Планкетт Джеймс. Рассказы

постепенно стих вдали. В подвале все еще было светло, по решетке люка порой
грохотали чьи-то шаги и затихали вдали. И снова надолго наступала тишина -
тогда он забивался в угол, из которого было так удобно держать под прицелом
дверь, курил одну сигарету за другой, следил, как паук искусно натягивает
паутину между двумя бочками. Паук иногда застывал на месте, будто хотел
присмотреться к Фредди. Время от времени Фредди пускал тонкой струйкой дым
на паутину. Паук стремглав кидался наутек. Когда Фредди глядел на паука,
глаза его сужались щелками. Внезапно он разразился хохотом. Потом на него
накатил гнев, и он в припадке бешенства изорвал паутину. Паук на время
скрылся, но чуть погодя вернулся и снова принялся за свое. Он не отступался.
Сгустились сумерки, шум на улицах стих, подвал больше не отзывался эхом.
Острее запахло пылью - значит, быть дождю.
Дождь начался вечером, когда завсегдатаи Тобина уже стали поглядывать
на желтый циферблат часов. Сперва дождь почти не давал о себе знать - лишь
редкие капли брызнули кое-где на окна. Но постепенно он набрал силу. Все
сидели, слушали, как воет ветер, как ливень хлещет по улицам, домишкам,
молотит по обвисшим веревкам и вывешенным для просушки сетям, по унылым
пляжам. Разговор не клеился. В лавку забрел какой-то чужак, поторчал у бара,
перекинулся словом-другим с Филом, а когда зарядил дождь, ушел. Райан тоже
сидел в баре. Он расположился поближе к правому краю стойки, старался
растянуть выпивку подольше. Пальто висело на нем как на вешалке и было все в
пуху - он вечно кидал его на постель. Кроме Фила, он ни с кем не
разговаривал. Убито таращился прямо перед собой да рассеянно постукивал по
подбородку костлявым пальцем.
Стоило Филу подойти к нему, как он тут же выхватывал кошелек и,
покопавшись в нем негнущимися пальцами, спешил расплатиться.
- Ночка выдалась хуже некуда, - сказал он, опустив глаза в стакан.
- Вот именно, - ответил Фил. - Для тех, кто на свои живет.
Когда завсегдатаи начали расходиться, Фил двинулся к Райану, встал
перед ним, опершись руками о стойку. И уставился ему прямо в глаза.
- Сержант в зале для тех, что почище, сидит, - сказал Фил спокойно. -
Они домой к тебе заходили, искали тебя.
- Искали? - переспросил Райан.
- Вопросы у них к тебе есть.
- Это называется вопросы. Душу дьяволу продашь от их вопросов. Кишки
все из тебя вытянут своими вопросами, - Райан огляделся по сторонам. Потом
потянулся к Филу и костлявыми пальцами погладил его по руке.
- Фил, от Нила вести были, ты знаешь, где они? - спросил он.
- Где?
- Я тебя спрашиваю, Фил, ты-то их дела знаешь, - он наклонился к Филу.
- Они что, в подземелье засели? Я ведь знаю - там есть подземный ход. Они
там?
- Да ты, похоже, больше моего знаешь, - сказал Фил.
Райан опустил глаза в стакан. Лицо у него было старое, в желтых
складках, как лежалое яблоко, но глаза блестели так же ненатурально ярко,
как Ниловы, только у Райана они глубоко ушли в глазницы, отчего казалось,
что он глядит издалека.
по
- Куда там, Фил, - прошептал он. - Ничего я не знаю. Я и знать не знал,
что они вернутся. Только, если они в ходу засели, это они зря - риск
большой. Я им что передать хочу... Я слышал прошлой ночью, как они в спальне
переговаривались...
- Тебя сержант ждет, - оборвал его Фил.
- Может, оно и так, Фил, а только Христом-богом клянусь, Нил славный
парень и ничего плохого, кроме хорошего, от меня не видел. Спроси хоть его
самого. Я его поил, кормил, одевал. Работал, себя не жалел, а ведь сам еле
ноги волочил. Доктор все говорил: тебе в санаторию надо бы, враз вылечишься,
да откуда мне на санаторию деньги взять, когда Нила кормить приходилось.
Все, все, как есть, он от меня получил.
Глаза Фила светились издевкой.
- Я его нипочем не обижу, - говорил Райан, казалось, сам себе, - и
другим в обиду не дам.
Тут на его плечо легла рука. Он обернулся.
- Хочу задать тебе вопрос-другой, - сказал сержант, - так что
закругляйся.
Фил принес записку, подержал свечу, чтобы Фредди смог ее прочесть.
Пламя свечи дрожало, воск капал, обжигая пальцы. Тени отступили, окружили их
кольцом. По канавам ручьями бежала вода, и солдаты, разбросанные по всему
городу, ежились на своих постах и кляли жизнь. Солдаты поглядывали на небо,
надеялись, что начнется заваруха, - лучше что угодно, чем это ожидание.
Фредди поджег записку на пламени свечи. Они молча следили, как она горит.
- Мне надо идти, - сказал Фредди. - Надо найти остальных.
- Кого ты сейчас найдешь, ты что, спятил?
- Надо будет, найду. Гаси свечу и пособи мне поднять решетку.
- Еще чего, - сказал Фил и попятился. - Тебе что, загорелось, подождать
не можешь?
- Живей, - сказал Фредди. - Время не терпит.
Он прислушался, но не услышал ничего, кроме однообразного стука
дождевых капель. Задул свечу, потянул Фила за рукав. Прямо под самым люком
они соорудили пирамиду из ящиков. Когда пирамида была закончена, по лицу
Фила градом катил пот. Осторожно приподняли решетку: дождь шел долго, и она
подалась без скрипа. Фредди протиснулся сквозь образовавшуюся щель. С минуту
постоял пригнувшись, чутко вслушиваясь. Фил подождал, пока Фредди опустит
решетку. Фредди махнул ему рукой, выпрямился и быстрым шагом ушел прочь.
Не разбирая пути, шел он по темному городу, подняв плечи и опустив
голову, чтобы дождь не бил в лицо. Он не встретил ни души, улицы опустели,
то тут, то там у обочин стояли грузовики, брошенные, замершие, будто
покинутые командой корабли, под набухшим пологом неба.
Но едва он вышел к морю, как натолкнулся на солдат, расставленных через
определенные промежутки вдоль ограды пляжа. Один оказался совсем рядом; он
услышал, как хрустит песок под его башмаками, как побрякивает его
снаряжение. И замер на месте. Его пронзило ощущение: его оплетает паутина,
паутина уже много месяцев опутывает его все теснее и теснее, и теперь ему
предстоит прорвать эту паутину - прорвать или погибнуть. Паук плел свою
сеть. Глаза Фредди сузились, все его чувства невероятно обострились. Чуть
погодя он упал на колени и с мучительной медленностью пополз к ограде.
Они сидели, неловко скрючившись, в темноте, каждый сам по себе - три
существа, три обособленных живых точки в безграничной пустыне. Разросшиеся
заросли папоротников, заслонившие собой выход из подземелья, колыхались, с
них текла вода, но когда ветер стихал, с берега доносились звуки, заблудшие,
одинокие, как вечность. Нила бил кашель, чтобы заглушить его, он затыкал рот
пилоткой. Услышав выстрелы, он облизнул губы и сквозь темноту вгляделся в
лица Лютого и Обормота.
У него самого лицо посерело. Вонь от стен, тревожное ожидание изнурили
его. Ноги, руки у него затекли, закоченели. Его восхищало, когда Лютый и
Обормот двигались или хоть как-то проявляли признаки жизни.
- В кого они, черт их побери, стреляют? - спросил он неожиданно громко.
- Небось чего-то померещилось, - сказал Лютый, - собственной тени
испугались.
- Надо было еще прошлой ночью перебраться, Лютый. Тогда б мы не
застряли.
- Мы ждали указаний.
- Интересно, как бы они исхитрились прислать эти твои указания?
- Помяни мое слово, - сказал Лютый, - они найдут как. Так просто они
арсенал не отдадут.
- Если Фредди схватили...
- Тихо, - сказал Лютый. - Слушай.
Нил понуро опустил плечи. Заелозил на месте, на душе у него было
погано: раздражала собственная беспомощность. Подтянул ноги к подбородку,
потом вытянул их, повернулся на бок. Передвинулся, потер затекшую ногу,
снова уронил голову на колени. Временами он тяжко вздыхал. Лютый и Обормот
сидели не шевелясь.
Вдруг Обормот приподнялся и что-то буркнул, нарушив наконец молчание.
- Что такое? - рявкнул Лютый, Нил кинулся вперед, рука его машинально
потянулась к карману. Обормот ткнул пальцем в сторону пляжа. Они
прислушались. Неподалеку кто-то свалился с ограды. Звякнула и с лязгом
откатилась жестянка, грянули выстрелы.
- Господи! - перетрухнул Нил. И пополз на четвереньках к выходу.
- Назад! - взревел Лютый. - Назад, к дому, балбес чертов! Обормот так и
замер на месте, губы, глаза его напряженно сощурились. Нил по-прежнему полз
вперед.
- Выполняй приказ! - прошипел Лютый. - И спрячь револьвер.
- Пошел ты, - сказал Нил.
Лютый выругался и бросился на Нила.
Послышались чьи-то осторожные шаги, и в ход ввалился человек. Лютый
как-то боком рванулся к нему, вцепился в него обеими руками.
- Кто это? - рыкнул он, руки его потянулись к лицу незнакомца.
- Я, - только и ответил Фредди. Лютый разжал руки. Они были липкие.
- Тебя ранили.
- В левое плечо, - сказал Фредди. - Они меня достали, когда я перелезал
через ограду.
- Надо отсюда двигать. Тебя сильно ранило?
- Почем я знаю, - ответил Фредди. - Кассиди прислал записку. Я ее сжег
и прямо к вам.
- Молодец, - сказал Лютый. Обернулся назад, потом снова посмотрел на
Фредди. - Знаешь, как там обстоят дела?
Фредди привалился к стене. Он был совсем еще мальчишка, разве чуть
постарше Обормота. Лицо его под шапкой темных кудрей побелело. Его изрезали
царапины и ссадины - когда Фредди подстрелили, он при падении проехался
лицом по песку. Из носа у него все еще капала кровь. Пока Нил обтирал
платком лицо Фредди, Лютый и Обормот следили за берегом.
- Займись его плечом, - сказал Лютый, - и приведи его в чувство. Нам и
без него придется туго.
- Я не хочу открывать здесь рану, - ответил Нил. - Тогой гляди
какая-нибудь зараза пристанет.
- Как же, как же, - пробурчал Лютый. - Все в дело идет, лишь бы
по-своему повернуть. - Но сам не двинулся с места, а, откинувшись поудобнее,
стал смотреть, как Нил молча возится с Фредди. Обормот загораживал телом
свет фонарика, чтобы его не заметили снаружи.
- Из него кровь так и хлещет, - в ужасе прошептал вдруг Нил. - Сделай
что-нибудь, нельзя же так!
- Расшевели его, - приказал Лютый. - Я хочу выяснить все что можно.
Нил потряс Фредди.
- Фредди, - упрашивал он, - Фредди, проснись. Ты меня слышишь? Пора
отсюда уходить.
Фредди что-то забормотал и повертел головой.
- Что он сказал?
- Бредит, - ответил в ужасе Нил. - Что-то о пауках несет. Лютый
хмыкнул.
Немного погодя Фредди вздохнул всей грудью и открыл глаза. Лютый
наклонился к Нилу.
- В повороте, где арсенал, есть аптечка, - сказал он. - Возьмешь там
бинты. - И кивнул Обормоту. - А ты проведи его, - добавил он.
Едва они ушли, Лютый обратился к Фредди.
- Ну, - сказал он.
- Кассиди прислал записку через Фила. Я в погребе сидел... все следил
за... Сегодня придут забирать арсенал...
- Это точно?
- Разведка донесла. Постарайтесь подложить взрыватель и уматывайте
по-быстрому. Вас будет ждать машина у Плющевой церкви.
- У Плющевой церкви, значит, - с издевкой повторил Лютый. - Ничего
лучше они придумать не могли.
- Кто-то нас продал, - чуть погодя сказал Фредди.
- Кто? - спросил Лютый.
Фредди из последних сил повернулся и в упор посмотрел на Лютого. Он
никак не мог решиться.
- Нилов отец, - сказал он.
Лютый прокрался к выходу. По берегу там и сям метались огни. Рваными
полосками огни прочерчивали тьму. Приближаются, решил он, но очень медленно.
Когда Лютый вернулся, Нил снова хлопотал над Фредди.
- Они подходят, - сказал Лютый.
Нил мельком глянул через плечо. И продолжал бинтовать рану.
- Знаешь, кто нас предал? - процедил он сквозь зубы. Фредди как-то
чудно посмотрел на него.
- Нет, Нил, - сказал он. - Не знаю.
Они чуть помолчали, глаза Обормота перебежали с Лютого на Фредди, в них
забрезжила догадка. Фредди отвел глаза, Лютый буравил взглядом землю.
- Пора сматываться отсюда, и по-быстрому, - сказал Лютый чуть погодя.Ты
как, Фредди, сдюжишь? Фредди кивнул.
- Вот и хорошо. Вернемся через дом.
Нил прикусил губу. Казалось, еще чуть-чуть, и он расплачется.
- Лютый, - сказал он. - Папке этого не пережить, он помрет.
Лютый выругался.
- Лютый, - взмолился Нил. - А что, если они засели во дворе?
- Сейчас темнотища. Если мы с ходу откроем стрельбу, можем пробиться.
Мы с тобой выйдем первыми. Потом прикроем их, и Обормот выведет Фредди.
Вопросы есть?
Нил опустил голову. Фредди и Обормот кивнули. С пляжа доносился шум,
облава надвигалась. Они чувствовали, что кольцо сжимается все теснее. Лютый
махнул револьвером.
- Будет, - сказал он. - Пошли.
Лицо его было по-прежнему спокойно.
Пригнувшись, они гуськом пробирались сквозь тьму следом за Лютым. Один
раз Фредди упал, и Обормот помог ему подняться. Вскоре они прошли мимо
бокового ответвления подземного хода. Оно шло под прямым углом к главному,
но ярдов за двадцать от выхода на пляж было заколочено. Тут помещался
арсенал. На полу валялись бинты - их разбросал Нил, когда впопыхах искал,
чем перевязать Фредди. Обормот замедлил было шаг, но Лютый подстегнул его:
- Нашел время.
Они уже стояли, пригнувшись, под люком, открывавшимся в Нилов двор,
когда позади раздались громкие команды и от стен подземелья рикошетом
полетели пули.
- Живей, - скомандовал Лютый.
Нил встал рядом, прижал руки к крышке. Уперся изо всей силы. Потом стал
мало-помалу выпрямляться, сгибая руки. Лютый крякнул, и они разом толкнули
крышку. От резкого толчка она подалась и покатилась по двору. Их лица смочил
дождь.
Лютый стрелял во тьму - прикрывал дверь посудомойни и стену напротив.
Фредди выбрался из хода, но споткнулся о мусорный ящик и упал. С трудом
поднялся, открыл стрельбу, Нил и Лютый тем временем рванули назад к забору.
- Фредди, - истошным голосом звал его Нил. - Фредди!
Но Фредди, даже не сделав попытки отступить к забору, двинул прямиком к
дому. Вскоре он остался во дворе один. Он смутно различал какие-то огни,
стол в кухне - за ним, как длинный подземный ход, тянулась прихожая и дырой
зияла входная дверь. За дверью толпились солдаты. Они открыли огонь. Фредди
взревел и бешено кинулся вперед. Солдаты загородили счоими телами дверной
проем. И упорно стреляли до тех пор, пока Фредди не рухнул на дверь спальни.
Дверь распахнулась, и он растянулся на полу спальни головой вперед.
Застонал, с трудом переводя дыхание...
Обормот остался лежать в подземелье. За ним шли по пятам, ярд за ярдом
оттесняя его к арсеналу. Он был мертв. И хотя граната откатилась далеко в
сторону, он так и не выпустил из руки чеку, которую успел вытащить. Тьма
стояла кромешная. Сзади, спереди от него - ярдах в двадцати, не больше -
зигзагами мелькал свет, слышались осторожные шаги...
Когда Фредди открыл глаза, в комнате был один Райан. Поначалу Фредди не
заметил его. Он следил за пауком. Паук гипнотизировал его. Паук полз по полу
- останавливался и снова двигался вперед. Разрастался, съеживался,
оборачивался тремя, потом десятью пауками разом, пауки то ползли сомкнутыми
рядами, то парили. Иногда они расплывались, а то и вовсе растворялись в
воздухе, иногда бешено вращались на ниточках. И вновь оборачивались одним
пауком. Голос с постели - невнятное бормотанье - дошел до него не сразу.
Из-под одеяла высовывалась только голова да худые пальцы, перебиравшие
четки. Фредди протянул руку за револьвером.
Спросил: - Ты зачем это сделал?
Рука ухватила револьвер.
Райан сел на кровати. В ужасе поглядел на Фредди. По лицу его текли
слезы. Он затрясся.
- Я и знать не знал, что вы вернетесь... - сказал он. - Ей-ей... разве
вы мне чего говорите?.. Ты в кого это стрелять собрался?
- Не в тебя, - ответил Фредди. - В паука. Райан не видел паука. Глаза
его забегали по сторонам. Челюсть отвисла.
- Зачем?
Фредди знал - все напасти от паука. Паук сплел паутину. Паука нужно во
что бы то ни стало отыскать. Фредди с трудом приподнялся на локте.
Райан завопил не своим голосом:
- Фредди, Христом-богом прошу, я ведь знать не знал, что ты вернешься.
Об арсенале я знал, а больше ничего. А что я им об арсенале сказал, так от
этого вреда никому нет.
- Зачем? - прошептал Фредди.
Он вряд ли сознавал, что задает вопрос. Наконец он нашел паука. Паук
полз по одеялу, неторопливо держа путь к четкам, к голове. Райан откинулся
на подушку, и Фредди тут же вскинул револьвер. Он взял паука на прицел,
упустил его из виду и снова взял на прицел.
Райан застонал.
- Почем я знал, что ты вернешься, - сказал он. Закрыл глаза и голосом
поникшим и еле слышным пробормотал: - Мне деньги были нужны. Мне в санаторию
нужно.
Фредди выпустил в паука две пули. Паук скрылся. Фредди пригляделся и
увидел, как по простыням расплывается кровавое пятно. Тут локоть у него
подкосился, голова упала на пол. Но глаза оставались открытыми. Когда минуту
спустя комнату сотряс взрыв, он не шевельнулся и ничего не слышал.
Зато Нил и Лютый слышали взрыв. Они лежали под дождем, распластавшись.
Сад содрогался от грохота грузовиков, они чувствовали, как вокруг них все
туже стягивается кольцо облавы, и искоса поглядывали друг на друга.
А за два квартала от них, за вечность от них, маяча во тьме над низкими
крышами, над переплетением заборов, вздымалась Плющевая церковь.

РОЗЫГРЫШ

Перевод М. Загота

Мерфи исподтишка глянул налево, направо - все в порядке, никто не
проявляет нездорового интереса к его персоне. Он склонил зонтик, быстро
шмыгнул в переулок и через боковую дверь вошел в "Пулбег". Стряхнул с плеч
январский снежок, поднялся по узкой лестнице и, войдя в бар, первым делом
заказал порцию подогретого виски - этой минуты он ждал все утро. Потом
окинул взглядом посетителей.
Публика для обеденного времени была обычная: несколько актеров из
близлежащего театра, продюсер, горстка государственных служащих, которые,
как и Мерфи, работали в министерстве экспортной торговли. А вон и его
приятель Кейси, увлечен разговором, вокруг несколько человек, в том числе и
три актера. Среди них еще кто-то незнакомый, и он, похоже, в центре
внимания.
У Мерфи побаливала голова. После серого уныния улицы он был рад попасть
в помещение, где располагающе рокочут голоса и ярко светят лампы. Он оплел
пальцами стакан и глубоко вздохнул. Стекло было приятно теплым. Мерфи сделал
глоток и, встретившись глазами с Кейси, кивнул ему. Тот озорно подмигнул в
ответ. Сначала Мерфи воспринял это как намек на вчерашнюю поддачу, мол,
здорово перебрали. Но Кейси, подмигнув, показал большим пальцем на
незнакомца.
Вот оно что. Актеры отловили новенького и теперь резвятся, потешаются
над ним. Такому риску подвергался каждый, кто появлялся в "Пулбеге" впервые.
Этих актеров хлебом не корми - дай кого-нибудь разыграть, и завсегдатаи не
раз надрывали животы, смеясь над случайным посетителем. Актеры были хорошими
парнями, и их обществом Кейси с Мерфи дорожили. Мерфи оглядел группу уже
по-новому и понимающе улыбнулся. В таких делах он - один из заводил.
Он снова заказал виски и задумался было, кто этот незнакомец, но тут
Кейси встал и подошел к нему.
- Что там у вас? - поинтересовался Мерфи.
- Такая рыба клюнула - только держись, - полушепотом сказал Кейси. -
Пошли, включишься.
- Что еще за шишка такая?
- Журналист из Англии. По фамилии Смит.
- Тоже мне, велика персона, - сказал Мерфи, предвкушая развлечение.
- Да ты послушай, чего он хочет, - зашептал Кейси. - Сфотографировать
занятия по военной подготовке ИРА и взять интервью у одного из их вожаков.
- Только и всего? - спросил Мерфи, вытаращив глаза.
- Кто-то насвистал ему, что у ИРА сходки в "Пулбеге". Ну а актеры и
рады стараться. Пошли скорей, говорю тебе. Помрешь со смеху.
- Погоди, - сказал Мерфи. - Сейчас закажу еще выпить.
Он кликнул бармена. Да, "Пулбег" и вправду отличался от прочих
заведений. Жизнь здесь кипела ключом - завсегдатаи все, как на подбор, были
народ подкованный. Обсуждай себе с ними что хочешь - философию, религию.
Понимающие ребята. Или поэзию. Или, если неохота о высоких материях, -
скачки и собачьи бега. И всегда можно надеяться, что кто-нибудь затеет такой
розыгрыш, о котором потом можно будет долго рассказывать, - глядишь, и
быстрее пробегут тягостные часы на службе в министерстве.
Мерфи взял стакан и пошел за Кейси. Его представили как Шона О'Мерку.
Мерфи позабавило, что его называют на ирландский манер, но потом он
сообразил - это требуется для розыгрыша. Журналист сразу же им
заинтересовался. Он сказал, что за последнее время нелегальная армия
совершила в Северной Ирландии несколько вылазок и его газета проявила к ним
интерес. Главный редактор заказал ему несколько фотографий и интервью. И вот
он приехал в Дублин, хочет связаться с ИРА. Мерфи изрядно подивился этим
речам, но хранил полную невозмутимость. Потом журналист сказал:
- Когда меня навели на это заведение, мистер О'Меркью, я сначала не
поверил. Вообще-то я так легко не сдаюсь, но меня уже несколько раз пускали
по ложному следу. И вдруг прихожу сюда и слышу - говорят по-гэльски! Ну,
думаю, нашел!
Один из актеров изобразил смущение.
- Мы говорили по-ирландски, а он услышал, - объяснил он, повернувшись
прямо к Мерфи, и в голосе звучали заискивающие, извиняющиеся нотки - может,
обойдется без выволочки?
- Верно, - подтвердил другой актер. - Мистер Смит застал нас врасплох.
Первый, подлизываясь к Мерфи, добавил:
- Да, да, сэр, врасплох.
Слово "сэр" насторожило Мерфи. Он стал догадываться, куда они гнут.
- Что это еще за "сэр"? - строго спросил он.
- Простите, нечаянно вырвалось, - пробормотал актер. И к ужасу Мерфи,
начал по-настоящему краснеть.
Мерфи решил немедленно внести ясность. Одно дело повеселиться,
издеваясь над английским журналистом, который сдуру верит, что ему вот так
запросто, наведя справки в баре, удастся связаться с нелегальной Ирландской
республиканской армией и сделать снимки. Но совсем другое дело, если его
самого, Мерфи, выдадут за одного из руководителей этой организации, а потом
в английских газетах о нем бог знает что напишут. Не говоря о том, что это
противозаконно, он вдобавок государственный служащий и должен держаться
подальше от таких вещей. Нет, так не пойдет.
- Послушайте, мистер Смит, - сказал Мерфи, стараясь не терять
самообладания, - я не знаю, что вам тут наплели эти ребята, но мне об ИРА не
известно абсолютно ничего.
- Я вполне понимаю, что вы, мистер О'Меркью, не хотите об этом
распространяться. Поверьте, ничего лишнего я не напишу. Наша газета не
выставит вас в невыгодном свете. Мы знаем, что пришлось перенести
ирландскому народу. У нас прошло много статей по ирландскому вопросу, в
которых мы вовсю честили тори. Поэтому мы и хотим дать фотографии.
- В конце концов подумайте о пропаганде, - высказался один из актеров.
- Конечно. Пропаганда нам не помешает, - поддакнул второй.
- Пусть в выгодном свете покажут цели организации, - настаивал первый.
Мерфи на какое-то мгновение растерялся - этот перекрестный огонь его
ошеломил. Журналист принял его молчание за нерешительность и с надеждой
смотрел на него.
- Послушайте, - громко сказал Мерфи, - я знать ничего не знаю об ИРА. Я
мирный человек, уже двадцать лет работаю в министерстве экспортной торговли.
Я зашел сюда, чтобы спокойно посидеть и выпить...
Внезапно Кейси схватил его за рукав:
- Ради бога, потише.
От этого прикосновения Иуды Мерфи даже подскочил - ближайший друг,
называется!
- И ты, стало быть, с ними заодно. Ну, знаешь...
- Да нет же, - перебил его Кейси. - Смотри, кого принесло...
Мерфи поднял голову - и тут же стих.
Вошедший уже занял место за стойкой и теперь, насупившись, заказывал
выпить. Он был высокий, худощавый, с длинным лицом. Едва кивнув сидящим
ближе к нему, он тут же отгородился от них газетой. Это был Хемпенстолл -
непосредственный начальник Мерфи. В "Пулбег" он заглядывал крайне редко.
Если он и пил, то исключительно в медицинских целях. Чихнул поутру и
испугался - как бы не заболеть. А может, почувствовал колики в желудке. Или
потекло из носа. Он никогда не умел веселиться, а после трагической смерти
жены и вовсе впал в мрачность. Единственной отдушиной для него было изучение
уставов, всевозможных уставов, и он рьяно стремился их соблюдать. Тут он был
настоящий педант. Говорил он мало и только о делах.
- Думаешь, он слышал? - понизив голос, спросил Мерфи.
- Если и не слышал, ты в этом не виноват, - недовольно ответил Кейси.
Кейси тоже непосредственно подчинялся Хемпенстоллу. Журналист поспешно
наклонился к ним:
- Кто это?
- Мой начальник, - прошипел Мерфи сквозь зубы.
- Парик, - добавил один из актеров.
- Что вы сказали?
- Никто не должен знать его настоящего имени, - объяснил актер. -
Поэтому мы зовем его "Парик".
- Ага! - воскликнул журналист - мол, все понятно.
Это было уже слишком. Мерфи пытался говорить тихо, но волнение не
давало умерить голос:
- Слушайте! Хватит, черт возьми! Когда я говорю, что это мой начальник,
значит, это мой начальник. Я не собираюсь сидеть здесь и...
Хемпенстолл чуть опустил газету.
- Да не ори ты! - взмолился Кейси. - Он прямо на нас смотрит.
Журналист, делавший свои выводы, спросил:
- Как вы считаете, будет неудобно, если я обращусь непосредственно к
... э-э ... Парику?
Мерфи даже переменился в лице, и это было самым красноречивым ответом.
Журналист тут же добавил:
- Извините, мистер О'Меркыо. Я все понимаю. Глупость сморозил.
Он совсем понизил голос и попросил, чтобы его хотя бы, как он
выразился, навели. Фотография подразделения, занимающегося военной
подготовкой, - и его задача будет выполнена. Фото подадут так, что оно
пойдет только на пользу этой смелой и сильной организации.
- По-моему, можно ему сказать, - заметил один из актеров.
- Душой он с нами. Я читал его статьи. Но журналист решил внести
уточнение. Возможно, свою роль сыграли четыре порции подогретого виски.