Страница:
— Что?! Я провел на Вудстоке почти два месяца?!
— Да, ты управился менее чем за два месяца. Твоя психика необычна для гуманоида, ты заметно ближе к создателям Сети, чем любой из нас. Неудивительно, что эта твоя особенность привлекла такое внимание Вудстока.
Хаф говорил, что-то еще, но я его не слушал. На Земле прошло два месяца. Два месяца первобытного ада. Я должен немедленно узнать, что там происходит, а узнав — принять все необходимые меры. Если там еще можно что-то спасти…
— Выражение твоего лица говорит о том, — сказал Хаф, — что ты вплотную подошел к следующей стадии адаптации. Сейчас ты начнешь спасать остатки твоей цивилизации.
— По-твоему, это невозможно?
— Чаще всего это невозможно. Из ошметков кокона обычно не получается сотворить еще одну гусеницу. Но ты попробуй, вдруг что получится. Я могу ошибаться.
— Хорошо, — сказал я. — Я попробую.
Новости с Земли были неутешительны. Население планеты сократилось почти вдвое, но не столько за счет убийств и техногенных катастроф, сколько за счет массовой эмиграции в иные миры. В первые же часы армагеддона на Земле появились агенты Блубейка, которые каким-то чудом сумели наладить массовое производство терминалов Сети. Оказывается, терминал вовсе не обязан быть электрическим, на Земле существует несколько видов растений, подобных цветку рвасса с планеты Ол. Это дало возможность эвакуировать в Сеть более двух миллиардов человек.
Генетические фабрики Блубейка работают на пределе мощности. Каждый день с конвейеров сходит более миллиона гостевых тел, которые немедленно поступают в порталы и заселяются людьми, бегущими из умирающего мира. Сейчас на Блубейке находится около пятидесяти миллионов людей и их число непрерывно растет.
Восемьдесят миллионов людей выбрали своим новым домом Уфсыму. Во многих районах планеты коренные жители уже составляют меньшинство. Человеческие анклавы на Уфсыме быстро растут и если так будет продолжаться и дальше, скоро они сольются и вся Уфсыма станет полностью человеческой планетой. Не самая плохая планета, жалко только, что коренного населения не хватит, чтобы принять всех желающих.
Двести тысяч человек бежали на Броун. Большинство из них уже растворили свои личности в коллективных сознаниях островов, но на семи островах люди вытеснили коренное население. Интересно, что на эти острова эмигрировали наиболее выдающиеся личности, которые, по всей видимости, скоро перейдут на следующий уровень. Хаф был прав, в Сети не бывает случайностей, Сеть знает, кого куда направлять. Балласт — на растворение, а тех, кто представляет какую-то ценность — туда, где эта ценность будет возрастать.
Как выяснилось, на Земле погибло не так уж и много народу. Агенты яхров уничтожили около пяти миллионов, еще примерно столько же погибло в результате техногенных катастроф и последовавшей паники. В масштабах планеты — капля в море. Африка и Латинская Америка вообще почти не пострадали.
Геноцид на Земле прекратился. Все промышленные объекты, которые стоило уничтожить, уже уничтожены, а массовые убийства простых людей быстро утомили убийц. Никакой психической мотивации не хватит на то, чтобы несколько дней подряд убивать и калечить беззащитных. Яхры добились своей цели, разрушили земную цивилизацию и отступили.
Последнего из броуновских убийц, терроризировавших Нисле, отловили и уничтожили двадцать второго июля. Всего Нисле потеряла менее двух миллионов жителей. Если бы я заложил в своих клонов приказ устраивать техногенные аварии… Хорошо, что эта идея тогда не пришла мне в голову.
Комитет защиты порядка планеты Сершле под давлением других миров все-таки запретил путешествия своих граждан на Броун. Но ситуация уже вышла из-под контроля. Каждый день в мирах яхров появляются десятки тысяч мутантов с Броуна, большинство представляют собой откровенный балласт, но попадаются среди них и по-настоящему интересные личности. Направляя посетителей в те или иные места Броуна, Сеть незаметно проводит селекцию, сливая в мейозе тех, кому это пойдет на пользу, и отправляя в балласт разумы, которые она считает безнадежными.
Ксиж Репье снял новый фильм. Многие говорят, что это не только лучший фильм за всю его карьеру, но и вообще лучший фильм последнего столетия. Художники, писатели и кинорежиссеры конфедерации прибывают на Броун толпами, а когда плоды их мейоза возвращаются обратно, чаще всего они оказываются невероятно, потрясающе талантливыми. Популярность Броуна растет с каждым днем, число граждан конфедерации, прошедших через Броун, исчисляется миллионами. Комитеты защиты порядка бьют тревогу, на Нисле даже успели принять закон, предписывающий уничтожать на месте каждого, побывавшего на Броуне, но этот закон вскоре пришлось отменить под давлением общественности. Демократии на Нисле совсем немного, но все же достаточно, чтобы создавать у власть имущих серьезные проблемы.
В середине июля Сбот приказала своим ученым изучить вопрос о возможности агрессивных действий против планеты Броун. К концу месяца ученые вынесли вердикт — это абсолютно невозможно без глубокого понимания броуновской психологии, которого можно достичь не раньше, чем через несколько лет. Максимум, что в ближайшем будущем можно получить от Броуна — несколько практических достижений в психиатрии, но не более того.
Супердоминанта, вызывающая патологическую ненависть броуновцев к остальной Сети, постепенно распространяется по планете. Через семь лет она охватит весь мир и тогда яхров и нопстеров ждет сюрприз, причем это будет именно сюрприз — Сеть тщательно следит, чтобы путешественники, прибывающие на Броун, не попадали в районы, охваченные супердоминантой.
Коллективный разум Сети одобрил мое решение заблокировать Броун через несколько лет. К тому времени вред от доступа разумных существ к этому миру начнет перевешивать пользу от того же самого. Такие миры, как Броун и Вудсток, не зря сравнивают с бомбами, взрывающими социальное пространство сектора. Доступ примитивных разумов к таким бомбам надо строго дозировать, иначе взрыв опустошит слишком много миров.
И в этот момент я понял, как лучше всего охарактеризовать отношение Сети к тем разумам, которые еще не готовы слиться с ней по-настоящему. Они для нее как домашние животные. Сеть заботится о них, помогает развиваться, а потом, когда приходит время, Сеть взрывает в очередном секторе очередную бомбу и жизнь животных на ферме приходит к логическому завершению. Сеть поглощает их, как бы съедает, элементарные разумы еще долго не перестают существовать, но кого волнует, как корова относится к тому что ее съедают? Даже если она искренне радуется тому, что пошла на котлеты, от этого ничего не меняется. Рано или поздно корова все равно перестанет существовать.
Что такое Сеть — коллективный сверхразум, являющийся венцом эволюции, или злокачественный нарост на теле вселенной? Если вдуматься, Сеть воистину подобна злокачественной опухоли. Она растет медленно, не спеша, она достаточно умна, чтобы понять, что излишняя скорость в таких делах только вредит. Подобно тому, как свиновод разводит свиней, Сеть разводит во вселенной разумы, откармливает их правильно подобранной информацией, а когда разум достиг нужной упитанности, она заглатывает его, сливаясь с ним в одно целое. Эта опухоль растет и когда она охватит всю вселенную…
Быть может, этим и объясняется то, что в Сети совсем нет цивилизаций, намного превосходящих Нисле или Шотфепку. Как только развитие расы превосходит некий предел, Сеть подбрасывает информационную бомбу и цивилизация превращается в руины, а Сеть чуть-чуть увеличивается в размерах. Во вселенной существует только одна сверхцивилизация, только один сверхразум — сама Сеть.
Сеть прервала мои мысли. Пришедший от нее сигнал был не приказом и не просьбой о помощи, это был нечто среднее между просьбой и приказом. Драконтрест очнулся на новом уровне, ему надо помочь адаптироваться, как мне помог Хаф. Сеть полагает, что с этой задачей никто не справится лучше меня.
Я проник в память Драконтреста и нашел там пейзаж, наилучшим образом подходящий для места первого контакта. Это был какой-то скверик в Питере, я сформировал только небольшой его участок, с тремя скамейками и двумя ларьками — с пивом и с мороженным. Продавцов в обоих ларьков не было, они не были предусмотрены, эта реальность предназначена только для нас двоих.
Драконтрест оказался моложе, чем я ожидал, и гораздо симпатичнее, особенно с точки зрения Даши. Этакий голубоглазый блондин с мужественным лицом и спортивной фигурой — истинный ариец, ха-ха.
Он недоуменно повертел головой туда-сюда и увидел Андрея Сигова, в облике которого я находился в этой реальности. Я широко улыбнулся и сказал:
— Здравствуй, Дима! Как себя чувствуешь? Переход прошел успешно?
Драконтрест не сразу сообразил, о чем я говорю.
— Какой переход? — переспросил он и я понял, что он сразу все вспомнил.
Жуткий и страшный конец человечества, который на самом деле совсем не конец, а переход на следующий уровень, причем не только отдельных представителей человечества, но и всей цивилизации в целом. Несмотря на то, что цивилизация как таковая перестала существовать. Ничего, еврейская нация существовала без своего государства долго и относительно счастливо.
— Вспомнил? — спросил я.
Драконтрест неуверенно кивнул.
— Спрашивай, — сказал я.
— Что спрашивать?
— По порядку.
И тогда Драконтрест задал первый вопрос.
— Это действительно следующий уровень? — спросил он.
В середине сентября Драконтрест решил, что его переход окончательно завершен. Я ощутил исходящий от него запрос на соединение и это было совсем не похоже на псевдотелефонный разговор по Сети. Когда я ответил на запрос, наши души слились почти воедино, почти как на Броуне. Я сразу вспомнил, как давным-давно, когда Андрей и Даша еще были людьми, их души однажды слились примерно таким же образом. Чтобы это слияние стало возможным на предыдущем уровне, нужно множество сопутствующих обстоятельств вроде взаимной любви, но на этом уровне не нужно уже ничего, кроме желания обеих сторон.
Наш разговор трудно назвать разговором. Мы больше не нуждаемся в виртуальной среде, как и в словесном кодировании информации, мы обмениваемся не словами, а мыслями, причем мысль передается собеседнику еще до того, как успевает окончательно сформироваться в сознании отправителя. К тому же, мы с Драконтрестом не совсем разные, память Андрея и Даши есть и у меня, и у него. Наша беседа была больше похожа на разговор с самим собой, чем на разговор с другим человеком.
Мы обсуждали тот самый вопрос, который в свое время вызвал разделения Андрея и Даши на мы-один и мы-два. Что важнее — личность или общество? Каков главный итог контакта человечества с Сетью — распад цивилизации или выход нескольких тысяч людей на следующий уровень? Пока что переход завершили только мы с Драконтрестом, но скоро нас здесь будут тысячи.
Все то, что Сеть принесла на Землю — это хорошо или плохо? С одной стороны, приятно сознавать, что твоя интеллектуальная мощь неимоверно возросла, что ты не просто ведешь существование в одном из миллиардов населенных миров, но напрямую участвуешь в управлении вселенной. Но, с другой стороны, миллионы убитых и раненых — не слишком ли высокая цена за счастье нескольких индивидуумов? Да, почти все пострадавшие представляют собой балласт, но все же, все же… Как надлежит относиться к балласту — с презрением или с заботой? Сеть никогда не ответит на этот вопрос, потому что вопрос этот относится не к законам природы, а к законам этики, а законы этики у каждой расы свои, причем у большинства рас они настолько расплывчаты, что даже слово «закон» не слишком подходит к этому понятию.
Каким путем пойдет дальше Земля? Можно изолировать ее астральным барьером, отключить в пределах Земли физические перемещения из тела в тело, понастроить всюду нанозаводов, создать всеобщее изобилие и в результате получить идеально благоустроенную и абсолютно счастливую планету. Хаф в свое время повел Сорэ именно этим путем.
Можно, наоборот, поддерживать и всячески стимулировать расселение людей по Сети. Бывшие земляне станут носителями духовной заразы, увлекающей разумы на следующий уровень. Люди распространят ее по всему сектору и в течение ближайшего столетия коллективный сверхразум Сети пополнится несколькими миллионами новых фрагментов. А еще через тысячу лет будущие ученые Нисле, вторично выбравшейся из первобытной эпохи, будут ломать головы над загадкой: почему на одной планете одновременно сформировалось одиннадцать принципиально различных форм разумной жизни.
Все зависит от того, с какой стороны смотреть на вещи. Если смотреть снизу, с позиций разума низшего уровня, Сеть несет гибель. А если смотреть сверху, то, может быть, смысл жизни любой цивилизации и состоит в том, чтобы предоставить Сети несколько элементарных разумов?
Какой-то философ сказал, что каждый вопрос содержит в себе большую часть ответа. Ответ на любой вопрос во многом определяется тем, какими словами вопрос сформулирован. Но если тебе не нужны слова, если ты способен воспринимать отвлеченные понятия, не пряча их под словесной шелухой, тогда задать прямой и однозначный вопрос практически невозможно. Гегель был прав, когда формулировал закон единства и борьбы противоположностей. На каждый вопрос существует два противоположных ответа, каждый из которых является правильным в своей системе понятий. Но если твоя система понятий охватывает все бытие одновременно, любая истина становится ложью.
Общеизвестно, что абсолютной истины не существует, но что делать, если нет и относительной истины? Если каждое утверждение является одновременно истинным и ложным, каждое действие — правильным и неправильным, а все хорошее — одновременно и плохим? О всезнании хорошо рассуждать тогда, когда ты думаешь, что лично тебе оно не грозит никогда. Но если твой разум охватывает все вопросы бытия со всех возможных сторон, то границы между противоположными понятиями стираются окончательно. Воспринимая мир во всей полноте, ты понимаешь, что в нем нет добра и зла, а есть только путь, ведущий неведомо куда и бессмысленно даже пытаться понять, куда он ведет, потому что если непознаваем каждый отдельно взятый разум, то как может быть познаваема вся вселенная в целом?
И тогда ты понимаешь, что Вудсток не является единственным примером кибернетического автомата, слишком сложного, чтобы иметь однозначную целевую функцию. Сеть неизмеримо сложнее, чем Вудсток, она, правда, имеет кластерную структуру и если посмотреть с соответствующей точки зрения…
Жаль, что большую часть этих рассуждений никак нельзя передать словами человеческого языка. «Дао, выраженное словами, не есть дао», говорили древнекитайские философы. Они не понимали, что это верно не только для дао. И тем более они не понимали, каково это, когда ты знаешь, что между любым действием и любым другим действием нет принципиальной разницы, как нет разницы между действием и бездействием, но надо же что-то делать, в самом-то деле…
На Земле стали появляться пророки, только теперь они приносят в мир не отвлеченные философские идеи, а вполне конкретные практические знания. Некоторые пророки полагают, что научились творить волшебство, большинство же пребывает в уверенности, что Бог с большой буквы явил очередное чудо. На самом деле правы и те, и другие — высокая технология все равно остается технологией, но очень высокая технология воспринимается примитивным сознанием как магия. А что касается бога — чем Сеть не Бог? Почти вездесущий, почти всемогущий, почти всеведущий… Сеть, правда, не сотворяла мир, ну и что? Чтобы быть богом, вовсе не обязательно сотворять мир, можно взять в управление и готовый мир, сотворенный кем-то другим.
Высшие иерархи католической церкви всерьез обсуждают вопрос, можно ли считать, что одиннадцатого июля состоялся конец света. Самое смешное, что пророчества сходятся, даже финальное пророчество про долину Армагеддон исполнилось в апреле. Христос, правда, не являлся на Землю, но кто знает, может, его просто пока не заметили?
А ведь они правы — конец света действительно состоялся. Грязная и вонючая гусеница превратилась в бабочку, оставившую после себя яйцо. Пока непонятно, что вылупится из этого яйца, но одно можно сказать точно — это будет совсем другой мир.
Давным-давно, еще на том уровне, Вудсток говорил, что существа, перешедшие на следующий уровень, редко прельщаются ролью бога. Но люди являются исключением, люди так долго ждали пришествия бога, так мечтали о нем… Они вполне заслужили того, чтобы их мечта сбылась. Не знаю, что выйдет из этого, но попробовать стоит. Как минимум, это вложит порцию новых знаний в копилку вселенского разума. Вот и Хаф подтвердил, что эксперимент обещает быть интересным. Хаф говорит, что у эрпов ситуация была совсем другая, эрпы никогда не были такими религиозными, как люди, а это меняет очень многое. Кстати, об опыте эрпов…
В наш(е/и) сознани(е/я) хлынул целый поток информации. Теперь я/мы знал(и) все, что произошло на планете Сорэ шесть тысяч лет назад. Но Хаф прав, опыт эрпов тут не подходит. Чтобы сделать осмысленные прогнозы, надо учесть психологические отличия среднего эрпа и среднего человека… учесть географическую и социальную дисперсию… нужен специфический математический аппарат… Ага, спасибо… А ты не поможешь?… Большое спасибо. Что? Над этой задачей кто-то уже думает? Ну так давайте сольем наши кластеры воедино. Ух ты!
ЭПИЛОГ
— Да, ты управился менее чем за два месяца. Твоя психика необычна для гуманоида, ты заметно ближе к создателям Сети, чем любой из нас. Неудивительно, что эта твоя особенность привлекла такое внимание Вудстока.
Хаф говорил, что-то еще, но я его не слушал. На Земле прошло два месяца. Два месяца первобытного ада. Я должен немедленно узнать, что там происходит, а узнав — принять все необходимые меры. Если там еще можно что-то спасти…
— Выражение твоего лица говорит о том, — сказал Хаф, — что ты вплотную подошел к следующей стадии адаптации. Сейчас ты начнешь спасать остатки твоей цивилизации.
— По-твоему, это невозможно?
— Чаще всего это невозможно. Из ошметков кокона обычно не получается сотворить еще одну гусеницу. Но ты попробуй, вдруг что получится. Я могу ошибаться.
— Хорошо, — сказал я. — Я попробую.
19
Когда ты находишься на следующем уровне, работать с поисковой системой Сети — одно удовольствие. Никаких проблем с переводом понятий из одной системы в другую, вся информация понятна сразу и во всех подробностях. И еще все время ты испытываешь восхитительное чувство сопричастности к самому мощному разуму вселенной. Раньше я полагал, что самый мощный разум вселенной — Вудсток, но теперь это кажется смешным. По сравнению с Сетью Вудсток — козявка.Новости с Земли были неутешительны. Население планеты сократилось почти вдвое, но не столько за счет убийств и техногенных катастроф, сколько за счет массовой эмиграции в иные миры. В первые же часы армагеддона на Земле появились агенты Блубейка, которые каким-то чудом сумели наладить массовое производство терминалов Сети. Оказывается, терминал вовсе не обязан быть электрическим, на Земле существует несколько видов растений, подобных цветку рвасса с планеты Ол. Это дало возможность эвакуировать в Сеть более двух миллиардов человек.
Генетические фабрики Блубейка работают на пределе мощности. Каждый день с конвейеров сходит более миллиона гостевых тел, которые немедленно поступают в порталы и заселяются людьми, бегущими из умирающего мира. Сейчас на Блубейке находится около пятидесяти миллионов людей и их число непрерывно растет.
Восемьдесят миллионов людей выбрали своим новым домом Уфсыму. Во многих районах планеты коренные жители уже составляют меньшинство. Человеческие анклавы на Уфсыме быстро растут и если так будет продолжаться и дальше, скоро они сольются и вся Уфсыма станет полностью человеческой планетой. Не самая плохая планета, жалко только, что коренного населения не хватит, чтобы принять всех желающих.
Двести тысяч человек бежали на Броун. Большинство из них уже растворили свои личности в коллективных сознаниях островов, но на семи островах люди вытеснили коренное население. Интересно, что на эти острова эмигрировали наиболее выдающиеся личности, которые, по всей видимости, скоро перейдут на следующий уровень. Хаф был прав, в Сети не бывает случайностей, Сеть знает, кого куда направлять. Балласт — на растворение, а тех, кто представляет какую-то ценность — туда, где эта ценность будет возрастать.
Как выяснилось, на Земле погибло не так уж и много народу. Агенты яхров уничтожили около пяти миллионов, еще примерно столько же погибло в результате техногенных катастроф и последовавшей паники. В масштабах планеты — капля в море. Африка и Латинская Америка вообще почти не пострадали.
Геноцид на Земле прекратился. Все промышленные объекты, которые стоило уничтожить, уже уничтожены, а массовые убийства простых людей быстро утомили убийц. Никакой психической мотивации не хватит на то, чтобы несколько дней подряд убивать и калечить беззащитных. Яхры добились своей цели, разрушили земную цивилизацию и отступили.
Последнего из броуновских убийц, терроризировавших Нисле, отловили и уничтожили двадцать второго июля. Всего Нисле потеряла менее двух миллионов жителей. Если бы я заложил в своих клонов приказ устраивать техногенные аварии… Хорошо, что эта идея тогда не пришла мне в голову.
Комитет защиты порядка планеты Сершле под давлением других миров все-таки запретил путешествия своих граждан на Броун. Но ситуация уже вышла из-под контроля. Каждый день в мирах яхров появляются десятки тысяч мутантов с Броуна, большинство представляют собой откровенный балласт, но попадаются среди них и по-настоящему интересные личности. Направляя посетителей в те или иные места Броуна, Сеть незаметно проводит селекцию, сливая в мейозе тех, кому это пойдет на пользу, и отправляя в балласт разумы, которые она считает безнадежными.
Ксиж Репье снял новый фильм. Многие говорят, что это не только лучший фильм за всю его карьеру, но и вообще лучший фильм последнего столетия. Художники, писатели и кинорежиссеры конфедерации прибывают на Броун толпами, а когда плоды их мейоза возвращаются обратно, чаще всего они оказываются невероятно, потрясающе талантливыми. Популярность Броуна растет с каждым днем, число граждан конфедерации, прошедших через Броун, исчисляется миллионами. Комитеты защиты порядка бьют тревогу, на Нисле даже успели принять закон, предписывающий уничтожать на месте каждого, побывавшего на Броуне, но этот закон вскоре пришлось отменить под давлением общественности. Демократии на Нисле совсем немного, но все же достаточно, чтобы создавать у власть имущих серьезные проблемы.
В середине июля Сбот приказала своим ученым изучить вопрос о возможности агрессивных действий против планеты Броун. К концу месяца ученые вынесли вердикт — это абсолютно невозможно без глубокого понимания броуновской психологии, которого можно достичь не раньше, чем через несколько лет. Максимум, что в ближайшем будущем можно получить от Броуна — несколько практических достижений в психиатрии, но не более того.
Супердоминанта, вызывающая патологическую ненависть броуновцев к остальной Сети, постепенно распространяется по планете. Через семь лет она охватит весь мир и тогда яхров и нопстеров ждет сюрприз, причем это будет именно сюрприз — Сеть тщательно следит, чтобы путешественники, прибывающие на Броун, не попадали в районы, охваченные супердоминантой.
Коллективный разум Сети одобрил мое решение заблокировать Броун через несколько лет. К тому времени вред от доступа разумных существ к этому миру начнет перевешивать пользу от того же самого. Такие миры, как Броун и Вудсток, не зря сравнивают с бомбами, взрывающими социальное пространство сектора. Доступ примитивных разумов к таким бомбам надо строго дозировать, иначе взрыв опустошит слишком много миров.
И в этот момент я понял, как лучше всего охарактеризовать отношение Сети к тем разумам, которые еще не готовы слиться с ней по-настоящему. Они для нее как домашние животные. Сеть заботится о них, помогает развиваться, а потом, когда приходит время, Сеть взрывает в очередном секторе очередную бомбу и жизнь животных на ферме приходит к логическому завершению. Сеть поглощает их, как бы съедает, элементарные разумы еще долго не перестают существовать, но кого волнует, как корова относится к тому что ее съедают? Даже если она искренне радуется тому, что пошла на котлеты, от этого ничего не меняется. Рано или поздно корова все равно перестанет существовать.
Что такое Сеть — коллективный сверхразум, являющийся венцом эволюции, или злокачественный нарост на теле вселенной? Если вдуматься, Сеть воистину подобна злокачественной опухоли. Она растет медленно, не спеша, она достаточно умна, чтобы понять, что излишняя скорость в таких делах только вредит. Подобно тому, как свиновод разводит свиней, Сеть разводит во вселенной разумы, откармливает их правильно подобранной информацией, а когда разум достиг нужной упитанности, она заглатывает его, сливаясь с ним в одно целое. Эта опухоль растет и когда она охватит всю вселенную…
Быть может, этим и объясняется то, что в Сети совсем нет цивилизаций, намного превосходящих Нисле или Шотфепку. Как только развитие расы превосходит некий предел, Сеть подбрасывает информационную бомбу и цивилизация превращается в руины, а Сеть чуть-чуть увеличивается в размерах. Во вселенной существует только одна сверхцивилизация, только один сверхразум — сама Сеть.
Сеть прервала мои мысли. Пришедший от нее сигнал был не приказом и не просьбой о помощи, это был нечто среднее между просьбой и приказом. Драконтрест очнулся на новом уровне, ему надо помочь адаптироваться, как мне помог Хаф. Сеть полагает, что с этой задачей никто не справится лучше меня.
Я проник в память Драконтреста и нашел там пейзаж, наилучшим образом подходящий для места первого контакта. Это был какой-то скверик в Питере, я сформировал только небольшой его участок, с тремя скамейками и двумя ларьками — с пивом и с мороженным. Продавцов в обоих ларьков не было, они не были предусмотрены, эта реальность предназначена только для нас двоих.
Драконтрест оказался моложе, чем я ожидал, и гораздо симпатичнее, особенно с точки зрения Даши. Этакий голубоглазый блондин с мужественным лицом и спортивной фигурой — истинный ариец, ха-ха.
Он недоуменно повертел головой туда-сюда и увидел Андрея Сигова, в облике которого я находился в этой реальности. Я широко улыбнулся и сказал:
— Здравствуй, Дима! Как себя чувствуешь? Переход прошел успешно?
Драконтрест не сразу сообразил, о чем я говорю.
— Какой переход? — переспросил он и я понял, что он сразу все вспомнил.
Жуткий и страшный конец человечества, который на самом деле совсем не конец, а переход на следующий уровень, причем не только отдельных представителей человечества, но и всей цивилизации в целом. Несмотря на то, что цивилизация как таковая перестала существовать. Ничего, еврейская нация существовала без своего государства долго и относительно счастливо.
— Вспомнил? — спросил я.
Драконтрест неуверенно кивнул.
— Спрашивай, — сказал я.
— Что спрашивать?
— По порядку.
И тогда Драконтрест задал первый вопрос.
— Это действительно следующий уровень? — спросил он.
20
Драконтрест привыкал к новому уровню заметно дольше, чем я. Хаф не врал, я действительно обладаю необычной для гуманоида душевной пластичностью. Обычно люди осваиваются в новой реальности гораздо дольше.В середине сентября Драконтрест решил, что его переход окончательно завершен. Я ощутил исходящий от него запрос на соединение и это было совсем не похоже на псевдотелефонный разговор по Сети. Когда я ответил на запрос, наши души слились почти воедино, почти как на Броуне. Я сразу вспомнил, как давным-давно, когда Андрей и Даша еще были людьми, их души однажды слились примерно таким же образом. Чтобы это слияние стало возможным на предыдущем уровне, нужно множество сопутствующих обстоятельств вроде взаимной любви, но на этом уровне не нужно уже ничего, кроме желания обеих сторон.
Наш разговор трудно назвать разговором. Мы больше не нуждаемся в виртуальной среде, как и в словесном кодировании информации, мы обмениваемся не словами, а мыслями, причем мысль передается собеседнику еще до того, как успевает окончательно сформироваться в сознании отправителя. К тому же, мы с Драконтрестом не совсем разные, память Андрея и Даши есть и у меня, и у него. Наша беседа была больше похожа на разговор с самим собой, чем на разговор с другим человеком.
Мы обсуждали тот самый вопрос, который в свое время вызвал разделения Андрея и Даши на мы-один и мы-два. Что важнее — личность или общество? Каков главный итог контакта человечества с Сетью — распад цивилизации или выход нескольких тысяч людей на следующий уровень? Пока что переход завершили только мы с Драконтрестом, но скоро нас здесь будут тысячи.
Все то, что Сеть принесла на Землю — это хорошо или плохо? С одной стороны, приятно сознавать, что твоя интеллектуальная мощь неимоверно возросла, что ты не просто ведешь существование в одном из миллиардов населенных миров, но напрямую участвуешь в управлении вселенной. Но, с другой стороны, миллионы убитых и раненых — не слишком ли высокая цена за счастье нескольких индивидуумов? Да, почти все пострадавшие представляют собой балласт, но все же, все же… Как надлежит относиться к балласту — с презрением или с заботой? Сеть никогда не ответит на этот вопрос, потому что вопрос этот относится не к законам природы, а к законам этики, а законы этики у каждой расы свои, причем у большинства рас они настолько расплывчаты, что даже слово «закон» не слишком подходит к этому понятию.
Каким путем пойдет дальше Земля? Можно изолировать ее астральным барьером, отключить в пределах Земли физические перемещения из тела в тело, понастроить всюду нанозаводов, создать всеобщее изобилие и в результате получить идеально благоустроенную и абсолютно счастливую планету. Хаф в свое время повел Сорэ именно этим путем.
Можно, наоборот, поддерживать и всячески стимулировать расселение людей по Сети. Бывшие земляне станут носителями духовной заразы, увлекающей разумы на следующий уровень. Люди распространят ее по всему сектору и в течение ближайшего столетия коллективный сверхразум Сети пополнится несколькими миллионами новых фрагментов. А еще через тысячу лет будущие ученые Нисле, вторично выбравшейся из первобытной эпохи, будут ломать головы над загадкой: почему на одной планете одновременно сформировалось одиннадцать принципиально различных форм разумной жизни.
Все зависит от того, с какой стороны смотреть на вещи. Если смотреть снизу, с позиций разума низшего уровня, Сеть несет гибель. А если смотреть сверху, то, может быть, смысл жизни любой цивилизации и состоит в том, чтобы предоставить Сети несколько элементарных разумов?
Какой-то философ сказал, что каждый вопрос содержит в себе большую часть ответа. Ответ на любой вопрос во многом определяется тем, какими словами вопрос сформулирован. Но если тебе не нужны слова, если ты способен воспринимать отвлеченные понятия, не пряча их под словесной шелухой, тогда задать прямой и однозначный вопрос практически невозможно. Гегель был прав, когда формулировал закон единства и борьбы противоположностей. На каждый вопрос существует два противоположных ответа, каждый из которых является правильным в своей системе понятий. Но если твоя система понятий охватывает все бытие одновременно, любая истина становится ложью.
Общеизвестно, что абсолютной истины не существует, но что делать, если нет и относительной истины? Если каждое утверждение является одновременно истинным и ложным, каждое действие — правильным и неправильным, а все хорошее — одновременно и плохим? О всезнании хорошо рассуждать тогда, когда ты думаешь, что лично тебе оно не грозит никогда. Но если твой разум охватывает все вопросы бытия со всех возможных сторон, то границы между противоположными понятиями стираются окончательно. Воспринимая мир во всей полноте, ты понимаешь, что в нем нет добра и зла, а есть только путь, ведущий неведомо куда и бессмысленно даже пытаться понять, куда он ведет, потому что если непознаваем каждый отдельно взятый разум, то как может быть познаваема вся вселенная в целом?
И тогда ты понимаешь, что Вудсток не является единственным примером кибернетического автомата, слишком сложного, чтобы иметь однозначную целевую функцию. Сеть неизмеримо сложнее, чем Вудсток, она, правда, имеет кластерную структуру и если посмотреть с соответствующей точки зрения…
Жаль, что большую часть этих рассуждений никак нельзя передать словами человеческого языка. «Дао, выраженное словами, не есть дао», говорили древнекитайские философы. Они не понимали, что это верно не только для дао. И тем более они не понимали, каково это, когда ты знаешь, что между любым действием и любым другим действием нет принципиальной разницы, как нет разницы между действием и бездействием, но надо же что-то делать, в самом-то деле…
21
Двадцать седьмого сентября планета Земля выпала из Сети. Некоторые инопланетные путешественники вернулись обратно в свои тела, другие остались на Земле, лишившись надежды вернуться домой. Они не знали, что надежда остается всегда, просто Сеть решила, что им будет полезно немного помучиться отчаянием.На Земле стали появляться пророки, только теперь они приносят в мир не отвлеченные философские идеи, а вполне конкретные практические знания. Некоторые пророки полагают, что научились творить волшебство, большинство же пребывает в уверенности, что Бог с большой буквы явил очередное чудо. На самом деле правы и те, и другие — высокая технология все равно остается технологией, но очень высокая технология воспринимается примитивным сознанием как магия. А что касается бога — чем Сеть не Бог? Почти вездесущий, почти всемогущий, почти всеведущий… Сеть, правда, не сотворяла мир, ну и что? Чтобы быть богом, вовсе не обязательно сотворять мир, можно взять в управление и готовый мир, сотворенный кем-то другим.
Высшие иерархи католической церкви всерьез обсуждают вопрос, можно ли считать, что одиннадцатого июля состоялся конец света. Самое смешное, что пророчества сходятся, даже финальное пророчество про долину Армагеддон исполнилось в апреле. Христос, правда, не являлся на Землю, но кто знает, может, его просто пока не заметили?
А ведь они правы — конец света действительно состоялся. Грязная и вонючая гусеница превратилась в бабочку, оставившую после себя яйцо. Пока непонятно, что вылупится из этого яйца, но одно можно сказать точно — это будет совсем другой мир.
Давным-давно, еще на том уровне, Вудсток говорил, что существа, перешедшие на следующий уровень, редко прельщаются ролью бога. Но люди являются исключением, люди так долго ждали пришествия бога, так мечтали о нем… Они вполне заслужили того, чтобы их мечта сбылась. Не знаю, что выйдет из этого, но попробовать стоит. Как минимум, это вложит порцию новых знаний в копилку вселенского разума. Вот и Хаф подтвердил, что эксперимент обещает быть интересным. Хаф говорит, что у эрпов ситуация была совсем другая, эрпы никогда не были такими религиозными, как люди, а это меняет очень многое. Кстати, об опыте эрпов…
В наш(е/и) сознани(е/я) хлынул целый поток информации. Теперь я/мы знал(и) все, что произошло на планете Сорэ шесть тысяч лет назад. Но Хаф прав, опыт эрпов тут не подходит. Чтобы сделать осмысленные прогнозы, надо учесть психологические отличия среднего эрпа и среднего человека… учесть географическую и социальную дисперсию… нужен специфический математический аппарат… Ага, спасибо… А ты не поможешь?… Большое спасибо. Что? Над этой задачей кто-то уже думает? Ну так давайте сольем наши кластеры воедино. Ух ты!
ЭПИЛОГ
Сергей открыл ящик-самобранку и поставил туда пустую бутылку из-под водки. Подобно винным магазинам советского времени, ящик-самобранка упорно отказывался выдавать алкоголь иначе как в обмен на пустую тару.
— Лучше бы Светке подгузники сделал, — проворчала Наташа с диванчика у печки.
Сергей коротко и беззлобно выругался. Наташа скривила лицо и некоторое время думала, что сейчас заплачет. Но так и не заплакала.
Ящик негромко зашипел.
Сергей дождался, когда шипение затихло, для верности выждал еще минуту, а затем извлек из ящика полную бутылку и две фаянсовые тарелки с кривой надписью «Общепит» по окружности. На одной тарелке обтекала майонезом порция пельменей с пылу с жару, на другой выстроились в ряд соленые огурчики.
— Хоть бы раз о жене позаботился, — высказалась Наташа.
На этот раз Сергей промолчал. Он прошел в горницу, уселся в рассохшееся кресло перед неработающим телевизором, поставил перед собой обе тарелки и отхлебнул водку прямо из горла. Наташа тяжело вздохнула.
Светка проснулась, закашлялась и заплакала. Наташа взяла на руки кулек, внутри которого угадывался ребенок, встала с диванчика, накинула на плечи траченное молью пальто и вышла на улицу.
Она давно думала над этим, а сейчас ей вдруг стало ясно, что время думать истекло и пришло время действовать. Как сказано в библии: время разбрасывать камни, время собирать камни…
Было холодно. Приближается зима, дом — как решето, а Сергею все равно, ничего ему не нужно, кроме водки. Наташа вдруг отчетливо поняла, что Сергей не переживет эту зиму. Просто потому, что он не хочет больше жить. Он сломался еще давно, в самые первые дни.
Рядом с домом стояла старенькая «шестерка», давно превратившаяся в недвижимость. Теоретически, ее можно завести и проехать на ней километров пятьдесят, но потом бензин кончится, а нового бензина взять негде. Так что эта «шестерка» скорее недвижимость, чем машина.
Наташа вспомнила, как в день конца света они выбирались из Москвы, как объезжали пробку вначале по проселкам, а потом и по бездорожью, как прятались на опушке леса от боевых вертолетов, поливающих дорогу огнем и свинцом, как они въехали в дачный поселок, как Сергей долго взламывал замок на воротах и сказал в конце:
— Теперь мы будем жить здесь.
Вечером того дня мужики вскрыли магазин и поделили водку. Больше Сергей ни разу не бывал трезвым.
Наташа подошла к дому Чужого и увидела, что хозяин стоит на пороге и смотрит на нее своими печальными глазами, они всегда у него печальные.
— Пришла, — констатировал он.
— Пришла, — согласилась Наташа. — Пустишь?
— Пущу, — сказал Чужой. — На время или навсегда?
— Навсегда пустишь?
— Проходи.
Наташа поднялась по недавно подновленным ступенькам крыльца и столкнулась лицом к лицу с Маринкой, третьей женой Чужого.
— Ой! — воскликнула Маринка. — Девочки! Тетя Наташа пришла!
Через час Наташа лежала на полке свеженатопленной бани, а Чужой и его первая жена Антонина Петровна по очереди охаживали ее березовыми вениками. Наташа чувствовала спиной похотливый взгляд Чужого, она знала, чего он скоро потребует, но ей было все равно. Главное, что Светка будет в безопасности, что ее вечная простуда обязательно пройдет в тепле и заботе… Господи, сделай так, чтобы ее простуда прошла!
Еще через час Наташа сидела за столом, перед ней стояла чашка удивительно ароматного чая, только что из самобранки, на ее бедре лежала рука Чужого, но Чужой замечал не этого, потому что был поглощен разговором с отцом Василием. Чужой больше не был бодр и весел, как в спальне, четверть часа тому назад, теперь он снова впал в обычную печальную задумчивость.
— Спасение не для меня, — говорил Чужой. — Меня ждет вечность в аду. Я убивал.
Отец Василий досадливо крякнул, Маринка глупо захихикала. Ни Чужой, ни отец Василий не обратили на нее никакого внимания. Эта сцена разыгрывалась так часто, что они давно успели привыкнуть ко всем ее деталям.
— Господь всемилостив, — провозгласил отец Василий. — Дорога к богу не закрыта ни для кого. Ты убивал, но потом ты покаялся, твой грех снят и…
— Мой грех не снят, — прервал его Чужой. — Я убивал.
— Ну и что? Много кто убивал.
— Ты не понимаешь, — Чужой стал мрачнее тучи. — Я не просто убивал, я убивал . Ты знаешь, о чем я.
Отец Василий неуверенно кивнул. Как же, знает он, злорадно подумала Наташа. Пересидел весь ужас в своем монастыре, а теперь пыжится. Посмотрела бы я на тебя, если бы тебе пришлось…
Наташа непроизвольно всхлипнула. Маринка, сидевшая слева, успокаивающе погладила Наташину руку и как бы невзначай прижалась бедром. Развратница, извращенка… Как только отец Василий ее терпит? Впрочем, какое ему теперь дело до ее разврата? Это раньше попы пугали людей концом света, теперь пугать поздно.
Отец Василий тем временем оседлал своего любимого конька и вовсю заливал про то, что господь отделил агнцев от козлищ, избранных от неизбранных, что на Земле воцаряется божье царствие, что второй знак тому ящики-самобранки, а первый знак — вещие сны, осеняющие достойных божественной премудростью.
— Много веков бог не вмешивался в дела земные, предоставив людей своей судьбе, — вещал отец Василий. — Но пришло время и грехи людские переполнили чашу терпения господня. И открыл он небесные врата и впустил на Землю инопланетян. И настал мор великий и смятение в умах. И брат восставал на брата, а сын поднимал руку на отца. Но прошли черные дни…
На этих словах Чужой резко оборвал отца Василия.
— Они еще не прошли, — сказал он. — Они пройдут, когда пророк увидит в вещем сне электрический обогреватель, работающий без электричества.
Отец Василий недовольно поморщился.
— Мы выживем и без этого, — сказал он. — Наши предки жили без электричества и ничего.
— Мы — не ваши предки, — возразил Чужой. — Никто из нас никогда не зимовал в деревенском доме. А это даже не деревенский дом, это дача, она не предназначена, чтобы постоянно жить в ней зимой. Если мы спалим ее сдуру?
— Типун тебе на язык, — строго сказал отец Василий. — Ты лучше не впадай в панику, а молись. Ты же пророк, ты отмечен печатью господа, он уже посылал тебе вещий сон…
— Я молюсь каждый день! — воскликнул Чужой. — Я не молю господа о прощении, моим грехам нет прощения, я умоляю позволить мне искупить их хотя бы частично. Но господь глух к моим молитвам.
— Пути господни неисповедимы, — строго сказал отец Василий. — Господь любит всех своих созданий, а тебя он отметил особой печатью. Мы были обречены, но господь послал тебе вещий сон и у нас появились самобранки. Скоро ты увидишь еще один сон и наша жизнь облегчится еще чуть-чуть. А может, господь нас испытывает и ты нескоро увидишь следующий сон. Этого нам не понять. Все, что нам дано — молиться и надеяться на лучшее.
И тут Наташа почувствовала, что сходит с ума. Внутри нее заговорили голоса, а вернее, один и тот же голос, разговаривающий сам с собой.
— А этот крокодил яхрский запросто сможет перейти на следующий уровень…
— Да и бабцов рано в балласт записывать…
— Может, и вправду послать им еще один сон…
— Обойдутся. Им полезно подумать о смысле жизни…
— Может, водку запретить…
— Нет, пусть лучше спиваются. А то озвереют…
— Религиозный фанатизм…
— Разве ж это фанатизм? Ты видел, какие они оргии устраивают?..
— Нелепые телодвижения…
— Ха-ха-ха! Смешные создания вы, нопстеры…
— А по-моему, все идет по плану…
Голоса утихли. Наташа поняла, что теперь все будет хорошо. Богу больше не наплевать на людей, он снова начал заботиться о своих созданиях и на этот раз он будет заботиться о них до конца, он никогда больше не оставит их без внимания. Это ничего, что до весны вещих снов не будет, они появятся потом, когда община пройдет через испытание. А Чужой зря считает себя проклятым навеки. Бог простил его грехи и, когда придет время, возьмет его к себе на небо. И разврат Маринкин богу не совсем противен. Хорошо…
Наташа никому не рассказала об этих голосах. Нехорошо всем рассказывать то, что случайно подслушала у самого бога. Главное — все будет хорошо, теперь в этом она уверена.
Все будет хорошо.
— Лучше бы Светке подгузники сделал, — проворчала Наташа с диванчика у печки.
Сергей коротко и беззлобно выругался. Наташа скривила лицо и некоторое время думала, что сейчас заплачет. Но так и не заплакала.
Ящик негромко зашипел.
Сергей дождался, когда шипение затихло, для верности выждал еще минуту, а затем извлек из ящика полную бутылку и две фаянсовые тарелки с кривой надписью «Общепит» по окружности. На одной тарелке обтекала майонезом порция пельменей с пылу с жару, на другой выстроились в ряд соленые огурчики.
— Хоть бы раз о жене позаботился, — высказалась Наташа.
На этот раз Сергей промолчал. Он прошел в горницу, уселся в рассохшееся кресло перед неработающим телевизором, поставил перед собой обе тарелки и отхлебнул водку прямо из горла. Наташа тяжело вздохнула.
Светка проснулась, закашлялась и заплакала. Наташа взяла на руки кулек, внутри которого угадывался ребенок, встала с диванчика, накинула на плечи траченное молью пальто и вышла на улицу.
Она давно думала над этим, а сейчас ей вдруг стало ясно, что время думать истекло и пришло время действовать. Как сказано в библии: время разбрасывать камни, время собирать камни…
Было холодно. Приближается зима, дом — как решето, а Сергею все равно, ничего ему не нужно, кроме водки. Наташа вдруг отчетливо поняла, что Сергей не переживет эту зиму. Просто потому, что он не хочет больше жить. Он сломался еще давно, в самые первые дни.
Рядом с домом стояла старенькая «шестерка», давно превратившаяся в недвижимость. Теоретически, ее можно завести и проехать на ней километров пятьдесят, но потом бензин кончится, а нового бензина взять негде. Так что эта «шестерка» скорее недвижимость, чем машина.
Наташа вспомнила, как в день конца света они выбирались из Москвы, как объезжали пробку вначале по проселкам, а потом и по бездорожью, как прятались на опушке леса от боевых вертолетов, поливающих дорогу огнем и свинцом, как они въехали в дачный поселок, как Сергей долго взламывал замок на воротах и сказал в конце:
— Теперь мы будем жить здесь.
Вечером того дня мужики вскрыли магазин и поделили водку. Больше Сергей ни разу не бывал трезвым.
Наташа подошла к дому Чужого и увидела, что хозяин стоит на пороге и смотрит на нее своими печальными глазами, они всегда у него печальные.
— Пришла, — констатировал он.
— Пришла, — согласилась Наташа. — Пустишь?
— Пущу, — сказал Чужой. — На время или навсегда?
— Навсегда пустишь?
— Проходи.
Наташа поднялась по недавно подновленным ступенькам крыльца и столкнулась лицом к лицу с Маринкой, третьей женой Чужого.
— Ой! — воскликнула Маринка. — Девочки! Тетя Наташа пришла!
Через час Наташа лежала на полке свеженатопленной бани, а Чужой и его первая жена Антонина Петровна по очереди охаживали ее березовыми вениками. Наташа чувствовала спиной похотливый взгляд Чужого, она знала, чего он скоро потребует, но ей было все равно. Главное, что Светка будет в безопасности, что ее вечная простуда обязательно пройдет в тепле и заботе… Господи, сделай так, чтобы ее простуда прошла!
Еще через час Наташа сидела за столом, перед ней стояла чашка удивительно ароматного чая, только что из самобранки, на ее бедре лежала рука Чужого, но Чужой замечал не этого, потому что был поглощен разговором с отцом Василием. Чужой больше не был бодр и весел, как в спальне, четверть часа тому назад, теперь он снова впал в обычную печальную задумчивость.
— Спасение не для меня, — говорил Чужой. — Меня ждет вечность в аду. Я убивал.
Отец Василий досадливо крякнул, Маринка глупо захихикала. Ни Чужой, ни отец Василий не обратили на нее никакого внимания. Эта сцена разыгрывалась так часто, что они давно успели привыкнуть ко всем ее деталям.
— Господь всемилостив, — провозгласил отец Василий. — Дорога к богу не закрыта ни для кого. Ты убивал, но потом ты покаялся, твой грех снят и…
— Мой грех не снят, — прервал его Чужой. — Я убивал.
— Ну и что? Много кто убивал.
— Ты не понимаешь, — Чужой стал мрачнее тучи. — Я не просто убивал, я убивал . Ты знаешь, о чем я.
Отец Василий неуверенно кивнул. Как же, знает он, злорадно подумала Наташа. Пересидел весь ужас в своем монастыре, а теперь пыжится. Посмотрела бы я на тебя, если бы тебе пришлось…
Наташа непроизвольно всхлипнула. Маринка, сидевшая слева, успокаивающе погладила Наташину руку и как бы невзначай прижалась бедром. Развратница, извращенка… Как только отец Василий ее терпит? Впрочем, какое ему теперь дело до ее разврата? Это раньше попы пугали людей концом света, теперь пугать поздно.
Отец Василий тем временем оседлал своего любимого конька и вовсю заливал про то, что господь отделил агнцев от козлищ, избранных от неизбранных, что на Земле воцаряется божье царствие, что второй знак тому ящики-самобранки, а первый знак — вещие сны, осеняющие достойных божественной премудростью.
— Много веков бог не вмешивался в дела земные, предоставив людей своей судьбе, — вещал отец Василий. — Но пришло время и грехи людские переполнили чашу терпения господня. И открыл он небесные врата и впустил на Землю инопланетян. И настал мор великий и смятение в умах. И брат восставал на брата, а сын поднимал руку на отца. Но прошли черные дни…
На этих словах Чужой резко оборвал отца Василия.
— Они еще не прошли, — сказал он. — Они пройдут, когда пророк увидит в вещем сне электрический обогреватель, работающий без электричества.
Отец Василий недовольно поморщился.
— Мы выживем и без этого, — сказал он. — Наши предки жили без электричества и ничего.
— Мы — не ваши предки, — возразил Чужой. — Никто из нас никогда не зимовал в деревенском доме. А это даже не деревенский дом, это дача, она не предназначена, чтобы постоянно жить в ней зимой. Если мы спалим ее сдуру?
— Типун тебе на язык, — строго сказал отец Василий. — Ты лучше не впадай в панику, а молись. Ты же пророк, ты отмечен печатью господа, он уже посылал тебе вещий сон…
— Я молюсь каждый день! — воскликнул Чужой. — Я не молю господа о прощении, моим грехам нет прощения, я умоляю позволить мне искупить их хотя бы частично. Но господь глух к моим молитвам.
— Пути господни неисповедимы, — строго сказал отец Василий. — Господь любит всех своих созданий, а тебя он отметил особой печатью. Мы были обречены, но господь послал тебе вещий сон и у нас появились самобранки. Скоро ты увидишь еще один сон и наша жизнь облегчится еще чуть-чуть. А может, господь нас испытывает и ты нескоро увидишь следующий сон. Этого нам не понять. Все, что нам дано — молиться и надеяться на лучшее.
И тут Наташа почувствовала, что сходит с ума. Внутри нее заговорили голоса, а вернее, один и тот же голос, разговаривающий сам с собой.
— А этот крокодил яхрский запросто сможет перейти на следующий уровень…
— Да и бабцов рано в балласт записывать…
— Может, и вправду послать им еще один сон…
— Обойдутся. Им полезно подумать о смысле жизни…
— Может, водку запретить…
— Нет, пусть лучше спиваются. А то озвереют…
— Религиозный фанатизм…
— Разве ж это фанатизм? Ты видел, какие они оргии устраивают?..
— Нелепые телодвижения…
— Ха-ха-ха! Смешные создания вы, нопстеры…
— А по-моему, все идет по плану…
Голоса утихли. Наташа поняла, что теперь все будет хорошо. Богу больше не наплевать на людей, он снова начал заботиться о своих созданиях и на этот раз он будет заботиться о них до конца, он никогда больше не оставит их без внимания. Это ничего, что до весны вещих снов не будет, они появятся потом, когда община пройдет через испытание. А Чужой зря считает себя проклятым навеки. Бог простил его грехи и, когда придет время, возьмет его к себе на небо. И разврат Маринкин богу не совсем противен. Хорошо…
Наташа никому не рассказала об этих голосах. Нехорошо всем рассказывать то, что случайно подслушала у самого бога. Главное — все будет хорошо, теперь в этом она уверена.
Все будет хорошо.