, Доминика, усилия, возможно, окажутся напрасными. Тогда рассказывай правду или не рассказывай – ничего не изменится.
Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и проговорил сквозь зубы:
– Я не сомневаюсь, Мэтьюз, что вы сделали все возможное, чтобы остановить моего брата и его жену. Что ж, просите их пройти.
Дворецкий кивнул и вышел из комнаты. Доминик же повернулся к Кэтрин. Необходимо было до появления Коула сказать ей что-нибудь такое, что напомнило бы о тех чудесных ночах, что они провели за эти недели. Но в голову ничего не приходило. А Кэтрин не сводила глаз с двери; она ждала появления человека, за которого еще совсем недавно собиралась замуж и которого сама выбрала себе в мужья.
Тут дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий.
– Лорд и леди Харборо! – громко объявил он. Едва войдя в гостиную, Сара выпустила руку Коула и принялась осматриваться. Ее холодный, острый взгляд не упустил ни одной царапины на мебели, ни одной морщинки на занавесках. Затем, не удосужившись даже прежде поздороваться, она захихикала. Доминика даже передернуло от этого отвратительного смеха. И как ему могла когда-то нравиться такая женщина?
Кэтрин, стоявшая рядом с ним, с минуту не произносила ни слова. Потом вдруг изобразила улыбку, приличествующую гостеприимной хозяйке, и сказала:
– Добро пожаловать, Коулден и Сара. – Она указала гостям на два кресла у камина. – Какой приятный сюрприз!
Коул бросил недобрый взгляд в сторону брата:
– Я подумал, что раз уж моя сестра получила приглашение погостить у вас, то и нам с Сарой окажут теплый прием.
Доминик стиснул зубы. Он уже собрался кое-что сказать своему братцу, но тут Кэтрин осторожно тронула его за локоть, призывая к молчанию, и этот жест его успокоил.
– Разумеется, мы рады вас видеть, – ответила Кэтрин. – Все родственники Доминика всегда найдут теплый прием в нашем доме. А ваша мать так же приехала с вами? – Она снова улыбнулась.
– Нет, мамы с нами нет, – ответила Сара, даже не взглянув на Кэтрин. Приблизившись к Доминику, она спросила: – Как поживаешь, мой дорогой? Как тебе новая жизнь?
Кэтрин снова тронула его за локоть, и он заставил себя улыбнуться:
– У нас все замечательно, Сара.
Тут Кэтрин откашлялась и проговорила:
– Что ж, пойду схожу за Джулией. Не сомневаюсь, что она поспешила бы встретить вас, если бы знала о вашем приезде.
Доминик поморщился при мысли о том, что ему придется остаться с незваными гостями без поддержки жены.
– Может, лучше я схожу за Джулией? – предложил он.
– Нет. – Кэтрин решительно покачала головой, и в глазах ее ясно можно было прочесть причину такой неуступчивости. Ей хотелось избавиться от общества Сары хотя бы на несколько минут, и трудно было винить ее за подобное желание. – Видишь ли, мне еще нужно отдать кое-какие распоряжения прислуге, раз за стол вечером сядет больше гостей.
– А что, у вас тут и прислуга есть? – Сара захохотала. – Вот уж не подумала бы! У вас тут все устроено с такой провинциальной простотой!
Кэтрин молча поджала губы. Доминик покосился на жену и невольно улыбнулся – его восхитило ее самообладание. Уж он-то знал, как много этот дом значил для нее и как уязвляли ее колкости Сары. И все же Кэт сдержалась и не стала отвечать – она замечательно держалась.
Кэтрин уже собралась покинуть комнату, но тут Коул вдруг преградил ей дорогу. Вероятно, и на него сдержанность Кэтрин произвела немалое впечатление. Доминик же нахмурился: его захлестнула ревность.
– Отчего бы нам не пойти всем вместе, Кэтрин? – проговорил Коул, предлагая ей руку. – Будь уверена, мы с женой просто сгораем от нетерпения – так нам хочется увидеть все ваши владения.
Кэтрин помедлила лишь долю секунды, затем взяла Коула под руку. Доминик внимательно посмотрел на жену, но ничего не смог прочесть на ее лице. Повернувшись к Саре, он предложил ей руку. Но Сара вдруг опустилась на диван и с кокетливой улыбкой заявила:
– Нет, мне придется отказаться от осмотра дома. Я ужасно устала после путешествия. – Она улыбнулась еще шире. – Надеюсь, Доминик не откажется составить мне компанию.
– Разумеется, не откажусь, – пробурчал Доминик.
Он украдкой взглянул на жену. Глаза Кэтрин широко распахнулись, и теперь в ее взгляде можно было прочесть все те чувства, которые она до того момента тщательно скрывала. И все равно Доминик не мог понять, досадует ли жена на то, что сможет слишком недолго пробыть с Коулом наедине, или ревнует, потому что он останется наедине с Сарой.
– Хорошо, – кивнула Кэтрин и повернулась к Коулу: – Что ж, пойдем.
Как только дверь за ними затворилась, Доминик повалился в кресло, едва сдержав стон. Боже, как же ему было досадно, что Кэт вышла из комнаты под руку с его братом!
Ведь совсем немного времени прошло с того случая, когда он морозным вечером застал Кэтрин на террасе. Всего несколько коротких недель минуло с тех пор, когда она считала его брата совершенством. И если она сейчас об этом вспомнит, если он опять покажется ей совершенством… Нет, об этом даже думать невыносимо.
– Хочешь чего-нибудь выпить, Сара? – спросил он, повернувшись к гостье. Ему-то самому было просто необходимо выпить.
– Да, пожалуй. Не сомневаюсь, что ты не забыл, как я люблю бренди. – Она ухмыльнулась, глядя, как он направляется к буфету, и добавила: – А ты выглядишь лучше, чем я ожидала.
Доминик замер на мгновение. Затем обернулся и посмотрел на Сару. До чего же неприятной она ему теперь казалась.
– А чего ты ожидала? – Он протянул ей бокал.
Сара поднялась на ноги и шагнула к нему.
– Кэтрин показалась мне очень холодной, – проговорила она и провела длинным ногтем по его манишке. Он замер от ее прикосновения, но испытывал он отнюдь не удовольствие. – Должно быть, ты жутко скучаешь. Но теперь, раз уж я здесь, обещаю: я заставлю тебя вспомнить, как вскипает кровь в жилах.
Доминик содрогнулся от отвращения.
– Нет, Сара. Больше – никогда.
– Когда-то ты говорил по-другому. – Она взяла из его рук бокалы и поставила их на столик позади себя. – Помнится, когда я пришла в твою спальню в Лондоне, ты не слишком торопился оттолкнуть меня. И даже когда все-таки оттолкнул, то оттолкнул из чувства долга, из уважения к брату. Но теперь, полагаю, ты не питаешь особо теплых чувств к нему. Так, может, позволишь мне узнать, чего же я тогда лишилась? Если я очень, очень попрошу? А?
С самодовольной улыбкой она потянулась к нему, чтобы поцеловать в губы. Но все вышло совсем не так, как в тот раз, – Доминик совершенно ничего не почувствовал. Не было даже намека на желание. Что ж, неудивительно… Ведь в сравнении с его женой Сара явно проигрывала.
Он решительно отстранил ее:
– Нет, Сара. Я вполне доволен своей жизнью. И ты мне не нужна. А если собираешься остаться здесь ночевать, то не приходи ночью в мою спальню и не жди, что я постучусь в дверь твоей.
Глаза ее широко раскрылись; она уставилась на него в изумлении:
– Ты… ты шутишь!
– Нет, не шучу.
– Но тогда ты вел себя иначе.
Доминик невольно нахмурился. Это было в характере Сары – свято верить, что именно она должна быть центром всеобщего внимания. Повсюду сеять раздоры и ссоры ради извращенного удовольствия играть чувствами других людей. Вот только теперь он совершенно ею не интересовался. Теперь у него была Кэтрин.
Он вздрогнул при этой мысли. Ведь и Коул хотел жениться на Кэтрин… Выходит, оба брата желали не Сару, оба хотели заполучить Кэтрин. И Сара, почувствовав, что она больше не в центре внимания, обеспокоилась. Вероятно, не на шутку обеспокоилась.
– Не отрицаю: когда-то я желал тебя, Сара. Но мы оба понимаем, что такой роман не мог кончиться ничем хорошим. Какие бы чувства я ни питал к Коулдену, я не стану обманывать его с его женой. И теперь я женат на Кэтрин. Будь уверена, я никогда не стал бы причинять моей жене такую обиду, даже если бы по-прежнему желал тебя.
Сара вдруг изменилась в лице.
– Ты влюбился в эту серую мышку, не так ли? – прошипела она.
Доминик утвердительно кивнул.
Сара криво усмехнулась и заявила:
– Я могу сделать так, что она тебя возненавидит. И не только возненавидит, но и убежит от тебя с воплями ужаса.
Ярость охватила его при одной лишь мысли о том, что Сара или кто-то другой может разрушить его жизнь. Нет, он ни за что этого не допустит.
Схватив свою невестку за плечи, Доминик с силой встряхнул ее:
– Не надо мне угрожать, Сара. Если я увижу, что ты вертишься возле моей жены и нашептываешь ей свои лживые выдумки и подлые наветы, я за себя не отвечаю. Так что лучше не доводи меня до крайности. – Он проговорил это тихо, обманчиво спокойным тоном, но он увидел, что в глазах Сары промелькнул страх – она прекрасно поняла, что он не шутит.
Но Сара тут же взяла себя в руки. Отступив от него, она принялась с наигранно беззаботным видом поправлять прическу. Наконец она снова подняла на него глаза и проговорила:
– Не беспокойся, Доминик. Мне нет никакой необходимости разрушать твой брак. Если ты настолько глуп, что любишь свою жену, ты сам себя погубишь рано или поздно. Бастард и есть бастард. Так что мы с Коулом можем просто наблюдать со стороны, как ты разрушаешь свою жизнь.
С этими словами она отвернулась от него и прошествовала к двери – видимо, собираясь поискать Коула и Кэтрин.
Глава 14
Даже когда Кэтрин только начала догадываться, что ей придется выйти замуж за Доминика, она сразу поняла, что будет постоянно сравнивать братьев. Это, в конце концов, совершенно естественно. Но она никак не ожидала, что Коулден будет во всем проигрывать своему младшему брату.
Молча кивнув в ответ на какое-то замечание Коула, она снова мысленно перечислила все те качества, которые когда-то ее так привлекали в нем. Помнится, надежность шла номером первым. В прежние времена ей становилось спокойно и хорошо просто потому, что он находился рядом.
И вот теперь они шли по коридорам, шли рядом, но ощущение его локтя не приносило ей спокойствия. Собственно говоря, ей было неприятно. Более того, ей было неприятно, что он приехал.
Доминик собирался поделиться с ней какой-то тайной. И, что еще важнее, он собирался ее поцеловать. Ради его поцелуя она бы даже согласилась подождать с тайной… Но неожиданное появление Коулдена с супругой все изменило.
Она покосилась на своего бывшего жениха. Когда-то они были друзьями, но теперь в их отношениях не осталось непринужденности, не осталось даже дружелюбия. И всякий раз, когда Коулден со злобной усмешкой говорил какие-нибудь гадости про Доминика, неприязнь к бывшему жениху возрастала.
Господи, лучше бы Коул помолчал!
– А здесь кабинет Доминика, – сказала она, подавив зевок.
– Кабинет? – Коул почему-то заинтересовался этой комнатой и, открыв дверь, переступил порог.
Когда же он вновь повернулся к ней, на лице его уже не было злобной усмешки, так что Кэтрин даже подумала: «А не померещилось ли мне?» Может быть, ей действительно просто показалось? Может быть, на нее как-то повлияла ненависть, которую Доминик испытывал к старшему брату? Нет, так нельзя. Ей не следует ссориться с Коулом. Просто они с ним должны переосмыслить свои отношения. Может быть, со временем ей даже удастся помирить братьев.
И тут Кэтрин вдруг заметила, что Коулден как-то очень уж пристально смотрит на нее. Ей стало не по себе от этого взгляда, и совершенно неожиданно она почувствовала себя канатоходцем, который идет по туго натянутому канату…
– Ты ни о чем не жалеешь, Кэтрин? – спросил Коул, увлекая ее в комнату и осторожно прикрывая дверь.
Взгляд ее метнулся к узкой щелке в двери – к счастью, Коулден не очень плотно ее прикрыл. Но почему он так смотрит на нее? Почему смотрит так многозначительно? Впрочем, это, должно быть, у нее просто воображение разыгралось. Никогда прежде Коул не демонстрировал особого влечения к ней, даже когда был ее женихом.
– Жалею? Я?.. – Она нервно сглотнула и попятилась. – О чем же мне жалеть?
Он снисходительно улыбнулся:
– О том, что мы с тобой не смогли пожениться, как собирались. – Коулден приблизился к ней почти вплотную. – Что же ты молчишь, Кэтрин? Не жалеешь?
– С тех пор многое произошло. Впрочем, это не имеет значения. По-моему, все вышло как нельзя лучше.
– А я жалею. – Коул протянул руку и коснулся ладонью ее лица. – Нам было бы хорошо вместе, поверь.
И тут он склонил к ней голову. Кэтрин ахнула и оттолкнула его изо всех сил. Он собирался ее поцеловать! Ее – чужую жену! Жену своего брата!
Она бросилась к двери. Руки ее дрожали, когда она открывала ее.
– Коулден, наш предполагаемый брак должен был основываться на дружбе, а не на страсти, – продолжала Кэтрин. – Похоже, ты забыл об этом, хотя я не понимаю почему.
Он нахмурился, но все же утвердительно кивнул:
– Да, разумеется. Прости меня.
– Я действительно скучаю по тем временам, когда мы были друзьями, – сказала Кэтрин, смягчая тон. – Но ведь я уже говорила тебе, все вышло к лучшему. Вы с Сарой прекрасно подходите друг другу, и мы с Домиником, кажется, тоже подходим. – Тут ей представилось лицо ее мужа, и она не удержалась от ласковой улыбки. – Он оказался совсем другим – не таким, как я думала…
Лицо Коула исказилось яростью, но он тут же взял себя в руки, и ярость сменилась печальной миной.
– А может, он все-таки «такой»? – Коул изобразил искреннее огорчение. – Кэтрин, боюсь, я не сказал тебе правды об истинной цели моего визита. Да, отчасти я приехал, чтобы нанести визит, но в еще большей степени ради того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
Кэтрин с удивлением посмотрела на Коула:
– Не понимаю, с чего бы тебе вдруг тревожиться о моем благополучии. У меня все прекрасно…
Коул кашлянул и, перебивая ее, проговорил:
– И еще я хотел бы загладить свою вину. Ведь это из-за меня ты оказалась в таком положении.
Коул начал говорить о Доминике ужасные вещи, и Кэтрин ринулась на защиту мужа.
– Можешь считать, что ты ни в чем передо мной не виноват, – заявила она. – Я с Домиником счастлива. Счастлива в этом доме.
Едва эти слова сорвались с ее губ, как она поняла, насколько они верны. Да, она действительно была счастлива в Лэнсинг-Сквере. И, что гораздо важнее, была счастлива с Домиником. Несмотря на то, что она сама пыталась оттолкнуть мужа, несмотря на его скрытность и какие-то непонятные поиски на чердаке, ей было с ним хорошо. Ей все время хотелось оказаться рядом с ним. И она уже не могла вообразить себе жизни без него.
На мгновение лицо Коула вытянулось. Затем взгляд его стал задумчивым, а потом он улыбнулся улыбкой триумфатора.
У Кэтрин засосало под ложечкой. Почему это у ее бывшего жениха вдруг стал такой… самодовольный вид?
– Не из-за этого я мучаюсь чувством вины, Кэтрин. А из-за того, что заключил со своим братом сделку. – Он немного помолчал, давая ей возможность как следует обдумать эти слова.
– Сделку? – переспросила Кэтрин. Она вздрогнула, едва лишь слово «сделка» сорвалось с уст ее бывшего жениха. – О чем ты?
Коул снова изобразил огорчение.
– Я так и думал… Я знал, что у него недостанет мужества сказать тебе правду. Хотя в душе и надеялся, что он все же расскажет тебе все. Даст тебе возможность самой выбирать свою судьбу, не станет тебя удерживать обманом.
– Перестань говорить загадками! – вырвалось у Кэтрин. – Объясни, что ты имеешь в виду.
Коул опешил, пораженный резкостью ее тона, однако почти сразу же на губах его заиграла усмешка. Казалось, он наслаждался каждым мгновением этой мучительной для нее игры.
– Помнишь тот вечер, когда были приглашены гости в честь нашей с тобой помолвки и ты впервые увидела Доминика? Знаешь, зачем он явился? – Коул уселся за письменный стол своего брата с таким видом, будто именно он был здесь хозяином.
– Нет, не знаю, – пролепетала Кэтрин. – Я полагала, что он приехал с поздравлениями.
Коулден засмеялся:
– Это Доминик-то ко мне с поздравлениями?! Нет, он приехал потому, что хотел кое-что получить. Поместье, собственно говоря. – Коул подался вперед и пояснил: – Он хотел заполучить Лэнсинг-Сквер.
– Теперь я точно знаю, что ты заблуждаешься, – промолвила Кэтрин с облегчением. – Доминик совершенно безразличен к этому поместью.
– Нет-нет, поместье ему отнюдь не безразлично. Только я не знаю, в чем причина. – Коул снова усмехнулся. Усмехнулся злобно и язвительно. – И он был готов пойти на сделку ради этого.
– Пойти на сделку? – прошептала Кэтрин внезапно пересохшими губами.
– Да. А мне нужен был человек, который бы согласился жениться на тебе, чтобы замять скандал, который мог бы очернить мое доброе имя. Разумеется, и тебя следовало избавить от злобных сплетен. Доминик же так хотел заполучить это поместье, что согласился взять и тебя – в придачу. – Коул рассмеялся и добавил: – Он довольно долго торговался, но, в конце концов, мне удалось убедить его, что Лэнсинг-Сквер он получит только в одном случае – если женится на тебе. Вот он и женился.
Кэтрин опустилась в кресло. Ноги не держали ее, а к горлу подступала тошнота.
– Я… я тебе не верю.
Но она солгала, сказав это.
Объяснения Коула все поставили на свои места. Ей с самого начала показалось странным заявление Доминика, что он, мол, женится на ней для того, чтобы спасти честь семьи. Подобное заявление звучало неправдоподобно. И оно становилось все менее правдоподобным по мере того, как она все лучше узнавала своего мужа.
Но если Доминик женился на ней ради того, чтобы заполучить поместье, то все выходило логично. Сколько бы муж ни твердил, что Лэнсинг-Сквер ему совершенно не нужен, поиски в доме он вел с упорством фанатика. Какие бы тайны ни скрывались в этих стенах, для Доминика они были важнее всего на свете. Он придавал этим тайнам настолько большое значение, что согласен был жениться – жениться на первой попавшейся женщине.
Но означало ли это, что все в их взаимоотношениях было ложью? А плотское влечение – это тоже часть игры?
Коул потянулся через стол к ее руке, но Кэтрин мгновенно отпрянула – его прикосновение было бы ужасно неприятным. Она ведь видела, с каким удовольствием он рассказывал ей все это… всю эту историю.
Молча кивнув в ответ на какое-то замечание Коула, она снова мысленно перечислила все те качества, которые когда-то ее так привлекали в нем. Помнится, надежность шла номером первым. В прежние времена ей становилось спокойно и хорошо просто потому, что он находился рядом.
И вот теперь они шли по коридорам, шли рядом, но ощущение его локтя не приносило ей спокойствия. Собственно говоря, ей было неприятно. Более того, ей было неприятно, что он приехал.
Доминик собирался поделиться с ней какой-то тайной. И, что еще важнее, он собирался ее поцеловать. Ради его поцелуя она бы даже согласилась подождать с тайной… Но неожиданное появление Коулдена с супругой все изменило.
Она покосилась на своего бывшего жениха. Когда-то они были друзьями, но теперь в их отношениях не осталось непринужденности, не осталось даже дружелюбия. И всякий раз, когда Коулден со злобной усмешкой говорил какие-нибудь гадости про Доминика, неприязнь к бывшему жениху возрастала.
Господи, лучше бы Коул помолчал!
– А здесь кабинет Доминика, – сказала она, подавив зевок.
– Кабинет? – Коул почему-то заинтересовался этой комнатой и, открыв дверь, переступил порог.
Когда же он вновь повернулся к ней, на лице его уже не было злобной усмешки, так что Кэтрин даже подумала: «А не померещилось ли мне?» Может быть, ей действительно просто показалось? Может быть, на нее как-то повлияла ненависть, которую Доминик испытывал к старшему брату? Нет, так нельзя. Ей не следует ссориться с Коулом. Просто они с ним должны переосмыслить свои отношения. Может быть, со временем ей даже удастся помирить братьев.
И тут Кэтрин вдруг заметила, что Коулден как-то очень уж пристально смотрит на нее. Ей стало не по себе от этого взгляда, и совершенно неожиданно она почувствовала себя канатоходцем, который идет по туго натянутому канату…
– Ты ни о чем не жалеешь, Кэтрин? – спросил Коул, увлекая ее в комнату и осторожно прикрывая дверь.
Взгляд ее метнулся к узкой щелке в двери – к счастью, Коулден не очень плотно ее прикрыл. Но почему он так смотрит на нее? Почему смотрит так многозначительно? Впрочем, это, должно быть, у нее просто воображение разыгралось. Никогда прежде Коул не демонстрировал особого влечения к ней, даже когда был ее женихом.
– Жалею? Я?.. – Она нервно сглотнула и попятилась. – О чем же мне жалеть?
Он снисходительно улыбнулся:
– О том, что мы с тобой не смогли пожениться, как собирались. – Коулден приблизился к ней почти вплотную. – Что же ты молчишь, Кэтрин? Не жалеешь?
– С тех пор многое произошло. Впрочем, это не имеет значения. По-моему, все вышло как нельзя лучше.
– А я жалею. – Коул протянул руку и коснулся ладонью ее лица. – Нам было бы хорошо вместе, поверь.
И тут он склонил к ней голову. Кэтрин ахнула и оттолкнула его изо всех сил. Он собирался ее поцеловать! Ее – чужую жену! Жену своего брата!
Она бросилась к двери. Руки ее дрожали, когда она открывала ее.
– Коулден, наш предполагаемый брак должен был основываться на дружбе, а не на страсти, – продолжала Кэтрин. – Похоже, ты забыл об этом, хотя я не понимаю почему.
Он нахмурился, но все же утвердительно кивнул:
– Да, разумеется. Прости меня.
– Я действительно скучаю по тем временам, когда мы были друзьями, – сказала Кэтрин, смягчая тон. – Но ведь я уже говорила тебе, все вышло к лучшему. Вы с Сарой прекрасно подходите друг другу, и мы с Домиником, кажется, тоже подходим. – Тут ей представилось лицо ее мужа, и она не удержалась от ласковой улыбки. – Он оказался совсем другим – не таким, как я думала…
Лицо Коула исказилось яростью, но он тут же взял себя в руки, и ярость сменилась печальной миной.
– А может, он все-таки «такой»? – Коул изобразил искреннее огорчение. – Кэтрин, боюсь, я не сказал тебе правды об истинной цели моего визита. Да, отчасти я приехал, чтобы нанести визит, но в еще большей степени ради того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
Кэтрин с удивлением посмотрела на Коула:
– Не понимаю, с чего бы тебе вдруг тревожиться о моем благополучии. У меня все прекрасно…
Коул кашлянул и, перебивая ее, проговорил:
– И еще я хотел бы загладить свою вину. Ведь это из-за меня ты оказалась в таком положении.
Коул начал говорить о Доминике ужасные вещи, и Кэтрин ринулась на защиту мужа.
– Можешь считать, что ты ни в чем передо мной не виноват, – заявила она. – Я с Домиником счастлива. Счастлива в этом доме.
Едва эти слова сорвались с ее губ, как она поняла, насколько они верны. Да, она действительно была счастлива в Лэнсинг-Сквере. И, что гораздо важнее, была счастлива с Домиником. Несмотря на то, что она сама пыталась оттолкнуть мужа, несмотря на его скрытность и какие-то непонятные поиски на чердаке, ей было с ним хорошо. Ей все время хотелось оказаться рядом с ним. И она уже не могла вообразить себе жизни без него.
На мгновение лицо Коула вытянулось. Затем взгляд его стал задумчивым, а потом он улыбнулся улыбкой триумфатора.
У Кэтрин засосало под ложечкой. Почему это у ее бывшего жениха вдруг стал такой… самодовольный вид?
– Не из-за этого я мучаюсь чувством вины, Кэтрин. А из-за того, что заключил со своим братом сделку. – Он немного помолчал, давая ей возможность как следует обдумать эти слова.
– Сделку? – переспросила Кэтрин. Она вздрогнула, едва лишь слово «сделка» сорвалось с уст ее бывшего жениха. – О чем ты?
Коул снова изобразил огорчение.
– Я так и думал… Я знал, что у него недостанет мужества сказать тебе правду. Хотя в душе и надеялся, что он все же расскажет тебе все. Даст тебе возможность самой выбирать свою судьбу, не станет тебя удерживать обманом.
– Перестань говорить загадками! – вырвалось у Кэтрин. – Объясни, что ты имеешь в виду.
Коул опешил, пораженный резкостью ее тона, однако почти сразу же на губах его заиграла усмешка. Казалось, он наслаждался каждым мгновением этой мучительной для нее игры.
– Помнишь тот вечер, когда были приглашены гости в честь нашей с тобой помолвки и ты впервые увидела Доминика? Знаешь, зачем он явился? – Коул уселся за письменный стол своего брата с таким видом, будто именно он был здесь хозяином.
– Нет, не знаю, – пролепетала Кэтрин. – Я полагала, что он приехал с поздравлениями.
Коулден засмеялся:
– Это Доминик-то ко мне с поздравлениями?! Нет, он приехал потому, что хотел кое-что получить. Поместье, собственно говоря. – Коул подался вперед и пояснил: – Он хотел заполучить Лэнсинг-Сквер.
– Теперь я точно знаю, что ты заблуждаешься, – промолвила Кэтрин с облегчением. – Доминик совершенно безразличен к этому поместью.
– Нет-нет, поместье ему отнюдь не безразлично. Только я не знаю, в чем причина. – Коул снова усмехнулся. Усмехнулся злобно и язвительно. – И он был готов пойти на сделку ради этого.
– Пойти на сделку? – прошептала Кэтрин внезапно пересохшими губами.
– Да. А мне нужен был человек, который бы согласился жениться на тебе, чтобы замять скандал, который мог бы очернить мое доброе имя. Разумеется, и тебя следовало избавить от злобных сплетен. Доминик же так хотел заполучить это поместье, что согласился взять и тебя – в придачу. – Коул рассмеялся и добавил: – Он довольно долго торговался, но, в конце концов, мне удалось убедить его, что Лэнсинг-Сквер он получит только в одном случае – если женится на тебе. Вот он и женился.
Кэтрин опустилась в кресло. Ноги не держали ее, а к горлу подступала тошнота.
– Я… я тебе не верю.
Но она солгала, сказав это.
Объяснения Коула все поставили на свои места. Ей с самого начала показалось странным заявление Доминика, что он, мол, женится на ней для того, чтобы спасти честь семьи. Подобное заявление звучало неправдоподобно. И оно становилось все менее правдоподобным по мере того, как она все лучше узнавала своего мужа.
Но если Доминик женился на ней ради того, чтобы заполучить поместье, то все выходило логично. Сколько бы муж ни твердил, что Лэнсинг-Сквер ему совершенно не нужен, поиски в доме он вел с упорством фанатика. Какие бы тайны ни скрывались в этих стенах, для Доминика они были важнее всего на свете. Он придавал этим тайнам настолько большое значение, что согласен был жениться – жениться на первой попавшейся женщине.
Но означало ли это, что все в их взаимоотношениях было ложью? А плотское влечение – это тоже часть игры?
Коул потянулся через стол к ее руке, но Кэтрин мгновенно отпрянула – его прикосновение было бы ужасно неприятным. Она ведь видела, с каким удовольствием он рассказывал ей все это… всю эту историю.