Проскурин Вадим Геннадьевич. Правда в глазах смотрящего

   - Значит, ты отрекся от дьявола, - констатировала Лена.
   - Нет, еще не отрекся, - уточнил я, - но немедленно отрекусь по первому требованию. Мы можем зайти внутрь?
   Лена рассеянно кивнула и отступила на шаг. Я вошел в квартиру, захлопнул за собой дверь и оглянулся по сторонам. Вешалки для верхней одежды не наблюдалось.
   - Куда повеситься? - спросил я, снимая дубленку.
   - Давай сюда.
   Лена приняла дубленку из моих рук и открыла шкаф. Для этого ей пришлось прижаться ко мне - прихожая очень тесная. Ее рука коснулась моей и она испуганно отпрянула.
   - Извини, - сказал я.
   - За что?
   - Мое тело холодное, касаться его неприятно. Но не волнуйся, к новому году это пройдет, если, конечно, к тому времени еще не произойдет конец света. Куда обувь поставить?
   - Вот эту дверцу открой. Ага, вот сюда. Пойдем на кухню?
   - Пойдем.
   - Чай будешь?
   - Нет, спасибо, мне сейчас не стоит.
   - Почему?
   - Желудок не работает. Сейчас для меня есть и пить - только тухлятину в животе разводить. Но, если прикажешь, я попью чаю за компанию.
   - Тогда лучше не надо. Слушай, а как ты вообще живешь?
   - Я не живу.
   - Я имею ввиду, как ты движешься, разговариваешь...
   - Я и сам не знаю. Могу спросить у бывшего учителя...
   - Нет! Ты больше не должен с ним разговаривать, как бы он тебя об этом ни молил. Он будет искушать тебя, для него твоя душа имеет наиглавнейшее значение, он постарается вернуть тебя любыми средствами.
   Я криво улыбнулся.
   - Ничего у него не выйдет, - заявил я, - я уже сделал свой выбор.
   Внезапно Лена закрыла глаза, а лицо ее стало неподвижным и отсутствующим. Черт возьми! Быстро же он сориентировался. Еще бы час-другой потянуть, пошел бы совсем другой разговор.
   - Ты должен умереть, - объявила Лена, открыв глаза.
   - Это он тебе сказал?
   - Да.
   - Но умерщвлять меня нет необходимости, я ведь уже мертв.
   Лена недовольно поморщилась.
   - Ты должен перестать существовать как мыслящий субъект. Ты готов совершить самоубийство?
   - Твоя воля для меня закон. Но я не уверен, готова ли ты принять смертный грех.
   - Какой еще смертный грех?
   - Грех самоубийства. Если оно совершено по настоянию другого лица, грех падает на это лицо.
   Лена еще раз поморщилась.
   - Это нам не подходит, - заявила она, - я сейчас вообще не могу грешить, а тем более так по крупному. Боюсь, мне придется тебя убить.
   - Приступай.
   Лена погрузилась в задумчивость, которая длилась примерно минуту.
   - А как это сделать? - наконец спросила она. - Осиновый кол в сердце?
   - Не знаю, - честно ответил я. - Я был вампиром, так что это вполне может подействовать, во всех народных сказках говорится, что осина для вампиров губительна. Но, с другой стороны, есть мнение, что свойство осины высасывать энергию из живых и мертвых - просто суеверие, возникшее из того, что осиновые дрова плохо горят. В общем, попробуй, может, что-нибудь и получится, а если не получится, попробуешь что-нибудь другое.
   Лена задумчиво пошевелила губами.
   - А если тебя расчленить? - спросила она.
   Я пожал плечами.
   - Точно не знаю, но подозреваю, что ничего не получится. Вот Зина, когда ей в прошлый раз сильно досталось, сама расчленилась, превратилась в стаю летучих мышей и улетела от погони по частям. Лучше уж осиновый кол. Кстати, ты не знаешь, какая осина нужна для кола - живая или из забора тоже пойдет? И еще, к этому колу обязательно приделывать перекладину, чтобы он был на крест похож?
   - Понятия не имею. А ты хоть знаешь, как вообще осина выглядит?
   - Ну... дерево, как дерево. Растет у воды. Горит плохо.
   - А если вампира каким-то другим колом ударить, не осиновым, что будет?
   - Думаю, ничего. Иначе в книгах не писали бы с таким упорством, что кол должен быть осиновым.
   - Мда... а если ты из окна выпадешь, ты разобьешься?
   - Разбиться-то разобьюсь, но потом регенерируюсь. Вот если ты потом выйдешь на улицу с совочком, да раскидаешь мои останки подальше друг от друга...
   - Гадости говоришь! А если тебя, скажем, повесить?
   - Буду висеть, пока не снимут.
   - А если сжечь?
   - Должен сгореть.
   - Тогда мы тебя сожжем.
   - Давай.
   - Пошли.
   - Куда?
   - В лес, куда же еще.
   7.
   Чем дальше в лес, тем больше наше путешествие походило на дурацкую черную комедию вроде "Семейки Адамсов". Лена совершенно не хотела меня убивать, ее прямо-таки колбасило при мысли о том, что ей предстоит сделать. И еще сыграли свою роль мои слова насчет готовности принять грех на себя. Интересно, мой экспромт отвечает действительности? Нет, об этом нельзя думать! А то еще подслушает...
   В отношении места моей казни Лена не придумала ничего умнее, чем направиться в лесопарк по соседству, где мамы прогуливают детей, а физкультурники катаются на лыжах. Это довольно большой лесопарк, и если отойти подальше, он становится похожим на нормальный лес, но отойти подальше не так-то просто, потому что на дворе зима, все завалено снегом, а лыж нет. Кроме того, Лена не озаботилась тем, чтобы взять топор, а это значит, что добывать дрова придется неизвестно как, ведь из одного только хвороста большой костер не сложишь, да и хвороста голыми руками много не наломаешь. В общем, шоу ожидается знатное.
   Минут двадцать мы целеустремленно углублялись в лесные дебри, в какой-то момент мне стало казаться, что вот она и есть непролазная чащоба, в которой можно сжечь человека живьем и никто ничего не заметит, но еловые стволы внезапно расступились, а за ними обнаружилась благоустроенная детская площадка. Мы прошли лес насквозь.
   Лена вопросительно взглянула на меня, я немедленно состроил блаженно-непроницаемое лицо и постарался показать всем видом, что покорно жду дальнейших распоряжений. Лена тяжело опустилась на засыпанное снегом бревно и глухо застонала, закрыв лицо руками. Я аккуратно пристроился рядом.
   - Я не смогу, - сказала Лена, - просто не смогу. Я не убийца, я должна нести в мир добро, я не могу убить даже такого закоренелого грешника, как ты.
   - Ты должна, - сказал я. - Тебе приказал хозяин, его нельзя ослушаться.
   - А толку-то? Я все равно не смогу это сделать.
   - Осмелишься проигнорировать приказ?
   - А что мне еще остается?
   - Пройти испытание. Собрать волю в кулак и выполнить предначертанное. Думаешь, Исааку было легко, когда он приносил в жертву собственную жену?
   Лена посмотрела на меня, как на идиота.
   - Не Исаак, а Авраам, - сказала она, - и не жену, а сына.
   - Какая разница? Думаешь, принести в жертву сына легче, чем жену?
   - Я не Авраам, - заявила Лена, - я не справлюсь.
   - Дело твое, - я пожал плечами, - я думал, ты более... как бы это сказать...
   - Более жестокая?
   - Более целеустремленная.
   Лена вздохнула.
   - Хотела бы я быть более целеустремленной, - сказала она, - но не могу.
   - А если поверить в себя?
   - Думаешь, я не пыталась? Пока мы сюда шли, я все время убеждала себя, что приказ господа должен быть выполнен любыми средствами, что это моя святая обязанность, что великая цель оправдывает средства, но... я даже топор не взяла.
   - Я заметил.
   - Мог бы напомнить.
   - Это была бы уже комедия какая-то, тебе приказали меня убить, а я тебе подсказываю, как это лучше сделать. Думаешь, мне легко идти с тобой и не сопротивляться?
   - Думаю, легко. Потому что ты с самого начала знал, что я не смогу.
   - Я только предполагал, предполагать и знать - разные вещи. А сейчас я уже не знаю, как ко всему этому относиться. Знаешь, как меня достала вся эта история? Может, ты меня все-таки прибьешь как-нибудь? Когда кончаешь жизнь в ранге праведника, в этом есть и свои плюсы, не нужно, например, думать о том, как жить дальше.
   - Ты никогда не станешь праведником.
   - Почему? Я покаялся, я передал себя в руки господа, что еще нужно? Раздать бедным все состояние? Так мне нечего раздавать, чеченцы взорвали мой дом, у меня осталось только то, что на мне. Долго молиться и совершать всякие подвиги вроде стояния на столбе? Если это действительно нужно, я могу это сделать, но я всегда считал, что главное свершается внутри, что покаяние не требует обрядов, я решил, что отрекаюсь от Сатаны и передаю себя богу, и, приняв решение, я тем самым совершил покаяние и отречение. Я неправ?
   - Не знаю. Наверное, прав. Я сейчас вообще ничего не знаю. Пойдем домой.
   8.
   У подъезда нас ждал сюрприз в виде джипа модели "козел" с милицейской символикой и целыми четырьмя ментами, вооруженными укороченными автоматами. При виде нас с Леной они оживились и все четыре ствола оказались направлены на меня.
   Я улыбнулся, поднял руки вверх и вопросительно взглянул на Лену. Ее лицо выражало полнейшую растерянность.
   - Что мне делать? - спросил я. - Сдаваться или раскидать их?
   - Не нападай на них, - ответила она. - Если будет нужно, я скажу, а пока делай все, что они потребуют.
   Главный мент, одетый, в отличие от других, в штатское, приблизился ко мне, остановился, не доходя двух шагов, и состроил неопределенную гримасу, скорее брезгливую, чем угрожающую.
   - Без глупостей? - уточнил он.
   - Без глупостей, - согласился я. - Пока она не скажет, - я кивнул на Лену.
   Мент перевел взгляд на Лену и в его взгляде появилась заинтересованность.
   - Вам, гражданка, тоже придется проехать с нами, - заявил он.
   - На каком основании? - поинтересовалась Лена. - Ордер у вас есть?
   - Ордер не нужен. Потому что есть указ номер... - мент протараторил длинную последовательность букв и цифр. Я заглянул в его душу и понял, что эта последовательность только что им придумана, но проговорил он ее очень уверенно, без особых способностей и не поймешь, что он горбатого лепит.
   Лена приняла заявление мента за чистую монету. В ее взгляде мелькнула растерянность, но уже через мгновение она плотно сжала губы, сверкнула глазами и решительно проговорила:
   - Иди отсюда и не греши.
   Мент радостно кивнул и одухотворенно потопал к "козлу". Его коллеги с автоматами удивленно смотрели на него... черт возьми! Как бы не повторилась история с Дмитрием и Татьяной.
   Видимо, Лена уловила мои опасения, потому что резко выкрикнула:
   - И вы тоже не грешите!
   Менты дружно опустили автоматы и быстро погрузились в "козел", который моментально завелся и, стоило только последней двери захлопнуться, рванул с места, как полицейская машина из американского фильма, и выехал из двора, чудом разминувшись с мусорным баком. Бабки в количестве трех штук, греющиеся на лавочке у соседнего подъезда, пялились на нас с Леной во все глаза.
   Лена бессильно опустила руки и тяжело вздохнула.
   - Боже, что я творю! - прошептала она. И добавила, обернувшись ко мне: Пошли, грешник.
   9.
   Прогулка закончилась, мы с Леной сидели на кухне, она глушила кагор рюмку за рюмкой, но совершенно не пьянела. Странно, она же совершенно непьющая, такая доза давно должна была ее подкосить. Может, дело в том, что она неосознанно использует свои способности?
   Я неподвижно сидел, глядел прямо перед собой и демонстрировал всем видом полную покорность происходящему. Надо сказать, это давалось без особого труда, мертвые мозги так и стремятся изгнать из себя все мысли и погрузиться в блаженное ничегонедумание.
   - Что они хотели от нас? - спросила Лена, непонятно, то ли меня, то ли саму себя. - Почему они явились именно сейчас? И зачем ты сказал им, что слушаешься моих приказов?
   - Я сказал только то, что подумал, - ответил я. - У меня вообще сейчас голова плохо работает, мозги как будто протухли. Честное слово, я уже начинаю жалеть, что отрекся от дьявола. Так и хочется кого-нибудь загрызть и избавиться от этой дурацкой мертвенности.
   Лена опустошила очередную рюмку и налила следующую. Хорошо, что рюмка у нее такая маленькая.
   - Они ищут тебя, - изрекла она глубокую и оригинальную мысль. - Они знают, что ты ограбил супермаркет, и подозревают, что ты обладаешь сверхъестественными способностями. Они знают, где ты находишься, и теперь они могут появиться здесь в любое время. И еще они заинтересовались мной, по твоей милости, между прочим. Господи, за что мне такое наказание? Ну куда мне деваться?!
   Господи не заставил себя долго ждать. Лена откинулась на спинку углового диванчика и сделала блаженное лицо. Но, кажется, разговор с богом пошел куда-то не в ту сторону, потому что уже через пару секунд лицо Лены начало выражать недоумение, смешанное с испугом. Я рискнул подключиться к ее мыслям.
   Ага, Бомж снова приказывает ей меня убить, и теперь он соизволил указать конкретный способ, причем способ этот совершенно очевиден, странно, что ни Лена, ни я не подумали о нем раньше. Действительно, как проще всего уничтожить волшебное существо? Конечно же, волшебством. Сейчас он открывает своей посланнице заклинание, специально предназначенное для борьбы с нежитью вроде меня. Кажется, пора заканчивать игру, жаль, все так хорошо начиналось...
   Не дергайся. Пока на тебе крест, ты этому волшебству не по зубам. Расслабься и получай удовольствие.
   Уже лучше. Что ж, продолжим комедию.
   Лена открыла глаза, с жалостью посмотрела на меня и торжественно провозгласила:
   - Извини, Сергей, но так решил господь.
   Я состроил максимально покорную гримасу и сказал:
   - Предаю себя в руки господа и надеюсь на снисхождение.
   Волна невидимого света охватила меня, некоторое время я как будто плавал в его лучах, а потом он угас и ничего не произошло.
   - Почему? - воскликнула Лена. - Почему господний свет не сжег тебя?
   - Полагаю, бог принял мое покаяние, - предположил я. - Ты же сама говорила, что прощен может быть каждый, независимо от количества грехов. Главное качество покаяния.
   - Нет, - покачала головой Лена, - это невозможно. Он только что разговаривал со мной и его приказ был четким и недвусмысленным. Ты должен быть уничтожен.
   - А ты уверена, что с тобой разговаривал бог?
   - А кто же еще?
   - Головастик.
   - Кто?!
   - Головастик. Мой бывший покровитель.
   - Но... как это возможно... боже! Неужели он способен ввести в заблуждение даже меня?
   - Он способен ввести в заблуждение кого угодно, не зря его называют отцом лжи. Но Иисуса ему не удалось искусить.
   - Меня тоже. Почти. Господи боже! Но как я смогу определить, кто из них со мной разговаривает?
   - Просто доверься своему сердцу. Не забывай, бог есть любовь, он не будет творить зло даже чужими руками. Если он призывает к злу, это не бог.
   - Да, ты прав. Подожди, я должна помолиться.
   Лена сложила руки, как примерная школьница, и закрыла глаза. Ох, сейчас начнется...
   Повторный разговор с богом занял совсем немного времени и когда он завершился, в глазах Лены стояли слезы.
   - Я не могу пробиться к нему! - простонала она. - Сатана не пускает меня, он говорит, что я должна снять с тебя крест и после этого заклинание подействует, но... бог не может это требовать! И я не могу так надругаться над символом веры! Нет, это существо никак не может быть богом. Как я только могла поверить, что его устами со мной говорит господь? Господи, если ты слышишь меня, прости меня!
   - А ты уверена, что это действительно Сатана? - поинтересовался я. - Может, я ошибаюсь, может, это действительно воля божья?
   - Нет! - Лена решительно пресекла мою попытку сообщить ей правду. - Я ценю твою скромность, она тебя украшает, но, к сожалению, ты не ошибся. Но что мне делать? Я не могу связаться с богом, не могу узнать его волю, что мне теперь остается?
   - Подумай своей головой, - предложил я. - Ты, вообще, кто - посланница света или марионетка в кукольном театре? Ты сама хоть что-нибудь можешь решить?
   Лена глупо хихикнула.
   - Кажется, я начинаю пьянеть, - сообщила она, - что-то ничего в голову не лезет. Давай так - если до завтра бог ничего не скажет, я начну действовать по своему усмотрению. Правильно?
   Я пожал плечами.
   - Тебе решать.
   - Вот и замечательно. Да, кстати, давай я тебя оживлю. Нехорошо, что ты ходишь в таком виде, человек вроде тебя не должен быть мертвецом.
   Я так и не понял, как устроено это заклинание, похоже, образ темного посланца уже успел приклеиться к моей душе и большая часть белой магии закрыта для меня если не навсегда, то надолго. Но это не главное, главное сейчас то, что неведомая сила затрясла меня, бешеная дрожь пробрала все тело, мышцы сжались судорогой, из горла вырвался хриплый стон и я рухнул на пол, свернувшись в позу эмбриона. Температура тела быстро повышалась, оно оживало и наполнялось болью. Это было ужасно, боль разрывала тело на части, но вместе с болью ко мне возвращалось то, что я уже начал забывать. Запахи, теперь я чувствую запахи, и в первую очередь запах собственного тела, которое, во-первых, не мешало бы помыть, а во-вторых, оно пахнет чем-то мертвым, нет, не гнильем и не формалином, а чем-то почти неуловимым... не могу объяснить. А еще я чувствую запах герани с подоконника, аромат кагора, и еще в нос бьет та неясная и нелепая комбинация запахов, которая всегда наполняет место, где живут одинокие несчастные женщины.
   Боль достигла предела и отключилась, как будто кто-то щелкнул рубильником. И я понял, что по жилам заструилась новая кровь. Интересно, откуда она взяла эту кровь и как она обошла закон сохранения материи?
   Сердце дернулось и начало биться, вначале нерегулярно, но с каждым новым ударом все более уверенно. Все-таки ей удалось это сделать, я снова жив. Но, пожалуй, лучше бы я был мертв, потому что я понял, что имела ввиду Зина, когда говорила о том, что слишком быстрое исцеление - тоже плохо. В голове медленно разворачивается очаг пульсирующей боли, пока почти незаметной, но с каждой секундой она становится чуть-чуть сильнее и страшно подумать, во что превратится моя голова минут через десять. Оживший желудок напомнил о своем присутствии, спазмы, вначале нерегулярные, стали повторяться каждые несколько секунд, я вскочил и побежал со всех ног к туалету, но в голове помутилось, в ней снова возникла боль и она ударила в основание черепа тупым молотом, я рухнул на колени и только неимоверным усилием воли сумел сохранить сознание.
   Но это не принесло облегчения. Желудок в очередной раз напомнил о себе, я закашлялся и изо рта брызнуло то, во что превратилась непереваренная пища за прошедшие сутки. Этот аромат может сравниться только с запахом разрытой могилы, в которой хоронят второго покойника. Считается, что лет за десять первый покойник истлевает окончательно, но, мягко говоря, это не совсем так, разрытая могила воняет даже через пятнадцать лет. Помнится, это рассказывал... как же его звали-то... у него отец на кладбище могильщиком работал... Я так и не вспомнил, как звали моего бывшего фронтового товарища, потому что серовато-зеленая комковатая мерзость хлынула изо рта сплошным потоком.
   Боль в животе не утихала и я с ужасом почувствовал, что приближается еще одно испытание. На этот раз я каким-то чудом сумел остановить рвотные спазмы и добежать до сортира. И слава богу.
   Я не буду описывать подробности своего пребывания в сортире, скажу лишь, что длилось оно примерно полчаса, за которые я превратил чистенький и аккуратный санузел в готовую декорацию к сериалу "Зловещие мертвецы". По окончании процедуры очищения головная боль снова отступила, но зато накатила слабость.
   Я вышел из туалета шатающейся походкой, сознание уплывало, желаний осталось только три - выпить литра два чистой воды, уснуть и помыться. Именно в таком порядке я и выполнил первые два.
   10.
   Меня разбудил истошный визг на пределе слышимости, когда звук перестает ощущаться как звук и превращается в чистую боль. Глухой удар, нецензурная брань за стеной, тело отреагировало на ситуацию быстрее, чем измученный мозг успел ее осмыслить. Привычным жестом я протянул руку, но не обнаружил под рукой ни автомата, ни бронежилета. Я вдохнул воздух и непроизвольно сморщился в гримасе омерзения. Да уж, аромат специфический.
   - Будьте вы прокляты! - крикнула за стеной Анна Игнатьевна и вслед за этим что-то тяжелое рухнуло на пол, как будто мешок с картошкой сбросили с высоты примерно полутора метров.
   Дверь распахнулась от могучего пинка и в комнату влетел атлетически сложенный лысоватый мужик лет сорока с пистолетом в руках и жвачкой во рту. Я успел принять нематериальность.
   Комната наполнилась грохотом, пули летали по ней, как мухи по сараю, в двух местах зазвенело бьющееся стекло, мужик перехватил пистолет за ствол, краем глаза я уловил, что он не забыл поставить его на предохранитель, профессионал, мать его... короче, он ринулся в рукопашную.
   Я не стал уворачиваться от удара рукояткой по голове, я позволил пистолету пройти сквозь себя, а когда мужик замер в неудобной позе у самого пола, я отпрыгнул на шаг и привел в действие заклинание. Изгнание бесов.
   - Командуй, - прошипел я, - или выпью души.
   - Отбой! - крикнул мужик.
   В дверном проеме появились еще два персонажа, гораздо моложе, лет по двадцать пять, один - лохматый черноволосый бородач, второй - худощавый блондин интеллигентного вида, но с пустыми злобными глазами, как у задыхающейся рыбы.
   - Не грешите, ребята, - сказал я и вернул телу материальность.
   Ох, какой отходняк сейчас начнется! Но ничего, минут пять я продержусь. Я просто обязан продержаться.
   - Чья была идея? - спросил я.
   - Это он, - начал говорить интеллигентный блондин, но даже не успел показать пальцем на объект обвинения, потому что получил от бородача несильный тычок по почкам.
   Самый старший из бандитов выпрямился, аккуратно убрал пистолет в подмышечную кобуру и начал докладывать:
   - Нам было видение. Явился Христос, он выглядел точь-в-точь, как в музыкальном фильме, где Гиллан поет. Сказал, что в соседнем квартале живет антихрист, и тому, кто его убьет, простятся все грехи. Вот и все.
   - Он объяснил, как убить антихриста?
   - Да, он велел сначала оглушить, а потом прочитать специальную молитву, которую он продиктует.
   - Он до сих пор держит с вами связь?
   - Не знаю... наверное.
   - Эй! - крикнул я в пространство. - Может, ты появишься и мы поговорим один на один, как мужчина с мужчиной?
   Как и следовало ожидать, никто не ответил.
   - Почему вы решили, что это бог? - спросил я.
   Бандиты переглянулись и хором забормотали что-то неразборчивое. Я прислушался к их мыслям и в мою душу влилось непередаваемое ощущение величия, беспредельного могущества, доброй силы, суровой, но справедливой... да, этот товарищ запросто мог оторвать яйца Онану и устроить извержение вулкана в Содоме и Помпее. Или в Гоморре... не помню.
   Если бог и держал связь с бандитами по какому-то божественному каналу, эта связь ничем себя не проявляла и обнаружить канал мне не удалось. Жалко. Хоть я и не знаю, что бы я делал, если бы сумел вычислить расположение бога, но... брр... что-то у меня не то с головой творится.
   - Все свободны, - объявил я. - Хотя нет! Стоять! Что с женщинами?
   Бандиты состроили виноватые гримасы и посторонились. Я выбежал из комнаты и обнаружил Лену в прихожей, а Анну Игнатьевну в коридоре, ведущем к кухне. Две нервные минуты, и я убедился, что их жизням ничего не грозит, если не считать легкого сотрясения мозга, которое у нас в Чечне и за болезнь не считалось.
   - Все свободны, - подтвердил я и мне больше не пришлось повторять эти слова. Бандиты испарились, как по мановению волшебной палочки, а я занялся приведением в чувство жертв налета.
   Эта процедура не заняла много времени. Придя в себя, Лена немедленно сотворила соответствующее заклинание и исцелилась окончательно, а заодно исцелила свою маму, и, до кучи, немного поправила мое здоровье. Впервые за последние два дня я почувствовал себя человеком.
   - Нам надо убираться отсюда, - заявила Лена. - Сатана не остановится ни перед чем, вначале он пытался натравить на нас ментов, потом бандитов, а что дальше?
   - Явится сам, - предположил я, - и при этом попытается замаскироваться под бога.
   - Запросто, - согласилась Лена. - Собирайся и пошли. Мама, ты остаешься.
   Анна Игнатьевна машинально кивнула. Похоже, у нее начинаются серьезные проблемы с психикой, чем дальше, тем больше она становится похожа на зомби. Сдается мне, ей не помешала бы квалифицированная психиатрическая помощь.
   - Мне нечего собирать, - сказал я. - Я готов убраться отсюда хоть сейчас.
   Лена немного поразмышляла о чем-то, а затем кивнула.
   - Да, мы уходим немедленно, - согласилась она. - Чем быстрее мы скроемся, тем лучше. Христос не зря говорил, что богатство не... короче, неважно. Пошли отсюда.
   Мы быстро оделись, даже быстрее, чем духи из учебки на второй день службы в армии, Лена чмокнула маму в щеку и входная дверь закрылась за нами. Анна Игнатьевна так и стояла в прихожей, изображая окаменевшую от божьего гнева супругу то ли Ноя, то ли Еноха.
   11.
   Как спрятаться от бога? Интересный вопрос. Если подойти строго формально, с научной точки зрения, то от бога спрятаться невозможно, потому что бог всеведущ и вездесущ. Но тот, кого Головастик называет Бомжом, далеко не всеведущ, ведь если бы он был всеведущ, он бы пресек мою авантюру в самом зародыше. Раз я все еще нахожусь рядом с Леной, он никак не может быть всеведущим.
   Как он находит нас? Какое-то заклинание? Или это свойственно ему от природы захотел узнать, где находится такой-то человек, и сразу нашел?
   Затрудняюсь ответить, вмешался в мои мысли Головастик, этим вопросом никто никогда не интересовался, разве только Четырехглазый...
   Какой еще четырехглазый? Подожди... существуют и другие боги, кроме вас двоих?
   Мы не боги! Что бы некоторые ни думали. Да, существуют и другие могущественные личности, например, Четырехглазый. Только он ничего не скажет, даже если что-то и знает, его о чем ни спроси, никогда не говорит ничего дельного. Как начнет вещать, типа, разница между природой и магией проявляется только в глазах смотрящего, а в объективной реальности есть только одна единая сущность, в которой все едино, но ты не постигнешь ее, пока не поймешь, как звучит хлопок одной ладонью... бред, короче.