Питерсен Дженна. Скандальная история

   В кабинете снова воцарилось тягостное молчание. Но почему? Ведь этот незнакомец, которого никто не звал, явился сюда как раз в тот момент, когда все были заняты обсуждением весьма деликатной семейной проблемы. Более того, он откровенно веселился и, похоже, даже издевался над всеми присутствующими.
   Тут Кэтрин наконец не выдержала и, окинув незнакомца презрительным взглядом, осведомилась:
   – А кто вы, собственно, такой?
   Незнакомец снова усмехнулся:
   – Неужели не знаете? Я был уверен, что знаете, не можете не знать. – Он почти слово в слово повторил то, что она сказала ему на террасе; он словно передразнивал ее.
   Коул шагнул к ней и коснулся ее локтя:
   – Кэтрин, это Доминик. – Мужчины смотрели друг на друга с явной враждебностью. – Доминик – мой беспутный брат.
   Тут у Кэтрин вырвалось «ах!», которое свидетельствовало о крайней степени удивления. Так это брат Коула?
   За прошедший год ей не раз случалось слышать об этом человеке, но она никогда его не видела. Со слов Коула она поняла: Доминик Мэллори, как паршивая овца, был давно исторгнут из лона семьи, и это ни у кого не вызвало особых сожалений. Ларисса выходила из комнаты при одном упоминании имени ее младшего сына.
   Только Джулия говорила о своем младшем брате с приязнью.
   И вот этот человек, которого не признавали в его собственной семье, стоит рядом с ней и смотрит на нее, разглядывает ее. Она же не находит в себе сил отвернуться. Совсем не таким она представляла его по описаниям Коула. Собственно, он даже внешне разительно отличался от светловолосых членов семейства. И он… он был необыкновенно хорош собой.
   Заметив, в каком она состоянии, Доминик дерзко ухмыльнулся. Тут Кэтрин наконец сделала над собой усилие и отвернулась. Но она по-прежнему чувствовала, что он стоит у нее за спиной. Его присутствие ощущалось, словно жар от пылающего камина, казалось, оно проникало в ее тело.
   Собравшись с духом, Кэтрин попыталась вернуть разговор в прежнее русло, однако Юстасия тут же проговорила:
   – Кэтрин, попридержи-ка язык! Леди Харборо думает о твоем будущем, и тебе об этом не грех тоже подумать.
   – Прошу простить меня, миледи, если мой ответ показался вам излишне резким, – сказала Кэтрин, бросив взгляд на Лариссу (однако леди Харборо ее не слушала; взгляд ее по-прежнему был прикован к лицу младшего сына). – Тем не менее, я повторяю: нет никакой необходимости…
   Тут Коул, положив руку ей на локоть, заставил ее замолчать.
   – Кэтрин, мы все оказались в очень непростой ситуации. Но до конца еще ничего не ясно. Давай отложим споры на потом, хорошо?
   Прикосновение жениха было точно таким же, как всегда, однако ей вдруг показалось, что Коулу явно чего-то не хватало. Особенно если сравнивать Коула с его пылким братом, присутствие которого она до сих пор ощущала. А ведь Доминик к ней даже не прикасался.
   – Я просто хотела… – начала Кэтрин, но ее жених покачал головой.
   – Может, тебе лучше пойти в свою комнату и отдохнуть? – спросил он. – Новость, должно быть, сильно взволновала тебя.
   Она пристально посмотрела на него.
   – Взволновала? – Это слово казалось ей в данной ситуации чрезвычайно оскорбительным.
   Он кивнул и улыбнулся ласково.
   – Совершенно верно. Иди к себе. Немного погодя я зайду к тебе, и мы вместе попробуем найти выход из этого непростого положения. Выхода который был бы приемлемым для всех заинтересованных сторон.
   Коул отвернулся, прежде чем она успела хоть что-то ответить, и повернулся к брату. Ласковое выражение, которое она так привыкла видеть в глазах своего жениха, исчезло, и теперь глаза его метали молнии. Таким она Коула никогда раньше не видела. Кэтрин невольно попятилась от него, но он этого даже не заметил.
   – Мне необходимо поговорить с моим братом наедине, – заявил Коул. – Уверен, он явился сюда не без причины.
   Кэтрин покачала головой. Нет, она не допустит, чтобы ее отодвинули в сторону только из-за того, что Коулу вздумалось выяснять отношения со своим младшим братом. Она хотела, чтобы они вдвоем присели где-нибудь и спокойно обсудили, что же им делать дальше. Хотела, чтобы в этой сложной ситуации к ней отнеслись как к взрослому человеку, а не как к ребенку.
   – Но, Коул…
   – Позже. – Он сказал это как отрезал.
   И тут Кэтрин вдруг повернулась и посмотрела на Доминика Мэллори. Было совершенно очевидно, что он, как и Коул, возбужден и разгневан, но младший брат владел собой гораздо лучше, чем ее жених… ее бывший жених.
   Содрогнувшись, Кэтрин отошла от мужчин. Вероятно, у них все было не так просто, и она не понимала, что именно происходило между ними. Не понимала и не хотела понимать, по крайней мере, сейчас. Да, сейчас у нее были совсем другие заботы.
   – Полагаю, Коулден прав, – сказала Ларисса, с тревогой глядя на сыновей. Однако она до сих пор не поприветствовала Доминика. Что он мог натворить, чтобы заслужить подобное отношение? – Пойдемте, я провожу вас в ваши комнаты, – добавила Ларисса, взглянув на Уолуортов.
   И леди Харборо вежливо выпроводила опекунов Кэтрин из кабинета. В дверях она обернулась:
   – Пойдемте же.
   Джулия бросила на мать сочувственный взгляд и тоже вышла, сказав:
   – Я займусь гостями. Пора подавать кареты. Думаю, в дальнейшем продолжении празднования в честь грядущего бракосочетания особого смысла нет.
   Кэтрин смотрела на Коулдена в надежде, что жених подаст ей какой-нибудь знак и вся эта ситуация в конце концов разрешится. Но он проигнорировал ее вопросительный взгляд. Похоже, он вообще ее не замечал – глядя куда-то в сторону, положил ладонь ей на спину и осторожно подтолкнул к двери, где ее ждала Ларисса.
   Опешившая от того, что ее выставляют с таким хладнокровием, Кэтрин в дверях обернулась, чтобы попросить жениха подумать получше, но Доминик уже закрывал дверь. И последний момент она опрометчиво взглянула ему в глаза. Стальной блеск этих серых глаз завораживал… и согревал. Ничего подобного она никогда прежде не испытывала.
   Затем, к ее величайшему изумлению, он вдруг снова усмехнулся и дерзко подмигнул ей. А потом дверь отворилась прямо перед ее носом.
   Кэтрин тихонько вздохнула; ей стоило немалого труда совладать со своими коленями – казалось, они вот-вот подогнутся.

Глава 2

   – Налить тебе чего-нибудь? – спросил Коул с натянутой улыбкой.
   Доминик отрицательно покачал головой, хотя ему ужасно хотелось выпить, чтобы притупить остроту обуревавших его чувств. По своему горькому опыту он знал: ни в коем случае нельзя давать старшему брату ни малейшего преимущества. Только с ясной головой он сможет противостоять Коулдену и добиться того, ради чего он и явился в родное гнездо. А уж потом он выпьет в свое удовольствие. Пожалуй, даже напьется, если разговор сложится не слишком удачно.
   – Нет, благодарю. – Он по-прежнему стоял у двери и смотрел, как брат наливает себе виски.
   Со стаканом в руке Коул подошел к письменному столу и, усевшись, поднял на младшего брата карие глаза. Сейчас Коулден очень походил на отца, и Доминику вдруг вспомнилось, как Харрисон Мэллори вызывал его в этот самый кабинет, чтобы отчитать. И чтобы наказать. Взгляд его метнулся к камину, но крепкой розги, которую Харрисон Мэллори всегда держал под рукой, в привычном углу уже не было.
   Коул злобно усмехнулся:
   – Розгу я убрал. Какой смысл держать ее здесь, если у меня пока нет сыновей?
   – Тебя-то он ни разу и пальцем не тронул, – ответил Доминик с большей горячностью, чем намеревался. И сразу выругал себя: нельзя показывать свои чувства, даже гнев.
   Коул улыбнулся, явно довольный тем, что сумел поддеть младшего брата, однако, к величайшему удивлению Доминика, он воздержался от дальнейших замечаний на эту тему. Указав на кресло, стоявшее напротив стола, он сказал:
   – Сядь.
   Доминик хотел было отказаться, но тут же обуздал свои бунтарские настроения. Пусть себе Коул пока упивается ощущением всевластия. Это временное положение вещей.
   – Так чего же ты хочешь? – спросил Коул и отпил из своего стакана. – Или, может, я уже догадался?
   – А может быть, я явился, чтобы принять участие в торжествах.
   Доминик ухмыльнулся и, уставившись на брата, стал ждать ответа. У него было такое впечатление, что Коул совсем забыл о том, что его жена Сара воскресла из мертвых и ему теперь предстоит решить нелегкую задачу – как-то компенсировать Кэтрин Флеминг то унижение, которому она подверглась и еще подвергается, когда эта история станет достоянием гласности и разразится скандал.
   – Ты?.. – Лицо Коула исказилось. – Ты явился сюда с поздравлениями? Очень остроумно.
   Доминик промолчал. Он ждал, когда брат успокоится.
   – Нет-нет, – продолжал Коул, – думаю, ты явился сюда, чтобы просить себе Лэнсинг-Сквер. – Он подался вперед: – Чтобы выпрашивать у меня Лэнсинг-Сквер.
   Доминик прикусил щеку изнутри и сжимал зубы, пока не почувствовал вкус крови на языке.
   – Судя по тому, какую кутерьму я имел удовольствие наблюдать здесь всего несколько минут назад, тебя сейчас должны волновать собственные проблемы. – Он пожал плечами: – Я действительно приехал ради того, чтобы поговорить о Лэнсинг-Сквере. Но мое дело может подождать.
   Это была ложь – его дело никак не могло подождать. Он и так уже прождал три года. Три долгих года это поместье снилось ему по ночам, и мечты о нем превратились в навязчивую идею. Сама мысль о том, что решающий разговор придется отложить, причиняла ему боль. Но все же он понимал: его единственный шанс – это отложить атаку до поры, когда Коулден будет более склонен к уступкам. Заполучить вожделенный приз можно было только одним способом – мудро разыграть свои карты.
   Улыбнувшись и усевшись в кресле поудобнее – как будто годы и ненависть не разделяли их с братом, – Доминик с непринужденным видом заметил:
   – Что-то мне не верится, что Сара осталась в живых.
   – Гм-м… – Коул в задумчивости посмотрел на стакан в своей руке. – Видишь ли, эта новость оказалась для меня большой неожиданностью. И теперь, когда моя жена восстала из мертвых, я в незавидном положении, ты не находишь?
   Доминик в изумлении уставился на брата. Черт возьми, как Коул может так спокойно говорить об этом? Конечно, их с Сарой брак отнюдь не был любовной идиллией, однако их связывали очень сильные чувства. Так в чем дело?.. Человек вдруг узнает, что его жена воскресла из мертвых, и говорит об этом совершенно спокойно и невозмутимо. Что-то здесь не так…
   Откинувшись на спинку кресла, Доминик попытался изобразить такую же отрешенность, какую умудрялся сохранять Коулден.
   – Да, ситуация и впрямь незавидная. Теперь у тебя на руках и невеста, и жена. Если, конечно, эта женщина и в самом деле Сара.
   – Я нисколько не сомневаюсь, что она именно та, за кого себя выдает. – Коул спокойно встретил взгляд брата. – Я безоговорочно доверяю человеку, от которого получены сведения. Впрочем, мы во всем сможем убедиться, увидев собственными глазами, когда она приедет.
   – Но как ты можешь сохранять такое хладнокровие? – спросил Доминик. Окажись он в такой ситуации, он бы реагировал совсем по-другому.
   Тут ему вспомнилось недавнее замечание Джулии. Она сказала, что Коул, по ее мнению, не слишком удивлен этой новостью. А может, новость настолько ошеломила его брата, что он от шока впал в полное бесчувствие? Или он и раньше знал, что Сара жива?
   Но в этом была такая расчетливая жестокость, что даже Доминику не верилось, что брат способен на такое.
   Коул засмеялся:
   – В отличие от тебя, дорогой брат, я умею владеть собой. Полагаешь, будет лучше, если я поддамся панике? Нет, мне сейчас нужно собраться с мыслями и разработать план.
   – Какой план?
   Доминик уже забыл о своих сомнениях. Сейчас его занимала другая мысль: вот они с братом разговаривают, и их разговор напоминает вежливую беседу. Такое случилось впервые за… да, за восемь лет. В других обстоятельствах Коул уже давно полез бы в драку, а сейчас… «А может быть, брат чего-то от меня хочет?» – неожиданно подумал Доминик.
   – План мне нужен ради Кэтрин, разумеется. Иначе скандал погубит ее репутацию.
   Доминик молча кивнул. Впервые с тех пор, как эта девушка вышла из кабинета, он позволил себе подумать о прекрасной невесте своего брата. Кэтрин восприняла новость о воскрешении Сары Мэллори совсем не так, как восприняли бы это многие другие девушки. Не было ни обмороков, ни слез, ни истерик. Более того, она даже осмелилась вступить в пререкания с матерью жениха, с самой леди Харборо!
   И теперь эта девушка свободна.
   Впрочем, ему, Доминику, это безразлично. Он, конечно, подумывал о том, чтобы приударить за ней, но тогда, на террасе, была совсем другая ситуация. Теперь же он отказался от этой мысли, так как не мог себе позволить воспользоваться ситуацией.
   – А почему ты рассказываешь мне все это? – спросил он наконец. – Ведь раньше ты не имел обыкновения посвящать меня в свои интриги и замыслы. Что же теперь с тобой произошло?
   Коул проигнорировал вопрос.
   – Да, речь идет о будущем Кэтрин. И о моем тоже. Деньги, которые могли бы прийти в семью как часть ее приданого, теперь для нас потеряны. А ведь деньги нужны нам как воздух. – Он вздохнул. – Потеряно и поместье, принадлежащее ей.
   Доминик с удивлением посмотрел на брата. Он и не подозревал, что семья испытывает финансовые затруднения. Он-то сам был обеспечен неплохо. Мысль эта заставила его улыбнуться.
   – Не слишком хорошо ты управляешь своим поместьем, а? – заметил он, выгнув бровь.
   Глаза Коула сверкнули, и Доминик приготовился: вот сейчас Коулден вспылит и проявит свой прославленный норов, который унаследовал от отца. Но вместо этого Коулден только сжал в кулак руку, лежавшую на столе, и проскрежетал:
   – Должен признаться, что несколько раз я очень неудачно вложил деньги. Впрочем, основной урон семейному состоянию нанес наш отец. – Тут глаза его снова сверкнули. – Вернее, мой отец.
   Доминика так и передернуло. Коул всегда с большим удовольствием напоминал ему о его статусе. Внебрачный ребенок. Бастард. Мэллори только по имени. «За пятнадцать-то лет, – подумал Доминик, – можно было бы и привыкнуть».
   Он поднялся на ноги. Продолжать разговор было бессмысленно.
   – Что ж, Коулден, не повезло тебе. Надеюсь, ты найдешь способ поправить свои финансовые дела. Да и личные тоже. Но я, кажется, напрасно приехал сюда сегодня. Я пойду.
   Кивнув брату на прощание, Доминик направился к двери. Но прежде чем он вышел, раздался голос Коулдена:
   – Доминик, я хочу, чтобы ты женился на ней. Согласен?
   Доминик споткнулся и едва удержался на ногах. Ошеломленный словами брата, он медленно обернулся. Коулден так и не встал из-за стола, и лицо его было по-прежнему бесстрастным. Но ясно было, что он с нетерпением ждет ответа.
   Однако Доминик был слишком потрясен, чтобы ответить на вопрос. Судорожно сглотнув, он спросил:
   – На ком? На Кэтрин?
   Тут Доминик не выдержал и громко расхохотался. Но уже в следующую секунду он задумался… Ведь если Кэтрин станет его женой, то она каждую ночь будет у него в постели – пока не надоест ему.
   Но нет, дело того не стоило. Сколько повидал он супружеских пар, и все они были несчастливы в браке. Брак приносит людям только несчастья и разочарования. А жениться на женщине, которая влюблена в его брата, – это была бы катастрофа.
   – Да с чего, скажи на милость, ты решил, что я пойду на такую жертву… да еще ради тебя?
   Коул пожал плечами:
   – Я же не дурак. Я заметил, какими глазами ты смотрел на нее. – Он поднялся на ноги и тоже засмеялся: – Впрочем, ты ведь всегда был неравнодушен к моим женщинам, разве нет?
   Желание ударить брата преследовало Доминика всю его жизнь. Когда-то он несколько раз даже поддался порыву, но теперь, будучи взрослым человеком, прекрасно понимал, что драка не изменит положение вещей. Да, минутное удовольствие ничего не изменит.
   Покачав головой, он процедил сквозь зубы:
   – Я не обязан выслушивать все это. Надеюсь, банкротство доставит тебе немалое удовольствие.
   Доминик снова повернулся к двери и уже взялся за ручку, но голос брата вновь его остановил.
   – Возможно, ты получишь Лэнсинг-Сквер, – проговорил Коул.
   У Доминика на мгновение перехватило дыхание. Сердце его подпрыгнуло и затрепетало; казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Все еще держась за ручку двери, он попытался придать лицу бесстрастное выражение – с таким лицом он обычно сидел за карточным столом. Затем сделал глубокий вдох и, медленно повернувшись к брату, проговорил:
   – Прости, что ты сказал?
   Коул был все таким же невозмутимым.
   – Ты слышал. Я предлагаю тебе сделку. Так что, будем договариваться?
   Доминик задумался. Вернее, попытался сделать вид, что обдумывает предложение. Но владела им одна только мысль – навязчивая мысль, повторявшаяся снова и снова, как припев: Лэнсинг-Сквер… Этому месту он обязан самим своим существованием. И поместье будет принадлежать ему. Только ему.
   Но стоило ли это женитьбы, пусть и на привлекательной девице?
   Снова опустившись в кресло, и старательно изображая скуку, Доминик проговорил:
   – Очень может быть, что эта женщина вовсе не Сара.
   Теряя терпение, Коул сжал кулаки.
   – Человек, который нашел Сару, – это тот самый поверенный, который когда-то обнаружил доказательства того, что наша мать завела гнусную интрижку. Ну, ту самую, в результате которой на свет появился ты. – Он впился в младшего брата злобным взглядом. – У меня нет оснований сомневаться в добросовестности и честности этого человека.
   Доминик склонил голову к плечу. Он видел отчаяние в глазах Коула, поэтому язвительное замечание насчет его, Доминика, происхождения на сей раз не вызвало ни гнева, ни раздражения. Да-да, он видел отчаяние в глазах старшего брата, и это было дивное зрелище.
   – А может, ты поверил своему человеку только потому, что уже знал правду? Может, ты знал, что Сара жива?
   Глаза Коула широко раскрылись, а щеки покрылись мертвенной бледностью. Казалось, он силился что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Наконец ему все же удалось овладеть собой, и он, скрестив на груди руки, заявил:
   – Я не обязан давать тебе объяснения. Ты желаешь обсудить условия, на которых можешь получить Лэнсинг-Сквер? Второй раз я предлагать не стану.
   Доминик в изумлении уставился на брата. Ведь Коул, в сущности, признался… Выходит, он действительно знал, что жена его жива, знал задолго до сегодняшнего происшествия. И это означало, что он обманывал, жестоко обманывал Кэтрин и ее опекунов. Доминику вдруг вспомнились глаза этой девушки – в них была подлинная боль, – и он почувствовал, что его охватывает гнев.
   Но уже в следующее мгновение он взял себя в руки и отбросил эти дикие мысли. Коул, конечно же, негодяй, но его это не касается. Обиды Кэтрин – тем более. Он даже не знал эту девушку.
   – Так какие ты ставишь условия, Коул?
   Коулден прищурился. В глазах его было торжество.
   – Ты женишься на Кэтрин, и как можно скорее. На этой же неделе, если нам удастся ее уговорить. Это смягчит неблагоприятные последствия скандала, который бросит тень на семью Мэллори.
   – И на девушку, – добавил Доминик без всякого выражения.
   Разумеется, он ни на мгновение не поверил, что его эгоистичный брат затеял все это ради того, чтобы оградить Кэтрин от скандала. Коулден не из тех, кто заботится о других. Он всегда думал только о себе, и не было оснований считать, что этот человек вдруг изменил своим правилам.
   – Да-да, конечно. – Коул взмахнул рукой, как бы давая понять, что к этому можно больше не возвращаться.
   – Так на каких условиях? – спросил Доминик. – Ведь я понимаю, что с этим договором все не так просто, как ты пытаешься изобразить. Если бы речь шла лишь о том, чтобы подыскать девушке нового жениха, ты бы обратился за помощью к кому угодно, но только не ко мне.
   Коулден чуть приподнял брови – очевидно, стремясь показать, что проницательность младшего брата произвела на него впечатление.
   – Тебе придется пойти на ряд уступок, – признался он. – Я хочу, чтобы ее деньги перешли к семье. Хочу получить ее приданое и все то имущество, которым ты, как ее муж, получишь право распоряжаться. И самое главное: я должен получить то поместье, о котором уже упоминал.
   Доминик прищурился:
   – Ты хочешь, чтобы я женился на Кэтрин, а потом обокрал ее? – Разумеется, он не был белокрылым ангелом, но ведь существуют пределы, за которые мужчина не позволяет себе выйти. Кража имущества у собственной жены – на это он никак не мог бы пойти. – Коул, почему?
   Коулден заерзал в своем кресле.
   – Честно говоря, я проиграл это ее поместье в карты несколько недель назад. И уже передал дарственную на поместье тому джентльмену, которому я его проиграл. Ты легко можешь себе представить, какие у меня будут неприятности, если этот факт станет достоянием гласности.
   Ошеломленный признанием брата, Доминик выпучил на него глаза. Неужели Коул действительно мог проиграть в карты чужое поместье?
   – Коулден, ну и осел же ты. Как ты вообще мог взять то, что тебе не принадлежит? А теперь ты ожидаешь того же от меня?
   Коул пожал плечами:
   – Она же нищей не останется. Зачем ей собственные деньги и это поместье? Мне прекрасно известно, что дела твои идут очень неплохо, и ты недурно обеспечен. Полагаю, гут свою роль сыграло и то, что ты мог козырять именем Мэллори, так как правда никому не известна…
   Доминик ударил ладонью по столу:
   – Я никогда не козырял именем Мэллори! И никогда не хотел этого!
   Коул утвердительно кивнул:
   – Хорошо, пусть так. Что же касается Кэтрин, то она и не хватится того, чего лишилась. А мне без этого поместья никак нельзя.
   Внезапно Доминику все стало ясно. До тошноты ясно.
   – Так потому ты и собирался жениться на ней? Ради ее приданого?
   В кабинете ненадолго воцарилось молчание. Коул обдумывал ответ.
   – Отчасти поэтому. И разумеется, ты не мог не заметить, что она очень красива. Жаль, что придется упустить ее. Обладать такой женщиной было бы приятно.
   Он еще не дал своего согласия занять место Коулдена и стать мужем Кэтрин, но ему уже хотелось защищать ее – словно она была его женой.
   – А ей известна истинная причина, по которой ты стал за ней ухаживать? – осведомился он.
   Коул с гадкой ухмылкой ответил:
   – Конечно, нет! Неужели ты и в самом деле думаешь, что я настолько глуп? При помощи этих идиотов, ее опекунов, я сумел изобразить именно тот идеал, который она рассчитывала найти. Видишь ли, ее опекуны должны получить дополнительную сумму, если сумеют выдать воспитанницу замуж до того, как ей исполнится двадцать один год. А она уже отвергла стольких женихов, что они занервничали.
   Доминик поморщился. Какая мерзость!
   – Ну а как только она увидела во мне своего принца, тот самый идеал, который искала, она с готовностью приняла мое предложение. – Коул наклонился к брату: – И не вздумай и словом обмолвиться ей о моих мотивах, если не хочешь неприятностей. Кэтрин доверяет мне, а для осуществления этого плана необходимо, чтобы она доверяла мне и в дальнейшем.
   Доминик невольно вздохнул. Ему было искренне жаль Кэтрин, ибо он прекрасно знал, что ждет человека, оказавшегося жертвой Коулдена.
   Ему ужасно хотелось встать и выйти из кабинета, отвесив перед этим дорогому братцу хорошую оплеуху на прощание, но все же он обуздал свою ярость и спросил:
   – А что получу я? Видишь ли, мне не очень-то хочется жениться, и я пожертвую многим, если соглашусь повести к венцу твою невесту.
   Коул приподнял брови и посмотрел на брата так, будто тот был полным идиотом.
   – Ты получишь Лэнсинг-Сквер, я ведь уже говорил…
   – Не совсем равноценная сделка, ты не находишь?
   Разумеется, он лгал. Он-то на такой сделке вовсе не терял. Но Коул же не знал, что это за поместье… Коулден рассмеялся:
   – Перестань валять дурака, Доминик. Во-первых, поместье само по себе стоит немало. Во-вторых, ты давно уже добивался права хотя бы получить доступ в особняк. Я понимаю, если ты будешь владеть землей и станешь хозяином особняка, то сразу почувствуешь себя полноправным членом общества. Пусть никто не знает, что ты незаконнорожденный сын, но сам-то ты знаешь. И это гложет тебя.
   – За это я могу сказать спасибо тебе, – пробурчал Доминик.
   – За это ты можешь сказать спасибо нашей матери, – парировал Коул. – Но не важно, кто виноват. Даже не думай, что сумеешь обмануть меня, напуская на себя безразличие. Ты хочешь заполучить Лэнсинг-Сквер. Вопрос в том, насколько сильно ты этого хочешь. Потому что если ты сейчас не согласишься, если не примешь мое более чем щедрое предложение, то ты никогда не сможешь и одним глазком взглянуть на это поместье.
   Доминик невольно заморгал. На мгновение ему почудилось, что он видит перед собой не брата, а его отца. Харрисон Мэллори тоже любил прибегать к угрозам.
   Глядя Коулу прямо в глаза, он проговорил:
   – То есть ты не позволишь мне даже посетить это поместье, если я не женюсь вместо тебя на Кэтрин?
   Коул кивнул, и на лице его появилась самодовольная ухмылка.
   – И я продам Лэнсинг-Сквер. Это ведь не майорат, который переходит по наследству без права отчуждения. Я имею полное право распоряжаться им, как захочу. Найдется немало желающих приобрести его.
   Доминик поджал губы.
   – Я ведь уже не раз предлагал выкупить у тебя Лэнсинг-Сквер. И я готов заплатить вдвое против реальной стоимости.
   – Нет, тебе я не продам. Я продам это поместье джентльмену, который хочет снести дом. Он сломает его, сожжет дотла, а заодно сожжет и то, что находится внутри, то, что ты так страстно желаешь получить. – Ухмыльнувшись, Коул откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки. – Так что, решился? Все? Или ничего?