Страница:
Что ж, придется еще раз поиграть в радиомонтажника. Надо купить набор радиодеталей, паяльник и найти место, где все это можно спаять воедино… Квартира потенциальной тещи не годится — туда надо явиться с уже готовым терминалом. Что же делать?
— Рафаэль, что это было? — обратился ко мне амбал, которого, оказывается, звали Вахтангом.
На самом деле он обратился ко мне по-армянски, это мое подсознание автоматически перевело его слова на русский язык.
— Не знаю, — сказал я. — Пошли отсюда.
Мы вышли из вагончика, Ваге (так звали третьего мужика, ожидавшего лоха внутри вагончика) запер дверь, и мы направились в ту сторону, где, согласно памяти Рафаэля, размещались ряды, торгующие отдельными радиодеталями.
— Сходите, перекусите, — обратился я к коллегам своего тела. — Мне надо зайти в одно место.
Бандиты удалились. Я прошел метров пятьдесят в сторону рыночного сортира, а затем повернул в направлении тех рядов, где радиодетали продаются не в составе различных бытовых приборов, а по отдельности.
Там меня ждало разочарование — в ассортименте было все, кроме того, что мне нужно. Не иначе, все необходимые детали изъяты из продажи специальным распоряжением.
На какое-то мгновение у меня промелькнула мысль попросить одного из знакомых продавцов продать мне нужную детальку из-под полы. К счастью, перед тем, как реализовать эту идею, я попытался оценить ее толковость с точки зрения Рафаэля. Мда, хорошо, что я не стал ни к кому обращаться. Продавец обязательно подумал бы, что у меня серьезные неприятности и что я собираюсь сбежать в Сеть от кредиторов. Следующий естественный шаг — настучать крыше о странном поведении Рафаэля, а потом у меня и впрямь начнутся неприятности.
Идиотская ситуация.
Я послал Даше мысленный вызов через Сеть.
«Проблема», сказал я. «Не могу добыть терминал для твоей мамы. На рынке они не продаются и даже радиодеталей подходящих нет».
«Да, действительно проблема», согласилась Даша и надолго задумалась. «Даже не знаю, что посоветовать. Если бы ты был в Москве, можно было Габова попросить… Хотя не факт, что он отзовется, он сейчас так загружен… А может, тебе к Блубейку обратиться? Когда его эмиссары начнут строить планетарный узел, им будет несложно изготовить для тебя еще один терминал».
«Все это здорово», сказал я, «но с чего ты взяла, что они будут строить узел в Киеве? Я бы на их месте выбрал Африку или какую-нибудь Новую Гвинею. Да и с чего им мне помогать? Об этом мы с ними не договаривались».
«Тогда остается единственный выход», заявила Даша. «Терминал надо у кого-нибудь отнять».
«У кого? Как отличить человека с терминалом в кармане от человека, у которого терминала нет?»
«Очень легко», сказала Даша. «Но для этого нужно иметь детектор. А собрать детектор не проще, чем терминал. Замкнутый круг. Слушай! А ты уверен, что тебя будет ждать засада?»
«Не уверен», сказал я. «Но всегда надо готовиться к худшему».
«Может, это и не худшее. Может, ты попробуешь отобрать терминал у тех, кто будет в засаде? Изолированную зону они вряд ли сумеют создать, у нас на Земле техника не настолько развита. А всего остального ты можешь не опасаться, с поддержкой Вудстока тебе бояться нечего».
«Думаешь, на такой ход они не рассчитывают?» спросил я. «Я бы на их месте подготовил сюрприз на такой случай».
«Какой сюрприз?»
«Понятия не имею. Если бы я знал, это не было бы сюрпризом».
Даша задумалась.
«Ты прав», наконец сказала она, «Возвращайся».
«Куда возвращаться?» не понял я.
«Сюда, на Румылв. Я попробую поговорить с мамой по телефону. Постараюсь убедить ее съездить в Москву».
— Телефоны не отвечают, — сказала она. — Ни городской, ни мобильный. Это меня беспокоит.
— Может, она тоже в Сеть ушла? — предположил я. — Насмотрелась новостей по телевизору, припомнила твое странное поведение и сделала очевидный вывод.
— Не такой уж он и очевидный, — возразила Даша. — Честно говоря, моя мама не отличается большой сообразительностью. Я боюсь, все гораздо хуже.
— А что хуже? — спросил я. — Думаешь, чужие взяли ее в заложники, чтобы тебя шантажировать? Тогда они давно бы уже тебе сказали. Нет, я не думаю, что чужие связаны с ее исчезновением. Она либо в Сети, либо просто пропала.
— Что значит просто пропала?
— Ну как люди пропадают… Не хочу каркать, но у вас на Украине…
— Да уж, ты, пожалуйста, не каркай, — оборвала меня Даша. — На Украине, между прочим, пропадает не больше людей, чем в России.
— Но и не меньше, — уточнил я.
Даша неопределенно кивнула.
— Вот что, — сказала она после паузы. — Я попробую поискать маму через поисковую систему. Другого выхода нет. Но этим я займусь попозже, а сейчас мы с тобой отправимся в путешествие. Но не в сетевое путешествие, а в обычное — проедемся с инспекцией по отдаленным районам королевства. В наших нынешних телах опасность нам не грозит, тебя защищает Вудсток, меня — королевская магия.
— Все это хорошо, — сказал я, — но в королевском теле Габову легко будет тебя найти. Думаешь, он легко переживет тот факт, что мы решили дезертировать?
— Мы не решили дезертировать!
— Но он-то этого не знает. Или ты собираешься ему рассказать про договор с Блубейком?
— А почему бы и нет? Или ты стесняешься? Боишься, что злой дядя Коля сделает атата по попке? Да ничего он тебе не сделает! Не сможет он ничего тебе сделать. А если будет по Сети доставать дурными разговорами, просто не отвечай на его запросы и все.
— Я другого боюсь, — сказал я. — Я боюсь, что информация о Блубейке просочится к яхрам слишком рано. Яхры удивительно оперативно узнают обо всех наших действиях. Уверен, откуда-то идет утечка информации.
— Думаешь, завелся предатель? — заинтересовалась Даша. — Нет, это навряд ли. Предателя ты бы сразу почувствовал по ауре.
— Необязательно живой предатель, — уточнил я. — Возможно, информация утекает по техническому каналу. Или предатель живой, но не входит непосредственно в команду Габова, а работает где-то в администрации президента и ни разу не встречался лицом к лицу с людьми, умеющими читать ауру.
— Тогда давай сделаем так, — предложила Даша. — Габову скажем, что мы начали действовать автономно потому что подозреваем, что из его конторы идет утечка информации. А может, просто взять в нашу команду Габова с Кожуховым? Пусть автономно работают все остальные.
— Против Кожухова не возражаю, — сказал я, — а Габова лучше не брать, а то он сразу командовать начнет… Я бы еще Сабалина взял.
— Хорошо, — сказала Даша, — пусть будет Сабалин. Звони им, а я распоряжусь насчет приготовлений к поездке.
Надо признать, моя психика изрядно расшаталась, что неудивительно — слишком много маразма происходило вокруг меня в последние месяцы и особенно в последние дни. Все чаще возникает ощущение, будто я живу во сне. Только во сне люди ведут себя как сумасшедшие и это воспринимается абсолютно нормально, как будто только так и надо жить. Все вокруг суетятся, мельтешат, пытаются что-то сделать, ничего ни у кого не получается, но они все равно продолжают суетиться и мельтешить. Наверное, бегущие в океан лемминги чувствуют примерно то же самое. Надо что-то делать, думают лемминги, надо бежать, все остальные ведь бегут… А самое противное то, что массовая истерия захватывает настолько, что освободиться от нее решительно невозможно.
Если рассудить здраво, Вудсток был прав. Нам с Дашей действительно лучше всего убраться куда-нибудь подальше, сидеть в сторонке и спокойно наблюдать, чем закончатся разборки в треугольнике Земля — Нисле — Блубейк. Ясно ведь, что один в поле не воин, даже если в мозгах у него сидит полуавтономный агент Вудстока. Но каким бы крутым ты ни был, спасать мир в одиночку — занятие столь же бессмысленное, как бабочке гасить огонь своими крылышками.
Но так думает мозг, а сердцу так думать не прикажешь. Человек — животное стайное, человеку свойственны все соответствующие инстинкты, на какое-то время их можно подавить, но потом придется долго и мучительно бороться с непонятной сущностью, которую люди называют «совесть».
Человек устроен так, что когда он усматривает в происходящем вокруг признаки чрезвычайной ситуации, он перестает думать о себе и начинает думать о своей стае, неважно, как она называется — семья, Родина или человечество. Мы начинаем суетиться, бросаться то туда, то сюда и изо всех сил стараемся не замечать, насколько бесполезны реально наши действия.
Рассмотрим lля примера спокойно и непредвзято мои действия за последние дни, начиная с появления в кабинете королевы Буджим нежданного гостя с Земли.
Первая реакция выразилась исключительно нецензурными словами. А когда волна эмоций отступила, всплыл первый вопрос, причем этим вопросом было не «что делать?», а «кто виноват?» Понятно, что виноваты все и одновременно никто, но подсознанию очень важно найти крайнего. А кто лучше подходит на роль крайнего, чем Габов? Раз он начальник над всеми, значит, отвечает за все. А раз произошло такое безобразие, то выходит, что он не справился со своими обязанности, а значит, он редиска и ему нельзя доверять. А если начальнику нельзя доверять, значит, пришло время начинать думать самостоятельно. Вообще-то думать самостоятельно полезно всегда, но теперь это не просто желательно, но необходимо.
Думали-думали и придумали. Думали о том, куда деваться от надвигающейся волны туристов с Земли, а придумали асимметричный ход, с помощью которого, возможно, удастся решить Самую Главную Проблему. Тут же сделали этот ход, не дав себе труда лишний раз обдумать его последствия и взвесить все достоинства и недостатки. Вслух мы решили, что советоваться с Габовым и Кожуховым не стоит потому, что они все равно не смогут посоветовать ничего дельного, но на самом деле причина была совсем другая. Не знаю, как Даша, а я в первую очередь боялся, что Габов внимательно выслушает меня и тут же приведет какой-нибудь неожиданный довод, неопровержимо доказывающий, что наш с Дашей план нельзя реализовывать ни в коем случае. Но мне так хотелось сделать что-нибудь великое своими руками! Идиотизм, конечно, но стайные инстинкты иногда преломляются в сознании самым неожиданным образом.
А может, это не инстинкты? Может, это подступает шизофрения, о которой говорил Вудсток? Может, мой мозг настолько переполнился неусвоенной информацией, что уже не способен нормально функционировать? Может, мне пора лечиться?
Уж очень бредово выглядят наши с Дашей последние действия. Поговорили с Блубейком, решили, что сделали достаточно, начали обсуждать, куда лучше отправиться отдохнуть, пока на Земле будет происходить финальная фаза разборок, и тут сработал инстинкт. Нельзя стоять в стороне, пока стая в опасности.
«Но мы ничего не сможем сделать!» говорит разум.
«А мне наплевать», отвечает инстинкт.
И на сцену выходит то, что дедушка Фрейд называл умным словом «сублимация». Даша внезапно вспомнила о родной маме, о которой давно забыла, а я ни с того ни с сего бросился грудью на амбразуру, решив поучаствовать в эвакуации женщины, которую ни разу не видел и встречи с которой, честно говоря, побаиваюсь. А потом спонтанно задуманная операция обломилась самым идиотским образом и что сказала Даша?
— Давай отправимся в путешествие, — сказала она. — А маму мы спасем как-нибудь потом.
Здрасте, приехали! А к чему тогда были все эти причитания на тему «моя бедная мама»? Правильно говорил Цой: «мама, я знаю, мы все сошли с ума». Но эти слова хорошо воспринимаются только тогда, когда ты уверен, что ты-то уж с ума не сойдешь ни при каких обстоятельствах. А вот когда ты балансируешь на грани безумия, они воспринимаются совсем не так хорошо. Жутковато они воспринимаются.
Но вернемся, однако, к нашим баранам. Что я хотел сейчас сделать? Ах да, поговорить с Кожуховым, не собирается ли он покинуть Габова и примкнуть к нашей странной компании спасителей человечества. Сдается мне, я и вправду с ума схожу. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что он мне ответит на это предложение.
Кстати! Каким терминалом пользовался Кожухов, когда перемещался с Сорэ на Румылв? Насколько я помню, на всей Сорэ нет ни одного терминала, на эту планету можно прийти и вернуться обратно, но ее решительно невозможно использовать в качестве промежуточного узла путешествия. Тогда как вся габовская команда переправилась на Румылв? Может, кухонные шкафы Сорэ все-таки умеют собирать терминалы Сети?..
Нет, с Кожуховым я разговаривать не буду. И ни с кем я не буду сейчас разговаривать и вообще ничего делать я не буду. В таком состоянии, как у меня сейчас, лучше не делать ничего, потому что, что ни начинай, ничего хорошего из этого не получится. И свадебное путешествие по провинциям белого королевства тоже ничего не изменит. Нам надо смотаться на какую-нибудь благоустроенную планету, где можно собраться с мыслями и хоть чуть-чуть уменьшить накал страстей в собственной душе. Что мне сейчас будет по-настоящему полезно, так это встретить какого-нибудь джедая Йоду, который научит меня обуздывать темную сторону Силы и всегда сохранять душевное спокойствие, что бы ни происходило.
Ну что ж, попробуем.
Я обратился к Сети и сформулировал запрос:
«Информация о планете, на которой можно успокоиться и собраться с мыслями».
«Поисковая система временно недоступна», ответила Сеть.
Твою мать! Ну что же это такое?! Мне вдруг захотелось сделать что-нибудь безумное — начать со всей дури долбить кулаками по перилам, выбросить с балкона какое-нибудь кресло или вообще поджечь этот чертов дворец к чертовой матери. Но я не сделал ничего подобного, я просто сел на пол, привалился спиной к стене и заплакал. Взрослому мужчине не положено плакать, считается, что это стыдно, я понимаю, что в этом запрете нет никакого смысла, но от условных рефлексов, вложенных родной культурой, никуда не деться. Знаешь, что плакать нельзя, но не можешь остановиться и от этого тебя одолевает еще более сильная жалость к самому себе и тихие слезы превращаются в самую настоящую истерику, громкую и отвратительную.
— Что случилось? — спросила она.
В ее ауре явственно чувствовался испуг.
— Ничего, — сказал я. — Просто одолело плохое настроение. Депресняк.
Даша вздохнула.
— Ну вот, — сказала она. — Я думала, что я первая раскисну, а тут вон как вышло. Не зря пишут в глянцевых журналах, что мужчины только кажутся сильными, а как припрет…
Я решительно помотал головой.
— Дело не в этом, — сказал я. — Когда мужика припирают в угол, он звереет и дерется до конца. А вот когда все плохо, но морду бить некому, вот тогда мужик и раскисает.
— Не раскисай, — сказала Даша. — Сейчас мы с тобой отправимся в санаторий и пройдем курс психологической реабилитации.
— Не получится. Я уже пробовал подобрать подобное заведение, но поисковая система не работает.
— С чего это вдруг? — удивилась Даша. — Яхры атаковали Румылв?
А ведь эта мысль мне в голову не приходила… Нет, вряд ли.
— Не каркай, — сказал я.
И в этот момент пол под ногами вдруг затрясся, по стенам побежали трещины, с потолка посыпалась штукатурка, а потом я увидел, словно в замедленной съемке, как потолок распадается на отдельные фрагменты, которые опускаются прямо на нас с Дашей, вначале медленно, но с каждой миллисекундой набирая скорость, еще мгновение и…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Извините, — обратился я к женщине, на которую случайно взгромоздился, — я сейчас слезу.
— Вы предыдущие хозяева этого дома? — осведомился мужик, с которого в этот момент слезала Даша. — Нам сказали, что вы переехали в другое место.
— Да, — кивнул я, — мы переехали на другую планету. Но там случилось землетрясение и нам пришлось срочно вернуться в предыдущие тела. Наши последние тела, полагаю, уже погибли.
— Какой ужас! — воскликнула женщина.
— Хорошо, что вы успели вернуться, — сказал мужик. — Меня зовут Гена.
— Андрей, — представился я и протянул руку.
— Надя, — представилась женщина.
— Даша, — представилась Даша.
— Очень приятно, — сказал я. — Если вы не возражаете, нам с Дашей надо немного побыть наедине.
— Да, конечно, — кивнул Гена. — Такое потрясение…
Мы вышли в гостиную, где во времена Оша, Ика и Спа стояла безумная палатка, склеенная невидимым клеем из отдельных тряпочек. Когда хозяйкой этого дома стала Даша, палатка рассосалась, но поскольку Даша гостиной не пользовалась, вместо нее ничего не сформировалось, комната стала просто пустой коробкой с голыми стенами. А теперь на полу появилась аляповатая имитация персидского ковра, а на стенах — безвкусные обои в цветочек.
— Как думаешь, сколько им лет? — спросила Даша.
— Кому? — не понял я. — Обоям?
— Новым хозяевам, — пояснила Даша.
— Не знаю, — сказал я. — Ты нормально себя чувствуешь?
Даша пожала плечами.
— Вроде нормально, — сказала она. — Даже странно. Я думала, сейчас меня трясти начнет, а вроде ничего.
— Трясти обязательно начнет, — заверил ее я. — Но не сразу. Мозгам нужно время, чтобы осознать, что произошло. Блин! Я и не знал, что в белой столице бывают землетрясения.
— Я тоже не знала, — сказала Даша. — В памяти Буджим ничего не было. А может, и было, а я к этим сведениям просто не обращалась. Не знаю.
— Как думаешь, Габов жив?
— Позвони, спроси, — посоветовала Даша. — А лучше не звони — если он жив, то у него и без тебя забот хватает. Как освободится, сам позвонит.
— И то верно, — кивнул я.
И почувствовал, как по телу пробежала первая волна дрожи.
— Кажется, начинается, — сказал я.
— Что начинается? — не поняла Даша.
— Колбасить начинает. Ты пока ничего не чувствуешь?
— Пока ничего.
— Значит, скоро почувствуешь. Пойдем, выпьем за второе рождение, такое дело надо обмыть.
— Дом большой, — сказал Гена, — места хватит всем. Эвакуация с Земли завершена, гостевые комнаты больше не потребуются, можете смело их занимать.
— Может, лучше мы их займем? — предложила Надя. — Эти ребята здесь еще до нас поселились.
— Да, конечно, — смутился Гена. — Конечно, это ваш дом. Если вам не хочется делить его с нами, мы попробуем найти себе другое жилище. Сейчас позвоню Иноходцеву…
— Не надо, — перебил я его. — Мы с Дашей надолго здесь не задержимся. Снимем стресс, переночуем, а завтра отправимся в путь.
Гена вдруг помрачнел.
— А я хотел обсудить с вами так много разных вещей… — сказал он.
— Каких вещей? — удивился я. — А, понял… Вы думаете, что раз я открыл Сеть, значит, я знаю о ней больше всех остальных. Но на самом деле я почти ничего о ней не знаю. Чем больше я путешествую по Сети, тем меньше ее понимаю.
— Вы, наверное, посетили много миров? — поинтересовалась Надя.
— Сейчас посчитаю. Трилар, потом… гм… — слово «Вудсток» я решил не произносить в этой компании. — Ол — это три, потом… гм… четыре…
— А мы с Геной нигде не были, кроме этой планеты, — перебила меня Надя. — Валерий Васильевич говорит, что путешествовать по Сети опасно, потому что бывают такие миры, в которые путешественников заманивают и… э-э-э…
— Действительно, такие миры бывают, — подтвердил я. — В одном из них я случайно побывал, еле-еле обратно выбрался. Но я бы не сказал, что путешествовать по Сети так уж опасно, главное — соблюдать минимальные меры предосторожности. Перед тем, как совершить перемещение, надо собрать информацию о мире…
— А как это правильно делается? — перебил меня Гена. — Я пробовал работать с поисковой системой…
Мы с Дашей синхронной хихикнули.
— Поисковая система — это вещь в себе, — сказал я. — Ее нельзя понять, к ней можно только привыкнуть. Поначалу кажется, что она выдает один только бред, но со временем приходит умение отличать нормальные ссылки от безумных и тогда понимаешь, что пользоваться ею не так уж сложно. Самое трудное — правильно сформулировать запрос.
— А что вы думаете о Сети, так сказать, в целом? — спросил меня Гена. — С того самого момента, как я узнал о Сети, меня сразу заинтересовало — что думает о Сети ее первооткрыватель? И как это, кстати, произошло?
— Очень буднично и неинтересно, — сказал я. — Про сетевое хулиганство слышали? Впрочем, что я говорю, теперь об этом уже все слышали. Все началось с банального сетевого хулиганства. Считается, что Земля подключилась к Сети несколько месяцев назад, но это неправда, Земля подключена к Сети уже давно, если верить энциклопедии, с 1989 года. Люди просто не знали, что Земля подключена к Сети.
— А как происходит подключение планеты к Сети? — поинтересовался Гена.
Любопытный товарищ, однако.
— Не знаю, — сказал я. — Возможно, должен прилететь космический корабль и поставить какой-то маяк, а может, достаточно просто просканировать астральное пространство должным образом… не знаю. Короче, Земля подключилась к Сети, люди об этом не знали, но некоторые чужие знали и время от времени появлялись на Земле с разными целями.
— Шпионаж? — предположил Гена.
— Да бог с вами, — улыбнулся я. — Что у нас выведывать? По меркам Сети Земля — планета примитивная, варварская. Нас посетило несколько этнографических экспедиций, да еще хулиганы регулярно наведывались. Так получилось, что один такой хулиган собрался изнасиловать мою соседку, я случайно проходил мимо, дал ему в морду, отобрал терминал, сначала не понял, что это такое…
— А когда поняли, что вы почувствовали? — спросил Гена.
Я снова улыбнулся, на этот раз немного печально.
— Я почувствовал большой оптимизм, — сказал я. — Человечество больше не одиноко во вселенной, у нас есть братья по разуму, нам открылся гигантский кладезь знаний, мы зачерпнем оттуда сколько сможем, и тогда наступит всеобщее изобилие и, как следствие, всеобщее счастье…
— Изобилие не приносит счастья, — перебил меня Гена. — Это я вам как профессиональный политолог говорю. Для счастья в первую очередь необходимо…
— А я вам скажу как профессиональный путешественник по Сети, — в свою очередь перебил его я. — К сожалению, изобилие все-таки приносит счастье, но счастье получается исключительно сиюминутное. Впрочем, долговременного счастья вообще не существует, это понятие надо как-то по-другому называть.
— Если в этом смысле, тогда вы правы, — кивнул Гена. — Когда я говорил о счастье, я имел ввиду его долговременную составляющую. Для ее достижения материальные блага не нужны.
— Я бы не стал утверждать так безоговорочно, — уточнил я. — Какие-то материальные блага должны быть в любом случае. Если человек голоден или болен…
— Ну конечно! — воскликнул Гена. — Голодный человек не может думать ни о чем, кроме своего голода. Но стоит человеку чуть-чуть насытиться, и он начинает думать, чем себя занять…
— И требует хлеба и зрелищ, — закончил я его мысль.
Гена недовольно поморщился.
— Если человек глуп, необразован и невоспитан, то он действительно требует хлеба и зрелищ, — сказал он. — К сожалению, в последние двадцать лет таких людей стало гораздо больше, чем раньше. Все началось с Горбачева…
— Вот только не надо меня агитировать! — воскликнул я. — Я не политик, я всего лишь специальный агент на службе земного комитета защита порядка.
— А это еще что такое? — насторожился Гена.
Про комитет защиты порядка планеты Земля он явно слышал впервые.
— Так мы иногда называем себя, — сказал я. — Мы — это те, кто пытается противостоять агрессии яхров.
Гена печально крякнул и разлил еще по одной.
— За безнадежное дело, — провозгласил он очередной тост.
Мы выпили.
— А почему наше дело безнадежное? — поинтересовался я.
— По определению, — сказал Гена. — Любая партизанская война в долговременной перспективе обречена на провал. Чтобы партизаны победили, нужна поддержка извне — либо оружием, либо деньгами, либо, на самый худой конец — идеями. А лучше всего — всем сразу. Партизаны всегда убеждают себя, что они обязательно победят, может, не через год, а через двадцать лет, но очень редко партизанская война длится двадцать лет подряд. Меняется поколение, меняется система ценностей, молодежь все больше одобряет не партизан, а оккупантов, а старикам с каждым годом все труднее воевать и в конце концов война затихает сама собой. Так происходит всегда, это закон природы. Чтобы партизаны могли победить, им нужна внешняя помощь, а кто сможет ее вам предоставить? В той или иной степени яхры контролируют все планеты нашего сектора, а в других секторах помощи искать бесполезно — их обитатели даже не поймут, что у нас происходит.
— Рафаэль, что это было? — обратился ко мне амбал, которого, оказывается, звали Вахтангом.
На самом деле он обратился ко мне по-армянски, это мое подсознание автоматически перевело его слова на русский язык.
— Не знаю, — сказал я. — Пошли отсюда.
Мы вышли из вагончика, Ваге (так звали третьего мужика, ожидавшего лоха внутри вагончика) запер дверь, и мы направились в ту сторону, где, согласно памяти Рафаэля, размещались ряды, торгующие отдельными радиодеталями.
— Сходите, перекусите, — обратился я к коллегам своего тела. — Мне надо зайти в одно место.
Бандиты удалились. Я прошел метров пятьдесят в сторону рыночного сортира, а затем повернул в направлении тех рядов, где радиодетали продаются не в составе различных бытовых приборов, а по отдельности.
Там меня ждало разочарование — в ассортименте было все, кроме того, что мне нужно. Не иначе, все необходимые детали изъяты из продажи специальным распоряжением.
На какое-то мгновение у меня промелькнула мысль попросить одного из знакомых продавцов продать мне нужную детальку из-под полы. К счастью, перед тем, как реализовать эту идею, я попытался оценить ее толковость с точки зрения Рафаэля. Мда, хорошо, что я не стал ни к кому обращаться. Продавец обязательно подумал бы, что у меня серьезные неприятности и что я собираюсь сбежать в Сеть от кредиторов. Следующий естественный шаг — настучать крыше о странном поведении Рафаэля, а потом у меня и впрямь начнутся неприятности.
Идиотская ситуация.
Я послал Даше мысленный вызов через Сеть.
«Проблема», сказал я. «Не могу добыть терминал для твоей мамы. На рынке они не продаются и даже радиодеталей подходящих нет».
«Да, действительно проблема», согласилась Даша и надолго задумалась. «Даже не знаю, что посоветовать. Если бы ты был в Москве, можно было Габова попросить… Хотя не факт, что он отзовется, он сейчас так загружен… А может, тебе к Блубейку обратиться? Когда его эмиссары начнут строить планетарный узел, им будет несложно изготовить для тебя еще один терминал».
«Все это здорово», сказал я, «но с чего ты взяла, что они будут строить узел в Киеве? Я бы на их месте выбрал Африку или какую-нибудь Новую Гвинею. Да и с чего им мне помогать? Об этом мы с ними не договаривались».
«Тогда остается единственный выход», заявила Даша. «Терминал надо у кого-нибудь отнять».
«У кого? Как отличить человека с терминалом в кармане от человека, у которого терминала нет?»
«Очень легко», сказала Даша. «Но для этого нужно иметь детектор. А собрать детектор не проще, чем терминал. Замкнутый круг. Слушай! А ты уверен, что тебя будет ждать засада?»
«Не уверен», сказал я. «Но всегда надо готовиться к худшему».
«Может, это и не худшее. Может, ты попробуешь отобрать терминал у тех, кто будет в засаде? Изолированную зону они вряд ли сумеют создать, у нас на Земле техника не настолько развита. А всего остального ты можешь не опасаться, с поддержкой Вудстока тебе бояться нечего».
«Думаешь, на такой ход они не рассчитывают?» спросил я. «Я бы на их месте подготовил сюрприз на такой случай».
«Какой сюрприз?»
«Понятия не имею. Если бы я знал, это не было бы сюрпризом».
Даша задумалась.
«Ты прав», наконец сказала она, «Возвращайся».
«Куда возвращаться?» не понял я.
«Сюда, на Румылв. Я попробую поговорить с мамой по телефону. Постараюсь убедить ее съездить в Москву».
14
Даша провела на Земле не более пяти минут. Когда она вернулась, она выглядела очень расстроенной.— Телефоны не отвечают, — сказала она. — Ни городской, ни мобильный. Это меня беспокоит.
— Может, она тоже в Сеть ушла? — предположил я. — Насмотрелась новостей по телевизору, припомнила твое странное поведение и сделала очевидный вывод.
— Не такой уж он и очевидный, — возразила Даша. — Честно говоря, моя мама не отличается большой сообразительностью. Я боюсь, все гораздо хуже.
— А что хуже? — спросил я. — Думаешь, чужие взяли ее в заложники, чтобы тебя шантажировать? Тогда они давно бы уже тебе сказали. Нет, я не думаю, что чужие связаны с ее исчезновением. Она либо в Сети, либо просто пропала.
— Что значит просто пропала?
— Ну как люди пропадают… Не хочу каркать, но у вас на Украине…
— Да уж, ты, пожалуйста, не каркай, — оборвала меня Даша. — На Украине, между прочим, пропадает не больше людей, чем в России.
— Но и не меньше, — уточнил я.
Даша неопределенно кивнула.
— Вот что, — сказала она после паузы. — Я попробую поискать маму через поисковую систему. Другого выхода нет. Но этим я займусь попозже, а сейчас мы с тобой отправимся в путешествие. Но не в сетевое путешествие, а в обычное — проедемся с инспекцией по отдаленным районам королевства. В наших нынешних телах опасность нам не грозит, тебя защищает Вудсток, меня — королевская магия.
— Все это хорошо, — сказал я, — но в королевском теле Габову легко будет тебя найти. Думаешь, он легко переживет тот факт, что мы решили дезертировать?
— Мы не решили дезертировать!
— Но он-то этого не знает. Или ты собираешься ему рассказать про договор с Блубейком?
— А почему бы и нет? Или ты стесняешься? Боишься, что злой дядя Коля сделает атата по попке? Да ничего он тебе не сделает! Не сможет он ничего тебе сделать. А если будет по Сети доставать дурными разговорами, просто не отвечай на его запросы и все.
— Я другого боюсь, — сказал я. — Я боюсь, что информация о Блубейке просочится к яхрам слишком рано. Яхры удивительно оперативно узнают обо всех наших действиях. Уверен, откуда-то идет утечка информации.
— Думаешь, завелся предатель? — заинтересовалась Даша. — Нет, это навряд ли. Предателя ты бы сразу почувствовал по ауре.
— Необязательно живой предатель, — уточнил я. — Возможно, информация утекает по техническому каналу. Или предатель живой, но не входит непосредственно в команду Габова, а работает где-то в администрации президента и ни разу не встречался лицом к лицу с людьми, умеющими читать ауру.
— Тогда давай сделаем так, — предложила Даша. — Габову скажем, что мы начали действовать автономно потому что подозреваем, что из его конторы идет утечка информации. А может, просто взять в нашу команду Габова с Кожуховым? Пусть автономно работают все остальные.
— Против Кожухова не возражаю, — сказал я, — а Габова лучше не брать, а то он сразу командовать начнет… Я бы еще Сабалина взял.
— Хорошо, — сказала Даша, — пусть будет Сабалин. Звони им, а я распоряжусь насчет приготовлений к поездке.
15
Даша ушла распоряжаться насчет поездки, а я вышел на балкон собраться с мыслями. Пока мы разговаривали с Дашей, на задворках подсознания все время крутилась какая-то неоформленная мысль, я чувствовал, что это важная мысль, но никак не мог понять, о чем она. Подобное чувство испытываешь, когда выходишь из дому, твердо зная, что что-то забыл, но никак не можешь вспомнить, что именно.Надо признать, моя психика изрядно расшаталась, что неудивительно — слишком много маразма происходило вокруг меня в последние месяцы и особенно в последние дни. Все чаще возникает ощущение, будто я живу во сне. Только во сне люди ведут себя как сумасшедшие и это воспринимается абсолютно нормально, как будто только так и надо жить. Все вокруг суетятся, мельтешат, пытаются что-то сделать, ничего ни у кого не получается, но они все равно продолжают суетиться и мельтешить. Наверное, бегущие в океан лемминги чувствуют примерно то же самое. Надо что-то делать, думают лемминги, надо бежать, все остальные ведь бегут… А самое противное то, что массовая истерия захватывает настолько, что освободиться от нее решительно невозможно.
Если рассудить здраво, Вудсток был прав. Нам с Дашей действительно лучше всего убраться куда-нибудь подальше, сидеть в сторонке и спокойно наблюдать, чем закончатся разборки в треугольнике Земля — Нисле — Блубейк. Ясно ведь, что один в поле не воин, даже если в мозгах у него сидит полуавтономный агент Вудстока. Но каким бы крутым ты ни был, спасать мир в одиночку — занятие столь же бессмысленное, как бабочке гасить огонь своими крылышками.
Но так думает мозг, а сердцу так думать не прикажешь. Человек — животное стайное, человеку свойственны все соответствующие инстинкты, на какое-то время их можно подавить, но потом придется долго и мучительно бороться с непонятной сущностью, которую люди называют «совесть».
Человек устроен так, что когда он усматривает в происходящем вокруг признаки чрезвычайной ситуации, он перестает думать о себе и начинает думать о своей стае, неважно, как она называется — семья, Родина или человечество. Мы начинаем суетиться, бросаться то туда, то сюда и изо всех сил стараемся не замечать, насколько бесполезны реально наши действия.
Рассмотрим lля примера спокойно и непредвзято мои действия за последние дни, начиная с появления в кабинете королевы Буджим нежданного гостя с Земли.
Первая реакция выразилась исключительно нецензурными словами. А когда волна эмоций отступила, всплыл первый вопрос, причем этим вопросом было не «что делать?», а «кто виноват?» Понятно, что виноваты все и одновременно никто, но подсознанию очень важно найти крайнего. А кто лучше подходит на роль крайнего, чем Габов? Раз он начальник над всеми, значит, отвечает за все. А раз произошло такое безобразие, то выходит, что он не справился со своими обязанности, а значит, он редиска и ему нельзя доверять. А если начальнику нельзя доверять, значит, пришло время начинать думать самостоятельно. Вообще-то думать самостоятельно полезно всегда, но теперь это не просто желательно, но необходимо.
Думали-думали и придумали. Думали о том, куда деваться от надвигающейся волны туристов с Земли, а придумали асимметричный ход, с помощью которого, возможно, удастся решить Самую Главную Проблему. Тут же сделали этот ход, не дав себе труда лишний раз обдумать его последствия и взвесить все достоинства и недостатки. Вслух мы решили, что советоваться с Габовым и Кожуховым не стоит потому, что они все равно не смогут посоветовать ничего дельного, но на самом деле причина была совсем другая. Не знаю, как Даша, а я в первую очередь боялся, что Габов внимательно выслушает меня и тут же приведет какой-нибудь неожиданный довод, неопровержимо доказывающий, что наш с Дашей план нельзя реализовывать ни в коем случае. Но мне так хотелось сделать что-нибудь великое своими руками! Идиотизм, конечно, но стайные инстинкты иногда преломляются в сознании самым неожиданным образом.
А может, это не инстинкты? Может, это подступает шизофрения, о которой говорил Вудсток? Может, мой мозг настолько переполнился неусвоенной информацией, что уже не способен нормально функционировать? Может, мне пора лечиться?
Уж очень бредово выглядят наши с Дашей последние действия. Поговорили с Блубейком, решили, что сделали достаточно, начали обсуждать, куда лучше отправиться отдохнуть, пока на Земле будет происходить финальная фаза разборок, и тут сработал инстинкт. Нельзя стоять в стороне, пока стая в опасности.
«Но мы ничего не сможем сделать!» говорит разум.
«А мне наплевать», отвечает инстинкт.
И на сцену выходит то, что дедушка Фрейд называл умным словом «сублимация». Даша внезапно вспомнила о родной маме, о которой давно забыла, а я ни с того ни с сего бросился грудью на амбразуру, решив поучаствовать в эвакуации женщины, которую ни разу не видел и встречи с которой, честно говоря, побаиваюсь. А потом спонтанно задуманная операция обломилась самым идиотским образом и что сказала Даша?
— Давай отправимся в путешествие, — сказала она. — А маму мы спасем как-нибудь потом.
Здрасте, приехали! А к чему тогда были все эти причитания на тему «моя бедная мама»? Правильно говорил Цой: «мама, я знаю, мы все сошли с ума». Но эти слова хорошо воспринимаются только тогда, когда ты уверен, что ты-то уж с ума не сойдешь ни при каких обстоятельствах. А вот когда ты балансируешь на грани безумия, они воспринимаются совсем не так хорошо. Жутковато они воспринимаются.
Но вернемся, однако, к нашим баранам. Что я хотел сейчас сделать? Ах да, поговорить с Кожуховым, не собирается ли он покинуть Габова и примкнуть к нашей странной компании спасителей человечества. Сдается мне, я и вправду с ума схожу. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что он мне ответит на это предложение.
Кстати! Каким терминалом пользовался Кожухов, когда перемещался с Сорэ на Румылв? Насколько я помню, на всей Сорэ нет ни одного терминала, на эту планету можно прийти и вернуться обратно, но ее решительно невозможно использовать в качестве промежуточного узла путешествия. Тогда как вся габовская команда переправилась на Румылв? Может, кухонные шкафы Сорэ все-таки умеют собирать терминалы Сети?..
Нет, с Кожуховым я разговаривать не буду. И ни с кем я не буду сейчас разговаривать и вообще ничего делать я не буду. В таком состоянии, как у меня сейчас, лучше не делать ничего, потому что, что ни начинай, ничего хорошего из этого не получится. И свадебное путешествие по провинциям белого королевства тоже ничего не изменит. Нам надо смотаться на какую-нибудь благоустроенную планету, где можно собраться с мыслями и хоть чуть-чуть уменьшить накал страстей в собственной душе. Что мне сейчас будет по-настоящему полезно, так это встретить какого-нибудь джедая Йоду, который научит меня обуздывать темную сторону Силы и всегда сохранять душевное спокойствие, что бы ни происходило.
Ну что ж, попробуем.
Я обратился к Сети и сформулировал запрос:
«Информация о планете, на которой можно успокоиться и собраться с мыслями».
«Поисковая система временно недоступна», ответила Сеть.
Твою мать! Ну что же это такое?! Мне вдруг захотелось сделать что-нибудь безумное — начать со всей дури долбить кулаками по перилам, выбросить с балкона какое-нибудь кресло или вообще поджечь этот чертов дворец к чертовой матери. Но я не сделал ничего подобного, я просто сел на пол, привалился спиной к стене и заплакал. Взрослому мужчине не положено плакать, считается, что это стыдно, я понимаю, что в этом запрете нет никакого смысла, но от условных рефлексов, вложенных родной культурой, никуда не деться. Знаешь, что плакать нельзя, но не можешь остановиться и от этого тебя одолевает еще более сильная жалость к самому себе и тихие слезы превращаются в самую настоящую истерику, громкую и отвратительную.
16
Когда Даша вернулась в опочивальню, я уже успокоился, только глаза были красные, но я надеялся, что Даша этого не заметит. Даша заметила.— Что случилось? — спросила она.
В ее ауре явственно чувствовался испуг.
— Ничего, — сказал я. — Просто одолело плохое настроение. Депресняк.
Даша вздохнула.
— Ну вот, — сказала она. — Я думала, что я первая раскисну, а тут вон как вышло. Не зря пишут в глянцевых журналах, что мужчины только кажутся сильными, а как припрет…
Я решительно помотал головой.
— Дело не в этом, — сказал я. — Когда мужика припирают в угол, он звереет и дерется до конца. А вот когда все плохо, но морду бить некому, вот тогда мужик и раскисает.
— Не раскисай, — сказала Даша. — Сейчас мы с тобой отправимся в санаторий и пройдем курс психологической реабилитации.
— Не получится. Я уже пробовал подобрать подобное заведение, но поисковая система не работает.
— С чего это вдруг? — удивилась Даша. — Яхры атаковали Румылв?
А ведь эта мысль мне в голову не приходила… Нет, вряд ли.
— Не каркай, — сказал я.
И в этот момент пол под ногами вдруг затрясся, по стенам побежали трещины, с потолка посыпалась штукатурка, а потом я увидел, словно в замедленной съемке, как потолок распадается на отдельные фрагменты, которые опускаются прямо на нас с Дашей, вначале медленно, но с каждой миллисекундой набирая скорость, еще мгновение и…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Успел. Все-таки успел в последнее мгновение выдать команду на возвращение в предыдущее тело. Я находился на Сорэ, на кухне нашего с Дашей дома, только сидел я не на стуле, как в тот момент, когда уходил на Румылв, а на коленях незнакомой женщины-эрпа. Напротив меня за столом сидел незнакомый мужчина-эрп, на коленях которого материализовалась Даша. Слава богу, она тоже успела!— Извините, — обратился я к женщине, на которую случайно взгромоздился, — я сейчас слезу.
— Вы предыдущие хозяева этого дома? — осведомился мужик, с которого в этот момент слезала Даша. — Нам сказали, что вы переехали в другое место.
— Да, — кивнул я, — мы переехали на другую планету. Но там случилось землетрясение и нам пришлось срочно вернуться в предыдущие тела. Наши последние тела, полагаю, уже погибли.
— Какой ужас! — воскликнула женщина.
— Хорошо, что вы успели вернуться, — сказал мужик. — Меня зовут Гена.
— Андрей, — представился я и протянул руку.
— Надя, — представилась женщина.
— Даша, — представилась Даша.
— Очень приятно, — сказал я. — Если вы не возражаете, нам с Дашей надо немного побыть наедине.
— Да, конечно, — кивнул Гена. — Такое потрясение…
Мы вышли в гостиную, где во времена Оша, Ика и Спа стояла безумная палатка, склеенная невидимым клеем из отдельных тряпочек. Когда хозяйкой этого дома стала Даша, палатка рассосалась, но поскольку Даша гостиной не пользовалась, вместо нее ничего не сформировалось, комната стала просто пустой коробкой с голыми стенами. А теперь на полу появилась аляповатая имитация персидского ковра, а на стенах — безвкусные обои в цветочек.
— Как думаешь, сколько им лет? — спросила Даша.
— Кому? — не понял я. — Обоям?
— Новым хозяевам, — пояснила Даша.
— Не знаю, — сказал я. — Ты нормально себя чувствуешь?
Даша пожала плечами.
— Вроде нормально, — сказала она. — Даже странно. Я думала, сейчас меня трясти начнет, а вроде ничего.
— Трясти обязательно начнет, — заверил ее я. — Но не сразу. Мозгам нужно время, чтобы осознать, что произошло. Блин! Я и не знал, что в белой столице бывают землетрясения.
— Я тоже не знала, — сказала Даша. — В памяти Буджим ничего не было. А может, и было, а я к этим сведениям просто не обращалась. Не знаю.
— Как думаешь, Габов жив?
— Позвони, спроси, — посоветовала Даша. — А лучше не звони — если он жив, то у него и без тебя забот хватает. Как освободится, сам позвонит.
— И то верно, — кивнул я.
И почувствовал, как по телу пробежала первая волна дрожи.
— Кажется, начинается, — сказал я.
— Что начинается? — не поняла Даша.
— Колбасить начинает. Ты пока ничего не чувствуешь?
— Пока ничего.
— Значит, скоро почувствуешь. Пойдем, выпьем за второе рождение, такое дело надо обмыть.
2
Гена с Надей не возражали, что мы проведем эту ночь в их доме. А после четвертой рюмки, когда выяснилось, что я — тот самый человек, который первым на Земле вошел в Сеть, Гена предложил нам оставаться в доме столько времени, сколько мы пожелаем.— Дом большой, — сказал Гена, — места хватит всем. Эвакуация с Земли завершена, гостевые комнаты больше не потребуются, можете смело их занимать.
— Может, лучше мы их займем? — предложила Надя. — Эти ребята здесь еще до нас поселились.
— Да, конечно, — смутился Гена. — Конечно, это ваш дом. Если вам не хочется делить его с нами, мы попробуем найти себе другое жилище. Сейчас позвоню Иноходцеву…
— Не надо, — перебил я его. — Мы с Дашей надолго здесь не задержимся. Снимем стресс, переночуем, а завтра отправимся в путь.
Гена вдруг помрачнел.
— А я хотел обсудить с вами так много разных вещей… — сказал он.
— Каких вещей? — удивился я. — А, понял… Вы думаете, что раз я открыл Сеть, значит, я знаю о ней больше всех остальных. Но на самом деле я почти ничего о ней не знаю. Чем больше я путешествую по Сети, тем меньше ее понимаю.
— Вы, наверное, посетили много миров? — поинтересовалась Надя.
— Сейчас посчитаю. Трилар, потом… гм… — слово «Вудсток» я решил не произносить в этой компании. — Ол — это три, потом… гм… четыре…
— А мы с Геной нигде не были, кроме этой планеты, — перебила меня Надя. — Валерий Васильевич говорит, что путешествовать по Сети опасно, потому что бывают такие миры, в которые путешественников заманивают и… э-э-э…
— Действительно, такие миры бывают, — подтвердил я. — В одном из них я случайно побывал, еле-еле обратно выбрался. Но я бы не сказал, что путешествовать по Сети так уж опасно, главное — соблюдать минимальные меры предосторожности. Перед тем, как совершить перемещение, надо собрать информацию о мире…
— А как это правильно делается? — перебил меня Гена. — Я пробовал работать с поисковой системой…
Мы с Дашей синхронной хихикнули.
— Поисковая система — это вещь в себе, — сказал я. — Ее нельзя понять, к ней можно только привыкнуть. Поначалу кажется, что она выдает один только бред, но со временем приходит умение отличать нормальные ссылки от безумных и тогда понимаешь, что пользоваться ею не так уж сложно. Самое трудное — правильно сформулировать запрос.
— А что вы думаете о Сети, так сказать, в целом? — спросил меня Гена. — С того самого момента, как я узнал о Сети, меня сразу заинтересовало — что думает о Сети ее первооткрыватель? И как это, кстати, произошло?
— Очень буднично и неинтересно, — сказал я. — Про сетевое хулиганство слышали? Впрочем, что я говорю, теперь об этом уже все слышали. Все началось с банального сетевого хулиганства. Считается, что Земля подключилась к Сети несколько месяцев назад, но это неправда, Земля подключена к Сети уже давно, если верить энциклопедии, с 1989 года. Люди просто не знали, что Земля подключена к Сети.
— А как происходит подключение планеты к Сети? — поинтересовался Гена.
Любопытный товарищ, однако.
— Не знаю, — сказал я. — Возможно, должен прилететь космический корабль и поставить какой-то маяк, а может, достаточно просто просканировать астральное пространство должным образом… не знаю. Короче, Земля подключилась к Сети, люди об этом не знали, но некоторые чужие знали и время от времени появлялись на Земле с разными целями.
— Шпионаж? — предположил Гена.
— Да бог с вами, — улыбнулся я. — Что у нас выведывать? По меркам Сети Земля — планета примитивная, варварская. Нас посетило несколько этнографических экспедиций, да еще хулиганы регулярно наведывались. Так получилось, что один такой хулиган собрался изнасиловать мою соседку, я случайно проходил мимо, дал ему в морду, отобрал терминал, сначала не понял, что это такое…
— А когда поняли, что вы почувствовали? — спросил Гена.
Я снова улыбнулся, на этот раз немного печально.
— Я почувствовал большой оптимизм, — сказал я. — Человечество больше не одиноко во вселенной, у нас есть братья по разуму, нам открылся гигантский кладезь знаний, мы зачерпнем оттуда сколько сможем, и тогда наступит всеобщее изобилие и, как следствие, всеобщее счастье…
— Изобилие не приносит счастья, — перебил меня Гена. — Это я вам как профессиональный политолог говорю. Для счастья в первую очередь необходимо…
— А я вам скажу как профессиональный путешественник по Сети, — в свою очередь перебил его я. — К сожалению, изобилие все-таки приносит счастье, но счастье получается исключительно сиюминутное. Впрочем, долговременного счастья вообще не существует, это понятие надо как-то по-другому называть.
— Если в этом смысле, тогда вы правы, — кивнул Гена. — Когда я говорил о счастье, я имел ввиду его долговременную составляющую. Для ее достижения материальные блага не нужны.
— Я бы не стал утверждать так безоговорочно, — уточнил я. — Какие-то материальные блага должны быть в любом случае. Если человек голоден или болен…
— Ну конечно! — воскликнул Гена. — Голодный человек не может думать ни о чем, кроме своего голода. Но стоит человеку чуть-чуть насытиться, и он начинает думать, чем себя занять…
— И требует хлеба и зрелищ, — закончил я его мысль.
Гена недовольно поморщился.
— Если человек глуп, необразован и невоспитан, то он действительно требует хлеба и зрелищ, — сказал он. — К сожалению, в последние двадцать лет таких людей стало гораздо больше, чем раньше. Все началось с Горбачева…
— Вот только не надо меня агитировать! — воскликнул я. — Я не политик, я всего лишь специальный агент на службе земного комитета защита порядка.
— А это еще что такое? — насторожился Гена.
Про комитет защиты порядка планеты Земля он явно слышал впервые.
— Так мы иногда называем себя, — сказал я. — Мы — это те, кто пытается противостоять агрессии яхров.
Гена печально крякнул и разлил еще по одной.
— За безнадежное дело, — провозгласил он очередной тост.
Мы выпили.
— А почему наше дело безнадежное? — поинтересовался я.
— По определению, — сказал Гена. — Любая партизанская война в долговременной перспективе обречена на провал. Чтобы партизаны победили, нужна поддержка извне — либо оружием, либо деньгами, либо, на самый худой конец — идеями. А лучше всего — всем сразу. Партизаны всегда убеждают себя, что они обязательно победят, может, не через год, а через двадцать лет, но очень редко партизанская война длится двадцать лет подряд. Меняется поколение, меняется система ценностей, молодежь все больше одобряет не партизан, а оккупантов, а старикам с каждым годом все труднее воевать и в конце концов война затихает сама собой. Так происходит всегда, это закон природы. Чтобы партизаны могли победить, им нужна внешняя помощь, а кто сможет ее вам предоставить? В той или иной степени яхры контролируют все планеты нашего сектора, а в других секторах помощи искать бесполезно — их обитатели даже не поймут, что у нас происходит.