Страница:
судьбу не искушать.
- Интересно, чем закончился тот поединок в спальне?
- Ничем. Мы усыпили этих людей и выдали все это за кошмарный сон.
- Да-а, - протянул Югов, - ты показал мне забавную картину.
- Кстати, помнишь того дикаря у костра и его подругу?
- Еще бы, такая рожа, что три дня спать не будешь.
- Вот-вот, - подхватил мысль Андрея голос духа его отца. - Ты будешь
удивлен, но это твой родной пра-пра...- прадедушка. От него пошел наш род
Юговых на земле.
- Не может быть, - удивился Югов и уже более дружелюбно подумал о тех
приматах, которые час назад гнались за ним.
- Да, это так. Я тоже случайно и не случайно оказался здесь, кое-кого
ловил из представителей сил Зла. Такие вот дела! Извини сынок, время встречи
подходит к концу, нам пора прощаться. Надеюсь, мы еще встретимся, сон
наиболее подходящий случай для этого.
- Выходит, не зря некоторые мыслители верят в гипотезу, что сны есть не
что иное, как мостик связи со своими родственными душами в прошлом и
настоящем? - спросил Андрей.
- Я не могу по этому поводу сказать ничего определенного. Люди до всего
должны доходить сами. Ты меня, надеюсь, понимаешь почему?
- Да, конечно, понимаю! - ответил Югов. - Но все же, как бы хотелось
иметь такую подсказку.
- Все, я прощаюсь...
Голос пропал. Остались ночь, звезды и он с сыном, спящие в машине,
стоящей на обочине дороги.
Когда Югов проснулся, то не поверил сам себе, сон это или не сон, хотя
место стоянки оказалось ему знакомым. Вот и труба у канавы, и машина,
стоящая неестественно, как-то боком, с разворотом поперек дороги. Его мозг
отказывался решать такую неопределенность. Если все это ему приснилось, то
почему его память содержит в себе мельчайшие подробности пережитого:
обстановку, голоса людей, запахи и т.п. Если это реальность, то куда это все
пропало, и почему этого сейчас нет...
Раньше него проснувшийся сын стоял у обочины и, запрокинув голову
вверх, кричал ему: "Отец! Посмотри скорей на небо!"
Югов посмотрел вверх и замер от удивления. Он увидел редкую для данной
местности картину. Высоко в небе светилось, пульсируя полярное сияние. Оно
было похоже на царскую корону с гребешками в верхней ее части, которая вся
светилась удивительно нежным изумрудным светом.
- Это полярное сияние, Дима. Ты видишь исключительно редкое явление,
которое чаще всего связывают со вспышками на Солнце и его жестким
излучением.
Наиболее часто эти сияния возникают в Северном и Южном полушариях, но
известны случаи их появления и в Киеве, Париже, Алма-Ате. Очевидно, такое
сияние мы с тобой наблюдаем сейчас.
Рассказывая сыну про природу этого сияния, Югов подспудно думал, что
ведь не зря вдруг появилась эта корона в небе. Это подсказка чего-то. Но
чего?
Какую пользу можно извлечь из этого неземного свечения?
Миллионы людей во все времена не раз видели полярные сияния, но ничего
путного не придумали, как его использовать. Хотя, в принципе, человек очень
много изобретений позаимствовал у своего великого изобретателя - Природы!
Случайно это или наваждение он не мог себе объяснить.
Вдруг в голове с быстротой молнии пронеслось - ведь это подсказка
создания на этой физической основе гигантского небесного телевизора, с
объемным голографическим экраном, шириной и глубиной в несколько сот
километров.
И над просторами лазурного залива раздался радостный победный крик:
- Эврика! Я нашел!..
Так уж повелось, что для накачки идеями, гипотезами, проектами Юговы
часто приезжают сюда под гору на берег Лазурного залива, чтобы вкусить
радость творчества, бытия и вдохновения, посмотреть на звезды, поговорить о
прошлом, будущем и настоящем, и, если повезет, то еще и еще раз крикнуть на
весь мир одно заветное слово:
- Эврика-а-а!
* * *
После этого непонятного случая, как говорят "с чертовщиной",
безжалостное время опосля выветрило, стерло с памяти Югова многие
подробности. Но иногда он вновь и вновь, где-то на подсознательном уровне,
чувствовал чье-то присутствие. Что-то сопровождало его, как бы вело по
жизни, и порой здорово выручало в трудные минуты. Скептики могут возразить,
что это, мол, судьба или простое везение. И на этом сделать свой потрясающий
по железной логике вывод типа: "Этого не может быть, потому что быть не
может!" Никого не надо убеждать. Пусть каждый остается при своих интересах,
при своей вере и своих убеждениях...
Однако, наиболее любознательным я все же рискну предложить покопаться в
архивах Патентного ведомства, в Москве на Набережной, 24, и поискать А.С. N
1279505, имеющего гриф "ДСП". Авось и вы, друзья мои, надеюсь тоже
воскликните: "Эврика!"...
С того памятного случая, который произошел с ним на берегу Лазурного
залива, прошло много времени. Человечество давно уже перешагнуло рубеж
второго тысячелетия и наука, преодолевая барьер за барьером, буквально
творила чудеса. Югов-старший в то время имел собственную лабораторию в
столице, где вместе с сыном Дмитрием много работал над одним перспективным
направлением в науке и технике, связанным с проблемами археологии. Нет, он
не раскапывал древние курганы, города, поселки, не нырял под воду в поисках
затонувшей Атлантиды, не пытался изобрести "машину времени" и реализовать
неосуществимую в его время идею "прессования" его.
Он занимался другим - биогенной археологией. Вы, уважаемые друзья,
можете спросить: "В чем ее сущность?"
Ответ прост: "человек - сам, словно ходячий антиквариат, много может
интересного рассказать о себе и своих предках.
Заглянем, друзья, на часок-другой в лабораторию Юговых в тот момент,
когда там проходили испытания первой в мире микрогенной телевизионной
установки, снабженной специальным креслом-скафандром археологонавта, в
котором сидел Дмитрий Югов...
Первоначальные восприятия его были похожи на страшный сон. Будто он
ночью в кромешной темноте сорвался со скалы и полетел в пропасть. Падал
долго, очень долго. Это падение ощущалось всеми клетками организма, точнее,
фибрами его души. В ушах свистело и гудело. К горлу подступала тошнота
невесомости. Сердце работало с перебоями, порой даже замирало от страха.
Утробный первобытный ужас сковал тело, невозможно было даже пошевелить
мизинцем. Сознание его медленно тускнело, раздваивалось и размывалось. Пока
не размылось окончательно, растворившись во времени, как утренний туман над
рекой под лучами солнца. В данный момент, пожалуй, он бы не смог сам себе
ответить на вопрос, кто он.
Наконец, падение несколько замедлилось, возникли перегрузки. Перед
глазами замелькали светлые полосы, как при быстрой езде вдоль длинного
решетчатого забора, когда солнце рябит в глазах. Постепенно все стало
проясняться, и он почувствовал себя другим человеком, конкретно Фотием
Греком. Это было состояние двойника, где иллюзия тесно переплеталась с
настоящим...
* * *
В ледоход в лето 6693 года от сотворения мира Фотий Грек стоял на
берегу Днепра и смотрел вдаль.
Могуч и грозен Днепр в разливе, когда ледяные глыбы, словно сказочные
богатыри, своими исполинскими мечами крушат и ломят все вокруг. Стон и звон
стоят над водой и эхом вдали откликаются. И нет этой безбрежной водной шири
ни конца, ни края: заполонил собою могучий Днепр все прибрежные луга, поля и
яруги (овраги). В хмельном угаре рушит крутые берега, деревья с корнем
вырывает и несет их по волнам словно перья гаврана (ворона) убогого. Не
оторвать взора от этой разбушевавшейся стихии.
В ледоход на берегу полноводного Днепра всегда много людей: и мужики, и
бабы, и дети. Многие слободские высыпали из своих хат посмотреть, как лед
шел по реке.
Берег гудел, как растревоженный улей, пестрел цветными платками и
сарафанами девиц и замужних женщин, кафтанами, плащами, полушубками парубков
и мужиков. Шумная детвора, подобно стайке вихрастых воробьев, порхала с
одного зрелища на другое.
Несколько в стороне, у гбежа (поворота) реки, играл маленький Лукаш. Он
стоял на краю большой льдины и пытался длинной палкой достать свой кораблик,
застрявший в крошеве льда. Завозившись с корабликом, мальчик не заметил как
льдина, на которой он стоял, отошла от берега и, подхваченная течением,
поплыла вниз по реке.
Первой заметила беду проходившая по берегу реки тетка Авдотья.
- Люди! Люди! Сюда! Помогите! Лукашку - агнеца (ягненка) малого на
льдине уносит!
Она кричала так, что от ее леденящего душу крика берег на минуту стих,
а затем засуматошился.
Мужики и бабы кинулись к воде и увидели, что льдину с Лукашом уже
отнесло от берега так далеко, что снять мальчика с нее без риска для жизни
не представлялось возможным.
Сестра маленького Лукаша, красавица Сусанна, как всполошенная лебедь
белая, металась по берегу, умоляя мужиков спасти ее меньшего братца. Но те
молчали: слишком ярый (бурный) был Днепр Днепрович в этот день.
А тем временем льдину, с плачущим от страха Лукашкой, река уносила все
дальше и дальше в низ по течению. Обессиленная от отчаяния и бледная, как
свеча, Сусанна опустилась, рыдая, на землю. Прибежавший на шум Фотий Грек
поднял ее, глаза их на миг встретились, и он прочел в глазах любимой такое
горе и отчаяние, такую мольбу, что душа его не могла выдержать. Он понял,
что никогда не простит себе трусости и будет презирать и корить себя всю
жизнь, если не сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти мальчика,
даже если за это придется погибнуть.
- Господи, - обратился Фотий к небесам, - Яви мне милость Твою. Ибо я
на Тебя уповаю. Укажи путь, по которому мне идти. Дай силы и избавь от
страха меня и от погибели. Ты один спаситель наш...
Перекрестившись, Фотий вытащил из ближайшей ограды жердь, спустился к
воде. Используя ее как шест он запрыгнул на первую, мимо проплывающую
льдину, которая слегка покачнулась под ним, но не раскололась. Осторожно
перейдя на противоположный край и дождавшись, когда другая, более мощная
подойдет ближе, он перебрался на нее. На его счастье льды в этом месте шли
сплошным массивом, без заторов. Поэтому, перебираясь с льдины на льдину, он
постепенно начал нагонять мальчика.
Люди на берегу напряженно следили за смельчаком, а Сусанна молилась.
- Господи, услышь просьбу мою, прими моление мое. Дай возможность
увидеть простертую руку твою, защищающую рабов своих. Возврати мне братца
моего, Лукаша малого. Помоги Фотию, отроку храброму. Яви милости свою, чтоб
я жила и хранила вечную благодарность к Тебе.
Все было бы хорошо, если бы льдину с Лукашом не несло прямо на торосы,
образовавшиеся от обломков льдин, застрявших в ветвях огромного дуба,
росшего на острове посреди реки.
Перепрыгивая с льдины на льдину, Фотий торопился нагнать мальчика до
этого опасного залаза. Ему удалось существенно сократить расстояние,
разделявшее их, но впереди было большое разводье чистой воды. До маленького
Лукаша оставалось уже рукой подать, но как перебраться через это разводье?
Лукашка, увидев близко от себя дядю Фотия, перестал плакать.
- Дядя Фотий, - звал он, - плывите ко мне.
- Сейчас, Лукаш! Сейчас! Потерпи немного, я сейчас. Как ты там? Небось,
малость страшно?
- Одному было страшно, а сейчас ничего. С тобой, дядя Фотий, ничего не
страшно, ты вон какой смелый и большой.
Фотий разговорами старался успокоить и отвлечь мальчика от
приближающейся опасности, так как уже ясно был слышен шум, исходящий от
залаза.
Выбрав льдину поменьше, Фотий перебрался на нее. Он решил переплыть на
ней, как на плоту разводье, разделявшее их.
Медленно, очень медленно, как казалось Фотию, его льдина приближалась к
льдине с мальчиком, хотя он греб шестом изо всех сил, пот заливал глаза,
ноги скользили по поверхности льдины. Она была тяжелая и неповоротливая, на
деревянном плоту он давно бы уже пересек это разводье.
- Господи! Только бы успеть. Только бы успеть, - думал Фотий.
Приближавшийся рокот залаза подстегивал его. Уже было видно, как льдины
с разбега налетали на залаз, становились на дыбы, ломались, часть их
переворачивалась и уходила под воду.
Наконец, его льдина приблизилась к кромке ледяного поля, на котором
находился маленький Лукаш.
Люди на берегу увидели, как радостный Лукашка повис на шее Фотия.
Но радость их была преждевременной. Фотий видел, что льдину со
скоростью тарана несет прямо на залаз. Отплыть на льдине, на которой он сюда
добрался, они уже не успевают.
У Фотия мурашки забегали по спине, когда он представил, что будет с
ними, если они попадут в эти адские жернова.
Взяв Лукаша за руку, Фотий перебрался с ним на самый дальний конец
ледяного поля справа от залаза. Была слабая надежда, что льдину не
опрокинет, а развернет, и тогда они будут несколько дальше от самого гиблого
места.
От сильного удара льдина содрогнулась и раскололась на части.
- Все, конец! - подумал он...
* * *
Ситуация была настолько страшной и угрожающей, что сработал
"предохранитель", предохраняющий мозг Дмитрия от нервных чрезмерных
перегрузок. Последующие ощущения были еще хуже, чем первоначальные.
Ему показалось, что он находится на самом дне и судорожно пытается
всплыть на поверхность воды. Тот, кто хоть раз тонул, никогда не забудет те
кошмарные минуты, когда сердце бешено, колотит в груди, мышцы перенапряжены
до предела, ноги сводит судорога, руки устали до невозможности и дышать
нечем.
Всплытие, как и падение, продолжалось целую вечность, пока сознание не
вернулось к нему окончательно.
Дмитрий понял, что сидит он внутри капсулы в кресле-скафандре
археологонавта, и, что ему придется подождать, пока откроется люк,
соединяющий прошлое с настоящим.
Этим экспериментом они в лабораторных условиях хотели и получили
подтверждение известной гипотезы о том, что каждый человек - это уникальное
хранилище сведений и знаний о себе, своих предках и тех событиях, которые
имели место в прошлом, много лет назад.
На мысль об этом подтолкнул простой эксперимент, проведенный ими с
помощью только вылупившихся из инкубатора цыплят.
Когда этим цыплятам показали силуэт ястреба, то они кинулись
врассыпную. У цыплят сработала память предков, хотя до этого они никогда не
видели ястреба. И, наоборот, когда цыплятам показали обыкновенных мирных
птиц, то на них они никак не реагировали.
"Человек не птица, - подумал, засыпая, смертельно уставший Дмитрий, - и
хранящаяся в его микро клетках память огромна. Пожалуй, человек - это
неиссякаемый своеобразный родник, из неизмеримых глубин которого могут
всплывать на поверхность отфильтрованные временем воспоминания о прошлом,
картины недавнего настоящего и программа алгоритм на будущее.
С этими мыслями и удовлетворением выполненного долга он уснул...
Двенадцать часов подряд проспал тогда Дмитрий после первого испытания
микро генной телевизионной системы.
Когда он проснулся, с него сняли скафандр археологонавта и отцепили
датчики. За все время, пока с ним работали ассистенты, отец не задавал ему
ни одного вопроса, только молча наблюдал за всем происходящим.
Очевидно, он понимал, что сыну трудно сразу прийти в себя после всего
пережитого. Как-никак экскурс в глубь веков отнимает у человека много сил и
нервной энергии. В этом плане труд археологонавта равнозначен нелегкому
труду космонавта, работающего в открытом космосе. Вообще первопроходцам в
любом деле труднее и сложнее, чем их последователям. Но вместе с тем такая
работа интереснее для них. Их привлекает эта новизна, с которой они
постоянно сталкиваются.
Только поздно вечером, сидя в кабинете отца, они разговорились.
Первое, что спросил Дмитрий отца: "Что, по-твоему, случилось с Фотием и
Лукашем после того, как льдина, на которой они плыли, налетела на залаз
(ледяной затор)? Погибли они или нет?"
- Нет, Фотий не погиб. Это я точно знаю.
- Откуда у тебя такая уверенность?
- Из двух разнородных источников, в подлинности которых я уверен.
Во-первых, из самой сути бионосителя наследственной информации и принципа
работы "микро генного телевизора". Видишь ли, если бы Фотий погиб, то
прекратила бы существование его генетическая родословная ветвь, то есть
некому было наследовать и передавать эту наследственную информацию. А раз
она передалась по наследству, значит, он тогда жив остался. Из этого
следует, что от Фотия в последующем были дети - прямые его потомки, от
которых, как по цепочке, эта информация передалась мне, а потом тебе.
- Выходит, с помощью микро генного телевизора мы можем получить не всю
информацию о людях и событиях, в которых они участвовали, а только ту и о
тех, у которых эта наследственная ветвь сохранилась и продолжает развиваться
от поколения к поколению?
- Совершенно верно, от погибших ветвей информация не может поступать.
Мы можем лишь косвенно, например, глазами живущих посмотреть на давно
умерших людей. Другой особенностью нашего микро генного телевизора является
то, что информацию мы можем получить, в основном, только от молодых людей и
среднего возраста. Это и понятно, если учесть, что дети рождаются, в
основном, от этих категорий людей.
Во-вторых, потому я так уверенно говорю, что Фотий и Лукаш остались
тогда живы, что архивные материалы того времени сохранились. Нам, ученым,
мало открыть или изобрести что-либо, надо еще экспериментально доказать факт
открытия и подтвердить его документально.
- Отец, ты ни разу не говорил мне об этих архивах.
- Правильно, не говорил, так как время еще не наступило. Хочешь
окунуться в мои 16 лет?
- А это интересная мысль! Только зачем? Ты же помнишь себя в
шестнадцать лет?
- Этот экскурс необходим для корректировки и настройки микро генной
телевизионной системы.
- Ну, раз ты считаешь нужным провести такой эксперимент, то я готов
нырнуть на несколько десятков лет назад в твою жизнь.
Вы, старшее поколение, всегда укоряли нас тем, что, мол, нынче молодежь
не та, говоря: "Вот в наше время..." Что ж, охотно посмотрю ваше время.
Однако после проверки и настройки включи, очень прошу тебя, хотя бы на час
вторую аппаратуру, дай посмотреть ту историю с Фотием и Лукашем на льдине.
- Хорошо. Это будет для тебя похоже на двух серийный фильм, а сейчас
давай отдыхай. Утро вечера мудренее.
* * *
На следующее утро он с отцом спустился в лабораторию для продолжения
испытаний микро генной телевизионной системы.
Опять пришлось пройти сложную процедуру медосмотра и уже знакомый обряд
облачения в скафандр археологонавта, который проводили те же ассистенты.
Когда все было готово, раздалась команда отца: "Приготовиться к
погружению! Начали!". Снова стало темно, возникло ощущение падения, и перед
глазами замелькали светлые полосы, как на экране испорченного телевизора.
Его сознание раздвоилось, размылось, потускнело. И он стал Андреем Юговых в
его шестнадцать лет...
Перед глазами возникла панорама небольшого городка с белыми холмами,
утопающими в зелени садов.
Был тихий майский вечер. В городском саду на летней площадке играл
духовой оркестр. Чарующие звуки старинного вальса проникали в открытые двери
и окна домов маленького городка. Вальс кружил над городом. Он звал и манил к
себе молодежь, вселял надежду на лучшее будущее и будил воспоминания у людей
старшего поколения, прошедших через горнило страшной, недавно окончившейся
войны.
Следы этой войны еще были видны на изрытых траншеями полях и в разбитых
бомбами зданиях. Она смотрела на людей пустыми глазницами дотов и дзотов,
накатанных у дорог и по берегам реки. Война оставила свой тяжелый след на
телах и в душах людей.
Однако душа народа, несмотря на еще не зарубцевавшиеся раны, расцветала
и поднималась, как поднимается от жемчужной росы и теплого солнышка
вдавленный тяжелым сапогом подорожник, жилистые листья которого заживили не
одну гнойную рану.
Сегодня Андрею Югову исполнилось шестнадцать лет. Сегодня, когда мать
со слезами на глазах вручила ему памятные часы, ключи от архива и
письмо-завещание отца, не вернувшегося c фронта, он почувствовал, как быстро
и безвозвратно ушло детство, как перешагнул он свою юность и вступил в
зрелость...
"Дорогой мой сын Андрей! - писал с фронта отец, - утром мы пойдем в
бой. Пойдем первыми. До Берлина совсем близко - всего несколько километров.
Фашисты, огрызаются из последних сил. Каждый дом на берегу Одера превратили
в крепость. Завтра на рассвете немногие из нас вернутся живыми, может быть и
я пишу это свое последнее письмо, но победа, несомненно, будет за нами.
Может быть наш народ несколько и тяжел на подъем, но когда очередной
горезавоеватель пытался с мечом или танками покорить его, согнуть ему спину,
он всегда вставал во весь свой могучий рост из глубины своих полей, лесов и
гор и бил иноземных поработителей.
"Дорогой Андрюша! - продолжал отец, - может быть случится так, что
когда ты будешь читать это письмо, пройдет много лет. Уже отгремит война и
на нашей земле снова расцветет мирная жизнь. Тебе будет шестнадцать лет. Это
много и одновременно очень мало. Все, что в жизни я не успел сделать, ты
должен успеть. Отныне ты поведешь наш корабль жизни через неспокойное
людское море. Я завещаю тебе, как в свое время завещал мне мой отец,
продолжить дело всей моей жизни, дело моего отца, деда, прадеда и всего
нашего рода. В нашем архиве, ключи от которого тебе передаст мама, ты
прочтешь летопись рода, ведущего свое обозримое начало из глубины веков, от
книжника - ученого человека отца Фотия, жившего в XII веке.
Наш далекий предок задумал простое, но трудное дело: жить с народом в
гуще событий дня и быть беспристрастным летописцем своего времени, своего
рода, а значит, и своего народа.
Наши предки писали правду свою не в угоду карьере или в угоду
какому-либо правителю, а для себя и грядущих поколений, и тебе следует
писать правду жизни, зачастую, горькую правду для всех тех, кто будет после
тебя.
Андрюша! По письмам с фронта и моим дневникам ты должен описать мою
жизнь и те события, свидетелем которых я был. Все данные занести в ХХ - й
том нашего архива. Таким образом, ты должен описать свою жизнь и основные
события своего времени и завещать своему сыну или внуку продолжать наше
святое дело. Шагай вперед смелее, сынок! Строй и борись за лучшую жизнь
вместе со всем своим народом, а если твоей Родине снова будет угрожать враг,
будь достоин предков и своего народа.
Целую тебя, мой дорогой сыночек, крепко, на всю долгую жизнь.
Прощай, береги маму.
Твой отец Александр Югов. Весна 1945 года"...
* * *
Дмитрий, окунувшись в прошлое, много узнал, понял, отрыл для себя много
нового, о той великой мировой войне. Люди писали и еще долго будут писать о
ней, но ему особо врезалось в память, последняя запись ХХ тома:
- Слепы те, кто думает, что Гитлер развязал Вторую мировую войну.
Причина возникновения ее лежит значительно глубже. Она кроется в том
глубинном подводном человеческом течении и взаимодействии людей, в
столкновении их интересов, помыслов, душевных порывов и прочее.
Естественно, что в таком неспокойном человеческом океане, при таком
взаимодействии и столкновении интересов всегда периодически возникает
определенная векторная направленность, в виде равнодействующей, на конце
которой в 40 - вые годы оказался Гитлер.
Конечно, при таком взаимодействии фактор Вождя и его влияние на судьбы
мира нельзя исключить, но в основном к войнам приводят не отдельные вожди, и
не правительства, а именно вот эти глубинные человеческие процессы,
происходящие в нашем обществе.
Силы Зла и войны в то время были намного сильнее сил Добра и мира.
Если рассмотреть общество, как нестабильный человеческий океан,
заполнивший моря и впадины, то чаша войны, в нем была переполнена интригами:
англичан, стремившихся обезопасить себя и направить главный удар фашизма на
восток, и европейцев жаждущих гибели Советского Союза, в котором они видели
угрозу своему строю, и американцев, мечтающих об ослаблении военной мощи
Германии и России, чтобы уменьшить их влияние на страны мира, и хитрых
японцев, желавших поживиться за чужой счет и прибрать к рукам весь Дальний
- Интересно, чем закончился тот поединок в спальне?
- Ничем. Мы усыпили этих людей и выдали все это за кошмарный сон.
- Да-а, - протянул Югов, - ты показал мне забавную картину.
- Кстати, помнишь того дикаря у костра и его подругу?
- Еще бы, такая рожа, что три дня спать не будешь.
- Вот-вот, - подхватил мысль Андрея голос духа его отца. - Ты будешь
удивлен, но это твой родной пра-пра...- прадедушка. От него пошел наш род
Юговых на земле.
- Не может быть, - удивился Югов и уже более дружелюбно подумал о тех
приматах, которые час назад гнались за ним.
- Да, это так. Я тоже случайно и не случайно оказался здесь, кое-кого
ловил из представителей сил Зла. Такие вот дела! Извини сынок, время встречи
подходит к концу, нам пора прощаться. Надеюсь, мы еще встретимся, сон
наиболее подходящий случай для этого.
- Выходит, не зря некоторые мыслители верят в гипотезу, что сны есть не
что иное, как мостик связи со своими родственными душами в прошлом и
настоящем? - спросил Андрей.
- Я не могу по этому поводу сказать ничего определенного. Люди до всего
должны доходить сами. Ты меня, надеюсь, понимаешь почему?
- Да, конечно, понимаю! - ответил Югов. - Но все же, как бы хотелось
иметь такую подсказку.
- Все, я прощаюсь...
Голос пропал. Остались ночь, звезды и он с сыном, спящие в машине,
стоящей на обочине дороги.
Когда Югов проснулся, то не поверил сам себе, сон это или не сон, хотя
место стоянки оказалось ему знакомым. Вот и труба у канавы, и машина,
стоящая неестественно, как-то боком, с разворотом поперек дороги. Его мозг
отказывался решать такую неопределенность. Если все это ему приснилось, то
почему его память содержит в себе мельчайшие подробности пережитого:
обстановку, голоса людей, запахи и т.п. Если это реальность, то куда это все
пропало, и почему этого сейчас нет...
Раньше него проснувшийся сын стоял у обочины и, запрокинув голову
вверх, кричал ему: "Отец! Посмотри скорей на небо!"
Югов посмотрел вверх и замер от удивления. Он увидел редкую для данной
местности картину. Высоко в небе светилось, пульсируя полярное сияние. Оно
было похоже на царскую корону с гребешками в верхней ее части, которая вся
светилась удивительно нежным изумрудным светом.
- Это полярное сияние, Дима. Ты видишь исключительно редкое явление,
которое чаще всего связывают со вспышками на Солнце и его жестким
излучением.
Наиболее часто эти сияния возникают в Северном и Южном полушариях, но
известны случаи их появления и в Киеве, Париже, Алма-Ате. Очевидно, такое
сияние мы с тобой наблюдаем сейчас.
Рассказывая сыну про природу этого сияния, Югов подспудно думал, что
ведь не зря вдруг появилась эта корона в небе. Это подсказка чего-то. Но
чего?
Какую пользу можно извлечь из этого неземного свечения?
Миллионы людей во все времена не раз видели полярные сияния, но ничего
путного не придумали, как его использовать. Хотя, в принципе, человек очень
много изобретений позаимствовал у своего великого изобретателя - Природы!
Случайно это или наваждение он не мог себе объяснить.
Вдруг в голове с быстротой молнии пронеслось - ведь это подсказка
создания на этой физической основе гигантского небесного телевизора, с
объемным голографическим экраном, шириной и глубиной в несколько сот
километров.
И над просторами лазурного залива раздался радостный победный крик:
- Эврика! Я нашел!..
Так уж повелось, что для накачки идеями, гипотезами, проектами Юговы
часто приезжают сюда под гору на берег Лазурного залива, чтобы вкусить
радость творчества, бытия и вдохновения, посмотреть на звезды, поговорить о
прошлом, будущем и настоящем, и, если повезет, то еще и еще раз крикнуть на
весь мир одно заветное слово:
- Эврика-а-а!
* * *
После этого непонятного случая, как говорят "с чертовщиной",
безжалостное время опосля выветрило, стерло с памяти Югова многие
подробности. Но иногда он вновь и вновь, где-то на подсознательном уровне,
чувствовал чье-то присутствие. Что-то сопровождало его, как бы вело по
жизни, и порой здорово выручало в трудные минуты. Скептики могут возразить,
что это, мол, судьба или простое везение. И на этом сделать свой потрясающий
по железной логике вывод типа: "Этого не может быть, потому что быть не
может!" Никого не надо убеждать. Пусть каждый остается при своих интересах,
при своей вере и своих убеждениях...
Однако, наиболее любознательным я все же рискну предложить покопаться в
архивах Патентного ведомства, в Москве на Набережной, 24, и поискать А.С. N
1279505, имеющего гриф "ДСП". Авось и вы, друзья мои, надеюсь тоже
воскликните: "Эврика!"...
С того памятного случая, который произошел с ним на берегу Лазурного
залива, прошло много времени. Человечество давно уже перешагнуло рубеж
второго тысячелетия и наука, преодолевая барьер за барьером, буквально
творила чудеса. Югов-старший в то время имел собственную лабораторию в
столице, где вместе с сыном Дмитрием много работал над одним перспективным
направлением в науке и технике, связанным с проблемами археологии. Нет, он
не раскапывал древние курганы, города, поселки, не нырял под воду в поисках
затонувшей Атлантиды, не пытался изобрести "машину времени" и реализовать
неосуществимую в его время идею "прессования" его.
Он занимался другим - биогенной археологией. Вы, уважаемые друзья,
можете спросить: "В чем ее сущность?"
Ответ прост: "человек - сам, словно ходячий антиквариат, много может
интересного рассказать о себе и своих предках.
Заглянем, друзья, на часок-другой в лабораторию Юговых в тот момент,
когда там проходили испытания первой в мире микрогенной телевизионной
установки, снабженной специальным креслом-скафандром археологонавта, в
котором сидел Дмитрий Югов...
Первоначальные восприятия его были похожи на страшный сон. Будто он
ночью в кромешной темноте сорвался со скалы и полетел в пропасть. Падал
долго, очень долго. Это падение ощущалось всеми клетками организма, точнее,
фибрами его души. В ушах свистело и гудело. К горлу подступала тошнота
невесомости. Сердце работало с перебоями, порой даже замирало от страха.
Утробный первобытный ужас сковал тело, невозможно было даже пошевелить
мизинцем. Сознание его медленно тускнело, раздваивалось и размывалось. Пока
не размылось окончательно, растворившись во времени, как утренний туман над
рекой под лучами солнца. В данный момент, пожалуй, он бы не смог сам себе
ответить на вопрос, кто он.
Наконец, падение несколько замедлилось, возникли перегрузки. Перед
глазами замелькали светлые полосы, как при быстрой езде вдоль длинного
решетчатого забора, когда солнце рябит в глазах. Постепенно все стало
проясняться, и он почувствовал себя другим человеком, конкретно Фотием
Греком. Это было состояние двойника, где иллюзия тесно переплеталась с
настоящим...
* * *
В ледоход в лето 6693 года от сотворения мира Фотий Грек стоял на
берегу Днепра и смотрел вдаль.
Могуч и грозен Днепр в разливе, когда ледяные глыбы, словно сказочные
богатыри, своими исполинскими мечами крушат и ломят все вокруг. Стон и звон
стоят над водой и эхом вдали откликаются. И нет этой безбрежной водной шири
ни конца, ни края: заполонил собою могучий Днепр все прибрежные луга, поля и
яруги (овраги). В хмельном угаре рушит крутые берега, деревья с корнем
вырывает и несет их по волнам словно перья гаврана (ворона) убогого. Не
оторвать взора от этой разбушевавшейся стихии.
В ледоход на берегу полноводного Днепра всегда много людей: и мужики, и
бабы, и дети. Многие слободские высыпали из своих хат посмотреть, как лед
шел по реке.
Берег гудел, как растревоженный улей, пестрел цветными платками и
сарафанами девиц и замужних женщин, кафтанами, плащами, полушубками парубков
и мужиков. Шумная детвора, подобно стайке вихрастых воробьев, порхала с
одного зрелища на другое.
Несколько в стороне, у гбежа (поворота) реки, играл маленький Лукаш. Он
стоял на краю большой льдины и пытался длинной палкой достать свой кораблик,
застрявший в крошеве льда. Завозившись с корабликом, мальчик не заметил как
льдина, на которой он стоял, отошла от берега и, подхваченная течением,
поплыла вниз по реке.
Первой заметила беду проходившая по берегу реки тетка Авдотья.
- Люди! Люди! Сюда! Помогите! Лукашку - агнеца (ягненка) малого на
льдине уносит!
Она кричала так, что от ее леденящего душу крика берег на минуту стих,
а затем засуматошился.
Мужики и бабы кинулись к воде и увидели, что льдину с Лукашом уже
отнесло от берега так далеко, что снять мальчика с нее без риска для жизни
не представлялось возможным.
Сестра маленького Лукаша, красавица Сусанна, как всполошенная лебедь
белая, металась по берегу, умоляя мужиков спасти ее меньшего братца. Но те
молчали: слишком ярый (бурный) был Днепр Днепрович в этот день.
А тем временем льдину, с плачущим от страха Лукашкой, река уносила все
дальше и дальше в низ по течению. Обессиленная от отчаяния и бледная, как
свеча, Сусанна опустилась, рыдая, на землю. Прибежавший на шум Фотий Грек
поднял ее, глаза их на миг встретились, и он прочел в глазах любимой такое
горе и отчаяние, такую мольбу, что душа его не могла выдержать. Он понял,
что никогда не простит себе трусости и будет презирать и корить себя всю
жизнь, если не сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти мальчика,
даже если за это придется погибнуть.
- Господи, - обратился Фотий к небесам, - Яви мне милость Твою. Ибо я
на Тебя уповаю. Укажи путь, по которому мне идти. Дай силы и избавь от
страха меня и от погибели. Ты один спаситель наш...
Перекрестившись, Фотий вытащил из ближайшей ограды жердь, спустился к
воде. Используя ее как шест он запрыгнул на первую, мимо проплывающую
льдину, которая слегка покачнулась под ним, но не раскололась. Осторожно
перейдя на противоположный край и дождавшись, когда другая, более мощная
подойдет ближе, он перебрался на нее. На его счастье льды в этом месте шли
сплошным массивом, без заторов. Поэтому, перебираясь с льдины на льдину, он
постепенно начал нагонять мальчика.
Люди на берегу напряженно следили за смельчаком, а Сусанна молилась.
- Господи, услышь просьбу мою, прими моление мое. Дай возможность
увидеть простертую руку твою, защищающую рабов своих. Возврати мне братца
моего, Лукаша малого. Помоги Фотию, отроку храброму. Яви милости свою, чтоб
я жила и хранила вечную благодарность к Тебе.
Все было бы хорошо, если бы льдину с Лукашом не несло прямо на торосы,
образовавшиеся от обломков льдин, застрявших в ветвях огромного дуба,
росшего на острове посреди реки.
Перепрыгивая с льдины на льдину, Фотий торопился нагнать мальчика до
этого опасного залаза. Ему удалось существенно сократить расстояние,
разделявшее их, но впереди было большое разводье чистой воды. До маленького
Лукаша оставалось уже рукой подать, но как перебраться через это разводье?
Лукашка, увидев близко от себя дядю Фотия, перестал плакать.
- Дядя Фотий, - звал он, - плывите ко мне.
- Сейчас, Лукаш! Сейчас! Потерпи немного, я сейчас. Как ты там? Небось,
малость страшно?
- Одному было страшно, а сейчас ничего. С тобой, дядя Фотий, ничего не
страшно, ты вон какой смелый и большой.
Фотий разговорами старался успокоить и отвлечь мальчика от
приближающейся опасности, так как уже ясно был слышен шум, исходящий от
залаза.
Выбрав льдину поменьше, Фотий перебрался на нее. Он решил переплыть на
ней, как на плоту разводье, разделявшее их.
Медленно, очень медленно, как казалось Фотию, его льдина приближалась к
льдине с мальчиком, хотя он греб шестом изо всех сил, пот заливал глаза,
ноги скользили по поверхности льдины. Она была тяжелая и неповоротливая, на
деревянном плоту он давно бы уже пересек это разводье.
- Господи! Только бы успеть. Только бы успеть, - думал Фотий.
Приближавшийся рокот залаза подстегивал его. Уже было видно, как льдины
с разбега налетали на залаз, становились на дыбы, ломались, часть их
переворачивалась и уходила под воду.
Наконец, его льдина приблизилась к кромке ледяного поля, на котором
находился маленький Лукаш.
Люди на берегу увидели, как радостный Лукашка повис на шее Фотия.
Но радость их была преждевременной. Фотий видел, что льдину со
скоростью тарана несет прямо на залаз. Отплыть на льдине, на которой он сюда
добрался, они уже не успевают.
У Фотия мурашки забегали по спине, когда он представил, что будет с
ними, если они попадут в эти адские жернова.
Взяв Лукаша за руку, Фотий перебрался с ним на самый дальний конец
ледяного поля справа от залаза. Была слабая надежда, что льдину не
опрокинет, а развернет, и тогда они будут несколько дальше от самого гиблого
места.
От сильного удара льдина содрогнулась и раскололась на части.
- Все, конец! - подумал он...
* * *
Ситуация была настолько страшной и угрожающей, что сработал
"предохранитель", предохраняющий мозг Дмитрия от нервных чрезмерных
перегрузок. Последующие ощущения были еще хуже, чем первоначальные.
Ему показалось, что он находится на самом дне и судорожно пытается
всплыть на поверхность воды. Тот, кто хоть раз тонул, никогда не забудет те
кошмарные минуты, когда сердце бешено, колотит в груди, мышцы перенапряжены
до предела, ноги сводит судорога, руки устали до невозможности и дышать
нечем.
Всплытие, как и падение, продолжалось целую вечность, пока сознание не
вернулось к нему окончательно.
Дмитрий понял, что сидит он внутри капсулы в кресле-скафандре
археологонавта, и, что ему придется подождать, пока откроется люк,
соединяющий прошлое с настоящим.
Этим экспериментом они в лабораторных условиях хотели и получили
подтверждение известной гипотезы о том, что каждый человек - это уникальное
хранилище сведений и знаний о себе, своих предках и тех событиях, которые
имели место в прошлом, много лет назад.
На мысль об этом подтолкнул простой эксперимент, проведенный ими с
помощью только вылупившихся из инкубатора цыплят.
Когда этим цыплятам показали силуэт ястреба, то они кинулись
врассыпную. У цыплят сработала память предков, хотя до этого они никогда не
видели ястреба. И, наоборот, когда цыплятам показали обыкновенных мирных
птиц, то на них они никак не реагировали.
"Человек не птица, - подумал, засыпая, смертельно уставший Дмитрий, - и
хранящаяся в его микро клетках память огромна. Пожалуй, человек - это
неиссякаемый своеобразный родник, из неизмеримых глубин которого могут
всплывать на поверхность отфильтрованные временем воспоминания о прошлом,
картины недавнего настоящего и программа алгоритм на будущее.
С этими мыслями и удовлетворением выполненного долга он уснул...
Двенадцать часов подряд проспал тогда Дмитрий после первого испытания
микро генной телевизионной системы.
Когда он проснулся, с него сняли скафандр археологонавта и отцепили
датчики. За все время, пока с ним работали ассистенты, отец не задавал ему
ни одного вопроса, только молча наблюдал за всем происходящим.
Очевидно, он понимал, что сыну трудно сразу прийти в себя после всего
пережитого. Как-никак экскурс в глубь веков отнимает у человека много сил и
нервной энергии. В этом плане труд археологонавта равнозначен нелегкому
труду космонавта, работающего в открытом космосе. Вообще первопроходцам в
любом деле труднее и сложнее, чем их последователям. Но вместе с тем такая
работа интереснее для них. Их привлекает эта новизна, с которой они
постоянно сталкиваются.
Только поздно вечером, сидя в кабинете отца, они разговорились.
Первое, что спросил Дмитрий отца: "Что, по-твоему, случилось с Фотием и
Лукашем после того, как льдина, на которой они плыли, налетела на залаз
(ледяной затор)? Погибли они или нет?"
- Нет, Фотий не погиб. Это я точно знаю.
- Откуда у тебя такая уверенность?
- Из двух разнородных источников, в подлинности которых я уверен.
Во-первых, из самой сути бионосителя наследственной информации и принципа
работы "микро генного телевизора". Видишь ли, если бы Фотий погиб, то
прекратила бы существование его генетическая родословная ветвь, то есть
некому было наследовать и передавать эту наследственную информацию. А раз
она передалась по наследству, значит, он тогда жив остался. Из этого
следует, что от Фотия в последующем были дети - прямые его потомки, от
которых, как по цепочке, эта информация передалась мне, а потом тебе.
- Выходит, с помощью микро генного телевизора мы можем получить не всю
информацию о людях и событиях, в которых они участвовали, а только ту и о
тех, у которых эта наследственная ветвь сохранилась и продолжает развиваться
от поколения к поколению?
- Совершенно верно, от погибших ветвей информация не может поступать.
Мы можем лишь косвенно, например, глазами живущих посмотреть на давно
умерших людей. Другой особенностью нашего микро генного телевизора является
то, что информацию мы можем получить, в основном, только от молодых людей и
среднего возраста. Это и понятно, если учесть, что дети рождаются, в
основном, от этих категорий людей.
Во-вторых, потому я так уверенно говорю, что Фотий и Лукаш остались
тогда живы, что архивные материалы того времени сохранились. Нам, ученым,
мало открыть или изобрести что-либо, надо еще экспериментально доказать факт
открытия и подтвердить его документально.
- Отец, ты ни разу не говорил мне об этих архивах.
- Правильно, не говорил, так как время еще не наступило. Хочешь
окунуться в мои 16 лет?
- А это интересная мысль! Только зачем? Ты же помнишь себя в
шестнадцать лет?
- Этот экскурс необходим для корректировки и настройки микро генной
телевизионной системы.
- Ну, раз ты считаешь нужным провести такой эксперимент, то я готов
нырнуть на несколько десятков лет назад в твою жизнь.
Вы, старшее поколение, всегда укоряли нас тем, что, мол, нынче молодежь
не та, говоря: "Вот в наше время..." Что ж, охотно посмотрю ваше время.
Однако после проверки и настройки включи, очень прошу тебя, хотя бы на час
вторую аппаратуру, дай посмотреть ту историю с Фотием и Лукашем на льдине.
- Хорошо. Это будет для тебя похоже на двух серийный фильм, а сейчас
давай отдыхай. Утро вечера мудренее.
* * *
На следующее утро он с отцом спустился в лабораторию для продолжения
испытаний микро генной телевизионной системы.
Опять пришлось пройти сложную процедуру медосмотра и уже знакомый обряд
облачения в скафандр археологонавта, который проводили те же ассистенты.
Когда все было готово, раздалась команда отца: "Приготовиться к
погружению! Начали!". Снова стало темно, возникло ощущение падения, и перед
глазами замелькали светлые полосы, как на экране испорченного телевизора.
Его сознание раздвоилось, размылось, потускнело. И он стал Андреем Юговых в
его шестнадцать лет...
Перед глазами возникла панорама небольшого городка с белыми холмами,
утопающими в зелени садов.
Был тихий майский вечер. В городском саду на летней площадке играл
духовой оркестр. Чарующие звуки старинного вальса проникали в открытые двери
и окна домов маленького городка. Вальс кружил над городом. Он звал и манил к
себе молодежь, вселял надежду на лучшее будущее и будил воспоминания у людей
старшего поколения, прошедших через горнило страшной, недавно окончившейся
войны.
Следы этой войны еще были видны на изрытых траншеями полях и в разбитых
бомбами зданиях. Она смотрела на людей пустыми глазницами дотов и дзотов,
накатанных у дорог и по берегам реки. Война оставила свой тяжелый след на
телах и в душах людей.
Однако душа народа, несмотря на еще не зарубцевавшиеся раны, расцветала
и поднималась, как поднимается от жемчужной росы и теплого солнышка
вдавленный тяжелым сапогом подорожник, жилистые листья которого заживили не
одну гнойную рану.
Сегодня Андрею Югову исполнилось шестнадцать лет. Сегодня, когда мать
со слезами на глазах вручила ему памятные часы, ключи от архива и
письмо-завещание отца, не вернувшегося c фронта, он почувствовал, как быстро
и безвозвратно ушло детство, как перешагнул он свою юность и вступил в
зрелость...
"Дорогой мой сын Андрей! - писал с фронта отец, - утром мы пойдем в
бой. Пойдем первыми. До Берлина совсем близко - всего несколько километров.
Фашисты, огрызаются из последних сил. Каждый дом на берегу Одера превратили
в крепость. Завтра на рассвете немногие из нас вернутся живыми, может быть и
я пишу это свое последнее письмо, но победа, несомненно, будет за нами.
Может быть наш народ несколько и тяжел на подъем, но когда очередной
горезавоеватель пытался с мечом или танками покорить его, согнуть ему спину,
он всегда вставал во весь свой могучий рост из глубины своих полей, лесов и
гор и бил иноземных поработителей.
"Дорогой Андрюша! - продолжал отец, - может быть случится так, что
когда ты будешь читать это письмо, пройдет много лет. Уже отгремит война и
на нашей земле снова расцветет мирная жизнь. Тебе будет шестнадцать лет. Это
много и одновременно очень мало. Все, что в жизни я не успел сделать, ты
должен успеть. Отныне ты поведешь наш корабль жизни через неспокойное
людское море. Я завещаю тебе, как в свое время завещал мне мой отец,
продолжить дело всей моей жизни, дело моего отца, деда, прадеда и всего
нашего рода. В нашем архиве, ключи от которого тебе передаст мама, ты
прочтешь летопись рода, ведущего свое обозримое начало из глубины веков, от
книжника - ученого человека отца Фотия, жившего в XII веке.
Наш далекий предок задумал простое, но трудное дело: жить с народом в
гуще событий дня и быть беспристрастным летописцем своего времени, своего
рода, а значит, и своего народа.
Наши предки писали правду свою не в угоду карьере или в угоду
какому-либо правителю, а для себя и грядущих поколений, и тебе следует
писать правду жизни, зачастую, горькую правду для всех тех, кто будет после
тебя.
Андрюша! По письмам с фронта и моим дневникам ты должен описать мою
жизнь и те события, свидетелем которых я был. Все данные занести в ХХ - й
том нашего архива. Таким образом, ты должен описать свою жизнь и основные
события своего времени и завещать своему сыну или внуку продолжать наше
святое дело. Шагай вперед смелее, сынок! Строй и борись за лучшую жизнь
вместе со всем своим народом, а если твоей Родине снова будет угрожать враг,
будь достоин предков и своего народа.
Целую тебя, мой дорогой сыночек, крепко, на всю долгую жизнь.
Прощай, береги маму.
Твой отец Александр Югов. Весна 1945 года"...
* * *
Дмитрий, окунувшись в прошлое, много узнал, понял, отрыл для себя много
нового, о той великой мировой войне. Люди писали и еще долго будут писать о
ней, но ему особо врезалось в память, последняя запись ХХ тома:
- Слепы те, кто думает, что Гитлер развязал Вторую мировую войну.
Причина возникновения ее лежит значительно глубже. Она кроется в том
глубинном подводном человеческом течении и взаимодействии людей, в
столкновении их интересов, помыслов, душевных порывов и прочее.
Естественно, что в таком неспокойном человеческом океане, при таком
взаимодействии и столкновении интересов всегда периодически возникает
определенная векторная направленность, в виде равнодействующей, на конце
которой в 40 - вые годы оказался Гитлер.
Конечно, при таком взаимодействии фактор Вождя и его влияние на судьбы
мира нельзя исключить, но в основном к войнам приводят не отдельные вожди, и
не правительства, а именно вот эти глубинные человеческие процессы,
происходящие в нашем обществе.
Силы Зла и войны в то время были намного сильнее сил Добра и мира.
Если рассмотреть общество, как нестабильный человеческий океан,
заполнивший моря и впадины, то чаша войны, в нем была переполнена интригами:
англичан, стремившихся обезопасить себя и направить главный удар фашизма на
восток, и европейцев жаждущих гибели Советского Союза, в котором они видели
угрозу своему строю, и американцев, мечтающих об ослаблении военной мощи
Германии и России, чтобы уменьшить их влияние на страны мира, и хитрых
японцев, желавших поживиться за чужой счет и прибрать к рукам весь Дальний