Страница:
Доминик пристально смотрел на брата, и в груди его клокотала ненависть. Как ему хотелось рассмеяться Коулу в лицо и уйти. Пусть его старший брат сам выпутывается из скандала и грозившего ему банкротства. Но он удержался от такого поступка. Удержался по двум причинам.
Во-первых, ему необходимо было получить то, что предлагал Коул. А во-вторых – Доминик не хотел признаваться в этом даже себе самому, – из-за выражения, которое было на лице Кэтрин, когда он закрывал дверь кабинета прямо перед ее носом. Боль, которую он увидел в ее глазах… Это была та же самая боль, которую и он испытывал множество раз. К тому же она выглядела ужасно растерянной…
Но жениться? У него никогда даже в мыслях такого не было. Уж он-то, бастард, рожденный от внебрачной связи, прекрасно знал, каким кошмарным и противоестественным может быть супружество. Его мать всю жизнь прожила в браке без любви, прожила с мужем, которого она презирала. И однажды ночью, напившись пьяной, она призналась, что хотела свободы. Призналась, что когда-то мечтала о том, чтобы жить с человеком, от которого зачала Доминика. Но эти мечты не осуществились: обручальное кольцо держало ее не хуже тюремных стен. Больше она не сказала ему ничего о его настоящем отце, но и этого было достаточно.
Он поклялся, что никогда не позволит заманить себя в ловушку супружества. В Лондоне он мог наслаждаться полной свободой – приходил, когда хотел и к кому хотел, и уходил так же. И любовницы Доминика даже не пытались претендовать на его сердце. А если какая-нибудь пыталась, то он сразу же оплачивал все счета и разрывал отношения с настойчивой дамой.
При таком образе жизни он находился в своей стихии – он мог гулять ночи напролет в свое удовольствие и ни перед кем не держал ответа. И он ни за кого не нес ответственности. Если его переменчивому сердцу случалось разлюбить, то это никому не приносило душевных мук. Ни очередной женщине, оказавшейся в его постели, ни ему самому.
Сама мысль, что придется пожертвовать этим беззаботным существованием, очень его расхолаживала. Но другая мысль – о том, что скоро он узнает правду о своем прошлом, – очень уж манила.
Действительно, чем ему помешает жена? Кэтрин не выбирала его себе в мужья, так что любви между ними нет. Следовательно, терять им нечего. Он не станет скрывать своего желания оставаться свободным от каких бы то ни было сложных отношений эмоционального характера, и предоставит и ей некоторую свободу. Она не пострадает. Пока она не наскучит ему, он будет наслаждаться ею в постели. Он и так уже испытывал огромное желание уложить ее в постель. Более того, ему еще никогда не доводилось испытывать столь сильное влечение к женщине.
Преимущества, которые сулила странная сделка предложенная братом, пожалуй, все же перевешивали недостатки.
– Думаю, условия сделки вполне удовлетворительные, – проговорил Доминик, пожимая плечами – Но согласится ли Кэтрин?
Коул утвердительно кивнул.
– Я поговорю с ней сегодня же. И к тому времени, когда я закончу говорить, она будет совершенно уверена, что просто обязана это сделать ради блага всех заинтересованных сторон. Она из тех девушек, на чувствах которых довольно легко играть.
Доминика передернуло, и к горлу подступила тошнота. Теперь он нисколько не сомневался в том, что Коулден безо всякого труда сумеет внушить Кэтрин, мол она сама во всем виновата и поэтому должна принять его условия. Совсем не так хотелось Доминику начать новую жизнь. Уж если их брак придется построить на лжи, то пусть хотя бы это будет его собственная ложь.
– Нет – заявил он. – Кэтрин теперь моя, и я не желаю чтобы ты и в дальнейшем играл на ее чувствах. Я сам объяснюсь с ней, и сделаю это так, как считаю нужным. И наш разговор состоится завтра, не раньше. Довольно с нее на сегодня.
Коулден кивнул и поднялся на ноги.
– Согласен. Но должен предупредить тебя, Доминик. Может, эта девушка и выглядит кроткой голубицей, но на самом деле в ней больше силы, чем тебе кажется. И она очень своенравна. Так что тебе придется держать ее на коротком поводке.
– Коулден, едва я увидел эту девушку, как понял, она отнюдь не голубица. – Доминик открыл дверь и бросил на брата последний взгляд. – И если она действительно своенравна, то, наверное, больше подходит по характеру мне, чем тебе.
И с этими словами он переступил порог и захлопнул за собой дверь. И чем дальше он удалялся от брата, тем больше утверждался в мысли, что сумеет понять эту девушку. Но если она такая своенравная, как он, то так ли это хорошо? Нет, ужасно.
Глава 3
Во-первых, ему необходимо было получить то, что предлагал Коул. А во-вторых – Доминик не хотел признаваться в этом даже себе самому, – из-за выражения, которое было на лице Кэтрин, когда он закрывал дверь кабинета прямо перед ее носом. Боль, которую он увидел в ее глазах… Это была та же самая боль, которую и он испытывал множество раз. К тому же она выглядела ужасно растерянной…
Но жениться? У него никогда даже в мыслях такого не было. Уж он-то, бастард, рожденный от внебрачной связи, прекрасно знал, каким кошмарным и противоестественным может быть супружество. Его мать всю жизнь прожила в браке без любви, прожила с мужем, которого она презирала. И однажды ночью, напившись пьяной, она призналась, что хотела свободы. Призналась, что когда-то мечтала о том, чтобы жить с человеком, от которого зачала Доминика. Но эти мечты не осуществились: обручальное кольцо держало ее не хуже тюремных стен. Больше она не сказала ему ничего о его настоящем отце, но и этого было достаточно.
Он поклялся, что никогда не позволит заманить себя в ловушку супружества. В Лондоне он мог наслаждаться полной свободой – приходил, когда хотел и к кому хотел, и уходил так же. И любовницы Доминика даже не пытались претендовать на его сердце. А если какая-нибудь пыталась, то он сразу же оплачивал все счета и разрывал отношения с настойчивой дамой.
При таком образе жизни он находился в своей стихии – он мог гулять ночи напролет в свое удовольствие и ни перед кем не держал ответа. И он ни за кого не нес ответственности. Если его переменчивому сердцу случалось разлюбить, то это никому не приносило душевных мук. Ни очередной женщине, оказавшейся в его постели, ни ему самому.
Сама мысль, что придется пожертвовать этим беззаботным существованием, очень его расхолаживала. Но другая мысль – о том, что скоро он узнает правду о своем прошлом, – очень уж манила.
Действительно, чем ему помешает жена? Кэтрин не выбирала его себе в мужья, так что любви между ними нет. Следовательно, терять им нечего. Он не станет скрывать своего желания оставаться свободным от каких бы то ни было сложных отношений эмоционального характера, и предоставит и ей некоторую свободу. Она не пострадает. Пока она не наскучит ему, он будет наслаждаться ею в постели. Он и так уже испытывал огромное желание уложить ее в постель. Более того, ему еще никогда не доводилось испытывать столь сильное влечение к женщине.
Преимущества, которые сулила странная сделка предложенная братом, пожалуй, все же перевешивали недостатки.
– Думаю, условия сделки вполне удовлетворительные, – проговорил Доминик, пожимая плечами – Но согласится ли Кэтрин?
Коул утвердительно кивнул.
– Я поговорю с ней сегодня же. И к тому времени, когда я закончу говорить, она будет совершенно уверена, что просто обязана это сделать ради блага всех заинтересованных сторон. Она из тех девушек, на чувствах которых довольно легко играть.
Доминика передернуло, и к горлу подступила тошнота. Теперь он нисколько не сомневался в том, что Коулден безо всякого труда сумеет внушить Кэтрин, мол она сама во всем виновата и поэтому должна принять его условия. Совсем не так хотелось Доминику начать новую жизнь. Уж если их брак придется построить на лжи, то пусть хотя бы это будет его собственная ложь.
– Нет – заявил он. – Кэтрин теперь моя, и я не желаю чтобы ты и в дальнейшем играл на ее чувствах. Я сам объяснюсь с ней, и сделаю это так, как считаю нужным. И наш разговор состоится завтра, не раньше. Довольно с нее на сегодня.
Коулден кивнул и поднялся на ноги.
– Согласен. Но должен предупредить тебя, Доминик. Может, эта девушка и выглядит кроткой голубицей, но на самом деле в ней больше силы, чем тебе кажется. И она очень своенравна. Так что тебе придется держать ее на коротком поводке.
– Коулден, едва я увидел эту девушку, как понял, она отнюдь не голубица. – Доминик открыл дверь и бросил на брата последний взгляд. – И если она действительно своенравна, то, наверное, больше подходит по характеру мне, чем тебе.
И с этими словами он переступил порог и захлопнул за собой дверь. И чем дальше он удалялся от брата, тем больше утверждался в мысли, что сумеет понять эту девушку. Но если она такая своенравная, как он, то так ли это хорошо? Нет, ужасно.
Глава 3
Кэтрин поплотнее запахнула на груди подбитую мехом накидку и, облокотившись о перила террасы, стала смотреть на зимний пейзаж, расстилавшийся перед ней. И равнина, и пологие холмы, и деревья – все было покрыто белым снежным одеялом. А в стылом воздухе – ни ветерка, повсюду царили мир и покой.
Ей было бы еще приятнее любоваться этим пейзажем если бы он не находился в таком несоответствии с терзавшими ее мыслями и чувствами. Она никак не могла прийти в себя после вчерашнего сообщения Коула. Неужели его жена действительно жива? И если она жива, то что теперь будет с ней, Кэтрин?
Хотя она сама же вчера утверждала обратное, в глубине души Кэтрин понимала: доля истины в трагических заявлениях ее опекунов все же есть. Когда подробности этого скандального происшествия станут достоянием гласности, ее положение в обществе действительно не улучшится. Возможно, репутация ее и в самом деле будет погублена.
– Как же здесь холодно, – проворчала Джулия Мэллори, закрывая за собой дверь на террасу. Застегнув свою длинную шерстяную накидку, она продолжала. – Ты даже в самую холодную погоду выходишь на террасу и подолгу стоишь здесь. Почему?
Кэтрин по-прежнему смотрела на засыпанные снегом просторы, протянувшиеся до самого горизонта.
– Это помогает мне думать. – Она вздохнула и повернувшись к Джулии, с улыбкой добавила: – В голове проясняется.
Джулия взглянула на нее с сочувствием и, протянув руку, коснулась ее плеча:
– Тебе есть о чем подумать. Мне очень жаль, что все так вышло. Мне очень хотелось, чтобы ты стала мне сестрой.
– Мне тоже.
Кэтрин увидела, что в глазах Джулии блеснули слезы. И у нее слезы наворачивались на глаза. Она была у родителей единственным ребенком, и дружба с Джулией помогла ей понять, как было бы замечательно, если бы у нее была старшая сестра. А теперь она и этого лишится. Несправедливо.
Джулия покачала головой и отвернулась.
– Эта женщина, которая утверждает, что она – Сара… Кажется, она приедет завтра.
Кэтрин пожала плечами.
– Похоже, Коулден нисколько не сомневается в том, что это его жена. Но все-таки я в душе еще надеюсь, что не сомневается он оттого, что принимает желаемое за действительное. – Она вздохнула. – А если это правда… Что ж, я буду только счастлива за него, хотя возвращение Сары действительно изменит всю мою жизнь. Но ведь он так любил ее…
К ее удивлению, Джулия при этих словах вздрогнула и, резко развернувшись, уставилась на нее широко раскрытыми глазами.
– Ну… в общем, да, их связывали довольно… сильные чувства. Но я бы не сказала… – Джулия внезапно умолкла. – Впрочем, не важно. Я вовсе не о моем брате тревожусь, а о тебе.
Кэтрин даже чуть отшатнулась – так ее ошеломили слова собеседницы. Конечно, они с Джулией очень сблизились в последние несколько месяцев, но все же ей было странно, что сестра Коула больше тревожится о ней, чем о родном брате. Все-таки Коул – член семьи.
– Что ты теперь будешь делать, Кэтрин? – спросила Джулия.
Кэтрин нервно сглотнула. Она задавала себе этот вопрос всю ночь, но так и не нашла на него ответа.
– Пока еще не знаю. Кажется, все сходятся во мнении, что моя репутация погублена. Погублена!.. – Она простерла вверх руки, передразнивая трагический жест Стивена Уолуорта, но вголосе ее не было насмешки.
– Ты же понимаешь, почему они все время это говорят. – Джулия посмотрела на нее с жалостью. – Они пытаются защитить тебя. Когда слухи об этой кошмарной истории просочатся, разразится ужасный скандал. И если не заткнуть сплетникам рты сразу же… – Джулия не договорила, но и без слов было ясно, о чем она думала.
Тихонько вздохнув, Кэтрин сказала:
– Уолуорты согласны с твоей матерью. Они так прямо и говорят: я должна выйти замуж за кого угодно, и как можно скорее. Юстасия уже составляет длинный список, озаглавленный: «Холостые джентльмены с подмоченной репутацией».
Кэтрин прикрыла ладонью глаза. Мысль о том, что ей и в самом деле придется выходить замуж за человека, соответствующего данному описанию, вгоняла ее в тоску. Она потратила три года на то, чтобы подыскать себе жениха, который бы полностью отвечал ее требованиям. Она хотела найти мужа, который не нуждался бы в ее приданом. И хотела, чтобы муж был ей другом, но не таким мужчиной, вкоторого можно влюбиться без памяти. Не следовало поддаваться искушениям и тешить себя пустыми мечтаниями и надеждами на любовь. Она уже имени возможность убедиться, каких бед могут натворить сильные чувства.
Коулден Мэллори был словно создан для нее. С того самого момента, как она впервые увидела его, он говорил и делал все безупречно правильно. И она не колеблясь приняла его предложение.
Но теперь все пошло прахом. Осталась одна тревожная неопределенность. Именно то состояние, которого она так стремилась избежать.
Кэтрин вздрогнула, сообразив, что Джулия снова заговорила.
– Поскорее выйти замуж – не такой плохой план.
У Кэтрин приоткрылся рот.
– Но, Джулия!..
Джулия подняла руку, чтобы пресечь дальнейшие возражения.
– Ты же не хочешь кончить так, как я. Одинокой. И если немедленно не предпринять мер, которые помогли бы смягчить последствия скандала, то именно так ты и закончишь.
– А я всегда думала, что жить самой по себе довольно приятно, – проговорила Кэтрин, снова повернувшись к заснеженным холмам. – Ты ни перед кем не отчитываешься, никого не разочаруешь…
– И никто не обнимет тебя, когда именно этого хочется больше всего. – Голос Джулии прозвучал совершенно бесстрастно, но Кэтрин, обернувшись, увидела боль в глазах подруги.
– Джулия… – Она шагнула к ней, собираясь сказать очень многое, но не успела – дверь на террасу растворилась, и Кэтрин замерла, затаив дыхание. Перед ней стоял Доминик Мэллори.
Шагнув на каменный пол террасы, присыпанный снегом, Доминик сразу же почувствовал: он прерывает какой-то очень серьезный и важный разговор. Однако он не стал возвращаться в зал. То, что ему сейчас предстояло сделать, было гораздо важнее, во всяком случае – для него. Возможно, это был один из самых ответственных моментов его жизни.
И тут его вновь стали одолевать сомнения. Да стоит ли дом такой жертвы? Дом – Нет. А его прошлое – стоит. Истина стоит любых жертв.
Растянув губы в фальшивой улыбке, Доминик приблизился к женщинам. Кэтрин тотчас же отступила на два шага, но в ее зеленых глазах вдруг что-то промелькнуло, вернее – вспыхнуло… И Доминик сразу отбросил все свои сомнения, он вновь ощутил влечение к этой девушке.
С трудом оторвав взгляд от глаз Кэтрин, он улыбнулся сестре. И тотчас же лицо Джулии словно осветилось – с него сбежала тень, омрачавшая его всего мгновение назад. Шагнув к брату, она обняла его, и Доминик прижал сестру к груди. После того как он стал жить отдельно от семьи единственное, что огорчало его, – это разлука с Джулией. Ее письма всегда были для него огромной радостью.
– Как хорошо, что ты приехал, Доминик, – прошептала Джулия. Отстранившись, она добавила: – Я знаю, что тебе это было ужасно трудно.
Да, Джулия знала. То, что происходило в доме, не прошло мимо ее внимания. Несколько раз она даже пыталась хоть как-то защитить младшего брата, и ей это дорого обошлось. Ах, как ему хотелось, чтобы и она обрела свое счастье! Почему-то Джулия так и не вышла замуж. Впрочем, несмотря на свой возраст, она была все так же красива.
Он повернулся к Кэтрин и увидел, что девушка пристально смотрит на него – смотрит как бы с изумлением, словно она не верила собственным глазам. Потом она потупилась и покраснела.
– Джулия, мне нужно поговорить с Кэтрин наедине.
Она вскинула на брата глаза, едва сдержав изумленное «ах». И очевидно, прочла все в его взгляде. А он понял по ее глазам, что она знает, зачем ему потребовалось поговорить с девушкой наедине.
– Д-да, конечно… – Джулия бросила взгляд в сторону Кэтрин: – Если хочешь, зайди потом ко мне, и мы поговорим.
Кэтрин кивнула и с улыбкой проговорила:
– Уж если ты не будешь мне сестрой, то останься, по крайней мере, моей подругой.
Джулия снова кивнула и, подобрав подол платья, поспешила удалиться. Когда дверь за ней закрылась, Доминик снова повернулся и увидел, что она уже успела отойти довольно далеко от него – до середины террасы. Он невольно усмехнулся – видимо, ему придется в буквальном смысле слова побегать за Кэтрин, прежде чем он сможет назвать ее своей.
И не сказать, что мысль об этом показалась ему такой уж неприятной.
Впрочем, не следовало забывать, что его брак – это всего-навсего сделка, коммерческое предприятие, не более того. Просто оно потребует некоторых ухищрений.
– Мне очень жаль, что я помешал вашему разговору, – сказал он, приблизившись к девушке. Он остановился на почтительном расстоянии, но, как ни странно, все равно почувствовал исходящий от Кэтрин запах лаванды. И еще удивительнее было то, как тело его среагировало на ее присутствие. Он был возбужден и напряжен даже сильнее, чем от прикосновения любовницы.
Она передернула плечами и искоса взглянула на него.
– Джулия не сказала мне ничего нового. То же самое твердили и мои опекуны – едва не ночь напролет.
Доминик улыбнулся и подошел к ней еще на несколько шагов. Она напряглась, заметив его маневр, но отстраняться не стала. Более того, теперь она смотрела прямо ему в глаза.
– Должно быть, вам сейчас нелегко, – продолжал Доминик.
Желание прикоснуться к ней оказалось настолько сильным, что он даже поднял руку, но тут же заставил себя опустить ее. Сейчас не время. Ну чего он добьется, дотронувшись до нее? Ведь он и так знал, вернее, чувствовал: кожа у нее гладкая как шелк.
По-прежнему глядя ему в глаза, Кэтрин тихо проговорила:
– Жаль, что вы не сказали мне вчера, кто вы такой.
«Что она имеет в виду?» – подумал Доминик.
– Вы тоже не сказали, – прошептал он.
Воцарилось молчание. Он смотрел в ее зеленые глаза, но никак не мог понять, какими чувствами они были наполнены в эти мгновения. Кажется, в них была боль, и был гнев, и еще что-то… Намек на пылкость и страстность натуры – он ощущал это, приближаясь к ней. Более того, он почувствовал это еще вчера, когда вышел…
Внезапный порыв холодного ветра вернул его к реальности, и он отступил на шаг. Затем откашлялся и проговорил:
– Похоже, вы оказались в довольно затруднительном положении. – Не дрогнул ли у него голос? Нет, кажется, это прозвучало вполне естественно, так что молено было надеяться, что девушка не заметила его волнения. Он еще не был готов признаться ей в своей слабости. Пока. – И не исключено, что я смогу вам помочь.
Что-то в ее лице изменилось, и зеленые глаза сверкнули гневом.
– Хотелось бы узнать, отчего все, в том числе и совершенно незнакомые мне люди, считают своим долгом объяснять мне, насколько тяжело положение, в котором я оказалась. Ведь не моя вина, что Сара Мэллори осталась в живых. Собственно говоря, я рада, что бедняжка не умерла и возвращается домой. Коул очень переживал из-за нее.
Доминик покачал головой. Если бы она знала правду, если бы узнала, что ее обожаемый жених лгал ей. Трудно было даже вообразить, как отреагировала бы эта девушка, узнай она, что Коул стал ухаживать за ней, позарившись на ее деньги, в расчете на то, что сумеет поправить свои пошатнувшиеся дела с помощью ее приданого. К тому же он ухаживал за ней, зная, что его жена не умерла. «Едва ли Кэтрин пожалела бы Коула, если бы узнала о нем всю правду», – подумал Доминик.
Впрочем, он и сейчас не был уверен в том, что она сочувствовала Коулу. Конечно, она могла притворяться сколько угодно, но не могла же она искренне радоваться возвращению Сары. Ведь возвращение этой женщины грозило погубить ее собственное будущее. Во всяком случае, она лишится человека, который ей был настолько небезразличен, что она согласилась выйти за него замуж.
Тут Доминик вспомнил о своих «обязанностях» и, отбросив все посторонние мысли, вновь заговорил:
– Вы правы, во всей этой истории вашей вины нет. Но история эта все же произошла, и тревоги близких вам людей совсем не беспочвенны. Ведь пострадаете не вы одна, Кэтрин. Скандал отразится и на моей семье, если не принять должных мер.
Она склонила голову к плечу и внимательно посмотрела на него:
– У меня сложилось впечатление, что вы не слишком жалуете своих родственников.
Доминик замер на мгновение.
– Кто вам сказал это? Коул?
Она неожиданно рассмеялась, затем покачала головой:
– Нет, он мне ничего не говорил. Но я не настолько глупа, чтобы не догадаться… Боже мой, ведь Коул ухаживал за мной целый год, и мы помолвлены уже несколько месяцев. О вас упоминали очень редко, по пальцам можно пересчитать, сколько раз. Я почти не сознавала, что вы существуете, пока не столкнулась с вами вчера на террасе. Казалось, вы прятались здесь от кого-то, – добавила она, немного помолчав.
Доминик невольно улыбнулся. А она проницательна, эта девочка. Пожалуй, даже слишком проницательна, и очень может быть, что ее не удастся обвести вокруг пальца, хотя Коул и убеждал его в обратном. Впрочем, его старший брат не слишком хорошо видел достоинства других людей – он был мастер подмечать только слабости, которые использовал в своих целях.
Доминик не мог не признать: ему очень нравится, что Кэтрин умна, бесстрашна и не любит притворяться. И конечно же, необыкновенно хороша собой. Да, она настоящая красавица. А сейчас, на фоне заснеженных холмов, она казалась еще прекраснее, она походила на Снежную королеву, покинувшую свое королевство…
– Совершенно верно, я скрывался, – проговорил Доминик.
Она взглянула на него с удивлением:
– Простите, что вы сказали?
Он склонился к ней и снова ощутил запах лаванды.
– Я скрывался на террасе вчера вечером, а вы опять пытаетесь увести разговор в сторону.
И тут он увидел в ее глазах такое, чего никак не ожидал увидеть. Что-то вдруг изменилось в ее лице, и теперь в глазах вместо страха и гнева было желание. Да, пылкое желание – в этом не могло быть ни малейших сомнений. Доминик приблизился еще на шаг. Вот сейчас он прикоснется к ней, и она растает, эта Снежная королева.
Нет, не сейчас. Хотя ужасно хотелось. Он решил, что прикоснется к ней лишь тогда, когда придет время доказать серьезность своих намерений. Прикоснется, чтобы заявить свои права на нее, а не потому, что потерял самообладание.
– Мне кажется, Кэтрин, вы догадываетесь, что я собираюсь вам предложить.
Она судорожно сглотнула, и глаза ее расширились. Покачав головой, она тихо сказала:
– Нет. – И голос ее дрогнул.
– Уверен, что догадываетесь.
В глазах ее промелькнуло отчаяние.
– Но мы ведь еще не убедились в том, что эта женщина самозванка.
Она произнесла это шепотом, словно умоляя кого-то о чем-то, и сердце Доминика дрогнуло. Да, его брат ужасно обошелся с этой девушкой. Он воспользовался неопытностью Кэтрин и жадностью ее опекунов. И теперь он, Доминик, должен был как-то загладить вину брата. Он сам не понимал почему, но чувствовал, что должен.
Однако он знал, что мог сделать для нее только одно – избавить ее от напрасных надежд.
– Коул уверен, что это именно она. Для него приезд Сары – просто событие, а не возможность убедиться в том, что она жива. И мы должны быть готовы к тому, что Сара, скорее всего и в самом деле жива.
Он осмелился наконец протянуть руку и получить награду, которой так долго желал. Он коснулся тыльной стороной ладони ее щеки, затем взял ее за подбородок и чуть приподнял его. Она помедлила несколько мгновений, затем отступила на шаг и, покачав головой, прошептала:
– Н-нет. Вы не должны… Я невеста вашего брата.
Губы ее шептали возражения, но глаза говорили совсем другое. Ей нравилось, когда он дотрагивался до нее, нравилось, что он находился так близко. Возможно, Кэтрин этого не сознавала, но она желала его – теперь уже Доминик нисколько в этом не сомневался.
Он улыбнулся и вновь приблизился к ней. Он наслаждался ситуацией, хотя раньше ему не нравилось загонять в угол свою жертву.
– Женатый мужчина не может иметь невесту, Кэт.
Тут она поняла, что он совсем рядом. Она отвернулась к перилам террасы, но не отодвинулась.
– Вам не следует так меня называть. – Голос ее дрожал, руки тоже.
– Но почему? Мне нравится это имя. Оно тебе идет. – Он снова коснулся ее щеки, и на сей раз она приникла к его ладони с тихим, едва слышным стоном. – Но обещаю, что стану звать тебя Кэт, только когда рядом никого не будет. То есть в постели.
Губы ее чуть приоткрылись, и она прошептала:
– Мы никогда не окажемся с вами в одной постели.
Доминик снова улыбнулся.
– Почему же?
Он медленно склонился к ней и прижался губами к ее губам. Она не отстранилась, но словно окаменела. И не ответила на поцелуй. Но Доминика это нисколько не смутило – напротив, он только вошел в азарт и принялся легонько покусывать ее нижнюю губу. Тут Кэтрин наконец не выдержала и, тихонько ахнув, приоткрыла губы. Доминик тотчас воспользовался этим и снова ее поцеловал – на сей раз со страстью.
В следующее мгновение из груди Кэтрин вырвался стон, руки ее легли ему на плечи, и она попыталась ответить на поцелуй. Доминик невольно вздрогнул; желание тотчас же захлестнуло его, захлестнуло с такой силой, что он почти испугался. Неужели он не смог совладать со своими чувствами?
Ему пришлось сделать отчаянное усилие, чтобы отстраниться от Кэтрин.
– А все-таки ты станешь моей женой, – прошептал он, глядя ей в лицо.
Она подняла на него свои чудесные зеленые глаза, затуманенные страстью и навернувшимися слезами.
– Нет.
– Уверен, что станешь.
– Я не могу, – шепнула она, вернее – почти всхлипнула.
– Почему не можешь?
– Потому что ты… Ты не… – Она вдруг задрожала всем телом.
Понимание забрезжило, а потом пронзило его. И желание мгновенно погасло – будто его окатили ведром холодной воды.
– Потому что я не… – Он провел пятерней по волосам. – Потому что я не Коул?
Она отшатнулась, напуганная резкостью его тона. А уже в следующую секунду дверь на террасу распахнулась, и перед ними появился тот, кем Доминик никак не мог стать.
Кэтрин молча смотрела на Коулдена, и на сердце у нее тяжестью лежало сознание ее вины. Она только что целовалась с братом своего жениха! Хуже того, ей нравилось с ним целоваться. Впрочем, «нравилось» – мягко сказано, она упивалась этим поцелуем и наслаждалась странным, щекочущим ощущением, возникавшим от его прикосновений. Даже сейчас она вся изнывала от желания продолжить то, что у них началось.
Коул улыбнулся, но это была многозначительная улыбка, а совсем не та нежная и исполненная доброты улыбка, к которой она привыкла. Кэтрин отступила на шаг. Доминик был прав. Они с Коулденом уже не жених и невеста. Это было ясно как день.
Более того, похоже, Коулден был прекрасно осведомлен о том, что Доминик предложил ей заменить его. Может, Коул все это и придумал?
Хотя сомнительно, что он «придумал» и греховный поцелуй своего младшего брата.
Она взглянула на Доминика, вернее – на его губы.
Неужели эти губы, вполне невинные на вид, заставили ее испытывать такое… безнравственное наслаждение? Впрочем, эти губы… они довольно красивые.
Красивы и густые черные волосы – пусть даже они чуть длиннее, чем предписывают приличия, – а также пронзительные серые глаза… Да, Доминик Мэллори был весьма привлекательным мужчиной.
– Так вы поговорили? – спросил Коул, приблизившись к ним; он по-прежнему улыбался.
– Да, поговорили. – Доминик покосился на Кэтрин, и она поспешно отвела глаза.
– Не может быть, чтобы вы затеяли такое всерьез… – сказала она, немного помедлив. – Откровенно говоря, даже не верится…
Улыбка Коула мгновенно сменилась гримасой.
– Кэтрин, я и в самом деле считаю, что так будет лучше. Лучше для всех, кого затрагивает эта история.
Последние сомнения исчезли, и на их место пришло разочарование. Почему-то она очень надеялась, что Коул, ее друг, человек, которому она привыкла доверять, сумеет ее понять. Да, она надеялась, что он поймет, почему ей так не хочется выходить замуж за первого встречного. И конечно же, ей не верилось что Коул сам станет устраивать ее брак. К тому же за ее спиной.
– Значит, это ты подослал ко мне своего брата. Ты хочешь, чтобы я вышла за него?
– Нет. – Коулден подошел к ней и взял ее за руку. Но теперь у нее не возникло чувства уверенности и безопасности при его прикосновении. – У меня только одно желание – чтобы всего этого вообще не было. Но это уже случилось, и я хочу защитить тебя. И хочу выполнить свой долг по отношению к семье.
Ей было бы еще приятнее любоваться этим пейзажем если бы он не находился в таком несоответствии с терзавшими ее мыслями и чувствами. Она никак не могла прийти в себя после вчерашнего сообщения Коула. Неужели его жена действительно жива? И если она жива, то что теперь будет с ней, Кэтрин?
Хотя она сама же вчера утверждала обратное, в глубине души Кэтрин понимала: доля истины в трагических заявлениях ее опекунов все же есть. Когда подробности этого скандального происшествия станут достоянием гласности, ее положение в обществе действительно не улучшится. Возможно, репутация ее и в самом деле будет погублена.
– Как же здесь холодно, – проворчала Джулия Мэллори, закрывая за собой дверь на террасу. Застегнув свою длинную шерстяную накидку, она продолжала. – Ты даже в самую холодную погоду выходишь на террасу и подолгу стоишь здесь. Почему?
Кэтрин по-прежнему смотрела на засыпанные снегом просторы, протянувшиеся до самого горизонта.
– Это помогает мне думать. – Она вздохнула и повернувшись к Джулии, с улыбкой добавила: – В голове проясняется.
Джулия взглянула на нее с сочувствием и, протянув руку, коснулась ее плеча:
– Тебе есть о чем подумать. Мне очень жаль, что все так вышло. Мне очень хотелось, чтобы ты стала мне сестрой.
– Мне тоже.
Кэтрин увидела, что в глазах Джулии блеснули слезы. И у нее слезы наворачивались на глаза. Она была у родителей единственным ребенком, и дружба с Джулией помогла ей понять, как было бы замечательно, если бы у нее была старшая сестра. А теперь она и этого лишится. Несправедливо.
Джулия покачала головой и отвернулась.
– Эта женщина, которая утверждает, что она – Сара… Кажется, она приедет завтра.
Кэтрин пожала плечами.
– Похоже, Коулден нисколько не сомневается в том, что это его жена. Но все-таки я в душе еще надеюсь, что не сомневается он оттого, что принимает желаемое за действительное. – Она вздохнула. – А если это правда… Что ж, я буду только счастлива за него, хотя возвращение Сары действительно изменит всю мою жизнь. Но ведь он так любил ее…
К ее удивлению, Джулия при этих словах вздрогнула и, резко развернувшись, уставилась на нее широко раскрытыми глазами.
– Ну… в общем, да, их связывали довольно… сильные чувства. Но я бы не сказала… – Джулия внезапно умолкла. – Впрочем, не важно. Я вовсе не о моем брате тревожусь, а о тебе.
Кэтрин даже чуть отшатнулась – так ее ошеломили слова собеседницы. Конечно, они с Джулией очень сблизились в последние несколько месяцев, но все же ей было странно, что сестра Коула больше тревожится о ней, чем о родном брате. Все-таки Коул – член семьи.
– Что ты теперь будешь делать, Кэтрин? – спросила Джулия.
Кэтрин нервно сглотнула. Она задавала себе этот вопрос всю ночь, но так и не нашла на него ответа.
– Пока еще не знаю. Кажется, все сходятся во мнении, что моя репутация погублена. Погублена!.. – Она простерла вверх руки, передразнивая трагический жест Стивена Уолуорта, но вголосе ее не было насмешки.
– Ты же понимаешь, почему они все время это говорят. – Джулия посмотрела на нее с жалостью. – Они пытаются защитить тебя. Когда слухи об этой кошмарной истории просочатся, разразится ужасный скандал. И если не заткнуть сплетникам рты сразу же… – Джулия не договорила, но и без слов было ясно, о чем она думала.
Тихонько вздохнув, Кэтрин сказала:
– Уолуорты согласны с твоей матерью. Они так прямо и говорят: я должна выйти замуж за кого угодно, и как можно скорее. Юстасия уже составляет длинный список, озаглавленный: «Холостые джентльмены с подмоченной репутацией».
Кэтрин прикрыла ладонью глаза. Мысль о том, что ей и в самом деле придется выходить замуж за человека, соответствующего данному описанию, вгоняла ее в тоску. Она потратила три года на то, чтобы подыскать себе жениха, который бы полностью отвечал ее требованиям. Она хотела найти мужа, который не нуждался бы в ее приданом. И хотела, чтобы муж был ей другом, но не таким мужчиной, вкоторого можно влюбиться без памяти. Не следовало поддаваться искушениям и тешить себя пустыми мечтаниями и надеждами на любовь. Она уже имени возможность убедиться, каких бед могут натворить сильные чувства.
Коулден Мэллори был словно создан для нее. С того самого момента, как она впервые увидела его, он говорил и делал все безупречно правильно. И она не колеблясь приняла его предложение.
Но теперь все пошло прахом. Осталась одна тревожная неопределенность. Именно то состояние, которого она так стремилась избежать.
Кэтрин вздрогнула, сообразив, что Джулия снова заговорила.
– Поскорее выйти замуж – не такой плохой план.
У Кэтрин приоткрылся рот.
– Но, Джулия!..
Джулия подняла руку, чтобы пресечь дальнейшие возражения.
– Ты же не хочешь кончить так, как я. Одинокой. И если немедленно не предпринять мер, которые помогли бы смягчить последствия скандала, то именно так ты и закончишь.
– А я всегда думала, что жить самой по себе довольно приятно, – проговорила Кэтрин, снова повернувшись к заснеженным холмам. – Ты ни перед кем не отчитываешься, никого не разочаруешь…
– И никто не обнимет тебя, когда именно этого хочется больше всего. – Голос Джулии прозвучал совершенно бесстрастно, но Кэтрин, обернувшись, увидела боль в глазах подруги.
– Джулия… – Она шагнула к ней, собираясь сказать очень многое, но не успела – дверь на террасу растворилась, и Кэтрин замерла, затаив дыхание. Перед ней стоял Доминик Мэллори.
Шагнув на каменный пол террасы, присыпанный снегом, Доминик сразу же почувствовал: он прерывает какой-то очень серьезный и важный разговор. Однако он не стал возвращаться в зал. То, что ему сейчас предстояло сделать, было гораздо важнее, во всяком случае – для него. Возможно, это был один из самых ответственных моментов его жизни.
И тут его вновь стали одолевать сомнения. Да стоит ли дом такой жертвы? Дом – Нет. А его прошлое – стоит. Истина стоит любых жертв.
Растянув губы в фальшивой улыбке, Доминик приблизился к женщинам. Кэтрин тотчас же отступила на два шага, но в ее зеленых глазах вдруг что-то промелькнуло, вернее – вспыхнуло… И Доминик сразу отбросил все свои сомнения, он вновь ощутил влечение к этой девушке.
С трудом оторвав взгляд от глаз Кэтрин, он улыбнулся сестре. И тотчас же лицо Джулии словно осветилось – с него сбежала тень, омрачавшая его всего мгновение назад. Шагнув к брату, она обняла его, и Доминик прижал сестру к груди. После того как он стал жить отдельно от семьи единственное, что огорчало его, – это разлука с Джулией. Ее письма всегда были для него огромной радостью.
– Как хорошо, что ты приехал, Доминик, – прошептала Джулия. Отстранившись, она добавила: – Я знаю, что тебе это было ужасно трудно.
Да, Джулия знала. То, что происходило в доме, не прошло мимо ее внимания. Несколько раз она даже пыталась хоть как-то защитить младшего брата, и ей это дорого обошлось. Ах, как ему хотелось, чтобы и она обрела свое счастье! Почему-то Джулия так и не вышла замуж. Впрочем, несмотря на свой возраст, она была все так же красива.
Он повернулся к Кэтрин и увидел, что девушка пристально смотрит на него – смотрит как бы с изумлением, словно она не верила собственным глазам. Потом она потупилась и покраснела.
– Джулия, мне нужно поговорить с Кэтрин наедине.
Она вскинула на брата глаза, едва сдержав изумленное «ах». И очевидно, прочла все в его взгляде. А он понял по ее глазам, что она знает, зачем ему потребовалось поговорить с девушкой наедине.
– Д-да, конечно… – Джулия бросила взгляд в сторону Кэтрин: – Если хочешь, зайди потом ко мне, и мы поговорим.
Кэтрин кивнула и с улыбкой проговорила:
– Уж если ты не будешь мне сестрой, то останься, по крайней мере, моей подругой.
Джулия снова кивнула и, подобрав подол платья, поспешила удалиться. Когда дверь за ней закрылась, Доминик снова повернулся и увидел, что она уже успела отойти довольно далеко от него – до середины террасы. Он невольно усмехнулся – видимо, ему придется в буквальном смысле слова побегать за Кэтрин, прежде чем он сможет назвать ее своей.
И не сказать, что мысль об этом показалась ему такой уж неприятной.
Впрочем, не следовало забывать, что его брак – это всего-навсего сделка, коммерческое предприятие, не более того. Просто оно потребует некоторых ухищрений.
– Мне очень жаль, что я помешал вашему разговору, – сказал он, приблизившись к девушке. Он остановился на почтительном расстоянии, но, как ни странно, все равно почувствовал исходящий от Кэтрин запах лаванды. И еще удивительнее было то, как тело его среагировало на ее присутствие. Он был возбужден и напряжен даже сильнее, чем от прикосновения любовницы.
Она передернула плечами и искоса взглянула на него.
– Джулия не сказала мне ничего нового. То же самое твердили и мои опекуны – едва не ночь напролет.
Доминик улыбнулся и подошел к ней еще на несколько шагов. Она напряглась, заметив его маневр, но отстраняться не стала. Более того, теперь она смотрела прямо ему в глаза.
– Должно быть, вам сейчас нелегко, – продолжал Доминик.
Желание прикоснуться к ней оказалось настолько сильным, что он даже поднял руку, но тут же заставил себя опустить ее. Сейчас не время. Ну чего он добьется, дотронувшись до нее? Ведь он и так знал, вернее, чувствовал: кожа у нее гладкая как шелк.
По-прежнему глядя ему в глаза, Кэтрин тихо проговорила:
– Жаль, что вы не сказали мне вчера, кто вы такой.
«Что она имеет в виду?» – подумал Доминик.
– Вы тоже не сказали, – прошептал он.
Воцарилось молчание. Он смотрел в ее зеленые глаза, но никак не мог понять, какими чувствами они были наполнены в эти мгновения. Кажется, в них была боль, и был гнев, и еще что-то… Намек на пылкость и страстность натуры – он ощущал это, приближаясь к ней. Более того, он почувствовал это еще вчера, когда вышел…
Внезапный порыв холодного ветра вернул его к реальности, и он отступил на шаг. Затем откашлялся и проговорил:
– Похоже, вы оказались в довольно затруднительном положении. – Не дрогнул ли у него голос? Нет, кажется, это прозвучало вполне естественно, так что молено было надеяться, что девушка не заметила его волнения. Он еще не был готов признаться ей в своей слабости. Пока. – И не исключено, что я смогу вам помочь.
Что-то в ее лице изменилось, и зеленые глаза сверкнули гневом.
– Хотелось бы узнать, отчего все, в том числе и совершенно незнакомые мне люди, считают своим долгом объяснять мне, насколько тяжело положение, в котором я оказалась. Ведь не моя вина, что Сара Мэллори осталась в живых. Собственно говоря, я рада, что бедняжка не умерла и возвращается домой. Коул очень переживал из-за нее.
Доминик покачал головой. Если бы она знала правду, если бы узнала, что ее обожаемый жених лгал ей. Трудно было даже вообразить, как отреагировала бы эта девушка, узнай она, что Коул стал ухаживать за ней, позарившись на ее деньги, в расчете на то, что сумеет поправить свои пошатнувшиеся дела с помощью ее приданого. К тому же он ухаживал за ней, зная, что его жена не умерла. «Едва ли Кэтрин пожалела бы Коула, если бы узнала о нем всю правду», – подумал Доминик.
Впрочем, он и сейчас не был уверен в том, что она сочувствовала Коулу. Конечно, она могла притворяться сколько угодно, но не могла же она искренне радоваться возвращению Сары. Ведь возвращение этой женщины грозило погубить ее собственное будущее. Во всяком случае, она лишится человека, который ей был настолько небезразличен, что она согласилась выйти за него замуж.
Тут Доминик вспомнил о своих «обязанностях» и, отбросив все посторонние мысли, вновь заговорил:
– Вы правы, во всей этой истории вашей вины нет. Но история эта все же произошла, и тревоги близких вам людей совсем не беспочвенны. Ведь пострадаете не вы одна, Кэтрин. Скандал отразится и на моей семье, если не принять должных мер.
Она склонила голову к плечу и внимательно посмотрела на него:
– У меня сложилось впечатление, что вы не слишком жалуете своих родственников.
Доминик замер на мгновение.
– Кто вам сказал это? Коул?
Она неожиданно рассмеялась, затем покачала головой:
– Нет, он мне ничего не говорил. Но я не настолько глупа, чтобы не догадаться… Боже мой, ведь Коул ухаживал за мной целый год, и мы помолвлены уже несколько месяцев. О вас упоминали очень редко, по пальцам можно пересчитать, сколько раз. Я почти не сознавала, что вы существуете, пока не столкнулась с вами вчера на террасе. Казалось, вы прятались здесь от кого-то, – добавила она, немного помолчав.
Доминик невольно улыбнулся. А она проницательна, эта девочка. Пожалуй, даже слишком проницательна, и очень может быть, что ее не удастся обвести вокруг пальца, хотя Коул и убеждал его в обратном. Впрочем, его старший брат не слишком хорошо видел достоинства других людей – он был мастер подмечать только слабости, которые использовал в своих целях.
Доминик не мог не признать: ему очень нравится, что Кэтрин умна, бесстрашна и не любит притворяться. И конечно же, необыкновенно хороша собой. Да, она настоящая красавица. А сейчас, на фоне заснеженных холмов, она казалась еще прекраснее, она походила на Снежную королеву, покинувшую свое королевство…
– Совершенно верно, я скрывался, – проговорил Доминик.
Она взглянула на него с удивлением:
– Простите, что вы сказали?
Он склонился к ней и снова ощутил запах лаванды.
– Я скрывался на террасе вчера вечером, а вы опять пытаетесь увести разговор в сторону.
И тут он увидел в ее глазах такое, чего никак не ожидал увидеть. Что-то вдруг изменилось в ее лице, и теперь в глазах вместо страха и гнева было желание. Да, пылкое желание – в этом не могло быть ни малейших сомнений. Доминик приблизился еще на шаг. Вот сейчас он прикоснется к ней, и она растает, эта Снежная королева.
Нет, не сейчас. Хотя ужасно хотелось. Он решил, что прикоснется к ней лишь тогда, когда придет время доказать серьезность своих намерений. Прикоснется, чтобы заявить свои права на нее, а не потому, что потерял самообладание.
– Мне кажется, Кэтрин, вы догадываетесь, что я собираюсь вам предложить.
Она судорожно сглотнула, и глаза ее расширились. Покачав головой, она тихо сказала:
– Нет. – И голос ее дрогнул.
– Уверен, что догадываетесь.
В глазах ее промелькнуло отчаяние.
– Но мы ведь еще не убедились в том, что эта женщина самозванка.
Она произнесла это шепотом, словно умоляя кого-то о чем-то, и сердце Доминика дрогнуло. Да, его брат ужасно обошелся с этой девушкой. Он воспользовался неопытностью Кэтрин и жадностью ее опекунов. И теперь он, Доминик, должен был как-то загладить вину брата. Он сам не понимал почему, но чувствовал, что должен.
Однако он знал, что мог сделать для нее только одно – избавить ее от напрасных надежд.
– Коул уверен, что это именно она. Для него приезд Сары – просто событие, а не возможность убедиться в том, что она жива. И мы должны быть готовы к тому, что Сара, скорее всего и в самом деле жива.
Он осмелился наконец протянуть руку и получить награду, которой так долго желал. Он коснулся тыльной стороной ладони ее щеки, затем взял ее за подбородок и чуть приподнял его. Она помедлила несколько мгновений, затем отступила на шаг и, покачав головой, прошептала:
– Н-нет. Вы не должны… Я невеста вашего брата.
Губы ее шептали возражения, но глаза говорили совсем другое. Ей нравилось, когда он дотрагивался до нее, нравилось, что он находился так близко. Возможно, Кэтрин этого не сознавала, но она желала его – теперь уже Доминик нисколько в этом не сомневался.
Он улыбнулся и вновь приблизился к ней. Он наслаждался ситуацией, хотя раньше ему не нравилось загонять в угол свою жертву.
– Женатый мужчина не может иметь невесту, Кэт.
Тут она поняла, что он совсем рядом. Она отвернулась к перилам террасы, но не отодвинулась.
– Вам не следует так меня называть. – Голос ее дрожал, руки тоже.
– Но почему? Мне нравится это имя. Оно тебе идет. – Он снова коснулся ее щеки, и на сей раз она приникла к его ладони с тихим, едва слышным стоном. – Но обещаю, что стану звать тебя Кэт, только когда рядом никого не будет. То есть в постели.
Губы ее чуть приоткрылись, и она прошептала:
– Мы никогда не окажемся с вами в одной постели.
Доминик снова улыбнулся.
– Почему же?
Он медленно склонился к ней и прижался губами к ее губам. Она не отстранилась, но словно окаменела. И не ответила на поцелуй. Но Доминика это нисколько не смутило – напротив, он только вошел в азарт и принялся легонько покусывать ее нижнюю губу. Тут Кэтрин наконец не выдержала и, тихонько ахнув, приоткрыла губы. Доминик тотчас воспользовался этим и снова ее поцеловал – на сей раз со страстью.
В следующее мгновение из груди Кэтрин вырвался стон, руки ее легли ему на плечи, и она попыталась ответить на поцелуй. Доминик невольно вздрогнул; желание тотчас же захлестнуло его, захлестнуло с такой силой, что он почти испугался. Неужели он не смог совладать со своими чувствами?
Ему пришлось сделать отчаянное усилие, чтобы отстраниться от Кэтрин.
– А все-таки ты станешь моей женой, – прошептал он, глядя ей в лицо.
Она подняла на него свои чудесные зеленые глаза, затуманенные страстью и навернувшимися слезами.
– Нет.
– Уверен, что станешь.
– Я не могу, – шепнула она, вернее – почти всхлипнула.
– Почему не можешь?
– Потому что ты… Ты не… – Она вдруг задрожала всем телом.
Понимание забрезжило, а потом пронзило его. И желание мгновенно погасло – будто его окатили ведром холодной воды.
– Потому что я не… – Он провел пятерней по волосам. – Потому что я не Коул?
Она отшатнулась, напуганная резкостью его тона. А уже в следующую секунду дверь на террасу распахнулась, и перед ними появился тот, кем Доминик никак не мог стать.
Кэтрин молча смотрела на Коулдена, и на сердце у нее тяжестью лежало сознание ее вины. Она только что целовалась с братом своего жениха! Хуже того, ей нравилось с ним целоваться. Впрочем, «нравилось» – мягко сказано, она упивалась этим поцелуем и наслаждалась странным, щекочущим ощущением, возникавшим от его прикосновений. Даже сейчас она вся изнывала от желания продолжить то, что у них началось.
Коул улыбнулся, но это была многозначительная улыбка, а совсем не та нежная и исполненная доброты улыбка, к которой она привыкла. Кэтрин отступила на шаг. Доминик был прав. Они с Коулденом уже не жених и невеста. Это было ясно как день.
Более того, похоже, Коулден был прекрасно осведомлен о том, что Доминик предложил ей заменить его. Может, Коул все это и придумал?
Хотя сомнительно, что он «придумал» и греховный поцелуй своего младшего брата.
Она взглянула на Доминика, вернее – на его губы.
Неужели эти губы, вполне невинные на вид, заставили ее испытывать такое… безнравственное наслаждение? Впрочем, эти губы… они довольно красивые.
Красивы и густые черные волосы – пусть даже они чуть длиннее, чем предписывают приличия, – а также пронзительные серые глаза… Да, Доминик Мэллори был весьма привлекательным мужчиной.
– Так вы поговорили? – спросил Коул, приблизившись к ним; он по-прежнему улыбался.
– Да, поговорили. – Доминик покосился на Кэтрин, и она поспешно отвела глаза.
– Не может быть, чтобы вы затеяли такое всерьез… – сказала она, немного помедлив. – Откровенно говоря, даже не верится…
Улыбка Коула мгновенно сменилась гримасой.
– Кэтрин, я и в самом деле считаю, что так будет лучше. Лучше для всех, кого затрагивает эта история.
Последние сомнения исчезли, и на их место пришло разочарование. Почему-то она очень надеялась, что Коул, ее друг, человек, которому она привыкла доверять, сумеет ее понять. Да, она надеялась, что он поймет, почему ей так не хочется выходить замуж за первого встречного. И конечно же, ей не верилось что Коул сам станет устраивать ее брак. К тому же за ее спиной.
– Значит, это ты подослал ко мне своего брата. Ты хочешь, чтобы я вышла за него?
– Нет. – Коулден подошел к ней и взял ее за руку. Но теперь у нее не возникло чувства уверенности и безопасности при его прикосновении. – У меня только одно желание – чтобы всего этого вообще не было. Но это уже случилось, и я хочу защитить тебя. И хочу выполнить свой долг по отношению к семье.