Страница:
– Понеслась, – констатировал Изя, жестом указывая детине отворить ворота пошире и отойти в сторону. А в глубине амбара произошла встреча. Не та, конечно, на которую рассчитывал Альфонсо Чмоник, но, несомненно, очень страстная.
– А-а-а!
– Му-у-у!
– А он его не покалечит? – несколько запоздало поинтересовался Изя, передавая детине несколько медных монет.
– Да ни в коем разе, – отмахнулся хозяин бычка. – Во-первых, он еще маленький, всю мощь еще не набрал, а во-вторых, он животина с понятиями и меру знает. Погоняет, уму-разуму поучит и успокоится.
– А-а-а!
– Му-у-у!
– Отойди-ка в сторонку, – предупредил хозяин, – по моим подсчетам, он уже круга три по амбару сделал, так что сейчас появятся.
Как только детина это сказал, мимо них на скорости, граничащей с нереальной, пронесся посол королевства Польского Альфонсо Чмоник. Из одежды на нем были только розовые панталончики в кружавчиках и легкомысленных цветочках. За ним, с рогами наперевес, несся бычок.
– А-а-а!
– Му-у-у! – напоследок выдала сладкая парочка и переместила свое увлекательное состязание на улицу Киева.
– Хорошо пошел, – тоном знатока отметил мужик, – ежели сможет поддержать этот темп, то есть шанс оторваться. Мой бычок долго бегать не любит.
Изя в очередной раз поблагодарил детину за помощь, сунул ему еще пару монет на прокорм трепетной к своему сену животине и вернулся в амбар. Картина, представшая его взору, заставила довольно хмыкнуть. Несмотря на то что бычок игрался в салочки в помещении совсем недолго, они на пару с шустрым Альфонсо Чмоником буквально перевернули весь амбар вверх дном. Сено, земля, вещи польского посла были тщательно перемешаны друг с другом.
– Ничего, будет теперь знать, как приставать к честным девушкам, – буркнул черт, возвращая себе свой классический облик мальчиша-плохиша.
Насвистывая классическую тему из «Крестного отца», черт тщательно собрал все разбросанные вещи польского посла.
– Законные боевые трофеи, – неизвестно кому пояснил Изя свои действия.
Собранные шмотки черт собирался выбросить где-нибудь по пути домой, но тут цепкий взгляд его заметил, что из нагрудного кармана камзола торчат листы пергамента.
– Так, а это у нас что? – процедил сквозь зубы черт и опытной рукой опустошил содержимое кармана.
При первом же беглом взгляде на пергамент Изя аж присвистнул и принялся рассматривать рисунок уже не бегло, а очень и очень внимательно. Так же внимательно и неторопливо подверглись досмотру и остальные листы. Звуковой ряд, который сопровождал данный процесс, был весьма и весьма эмоционален.
– Ух ты! Ого! Вот это да! Это как это?! Ну и формы!
Добравшись, таким образом, до конца стопочки, черт решительно направил связку в карман. Карман, как вы догадались, был конечно же не Альфонсо Чмоника, а, естественно, Изин. Он напоследок осмотрел амбарчик и, продолжая насвистывать оптимистическую мелодию, направился прочь.
В тот момент, когда Изя в наведенном мороке кадрился с польским послом, Мотя оказался на привязи во дворе «Чумных палат». Несмотря на вопиющее ограничение прав и свобод вольного Змея, обиженным он себя не ощущал. Во-первых, канатик, которым он был привязан, был скорее условным ограничением, так как в одно мгновение мог быть превращен в горку пепла. Во-вторых, он получил тройную компенсацию за полученное неудобство в виде копченой бараньей ноги, естественно каждой из голов. А в-третьих, его хозяин, Илюха Солнцевский, подробно объяснил понятливому Горенышу, для чего именно это было необходимо.
Дело было в том, что вместо привычных богатырей, которые ежедневно самозабвенно тягали в спортивном зале железо, наращивая и без того внушительную мышечную массу, сегодня посетителями штаб-квартиры дружины стали девицы. А, как всем известно, этот подвид человека обладает весьма нестабильной психикой, и вид в меру шалящего Змея мог бы вывести их из состояния равновесия. Именно поэтому Солнцевский попросил своего любимца потерпеть некоторое неудобство и временно воздержаться от перемещения по двору. Так как компенсация за вынужденный простой оказалась достойной, Мотя согласился и теперь, лениво догрызая мослы, с интересом наблюдал за странным действием, разворачивающимся перед ним.
На расставленных кружком скамьях расположилось десятка полтора молодых девиц. В основном это были боярские жены и их же дочки, а во главе этой публики, на отдельном кресле, восседала княгиня Агриппина Иоанновна. Именно благодаря ее дружбе с младшим богатырем Любавой это событие вообще могло состояться. Это она пошла на поводу у Соловейки и пригласила самых шустрых из своих знакомых посетить «Чумные палаты».
Когда встал вопрос об организации стопроцентного алиби для Любавы, она решила совместить приятное с полезным. Как говорится, и алиби заработать, и воплотить свою давнишнюю задумку в жизнь. А задумка эта была с первого взгляда очень даже простая– сделать, пусть лишь некоторых, представительниц слабого пола не такими уж слабыми. Однако эмансипация в те далекие времена была не шибко в ходу, и после получасового пламенного выступления Соловейки единственным выражением, которое витало на лицах слушательниц, был скептицизм.
– Вы поймите, владение элементарными приемами защиты может пригодиться в любой момент! – продолжала гнуть свое Любава.
– Например? – скептически поинтересовалась дородная дочка боярина Бабулы.
– Например, пошла ты одна на базар... – начала было Любава, но ее тут же прервала вся та же скептически настроенная боярышня:
– А я одна на базар не хожу! Со мной всегда мамки с няньками ходят. А ежели вечером куда надо пойти, так тятенька вообще ратника приставляет.
Лишь на мгновение Любава запнулась, но тут же взяла себя в руки.
– Так ты до старости лет будешь с мамками да няньками по городу бродить?
– Нет... – осеклась боярская дочурка.
– Ну неужели тебе никогда не хотелось пройтись по Киеву одной, направиться туда, куда хочется тебе, а не куда тятенька позволит?
– Хотелось, – призналась спорщица. – Только вот одной как-то страшновато. А вдруг какой лихой человек пристанет или просто пьяный прицепится?
– Так я об этом и говорю! – обрадовалась Любава, уже изрядно утомленная непониманием слушательниц. – Ты должна уметь дать отпор обидчику в этом случае.
– Ха, отпор! – фыркнула девица. – А коли он на три головы меня выше и в плечах шире раза в два, так мне с ним что, на кулачный бой выходить?
– Такой, например? – поинтересовалась Любава, показывая на Илюху Солнцевского, который скромненько стоял в сторонке, подпирая могучим плечом стенку бани.
Взоры всех присутствующих обратились к старшему богатырю, словно оценивая, достаточно ли у него стати для того, чтобы занять роль душегубца.
– Да, – согласилась боярышня, оставшаяся довольной осмотром.
Получив ответ, подтверждающий, что он утвержден на предлагаемую роль, Илюха отделился от стеночки, нацепил на лицо свирепое выражение и развязной походкой направился к Соловейке. Сам он приблатненную дворовую шпану терпеть не мог и по мере возможности учил их уму-разуму с помощью своих пудовых кулаков, но сейчас данный образ был как нельзя кстати.
– Девушка, а девушка, не подскажете, сколько сейчас градусов выше нуля?
Любава, еле сдерживая улыбку, изо всех сил постаралась состроить презрительную гримаску и гордо отвернулась от наступающего на нее богатыря.
– Тогда хоть закурить дай! – продолжал играть роль уличного хулигана Илюха, подойдя к своему юному компаньону поближе.
– Хамите, парниша! – сжав зубы, чтобы не расхохотаться, бросила через плечо Любава.
– Слышь, ты, коза... – выдал Солнцевский и схватил Соловейку за плечо с твердым намерением развернуть к себе.
В следующее мгновение его воспитанница зафиксировала руку Илюхи и многократно отточенным на тренировках приемом отправила его прогуляться в дворовую пыль.
Свой полет бывший борец проиллюстрировал эффектным возгласом и смачным приземлением. Конечно, он мог бы в полете сгруппироваться и вскочить с земли практически мгновенно, но этого в данный момент от него не требовалось. Главное было произвести должное впечатление на собравшихся. Именно поэтому Илюха позволил Любаве тут же провести болевой захват и, натурально простонав, через положенное время попросил пощады.
Когда довольная Соловейка наконец-то с него слезла, а Солнцевский поднялся с земли, то стало ясно, что эта простенькая домашняя заготовка попала точно в цель. На лицах окружающих дам уже не было и намека на скептицизм, а глаза горели вполне узнаваемым огнем нетерпения.
– И что, я так тоже смогу? – поинтересовалась дочка боярина Бабулы.
– Не сразу, конечно... – попыталась улизнуть от прямого ответа Соловейка, – но в общем да, сможешь. Однако вначале мы разучим более простые, но при этом очень эффективные приемы.
– Я готова! – радостно сообщила боярышня.
– Тогда переодевайтесь и приступим, – обрадовалась Соловейка и указала на приготовленные в сторонке комплекты средневековой спортивной формы, состоящие из свободной рубахи и удобных шаровар.
Илюха, который уже практически отряхнулся от пыли, недовольно поморщился. Он очень хорошо помнил, как год назад он уговаривал надеть спортивную форму дочку Берендея и Агриппины, княжну Сусанну. Тогда только пример Соловейки смог помочь, да и тот был буквально с боями выбит из нее.
Однако на этот раз ситуация начала развиваться по-другому. Дамочки только начали открывать свои рты, чтобы на всю округу высказать, что именно думают об этой срамной одежде, как княгиня Агриппина прошла мимо них и спокойно взяла себе один из комплектов.
– Это вы хорошо придумали, – заметила она, не обращая внимания на оцепеневших вокруг дам, – об этой легкой одежде для тренировок мне еще моя дочка рассказывала.
– А что, отбиваться от охальников мы тоже в этой срамотной одеже будем? – съязвила боярышня.
– Тренироваться лучше в той одежде, что не сковывает движения, – тоном знатока поведала Соловейка, – а когда приемы будут доведены до автоматизма, то даже шуба помехой служить уже не будет.
Конечно, препирания еще некоторое время продолжались, но дело было сделано, и к сложенной комплектами одежде потянулись все остальные. Илюха с интересом наблюдал за происходящим, и тут его цепкий взгляд отметил одну удивительную деталь. Чуть ли не у каждой из женщин на сарафане присутствовал разрез. Нет, это был, конечно, не тот масштаб, как у Соловейки, но все-таки он был! Пусть маленький, пусть коротенький, но факт изменения моды в прогрессивном направлении был, как говорится, налицо.
– То ли еще будет, – буркнул себе под нос старший богатырь, – думаю, что скоро так весь Киев ходить будет.
Однако долго рассуждать о проблемах развития средневековой моды под влиянием выходцев из далекого прошлого Илюхе не пришлось. Как-никак курсы женской самообороны начали действовать, а в них ему отводилась роль мальчика для битья. В свое время Соловейку он обучил по высшему разряду, так что обязанности тренера на этот раз возлагались именно на нее.
А Мотя задумчиво догрызал мослы и параллельно с этим процессом спорил сам с собой, стоит ли броситься на помощь своему хозяину, которого неумело мутузили неугомонные барышни, или позволить ему самому справиться с этой голосящей проблемой. Победила правая голова, стоящая на позиции невмешательства, и с тройным усердием Змей продолжил свое увлекательное занятие.
– Уфф, загоняли меня твои девицы, – честно признался Солнцевский, развалившись на любимой скамейке и потягивая «Илюху забористого».
– А ты предложи это местечко Алеше Поповичу, он наверняка согласится провести пару часов в обществе прекрасных дам, – подсказала хорошую идею Любава.
– Точно! – обрадовался старший богатырь. – Это место просто создано для него.
– Как ты думаешь, у Изи все нормально прошло? – после некоторой паузы скромно поинтересовалась Соловейка, и тут же раздался до глубины души знакомый голос черта.
– Таки я не понял, кто-то сомневается в моих артистических способностях, помноженных на твое очарование? – выдал черт, появившийся ниоткуда, и тут же завалился на скамью. – Кстати, а где мое пиво?
Этот вопрос не застал Илюху врасплох, и он ловко выудил из ведра с холодной колодезной водой закупоренную бутыль с пивом.
– Ты же знаешь, я люблю темное, – закапризничал черт, рассмотрев этикетку.
– Как хочешь, – пожал плечами Илюха и попытался вернуть бутыль назад.
Черт оказался шустрее.
– Да ладно, ладно, – отозвался он, уже открывая драгоценный сосуд, – ежели ты такой жадина, то я могу и «Забористого» тяпнуть.
Соловейка гуманно подождала, пока черт залпом высосет не менее половины бутыли, и только после этого нетерпеливо поинтересовалась:
– Ну как прошло? Надеюсь, ты вел себя прилично?
– Я да, а вот ты нет, – совершенно искренне ответил черт и приступил к уничтожению второй половины.
– Ты же обещал! – прошипела Любава.
– Да за кого ты меня принимаешь? Я свое слово держу, а вот тебе надо поучиться ставить более четкие условия, – отозвался Изя и, чуть поразмыслив, добавил, – в жизни всегда пригодится.
Любава закатила глаза, еле слышно выругалась, но, к удивлению остальных членов команды, скандалить не стала, а лишь обреченно заметила:
– Впрочем, чего собственно я ждала от черта?
– Обычно от меня очень даже многого ждут, – пожал плечами Изя, – хочешь пивка?
– Да, – согласилась Любава, продолжая удивлять окружающих.
Как оказалось, Илюха предусмотрел и такой вариант, и из ледяной воды появилась бутыль «Любавы легкого». Некоторое время друзья сидели молча, неторопливо потягивая прохладное пиво. Наконец Илюха поинтересовался у друга:
– Надеюсь, скандал будет?
– Обижаешь, – хмыкнул черт, – по моим расчетам, в это самое время он ябедничает князю на произвол, учиненный младшим богатырем Любавой.
Соловейка что-то еле слышно пробурчала, но от комментариев воздержалась.
– Кстати, этот ваш Альфонсо такой шалун, доложу я вам! – ехидно заметил черт.
Он хотел добавить еще что-то, но задремавший было Мотя предупредил о приближении гостей тонкой струйкой пара из ноздрей правой головы. Судя по тому, что после этого он лениво перевернулся на другой бок и расслабился, гости были ему знакомы и никакой опасности не представляли. Через минуту во двор «Чумных палат» вступила былинная троица. Уже в который раз на их лицах явно просматривалось легкое смущение.
– Мир дому сему! – пробасил Илья Муромец.
Остальные его спутники вежливо согласились с приветствием кивком головы.
– И вам того же, – отозвался Солнцевский.
– И вас туда же, – не удержался Изя. – Давайте я угадаю, что послужило причиной вашего визита?
Три богатыря переглянулись и молча кивнули, мол, угадывай.
– Значится так, – начал повеселевший Изя, – опять какая-то иноземная сволочь воду мутит и на наших богатырей бочку катит.
– Не, бочки у Альфонсо не было, – отозвался Добрыня, – а в остальном все верно.
– Прибежал в терем к Берендею, орет, руками машет, что-то про коварство женщин несет, – подхватил румяный Попович. – А во всех смертных грехах обвиняет Любаву и требует ее наказать за распутство, покражу одежды и вовлечение крупного рогатого скота в свои темные делишки.
Услышав это, Соловейка презрительно хмыкнула и гордо вздернула курносый носик.
– Ну а князь требует нас во дворец на разбор полетов, – высказал свою версию Илюха.
– А вот и нет! – радостно отозвался Муромец. – Там случайно оказалась Агриппина Иоанновна и, выслушав жалобу, пришла в неописуемую ярость. Княгиня чуть лично не придушила этого ляха за поклеп на самую скромную девушку Киева. Оказывается, она все это время лично была у вас в «Чумных» и ваша Любава ни на секунду не выпадала из ее поля зрения.
– В общем, Берендей был очень зол и чуть ли не взашей выгнал посла прочь со двора, – закончил коллективный рассказ Попович.
– Будут знать, как клепать на честных людей! – тут же резюмировал Изя. – Теперь, когда все четыре посольства по уши себя дискредитировали, судебное разбирательство по прошлым обвинениям, считай, уже нами выиграно. А раз так, то залог в скорости будет возвращен своему законному хозяину.
– Хозяевам, – автоматически поправили ушлого черта Илюха с Любавой.
– Ну хозяевам, какая разница? – отмахнулся черт.
– Огромная.
– Как бы то ни было, но это дело требует соответствующей обмывки. Пропустим по маленькой? – нетерпеливо потирая руки, поинтересовался у присутствующих Изя. – Пожалуй, ради такого случая я могу выставить парочку выставочных, можно сказать, эксклюзивных образцов.
Как ни странно, три богатыря, обычно с радостью откликавшиеся на такие заманчивые предложения, на этот раз явно стушевались, не спеша соглашаться. Наконец первым заговорил Муромец.
– Выпить, конечно, можно, но...
– Какие могут быть «но»? – поразился Изя.
– Говорят, в одеже у энтого Чмоника картинки были... – помог другу Добрыня, но тоже стушевался.
– Интересные такие картинки, – уточнил Алеша Попович. – Иноземные.
Илюха, тот, что Солнцевский, вместе с Соловейкой с интересом уставились на своего коллегу. Тот, в свою очередь, от такого внимания почувствовал себя неуютно и набросился на трех былинных богатырей.
– Так при чем здесь мы-то? Ясно же, что у этого Чмоника ум за разум зашел, а шарики к роликам прилипли. Вот он на нашу Любаву и тянет. А у нее, между прочим, железобетонное алиби!
– Так это ясное дело, что вы к энтому делу никакого отношения не имеете, – поспешил успокоить Изю Добрыня, – но уж больно интересно на картинки эти взглянуть.
– Хоть одним глазком! – добавил свое веское слово Алеша Попович.
– Где еще такое увидишь? – молвил Муромец. – Любопытно, страсть как.
Изе, под взорами всех присутствующих, стало совсем неуютно.
– Да вы что, это же вещественные доказательства! – начал бушевать черт. – Надо быть очень крупным идиотом, чтобы притащить картинки с собой!
После этих слов говорливый Изя окончательно стушевался.
– А вот с этого момента поподробнее, – заметил старший богатырь и вопросительно уставился на друга.
Черт прикидывал так и сяк, но ничего путного под таким прессингом выдать не смог. Наконец он тяжко вздохнул и резко махнул рукой:
– Эх, где наша не пропадала? Любавушка, принеси ребятам пива из дома.
Соловейка даже оцепенела поначалу от такой вопиющей дискриминации по половому признаку. Но, к чести младшего богатыря, это оцепенение длилось недолго.
– Это неслыханно!
– Да, – тут же охотно согласился Изя.
– Ты просто хам!
– Вне всякого сомнения.
– Я вам не прислуга!
– И это факт.
– Я тоже хочу посмотреть!
– Женщинам и детям нельзя, – парировал черт.
– Я уже взрослая, к тому же я не женщина, а богатырь! – не сдавалась Соловейка.
– Любавушка, я тебе потом расскажу, – неумело попытался смягчить ситуацию Солнцевский, но тут Изя выразительно покрутил пальцем у виска, и старший богатырь торопливо поправился: – Во всяком случае, постараюсь.
Возмущенная до глубины души Соловейка презрительно фыркнула и, гордо вскинув нос кверху, словно боевой вымпел, проследовала в дом. Там она с такой силой хлопнула дверью, что с соседнего забора слетела стая ворон, а мирно спящий Мотя недовольно заворчал во сне.
– Тебе не кажется, что ты переборщил? – поинтересовался Солнцевский у рогатого компаньона.
– А, ерунда, она отходчивая, – отмахнулся Изя, – в крайнем случае купишь ей букет цветов.
– Хамишь ты, а цветы покупать мне? – возмутился Илюха.
– Ну я тоже что-нибудь хорошее сделаю, – пожал плечами черт, – скажем, посуду вымою.
Наверное, друзья еще немного бы подискутировали, но стоящие рядом богатыри скромно напомнили о себе.
– Кхе, кхе, – выдали они дружно. – Мы тоже попросим у нее прощения.
– И дров наколите, – тут же подсуетился ушлый Изя и, только получив твердое обещание былинной троицы помочь с заготовкой топлива, гордо вытащил из-за пазухи заветные картинки.
– А кто-то говорил, что притащить их домой мог только идиот? – ехидно заметил Илюха.
– Умный идиот – это уже не идиот, а тонкий интриган! – торжественно изменил свой статус черт и развернул листы.
Все присутствующие стройным рядком сомкнулись за его спиной.
Что он увидит, Солнцевский, конечно, догадывался. Но вот то удивительное мастерство живописца, с которым были выполнены картины, просто поразили его. Куда там «Плейбою» или «Пентхаусу»! Да эти бульварные газетенки просто отдыхали рядом с тем реализмом, что выдала рука средневекового художника.
Даже видавшего виды Илюху полученные впечатления зацепили за живое, чего же было говорить о трех богатырях. Конечно, на ратном поле им не было равных, но в некоторых моментах, с точки зрения современного человека, они были как дети малые. Именно поэтому они в оцепенении, покрывшись алым румянцем, рассматривали предложенные Изей откровенные материалы, густо сдобренные его же комментариями. Теперь настало время ехидничать черту, чем он тут же с удовольствием и занялся.
– Ну что, мог я выбросить такую красоту? Заметьте, это не порнография и даже не эротика, а произведение искусства, просто в пикантном его проявлении.
– Тоже мне, искусствовед нашелся.
Сам того не ведая, Илюха подкинул другу идейку, и тот самозабвенно принялся воплощать ее в жизнь.
– Обратите внимание на следующую картину. На ней художник в присущей ему реалистической манере изобразил сцену, кхе, кхе... Скажем так, коллективного купания. Особенно мастеру удалось... В общем, удалось все.
Богатыри, и без того красные как раки, теперь вообще приняли неестественный человеку окрас. А Изя, тоном заправского экскурсовода, продолжал:
– Лично я однополую любовь не поддерживаю, однако та страсть, которая изображена на следующей картине, несомненно, заслуживает внимания. Алеша, ты уверен, что сможешь смотреть дальше? Может быть, организуем небольшой антракт?
Ответом черту послужило отчаянное мотание головой Поповича в знак полного отрицания.
– Тогда продолжим...
Богатыри – они всегда богатыри! И на войне, и на пиру, и на вернисаже. И во всех этих местах они всегда стойко преодолевают все трудности и опасности, ставшие у них на пути. Вот и в этот раз былинная троица оказалась на высоте и стойко досмотрела все до конца. Они опять-таки спокойно и без суеты попрощались с Илюхой и Изей и только после этого сломя голову бросились со двора.
– Эх, даже завидно, – отметил Изя, когда пыль от богатырских сапог немного осела, – какая ночь у ребят впереди!
– А чего завидовать-то? – удивился Илюха. – Присоединяйся к ним, и всего делов. Хочешь, скажу адресок, куда они помчались, там на всех молодок хватит.
Черт ехидно посмотрел на бывшего борца и голосом, полным сарказма, заметил:
– Можно подумать, я не знаю этого адреса!
– Так чего же ты теряешься?
– Ты что, забыл? Я же влюблен, и все такое!
– А... – протянул Илюха с пониманием, – ну если все такое... Кстати, это твое «все такое» здесь лечится?
– Типун тебе на язык, – огрызнулся черт и на всякий случай трижды плюнул через левое плечо, – сам-то чего с ними не пошел?
Илюха хотел было что-то соврать, но, вдруг удивив даже самого себя, абсолютно честно ответил:
– Так на базар за цветами для Любавы надо сходить.
Черт внимательно посмотрел на друга, но от классических язвительных комментариев отказался. Вместо этого он одобрительно хлопнул друга по широкой спине и со вздохом отправился в дом восстанавливать отношения с Соловейкой путем отработки трудовой повинности. Забегая вперед, хочу сказать, что мытьем посуды не обошлось, и Любава сменила гнев на милость только на следующий день после генеральной уборки.
Операция по реабилитации была успешно проведена, генеральная уборка не менее успешно закончена, а до назначенного Берендеем судебного разбирательства за прошлые сфабрикованные грехи оставалась еще пара дней. Конечно, в сложившейся ситуации это было не более чем формальностью, но тем не менее тремя голосами (Мотя имел только один голос) против одного воздержавшегося было принято решение пока за пределы «Чумных палат» не выходить и временно новых приключений не искать.
Как вы догадываетесь, воздержавшийся был конечно же Изя, находящийся в последнее время в стойком любовном томлении. Но и он был вынужден подчиниться общему мнению и в очередной раз, получив твердые уверения Солнцевского, что после окончания всей этой истории и официального восстановления их команды во всех правах тот ему поможет с личной жизнью. После таких слов черт наконец-то успокоился.
Сидеть без дела никто не хотел, так что все выбрали себе дело по вкусу. Изя с Илюхой вытащили во двор небольшой столик и принялись резаться в карты, неторопливо потягивая пивко. Мотя расположился тут же с огромным мослом и начал в три пасти его уничтожать. Ну а Соловейка решила сделать друзьям сюрприз, для чего закрылась в доме, строго-настрого запретив ее беспокоить. Впрочем, коллеги и не собирались этого делать.
Какой можно сделать сюрприз двум мужчинам и вечно голодному троглодиту по имени Мотя в честь успешно провернутой авантюры? Конечно же приготовить праздничный обед! Но на этот раз Соловейка решила превзойти саму себя и порадовать коллег блюдами с их родины.
– А-а-а!
– Му-у-у!
– А он его не покалечит? – несколько запоздало поинтересовался Изя, передавая детине несколько медных монет.
– Да ни в коем разе, – отмахнулся хозяин бычка. – Во-первых, он еще маленький, всю мощь еще не набрал, а во-вторых, он животина с понятиями и меру знает. Погоняет, уму-разуму поучит и успокоится.
– А-а-а!
– Му-у-у!
– Отойди-ка в сторонку, – предупредил хозяин, – по моим подсчетам, он уже круга три по амбару сделал, так что сейчас появятся.
Как только детина это сказал, мимо них на скорости, граничащей с нереальной, пронесся посол королевства Польского Альфонсо Чмоник. Из одежды на нем были только розовые панталончики в кружавчиках и легкомысленных цветочках. За ним, с рогами наперевес, несся бычок.
– А-а-а!
– Му-у-у! – напоследок выдала сладкая парочка и переместила свое увлекательное состязание на улицу Киева.
– Хорошо пошел, – тоном знатока отметил мужик, – ежели сможет поддержать этот темп, то есть шанс оторваться. Мой бычок долго бегать не любит.
Изя в очередной раз поблагодарил детину за помощь, сунул ему еще пару монет на прокорм трепетной к своему сену животине и вернулся в амбар. Картина, представшая его взору, заставила довольно хмыкнуть. Несмотря на то что бычок игрался в салочки в помещении совсем недолго, они на пару с шустрым Альфонсо Чмоником буквально перевернули весь амбар вверх дном. Сено, земля, вещи польского посла были тщательно перемешаны друг с другом.
– Ничего, будет теперь знать, как приставать к честным девушкам, – буркнул черт, возвращая себе свой классический облик мальчиша-плохиша.
Насвистывая классическую тему из «Крестного отца», черт тщательно собрал все разбросанные вещи польского посла.
– Законные боевые трофеи, – неизвестно кому пояснил Изя свои действия.
Собранные шмотки черт собирался выбросить где-нибудь по пути домой, но тут цепкий взгляд его заметил, что из нагрудного кармана камзола торчат листы пергамента.
– Так, а это у нас что? – процедил сквозь зубы черт и опытной рукой опустошил содержимое кармана.
При первом же беглом взгляде на пергамент Изя аж присвистнул и принялся рассматривать рисунок уже не бегло, а очень и очень внимательно. Так же внимательно и неторопливо подверглись досмотру и остальные листы. Звуковой ряд, который сопровождал данный процесс, был весьма и весьма эмоционален.
– Ух ты! Ого! Вот это да! Это как это?! Ну и формы!
Добравшись, таким образом, до конца стопочки, черт решительно направил связку в карман. Карман, как вы догадались, был конечно же не Альфонсо Чмоника, а, естественно, Изин. Он напоследок осмотрел амбарчик и, продолжая насвистывать оптимистическую мелодию, направился прочь.
* * *
В тот момент, когда Изя в наведенном мороке кадрился с польским послом, Мотя оказался на привязи во дворе «Чумных палат». Несмотря на вопиющее ограничение прав и свобод вольного Змея, обиженным он себя не ощущал. Во-первых, канатик, которым он был привязан, был скорее условным ограничением, так как в одно мгновение мог быть превращен в горку пепла. Во-вторых, он получил тройную компенсацию за полученное неудобство в виде копченой бараньей ноги, естественно каждой из голов. А в-третьих, его хозяин, Илюха Солнцевский, подробно объяснил понятливому Горенышу, для чего именно это было необходимо.
Дело было в том, что вместо привычных богатырей, которые ежедневно самозабвенно тягали в спортивном зале железо, наращивая и без того внушительную мышечную массу, сегодня посетителями штаб-квартиры дружины стали девицы. А, как всем известно, этот подвид человека обладает весьма нестабильной психикой, и вид в меру шалящего Змея мог бы вывести их из состояния равновесия. Именно поэтому Солнцевский попросил своего любимца потерпеть некоторое неудобство и временно воздержаться от перемещения по двору. Так как компенсация за вынужденный простой оказалась достойной, Мотя согласился и теперь, лениво догрызая мослы, с интересом наблюдал за странным действием, разворачивающимся перед ним.
На расставленных кружком скамьях расположилось десятка полтора молодых девиц. В основном это были боярские жены и их же дочки, а во главе этой публики, на отдельном кресле, восседала княгиня Агриппина Иоанновна. Именно благодаря ее дружбе с младшим богатырем Любавой это событие вообще могло состояться. Это она пошла на поводу у Соловейки и пригласила самых шустрых из своих знакомых посетить «Чумные палаты».
Когда встал вопрос об организации стопроцентного алиби для Любавы, она решила совместить приятное с полезным. Как говорится, и алиби заработать, и воплотить свою давнишнюю задумку в жизнь. А задумка эта была с первого взгляда очень даже простая– сделать, пусть лишь некоторых, представительниц слабого пола не такими уж слабыми. Однако эмансипация в те далекие времена была не шибко в ходу, и после получасового пламенного выступления Соловейки единственным выражением, которое витало на лицах слушательниц, был скептицизм.
– Вы поймите, владение элементарными приемами защиты может пригодиться в любой момент! – продолжала гнуть свое Любава.
– Например? – скептически поинтересовалась дородная дочка боярина Бабулы.
– Например, пошла ты одна на базар... – начала было Любава, но ее тут же прервала вся та же скептически настроенная боярышня:
– А я одна на базар не хожу! Со мной всегда мамки с няньками ходят. А ежели вечером куда надо пойти, так тятенька вообще ратника приставляет.
Лишь на мгновение Любава запнулась, но тут же взяла себя в руки.
– Так ты до старости лет будешь с мамками да няньками по городу бродить?
– Нет... – осеклась боярская дочурка.
– Ну неужели тебе никогда не хотелось пройтись по Киеву одной, направиться туда, куда хочется тебе, а не куда тятенька позволит?
– Хотелось, – призналась спорщица. – Только вот одной как-то страшновато. А вдруг какой лихой человек пристанет или просто пьяный прицепится?
– Так я об этом и говорю! – обрадовалась Любава, уже изрядно утомленная непониманием слушательниц. – Ты должна уметь дать отпор обидчику в этом случае.
– Ха, отпор! – фыркнула девица. – А коли он на три головы меня выше и в плечах шире раза в два, так мне с ним что, на кулачный бой выходить?
– Такой, например? – поинтересовалась Любава, показывая на Илюху Солнцевского, который скромненько стоял в сторонке, подпирая могучим плечом стенку бани.
Взоры всех присутствующих обратились к старшему богатырю, словно оценивая, достаточно ли у него стати для того, чтобы занять роль душегубца.
– Да, – согласилась боярышня, оставшаяся довольной осмотром.
Получив ответ, подтверждающий, что он утвержден на предлагаемую роль, Илюха отделился от стеночки, нацепил на лицо свирепое выражение и развязной походкой направился к Соловейке. Сам он приблатненную дворовую шпану терпеть не мог и по мере возможности учил их уму-разуму с помощью своих пудовых кулаков, но сейчас данный образ был как нельзя кстати.
– Девушка, а девушка, не подскажете, сколько сейчас градусов выше нуля?
Любава, еле сдерживая улыбку, изо всех сил постаралась состроить презрительную гримаску и гордо отвернулась от наступающего на нее богатыря.
– Тогда хоть закурить дай! – продолжал играть роль уличного хулигана Илюха, подойдя к своему юному компаньону поближе.
– Хамите, парниша! – сжав зубы, чтобы не расхохотаться, бросила через плечо Любава.
– Слышь, ты, коза... – выдал Солнцевский и схватил Соловейку за плечо с твердым намерением развернуть к себе.
В следующее мгновение его воспитанница зафиксировала руку Илюхи и многократно отточенным на тренировках приемом отправила его прогуляться в дворовую пыль.
Свой полет бывший борец проиллюстрировал эффектным возгласом и смачным приземлением. Конечно, он мог бы в полете сгруппироваться и вскочить с земли практически мгновенно, но этого в данный момент от него не требовалось. Главное было произвести должное впечатление на собравшихся. Именно поэтому Илюха позволил Любаве тут же провести болевой захват и, натурально простонав, через положенное время попросил пощады.
Когда довольная Соловейка наконец-то с него слезла, а Солнцевский поднялся с земли, то стало ясно, что эта простенькая домашняя заготовка попала точно в цель. На лицах окружающих дам уже не было и намека на скептицизм, а глаза горели вполне узнаваемым огнем нетерпения.
– И что, я так тоже смогу? – поинтересовалась дочка боярина Бабулы.
– Не сразу, конечно... – попыталась улизнуть от прямого ответа Соловейка, – но в общем да, сможешь. Однако вначале мы разучим более простые, но при этом очень эффективные приемы.
– Я готова! – радостно сообщила боярышня.
– Тогда переодевайтесь и приступим, – обрадовалась Соловейка и указала на приготовленные в сторонке комплекты средневековой спортивной формы, состоящие из свободной рубахи и удобных шаровар.
Илюха, который уже практически отряхнулся от пыли, недовольно поморщился. Он очень хорошо помнил, как год назад он уговаривал надеть спортивную форму дочку Берендея и Агриппины, княжну Сусанну. Тогда только пример Соловейки смог помочь, да и тот был буквально с боями выбит из нее.
Однако на этот раз ситуация начала развиваться по-другому. Дамочки только начали открывать свои рты, чтобы на всю округу высказать, что именно думают об этой срамной одежде, как княгиня Агриппина прошла мимо них и спокойно взяла себе один из комплектов.
– Это вы хорошо придумали, – заметила она, не обращая внимания на оцепеневших вокруг дам, – об этой легкой одежде для тренировок мне еще моя дочка рассказывала.
– А что, отбиваться от охальников мы тоже в этой срамотной одеже будем? – съязвила боярышня.
– Тренироваться лучше в той одежде, что не сковывает движения, – тоном знатока поведала Соловейка, – а когда приемы будут доведены до автоматизма, то даже шуба помехой служить уже не будет.
Конечно, препирания еще некоторое время продолжались, но дело было сделано, и к сложенной комплектами одежде потянулись все остальные. Илюха с интересом наблюдал за происходящим, и тут его цепкий взгляд отметил одну удивительную деталь. Чуть ли не у каждой из женщин на сарафане присутствовал разрез. Нет, это был, конечно, не тот масштаб, как у Соловейки, но все-таки он был! Пусть маленький, пусть коротенький, но факт изменения моды в прогрессивном направлении был, как говорится, налицо.
– То ли еще будет, – буркнул себе под нос старший богатырь, – думаю, что скоро так весь Киев ходить будет.
Однако долго рассуждать о проблемах развития средневековой моды под влиянием выходцев из далекого прошлого Илюхе не пришлось. Как-никак курсы женской самообороны начали действовать, а в них ему отводилась роль мальчика для битья. В свое время Соловейку он обучил по высшему разряду, так что обязанности тренера на этот раз возлагались именно на нее.
А Мотя задумчиво догрызал мослы и параллельно с этим процессом спорил сам с собой, стоит ли броситься на помощь своему хозяину, которого неумело мутузили неугомонные барышни, или позволить ему самому справиться с этой голосящей проблемой. Победила правая голова, стоящая на позиции невмешательства, и с тройным усердием Змей продолжил свое увлекательное занятие.
* * *
– Уфф, загоняли меня твои девицы, – честно признался Солнцевский, развалившись на любимой скамейке и потягивая «Илюху забористого».
– А ты предложи это местечко Алеше Поповичу, он наверняка согласится провести пару часов в обществе прекрасных дам, – подсказала хорошую идею Любава.
– Точно! – обрадовался старший богатырь. – Это место просто создано для него.
– Как ты думаешь, у Изи все нормально прошло? – после некоторой паузы скромно поинтересовалась Соловейка, и тут же раздался до глубины души знакомый голос черта.
– Таки я не понял, кто-то сомневается в моих артистических способностях, помноженных на твое очарование? – выдал черт, появившийся ниоткуда, и тут же завалился на скамью. – Кстати, а где мое пиво?
Этот вопрос не застал Илюху врасплох, и он ловко выудил из ведра с холодной колодезной водой закупоренную бутыль с пивом.
– Ты же знаешь, я люблю темное, – закапризничал черт, рассмотрев этикетку.
– Как хочешь, – пожал плечами Илюха и попытался вернуть бутыль назад.
Черт оказался шустрее.
– Да ладно, ладно, – отозвался он, уже открывая драгоценный сосуд, – ежели ты такой жадина, то я могу и «Забористого» тяпнуть.
Соловейка гуманно подождала, пока черт залпом высосет не менее половины бутыли, и только после этого нетерпеливо поинтересовалась:
– Ну как прошло? Надеюсь, ты вел себя прилично?
– Я да, а вот ты нет, – совершенно искренне ответил черт и приступил к уничтожению второй половины.
– Ты же обещал! – прошипела Любава.
– Да за кого ты меня принимаешь? Я свое слово держу, а вот тебе надо поучиться ставить более четкие условия, – отозвался Изя и, чуть поразмыслив, добавил, – в жизни всегда пригодится.
Любава закатила глаза, еле слышно выругалась, но, к удивлению остальных членов команды, скандалить не стала, а лишь обреченно заметила:
– Впрочем, чего собственно я ждала от черта?
– Обычно от меня очень даже многого ждут, – пожал плечами Изя, – хочешь пивка?
– Да, – согласилась Любава, продолжая удивлять окружающих.
Как оказалось, Илюха предусмотрел и такой вариант, и из ледяной воды появилась бутыль «Любавы легкого». Некоторое время друзья сидели молча, неторопливо потягивая прохладное пиво. Наконец Илюха поинтересовался у друга:
– Надеюсь, скандал будет?
– Обижаешь, – хмыкнул черт, – по моим расчетам, в это самое время он ябедничает князю на произвол, учиненный младшим богатырем Любавой.
Соловейка что-то еле слышно пробурчала, но от комментариев воздержалась.
– Кстати, этот ваш Альфонсо такой шалун, доложу я вам! – ехидно заметил черт.
Он хотел добавить еще что-то, но задремавший было Мотя предупредил о приближении гостей тонкой струйкой пара из ноздрей правой головы. Судя по тому, что после этого он лениво перевернулся на другой бок и расслабился, гости были ему знакомы и никакой опасности не представляли. Через минуту во двор «Чумных палат» вступила былинная троица. Уже в который раз на их лицах явно просматривалось легкое смущение.
– Мир дому сему! – пробасил Илья Муромец.
Остальные его спутники вежливо согласились с приветствием кивком головы.
– И вам того же, – отозвался Солнцевский.
– И вас туда же, – не удержался Изя. – Давайте я угадаю, что послужило причиной вашего визита?
Три богатыря переглянулись и молча кивнули, мол, угадывай.
– Значится так, – начал повеселевший Изя, – опять какая-то иноземная сволочь воду мутит и на наших богатырей бочку катит.
– Не, бочки у Альфонсо не было, – отозвался Добрыня, – а в остальном все верно.
– Прибежал в терем к Берендею, орет, руками машет, что-то про коварство женщин несет, – подхватил румяный Попович. – А во всех смертных грехах обвиняет Любаву и требует ее наказать за распутство, покражу одежды и вовлечение крупного рогатого скота в свои темные делишки.
Услышав это, Соловейка презрительно хмыкнула и гордо вздернула курносый носик.
– Ну а князь требует нас во дворец на разбор полетов, – высказал свою версию Илюха.
– А вот и нет! – радостно отозвался Муромец. – Там случайно оказалась Агриппина Иоанновна и, выслушав жалобу, пришла в неописуемую ярость. Княгиня чуть лично не придушила этого ляха за поклеп на самую скромную девушку Киева. Оказывается, она все это время лично была у вас в «Чумных» и ваша Любава ни на секунду не выпадала из ее поля зрения.
– В общем, Берендей был очень зол и чуть ли не взашей выгнал посла прочь со двора, – закончил коллективный рассказ Попович.
– Будут знать, как клепать на честных людей! – тут же резюмировал Изя. – Теперь, когда все четыре посольства по уши себя дискредитировали, судебное разбирательство по прошлым обвинениям, считай, уже нами выиграно. А раз так, то залог в скорости будет возвращен своему законному хозяину.
– Хозяевам, – автоматически поправили ушлого черта Илюха с Любавой.
– Ну хозяевам, какая разница? – отмахнулся черт.
– Огромная.
– Как бы то ни было, но это дело требует соответствующей обмывки. Пропустим по маленькой? – нетерпеливо потирая руки, поинтересовался у присутствующих Изя. – Пожалуй, ради такого случая я могу выставить парочку выставочных, можно сказать, эксклюзивных образцов.
Как ни странно, три богатыря, обычно с радостью откликавшиеся на такие заманчивые предложения, на этот раз явно стушевались, не спеша соглашаться. Наконец первым заговорил Муромец.
– Выпить, конечно, можно, но...
– Какие могут быть «но»? – поразился Изя.
– Говорят, в одеже у энтого Чмоника картинки были... – помог другу Добрыня, но тоже стушевался.
– Интересные такие картинки, – уточнил Алеша Попович. – Иноземные.
Илюха, тот, что Солнцевский, вместе с Соловейкой с интересом уставились на своего коллегу. Тот, в свою очередь, от такого внимания почувствовал себя неуютно и набросился на трех былинных богатырей.
– Так при чем здесь мы-то? Ясно же, что у этого Чмоника ум за разум зашел, а шарики к роликам прилипли. Вот он на нашу Любаву и тянет. А у нее, между прочим, железобетонное алиби!
– Так это ясное дело, что вы к энтому делу никакого отношения не имеете, – поспешил успокоить Изю Добрыня, – но уж больно интересно на картинки эти взглянуть.
– Хоть одним глазком! – добавил свое веское слово Алеша Попович.
– Где еще такое увидишь? – молвил Муромец. – Любопытно, страсть как.
Изе, под взорами всех присутствующих, стало совсем неуютно.
– Да вы что, это же вещественные доказательства! – начал бушевать черт. – Надо быть очень крупным идиотом, чтобы притащить картинки с собой!
После этих слов говорливый Изя окончательно стушевался.
– А вот с этого момента поподробнее, – заметил старший богатырь и вопросительно уставился на друга.
Черт прикидывал так и сяк, но ничего путного под таким прессингом выдать не смог. Наконец он тяжко вздохнул и резко махнул рукой:
– Эх, где наша не пропадала? Любавушка, принеси ребятам пива из дома.
Соловейка даже оцепенела поначалу от такой вопиющей дискриминации по половому признаку. Но, к чести младшего богатыря, это оцепенение длилось недолго.
– Это неслыханно!
– Да, – тут же охотно согласился Изя.
– Ты просто хам!
– Вне всякого сомнения.
– Я вам не прислуга!
– И это факт.
– Я тоже хочу посмотреть!
– Женщинам и детям нельзя, – парировал черт.
– Я уже взрослая, к тому же я не женщина, а богатырь! – не сдавалась Соловейка.
– Любавушка, я тебе потом расскажу, – неумело попытался смягчить ситуацию Солнцевский, но тут Изя выразительно покрутил пальцем у виска, и старший богатырь торопливо поправился: – Во всяком случае, постараюсь.
Возмущенная до глубины души Соловейка презрительно фыркнула и, гордо вскинув нос кверху, словно боевой вымпел, проследовала в дом. Там она с такой силой хлопнула дверью, что с соседнего забора слетела стая ворон, а мирно спящий Мотя недовольно заворчал во сне.
– Тебе не кажется, что ты переборщил? – поинтересовался Солнцевский у рогатого компаньона.
– А, ерунда, она отходчивая, – отмахнулся Изя, – в крайнем случае купишь ей букет цветов.
– Хамишь ты, а цветы покупать мне? – возмутился Илюха.
– Ну я тоже что-нибудь хорошее сделаю, – пожал плечами черт, – скажем, посуду вымою.
Наверное, друзья еще немного бы подискутировали, но стоящие рядом богатыри скромно напомнили о себе.
– Кхе, кхе, – выдали они дружно. – Мы тоже попросим у нее прощения.
– И дров наколите, – тут же подсуетился ушлый Изя и, только получив твердое обещание былинной троицы помочь с заготовкой топлива, гордо вытащил из-за пазухи заветные картинки.
– А кто-то говорил, что притащить их домой мог только идиот? – ехидно заметил Илюха.
– Умный идиот – это уже не идиот, а тонкий интриган! – торжественно изменил свой статус черт и развернул листы.
Все присутствующие стройным рядком сомкнулись за его спиной.
Что он увидит, Солнцевский, конечно, догадывался. Но вот то удивительное мастерство живописца, с которым были выполнены картины, просто поразили его. Куда там «Плейбою» или «Пентхаусу»! Да эти бульварные газетенки просто отдыхали рядом с тем реализмом, что выдала рука средневекового художника.
Даже видавшего виды Илюху полученные впечатления зацепили за живое, чего же было говорить о трех богатырях. Конечно, на ратном поле им не было равных, но в некоторых моментах, с точки зрения современного человека, они были как дети малые. Именно поэтому они в оцепенении, покрывшись алым румянцем, рассматривали предложенные Изей откровенные материалы, густо сдобренные его же комментариями. Теперь настало время ехидничать черту, чем он тут же с удовольствием и занялся.
– Ну что, мог я выбросить такую красоту? Заметьте, это не порнография и даже не эротика, а произведение искусства, просто в пикантном его проявлении.
– Тоже мне, искусствовед нашелся.
Сам того не ведая, Илюха подкинул другу идейку, и тот самозабвенно принялся воплощать ее в жизнь.
– Обратите внимание на следующую картину. На ней художник в присущей ему реалистической манере изобразил сцену, кхе, кхе... Скажем так, коллективного купания. Особенно мастеру удалось... В общем, удалось все.
Богатыри, и без того красные как раки, теперь вообще приняли неестественный человеку окрас. А Изя, тоном заправского экскурсовода, продолжал:
– Лично я однополую любовь не поддерживаю, однако та страсть, которая изображена на следующей картине, несомненно, заслуживает внимания. Алеша, ты уверен, что сможешь смотреть дальше? Может быть, организуем небольшой антракт?
Ответом черту послужило отчаянное мотание головой Поповича в знак полного отрицания.
– Тогда продолжим...
Богатыри – они всегда богатыри! И на войне, и на пиру, и на вернисаже. И во всех этих местах они всегда стойко преодолевают все трудности и опасности, ставшие у них на пути. Вот и в этот раз былинная троица оказалась на высоте и стойко досмотрела все до конца. Они опять-таки спокойно и без суеты попрощались с Илюхой и Изей и только после этого сломя голову бросились со двора.
– Эх, даже завидно, – отметил Изя, когда пыль от богатырских сапог немного осела, – какая ночь у ребят впереди!
– А чего завидовать-то? – удивился Илюха. – Присоединяйся к ним, и всего делов. Хочешь, скажу адресок, куда они помчались, там на всех молодок хватит.
Черт ехидно посмотрел на бывшего борца и голосом, полным сарказма, заметил:
– Можно подумать, я не знаю этого адреса!
– Так чего же ты теряешься?
– Ты что, забыл? Я же влюблен, и все такое!
– А... – протянул Илюха с пониманием, – ну если все такое... Кстати, это твое «все такое» здесь лечится?
– Типун тебе на язык, – огрызнулся черт и на всякий случай трижды плюнул через левое плечо, – сам-то чего с ними не пошел?
Илюха хотел было что-то соврать, но, вдруг удивив даже самого себя, абсолютно честно ответил:
– Так на базар за цветами для Любавы надо сходить.
Черт внимательно посмотрел на друга, но от классических язвительных комментариев отказался. Вместо этого он одобрительно хлопнул друга по широкой спине и со вздохом отправился в дом восстанавливать отношения с Соловейкой путем отработки трудовой повинности. Забегая вперед, хочу сказать, что мытьем посуды не обошлось, и Любава сменила гнев на милость только на следующий день после генеральной уборки.
* * *
Операция по реабилитации была успешно проведена, генеральная уборка не менее успешно закончена, а до назначенного Берендеем судебного разбирательства за прошлые сфабрикованные грехи оставалась еще пара дней. Конечно, в сложившейся ситуации это было не более чем формальностью, но тем не менее тремя голосами (Мотя имел только один голос) против одного воздержавшегося было принято решение пока за пределы «Чумных палат» не выходить и временно новых приключений не искать.
Как вы догадываетесь, воздержавшийся был конечно же Изя, находящийся в последнее время в стойком любовном томлении. Но и он был вынужден подчиниться общему мнению и в очередной раз, получив твердые уверения Солнцевского, что после окончания всей этой истории и официального восстановления их команды во всех правах тот ему поможет с личной жизнью. После таких слов черт наконец-то успокоился.
Сидеть без дела никто не хотел, так что все выбрали себе дело по вкусу. Изя с Илюхой вытащили во двор небольшой столик и принялись резаться в карты, неторопливо потягивая пивко. Мотя расположился тут же с огромным мослом и начал в три пасти его уничтожать. Ну а Соловейка решила сделать друзьям сюрприз, для чего закрылась в доме, строго-настрого запретив ее беспокоить. Впрочем, коллеги и не собирались этого делать.
Какой можно сделать сюрприз двум мужчинам и вечно голодному троглодиту по имени Мотя в честь успешно провернутой авантюры? Конечно же приготовить праздничный обед! Но на этот раз Соловейка решила превзойти саму себя и порадовать коллег блюдами с их родины.