Страница:
- Сказать, что душой я с вами, - это не совсем верно, - возразил он. -
Мое правило - первым делом понять друг друга. Потом дать оценку. Изложить
суть. И чтобы все было объективно. Такой подход я и мои коллеги с гордостью
называем британской беспристрастностью.
- Британская беспристрастность, - одобрительно повторил актер с видом
человека, великодушно воздающего должное противнику.
Его товарищ в порыве чувств произнес:
- Позвольте пожать вашу руку.
Журналист удивленно посмотрел на протянутую руку, потом с неподдельным
волнением схватил ее.
- Ну, теперь скажите ему, - обратился к Мерфи первый актер.
Мерфи тревожили две вещи. Во-первых, присутствие Хемпенстолла, который
вполне мог их слышать. Во-вторых - журналист и актеры. Ос никак не мог
выбрать, кого бы порешил в первую очередь представься такая возможность.
Пожалуй, журналиста. Взгляд Мерфи скользнув по окнам слева от него -
бесчисленные хлопья снега налипали на них и тут же таяли. Снег натолкнул его
на мысль о мести. Милях в семнадцати от города находится горная долина -
заброшенная деревушка, там только и есть что две улицы, речка с хорошей
рыбалкой да бар. Летом они с Кейси иногда наведывались туда на автобусе -
немного подышать воздухом и как следует выпить. А зимой это и вовсе богом
забытое место, часто снежные заносы вообще отрезают его от мира.
- Только тихо, - прошептал Мерфи. Все наклонились к нему. - В
семнадцати милях к югу есть долина Сливефада, - продолжал он. - Езжайте туда
завтра и зайдите в бар Джона-Джо Флинна.
- Как туда попасть? - спросил журналист.
- Любая прокатная фирма вам поможет. Просто скажете им, что вам надо в
Сливефаду.
- А как мне обратиться к Флинну? Один из актеров подхватил игру:
- Когда войдете, скажете "Dia Dhuit'.
- Все ясно - пароль.
На такую удачу актер даже не рассчитывал.
- Точно. Если Флинн отвечает: "Dia's Muire Dhuit", - все в порядке.
- Можно сказать, что меня прислал мистер Меркью?
- Нет. Если он спросит, от кого вы, скажете - от Маски.
- От Маски.
- Вот и все, что требуется.
Некоторое время они обучали журналиста, как правильно здороваются
по-ирландски - то, что он принял за пароль, - потом написали на бумажке
транскрипцию обычного ответа, чтобы он смог его узнать. Тем временем
Хемпенстолл вышел. Оказалось, что и журналисту пора прощаться. Ему долго
жали руку. Когда массивная фигура журналиста скрылась за дверью, Кейси
почувствовал - необходима эмоциональная разрядка.
- Ну, братцы, скажу я вам... - начал он. Но продолжить фразу не сумел -
не нашел слов. Он взглянул на остальных, и те принялись смеяться - актеры до
упаду, а Мерфи довольно сдержанно. Он боялся последствий и жалел, что
поддался соблазну.
День шел на убыль, а Мерфи все больше сожалел о содеянном. Министерство
экспортной торговли являло собой гнетущий лабиринт коридоров и кабинетов,
освещенных лампочками, скрытыми под древними колпаками. После виски во рту
был неприятный привкус. На душе скребли кошки. Жизнь без видимой причины
вдруг ощетинилась, замаячили какие-то смутные, но угрожающие перспективы. В
такие дни Мерфи часто посещала мысль о том, что он становится слишком стар
для дурацких шуток и пьянок, и эту мысль он время от времени обсуждал с
Кейси. Подобные настроения они называли "происками костлявой". А иногда
думали: не лучше было бы жениться, даже при зарплате, которую они получали
по их скромным способностям. На его столе лежали письма, от которых тоже
только и жди неприятностей. Некая леди Блантон-Гоф развернула кампанию
против экспорта лошадей во Францию, где их употребляют в пищу. Она основала
комитет под названием "Спасите лошадей". С протестом по поводу экспорта
лошадей к министру обратились и профсоюзы, Леди Блалон-Гоф вначале похвалила
рабочий класс за проявленный гуманизм. Но, как выяснилось, преждевременно.
Профсоюзы вскоре дали понять: они вовсе не против того, чтобы французы ели
ирландскую конину. Они просто хотят, чтобы экспортировались не лошади, а
мясо в консервных банках, - это позволило бы открыть новые рабочие места на
скотобойнях и консервных фабриках. В результате леди Блантон-Гоф
схлестнулась с профсоюзами. Работа Мерфи заключалась в следующем: составить
первый черновик письма леди Блантон-Гоф, в котором сообщить, что ее протест
тщательным образом рассматривается; кроме того, надо было отписать
профсоюзам в том смысле, что, учитывая уровень безработицы в стране, министр
с большим вниманием отнесется к их предложению. Оба адресата обязательно
предадут ответы министерства гласности. Мерфи бился над этой малоприятной
проблемой пятый день кряду, как вдруг на его столе загудел зуммер -
Хемпенстолл вызывал его к себе.
В кабинете в нос ему ударил запах какого-то дезинфицирующего средства:
начальник сидел за столом и посасывал таблетки от кашля.
- У меня к вам неофициальный разговор, - начал Хемпенстолл, указывая
рукой на свободный стул.
Мерфи жестами дал понять, что любые указания мистера Хемпенстолла он
воспримет с живейшим вниманием.
- Это в ваших же интересах и интересах министерства.
- Понимаю, сэр.
- Сегодня в обеденный перерыв я зашел в "Пулбег". Похоже, у меня
начинается грипп, и я решил принять меры. Вы, наверное, видели меня?
- Да, теперь вспоминаю, видел.
- Я случайно услышал, что вы упоминали некую нелегальную организацию.
Не сомневаюсь, что эта тема просто возникла в ходе разговора...
- Уверяю вас, именно так.
- И все-таки считаю своим долгом напомнить вам, что государственный
служащий остается таковым даже в свободное время. Он должен остерегаться
разговоров на политические темы. Особенно если в этих разговорах обсуждается
деятельность нелегальной армии, выступающей против правительства, которому
он служит. Думаю, нет смысла распространяться на эту тему. Говоря все это, я
забочусь о вашей карьере. Вы у нас работаете очень давно.
- Двадцать лет.
- Мне казалось, даже больше.
- Позвольте, я объясню. Разговор об ИРА...
- Именно. Не будем ее здесь упоминать.
- Мистер Хемпенстолл, разговор зашел...
- Чудесно, чудесно. Не смею больше отрывать вас от работы.
Мерфи вернулся к своему столу выбитый из колеи и расстроенный. Теперь
вообще не было никакой возможности сосредоточиться на конине. Наползал
вечер; за потемневшими окнами беззвучно таяли снежинки. После судорожного
раздумья он позвонил Кейси - тот, похоже, был в прекрасном настроении - и
сказал ему:
- Кретинская была выходка.
- Какая?
- Сам знаешь какая.
- А, это-то. Высший класс.
- По-моему, он осел.
- Кто?
- Сам знаешь кто.
- Зато поразвлеклись на славу.
- Думаешь, он поедет?
- Куда?
- Сам знаешь куда.
- Не удивлюсь.
- Давай встретимся после работы.
- Где всегда?
- Нет. Где-нибудь в другом месте.
- Черт, не могу. У меня свидание.
- Жаль. Ну, ладно. Завтра увидимся. В обед.
- В другом месте?
- Нет. Лучше, где всегда.
- Годится. Кстати, здорово это они придумали.
- Что придумали?
- Назвать тебя Маской.
Мерфи поежился и опустил трубку на рычаг.
Прошло два дня. Ничего не случилось, и Мерфи уже видел всю историю в
забавном свете. По всем барам разлетелась новость, что он послал английского
журналиста в Сливефаду искать вчерашний день. В трех забегаловках его
просили рассказать завсегдатаям, как все было. Рассказ прерывали взрывы
хохота. Эти люди были горазды на выдумку, а тут выдумка обернулась
реальностью. Человек с фотоаппаратом, вооруженный безобидным ирландским
приветствием вместо пароля, отправился в занесенную снегом глушь, чтобы хоть
одним глазком глянуть на ИРА. Пошли его Мерфи охотиться на единорога, и то
радовались бы меньше. Одни говорили, что журналист поступил как типичный
англичанин, это лишний раз доказывает, что англичане начисто лишены
воображения. Другие возражали. Наоборот, говорили они, это как раз
доказывает, что воображения у них хоть отбавляй. Третьи утверждали, что
воображение здесь вообще ни при чем. У англичан есть то, чего всегда не
хватало ирландцам, - вера в себя. Ничего подобного, не соглашались
четвертые, из этого поступка явствует, что если англичане во что и верят,
так это в ирландцев. Когда спрашивали мнение Мерфи, он скромно разводил
руками. Дескать, обобщения - штука опасная. В каждом конкретном случае нужно
понять, что за человек перед тобой, поучал Мерфи, присмотреться к нему, а уж
потом постараться сыграть на его слабостях. Рассуждать об этом, конечно,
легко, а вот сделать...
- И все же вы это сделали, - восторгался кто-нибудь. - Позвольте снять
перед вами шляпу.
И они все снимали перед ним шляпы, даже те, кто их не носил. Подобная
популярность была Мерфи приятна. Пользоваться уважением в таком обществе -
из всех честолюбивых желаний у него осталось только это.
Жизнь приучила Мерфи верить в судьбу. Приучила и к другому - полагаться
на судьбу не следует, и он лишний раз
убедился в этом на другой день, когда Хемпенстолл снова пригласил его к
себе в кабинет.
- Вы помните наш последний разговор? - начал Хемпенстолл.
- Конечно, сэр.
- Вы читали "Дейли эко"?
- Нет, сэр, я английских газет не читаю.
- Вот сегодняшний номер. Взгляните на фотографию.
Хемпенстолл развернул газету, положил ее перед Мерфи, и тот наклонился
над страницей. Сердце у него екнуло. На фотографии он увидел человек
двенадцать, которые, рассредоточившись по фронту, продвигались по
заснеженной поляне, обрамленной с боков соснами. В руках они держали
винтовки. Заголовок гласил: "Маневры ИРА", а под фотографией была подпись:
"В горах Ирландии ведется подготовка к боевым действиям - этот сенсационный
снимок, который говорит сам за себя, сделал наш специальный корреспондент
(смотри ниже)".
Заметка начиналась так:
"Через двенадцать часов после прибытия в Дублин наш корреспондент напал
на верный след и, презрев непогоду, отправился в малоизвестную деревушку
всего в семнадцати милях от центра ирландской столицы. Эта деревушка -
Сливефада, а задача нашего..."
- Сливефада, - невольно повторил Мерфи.
- Вам знакомо это место? - спросил Хемпенстолл.
- Смутно, - признал Мерфи.
- Вы не вполне откровенны, мистер Мерфи, - укорил его Хемпенстолл. -
Два года подряд вы проводили там отпуск. Это записано в вашем личном деле.
Вы же помните - в годы войны каждый наш сотрудник, уезжавший в отпуск, был
обязан дать сведения о своем местонахождении.
- Да, теперь припоминаю, - согласился Мерфи. - Я ездил туда рыбачить.
Странно, как это я запамятовал?
Хемпенстолл пристально взглянул на него. Он был низкого мнения об
умственных способностях Мерфи, но этот новый пример тупости подчиненного
удивил его.
- Я решил показать вам эту фотографию, чтобы вы не думали, будто в
прошлый раз я сгустил краски. Я, разумеется, понимаю, ваш выбор Сливефады
как места отдыха не имеет никакого отношения к этой фотографии. Но она, я
надеюсь, иллюстрирует мою мысль о недопустимости легкомысленных разговоров в
общественных местах.
- Весьма наглядно, сэр.
- Эти английские журналисты суют нос всюду. Подумайте, в какое
положение вы, государственный служащий, могли бы попасть, услышь вас один из
них и заведи об этом разговор.
- Вы все очень ясно объяснили, сэр.
- Прекрасно. Я не хочу, чтобы поступки моих подчиненных бросали тень на
наш отдел. Вы можете быть свободны.
- Спасибо, мистер Хемпенстолл.
В тот вечер Мерфи, договариваясь с Кейси, назначил встречу не там, где
обычно. Он был рад, что на заваленных снегом улицах стемнело, что наступило
время вечернего чая и кругом полно народа. А вдруг его уже ищут? Время от
времени перед глазами возникала картина: в темном углу двора распласталось
окоченевшее тело немолодого уже человека, к поношенному пальто приколота
бумажка с надписью: "Доносчик". Это тело его, Мерфи. Кейси уже ждал его в
ресторане, дешевеньком подвальчике, где громыхал выкрашенный во все цвета
радуги музыкальный автомат, вокруг которого подростки обоих полов бодро
вихляли задами. Друзья выпили по чашке неописуемого супа; за едой Мерфи
уверял Кейси, что самое разумное сейчас - немедленно поехать в Сливефаду и
выспросить обо всем у Джона-Джо Флинна. Кейси был против.
- Не вижу смысла, - возражал он.
- Ты, может, и не видишь. Зато я вижу. Во всех барах только и
разговоров, что я послал туда журналиста. Если слухи дойдут до ИРА, страшно
подумать, что может случиться. Кокнут меня, и вся недолга.
- И я про то же, - пояснил свою точку зрения Кейси. - Если мы поедем в
Сливефаду, могут кокнуть нас обоих.
- Но Джон-Джо - свой человек, - упрашивал Мерфи. - Он посоветует, как
быть, объяснит, что к чему.
- Сейчас дороги ни к черту, - упирался Кейси, меняя тактику.
- Но попробовать-то можно.
- А во что это нам влетит, ты подумал? Даже если найдем водителя,
который туда попрется, знаешь, какую цену он заломит?
- Давай возьмем в прокате машину без водителя.
- А кто, интересно, сядет за руль?
- Я.
- Ты? - взвился Кейси. - Ну, это уж дудки. Не-ет, лучше я сдамся ИРА, и
дело с концом.
- Ну и ладно, - видя тщетность своих усилий, сказал Мерфи. - Поеду
один.
Через два часа Кейси горько сожалел о том, что из чувства товарищества
принял молчаливый вызов. Сейчас он искоса поглядывал на Мерфи и думал: и что
привязывает его к этому тощему, жалкому и неказистому представителю рода
человеческого? На коленях у Кейси лежала наполовину пустая бутылка виски -
они прихватили ее на всякий случай, но утешение, которое она сулила, сейчас
их нисколько не радовало. Когда взятая напрокат машина ехала под гору, ее
кидало из выбоины в выбоину, а на подъемах колеса опасно скользили. Мерфи
неловко припал к рулю, выпятил подбородок, а лицо его заострилось и
осунулось от сосредоточенности и холода.
- Если мне суждено вернуться домой живым, - высказался Кейси наконец, -
я прямым ходом отправлюсь в психушку - проверяться.
Машина резко вильнула, но тут же выровнялась. Нервишки у Мерфи
пошаливали. Он огрызнулся:
- Ну вот, только отвлекаешь меня.
И опять припал к рулю. Несколько миль фары высвечивали только
заснеженную пустыню. Скоро обзор сузился до нескольких ярдов. Косые белые
полосы окружали их. Снова повалил снег. Сосны, маршировавшие по крутым
склонам вдоль дороги, скрылись. Один раз переднее правое колесо угодило-таки
в яму, и Кейси набрал полные ботинки снега, пока, корчась, выталкивал
машину. Еще через милю ноги у него промокли и стали мерзнуть. Он потянулся к
бутылке виски. Сначала шарил спокойно, потом неистово.
- Мать честная - нету! - воскликнул он наконец.
- Чего нету?
- Бутылки.
Мерфи автоматически нажал ногой на тормоз. Машину повело из стороны в
сторону, потом она выровнялась, описала медленный круг, снова выровнялась и
остановилась.
- Куда она подевалась?
- Должно быть, выпала, когда я выталкивал машину из ямы.
- Что же делать?
- А что, черт возьми, тут сделаешь?
- Похоже, что ничего. Где ее теперь искать?
- Давай жми дальше, - заключил Кейси.
Они ехали, а ноги у него мерзли все сильнее. Ему уже было плевать на
ИРА, потому что он знал - он все равно умрет от воспаления легких. Раза два
Кейси чихнул. Следующие полчаса оба только и думали о бутылке виски, которую
постепенно заносит снегом, но вот Мерфи взглянул на их потерю иначе.
- Чего там, - утешил он Кейси, - хорошо еще, что она была неполная.
Наконец они переехали через горбатый мостик в низине и вырулили налево,
к автостоянке перед баром Джона-Джо Флинна. Два заправочных насоса походили
на снеговиков, окна были занавешены, дверь плотно закрыта. Джон-Джо не
поверил своим глазам. Он затащил путешественников в бар и усадил возле
камина, там жарко горел огонь, отражавшийся в металлических и стеклянных
поверхностях. Несколько раз Джон-Джо повторил:
- Ну, доложу я моему папаше! Мистер Кейси! Мистер Мерфи! Слава тебе,
господи!
Он не дал им и слова сказать, а сразу же побежал к стойке и вернулся с
двумя наполненными почти до краев стаканами - выпить за встречу.
- Первым делом - прогреться изнутри, - сказал он, - и снять ботинки с
носками. Насквозь ведь промокли. Себе он тоже налил и теперь поднял стакан.
- Slainte, - сказал он.
- Slainte Mhor, - ответили они.
- А у вас хороший товар не переводится, - похвалил его Кейси.
- Погодите, - сказал Джон-Джо, - сейчас я еще закусить принесу.
Он скрылся в кухне, и какое-то время они сидели одни. На каменном полу
отпечатались их мокрые следы, с висевших на вешалке пальто капало. В комнате
пахло бакалеей, спиртным, теплым дымком. В центре потолка висела керосиновая
лампа, она высвечивала на полу желтый с черными зазубринами круг. Ее
слабенькое шипение успокаивало друзей. Вернулся Джон-Джо - с чайником и
тарелкой мяса, которое они мигом проглотили. Говорили о погоде, об общих
знакомых, о том о сем. Потом Мерфи оттолкнул пустую тарелку и
многозначительно произнес:
- А мы по делу приехали, Джон-Джо. Джон-Джо улыбнулся:
- Да я уж понял, что не просто природой полюбоваться. Они посмеялись,
потом Мерфи вытащил из кармана "Дейли эко" и разложил газету на столе.
- Вот из-за чего мы приехали. Из-за фотографии, - добавил он, прочитав
на лице Джона-Джо полное недоумение.
Джон-Джо напялил очки и с серьезным видом склонился над фотографией.
- Ну, доложу я моему папаше, - сказал он наконец. - Стало быть, этот
малый и не думал шутки шутить.
- Какой малый? - спросил Мерфи.
Джон-Джо сунул очки обратно в карман. Они мешали ему разговаривать.
- Да тот, что был здесь с неделю назад. Заявляется сюда, словно с неба
свалился, здоровенная камера при нем, и говорит с английским акцентом. И
меня откуда-то знает. "Вы, говорит, - мистер Джон-Джо Флинн?" "Да, -
отвечаю, - так нарек меня священник, когда держал в купели, а что вы
хотите?" Он глянул по сторонам, будто боялся, что кто-нибудь подслушает.
Потом говорит: "Dia Dhuit". Ну, я в ответ "Dia's Muire Dhuit", а сам думаю:
вот фокусы какие, англичанин, а знает по-ирландски. Тут он наклонился ко мне
и шепчет в самое ухо: "Я от Моськи".
- От Моськи? - переспросил Мерфи.
- Точно не уверен, но вроде так, - сказал Джон-Джо. - Сами знаете,
какая у этих англичан каша во рту. Ну, я не стал допытываться, о чем это он,
и он остался ночевать. А наутро после завтрака и говорит: я, мол, приехал,
чтобы сфотографировать учения ИРА.
- А вы ему что?
- Ну что такому психу скажешь? Я ему подыграл. Это, говорю, очень
серьезное дело, первого встречного на маневры ИРА не пошлешь, тут надо как
следует подумать.
- А он что на это?
- Что и раньше. Я, говорит, от Моськи. По-моему, он на этой Моське
немного того. В общем, через полчасика я, чтоб от него отвязаться, сказал:
мол, около двенадцати, возможно, возле Рыбачьего мыса что-нибудь да будет.
Только, говорю, не дай бог, увидят вас, тогда пиши пропало. А про ребят я
забыл вчистую.
- Про ребят? - повторил Кейси.
- Ну да, несколько дней назад они здесь сговаривались. Джон-Джо
навострил уши - послышался рев мощного двигателя, да такой, что задрожали
стекла. Потом наступила тишина.
- Это Лар Холохан с помощником. Обождите минутку.
Он пошел отпереть дверь, и Мерфи с Кейси переглянулись. У обоих было
чувство, что они оказались в центре очага нелегальной деятельности.
- Он ему сказал "от Маски", - прошептал Кейси, что и так было ясно.
- Знаю, - бросил Мерфи. После выпитого нервы у него и вовсе
разгулялись.
Шофер грузовика с помощником уселись рядом с друзьями, а Джон-Джо
побежал на кухню за чаем, хлебом и мясом. Суровый выдался вечерок, сказал
шофер, не иначе буран будет. Когда они собираются возвращаться?
- Сегодня, - ответил Мерфи.
- Сегодня им не прорваться, верно говорю, Тихоня? - обратился шофер к
помощнику.
- Разве что на самолете, - подтвердил Тихоня.
- Мы, пока тащились через перевал, два раза застряли, - сообщил шофер.
- Сейчас там не проехать.
- А к утру можно будет проехать?
- Такая погодка на дворе, что вряд ли. Денька два придется посидеть,
самое малое.
- Три, - поправил Тихоня.
Принесли ужин, и они со смаком принялись его уплетать. Когда с едой
было покончено, Джон-Джо попросил у Мерфи "Эко" и положил газету перед
шофером.
- Глянь-ка сюда, Лар, - предложил он. Глаза Джона-Джо выжидательно
заблестели. Лар внимательно оглядел страницу.
- Как думаешь, что это такое? - спросил его Джон-Джо после паузы.
Шофер потер подбородок.
- Уж, во всяком случае, не ИРА, - сказал он наконец. - Вот это Тим Мур,
а это Джон Финн.
- Я тоже их узнал, - добавил Тихоня. - Нет, их не заподозришь в том,
что они жаждут пролить кровь за Ирландию. Или еще за что-нибудь.
- А я знаю, что это, - торжествуя победу, объявил Джон-Джо. - Облава на
собаку. Шофер загоготал.
- Ей-богу, ты прав, - сказал он.
- Облава на собаку? - удивленно переспросил Мерфи.
- Вы, может, помните Матта Керригана, того, что жил один на горе? -
начал Джон-Джо.
Мерфи и Кейси и вправду помнили старика, который жил отшельником.
- Он уже несколько месяцев как отдал концы, - продолжал Джон-Джо, - а
его старую паршивую дворнягу так и не удалось отвадить от дома.
- Зверского вида стерва, - сообщил Тихоня. - И на людей бросалась.
Создаст же господь такую страсть.
- Чистая правда, - подтвердил шофер.
- Так она в доме и осталась, - продолжал Джон-Джо. - Ну и одичала
совсем.
- Да она и раньше не шибко дрессированной была, - вставил Тихоня. Она
как-то укусила его, и с тех пор он был на нее зол.
- Сколько она кур да уток перетаскала - не счесть, а тух и до овец
добралась. Как раз пришло время переводить отары на нижние склоны - погода
совсем испортилась, - и ребята решили убить двух зайцев сразу: устроить на
эту шельму облаву и пристрелить ее к чертовой матери. Вот они и взяли с
собой винтовки.
- Прижучили милую, - с удовольствием сказал Тихоня. - Порешили у
Орлиной скалы. Говорят, она не только одичала, но и взбесилась.
- И журналист снял эту облаву? - спросил Кейси.
- Ее самую. Вот он, снимок, перед вами, - ответил Джон-Джо. - Ребята
окружают эту злыдню.
- А он принял их за ИРА, - заметил шофер, с явным удовольствием глядя
на фотографию.
Джон-Джо рассказал шоферу, почему так вышло. Как явился журналист, а
потом он, Джон-Джо, чтобы отвязаться от него, отправил бедолагу к Рыбачьему
мысу. Раза три шофер едва не упал со стула.
Мерфи глянул на Кейси. Хотя все кругом гоготали, им было не до смеха.
За окном валил снег. Поднялся ветер, и широкая труба наполнилась гулким
клекотом. Они думали, что с каждой минутой перевал все больше заносит
снегом,
- Что ж, раз так, можно и выпить, - сказал Мерфи. - Налей всем виски,
Джон-Джо, мы угощаем.
Шофер перестал смеяться, поднял руку и попросил взамен пива - сегодня
они с помощником уже как следует приняли.
- Это когда второй раз грузовик выталкивали, - объяснил Тихоня. -
Чувствую, что-то мне под ногу попало. Гляжу - полбутылки виски.
- Небось кто-то обронил, - предположил шофер.
- В общем, опорожнили мы посуду, - заключил Тихоня, потом вслушался в
ночь и задумался. - На три дня, не меньше, - добавил он наконец, имея в виду
перевал.
Тихоня оказался прав. Мерфи и Кейси заночевали у Джона-Джо Флинна. Что
еще им оставалось делать? Они позвонили на почту и отбили телеграмму
Хемпенстоллу - задержаны непогодой. Потом трубку взял Джон-Джо и попросил,
чтобы на почте заказали десяток экземпляров "Дейли эко". Каждый, кто
участвовал в облаве на собаку, захочет иметь номер с фотографией, сказал он.
На третий день Мерфи, глядя в окно, вдруг сообразил - ведь на
телеграмме Хемпенстоллу наверняка стоит обратный адрес Сливефадского
почтового отделения. Ох и дали же они маху! Объясняйся теперь с
Хемпенстоллом. От этой мысли Мерфи так побледнел, что даже Кейси это
заметил.
- О чем думаешь? - спросил он.
Мерфи молча смотрел в окно на бескрайние, занесенные снегом просторы.
Кровь совсем отхлынула от его лица.
- О Сибири, - сказал он чуть погодя.
Перевод М. Зинде
Тем летним вечером я увидел Доббса, едва свернул на улицу, ведущую к
воротам завода. У нас обоих смена начиналась в десять, и мы явно опаздывали.
Доббс неподвижно стоял метров на тридцать впереди - малорослый человечек,
под мышкой - пакет с завтраком. Помню, я еще удивился: уж кто-кто, а Доббс
всегда на работе минута в минуту. Я, значит, тоже остановился - не хотел его
обгонять. Широкую, пыльную и совсем пустую в этот поздний час улицу окутала
летняя тишина, что случается даже на верфях, когда машины и катера
разделываются с последними грузами. В канаве у обочины валялись пустые
сигаретные пачки. За долгий день на жаре они покоробились. А небо над
заводом, помню, было багряно-золотым, и на его фоне - огромные трубы,
изрыгающие густой черный дым.
Доббс стоял склонив голову чуть набок - к чему-то прислушивался. Скоро
и я уловил тихий перестук, который все нарастал и нарастал, пока не
заполонил всю улицу и постепенно не растворился вдалеке. На юг прогрохотал
Вексфордский почтовый. Я подумал об отце - сейчас, я знал, он в нашем
домишке у самой железной дороги идет на кухню к будильнику. Отец тоже
работал посменно и, сколько я себя помнил, всегда в это время проверял часы.
Мне стало грустно: ведь со дня на день я собирался его бросить и попытать
счастья где-нибудь в другом месте. Трех недель в подручных у Доббса с лихвой
хватило, чтобы понять - в жизни должно быть кое-что получше, чем с десяти
вечера до шести утра нянькаться с ленточным транспортером. Отца я, наверное,
любил, но мне стукнуло двадцать три, а в эту пору летние небеса вечно что-то
сулят, хотя их посулы не всегда сбываются.
Доббс был уже в проходной - болтал с вахтером, когда я полез в ячейку
Мое правило - первым делом понять друг друга. Потом дать оценку. Изложить
суть. И чтобы все было объективно. Такой подход я и мои коллеги с гордостью
называем британской беспристрастностью.
- Британская беспристрастность, - одобрительно повторил актер с видом
человека, великодушно воздающего должное противнику.
Его товарищ в порыве чувств произнес:
- Позвольте пожать вашу руку.
Журналист удивленно посмотрел на протянутую руку, потом с неподдельным
волнением схватил ее.
- Ну, теперь скажите ему, - обратился к Мерфи первый актер.
Мерфи тревожили две вещи. Во-первых, присутствие Хемпенстолла, который
вполне мог их слышать. Во-вторых - журналист и актеры. Ос никак не мог
выбрать, кого бы порешил в первую очередь представься такая возможность.
Пожалуй, журналиста. Взгляд Мерфи скользнув по окнам слева от него -
бесчисленные хлопья снега налипали на них и тут же таяли. Снег натолкнул его
на мысль о мести. Милях в семнадцати от города находится горная долина -
заброшенная деревушка, там только и есть что две улицы, речка с хорошей
рыбалкой да бар. Летом они с Кейси иногда наведывались туда на автобусе -
немного подышать воздухом и как следует выпить. А зимой это и вовсе богом
забытое место, часто снежные заносы вообще отрезают его от мира.
- Только тихо, - прошептал Мерфи. Все наклонились к нему. - В
семнадцати милях к югу есть долина Сливефада, - продолжал он. - Езжайте туда
завтра и зайдите в бар Джона-Джо Флинна.
- Как туда попасть? - спросил журналист.
- Любая прокатная фирма вам поможет. Просто скажете им, что вам надо в
Сливефаду.
- А как мне обратиться к Флинну? Один из актеров подхватил игру:
- Когда войдете, скажете "Dia Dhuit'.
- Все ясно - пароль.
На такую удачу актер даже не рассчитывал.
- Точно. Если Флинн отвечает: "Dia's Muire Dhuit", - все в порядке.
- Можно сказать, что меня прислал мистер Меркью?
- Нет. Если он спросит, от кого вы, скажете - от Маски.
- От Маски.
- Вот и все, что требуется.
Некоторое время они обучали журналиста, как правильно здороваются
по-ирландски - то, что он принял за пароль, - потом написали на бумажке
транскрипцию обычного ответа, чтобы он смог его узнать. Тем временем
Хемпенстолл вышел. Оказалось, что и журналисту пора прощаться. Ему долго
жали руку. Когда массивная фигура журналиста скрылась за дверью, Кейси
почувствовал - необходима эмоциональная разрядка.
- Ну, братцы, скажу я вам... - начал он. Но продолжить фразу не сумел -
не нашел слов. Он взглянул на остальных, и те принялись смеяться - актеры до
упаду, а Мерфи довольно сдержанно. Он боялся последствий и жалел, что
поддался соблазну.
День шел на убыль, а Мерфи все больше сожалел о содеянном. Министерство
экспортной торговли являло собой гнетущий лабиринт коридоров и кабинетов,
освещенных лампочками, скрытыми под древними колпаками. После виски во рту
был неприятный привкус. На душе скребли кошки. Жизнь без видимой причины
вдруг ощетинилась, замаячили какие-то смутные, но угрожающие перспективы. В
такие дни Мерфи часто посещала мысль о том, что он становится слишком стар
для дурацких шуток и пьянок, и эту мысль он время от времени обсуждал с
Кейси. Подобные настроения они называли "происками костлявой". А иногда
думали: не лучше было бы жениться, даже при зарплате, которую они получали
по их скромным способностям. На его столе лежали письма, от которых тоже
только и жди неприятностей. Некая леди Блантон-Гоф развернула кампанию
против экспорта лошадей во Францию, где их употребляют в пищу. Она основала
комитет под названием "Спасите лошадей". С протестом по поводу экспорта
лошадей к министру обратились и профсоюзы, Леди Блалон-Гоф вначале похвалила
рабочий класс за проявленный гуманизм. Но, как выяснилось, преждевременно.
Профсоюзы вскоре дали понять: они вовсе не против того, чтобы французы ели
ирландскую конину. Они просто хотят, чтобы экспортировались не лошади, а
мясо в консервных банках, - это позволило бы открыть новые рабочие места на
скотобойнях и консервных фабриках. В результате леди Блантон-Гоф
схлестнулась с профсоюзами. Работа Мерфи заключалась в следующем: составить
первый черновик письма леди Блантон-Гоф, в котором сообщить, что ее протест
тщательным образом рассматривается; кроме того, надо было отписать
профсоюзам в том смысле, что, учитывая уровень безработицы в стране, министр
с большим вниманием отнесется к их предложению. Оба адресата обязательно
предадут ответы министерства гласности. Мерфи бился над этой малоприятной
проблемой пятый день кряду, как вдруг на его столе загудел зуммер -
Хемпенстолл вызывал его к себе.
В кабинете в нос ему ударил запах какого-то дезинфицирующего средства:
начальник сидел за столом и посасывал таблетки от кашля.
- У меня к вам неофициальный разговор, - начал Хемпенстолл, указывая
рукой на свободный стул.
Мерфи жестами дал понять, что любые указания мистера Хемпенстолла он
воспримет с живейшим вниманием.
- Это в ваших же интересах и интересах министерства.
- Понимаю, сэр.
- Сегодня в обеденный перерыв я зашел в "Пулбег". Похоже, у меня
начинается грипп, и я решил принять меры. Вы, наверное, видели меня?
- Да, теперь вспоминаю, видел.
- Я случайно услышал, что вы упоминали некую нелегальную организацию.
Не сомневаюсь, что эта тема просто возникла в ходе разговора...
- Уверяю вас, именно так.
- И все-таки считаю своим долгом напомнить вам, что государственный
служащий остается таковым даже в свободное время. Он должен остерегаться
разговоров на политические темы. Особенно если в этих разговорах обсуждается
деятельность нелегальной армии, выступающей против правительства, которому
он служит. Думаю, нет смысла распространяться на эту тему. Говоря все это, я
забочусь о вашей карьере. Вы у нас работаете очень давно.
- Двадцать лет.
- Мне казалось, даже больше.
- Позвольте, я объясню. Разговор об ИРА...
- Именно. Не будем ее здесь упоминать.
- Мистер Хемпенстолл, разговор зашел...
- Чудесно, чудесно. Не смею больше отрывать вас от работы.
Мерфи вернулся к своему столу выбитый из колеи и расстроенный. Теперь
вообще не было никакой возможности сосредоточиться на конине. Наползал
вечер; за потемневшими окнами беззвучно таяли снежинки. После судорожного
раздумья он позвонил Кейси - тот, похоже, был в прекрасном настроении - и
сказал ему:
- Кретинская была выходка.
- Какая?
- Сам знаешь какая.
- А, это-то. Высший класс.
- По-моему, он осел.
- Кто?
- Сам знаешь кто.
- Зато поразвлеклись на славу.
- Думаешь, он поедет?
- Куда?
- Сам знаешь куда.
- Не удивлюсь.
- Давай встретимся после работы.
- Где всегда?
- Нет. Где-нибудь в другом месте.
- Черт, не могу. У меня свидание.
- Жаль. Ну, ладно. Завтра увидимся. В обед.
- В другом месте?
- Нет. Лучше, где всегда.
- Годится. Кстати, здорово это они придумали.
- Что придумали?
- Назвать тебя Маской.
Мерфи поежился и опустил трубку на рычаг.
Прошло два дня. Ничего не случилось, и Мерфи уже видел всю историю в
забавном свете. По всем барам разлетелась новость, что он послал английского
журналиста в Сливефаду искать вчерашний день. В трех забегаловках его
просили рассказать завсегдатаям, как все было. Рассказ прерывали взрывы
хохота. Эти люди были горазды на выдумку, а тут выдумка обернулась
реальностью. Человек с фотоаппаратом, вооруженный безобидным ирландским
приветствием вместо пароля, отправился в занесенную снегом глушь, чтобы хоть
одним глазком глянуть на ИРА. Пошли его Мерфи охотиться на единорога, и то
радовались бы меньше. Одни говорили, что журналист поступил как типичный
англичанин, это лишний раз доказывает, что англичане начисто лишены
воображения. Другие возражали. Наоборот, говорили они, это как раз
доказывает, что воображения у них хоть отбавляй. Третьи утверждали, что
воображение здесь вообще ни при чем. У англичан есть то, чего всегда не
хватало ирландцам, - вера в себя. Ничего подобного, не соглашались
четвертые, из этого поступка явствует, что если англичане во что и верят,
так это в ирландцев. Когда спрашивали мнение Мерфи, он скромно разводил
руками. Дескать, обобщения - штука опасная. В каждом конкретном случае нужно
понять, что за человек перед тобой, поучал Мерфи, присмотреться к нему, а уж
потом постараться сыграть на его слабостях. Рассуждать об этом, конечно,
легко, а вот сделать...
- И все же вы это сделали, - восторгался кто-нибудь. - Позвольте снять
перед вами шляпу.
И они все снимали перед ним шляпы, даже те, кто их не носил. Подобная
популярность была Мерфи приятна. Пользоваться уважением в таком обществе -
из всех честолюбивых желаний у него осталось только это.
Жизнь приучила Мерфи верить в судьбу. Приучила и к другому - полагаться
на судьбу не следует, и он лишний раз
убедился в этом на другой день, когда Хемпенстолл снова пригласил его к
себе в кабинет.
- Вы помните наш последний разговор? - начал Хемпенстолл.
- Конечно, сэр.
- Вы читали "Дейли эко"?
- Нет, сэр, я английских газет не читаю.
- Вот сегодняшний номер. Взгляните на фотографию.
Хемпенстолл развернул газету, положил ее перед Мерфи, и тот наклонился
над страницей. Сердце у него екнуло. На фотографии он увидел человек
двенадцать, которые, рассредоточившись по фронту, продвигались по
заснеженной поляне, обрамленной с боков соснами. В руках они держали
винтовки. Заголовок гласил: "Маневры ИРА", а под фотографией была подпись:
"В горах Ирландии ведется подготовка к боевым действиям - этот сенсационный
снимок, который говорит сам за себя, сделал наш специальный корреспондент
(смотри ниже)".
Заметка начиналась так:
"Через двенадцать часов после прибытия в Дублин наш корреспондент напал
на верный след и, презрев непогоду, отправился в малоизвестную деревушку
всего в семнадцати милях от центра ирландской столицы. Эта деревушка -
Сливефада, а задача нашего..."
- Сливефада, - невольно повторил Мерфи.
- Вам знакомо это место? - спросил Хемпенстолл.
- Смутно, - признал Мерфи.
- Вы не вполне откровенны, мистер Мерфи, - укорил его Хемпенстолл. -
Два года подряд вы проводили там отпуск. Это записано в вашем личном деле.
Вы же помните - в годы войны каждый наш сотрудник, уезжавший в отпуск, был
обязан дать сведения о своем местонахождении.
- Да, теперь припоминаю, - согласился Мерфи. - Я ездил туда рыбачить.
Странно, как это я запамятовал?
Хемпенстолл пристально взглянул на него. Он был низкого мнения об
умственных способностях Мерфи, но этот новый пример тупости подчиненного
удивил его.
- Я решил показать вам эту фотографию, чтобы вы не думали, будто в
прошлый раз я сгустил краски. Я, разумеется, понимаю, ваш выбор Сливефады
как места отдыха не имеет никакого отношения к этой фотографии. Но она, я
надеюсь, иллюстрирует мою мысль о недопустимости легкомысленных разговоров в
общественных местах.
- Весьма наглядно, сэр.
- Эти английские журналисты суют нос всюду. Подумайте, в какое
положение вы, государственный служащий, могли бы попасть, услышь вас один из
них и заведи об этом разговор.
- Вы все очень ясно объяснили, сэр.
- Прекрасно. Я не хочу, чтобы поступки моих подчиненных бросали тень на
наш отдел. Вы можете быть свободны.
- Спасибо, мистер Хемпенстолл.
В тот вечер Мерфи, договариваясь с Кейси, назначил встречу не там, где
обычно. Он был рад, что на заваленных снегом улицах стемнело, что наступило
время вечернего чая и кругом полно народа. А вдруг его уже ищут? Время от
времени перед глазами возникала картина: в темном углу двора распласталось
окоченевшее тело немолодого уже человека, к поношенному пальто приколота
бумажка с надписью: "Доносчик". Это тело его, Мерфи. Кейси уже ждал его в
ресторане, дешевеньком подвальчике, где громыхал выкрашенный во все цвета
радуги музыкальный автомат, вокруг которого подростки обоих полов бодро
вихляли задами. Друзья выпили по чашке неописуемого супа; за едой Мерфи
уверял Кейси, что самое разумное сейчас - немедленно поехать в Сливефаду и
выспросить обо всем у Джона-Джо Флинна. Кейси был против.
- Не вижу смысла, - возражал он.
- Ты, может, и не видишь. Зато я вижу. Во всех барах только и
разговоров, что я послал туда журналиста. Если слухи дойдут до ИРА, страшно
подумать, что может случиться. Кокнут меня, и вся недолга.
- И я про то же, - пояснил свою точку зрения Кейси. - Если мы поедем в
Сливефаду, могут кокнуть нас обоих.
- Но Джон-Джо - свой человек, - упрашивал Мерфи. - Он посоветует, как
быть, объяснит, что к чему.
- Сейчас дороги ни к черту, - упирался Кейси, меняя тактику.
- Но попробовать-то можно.
- А во что это нам влетит, ты подумал? Даже если найдем водителя,
который туда попрется, знаешь, какую цену он заломит?
- Давай возьмем в прокате машину без водителя.
- А кто, интересно, сядет за руль?
- Я.
- Ты? - взвился Кейси. - Ну, это уж дудки. Не-ет, лучше я сдамся ИРА, и
дело с концом.
- Ну и ладно, - видя тщетность своих усилий, сказал Мерфи. - Поеду
один.
Через два часа Кейси горько сожалел о том, что из чувства товарищества
принял молчаливый вызов. Сейчас он искоса поглядывал на Мерфи и думал: и что
привязывает его к этому тощему, жалкому и неказистому представителю рода
человеческого? На коленях у Кейси лежала наполовину пустая бутылка виски -
они прихватили ее на всякий случай, но утешение, которое она сулила, сейчас
их нисколько не радовало. Когда взятая напрокат машина ехала под гору, ее
кидало из выбоины в выбоину, а на подъемах колеса опасно скользили. Мерфи
неловко припал к рулю, выпятил подбородок, а лицо его заострилось и
осунулось от сосредоточенности и холода.
- Если мне суждено вернуться домой живым, - высказался Кейси наконец, -
я прямым ходом отправлюсь в психушку - проверяться.
Машина резко вильнула, но тут же выровнялась. Нервишки у Мерфи
пошаливали. Он огрызнулся:
- Ну вот, только отвлекаешь меня.
И опять припал к рулю. Несколько миль фары высвечивали только
заснеженную пустыню. Скоро обзор сузился до нескольких ярдов. Косые белые
полосы окружали их. Снова повалил снег. Сосны, маршировавшие по крутым
склонам вдоль дороги, скрылись. Один раз переднее правое колесо угодило-таки
в яму, и Кейси набрал полные ботинки снега, пока, корчась, выталкивал
машину. Еще через милю ноги у него промокли и стали мерзнуть. Он потянулся к
бутылке виски. Сначала шарил спокойно, потом неистово.
- Мать честная - нету! - воскликнул он наконец.
- Чего нету?
- Бутылки.
Мерфи автоматически нажал ногой на тормоз. Машину повело из стороны в
сторону, потом она выровнялась, описала медленный круг, снова выровнялась и
остановилась.
- Куда она подевалась?
- Должно быть, выпала, когда я выталкивал машину из ямы.
- Что же делать?
- А что, черт возьми, тут сделаешь?
- Похоже, что ничего. Где ее теперь искать?
- Давай жми дальше, - заключил Кейси.
Они ехали, а ноги у него мерзли все сильнее. Ему уже было плевать на
ИРА, потому что он знал - он все равно умрет от воспаления легких. Раза два
Кейси чихнул. Следующие полчаса оба только и думали о бутылке виски, которую
постепенно заносит снегом, но вот Мерфи взглянул на их потерю иначе.
- Чего там, - утешил он Кейси, - хорошо еще, что она была неполная.
Наконец они переехали через горбатый мостик в низине и вырулили налево,
к автостоянке перед баром Джона-Джо Флинна. Два заправочных насоса походили
на снеговиков, окна были занавешены, дверь плотно закрыта. Джон-Джо не
поверил своим глазам. Он затащил путешественников в бар и усадил возле
камина, там жарко горел огонь, отражавшийся в металлических и стеклянных
поверхностях. Несколько раз Джон-Джо повторил:
- Ну, доложу я моему папаше! Мистер Кейси! Мистер Мерфи! Слава тебе,
господи!
Он не дал им и слова сказать, а сразу же побежал к стойке и вернулся с
двумя наполненными почти до краев стаканами - выпить за встречу.
- Первым делом - прогреться изнутри, - сказал он, - и снять ботинки с
носками. Насквозь ведь промокли. Себе он тоже налил и теперь поднял стакан.
- Slainte, - сказал он.
- Slainte Mhor, - ответили они.
- А у вас хороший товар не переводится, - похвалил его Кейси.
- Погодите, - сказал Джон-Джо, - сейчас я еще закусить принесу.
Он скрылся в кухне, и какое-то время они сидели одни. На каменном полу
отпечатались их мокрые следы, с висевших на вешалке пальто капало. В комнате
пахло бакалеей, спиртным, теплым дымком. В центре потолка висела керосиновая
лампа, она высвечивала на полу желтый с черными зазубринами круг. Ее
слабенькое шипение успокаивало друзей. Вернулся Джон-Джо - с чайником и
тарелкой мяса, которое они мигом проглотили. Говорили о погоде, об общих
знакомых, о том о сем. Потом Мерфи оттолкнул пустую тарелку и
многозначительно произнес:
- А мы по делу приехали, Джон-Джо. Джон-Джо улыбнулся:
- Да я уж понял, что не просто природой полюбоваться. Они посмеялись,
потом Мерфи вытащил из кармана "Дейли эко" и разложил газету на столе.
- Вот из-за чего мы приехали. Из-за фотографии, - добавил он, прочитав
на лице Джона-Джо полное недоумение.
Джон-Джо напялил очки и с серьезным видом склонился над фотографией.
- Ну, доложу я моему папаше, - сказал он наконец. - Стало быть, этот
малый и не думал шутки шутить.
- Какой малый? - спросил Мерфи.
Джон-Джо сунул очки обратно в карман. Они мешали ему разговаривать.
- Да тот, что был здесь с неделю назад. Заявляется сюда, словно с неба
свалился, здоровенная камера при нем, и говорит с английским акцентом. И
меня откуда-то знает. "Вы, говорит, - мистер Джон-Джо Флинн?" "Да, -
отвечаю, - так нарек меня священник, когда держал в купели, а что вы
хотите?" Он глянул по сторонам, будто боялся, что кто-нибудь подслушает.
Потом говорит: "Dia Dhuit". Ну, я в ответ "Dia's Muire Dhuit", а сам думаю:
вот фокусы какие, англичанин, а знает по-ирландски. Тут он наклонился ко мне
и шепчет в самое ухо: "Я от Моськи".
- От Моськи? - переспросил Мерфи.
- Точно не уверен, но вроде так, - сказал Джон-Джо. - Сами знаете,
какая у этих англичан каша во рту. Ну, я не стал допытываться, о чем это он,
и он остался ночевать. А наутро после завтрака и говорит: я, мол, приехал,
чтобы сфотографировать учения ИРА.
- А вы ему что?
- Ну что такому психу скажешь? Я ему подыграл. Это, говорю, очень
серьезное дело, первого встречного на маневры ИРА не пошлешь, тут надо как
следует подумать.
- А он что на это?
- Что и раньше. Я, говорит, от Моськи. По-моему, он на этой Моське
немного того. В общем, через полчасика я, чтоб от него отвязаться, сказал:
мол, около двенадцати, возможно, возле Рыбачьего мыса что-нибудь да будет.
Только, говорю, не дай бог, увидят вас, тогда пиши пропало. А про ребят я
забыл вчистую.
- Про ребят? - повторил Кейси.
- Ну да, несколько дней назад они здесь сговаривались. Джон-Джо
навострил уши - послышался рев мощного двигателя, да такой, что задрожали
стекла. Потом наступила тишина.
- Это Лар Холохан с помощником. Обождите минутку.
Он пошел отпереть дверь, и Мерфи с Кейси переглянулись. У обоих было
чувство, что они оказались в центре очага нелегальной деятельности.
- Он ему сказал "от Маски", - прошептал Кейси, что и так было ясно.
- Знаю, - бросил Мерфи. После выпитого нервы у него и вовсе
разгулялись.
Шофер грузовика с помощником уселись рядом с друзьями, а Джон-Джо
побежал на кухню за чаем, хлебом и мясом. Суровый выдался вечерок, сказал
шофер, не иначе буран будет. Когда они собираются возвращаться?
- Сегодня, - ответил Мерфи.
- Сегодня им не прорваться, верно говорю, Тихоня? - обратился шофер к
помощнику.
- Разве что на самолете, - подтвердил Тихоня.
- Мы, пока тащились через перевал, два раза застряли, - сообщил шофер.
- Сейчас там не проехать.
- А к утру можно будет проехать?
- Такая погодка на дворе, что вряд ли. Денька два придется посидеть,
самое малое.
- Три, - поправил Тихоня.
Принесли ужин, и они со смаком принялись его уплетать. Когда с едой
было покончено, Джон-Джо попросил у Мерфи "Эко" и положил газету перед
шофером.
- Глянь-ка сюда, Лар, - предложил он. Глаза Джона-Джо выжидательно
заблестели. Лар внимательно оглядел страницу.
- Как думаешь, что это такое? - спросил его Джон-Джо после паузы.
Шофер потер подбородок.
- Уж, во всяком случае, не ИРА, - сказал он наконец. - Вот это Тим Мур,
а это Джон Финн.
- Я тоже их узнал, - добавил Тихоня. - Нет, их не заподозришь в том,
что они жаждут пролить кровь за Ирландию. Или еще за что-нибудь.
- А я знаю, что это, - торжествуя победу, объявил Джон-Джо. - Облава на
собаку. Шофер загоготал.
- Ей-богу, ты прав, - сказал он.
- Облава на собаку? - удивленно переспросил Мерфи.
- Вы, может, помните Матта Керригана, того, что жил один на горе? -
начал Джон-Джо.
Мерфи и Кейси и вправду помнили старика, который жил отшельником.
- Он уже несколько месяцев как отдал концы, - продолжал Джон-Джо, - а
его старую паршивую дворнягу так и не удалось отвадить от дома.
- Зверского вида стерва, - сообщил Тихоня. - И на людей бросалась.
Создаст же господь такую страсть.
- Чистая правда, - подтвердил шофер.
- Так она в доме и осталась, - продолжал Джон-Джо. - Ну и одичала
совсем.
- Да она и раньше не шибко дрессированной была, - вставил Тихоня. Она
как-то укусила его, и с тех пор он был на нее зол.
- Сколько она кур да уток перетаскала - не счесть, а тух и до овец
добралась. Как раз пришло время переводить отары на нижние склоны - погода
совсем испортилась, - и ребята решили убить двух зайцев сразу: устроить на
эту шельму облаву и пристрелить ее к чертовой матери. Вот они и взяли с
собой винтовки.
- Прижучили милую, - с удовольствием сказал Тихоня. - Порешили у
Орлиной скалы. Говорят, она не только одичала, но и взбесилась.
- И журналист снял эту облаву? - спросил Кейси.
- Ее самую. Вот он, снимок, перед вами, - ответил Джон-Джо. - Ребята
окружают эту злыдню.
- А он принял их за ИРА, - заметил шофер, с явным удовольствием глядя
на фотографию.
Джон-Джо рассказал шоферу, почему так вышло. Как явился журналист, а
потом он, Джон-Джо, чтобы отвязаться от него, отправил бедолагу к Рыбачьему
мысу. Раза три шофер едва не упал со стула.
Мерфи глянул на Кейси. Хотя все кругом гоготали, им было не до смеха.
За окном валил снег. Поднялся ветер, и широкая труба наполнилась гулким
клекотом. Они думали, что с каждой минутой перевал все больше заносит
снегом,
- Что ж, раз так, можно и выпить, - сказал Мерфи. - Налей всем виски,
Джон-Джо, мы угощаем.
Шофер перестал смеяться, поднял руку и попросил взамен пива - сегодня
они с помощником уже как следует приняли.
- Это когда второй раз грузовик выталкивали, - объяснил Тихоня. -
Чувствую, что-то мне под ногу попало. Гляжу - полбутылки виски.
- Небось кто-то обронил, - предположил шофер.
- В общем, опорожнили мы посуду, - заключил Тихоня, потом вслушался в
ночь и задумался. - На три дня, не меньше, - добавил он наконец, имея в виду
перевал.
Тихоня оказался прав. Мерфи и Кейси заночевали у Джона-Джо Флинна. Что
еще им оставалось делать? Они позвонили на почту и отбили телеграмму
Хемпенстоллу - задержаны непогодой. Потом трубку взял Джон-Джо и попросил,
чтобы на почте заказали десяток экземпляров "Дейли эко". Каждый, кто
участвовал в облаве на собаку, захочет иметь номер с фотографией, сказал он.
На третий день Мерфи, глядя в окно, вдруг сообразил - ведь на
телеграмме Хемпенстоллу наверняка стоит обратный адрес Сливефадского
почтового отделения. Ох и дали же они маху! Объясняйся теперь с
Хемпенстоллом. От этой мысли Мерфи так побледнел, что даже Кейси это
заметил.
- О чем думаешь? - спросил он.
Мерфи молча смотрел в окно на бескрайние, занесенные снегом просторы.
Кровь совсем отхлынула от его лица.
- О Сибири, - сказал он чуть погодя.
Перевод М. Зинде
Тем летним вечером я увидел Доббса, едва свернул на улицу, ведущую к
воротам завода. У нас обоих смена начиналась в десять, и мы явно опаздывали.
Доббс неподвижно стоял метров на тридцать впереди - малорослый человечек,
под мышкой - пакет с завтраком. Помню, я еще удивился: уж кто-кто, а Доббс
всегда на работе минута в минуту. Я, значит, тоже остановился - не хотел его
обгонять. Широкую, пыльную и совсем пустую в этот поздний час улицу окутала
летняя тишина, что случается даже на верфях, когда машины и катера
разделываются с последними грузами. В канаве у обочины валялись пустые
сигаретные пачки. За долгий день на жаре они покоробились. А небо над
заводом, помню, было багряно-золотым, и на его фоне - огромные трубы,
изрыгающие густой черный дым.
Доббс стоял склонив голову чуть набок - к чему-то прислушивался. Скоро
и я уловил тихий перестук, который все нарастал и нарастал, пока не
заполонил всю улицу и постепенно не растворился вдалеке. На юг прогрохотал
Вексфордский почтовый. Я подумал об отце - сейчас, я знал, он в нашем
домишке у самой железной дороги идет на кухню к будильнику. Отец тоже
работал посменно и, сколько я себя помнил, всегда в это время проверял часы.
Мне стало грустно: ведь со дня на день я собирался его бросить и попытать
счастья где-нибудь в другом месте. Трех недель в подручных у Доббса с лихвой
хватило, чтобы понять - в жизни должно быть кое-что получше, чем с десяти
вечера до шести утра нянькаться с ленточным транспортером. Отца я, наверное,
любил, но мне стукнуло двадцать три, а в эту пору летние небеса вечно что-то
сулят, хотя их посулы не всегда сбываются.
Доббс был уже в проходной - болтал с вахтером, когда я полез в ячейку