Страница:
Эта ее чертова доверчивость! Она заставляла трепыхаться его сердце, ослабляла волю, довела его до сумасшествия, до потери рассудка. Его язык, блуждая по мягким бугоркам ее нёба, ласкал и нежил ее, проходился по губам. Наконец, Райс решился.
Он снял сапоги, вынул нож из чехла на бриджах и вынырнул из штанин. Райс приблизился к Сюзанне, готовый взорваться в ней, выплеснуть из себя многомесячную потребность в женщине, в ласке. Он ловил губами ее губы, готовясь поглотить ее любовь и выплеснуть свою.
Райс чувствовал дыхание женщины, быстрое и теплое. Последней мыслью было предостережение от быстрого вторжения. Медленнее, — говорил он сам себе, — прошло, наверное, несколько лет с тех пор, как она… последний раз…
Он не хотел причинять ей боль. Все в нем восставало против нанесения ей малейшего неудобства, хотя он знал, что просто будучи рядом с ней, подчиняя ее своим желаниями, он уже ущемляет ее.
Ему не был знаком этот водоворот чувств, сладость доверия, которым Сюзанна пожаловала его.
Сейчас он войдет в женщину. Сейчас он возьмет ее. Райс проскользнул глубже в тело Сюзанны, чувствуя медовую влагу застенчивой, но вожделеющей плоти. Она обвила руками его тело, стиснула его в своих объятиях, понуждая глубже проникнуть внутрь, выгибаясь ему навстречу, затем уводя таз в сторону, приглашая его следовать за ней, вместе с ней. Сюзанна убыстряла ритм. Вдруг Райс услышал нечеловеческий крик и увидел, что тело ее извивается под ним в агонии.
Остановиться он не мог. Не сейчас. Еще немного. Реддинг слышал, как женщина удовлетворенно постанывала, чувствовал поцелуи, которыми она исступленно покрывала его тело, прижимаясь к нему. Он старался продлить ее наслаждение, свое наслаждение, бесценные мгновения растворения друг в друге.
Сюзанна покусывала мочку его уха, проводила ноготками по ложбинке на спине. Райс блаженствовал.
Сюзанна думала — Боже милостивый! Она не знала, о чем она думала. Счастье и радость волнами разливались по всему телу. Райс был создан как будто специально для нее. Так остро она никогда не чувствовала. Он осторожно и нежно стучался к ней, потом медленно опускался в нее, с каждым движением проникая все глубже и глубже, пока она не почувствовала, что не может совладать со щемящими щекочущими движениями мужской плоти и вот-вот взорвется в исступлении. Она кричала от чистой, прозрачной радости, которую ей доставил Райс Реддинг. Он мог бы продолжать дальше, но ей было не по силам вынести эту сладостную муку. Она отвечала ему тем, чем отвечало тело женщины на ласки мужчины с сотворения мира. Сюзанна извивалась под Райсом, заставляя его проникнуть глубоко в ее лоно, пока не захватила его полностью, и тогда только она выжала из него всю до капли бесценную мужскую жидкость. Ни одно из испытанных ею раньше удовольствий нельзя было сравнить с только что полученным наслаждением.
Райсу показалось, что он рассыпался на миллионы бриллиантовых осколков, пока Сюзанна держала его в себе. Теперь она расслабилась, позволяя ему выбраться, но он не был утомлен и не хотел двигаться. Он заглянул ей в глаза, боясь найти в них страх, отвращение, но в них сияла благодарность, бесценный дар, полученный им.
Единственный подарок за всю жизнь.
Райс приблизил свое лицо к ней с такой нежностью, которая изумила его самого. Как она могла принять его с такой готовностью? Зная о нем так мало? Сюзанна одарила его ответным взглядом бездонных лиловых глаз.
— Я не знала, что это может быть так прекрасно.
Ее слова обрушились на него неожиданностью, хотя Райс подозревал, что сексуальный опыт Сюзанны невелик. Она была робка, слишком робка, и первые ее движения свидетельствовали о том, что она как бы примеривается, приспосабливается, не будучи уверенной, что все делает правильно. Реддинг никогда не был деликатным любовником, предпочитая наслаждаться удовольствием, а не доставлять его партнерше. Женщины, с которыми он проводил время, никогда не жаловались, не требовали большего, но теперь он был уверен, что к Сюзанне отнесся с любовью и нежностью. Иначе, чем к другим.
Я и не знала, что это может быть так прекрасно.
— Ваш муж?
— Он отбыл… к Миссисипи со своим подразделением на следующий день после нашей свадьбы.
Радостный блеск в ее глазах потускнел, и Райсу захотелось успокоить женщину. Одновременно ему хотелось поподробнее разузнать о ее жизни. Райс спрашивал молча, глазами.
Лицо Сюзанны, разгоряченное любовью, зарделось еще сильнее, но она не проронила ни слова. Она посмотрела в небо, где недвижно застыл ястреб, высматривая добычу на земле. Внезапно птица пропала из виду, и женщина вздрогнула. Глаза Райса, усыпленные любовью, вновь стали страшными и настороженными. Темными. Таинственными. Изучающими. Как глаза ястреба, высматривающего жертву.
Руки его оставались нежными и заботливыми. Казалось, глаза и руки принадлежали разным людям. Она не знала, кому из них можно доверять, но она и так уже доверилась, не правда ли? Только что она отдала ему часть себя, часть, которая по праву принадлежала Марку.
Сюзанна не любила вспоминать их брачную ночь. Выражение лица Марка, когда он понял, что жена притворяется, чтобы не обидеть его, не будучи в силах отвечать на его ласки, было ужасным. «Все будет хорошо», — успокаивал ее супруг, но Сюзанна знала, как задето его мужское самолюбие, и поняла, что брак был роковой ошибкой. Еще она поняла, что обманула порядочного человека, подсунув ему вместо любви порцию благородной, но бесполезной благодарности за то, что он сделал для ее семьи.
С Райсом Реддингом ей не пришлось делать над собой никаких усилий. Сюзанна никогда не верила изречению, гласящему, что каждой женщине предназначен единственный мужчина. Не верила, пока не увидела в госпитале Райса Реддинга и все внутри у нее перевернулось от мгновенного узнавания своего, единственного мужчины, принадлежащего только ей. Может быть, Реддинг — ее судьба.
Она стремилась, пыталась преодолеть это чувство. Особенно после столкновения с грабителями. Тогда он показался ей грубым, холодным и жестоким, и она не была уверена, что сможет смириться с такими проявлениями в своем избраннике. Но ее сопротивление было подобно тому, как если бы она стала прятаться от солнца, которое дает и пестует жизнь.
Но говорить с Райсом о Марке она не могла. Это была больная и запретная тема. Она не могла простить себе, что не была такой, какой супруг желал ее видеть.
После той ночи Сюзанна забеспокоилась, что у нее не в порядке что-то, что не дает ей возможности удовлетворить супруга, но сейчас все сомнения исчезли.
Ее тело еще нежилось в лучах воспоминаний о прошедшей близости и том великолепии чувств, которое этой близости сопутствовало. Но она уже ощущала холодок разъединения, он медленно уходил в себя, покидал ее, увеличивая расстояние, между ними. Все это она разглядела в его ястребиных глазах.
Но даже ястребы ищут себе пару.
Хищник снова парил в небе. На этот раз в когтях он держал выслеженного зайца. Прислушавшись, Сюзанна неожиданно обнаружила, что природа замерла. Ястребиная охота совершалась в абсолютном безмолвии.
Сюзанна посмотрела на своего спутника. Его глаза следили за птицей. Женщина подняла руку и провела по его лицу, изумляясь, тому, как из грубых частей природа собрала изящное целое.
— Ты напоминаешь мне ястреба, — улыбаясь, сказала Сюзанна.
Темная бровь вопросительно изогнулась.
— Ночного ястреба, — уточнила женщина.
— Могу ли я полюбопытствовать, почему? — голос выдавал истинное изумление Райса. Сюзанна склонила голову, раздумывая над ответом.
— Ястребы… довольно… экстравагантные создания.
Он улыбнулся. Впервые за долгие месяцы их знакомства он просто улыбнулся. Улыбка преобразила даже его глаза, он казался добрым, милым, доступным.
— Удивляюсь, как это могло прийти тебе в голову, и что ты имеешь в виду? — Райс продолжал улыбаться.
Сюзанна задумалась над ответом. Она имела в виду прежде всего внешность, но слова ее могли иметь и другой, более общий и глубокий смысл.
— Все, — шептала она.
— Хорошо, я это запомню, любовь моя, — ворчал Райс, пробегая пальцами по ее спине, возвращая ее в блаженство.
Любовь. Слово было сказано лениво, разнежено, но светло. Как бы то ни было, звучало оно приятно, произнесенное нараспев низким грудным голосом.
У Сюзанны не было времени ломать голову над словами, потому что Райс снова устремился к ней губами и прервал ее размышления и наблюдения за живой природой.
Любовь затмила все.
Теперь движения его были размеренными. Он терпеливо ждал, пока она пройдет весь путь, чтобы оказаться на вершине вместе.
Сюзанна была уверена, что будет желать его всегда, всегда с нетерпением ждать его требовательной жадности, перемежающейся с приступами нежности. Как всегда, он был непредсказуем. Но женщина больше не стремилась разгадать его, развеять очарование таинственности.
Райс возбуждал, щекотал, раззадоривал ее языком, руками, губами, а потом медленно, значительно медленнее, чем в первый раз, вошел в нее, продвигаясь небольшими ритмичными толчками, пока ей не стало казаться, что она вот-вот лишится рассудка от вожделения, пока мир не закружился в таком водовороте, что, казалось, ее сейчас выбросит за пределы Вселенной. А потом она познала, что такое экстаз, истинная страсть, о существовании которой в себе раньше Сюзанна не подозревала.
Тело Райса содрогнулось, и он поплыл на волнах блаженства, крепко держа Сюзанну в своих объятиях. Женщина почувствовала теплую, приятную усталость, которой их окутало, как теплой периной в холодную, зимнюю ночь.
Она все еще слышала удары его сердца, чувствовала его дыхание на своей щеке, и ничто в ее жизни не казалось таким естественным, истинным, сотворенным именно для нее, как этот совершенно не известный ей мужчина.
Сюзанна поцеловала Реддинга. Со всей любовью, страстью, восхищением, которые он разбудил в ней, она поцеловала Райса Реддинга. Медленно, нежно, мягко, но вдруг почувствовала его резкое, порывистое дыхание.
— Не надо, — торопился высказаться Райс. — Не думай.
Сюзанна беззаботно провела язычком вдоль морщин, возле глаз и на подбородке.
— Не надо… что?
— Подумай, что существует больше, чем…
Он путался в словах, хотя обычно речь его текла плавно и гладко. Сюзанна догадывалась, что он хотел сказать. То что он затрудняется в выборе слов, заранее несколько смягчило боль, которая возникнет, когда слова будут найдены и произнесены.
Сюзанна замерла в ожидании. Но Реддинг молчал. Вместо продолжения, он высвободился из ее объятий и стал одеваться. Райс повернулся к ней спиной. На коже темнели следы порезов и глубокий шрам с рваными краями. Сюзанна удивилась, что не нащупала его рукой, пока гладила Райса.
Реддинг оставался в неведении относительно внимательного изучения его спины. Он быстро натянул рубашку, которая мгновенно прилипла к мокрому от пота телу. Сюзанна, лежа, наблюдала, как он закатывает рукава, потом расслабленно потянулся за своей одеждой.
Она едва успела юркнуть в сорочку, как он, уже полностью одетый, приблизился к ней вплотную. Глаза его были удивительно чисты, выражение лица — робким и застенчивым. Он помог ей одеться и застегнуть пуговицы. Когда процесс одевания завершился. Райс, замявшись, потянулся к волосам женщины, зачесывая их назад.
— У вас роскошные волосы, — похвалил он. — Черт возьми! Я не хочу, чтобы это закончилось так просто! — Это было первое искреннее признание, которое он сделал.
— Спасибо, — с достоинством ответила Сюзанна. Он продолжал стоять в нерешительности, как будто не знал, что сказать.
— Я не предполагал… что это… случится, — наконец выдавил из себя Райс.
— Я знаю, что вы не предполагали, — ответила Сюзанна. — Но я предполагала.
— Нам следует поторопиться, — произнес Реддинг, но с места не сдвинулся.
Она была очаровательна! Сюзанна стояла на холме, и ветер перебирал ее локоны.
— Да, пожалуй, — согласилась она, но тоже не тронулась с места.
Сюзанна не могла. Ноги не слушались ее. Ей хотелось прирасти к этому холму, куда она приходила за мечтами и грезами, а теперь будет приходить за воспоминаниями.
Райс подошел к ней, взял ее за руку. Черт подери! Он вдруг неожиданно грубо потащил ее туда, где паслись их лошади, и помог ей устроиться в седле.
— Назад я поеду с вами, вы не будете в одиночестве.
Сюзанна повела плечами.
— Я привыкла ездить одна, — и, указав на винтовку, прибавила, — кроме того, я умею стрелять.
Он неожиданно ухмыльнулся.
— Я помню.
Райс и в самом деле прекрасно запомнил холодность, с которой Сюзанна выстрелила в мародера, пытавшегося захватить их фургон. Но она целилась в ногу, в то время как Реддинг стрелял бы в самое сердце. Существенная разница.
Райс не стал настаивать на продолжении беседы. Он направился к своему жеребцу, терпеливо перебиравшему копытами. В этом животном самец чувствовался за версту. Райсу это нравилось. Он похлопал жеребца по шее, и тот угомонился. Конь требовал жесткой руки. Реддингу это пришлось кстати: можно будет отвлечься от того, что произошло на холме. Райсу требовалось время для обдумывания своего дальнейшего поведения. Ему надо было побыть одному. Но он не мог позволить Сюзанне возвращаться одной. Особенно после налета на ранчо, происшедшего несколько дней назад. Вес был набитым дураком, потворствуя опасным прихотям своей сестры, и еще большим дураком, не предвидя их возможной дальнейшей встречи. Райс подъехал к Сюзанне.
— Почему бы вам не продать Край Света? — неожиданно спросил он. — Ранчо слишком велико для вас… и Веса.
Сюзанна сжалась.
— Я заботилась о нем четыре года.
— Но ведь раньше у вас не случалось таких неприятностей, не так ли?
— Изредка случались.
— Сюзанна, продайте.
Он видел ее внутренне сопротивление.
— Марк не одобрил бы этого, поэтому…
— Поэтому что?
Она запнулась. Лиловые глаза смотрели затравленно. Ее муж. Неужели причиной был он? Неужели она продолжала думать о Марке Фэллоне, джентльмене? Неужели она мечтала, чтобы он, а не Райс Реддинг приобщил ее к радостям любви? Почему она причиняет ему, Райсу, такую боль? Черт возьми! В любом случае его здесь скоро не будет. Это будет наилучшим выходом для нее. И для него. Тогда почему эта мысль заставляет его ощутить адскую пустоту, ничто?
Это утро было… интересным, действительно интересным и даже знаменательным. Но не более того. Реддинг выругался. Он не любил устраивать диспуты с самим собой. Годами он обходился без этого. С тех пор как научился управлять своим сознанием. Нужно будет возобновить эту практику.
— Что делает ваш брат? — поинтересовался Райс, имея в виду то, что Вес смотрит сквозь пальцы на поездки Сюзанны в одиночестве даже после нападения на ранчо Карров.
— Он слишком много выпил вчера.
Райс недобро улыбнулся.
— Он не сможет быть вам хорошим помощником, вы это понимаете?
Сюзанна обернулась.
— Все будет хорошо. Просто он вернулся домой и обнаружил, что ранчо… его… нашего дома нет.
Молчание Реддинга было красноречивее слов. Он презирал себя за это. Ему следовало бы найти для женщины слова участия и успокоения, а не тревожить ей душу. Но придется. Он не может позволить ей воображать о происшедшем больше, чем оно того заслуживает. То, что случилось, вовсе не означает, что он останется, будет помогать ей или заботиться о ней. Реддинг поймал на себе ее взгляд. Серьезный, озабоченный, но беззащитный, который проникал во все скрытые уголки его души. Он удивлялся и. восхищался тем, что Сюзанна никогда ничего не просила: ни помощи, ни обещаний, ни надежды. В отношениях с женщинами он к этому не привык.
Потом они молча ехали по тропинке, пока вдали не показалось ранчо. Около крыльца сгрудились всадники. Райс заметил, что из дома вышел Вес. Даже издали было видно, что полковник вне себя от ярости.
— Боже мой, — прошептала Сюзанна, — Мартины.
Не успел Райс опомниться, как женщина пришпорила кобылку и галопом понеслась к дому.
Райс снова выругался и галопом потрусил за ней.
ГЛАВА 14
Он снял сапоги, вынул нож из чехла на бриджах и вынырнул из штанин. Райс приблизился к Сюзанне, готовый взорваться в ней, выплеснуть из себя многомесячную потребность в женщине, в ласке. Он ловил губами ее губы, готовясь поглотить ее любовь и выплеснуть свою.
Райс чувствовал дыхание женщины, быстрое и теплое. Последней мыслью было предостережение от быстрого вторжения. Медленнее, — говорил он сам себе, — прошло, наверное, несколько лет с тех пор, как она… последний раз…
Он не хотел причинять ей боль. Все в нем восставало против нанесения ей малейшего неудобства, хотя он знал, что просто будучи рядом с ней, подчиняя ее своим желаниями, он уже ущемляет ее.
Ему не был знаком этот водоворот чувств, сладость доверия, которым Сюзанна пожаловала его.
Сейчас он войдет в женщину. Сейчас он возьмет ее. Райс проскользнул глубже в тело Сюзанны, чувствуя медовую влагу застенчивой, но вожделеющей плоти. Она обвила руками его тело, стиснула его в своих объятиях, понуждая глубже проникнуть внутрь, выгибаясь ему навстречу, затем уводя таз в сторону, приглашая его следовать за ней, вместе с ней. Сюзанна убыстряла ритм. Вдруг Райс услышал нечеловеческий крик и увидел, что тело ее извивается под ним в агонии.
Остановиться он не мог. Не сейчас. Еще немного. Реддинг слышал, как женщина удовлетворенно постанывала, чувствовал поцелуи, которыми она исступленно покрывала его тело, прижимаясь к нему. Он старался продлить ее наслаждение, свое наслаждение, бесценные мгновения растворения друг в друге.
Сюзанна покусывала мочку его уха, проводила ноготками по ложбинке на спине. Райс блаженствовал.
Сюзанна думала — Боже милостивый! Она не знала, о чем она думала. Счастье и радость волнами разливались по всему телу. Райс был создан как будто специально для нее. Так остро она никогда не чувствовала. Он осторожно и нежно стучался к ней, потом медленно опускался в нее, с каждым движением проникая все глубже и глубже, пока она не почувствовала, что не может совладать со щемящими щекочущими движениями мужской плоти и вот-вот взорвется в исступлении. Она кричала от чистой, прозрачной радости, которую ей доставил Райс Реддинг. Он мог бы продолжать дальше, но ей было не по силам вынести эту сладостную муку. Она отвечала ему тем, чем отвечало тело женщины на ласки мужчины с сотворения мира. Сюзанна извивалась под Райсом, заставляя его проникнуть глубоко в ее лоно, пока не захватила его полностью, и тогда только она выжала из него всю до капли бесценную мужскую жидкость. Ни одно из испытанных ею раньше удовольствий нельзя было сравнить с только что полученным наслаждением.
Райсу показалось, что он рассыпался на миллионы бриллиантовых осколков, пока Сюзанна держала его в себе. Теперь она расслабилась, позволяя ему выбраться, но он не был утомлен и не хотел двигаться. Он заглянул ей в глаза, боясь найти в них страх, отвращение, но в них сияла благодарность, бесценный дар, полученный им.
Единственный подарок за всю жизнь.
Райс приблизил свое лицо к ней с такой нежностью, которая изумила его самого. Как она могла принять его с такой готовностью? Зная о нем так мало? Сюзанна одарила его ответным взглядом бездонных лиловых глаз.
— Я не знала, что это может быть так прекрасно.
Ее слова обрушились на него неожиданностью, хотя Райс подозревал, что сексуальный опыт Сюзанны невелик. Она была робка, слишком робка, и первые ее движения свидетельствовали о том, что она как бы примеривается, приспосабливается, не будучи уверенной, что все делает правильно. Реддинг никогда не был деликатным любовником, предпочитая наслаждаться удовольствием, а не доставлять его партнерше. Женщины, с которыми он проводил время, никогда не жаловались, не требовали большего, но теперь он был уверен, что к Сюзанне отнесся с любовью и нежностью. Иначе, чем к другим.
Я и не знала, что это может быть так прекрасно.
— Ваш муж?
— Он отбыл… к Миссисипи со своим подразделением на следующий день после нашей свадьбы.
Радостный блеск в ее глазах потускнел, и Райсу захотелось успокоить женщину. Одновременно ему хотелось поподробнее разузнать о ее жизни. Райс спрашивал молча, глазами.
Лицо Сюзанны, разгоряченное любовью, зарделось еще сильнее, но она не проронила ни слова. Она посмотрела в небо, где недвижно застыл ястреб, высматривая добычу на земле. Внезапно птица пропала из виду, и женщина вздрогнула. Глаза Райса, усыпленные любовью, вновь стали страшными и настороженными. Темными. Таинственными. Изучающими. Как глаза ястреба, высматривающего жертву.
Руки его оставались нежными и заботливыми. Казалось, глаза и руки принадлежали разным людям. Она не знала, кому из них можно доверять, но она и так уже доверилась, не правда ли? Только что она отдала ему часть себя, часть, которая по праву принадлежала Марку.
Сюзанна не любила вспоминать их брачную ночь. Выражение лица Марка, когда он понял, что жена притворяется, чтобы не обидеть его, не будучи в силах отвечать на его ласки, было ужасным. «Все будет хорошо», — успокаивал ее супруг, но Сюзанна знала, как задето его мужское самолюбие, и поняла, что брак был роковой ошибкой. Еще она поняла, что обманула порядочного человека, подсунув ему вместо любви порцию благородной, но бесполезной благодарности за то, что он сделал для ее семьи.
С Райсом Реддингом ей не пришлось делать над собой никаких усилий. Сюзанна никогда не верила изречению, гласящему, что каждой женщине предназначен единственный мужчина. Не верила, пока не увидела в госпитале Райса Реддинга и все внутри у нее перевернулось от мгновенного узнавания своего, единственного мужчины, принадлежащего только ей. Может быть, Реддинг — ее судьба.
Она стремилась, пыталась преодолеть это чувство. Особенно после столкновения с грабителями. Тогда он показался ей грубым, холодным и жестоким, и она не была уверена, что сможет смириться с такими проявлениями в своем избраннике. Но ее сопротивление было подобно тому, как если бы она стала прятаться от солнца, которое дает и пестует жизнь.
Но говорить с Райсом о Марке она не могла. Это была больная и запретная тема. Она не могла простить себе, что не была такой, какой супруг желал ее видеть.
После той ночи Сюзанна забеспокоилась, что у нее не в порядке что-то, что не дает ей возможности удовлетворить супруга, но сейчас все сомнения исчезли.
Ее тело еще нежилось в лучах воспоминаний о прошедшей близости и том великолепии чувств, которое этой близости сопутствовало. Но она уже ощущала холодок разъединения, он медленно уходил в себя, покидал ее, увеличивая расстояние, между ними. Все это она разглядела в его ястребиных глазах.
Но даже ястребы ищут себе пару.
Хищник снова парил в небе. На этот раз в когтях он держал выслеженного зайца. Прислушавшись, Сюзанна неожиданно обнаружила, что природа замерла. Ястребиная охота совершалась в абсолютном безмолвии.
Сюзанна посмотрела на своего спутника. Его глаза следили за птицей. Женщина подняла руку и провела по его лицу, изумляясь, тому, как из грубых частей природа собрала изящное целое.
— Ты напоминаешь мне ястреба, — улыбаясь, сказала Сюзанна.
Темная бровь вопросительно изогнулась.
— Ночного ястреба, — уточнила женщина.
— Могу ли я полюбопытствовать, почему? — голос выдавал истинное изумление Райса. Сюзанна склонила голову, раздумывая над ответом.
— Ястребы… довольно… экстравагантные создания.
Он улыбнулся. Впервые за долгие месяцы их знакомства он просто улыбнулся. Улыбка преобразила даже его глаза, он казался добрым, милым, доступным.
— Удивляюсь, как это могло прийти тебе в голову, и что ты имеешь в виду? — Райс продолжал улыбаться.
Сюзанна задумалась над ответом. Она имела в виду прежде всего внешность, но слова ее могли иметь и другой, более общий и глубокий смысл.
— Все, — шептала она.
— Хорошо, я это запомню, любовь моя, — ворчал Райс, пробегая пальцами по ее спине, возвращая ее в блаженство.
Любовь. Слово было сказано лениво, разнежено, но светло. Как бы то ни было, звучало оно приятно, произнесенное нараспев низким грудным голосом.
У Сюзанны не было времени ломать голову над словами, потому что Райс снова устремился к ней губами и прервал ее размышления и наблюдения за живой природой.
Любовь затмила все.
* * *
Реддинг второй раз занимался с женщиной любовью.Теперь движения его были размеренными. Он терпеливо ждал, пока она пройдет весь путь, чтобы оказаться на вершине вместе.
Сюзанна была уверена, что будет желать его всегда, всегда с нетерпением ждать его требовательной жадности, перемежающейся с приступами нежности. Как всегда, он был непредсказуем. Но женщина больше не стремилась разгадать его, развеять очарование таинственности.
Райс возбуждал, щекотал, раззадоривал ее языком, руками, губами, а потом медленно, значительно медленнее, чем в первый раз, вошел в нее, продвигаясь небольшими ритмичными толчками, пока ей не стало казаться, что она вот-вот лишится рассудка от вожделения, пока мир не закружился в таком водовороте, что, казалось, ее сейчас выбросит за пределы Вселенной. А потом она познала, что такое экстаз, истинная страсть, о существовании которой в себе раньше Сюзанна не подозревала.
Тело Райса содрогнулось, и он поплыл на волнах блаженства, крепко держа Сюзанну в своих объятиях. Женщина почувствовала теплую, приятную усталость, которой их окутало, как теплой периной в холодную, зимнюю ночь.
Она все еще слышала удары его сердца, чувствовала его дыхание на своей щеке, и ничто в ее жизни не казалось таким естественным, истинным, сотворенным именно для нее, как этот совершенно не известный ей мужчина.
Сюзанна поцеловала Реддинга. Со всей любовью, страстью, восхищением, которые он разбудил в ней, она поцеловала Райса Реддинга. Медленно, нежно, мягко, но вдруг почувствовала его резкое, порывистое дыхание.
— Не надо, — торопился высказаться Райс. — Не думай.
Сюзанна беззаботно провела язычком вдоль морщин, возле глаз и на подбородке.
— Не надо… что?
— Подумай, что существует больше, чем…
Он путался в словах, хотя обычно речь его текла плавно и гладко. Сюзанна догадывалась, что он хотел сказать. То что он затрудняется в выборе слов, заранее несколько смягчило боль, которая возникнет, когда слова будут найдены и произнесены.
Сюзанна замерла в ожидании. Но Реддинг молчал. Вместо продолжения, он высвободился из ее объятий и стал одеваться. Райс повернулся к ней спиной. На коже темнели следы порезов и глубокий шрам с рваными краями. Сюзанна удивилась, что не нащупала его рукой, пока гладила Райса.
Реддинг оставался в неведении относительно внимательного изучения его спины. Он быстро натянул рубашку, которая мгновенно прилипла к мокрому от пота телу. Сюзанна, лежа, наблюдала, как он закатывает рукава, потом расслабленно потянулся за своей одеждой.
Она едва успела юркнуть в сорочку, как он, уже полностью одетый, приблизился к ней вплотную. Глаза его были удивительно чисты, выражение лица — робким и застенчивым. Он помог ей одеться и застегнуть пуговицы. Когда процесс одевания завершился. Райс, замявшись, потянулся к волосам женщины, зачесывая их назад.
— У вас роскошные волосы, — похвалил он. — Черт возьми! Я не хочу, чтобы это закончилось так просто! — Это было первое искреннее признание, которое он сделал.
— Спасибо, — с достоинством ответила Сюзанна. Он продолжал стоять в нерешительности, как будто не знал, что сказать.
— Я не предполагал… что это… случится, — наконец выдавил из себя Райс.
— Я знаю, что вы не предполагали, — ответила Сюзанна. — Но я предполагала.
— Нам следует поторопиться, — произнес Реддинг, но с места не сдвинулся.
Она была очаровательна! Сюзанна стояла на холме, и ветер перебирал ее локоны.
— Да, пожалуй, — согласилась она, но тоже не тронулась с места.
Сюзанна не могла. Ноги не слушались ее. Ей хотелось прирасти к этому холму, куда она приходила за мечтами и грезами, а теперь будет приходить за воспоминаниями.
Райс подошел к ней, взял ее за руку. Черт подери! Он вдруг неожиданно грубо потащил ее туда, где паслись их лошади, и помог ей устроиться в седле.
— Назад я поеду с вами, вы не будете в одиночестве.
Сюзанна повела плечами.
— Я привыкла ездить одна, — и, указав на винтовку, прибавила, — кроме того, я умею стрелять.
Он неожиданно ухмыльнулся.
— Я помню.
Райс и в самом деле прекрасно запомнил холодность, с которой Сюзанна выстрелила в мародера, пытавшегося захватить их фургон. Но она целилась в ногу, в то время как Реддинг стрелял бы в самое сердце. Существенная разница.
Райс не стал настаивать на продолжении беседы. Он направился к своему жеребцу, терпеливо перебиравшему копытами. В этом животном самец чувствовался за версту. Райсу это нравилось. Он похлопал жеребца по шее, и тот угомонился. Конь требовал жесткой руки. Реддингу это пришлось кстати: можно будет отвлечься от того, что произошло на холме. Райсу требовалось время для обдумывания своего дальнейшего поведения. Ему надо было побыть одному. Но он не мог позволить Сюзанне возвращаться одной. Особенно после налета на ранчо, происшедшего несколько дней назад. Вес был набитым дураком, потворствуя опасным прихотям своей сестры, и еще большим дураком, не предвидя их возможной дальнейшей встречи. Райс подъехал к Сюзанне.
— Почему бы вам не продать Край Света? — неожиданно спросил он. — Ранчо слишком велико для вас… и Веса.
Сюзанна сжалась.
— Я заботилась о нем четыре года.
— Но ведь раньше у вас не случалось таких неприятностей, не так ли?
— Изредка случались.
— Сюзанна, продайте.
Он видел ее внутренне сопротивление.
— Марк не одобрил бы этого, поэтому…
— Поэтому что?
Она запнулась. Лиловые глаза смотрели затравленно. Ее муж. Неужели причиной был он? Неужели она продолжала думать о Марке Фэллоне, джентльмене? Неужели она мечтала, чтобы он, а не Райс Реддинг приобщил ее к радостям любви? Почему она причиняет ему, Райсу, такую боль? Черт возьми! В любом случае его здесь скоро не будет. Это будет наилучшим выходом для нее. И для него. Тогда почему эта мысль заставляет его ощутить адскую пустоту, ничто?
Это утро было… интересным, действительно интересным и даже знаменательным. Но не более того. Реддинг выругался. Он не любил устраивать диспуты с самим собой. Годами он обходился без этого. С тех пор как научился управлять своим сознанием. Нужно будет возобновить эту практику.
— Что делает ваш брат? — поинтересовался Райс, имея в виду то, что Вес смотрит сквозь пальцы на поездки Сюзанны в одиночестве даже после нападения на ранчо Карров.
— Он слишком много выпил вчера.
Райс недобро улыбнулся.
— Он не сможет быть вам хорошим помощником, вы это понимаете?
Сюзанна обернулась.
— Все будет хорошо. Просто он вернулся домой и обнаружил, что ранчо… его… нашего дома нет.
Молчание Реддинга было красноречивее слов. Он презирал себя за это. Ему следовало бы найти для женщины слова участия и успокоения, а не тревожить ей душу. Но придется. Он не может позволить ей воображать о происшедшем больше, чем оно того заслуживает. То, что случилось, вовсе не означает, что он останется, будет помогать ей или заботиться о ней. Реддинг поймал на себе ее взгляд. Серьезный, озабоченный, но беззащитный, который проникал во все скрытые уголки его души. Он удивлялся и. восхищался тем, что Сюзанна никогда ничего не просила: ни помощи, ни обещаний, ни надежды. В отношениях с женщинами он к этому не привык.
Потом они молча ехали по тропинке, пока вдали не показалось ранчо. Около крыльца сгрудились всадники. Райс заметил, что из дома вышел Вес. Даже издали было видно, что полковник вне себя от ярости.
— Боже мой, — прошептала Сюзанна, — Мартины.
Не успел Райс опомниться, как женщина пришпорила кобылку и галопом понеслась к дому.
Райс снова выругался и галопом потрусил за ней.
ГЛАВА 14
— Убирайтесь отсюда.
— Слишком сильно сказано для одноногого калеки, да к тому же янки… Особенно если учесть, что мы приехали с добрыми намерениями.
Глядя на пятерых возбужденных молодцов, Вес сожалел, что не захватил винтовку. Он не успел опорожнить бутылку виски, когда услышал странный шум. Полковник надеялся, что виски снимет тяжелое похмелье, но ему стало еще хуже.
— Эй, приятель. Мы слышали, что ты вернулся с войны. Не скажешь ли, почему ты не последовал на север, со своей вонючей армией?
Сдерживая ярость, Вес отвечал:
— А что, Харди, делал ты во время войны? Грабил и убивал?
Человек, к которому обращался Вес, потянулся к винтовке, но спутник перехватил его руку. Рядом с загоном он заметил трех мужчин, которые оставили работу и наблюдали сцену у крыльца, и двух всадников, скачущих к дому.
— Карр, — шелково проговорил миротворец, — мы не хотим причинять тебе вреда. Мы просто хотим побеседовать с мисс Сюзанной. Мы слышали, она вернулась вместе с тобой. До нас уже дошли дурные слухи о Марке. Я скорблю о его кончине.
Самодовольный вид и сытое предвкушение поживы выдавали лживость уверений говорящего.
К дому подскакала Сюзанна в сопровождении Райса.
— Что тебе здесь надо, Ловелл? — налетела она на собеседника Веса.
Старший из братьев недружелюбно усмехнулся.
— Мы слышали, Марк скончался. Мы приехали выразить соболезнование.
Тут Ловелл уставился на Реддинга. Он долго и внимательно изучал спутника Сюзанны. Мартин отметил его превосходные физические данные. От его взгляда не укрылось и отсутствие винтовки. Он взвесил все «за» и «против» и, решив, что Райс им не помеха, вновь обратился к Сюзанне.
— Я также собирался сказать, что мы скорбим по поводу неприятностей с вашим старым ранчо. Пожар или что-то еще, я думаю… Мы решили по-соседски предложить вам помощь.
— Слушаю, — бесстрастно проговорила Сюзанна, но Райс заметил недобрый огонек в ее глазах. Однажды он уже видел подобное.
— Я покупаю оба ранчо. Я даю хорошие деньги, — Ловелл взглянул на Сюзанну. — Вы сможете неплохо устроиться в Остине.
— Что ты называешь хорошими деньгами?
— Ну, принимая во внимание долги, которые числятся за этим ранчо, думаю, пять тысяч — красная цена.
Сюзанна ухмыльнулась.
— Один скот стоит дороже.
— Вы уверены в этом, мисс Сюзанна?
— Даже после всех краж, совершенных вами, Ловелл, — Сюзанна вещала низким, могильным голосом. — А что касается пожара, то я догадываюсь, чьих это рук дело.
Райс восхищался Сюзанной с первых минут знакомства, но сейчас она была просто бесподобна. В ней не было ничего от чистой наивной девочки, с которой он только что занимался любовью. Перед ним восседала стальная леди. Райс наслаждался видом обескураженных мужчин, явно не рассчитывавших встретить столь яростный отпор.
— Вы не сможете извлечь никакого дохода из этих земель, мисс Сюзанна.
— Для всех вас — миссис Фэллон, — жестко отрезала Сюзанна. — Доход мы извлечем. И очень скоро. А теперь — ступайте.
— Подумайте над нашим предложением, миссис Фэллон. Оно остается в силе в течение недели. Подумайте хорошенько. Как вы и ваш… калека собираетесь управляться со всем этим?
Сюзанна оглянулась на Райса. То же сделал и говорящий.
— Кто вы? — спросил он.
Райс, не обращая внимания на Ловелла, обратился к Сюзанне.
— Мне показалось, вы говорили, будто на Западе почти не осталось дикарей, — издевался он над братьями и двумя их приспешниками.
В глазах всех троих Мартинов вспыхнула злость. Нетрудно было заметить их родство. У всех троих были одинаковые мясистые рыла, одинаково холодные, бледно-голубые глаза. Даже среди удавов можно было найти более привлекательные экземпляры. Райс оставался невозмутимым.
— Иностранец, — усмехнулся один из братьев.
— Щеголь, — прошипел другой. — Денди.
Должно быть, на них произвела впечатление царственная посадка Реддинга, а может, выражение превосходства с каким он говорил и взирал на них. Единственное, на кого он не походил, так это на джентльмена удачи, кем Райс был на самом деле. Сюзанна восхищалась актерским даром Реддинга. Но неожиданно ее укололо подозрение: а не было ли лицедейства в том, что он совершил час назад? Женщина постаралась отогнать эту мысль. Надо сосредоточиться на Мартинах.
Рука Сюзанны потянулась к винтовке, которая была всегда при ней. Женщина хорошо знала Мартинов. Эти не побрезгуют выстрелить в безоружного человека. Райс выглядел весьма довольным собой и как бы не догадывался, что он только что нанес оскорбление самым подлым и низким тварям во всем Техасе.
Старший брат вновь обратился к Сюзанне.
— Вам стоит научить своего гостя хорошим манерам, особенно, если он не носит с собой винтовки. Не следует ходить без оружия.
Райс скроил убийственную ухмылку.
— Я полагал, что знакомлюсь с цивилизованной страной.
— Он знакомится, — загоготал один из Мартинов, — послушайте только, он — знакомится.
Ловелл пропустил мимо ушей насмешки брата и прицепился к Райсу.
— Вы хотите сказать, что мы не цивилизованные?
— Вы не расстаетесь с оружием, — пояснил Райс, наслаждаясь негодованием братьев. — Сейчас только дикари ходят, обвешанные ружьями.
Реддинг заметил, что пока внимание Мартинов было приковано к нему, Вес успел проскользнуть в дом и вернуться с винтовкой. С самого начала Райс вырабатывал тактику поведения на случай нападения бандитов Мартинов. Пятеро незваных гостей были вооружены до зубов. На стороне Сюзанны были только Райс и работники, до сих пор наблюдавшие за скандалом издали. Вес вначале тоже не был вооружен. К счастью, он успел.
— Вы что, не слышали, что велела вам моя сестра?
Мартины и два их прихвостня обернулись на голос Веса, который стоял на крыльце, поигрывая оружием.
— Ступайте прочь с нашей земли.
Сюзанна, воспользовавшись минутным замешательством среди мужчин, навела винтовку на старшего и пригрозила:
— Ты что, Ловелл, не слышал моего брата?
— Запомни, — сквозь зубы проговорил Мартин, — я даю тебе одну неделю. — Он перевел взгляд на Райса. — А ты лучше убирайся отсюда подобру-поздорову. Я не люблю иностранцев.
— Я испуган, весь дрожу и сделаю, как вы велите, — промямлил Реддинг с неуловимой усмешкой. Палец Сюзанны лег на курок. Ловелл Мартин пристально, угрожающе посмотрел на женщину, кивнул четверым мужчинам. Они развернули коней и умчались прочь.
Вес наблюдал за ними до тех пор, пока всадники не скрылись из виду и не утонули в клубах грязной пыли. Потом он опустил обрез, привалился спиной к косяку и прикрыл глаза. Райс спрыгнул с лошади и помог спуститься Сюзанне. Женщина поспешно бросилась к брату. Реддинг едва переставлял ноги, готовясь к миллиону вопросов. Но он не был ни расстроен, ни взволнован, ни обескуражен. Вес строго взглянул на Райса.
— Где вы были?
Подозрительным взглядом он зацепился за травинки, запутавшиеся в волосах у женщины. Сюзанна вспыхнула.
— Знакомился с вашими краями, — отвечал Реддинг, зная, что это вызовет бешенство у Карра.
Но ему не нравилось, что, во-первых, от Веса попахивало спиртным, во-вторых, что он позволил застать себя врасплох. — Пока вы тут попиваете, — уколол он Веса.
— Черт возьми, кого вы тут из себя строили?
Райс прекрасно понял, что имел в виду полковник.
— А, вы имеете в виду это маленькое представление? Просто я дал вам время подготовиться к тому, к чему вы должны быть готовы каждую минуту. Вы должны быть начеку всегда.
Райс умело полоснул по больному месту. Вес опустил глаза. Коснувшись рукой небритого подбородка, он вновь посмотрел на Райса.
— Вы правы, Реддинг. Насчет Мартинов вы правы. Но я давно предупреждал вас: держитесь подальше от моей сестры.
— А что вы сделаете, если я не выполню вашей просьбы? — Райс откровенно смеялся над полковником.
— Я убью вас.
— Кишка тонка, — Райс повернулся спиной к Весу и наткнулся на умоляющий взор Сюзанны. Неожиданно он обозлился на нее и на самого себя. Промолчав, она отреклась от сегодняшнего благословенного утра. Ясно, что ей стыдно за то, что произошло между ними. Ну и ладно. Почему бы и нет?
Реддинг резко повернулся и направился к своему жеребцу. Одним прыжком оказавшись в седле, он пришпорил коня и унесся куда глаза глядят.
Внизу текла река. Райс долго следил за Мартинами, чтобы быть уверенным в том, что они действительно убрались с территории Фэллонов, а потом свернул к реке.
Он не понимал до конца причины ярости, клокотавшей в нем. Но ему она не нравилась. Ярость и злость мешали холодному рассудку. Злоба ведет за собой ошибки. Злоба всегда мешает довести дело до конца. Реддинг понял это очень давно. В конце концов, чего он добивается? Чтобы она объявила всему миру, что переспала с ним?
— Слишком сильно сказано для одноногого калеки, да к тому же янки… Особенно если учесть, что мы приехали с добрыми намерениями.
Глядя на пятерых возбужденных молодцов, Вес сожалел, что не захватил винтовку. Он не успел опорожнить бутылку виски, когда услышал странный шум. Полковник надеялся, что виски снимет тяжелое похмелье, но ему стало еще хуже.
— Эй, приятель. Мы слышали, что ты вернулся с войны. Не скажешь ли, почему ты не последовал на север, со своей вонючей армией?
Сдерживая ярость, Вес отвечал:
— А что, Харди, делал ты во время войны? Грабил и убивал?
Человек, к которому обращался Вес, потянулся к винтовке, но спутник перехватил его руку. Рядом с загоном он заметил трех мужчин, которые оставили работу и наблюдали сцену у крыльца, и двух всадников, скачущих к дому.
— Карр, — шелково проговорил миротворец, — мы не хотим причинять тебе вреда. Мы просто хотим побеседовать с мисс Сюзанной. Мы слышали, она вернулась вместе с тобой. До нас уже дошли дурные слухи о Марке. Я скорблю о его кончине.
Самодовольный вид и сытое предвкушение поживы выдавали лживость уверений говорящего.
К дому подскакала Сюзанна в сопровождении Райса.
— Что тебе здесь надо, Ловелл? — налетела она на собеседника Веса.
Старший из братьев недружелюбно усмехнулся.
— Мы слышали, Марк скончался. Мы приехали выразить соболезнование.
Тут Ловелл уставился на Реддинга. Он долго и внимательно изучал спутника Сюзанны. Мартин отметил его превосходные физические данные. От его взгляда не укрылось и отсутствие винтовки. Он взвесил все «за» и «против» и, решив, что Райс им не помеха, вновь обратился к Сюзанне.
— Я также собирался сказать, что мы скорбим по поводу неприятностей с вашим старым ранчо. Пожар или что-то еще, я думаю… Мы решили по-соседски предложить вам помощь.
— Слушаю, — бесстрастно проговорила Сюзанна, но Райс заметил недобрый огонек в ее глазах. Однажды он уже видел подобное.
— Я покупаю оба ранчо. Я даю хорошие деньги, — Ловелл взглянул на Сюзанну. — Вы сможете неплохо устроиться в Остине.
— Что ты называешь хорошими деньгами?
— Ну, принимая во внимание долги, которые числятся за этим ранчо, думаю, пять тысяч — красная цена.
Сюзанна ухмыльнулась.
— Один скот стоит дороже.
— Вы уверены в этом, мисс Сюзанна?
— Даже после всех краж, совершенных вами, Ловелл, — Сюзанна вещала низким, могильным голосом. — А что касается пожара, то я догадываюсь, чьих это рук дело.
Райс восхищался Сюзанной с первых минут знакомства, но сейчас она была просто бесподобна. В ней не было ничего от чистой наивной девочки, с которой он только что занимался любовью. Перед ним восседала стальная леди. Райс наслаждался видом обескураженных мужчин, явно не рассчитывавших встретить столь яростный отпор.
— Вы не сможете извлечь никакого дохода из этих земель, мисс Сюзанна.
— Для всех вас — миссис Фэллон, — жестко отрезала Сюзанна. — Доход мы извлечем. И очень скоро. А теперь — ступайте.
— Подумайте над нашим предложением, миссис Фэллон. Оно остается в силе в течение недели. Подумайте хорошенько. Как вы и ваш… калека собираетесь управляться со всем этим?
Сюзанна оглянулась на Райса. То же сделал и говорящий.
— Кто вы? — спросил он.
Райс, не обращая внимания на Ловелла, обратился к Сюзанне.
— Мне показалось, вы говорили, будто на Западе почти не осталось дикарей, — издевался он над братьями и двумя их приспешниками.
В глазах всех троих Мартинов вспыхнула злость. Нетрудно было заметить их родство. У всех троих были одинаковые мясистые рыла, одинаково холодные, бледно-голубые глаза. Даже среди удавов можно было найти более привлекательные экземпляры. Райс оставался невозмутимым.
— Иностранец, — усмехнулся один из братьев.
— Щеголь, — прошипел другой. — Денди.
Должно быть, на них произвела впечатление царственная посадка Реддинга, а может, выражение превосходства с каким он говорил и взирал на них. Единственное, на кого он не походил, так это на джентльмена удачи, кем Райс был на самом деле. Сюзанна восхищалась актерским даром Реддинга. Но неожиданно ее укололо подозрение: а не было ли лицедейства в том, что он совершил час назад? Женщина постаралась отогнать эту мысль. Надо сосредоточиться на Мартинах.
Рука Сюзанны потянулась к винтовке, которая была всегда при ней. Женщина хорошо знала Мартинов. Эти не побрезгуют выстрелить в безоружного человека. Райс выглядел весьма довольным собой и как бы не догадывался, что он только что нанес оскорбление самым подлым и низким тварям во всем Техасе.
Старший брат вновь обратился к Сюзанне.
— Вам стоит научить своего гостя хорошим манерам, особенно, если он не носит с собой винтовки. Не следует ходить без оружия.
Райс скроил убийственную ухмылку.
— Я полагал, что знакомлюсь с цивилизованной страной.
— Он знакомится, — загоготал один из Мартинов, — послушайте только, он — знакомится.
Ловелл пропустил мимо ушей насмешки брата и прицепился к Райсу.
— Вы хотите сказать, что мы не цивилизованные?
— Вы не расстаетесь с оружием, — пояснил Райс, наслаждаясь негодованием братьев. — Сейчас только дикари ходят, обвешанные ружьями.
Реддинг заметил, что пока внимание Мартинов было приковано к нему, Вес успел проскользнуть в дом и вернуться с винтовкой. С самого начала Райс вырабатывал тактику поведения на случай нападения бандитов Мартинов. Пятеро незваных гостей были вооружены до зубов. На стороне Сюзанны были только Райс и работники, до сих пор наблюдавшие за скандалом издали. Вес вначале тоже не был вооружен. К счастью, он успел.
— Вы что, не слышали, что велела вам моя сестра?
Мартины и два их прихвостня обернулись на голос Веса, который стоял на крыльце, поигрывая оружием.
— Ступайте прочь с нашей земли.
Сюзанна, воспользовавшись минутным замешательством среди мужчин, навела винтовку на старшего и пригрозила:
— Ты что, Ловелл, не слышал моего брата?
— Запомни, — сквозь зубы проговорил Мартин, — я даю тебе одну неделю. — Он перевел взгляд на Райса. — А ты лучше убирайся отсюда подобру-поздорову. Я не люблю иностранцев.
— Я испуган, весь дрожу и сделаю, как вы велите, — промямлил Реддинг с неуловимой усмешкой. Палец Сюзанны лег на курок. Ловелл Мартин пристально, угрожающе посмотрел на женщину, кивнул четверым мужчинам. Они развернули коней и умчались прочь.
Вес наблюдал за ними до тех пор, пока всадники не скрылись из виду и не утонули в клубах грязной пыли. Потом он опустил обрез, привалился спиной к косяку и прикрыл глаза. Райс спрыгнул с лошади и помог спуститься Сюзанне. Женщина поспешно бросилась к брату. Реддинг едва переставлял ноги, готовясь к миллиону вопросов. Но он не был ни расстроен, ни взволнован, ни обескуражен. Вес строго взглянул на Райса.
— Где вы были?
Подозрительным взглядом он зацепился за травинки, запутавшиеся в волосах у женщины. Сюзанна вспыхнула.
— Знакомился с вашими краями, — отвечал Реддинг, зная, что это вызовет бешенство у Карра.
Но ему не нравилось, что, во-первых, от Веса попахивало спиртным, во-вторых, что он позволил застать себя врасплох. — Пока вы тут попиваете, — уколол он Веса.
— Черт возьми, кого вы тут из себя строили?
Райс прекрасно понял, что имел в виду полковник.
— А, вы имеете в виду это маленькое представление? Просто я дал вам время подготовиться к тому, к чему вы должны быть готовы каждую минуту. Вы должны быть начеку всегда.
Райс умело полоснул по больному месту. Вес опустил глаза. Коснувшись рукой небритого подбородка, он вновь посмотрел на Райса.
— Вы правы, Реддинг. Насчет Мартинов вы правы. Но я давно предупреждал вас: держитесь подальше от моей сестры.
— А что вы сделаете, если я не выполню вашей просьбы? — Райс откровенно смеялся над полковником.
— Я убью вас.
— Кишка тонка, — Райс повернулся спиной к Весу и наткнулся на умоляющий взор Сюзанны. Неожиданно он обозлился на нее и на самого себя. Промолчав, она отреклась от сегодняшнего благословенного утра. Ясно, что ей стыдно за то, что произошло между ними. Ну и ладно. Почему бы и нет?
Реддинг резко повернулся и направился к своему жеребцу. Одним прыжком оказавшись в седле, он пришпорил коня и унесся куда глаза глядят.
* * *
Райс отдыхал, сидя верхом на лошади, упираясь правой пяткой в изгиб седла. Он все еще пользовался кавалерийским седлом военного образца.Внизу текла река. Райс долго следил за Мартинами, чтобы быть уверенным в том, что они действительно убрались с территории Фэллонов, а потом свернул к реке.
Он не понимал до конца причины ярости, клокотавшей в нем. Но ему она не нравилась. Ярость и злость мешали холодному рассудку. Злоба ведет за собой ошибки. Злоба всегда мешает довести дело до конца. Реддинг понял это очень давно. В конце концов, чего он добивается? Чтобы она объявила всему миру, что переспала с ним?