Полынская Галина. Мальтийский замок

   Сбагрив нас Леонтию, он поспешно ретировался.
   - Что случилось, дети мои? - Пропел он.
   - Все дело в том, - снова чинно откашлялся Марк, - что в нашем доме бесчинствует привидение и не дает нам никакой жизни, нельзя ли что-нибудь предпринять?
   - Диавол лукавый! - сразу же выдал диагноз отец Леонтий. - Освятить требуется дом!
   - Давайте, - согласилась я. - А что для этого требуется?
   - Пять тыщ.
   - Сколько? - Побледнел Марк.
   - Пять тыщ, сын мой.
   - А дешевле от дьявола никак не избавиться?
   - Нет, никак.
   - Пойдемте отсюда! - рассердился Марк. - Сами что-нибудь придумаем!
   - Три! - Крикнул нам вслед отец Леонтий.
   - Больше одной не дам!
   - Нет, сын мой, - развел руками отец. - Этого мало! Не скупись на благое дело!
   - Я не скуплюсь, но денег у меня нет, я их в подвале не печатаю, а зарабатываю. Пять тысяч не могу заплатить, три тоже, вот, тысяча ещё терпимо. Больше не дам.
   - Хорошо, - скорбно кивнул отец. - Давай адрес.
   Марк нацарапал на листочке наши координаты, и протянул священнику.
   - К четырем прибудем.
   Он сунул листок куда-то в складки одежды и поплыл обратно к своей компании, а мы вышли на улицу.
   - Ой, не внушает он мне доверия! - Вздохнула я, мысленно прокручивая массу вариантов, как потратить тысячу. Жалко было безумно!
   - А что остается делать? Кто знает, может что-нибудь и получится.
   Мы заехали в пару магазинов, купили кое-чего из продуктов и отправились домой.
   Отмыли стены, все прибрали, пообедали и стали ждать наших избавителей. Чтобы скоротать время, я решила нарисовать Боженкин портрет. Она сбегала наверх, оделась пошикарнее, уложила волосы, поправила косметику, и ослепительная вернулась обратно. Я усадила её в гостиной у камина, расставила подсвечники со свечами, и принялась за дело. Марк время от времени заглядывал к нам и мешал дурацкими советами, типа: "Не забудьте глаза цвета морской волны, лучше сразу три штуки!"
   Ровно в четыре, на шикарном авто прикатили священники. Их было четверо и все в рясах, мы их встретили и проводили в столовую. Отцы тут же расселись за стол и выжидательно посмотрели на меня.
   - Может, хотите что-нибудь перекусить? - Догадалась я.
   Священники синхронно закивали. Мы с Боженой быстренько накрыли на стол и предложили ещё и по рюмочке, на что они закивали ещё энергичнее.
   Наевшись и напившись, они все же решились взяться за дело. Священники облазили весь дом, все осмотрели, сокрушаясь, что чуть ли не в каждой комнате у нас пристанище сатаны и, в конце концов, всем стало ясно - в нашем доме существует лифт, на котором можно уехать прямиком в преисподнюю.
   Повздыхав и покачав головами, священники стали подготавливаться к изгнанию нечистой силы. На стенах они мелом нарисовали большие кресты, рядом прилепили свечки, но они то и дело отлеплялись и падали на пол.
   - Сатана обрывает, сатана! - Причитали священники и прилепляли снова.
   Марку это скоро надоело, он принес липкую ленту, приделал свечки как следует, и сатана тут же успокоился.
   Из большой кожаной сумки отец Леонтий достал какую-то штуку, запалил в ней ладан и принялся раздувать дым по всему дому. Остальные раскрыли молитвенники и хором принялись что-то быстро неразборчиво читать. Этим они занимались около часа, потом пожелали нам всего хорошего, забрали тысячу и уехали. Глядя им вслед, мы скорбно молчали.
   - Думаете, поможет? - Тусклым и пыльным голосом произнес Марк.
   Мы с Боженой пожали плечами. Честно сказать, я слабо верила в успех предприятия, но Марку говорить об этом не стала, чтобы не расстраивать его окончательно.
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ: "Не счесть алмазов в каменных пещерах"
   Ночью началась та же самая песня. Озлобленные до предела, даже несколько на призрака, а сколько на священников, мы сидели в столовой и разрабатывали кровавые планы. Больше решили никому не доверять, тем более что денег почти не осталось.
   - Завтра прибудет самолет за саркофагами, - сказал Марк. - Я поеду сопровождающим, чтобы уж точно ничего не стряслось. Институт должен мне выдать средства на продолжение экспедиции и заплатить за проделанную работу, так что с голода не умрем.
   - А я возобновлю рисование картин, вдруг начнут продаваться.
   - Давай, Ива, - поддержала Божена, - нарисуй штук пять "Леди Лаур", я помогу тебе продать, в крайнем случае, раскидаю по знакомым или по мужьям, они мне точно не откажут.
   - Я не могу писать одно и тоже! Это будут разные картины, но ничуть не хуже "Лауры". Кстати, Марк, давай повесим картины на стены.
   Подвальные портреты определили в гостиной, девушку с догом в нашу с Марком спальню, "Лауру" Божена вытребовала в свою комнату, а "Мальтийский Замок" вывесили в холле.
   Ночью, ни с того ни с сего, разразился ливень. Проделки Текины за его шумом не так были слышны и спали мы спокойно.
   Рано утром приехал фургон. Я сквозь сон слышала, как выносили гробы, к которым уже успела привыкнуть. Спать хотелось так сильно, что я даже не вышла попрощаться с тутенхамонами. Марк заскочил в спальню, поцеловал меня, потрепал за ухо храпящего в ногах Фредерика и умчался.
   Окончательно я проснулась часов в одиннадцать. Дождь лил, как из ведра, в доме было сыро, промозгло и противно. Я спустилась вниз. Божена готовила завтрак, напевая что-то собственного сочинения.
   - Доброе утро, сонное царство! - приветствовала она. - Кушать подано, Ваше величество!
   Мы позавтракали, попили кофе, и мне в голову пришла идея.
   - Слушай, - сказала я, - где-то здесь, в липах, похоронена леди Лаура, давай найдем её могилу.
   - Зачем?
   - Не знаю, но очень хочется, вдруг родится сюжет для новой картины.
   - Но такой дождь! Ты не можешь рожать сюжеты дома, в тепле и сухости?
   - Нет, не могу, в тепле и сухости только конфетные фантики рисовать. Пойдем, не раскиснем.
   Уж если мне в голову что-то втемяшилось, то это всерьез и надолго. Мы оделись, взяли зонты, и отправились на разведку. Лип оказалось очень много, я даже и не представляла, что являюсь владелицей такого леса! Мы брели по заросшим дорожкам наугад, но, в отличие от меня, Божена запоминала дорогу, чтобы не заблудиться.
   - Боже мой, как здесь красиво! - восторгалась я. - Я таких деревьев с роду не видела! И это все мое! Даже не верится! Я, пожалуй, тоже здесь похоронюсь! Вон под тем деревом, или нет, вот под этим... они все одно другого лучше!
   - Подожди выбирать, где тебе похорониться, мы ещё с тобой лет двести поживем, а там видно будет.
   Деревья расступились, и перед нами открылась невероятная картина.
   - О!.. - Только и смогла произнести я.
   Мы стояли на берегу заросшего кувшинками озера. В зеленых зарослях виднелась небольшая белая часовня, окруженная плакучими ивами. Неземной красоты деревья обрамляли воду живой зеленой рамой. Над озером стелился туман, в безветренной тишине моросил легкий, почти невесомый дождик и все вокруг казалось совершенно нереальным, особенно белая часовня на берегу...
   - Ивка! - только и могла выдохнуть Божена. - И это тоже все твое?!
   - Кажется, да! - Прошептала я, совершенно потеряв голос от восторга.
   Теперь Текина точно может ни на что не рассчитывать, из этого дома меня можно будет вынести только в гробу!
   - Пойдем, посмотрим часовню?
   Я кивнула, и с трудом передвигая одеревеневшими от счастья ногами, поковыляла к часовне. Двери оказались не заперты. Мы приоткрыли их и засунули внутрь свои любопытные головы. В часовне нас поджидал ещё один сюрприз. В центре красовалась большая мраморная гробница, а рядом с нею коленопреклоненный ангел в человеческий рост. Голову ангел склонил над гробницей, а руки молитвенно сложил на груди. У ангела были большие красивые крылья, по плечам сыпались длинные локоны, а несколько прядей развевались так, словно откуда-то дул ветер. Глаза ангела были полуприкрыты, но я могла предположить, что они должны оказаться цвета морской волны, потому что его лицо было копией лиц девушек с портретов.
   - Здорово! Как красиво!
   - Вот, значит, где похоронена леди Лаура! - благоговейно прошептала я. - Какой ангел! Настоящее произведение искусства!
   Теперь уж я точно знала сюжет своей будущей картины. Я принялась её уже мысленно рисовать, но Божена прервала творческий полет:
   - Ива, пойдем домой, у тебя все ноги мокрые, не дай бог простудишься.
   Но я все никак не могла сдвинуться с места. В конце концов, Божена силком оторвала меня от созерцания ангела и вытолкала из часовни. В туфлях у меня и вправду сильно хлюпало.
   Дождь лил все сильнее, и я окончательно замерзла. Обувь была настолько мокрой, что я спокойно могла бы её снять и идти босиком, разницы не было бы никакой. Божена все время сокрушалась по этому поводу и прочила мне воспаление легких. Я просила её не каркать, но, видимо, было уже поздно мы пришли домой и ровно через полчаса я начала чихать и кашлять. У меня всегда это очень быстро происходит - раз, два и заболела.
   - Ну вот, далась тебе эта могила в такой дождь! - выговаривала Божена. - Теперь вот, заболела, что я Марку скажу?
   - Ну, я же не виновата! - Гнусавила я из-под одеяла.
   Я лежала в кровати в ночной рубашке, в боженином лохматом свитере и в зимних носках Марка. Во всем этом я потела и страдала, но ничего снять не разрешалось. Божена перерыла весь дом и не нашла ни одной таблетки, чем была страшно возмущена. Тогда она решила лечить меня своим способом. Из холодильника подруга извлекла бутылку вина, подогрела его в кастрюльке, налила мне этого дела полную кружку, насыпала туда ещё корицы, сахара, выдавила пол лимона и сказала:
   - Пей!
   - Что это? - Недоверчиво принюхалась я.
   - Глинтвейн, пей, давай.
   - А нельзя мне просто винца? Я бы с удовольствием...
   - Пей и не рассуждай! - Приказала Божена, и я покорно принялась глотать её варево. Оказалось так вкусно, что отныне и навеки, пью только горячее вино!
   Прикончив всю кружку, я основательно окосела, и меня потянуло на разговоры. Вспомнила, что ещё не расспрашивала Божену о её сыне.
   - Божена, а как там твой Влад? Здоровенный, наверное, стал.
   - Под потолок и совсем от рук отбился. Всего восемнадцать, а уже вовсю с девчонками развлекается, просто какой-то кошмар!
   - А что, было бы лучше, если б он развлекался с мальчишками?
   - Господи, Ива, ну что ты говоришь такое?! Еще чего не хватало!
   - Тогда я не понимаю твоего ужаса. Помнется, он был очень красивым мальчиком, так что все логично.
   - Сделает меня бабкой раньше времени, вот и будет - "логично"!
   Мы поболтали ещё немного, и меня сморил сон.
   Проснулась я глубокой ночью, и мне показалось, будто за стеной Божена с кем-то беседует. Сначала я приняла это за горячечный бред, но, прислушавшись повнимательнее, поняла - Боженка действительно разговаривает. Я жутко заинтересовалась и, обуреваемая любопытством, выбралась из недр кровати. Спотыкаясь в огромных носках Марка, я вышла в коридор, и снова прислушалась. Вне всякого сомнения, какой-то разговор доносился из комнаты Божены и, хотя был слышен только её голос, я все же могла предположить наличие собеседника, потому что Божена никогда не разговаривала сама с собой. Я подкралась к двери и приложила к ней ухо.
   - Ужасная история! - послышался возглас Божены, и я тут же вломилась внутрь. Что ещё за истории без меня?!
   - Божена, с кем ты тут говоришь?
   - Тише ты! - зашипела она. - Не кричи!
   - А что такое? Кто тут у тебя?
   Боженка сидела за столиком, найденным в подвале, на нем лежал лист картона с кругом для спиритического сеанса и блюдце.
   - Не мешай, я разговариваю с Текиной!
   - Да? - опешила я от таких новостей. - А чего вдруг?
   - Решила поконтактировать с ним спокойно, без вас! И мне все удалось!
   - Так он здесь! - злорадно усмехнулась я. - Какая нежная встреча! Теперь пусть будет любезен объяснить свое поведение!
   - Перестань, Ива! - снова зашипела Божена. - Он мне уже все объяснил!
   - Так пусть теперь мне объясняет, я тоже послушать хочу!
   - Текина древнейший дух этого дома, он был очень привязан к Лауре. Девушка была точной копией своей прабабки, которая, умирая, завещала Текине хранить и оберегать Лауру. Но не сберег. Текина способен приходить только в определенное время, в определенные дни. Когда он появился в очередной раз и увидел, что вы тут с Марком вовсю живете, то пришел в ужас и подумал, что это может как-то повредить Лауре, её дух сих пор блуждает в этих липах, в этом доме. Вот он принялся выживать вас отсюда. Когда же Текина увидел эту картину, - Божена кивнула на изображение леди Лауры, - он понял, что вы не причините ей никакого зла, а наоборот, сможете кое в чем помочь.
   - Ему понравилось, да? - Мгновенно растаяла я. Нет, все-таки при помощи лести меня можно брать голыми руками.
   - Да, он говорит, что все так и было. - Блюдце так и шныряло под руками Божены. - Знаешь, Ива, у Текины есть свои собственные соображения насчет смерти Лауры, он думает, что её убили!
   - Убили? - Ахнула я. Нет, все-таки мне чертовски повезло с домом!
   - Да и он предполагает, что убийца сэр Александр, муж Лауры, собственной персоной! Ты представляешь?
   - Да ну? - я рухнула в кресло, благо, оно стояло за моей спиной. - А с чего он это взял? Он видел?
   - Нет, Текина не застал самого преступления, но видел, как Александр выходил с балкона...
   - Но он говорит "все так и было", значит, должен был видеть!
   - Ну, наверное, у него есть фантазия, и он вполне может себе представить, как Лаура стояла на перилах.
   - Так вы видели, как она упала или не видели? - Задала я вопрос в пространство, и Божена зашевелила губами, сосредоточенно наблюдая за блюдцем.
   - Нет, он появился несколькими минутами позже и видел лишь, как Александр вышел с балкона, и быстро направился в свою спальню...
   - Так может, он рыдать отправился, откуда он знает?
   - Так, так, так... Ага! Александр курил, долго курил, потом спустился в столовую, налил себе большой бокал коньяка и вновь вернулся в спальню. И не спал до утра.
   - Ну, все понятно, - расстроилась я. Несостоявшееся преступление расползалось прямо на глазах. - Все ясно! Он пил, курил, переживал, потом, быть может, решил застрелиться, но был так пьян, что промазал!
   - Ива, ты ничего не понимаешь! - рассердилась Божена. - Текина хочет попросить нас всё выяснить! Он сто раз твердил Лауре, что виноват Александр, а она ни в какую не хочет слушать, продолжает его любить и не допускает никакого поклепа на своего единственного. Для Текины же стало делом принципа и чести выяснить, что к чему.
   - Он хочет, чтобы мы расследовали это дело? - не поверила я своим шевелящимся от внимания ушам. - Я правильно поняла?
   - Наконец-то до тебя дошло!
   - Почему именно мы? - Продолжала я задавать тупые вопросы.
   - Верит он в нас, верит! Думай, давай, что делать будем?
   - Расследовать, конечно! - Я принялась сдирать с ног носки.
   - Подожди ты! - остановила Божена. - Текина говорит, что сразу же после похорон Лауры, Александр слинял за границу. Он во Франции, конкретно, в Париже.
   - У! - скисла я. - Как же теперь быть?
   - Ехать в Париж, ты была в Париже?
   - Нет, а ты?
   - И я нет, вот видишь, теперь побываем.
   - У нас нет денег, - напомнила я прозу жизни, совершенно не вяжущуюся с таким объектом, как Париж.
   Блюдце снова задвигалось, и Божена прочитала по складам:
   - Деньги есть!
   - У него счет в банке? - Совершенно серьезно спросила я.
   - Ива, не мешай мне!
   Блюдце двигалось долго, Божена шевелила губами почти беззвучно, и я совсем изнылась от нетерпения. Наконец подруга оставила тарелочку в покое, откинулась на спинку кресла и вытерла пот со лба.
   - Ну?! Что?!
   - Он сказал, что нам надо пойти в подвал и в дальнем левом углу оторвать в полу третью доску от стены.
   - И что будет?
   - Пойдем, посмотрим, Текина все равно уже ушел.
   Мы спустились в подвал, включили свет и принялись за дело. Слава богу, на моих ногах все ещё болтались носки Марка, босиком пришлось бы туго.
   Казалось, весь мусор мира собран именно здесь. Мы чихали, плевались и время от времени говорили нехорошие слова. Не прошло и двух часов, как угол был расчищен. Внизу оказался дощатый пол с крепкими, хорошо друг к другу пригнанными досками. Мы призадумались, огляделись по сторонам, отыскали какой-то железный штырь, большое железное блюдо и при помощи нехитрых движений - ударов блюда о штырь, смогли немного покалечить доску, но не более того.
   - Черт! Что же делать? - в изнеможении вытерла пот со лба Божена. - У вас случайно топора в доме нет?
   - Пока не успели приобрести, но чувствую, вещь в хозяйстве нужная. Давай поищем, вдруг здесь что-нибудь подходящее найдется.
   Покопавшись в подвальном имуществе, действительно наткнулись на большой ржавый топор. Он оказался таким здоровенным, что его трудно было поднять, не то что удержать в руках, но нам с Боженой уже любое дело было по плечу. Мы разворотили весь угол, а не только какую-то одну несчастную доску.
   Под полом был гравий, под гравием - довольно большое углубление, а в нем - приличных размеров шкатулка. Обломав ногти, мы извлекли бархатную коробку и поволокли её на выход.
   Она оказалась такой тяжелой, что тащить её пришлось вдвоем. Шкатулку открыли без труда, внутри обнаружилось множество больших и маленьких мешочков. После физических упражнений с топором, наши руки довольно сильно тряслись, и со стороны могло показаться, что трясутся они от жадности...
   Я развязала первый мешочек и высыпала на кухонный стол грамм триста прозрачных зеленых камней, довольно сильно напоминающих бутылочное стекло. В следующем оказались красные камни, потом белые, синие, опять белые.... А в одном мешочке лежал только один большущий красный камень. Божена тоже развязывала мешочки и высыпала в кучу жемчуг, монеты, кольца (боже, какие кольца!!!), брошки (боже, какие...), браслеты (боже...), цепочки (...). Тупо глядя на все это, мы, как заведенные, развязывали и высыпали, развязывали и высыпали... казалось, этим мешочкам не будет ни конца, ни края...
   Оцепенение покинуло меня только тогда, когда я вытащила плоский футляр и извлекла из него колье в виде семи орхидей, то самое, с портрета... Тогда я, деревянным шагом, прошествовала к холодильнику, достала бутылку виски и отхлебнула прямо из горлышка.
   - И мне... - сдавленно прошептала Божена.
   На столе высилась гора сокровищ, примерно такая, какая бывает в фильмах, и обычно вокруг неё бегает множество людей с пистолетами. Не отрывая глаз от этого зрелища, я на ощупь взяла стакан и принялась лить виски мимо него.
   - Ива! - стала приходить в себя Божена. - Ива, мы с тобою богатейшие люди! Мы Рокфеллеры! Нет, мы Ротшильды! Нет, мы Онасисы!
   - Мы императоры Наполеоны, - подсказала я. - Очнись, это не наши сокровища.
   - А чьи же?
   - Текины! Он, должно быть, не знает истиной стоимости этого всего! На текущие расходы, даже если мы будем вести расследование до конца своих дней, нам вполне хватит штук пять вот этих разноцветных камешков.
   - Ива, я тебя что-то не понимаю! Ты говоришь какие-то несусветные глупости! - Божена обхватила гору руками, обнимая сокровища и прижимая их к сердцу. - Текина отдал нам это в уплату за труды! Теперь мы просто обязаны докопаться до сути, тогда наша совесть успокоится, а алмазы будут честно заработаны. Мы летим в Париж, Ива, летим первым классом!
   Если меня и кусали ещё какие-то сомнения, то они сразу же отпали при упоминании и Париже. Я потрогала гору сокровищ, боясь, что сейчас это все исчезнет горячечным бредом и, взглянув на подругу, только сейчас поняла, какое мы с ней являем собою зрелище. Для довершения картины нам не хватало ржавого топора и парочки трупов на полу, но нам уже было все равно: подумаешь, выглядим, как опереточные бандитки! Теперь мы богатые светские дамы, мы скоро поедем в Париж!
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ: Кес кю се Париж?
   До утра естественно не спали, принимали душ, приводили себя в человеческий вид, время от времени, забегая на кухню проверить, не исчезли ли богатства? Они лежали на столе и переливались огнями дорогих магазинов и шикарных ресторанов.
   - Слушай, Ива, - сказала Божена, когда мы в очередной раз прибежали на кухню, - а ты какие-нибудь французские слова знаешь?
   - Конечно, знаю! - гордо ответила я, и начала перечислять: - Мерси, пардон, мадам, месье, парле ву франсе, бордель и кес кю се.
   - А это что такое?
   - Именно то, что ты сказала, "кес кю се" означает "что это такое".
   - И это все, что ты знаешь?
   - Разве мало?
   - Я думала, во французском языке гораздо больше слов.
   - Ну, я знаю ещё одно ругательство.
   - Надеюсь, нам оно не пригодится, теперь мы дамы из высшего общества и ругаться нам не прилично. А с французским надо будет что-нибудь придумать, так не годится...
   - Купим разговорник, в крайнем случае, наймем переводчика... Слушай, Божена, а вдруг все это не настоящее? Вдруг это не драгоценности?
   - А что же тогда? Ты думаешь, графья, окончательно выжив из ума, попрятали под пол битое, тщательно ограненное стекло? А эти брошки и кольца? Ты посмотри, какая работа! Ты всерьез полагаешь, что эти перстни могут быть сделаны из алюминия?
   - Мне просто очень страшно, вдруг это окажется ничем? Я-то уже так размечталась!
   - Нет, Текина не может подложить нам такую свинью, а если подложит... тогда... тогда я собственноручно устрою ему публичную реинкарнацию!
   С трудом дождавшись утра, мы помчались в город. В сумочке Божены лежал увесистый мешочек с разноцветными камнями. От волнения мы ни о чем не могли говорить до самого ювелирного магазина, в наших душах бушевали цунами и циклоны.
   В магазин попытались войти, а не ворваться и это нам почти удалось. Божена протянула мешочек ювелиру и быстро спрятала руки в карманы, чтобы никто не заметил, как они трясутся (и от топора, и от жадности, и от волнения), а я же свои руки и вовсе из карманов не вынимала.
   Ювелир долго внимательно изучал наши камни, и эти минуты нам показались самыми длинными и мучительными в жизни. Наконец сообщил, что такого количества наличности у него нет, поэтому часть нам выдадут деньгами, а часть чеком. Бог дал нам сил не заорать от счастья прямо в магазине. Мы сумели выйти на улицу и заорали уже там. На руках у нас было двести тысяч наличными и чек на триста пятьдесят. Нас с Боженой шатало из стороны в сторону, а перед глазами расплывались горы золота и бриллиантов.
   - Нам надо приобрести кредитные карточки, - тихо простонала Божена, столько денег нельзя носить при себе...
   - А немножечко оставить можно? - Кредитные карточки были для меня понятием абстрактным, а наличные - реальным.
   - Оставим тысяч по пятьдесят, нет по сто...
   - А может по двести?
   - По сто, думаю нам должно хватить... Надо купить одежду для Парижа!
   - Надо!
   Мы взяли на прокат машину, решив, что все эти маленькие и жалкие магазинчики не смогут дать нам необходимое качество и количество гардероба. Божена села за руль, и мы покатили к огням большого города.
   - Божена, это несусветно, несусветно! Значит все это настоящее и все оно наше! Теперь Марк купит себе новую машину, мы приобретем ещё пару замков и дворцов, он будет хоть каждый день устраивать новые экспедиции или прикажет, чтобы все раскопки привезли прямо к нам во двор, я закажу себе бархатную мантию и корону на голову, а ещё мы...
   - Подожди, давай думать не о том, как это все поскорее растратить, а о том, как выполнить поручение Текины. Пока мы не проведем расследование, мы не можем считать все эти богатства своими, мы их не заслужили.
   - Да, это верно, - немного протрезвела я. - У тебя есть какие-нибудь соображения? Как нам вывести этого Александра на чистую воду? Будем пытать?
   - А если он не виноват?
   - Тогда отпустим.
   - Ива, давай рассуждать серьезно. Мы не можем заявиться в дом к незнакомому человеку и начать сыпать обвинениями. В лучшем случае он спустит нас со ступенек. Надо будет познакомиться с ним и сделать это как можно более естественно и непринужденно.
   - Может предложить ему купить "Леди Лауру"?
   - Гениально! Подсунем ему картину и посмотрим, как отреагирует.
   - А если никак?
   - Не будем гадать.
   Начальная стадия операции нам ясна, а все дальнейшее рисовалось в густом тумане.
   Приехав в город, мы оставили машину на стоянке, и устремились к самому большому магазину, который только попался на глаза. Не помню, когда ещё я испытывала столько счастья сразу (не считая покупки дома), сколько испытала в этом магазине. Персонал тут же усек, что грядет нечто великое и, побросав остальных покупателей, вокруг нас принялись танцевать все продавцы, во главе с директором - солистом.
   Когда я появилась из примерочной в очередном костюме, Божена, забыв о том, что она дама из высшего общества, громко присвистнула.
   - Ивка, да ты же красавица!
   - А ты что думала!
   Я с гордостью смотрела на себя в зеркало. Честно сказать, для меня самой это огромным сюрпризом, я и не представляла, что могу так выглядеть! В зеркале отражалась стройная девушка в белом приталенном пиджаке, белой юбке, выше колен, на ногах у меня были бледно-голубые туфли на каблуках (конечно, не на таких, как у Божены), а на голове шляпа, из-под которой виднелась моя безвкусная прическа.
   Скупив полмагазина, мы попросили отнести все это в машину, а сами направились в салон красоты, гулко стуча по тротуару новыми каблуками. На нас все смотрели. Привыкшая к такому вниманию Божена, чувствовала себя в полном порядке, а я немного страдала с непривычки.
   В салоне красоты проторчали часа три и когда, наконец, увидели, что из нас сотворили профессионалы, то пришли к единому мнению: Париж дрогнет и развалится у наших ног.
   Все дела были сделаны, но остановиться мы никак не могли, поэтому решили зайти в ресторан.