Страница:
Если самые сильные модели, созданные разумом в состоянии высшего пробуждения, – это модели без размеров, то надо полагать, что можно оставить надежду найти макет Вселенной в Великой пирамиде или на портале собора Нотр-Дам. Если существует макет всей Вселенной, то он может существовать только в человеческом мозге, в крайней точке самого возвышенного из разумов. Но разве у всей Вселенной не больше ресурсов, чем у человека? Если Человек – это бесконечность, то разве Вселенная – не бесконечность плюс нечто еще? Однако открытие того, что все есть макет, модель, знак, символ, приводит к открытию ключа. Не того, который открывает дверь непроницаемой тайны и который вообще не существует или находится в руках Бога. Не ключа уверенности, но ключа к «иному» разуму, которому предложены эти макеты. Значит, речь должна идти о переходе из состояния обычного бодрствования в состояние высшего бодрствования, к состоянию пробужденности. Все – не во всем. Но бодрствовать – это все.
ГЛАВА 5. ПОНЯТИЕ СОСТОЯНИЯ ПРОБУЖДЕННОСТИ
ГЛАВА 5. ПОНЯТИЕ СОСТОЯНИЯ ПРОБУЖДЕННОСТИ
Я посвятил большую книгу описанию общества интеллигентов, под руководством тауматурга Гурджиева искавших «состояние пробужденности». Я продолжаю думать, что нет более важного поиска. Гурджиев говорил, что современная мысль, родившаяся на навозе, вернется в навоз, и учил презирать век. Ибо и в самом деле – современная мысль родилась из забвения, из непонимания необходимости таких поисков. Но Гурджиев, человек старый, смешивал современную мысль с судорожным картезианством XIX века. Для подлинно современной мысли картезианство уже не является панацеей, и в пересмотре нуждается сама природа разума. Так что современный уровень мысли может скорее привести людей к полезным размышлениям о возможном существовании иного состояния сознания – состояния пробужденного сознания. И в этом смысле сегодняшние математики и физики протягивают руку вчерашним мистикам. Презрение Гурджиева, как и презрение Рене Генона, другого, но чисто теоретического защитника состояния пробуждения, – сейчас «не по сезону». И я думаю, что если бы Гурджиев был вполне озаренным, он не ошибся бы сезоном. Для разума, испытывающего абстрактную необходимость в превращении, теперь время не презирать век, но, наоборот, – любить его.
До сих пор состояние пробужденности упоминалось в религиозных, эзотерических или поэтических рамках. Неоспоримый вклад Гурджиева состоял в том, что он показал возможность психологии и физиологии этого состояния. Но он с удовольствием «затуманивал» свой язык и оставлял своих последователей за стенами полного одиночества. Мы же попытаемся говорить как люди второй половины XX века, пользуясь вполне экзотерическими, внешними средствами. Естественно, касаясь такого предмета, в глазах «специалистов» мы будем выглядеть варварами. Ха! Но мы и в самом деле немного варвары! Мы чувствуем, как в окружающем нас сегодняшнем мире выковывается душа нового века Земли. Наш способ очертить вероятное существование «состояния пробужденности» не будет ни вполне религиозным, ни вполне эзотерическим или поэтическим, ни вполне научным. Он будет одновременно всеми ими понемногу и не уложится ни в одну из наук. Это и есть возрождение: кипение смеси методов теологов, ученых, магов и детей.
«С меня довольно этой страны и целой кучи вещей в этой стране, – тихо говорил он. – В частности, захватывающего нас американизма. Я отправляюсь искать новые идеи и работать на свободе в новой стране».
Так начинался новый этап в карьере одного из самых необыкновенных людей эпохи. С винтовкой в руках Холдейн защищал Мадрид от франкистов. Он вступил в английскую компартию, но после дела Лысенко разорвал свой партбилет. Теперь он отправлялся в Индию искать истину.
В течение 30 лет его мрачный юмор вызывал беспокойство. На вопрос анкеты одной ежедневной газеты по поводу годовщины казни короля Карла, возродившего древние противоречия, он ответил: «Если бы Карл I был геранью, то обе его половины выжили бы».
После произнесения яростной речи в клубе атеистов он получил письмо от английского католика, уверявшего, что «Его святейшество папа не был согласен». Тотчас, приспособившись к этой почтительной формуле, он написал военному министру: «Ваше свирепейшество», министру авиации – «Ваше скорейшество», а президенту лиги рационалистов – «Ваше нечестивейшество».
В это августовское утро «левые» собратья тоже не были огорчены его отъездом, потому что, защищая марксистскую биологию, Холдейн тем не менее требовал расширения поля научных наблюдений, права наблюдать явления, не соответствующие рациональному духу. Он отвечал им со спокойной дерзостью: «Я изучаю то, что действительно странно в химии и физике, но я не пренебрегаю и ничем иным».
Он уже давно настаивал на том, чтобы наука взялась за систематическое изучение состояния мистической пробужденности. С 1930 г. в своих книгах «Неравенство человека» и «Возможные миры» он, несмотря на свою позицию официального ученого, заявил, что Вселенная, несомненно, – нечто более страшное, чем принято думать, и что поэтические или религиозные свидетельства о высшем состоянии сознания во время бодрствования должны стать предметом научного исследования.
Такой человек рано или поздно неизбежно должен был отправиться в Индию, и нет ничего удивительного в том, что его последующие работы посвящены таким темам, лак «Электроэнцефалограммы и мистицизм» или «Четвертое состояние сознания и метаболизм углекислого газа». Этого можю было ждать от человека, среди работ которого уже была вот эта: «Исследование применения восемнадцатимерного пространства к основным проблемам генетики».
Наша официальная психология допускает два состояния сознания – сон и бодрствование. Но с первых дней существования человечества до наших дней история изобилует свидетельствами сверхсознания. Холдейн был несомненно первым современным ученым, решившимся объективно исследовать это понятие.
Логика нашей переходной эпохи как раз и обусловливает то, что этот человек показался и своим врагам-спиритуалистам, и своим друзьям-материалистам человеком, вставляющим палки в колеса.
Спиритуалисты верят в возможность высшего состояния сознания. Они видят в нем атрибут бессмертной души.
Материалисты топают ногами, как только об этом заходит речь, и размахивают Декартом. Ни те, ни другие не пытаются непредвзято разглядеть это вблизи. Нужен иной способ рассмотрения этой проблемы, способ реалистический в том смысле, в каком мы понимаем этот термин: всеобъемлющий реализм, учитывающий и фантастические аспекты реальности.
Кроме того, возможно, что этот старый спор является философским лишь по видимости. Возможно, он – не что иное, как спор между людьми, функционально реагирующими различным образом на естественные явления. Нечто вроде спора в семье между хозяином, любящим сквозняк, и хозяйкой, его не любящей. Столкновение двух человеческих типов – в нем нет ничего такого, что по самой своей природе могло бы пролить свет. Если бы в действительности так и было, то сколько времени потеряно в абстрактных дискуссиях, и насколько мы правы, уклоняясь от спора, чтобы подойти с «первобытным» умом к вопросу о состоянии пробужденности! Вот гипотеза: Переход от сна к бодрствованию вызывает Определенное количество изменений в организме. Например, меняется артериальное давление, изменяется нервное напряжение. Если, как мы думаем, существует иное состояние, которое мы называем состоянием сверхбодрствования, – то есть высшего сознания, – то переход к нему тоже должен сопровождаться различными изменениями.
Но все мы знаем, что для некоторых людей акт прерывания сна бывает болезненным или, по крайней мере, чрезвычайно неприятным. Современная медицина учитывает это явление и различает – исходя из реакции на пробуждение – два типа людей, Что же такое состояние сверхсознания – действительно пробужденного сознания? Люди, испытавшие это, по возвращении описывают его с трудом. Язык в значительной степени бессилен дать об этом отчет. Мы знаем, что оно может быть достигнуто сознательным усилием. Все упражнения мистиков сводятся именно к этому. Мы знаем также, что, возможно, как говорил Свами Вивекананда, «человек, не знающий науки (науки мистических упражнений), может случайно впасть в это состояние». Поэтическая литература всего мира полна свидетельствами об этих неожиданных озарениях. А сколько людей – не поэтов и не мистиков – чувствовали, как в течение какой то доли секунды касались этого состояния? Сравним это странное, исключительное состояние с другим исключительным состоянием. Врачи и психологи начинают изучать для нужд армии поведение человеческого существа при свободном падении, в невесомости. Пассажир экспериментального самолета, вошедшего в пике, парит в течение нескольких секунд в воздухе. Отмечено, что у одних испытуемых это падение сопровождается чувством исключительного счастья, у других оно вызывает столь же исключительный страх, ужас.
Так вот, возможно, что переход или намек на переход из состояния обычного бодрствования в состояние высшего сознания неприятен для одних людей и приятен для других. Изучение психологии, связанной с состояниями сознания, находится еще лишь в зародыше. Оно только начинает продвигаться вперед. Физиология высшего состояния сознания, за редким исключением, еще не привлекла к себе внимания ученых. Если принять нашу гипотезу, то надо учесть состояние рационалистического, позитивистского типа человека, агрессивного при самозащите. И надо учесть существование спиритуалистического типа, для которого всякий намек на выход за пределы разума вызывает ощущение потерянного рая. В основе огромного схоластического спора можно найти скромное «люблю» или «не люблю». Но что в нас любит или не любит? В действительности это никогда не бывает "я" – это любит или не любит нечто во мне, не более… И, наконец. возможно, что за ложной проблемой «спиритуализмматериализм» стоит не что иное, как доподлинное явление аллергии. Самое важное – знать, обладает ли человек в этих исследованных областях высшими инструментами, огромными усилителями его ума, полным оборудованием для завоевания и понимания мира, чтобы понять и завоевать себя самого, чтобы принять всю совокупность своей собственной судьбы.
Это понятие «состояние пробужденности» кажется таким же древним, как само человечество. Оно является краеугольным камнем самых древних религиозных текстов, и, может быть, уже кроманьонский человек старался достигнуть этого третьего состояния. Радиоуглеродная датировка позволила констатировать, что индейцы юго-восточной Мексики более 6 тысяч лет назад съедали некоторые грибы, чтобы вызвать состояние сверхвидения. Речь опять же идет о том, чтобы открыть себе «третий глаз», превзойти состояние обычного сознания, где все – не что иное, как иллюзии, продолжение видения глубокого сна. «Пробудись, спящий, проснись!» От Евангелия до волшебных сказок – все тот же призыв.
Люди искали это состояние пробужденности в самых различных обрядах, в танцах, в песнях, в умерщвлении плоти, в посте, в физических пытках, разных наркотиках и т. п. Когда современный человек поймет важность того, о чем идет речь, – а это не замедлит произойти, – то, несомненно, будут найдены другие средства. Американский ученый Дж. Б. Олдс предлагает электронное стимулирование мозга (статья «Центры удовольствия в мозге», журнал «СайентификАмерикэн», октябрь 1956 г.). Английский астроном Фред Хойл (в романе «Черное облако» он писал, что черные облака в космосе между звездами являются высшими формами жизни. Эти сверхразумы, пытаясь пробудить людей Земли, посылают светящиеся изображения, производящие в мозге «состояние пробужденного сознания») предлагает наблюдение светящихся изображений на экране телевизора. Уже Г. Уэллс в прекрасной книге «Во времена кометы» вообразил, что в результате столкновения с кометой атмосфера Земли оказалась заполненной газом, вызывающим сверхвидение. Люди наконец проникли через границу, отделяющую истину от иллюзии. Они пробудились для подлинной реальности. Вдруг все практические, моральные и духовные проблемы оказались разрешены.
Эту пробужденность «сверхсознания» искали, кажется, до сих пор только мистики. Если оно возможно, то чему следует его приписать? Религия твердит нам о Божественной милости. Оккультисты – о магическом посвящении. А если речь идет о естественной способности? Самая новейшая наука показывает нам, что внушительная часть мозгового вещества является еще «терра инкогнита». Что это: местонахождение сил, которые мы не умеем использовать? Зал машин, назначение которых нам неизвестно? Инструменты для получения будущих мутаций? Кроме того, мы знаем сегодня, что даже при самых сложных интеллектуальных операциях человек обычно не использует и одной десятой своего мозга. Следовательно, большая часть наших возможностей остается целиной. Незапамятный миф о скрытом сокровище не означает ничего иного. Об этом говорит английский ученый Грей Вальтер в одной из важнейших работ нашей эпохи «Живой мозг». В другой работе, «Дальше перспективы», некоей смеси фантастики и наблюдения, философии и поэзии, Вальтер заявляет, что границам возможностей человеческого мозга нет никаких пределов и что наша мысль когданибудь исследует время так же, как сегодня мы исследуем пространство. Эту же мысль разделяет и математик Эрик Темпл Белл, одаривший героя своего романа «Поток времени» способностью путешествовать по всей истории Космоса: "Но я открыл не очень понятным мне самому способом секрет, позволяющий подниматься по течению событий. Это вроде плавания. Если один раз удалось, – этого не забудешь никогда. Но процесс требует постоянной практики, и чтобы научиться, нужно известное невольное беспокойство мысли или мускулов.
Я уверен в том, что нет человека, точно знающего, как он в первый раз преодолел трудность плавания; и нет никакого сомнения, что самые большие специалисты по ясновидению не смогут объяснить другой секрет, позволяющий подняться по течению времени".
Подобно Фреду Хойлу и другим американским, английским и русским ученым. Эрик Темпл Белл пишет эффектные эссе и фантастические романы (под псевдонимом Джин Тенн). Глуп тот читатель, который видит в этом лишь развлечение больших умов. Это единственный способ пустить в обращение некоторые истины, не допускаемые официальной философией. Подобным же образом в течение всего дореволюционного периода мысли о будущем публиковались из-под полы. Обложка сборника научной фантастики – вот мода 1960 года.
Сопротивление пытке, моменты вдохновения математиков, наблюдения за электроэнцефалограммами йогов, другие свидетельства должны заставить нас признать, что человек может иметь доступ к более высокому состоянию, чем состояние нормального ясного бодрствования. К этому состоянию каждый волен приспосабливать гипотезы по своему выбору – милость Божию или пробуждение бессмертного "Я". И каждый волен искать «диким путем» научное объяснение. Пусть нас поймут правильно: мы – не догматики. Мы не пренебрегаем ничем, существующим в нашу эпоху, чтобы исследовать то, что относится ко всем временам. Наша гипотеза такова: Связи в мозге осуществляются обычно посредством нервного импульса. Это медленное действие: несколько метров в секунду по поверхности нерва. Возможно, в некоторых обстоятельствах устанавливается другая форма связи – гораздо более быстрая – посредством электромагнитной волны, движущейся со скоростью света. Тогда может быть достигнута огромная скорость в записи и передаче информации, свойственная электронным машинам. Никакой закон природы не противоречит существованию такого явления. Такие волны не могут бытг восприняты вне мозга… Это гипотеза, на которую мы намекнуло в предыдущей главе.
Если такое состояние пробужденности существует, то в че; оно выражается? Описания, данные поэтами и арабскими индийскими, христианскими мистиками, никогда не были собраны, систематизированы и изучены. Удивительно, что r обширном, списке всякого рода антологий, опубликованных р нашу эпоху переписей, не существует ни одной «антологии состояния пробужденности». Эти описания убедительны, но мало. ясны. Но если мы попытаемся современным языком дать определение состояния пробужденности, то вот оно: Обычно мысль плетется, как показал Эмиль Меерсон. Большая часть достижений мысли – это, в конечном счете, плод исключительно медленного продвижения шаг за шагом в направлении очевидности. Это самые восхитительные математические открытия – но они лишь равенства. Равенства неожиданные, но всего только равенства. Великий Леонард Эйлер считал высшей вершиной математической мысли отношение, сочетающее реальное с воображаемым и представляющее основу натуральных логарифмов, – явную очевидность. Как только его объясняют учащемуся, то он неизменно заявляет, что «это само бросается в глаза». Почему же понадобилось столько усилий мысли в течение стольких лет, чтобы прийти к такой очевидности? В физике открытие волнообразной природы частиц – ключ, открывший современную эру. И здесь тоже речь идет об очевидности. Эйнштейн писал: энергия равна mc x E2, где m – масса, а с – скорость света. Это было в 1905 году. Планк же в 1900 г. писал, что энергия – это произведение постоянной (постоянная Планка) на частоту колебаний. И только в 1923 г. Луи де Бройль, исключительный гений, додумался написать равенство из двух уравнений! Мысль движется ползком даже у самых крупных умов. Она не властвует над предметом.
Последний пример: с конца XVIII века учили, что масса проявляется одновременно в формуле кинетической энергии и в законе тяготения Ньютона (две массы притягивают друг друга с силой, обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними).
Почему нужно было ждать Эйнштейна, чтобы понять, что слово «масса» имеет один и тот же смысл в обеих классических формулах? Вся теория относительности основана на этом. Почему один-единственный ум во всей истории науки заметил это? И почему он не увидел этого сразу, а лишь после десяти лет напряженных поисков? Потому что наша мысль бродит по извилистой тропинке, проложенной в одном-единственном плане и прерывающейся много раз. И нет сомнения в том, что идеи пропадают и периодически вновь появляются, изобретения забываются и возникают снова. И все же, кажется возможным, что мысль в состоянии подняться над этой тропинкой, не брести, а приобрести всеобъемлющее зрение и двигаться, как птицы или самолеты. Это-то мистики и называют «состоянием пробужденности».
Идет ли речь об одном или о нескольких состояниях пробужденности? Все заставляет думать, что есть много состояний, как есть много высот полета. «Первый» уровень – гениальность. Остальные – неизвестны толпе и считаются легендарными. Но Троя тоже была легендой, пока раскопки не доказали подлинности ее существования.
Если люди не концентрируют все свои усилия на этих поисках, то не потому, что они легкомысленны или глупы. Это не относится к области моральных категорий. Некоторое количество доброй воли, кое-какие усилия здесь и там не принесут в этом деле никакой пользы. Быть может, высшие механизмы нашего мозга могут быть использованы лишь в том случае, если вся жизнь (индивидуальная или коллективная) сама явится механизмом, – рассматриваемая целиком и проживаемая так, что служит для его включения.
Если для людей не является единственной целью переход в состояние пробужденности, то лишь потому, что трудности жизни в обществе, добывание материальных средств к существованию не оставляют им досуга для такого занятия. Не хлебом единым жив человек, но до сих пор наша цивилизация не показала себя способной предоставить этот хлеб всем.
По мере того, как технический прогресс позволит людям вздохнуть свободнее, поиски «третьего состояния» – пробужденности, сверхвидения – подчинят себе все другие устремления. Возможность участвовать в этих поисках будет в конце концов признана одним из прав человека. Грядущая революция будет психологической.
Физически мы, кажется, могли бы стать таким человеком. В нашем мозге достаточно клеток, достаточно возможных взаимосвязей. Но нам трудно вообразить, что мог бы видеть и понимать такой ум.
Легенда алхимиков уверяет, что манипуляции с веществом в тигле могут вызвать то, что современники назвали бы радиацией или силовым полем. Эта радиация превратила бы все клетки адепта и сделала бы его действительно пробужденным человеком, человеком, находящимся «одновременно здесь и в другом месте живым».
Допустим, вам нравится эта гипотеза, эта великолепно неевклидова психология. Предположим, что в один прекрасный день в 1960 году человек, такой же, как мы, манипулируя определенным образом материей и энергией, полностью изменился, т. е. стал «пробужденным». В 1965 году проф. М. Синглтон показал своим друзьям в кулуарах атомной конференции в Женеве гвоздику, выращенную им в поле радиации большого атомного реактора в Брукхавене. До этого они были белыми. Теперь они стали лиловатокрасными, – породой, до сих пор неизвестной. Все их клетки были изменены, и они размножались черенками или семенами, упорно сохраняя свое новое состояние. Так и наш человек. Вот он стал выше нас. Его мысль не бредет, она летит. Обобщая отличным от нашего способом все, что знаем мы все – люди различных специальностей, или просто устанавливая все возможные связи между достижениями человеческой науки, – такой, как она выражена в учебниках бакалавров и курсах Сорбонны, – он может прийти к концепциям, таким же чуждым нам, как могли быть чужды хромосомы Вольтеру или нейтрино – Лейбницу. Такому человеку было бы совершенно неинтересно общаться с нами, и он не стремился бы блистать, пытаясь объяснить нам загадки света или тайны генов. Валери не публиковал бы своих мыслей в «Неделе Сюзетты». Этот человек оказался бы над человечеством и рядом с ним. Он смог бы беседовать с пользой только с умами, подобными его уму.
Об этом можно мечтать. Можно думать, что различные предания посвященных происходят от контакта с умами других планет. Можно вообразить, что для человека пробужденного время и пространство не имеют больше пределов и что возможно сообщение с разумами других населенных миров – это, кстати сказать, объяснило бы, почему нас не посещают.
Можно мечтать. При условии, как пишет Холдейн, что мы не забудем, что мечты такого рода, вероятно, всегда менее фантастичны, чем действительность.
До сих пор состояние пробужденности упоминалось в религиозных, эзотерических или поэтических рамках. Неоспоримый вклад Гурджиева состоял в том, что он показал возможность психологии и физиологии этого состояния. Но он с удовольствием «затуманивал» свой язык и оставлял своих последователей за стенами полного одиночества. Мы же попытаемся говорить как люди второй половины XX века, пользуясь вполне экзотерическими, внешними средствами. Естественно, касаясь такого предмета, в глазах «специалистов» мы будем выглядеть варварами. Ха! Но мы и в самом деле немного варвары! Мы чувствуем, как в окружающем нас сегодняшнем мире выковывается душа нового века Земли. Наш способ очертить вероятное существование «состояния пробужденности» не будет ни вполне религиозным, ни вполне эзотерическим или поэтическим, ни вполне научным. Он будет одновременно всеми ими понемногу и не уложится ни в одну из наук. Это и есть возрождение: кипение смеси методов теологов, ученых, магов и детей.
* * *
Августовским утром 1957 г. отход пакетбота из Лондона в Индию проходил при большом скоплении журналистов. На пакетбот садились невзрачный на вид господин и дама лет пятидесяти. Это были великий биолог Дж. Б. С. Холдейн и его жена; они навсегда покидали Англию.«С меня довольно этой страны и целой кучи вещей в этой стране, – тихо говорил он. – В частности, захватывающего нас американизма. Я отправляюсь искать новые идеи и работать на свободе в новой стране».
Так начинался новый этап в карьере одного из самых необыкновенных людей эпохи. С винтовкой в руках Холдейн защищал Мадрид от франкистов. Он вступил в английскую компартию, но после дела Лысенко разорвал свой партбилет. Теперь он отправлялся в Индию искать истину.
В течение 30 лет его мрачный юмор вызывал беспокойство. На вопрос анкеты одной ежедневной газеты по поводу годовщины казни короля Карла, возродившего древние противоречия, он ответил: «Если бы Карл I был геранью, то обе его половины выжили бы».
После произнесения яростной речи в клубе атеистов он получил письмо от английского католика, уверявшего, что «Его святейшество папа не был согласен». Тотчас, приспособившись к этой почтительной формуле, он написал военному министру: «Ваше свирепейшество», министру авиации – «Ваше скорейшество», а президенту лиги рационалистов – «Ваше нечестивейшество».
В это августовское утро «левые» собратья тоже не были огорчены его отъездом, потому что, защищая марксистскую биологию, Холдейн тем не менее требовал расширения поля научных наблюдений, права наблюдать явления, не соответствующие рациональному духу. Он отвечал им со спокойной дерзостью: «Я изучаю то, что действительно странно в химии и физике, но я не пренебрегаю и ничем иным».
Он уже давно настаивал на том, чтобы наука взялась за систематическое изучение состояния мистической пробужденности. С 1930 г. в своих книгах «Неравенство человека» и «Возможные миры» он, несмотря на свою позицию официального ученого, заявил, что Вселенная, несомненно, – нечто более страшное, чем принято думать, и что поэтические или религиозные свидетельства о высшем состоянии сознания во время бодрствования должны стать предметом научного исследования.
Такой человек рано или поздно неизбежно должен был отправиться в Индию, и нет ничего удивительного в том, что его последующие работы посвящены таким темам, лак «Электроэнцефалограммы и мистицизм» или «Четвертое состояние сознания и метаболизм углекислого газа». Этого можю было ждать от человека, среди работ которого уже была вот эта: «Исследование применения восемнадцатимерного пространства к основным проблемам генетики».
Наша официальная психология допускает два состояния сознания – сон и бодрствование. Но с первых дней существования человечества до наших дней история изобилует свидетельствами сверхсознания. Холдейн был несомненно первым современным ученым, решившимся объективно исследовать это понятие.
Логика нашей переходной эпохи как раз и обусловливает то, что этот человек показался и своим врагам-спиритуалистам, и своим друзьям-материалистам человеком, вставляющим палки в колеса.
* * *
Мы, как и Холдейн, должны быть совершенно чужды старому спору между спиритуалистами и материалистами. Вот подлинно современная позиция: не стоять над спором – он не имеет ни верха, ни низа, ни объема, ни смысла.Спиритуалисты верят в возможность высшего состояния сознания. Они видят в нем атрибут бессмертной души.
Материалисты топают ногами, как только об этом заходит речь, и размахивают Декартом. Ни те, ни другие не пытаются непредвзято разглядеть это вблизи. Нужен иной способ рассмотрения этой проблемы, способ реалистический в том смысле, в каком мы понимаем этот термин: всеобъемлющий реализм, учитывающий и фантастические аспекты реальности.
Кроме того, возможно, что этот старый спор является философским лишь по видимости. Возможно, он – не что иное, как спор между людьми, функционально реагирующими различным образом на естественные явления. Нечто вроде спора в семье между хозяином, любящим сквозняк, и хозяйкой, его не любящей. Столкновение двух человеческих типов – в нем нет ничего такого, что по самой своей природе могло бы пролить свет. Если бы в действительности так и было, то сколько времени потеряно в абстрактных дискуссиях, и насколько мы правы, уклоняясь от спора, чтобы подойти с «первобытным» умом к вопросу о состоянии пробужденности! Вот гипотеза: Переход от сна к бодрствованию вызывает Определенное количество изменений в организме. Например, меняется артериальное давление, изменяется нервное напряжение. Если, как мы думаем, существует иное состояние, которое мы называем состоянием сверхбодрствования, – то есть высшего сознания, – то переход к нему тоже должен сопровождаться различными изменениями.
Но все мы знаем, что для некоторых людей акт прерывания сна бывает болезненным или, по крайней мере, чрезвычайно неприятным. Современная медицина учитывает это явление и различает – исходя из реакции на пробуждение – два типа людей, Что же такое состояние сверхсознания – действительно пробужденного сознания? Люди, испытавшие это, по возвращении описывают его с трудом. Язык в значительной степени бессилен дать об этом отчет. Мы знаем, что оно может быть достигнуто сознательным усилием. Все упражнения мистиков сводятся именно к этому. Мы знаем также, что, возможно, как говорил Свами Вивекананда, «человек, не знающий науки (науки мистических упражнений), может случайно впасть в это состояние». Поэтическая литература всего мира полна свидетельствами об этих неожиданных озарениях. А сколько людей – не поэтов и не мистиков – чувствовали, как в течение какой то доли секунды касались этого состояния? Сравним это странное, исключительное состояние с другим исключительным состоянием. Врачи и психологи начинают изучать для нужд армии поведение человеческого существа при свободном падении, в невесомости. Пассажир экспериментального самолета, вошедшего в пике, парит в течение нескольких секунд в воздухе. Отмечено, что у одних испытуемых это падение сопровождается чувством исключительного счастья, у других оно вызывает столь же исключительный страх, ужас.
Так вот, возможно, что переход или намек на переход из состояния обычного бодрствования в состояние высшего сознания неприятен для одних людей и приятен для других. Изучение психологии, связанной с состояниями сознания, находится еще лишь в зародыше. Оно только начинает продвигаться вперед. Физиология высшего состояния сознания, за редким исключением, еще не привлекла к себе внимания ученых. Если принять нашу гипотезу, то надо учесть состояние рационалистического, позитивистского типа человека, агрессивного при самозащите. И надо учесть существование спиритуалистического типа, для которого всякий намек на выход за пределы разума вызывает ощущение потерянного рая. В основе огромного схоластического спора можно найти скромное «люблю» или «не люблю». Но что в нас любит или не любит? В действительности это никогда не бывает "я" – это любит или не любит нечто во мне, не более… И, наконец. возможно, что за ложной проблемой «спиритуализмматериализм» стоит не что иное, как доподлинное явление аллергии. Самое важное – знать, обладает ли человек в этих исследованных областях высшими инструментами, огромными усилителями его ума, полным оборудованием для завоевания и понимания мира, чтобы понять и завоевать себя самого, чтобы принять всю совокупность своей собственной судьбы.
* * *
Бодхидхарма, основатель Дзэн-буддизма, однажды во время созерцания уснул (т. е. позволил себе по неосмотрительности впасть в состояние сознания, обычное для большинства людей). Эта ошибка показалась ему настолько ужасной, что он отрезал себе веки. Легенда говорит, что они упали на землю и тут же проросли первым кустом чая. Чай, защищающий от сна, – это растение, символизирующее желание мудрых поддерживать себя в состоянии бодрствования; вот почему говорят: «вкус чая и вкус Дзэн похожи».Это понятие «состояние пробужденности» кажется таким же древним, как само человечество. Оно является краеугольным камнем самых древних религиозных текстов, и, может быть, уже кроманьонский человек старался достигнуть этого третьего состояния. Радиоуглеродная датировка позволила констатировать, что индейцы юго-восточной Мексики более 6 тысяч лет назад съедали некоторые грибы, чтобы вызвать состояние сверхвидения. Речь опять же идет о том, чтобы открыть себе «третий глаз», превзойти состояние обычного сознания, где все – не что иное, как иллюзии, продолжение видения глубокого сна. «Пробудись, спящий, проснись!» От Евангелия до волшебных сказок – все тот же призыв.
Люди искали это состояние пробужденности в самых различных обрядах, в танцах, в песнях, в умерщвлении плоти, в посте, в физических пытках, разных наркотиках и т. п. Когда современный человек поймет важность того, о чем идет речь, – а это не замедлит произойти, – то, несомненно, будут найдены другие средства. Американский ученый Дж. Б. Олдс предлагает электронное стимулирование мозга (статья «Центры удовольствия в мозге», журнал «СайентификАмерикэн», октябрь 1956 г.). Английский астроном Фред Хойл (в романе «Черное облако» он писал, что черные облака в космосе между звездами являются высшими формами жизни. Эти сверхразумы, пытаясь пробудить людей Земли, посылают светящиеся изображения, производящие в мозге «состояние пробужденного сознания») предлагает наблюдение светящихся изображений на экране телевизора. Уже Г. Уэллс в прекрасной книге «Во времена кометы» вообразил, что в результате столкновения с кометой атмосфера Земли оказалась заполненной газом, вызывающим сверхвидение. Люди наконец проникли через границу, отделяющую истину от иллюзии. Они пробудились для подлинной реальности. Вдруг все практические, моральные и духовные проблемы оказались разрешены.
Эту пробужденность «сверхсознания» искали, кажется, до сих пор только мистики. Если оно возможно, то чему следует его приписать? Религия твердит нам о Божественной милости. Оккультисты – о магическом посвящении. А если речь идет о естественной способности? Самая новейшая наука показывает нам, что внушительная часть мозгового вещества является еще «терра инкогнита». Что это: местонахождение сил, которые мы не умеем использовать? Зал машин, назначение которых нам неизвестно? Инструменты для получения будущих мутаций? Кроме того, мы знаем сегодня, что даже при самых сложных интеллектуальных операциях человек обычно не использует и одной десятой своего мозга. Следовательно, большая часть наших возможностей остается целиной. Незапамятный миф о скрытом сокровище не означает ничего иного. Об этом говорит английский ученый Грей Вальтер в одной из важнейших работ нашей эпохи «Живой мозг». В другой работе, «Дальше перспективы», некоей смеси фантастики и наблюдения, философии и поэзии, Вальтер заявляет, что границам возможностей человеческого мозга нет никаких пределов и что наша мысль когданибудь исследует время так же, как сегодня мы исследуем пространство. Эту же мысль разделяет и математик Эрик Темпл Белл, одаривший героя своего романа «Поток времени» способностью путешествовать по всей истории Космоса: "Но я открыл не очень понятным мне самому способом секрет, позволяющий подниматься по течению событий. Это вроде плавания. Если один раз удалось, – этого не забудешь никогда. Но процесс требует постоянной практики, и чтобы научиться, нужно известное невольное беспокойство мысли или мускулов.
Я уверен в том, что нет человека, точно знающего, как он в первый раз преодолел трудность плавания; и нет никакого сомнения, что самые большие специалисты по ясновидению не смогут объяснить другой секрет, позволяющий подняться по течению времени".
Подобно Фреду Хойлу и другим американским, английским и русским ученым. Эрик Темпл Белл пишет эффектные эссе и фантастические романы (под псевдонимом Джин Тенн). Глуп тот читатель, который видит в этом лишь развлечение больших умов. Это единственный способ пустить в обращение некоторые истины, не допускаемые официальной философией. Подобным же образом в течение всего дореволюционного периода мысли о будущем публиковались из-под полы. Обложка сборника научной фантастики – вот мода 1960 года.
* * *
Будем придерживаться фактов. Можно приписывать состояние сверхбодрствования бессмертной душе. Нам предлагали эту мысль на протяжении многих тысяч лет. Но она ничуть не продвинула проблему вперед. Если, не идя дальше фактов, мы ограничимся констатацией того, что понятие сверхбодрствующего состояния – известное извечное стремление человечества, – то этого будет недостаточно. Да, это стремление. Но это равным образом и нечто другое.Сопротивление пытке, моменты вдохновения математиков, наблюдения за электроэнцефалограммами йогов, другие свидетельства должны заставить нас признать, что человек может иметь доступ к более высокому состоянию, чем состояние нормального ясного бодрствования. К этому состоянию каждый волен приспосабливать гипотезы по своему выбору – милость Божию или пробуждение бессмертного "Я". И каждый волен искать «диким путем» научное объяснение. Пусть нас поймут правильно: мы – не догматики. Мы не пренебрегаем ничем, существующим в нашу эпоху, чтобы исследовать то, что относится ко всем временам. Наша гипотеза такова: Связи в мозге осуществляются обычно посредством нервного импульса. Это медленное действие: несколько метров в секунду по поверхности нерва. Возможно, в некоторых обстоятельствах устанавливается другая форма связи – гораздо более быстрая – посредством электромагнитной волны, движущейся со скоростью света. Тогда может быть достигнута огромная скорость в записи и передаче информации, свойственная электронным машинам. Никакой закон природы не противоречит существованию такого явления. Такие волны не могут бытг восприняты вне мозга… Это гипотеза, на которую мы намекнуло в предыдущей главе.
Если такое состояние пробужденности существует, то в че; оно выражается? Описания, данные поэтами и арабскими индийскими, христианскими мистиками, никогда не были собраны, систематизированы и изучены. Удивительно, что r обширном, списке всякого рода антологий, опубликованных р нашу эпоху переписей, не существует ни одной «антологии состояния пробужденности». Эти описания убедительны, но мало. ясны. Но если мы попытаемся современным языком дать определение состояния пробужденности, то вот оно: Обычно мысль плетется, как показал Эмиль Меерсон. Большая часть достижений мысли – это, в конечном счете, плод исключительно медленного продвижения шаг за шагом в направлении очевидности. Это самые восхитительные математические открытия – но они лишь равенства. Равенства неожиданные, но всего только равенства. Великий Леонард Эйлер считал высшей вершиной математической мысли отношение, сочетающее реальное с воображаемым и представляющее основу натуральных логарифмов, – явную очевидность. Как только его объясняют учащемуся, то он неизменно заявляет, что «это само бросается в глаза». Почему же понадобилось столько усилий мысли в течение стольких лет, чтобы прийти к такой очевидности? В физике открытие волнообразной природы частиц – ключ, открывший современную эру. И здесь тоже речь идет об очевидности. Эйнштейн писал: энергия равна mc x E2, где m – масса, а с – скорость света. Это было в 1905 году. Планк же в 1900 г. писал, что энергия – это произведение постоянной (постоянная Планка) на частоту колебаний. И только в 1923 г. Луи де Бройль, исключительный гений, додумался написать равенство из двух уравнений! Мысль движется ползком даже у самых крупных умов. Она не властвует над предметом.
Последний пример: с конца XVIII века учили, что масса проявляется одновременно в формуле кинетической энергии и в законе тяготения Ньютона (две массы притягивают друг друга с силой, обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними).
Почему нужно было ждать Эйнштейна, чтобы понять, что слово «масса» имеет один и тот же смысл в обеих классических формулах? Вся теория относительности основана на этом. Почему один-единственный ум во всей истории науки заметил это? И почему он не увидел этого сразу, а лишь после десяти лет напряженных поисков? Потому что наша мысль бродит по извилистой тропинке, проложенной в одном-единственном плане и прерывающейся много раз. И нет сомнения в том, что идеи пропадают и периодически вновь появляются, изобретения забываются и возникают снова. И все же, кажется возможным, что мысль в состоянии подняться над этой тропинкой, не брести, а приобрести всеобъемлющее зрение и двигаться, как птицы или самолеты. Это-то мистики и называют «состоянием пробужденности».
Идет ли речь об одном или о нескольких состояниях пробужденности? Все заставляет думать, что есть много состояний, как есть много высот полета. «Первый» уровень – гениальность. Остальные – неизвестны толпе и считаются легендарными. Но Троя тоже была легендой, пока раскопки не доказали подлинности ее существования.
* * *
Если бы люди обладали физической возможностью доступа к тому или иному состоянию пробужденности, – поиски способов пользоваться этой возможностью должны были бы стать главной целью их жизни. Если мой мозг располагает нужными механизмами, если все это не только в религиозной или мифической области, если все это зависит не только от «милости», от «магического посвящения», но от определенной техники, от определенных внутренних или внешних позиций, способных пустить в ход эти механизмы, – вот тогда я отдаю себе отчет в том, что достижение состояния пробужденности летящего ума должно стать моим единственным стремлением, моей главной задачей.Если люди не концентрируют все свои усилия на этих поисках, то не потому, что они легкомысленны или глупы. Это не относится к области моральных категорий. Некоторое количество доброй воли, кое-какие усилия здесь и там не принесут в этом деле никакой пользы. Быть может, высшие механизмы нашего мозга могут быть использованы лишь в том случае, если вся жизнь (индивидуальная или коллективная) сама явится механизмом, – рассматриваемая целиком и проживаемая так, что служит для его включения.
Если для людей не является единственной целью переход в состояние пробужденности, то лишь потому, что трудности жизни в обществе, добывание материальных средств к существованию не оставляют им досуга для такого занятия. Не хлебом единым жив человек, но до сих пор наша цивилизация не показала себя способной предоставить этот хлеб всем.
По мере того, как технический прогресс позволит людям вздохнуть свободнее, поиски «третьего состояния» – пробужденности, сверхвидения – подчинят себе все другие устремления. Возможность участвовать в этих поисках будет в конце концов признана одним из прав человека. Грядущая революция будет психологической.
* * *
Представим себе неандертальского человека, чудом перенесенного в институт передовых исследований Принстона. Стоя перед д-ром Оппенгеймером, он оказался бы в положении, сравнимом с тем, в котором находились бы мы в обществе действительно пробужденного человека, чья мысль не брела бы, а передвигалась в 3-4-5 измерениях.Физически мы, кажется, могли бы стать таким человеком. В нашем мозге достаточно клеток, достаточно возможных взаимосвязей. Но нам трудно вообразить, что мог бы видеть и понимать такой ум.
Легенда алхимиков уверяет, что манипуляции с веществом в тигле могут вызвать то, что современники назвали бы радиацией или силовым полем. Эта радиация превратила бы все клетки адепта и сделала бы его действительно пробужденным человеком, человеком, находящимся «одновременно здесь и в другом месте живым».
Допустим, вам нравится эта гипотеза, эта великолепно неевклидова психология. Предположим, что в один прекрасный день в 1960 году человек, такой же, как мы, манипулируя определенным образом материей и энергией, полностью изменился, т. е. стал «пробужденным». В 1965 году проф. М. Синглтон показал своим друзьям в кулуарах атомной конференции в Женеве гвоздику, выращенную им в поле радиации большого атомного реактора в Брукхавене. До этого они были белыми. Теперь они стали лиловатокрасными, – породой, до сих пор неизвестной. Все их клетки были изменены, и они размножались черенками или семенами, упорно сохраняя свое новое состояние. Так и наш человек. Вот он стал выше нас. Его мысль не бредет, она летит. Обобщая отличным от нашего способом все, что знаем мы все – люди различных специальностей, или просто устанавливая все возможные связи между достижениями человеческой науки, – такой, как она выражена в учебниках бакалавров и курсах Сорбонны, – он может прийти к концепциям, таким же чуждым нам, как могли быть чужды хромосомы Вольтеру или нейтрино – Лейбницу. Такому человеку было бы совершенно неинтересно общаться с нами, и он не стремился бы блистать, пытаясь объяснить нам загадки света или тайны генов. Валери не публиковал бы своих мыслей в «Неделе Сюзетты». Этот человек оказался бы над человечеством и рядом с ним. Он смог бы беседовать с пользой только с умами, подобными его уму.
Об этом можно мечтать. Можно думать, что различные предания посвященных происходят от контакта с умами других планет. Можно вообразить, что для человека пробужденного время и пространство не имеют больше пределов и что возможно сообщение с разумами других населенных миров – это, кстати сказать, объяснило бы, почему нас не посещают.
Можно мечтать. При условии, как пишет Холдейн, что мы не забудем, что мечты такого рода, вероятно, всегда менее фантастичны, чем действительность.