Страница:
Другой свидетель по этому делу, некто В. Н. Гульст, который был заместителем начальника 1-го отдела по охране, показывает:
«В 1940 году меня вызвал к себе Берия. Когда я явился к нему, он задал мне вопрос: знаю ли я жену Кулика? На мой утвердительный ответ Берия заявил: „Кишки выну, кожу сдеру, язык отрежу, если кому-то скажешь то, о чем услышишь!“ Затем Берия сказал: „Надо украсть жену Кулика, в помощь даю Церетели и Влодзимирского, но надо украсть так, чтобы она была одна“.
В районе улицы Воровского в течение двух недель мы держали засаду, но жена Кулика одна не выходила. Каждую ночь к нам приезжал Меркулов проверять пост, он поторапливал нас, ругал, почему мы медлим. Но однажды она вышла одна, мы увезли ее за город в какой-то особняк…». [84]
Вообще, Влодзимирскому не везет. Как пишет Сухомлинов: «Характерно, что в первых двух случаях: “изъятие” жены маршала Кулика и убийство в поезде семьи Бовкун-Луганца Влодзимирскому были поручены “не свойственные” его должности акции. В то время он служил помощником начальника следственной части, а в 1940 г. – начальником следственной части по особо важным делам. Его обязанность – организация и ведение предварительного следствия по этим делам. Контроль за ходом расследования, допросы, очные ставки, экспертизы, соблюдение сроков следствия, контроль за работой следственного аппарата. Короче, чисто следственная и, я бы сказал, наиболее культурная работа. Однако, как видим, он нередко привлекался и к проведению далеких от следствия акций».
Да уж, куда дальше от следствия – то послов бить по голове, то неделями мерзнуть в засадах, ожидая одиноких генеральш. «Это еще раз свидетельствует о том, что Влодзимирский был особо приближенным к Берии и Кобулову человеком, – продолжает Сухомлинов, – коль скоро именно ему оказывалось такое “доверие”».
А больше это ни о чем не свидетельствует? Например, о том, что Руденко с компанией нам всем лапшу на уши вешают, а загипнотизированный высокой должностью бывший военный прокурор ее даже не стряхивает?
Ладно. Допустим, после того, как начальник следчасти две недели сидел в засаде, а заместитель наркома каждую ночь прибегал к нему «поторапливать», дамочку все же похитили. Но кто же она такая? Какой мотив у этого жуткого преступления – похищения и убийства жены генерала? Если ради каждой домохозяйки сутками в засаде торчать, то начальников следчастей не напасешься. Чем она так уж особенно важна?
Из данных следствия понять не удалось. Меркулов «рассказал», что это Берия приказал потихоньку «изъять» Симонич-Кулик, которая, согласно агентурным данным, была шпионкой. Меркулов посмотрел сводки и ничего не нашел. Он «показывает»: «Мне было приказано изъять Кулик-Симонич и так, чтобы никто об этом не знал. Получив такое указание, я вызвал Миронова и Влодзимирского и поручил произвести операцию…».
Что же было дальше? Об этом снова «рассказывает» Меркулов:
«Кулик-Симонич я допрашивал вместе с Берия, правильнее сказать – допрашивал ее Берия, а я вел запись протокола. Никаких показаний о своей шпионской работе она нам не дала и была завербована нами в качестве агента.
Вопрос. За что же была убита Кулик-Симонич?
Ответ. Я ее не убивал. Берия сказал мне, что о ее расстреле есть указание свыше…»
Ну да, естественно, когда следователи уже окончательно запутались в собственном вранье, им не оставалось ничего другого, кроме как валить все на Сталина. На другом допросе Меркулов «показывает»:
«Изъятие и расстрел Симонич-Кулик я не считаю незаконным, поскольку по этому поводу было указание инстанции, а любое указание инстанции я бы выполнил безоговорочно… На мой взгляд, уничтожать эту женщину не было никакой оперативной необходимости…»
Вот так выглядит история с похищением генеральской жены, как она изложена руденковскими следователями. Теперь понятно, почему Генеральный прокурор сам вел следствие? Только его высокая должность хоть как-то вуалирует тот факт, что все это чистый бред шизофреника. Если Кира Симонич была изобличена в шпионаже (и даже если не изобличена), то в чем проблема-то? Бери, арестовывай, шей дело, расстреливай обычным порядком – никто и не заметит. Генералов брали тепленькими в постелях, а ради бабы начальник следчасти сутки в засаде проводит. Чтобы соблюсти тайну? Ни фига себе тайна – всесоюзный розыск объявили, фотографии в каждом отделении милиции…
Кроме того, в этих протоколах – то есть, скорее всего, в копиях – все время упоминается некая «инстанция». Ясно, зачем это делается – Хрущев подбирается к Сталину, чтобы свалить на него ответственность за репрессии. Но у «инстанции»-то мотив какой? Зачем Сталину жена генерала Кулика? Ну как же, ведь всем известно, что «вождь народов» – человек коварный и непредсказуемый. Раз приказал убить, значит, так надо…
Тем не менее, «Меркулов» не совсем прав насчет того, что «уничтожать эту женщину не было никакой оперативной необходимости…» Была такая необходимость. Только не у Сталина и не у Берии.
Сухомлинов пишет, что генеральше было восемнадцать лет. Должно быть, он взял возраст все из того же источника. На самом деле это четвертаяжена Кулика была восемнадцатилетней, а та, что пропала – жена номер три. Было ей не восемнадцать, а малость за сорок, за плечами имелась бурная жизнь, еще один брак и, мягко говоря, не слишком твердые правила – ее биографию излагает Владимир Карпов в книге «Расстрелянные маршалы». И при всем при этом у нее был муж-генерал, который вскоре после исчезновения дражайшей половины женился на однокласснице собственной дочери. Ни на какие размышления сие не наводит – насчет того, у кого могла возникнуть «оперативная необходимость» избавиться от сорокалетней шлюхи, чтобы практически сразу же жениться на школьнице?..
Если дело распутывать, то возникают вопросы, а если надо не распутывать, а пришивать – то вопросы ни к чему. Сталин приказал, Берия кокнул, Руденко протокол написал, и все слились в экстазе…
Ну, дальше в приговоре – про шпионскую деятельность. Это такой бред, что и говорить не стоит. Берия, мол, пытался заключить сепаратный мир с Гитлером, открыть врагу перевалы на Кавказе. Что ж не открыл-то? Это ведь так просто – оставить на занимаемых постах Буденного с Кагановичем, и порядок… И следов вражеской деятельности никто не найдет.
А, вот, кажется, еще кое-что:
«Как до начала Великой Отечественной войны, так и в 1953 году подсудимый Берия с помощью Меркулова, Деканозова, Кобулова совершил ряд преступлений, направленных на ослабление деятельности советской разведки».
Разведка – это интересно. В первую очередь потому, что это область, где вообще ничего, как правило, доказать не удается. Поэтому-то Ежов и перестрелял разведчиков почти поголовно – а чего доказывать, раз доказать нельзя? Хватай да стреляй!
Чем же подтверждает следствие «вредительскую деятельность» Берии на ниве разведки? Подтверждением служат чисто ведомственные разборки, в основном, гнилые. Кого снял, кого с работы уволил, кого из-за границы отозвал. Так, на суде свидетель Коротков говорил:
«Как в первый раз, так и во второй, приходя на работу в МГБ – МВД, Берия разрушал наши разведывательные органы, дезорганизовывал нашу работу… В 1938 г., став народным комиссаром внутренних дел СССР, Берия вызвал из-за границы наших резидентов, как легальных, так и нелегальных. Он охаивал нашу заграничную разведку, убирал наших разведчиков…»
Коротков – человек уважаемый, генерал, серьезный разведчик. Но… как же тогда быть с Павлом Судоплатовым, уважаемым не менее, который утверждал, что Берия «высококомпетентный в вопросах разведывательной работы и диверсий человек»? Тут надо разбираться – кого отзывал, за что…
Об этом не стоило бы и говорить, однако именно по этому пункту устроители шоу неожиданно допустили серьезный прокол – из тех, что подвергают сомнению достоверность всего происходящего. Легенды сыплются на мелочах. На судебном заседании между «Берией» и свидетелем будто бы произошел такой диалог:
« Берия. Свидетель Коротков, вы подтверждаете, что в 1939 году все руководство иностранного отдела НКВД СССР во главе со Слуцким было разгромлено, так как руководители этого отдела оказались врагами народа?
Коротков. Я Слуцкого не знаю. В разведке работало много рядовых работников. Не Слуцкий же, сидя в Москве, добывал сведения, а рядовые разведчики.
Берия. Пусть скажет свидетель Коротков, кто его самого послал на работу в Германию?
Коротков. В Берлине находился Амаяк Кобулов, который никакого отношения к агентуре не имел».
Нет, если б перед судом стоял престарелый колхозный конюх с хроническим алкоголизмом, то подобные ответы на поставленные вопросы можно было бы считать нормальными. Но таким образом отвечает, элементарно не понимая вопроса, заместитель начальника Первого главного управления, зарубежной разведки. Что это с ним?
А теперь о проколе. Прокол касается Слуцкого. Все, конечно, замечательно, но дело в том, что в реальности ни этот вопрос, ни ответ существовать не могли, ибо и реальный Берия, и реальный Коротков прекрасно знали, что начальник ИНО Слуцкий… умер в 1937 году, еще до прихода Берии в НКВД! Кстати, реальный Коротков, в качестве нелегала, не мог не быть знаком с начальником ИНО, а также не мог не помнить, что Слуцкий умер своей смертью. Можно ошибиться в датах, но расстрел с сердечным приступом перепутать затруднительно даже пятнадцать лет спустя… Так что либо Коротков исполнен величайшего презрения к суду и к себе за то, что явился сюда ради сохранения места, свободы или жизни, либо… либо его на суде попросту не было, и весь этот базар – грубо сляпанная фальшивка.
Другой свидетель обвинения – может быть, даже реальный, кто знает? Это начальник ПГУ Савченко. Он рассказал про полный разгром разведки, организованный Берией, – выходило, что новый нарком изничтожил ее на корню. Но тут интересно другое: а кто он такой, этот Савченко? После войны был министром госбезопасности Украины и связан с Хрущевым не только местом службы, но и некоторыми общими делами куда круче тех, за которые сейчас судят Берию. Так, согласно воспоминаниями Судоплатова, именно Савченко по настоянию Хрущева организовал убийство архиепископа Украинской униатской церкви Теодора Ромжи. Просто-напросто еще один Строкач, только и всего…
Из приговора:
«…Установлено, что тайные связи с иностранными разведками Берия завязал еще в 1919 году, когда, находясь в Баку, он совершил предательство, поступив на секретно-агентурную должность в контрразведку мусаватистского правительства в Азербайджане…».
Ну да, конечно! Следствие все помойки пересчитало – как же обойтись без этой тухлятины!
Однако именно здесь устроители шоу допустили очередной прокол. Вот что «показывает» Меркулов:
«Как-то Берия, будучи еще в Тбилиси, вызвал меня и сказал, что враждебно настроенные к нему люди распускают слухи о том, что он, Берия, якобы работал в 1919 году в Баку в мусаватистской разведке. На самом деле это-де не так. В мусаватистской разведке он, Берия, никогда не работал, а работал по заданию партии в молодежной азербайджанской организации “Гуммет”, и что об этом имеются документы в партийном архиве в Баку, и что мне необходимо съездить в Баку, разыскать эти документы и привезти их к нему, а то, мол, его враги могут сами разыскать эти документы и уничтожить их, и тогда он, Берия, ничем не сможет доказать свою правоту…»
Реальный Берия никогда не мог сказать такое реальному Меркулову, потому что, как мы знаем, он на самом деле работал в мусаватистской контрразведке и никогда этого факта не скрывал. И реальный Меркулов, его старый и близкий друг, не мог об этом не знать.
(Впрочем, в деле есть виражи и покруче. Так, некто Якобашвили вообще показывает, что некие Муса Мдивани и Левон Гогоберидзе рассказывали ему, будто Берия участвовал ни больше ни меньше чем в расстреле 26 бакинских комиссаров.)
Естественно, Берии пришили и обвинение в предательстве. Как справедливо отметил Андрей Сухомлинов, это все равно, что обвинить Штирлица в том, что он служил у Шелленберга. Вообще, мне этот суд очень напоминает сценку из прелестной современной книжки «Рыжий рыцарь», написанной в жанре «фэнтэзи»:
«– Дочь моя, хотите ли вы выйти замуж за баронета Фредерика Шлюп де Голя?
– Нет.
– Почему?
– Потому что на фиг!
– Отлично. Значит, вы согласны и готовы принести будущему супругу клятву верности?
– Нет.
– Почему?
– Потому что на фиг надо!
– Превосходно, объявляю вашу помолвку законной… Будьте счастливы, дети мои!»
Это было бы смешно, если б не кончилось так мрачно…
Расстрел
Прокляты и убиты
«В 1940 году меня вызвал к себе Берия. Когда я явился к нему, он задал мне вопрос: знаю ли я жену Кулика? На мой утвердительный ответ Берия заявил: „Кишки выну, кожу сдеру, язык отрежу, если кому-то скажешь то, о чем услышишь!“ Затем Берия сказал: „Надо украсть жену Кулика, в помощь даю Церетели и Влодзимирского, но надо украсть так, чтобы она была одна“.
В районе улицы Воровского в течение двух недель мы держали засаду, но жена Кулика одна не выходила. Каждую ночь к нам приезжал Меркулов проверять пост, он поторапливал нас, ругал, почему мы медлим. Но однажды она вышла одна, мы увезли ее за город в какой-то особняк…». [84]
Вообще, Влодзимирскому не везет. Как пишет Сухомлинов: «Характерно, что в первых двух случаях: “изъятие” жены маршала Кулика и убийство в поезде семьи Бовкун-Луганца Влодзимирскому были поручены “не свойственные” его должности акции. В то время он служил помощником начальника следственной части, а в 1940 г. – начальником следственной части по особо важным делам. Его обязанность – организация и ведение предварительного следствия по этим делам. Контроль за ходом расследования, допросы, очные ставки, экспертизы, соблюдение сроков следствия, контроль за работой следственного аппарата. Короче, чисто следственная и, я бы сказал, наиболее культурная работа. Однако, как видим, он нередко привлекался и к проведению далеких от следствия акций».
Да уж, куда дальше от следствия – то послов бить по голове, то неделями мерзнуть в засадах, ожидая одиноких генеральш. «Это еще раз свидетельствует о том, что Влодзимирский был особо приближенным к Берии и Кобулову человеком, – продолжает Сухомлинов, – коль скоро именно ему оказывалось такое “доверие”».
А больше это ни о чем не свидетельствует? Например, о том, что Руденко с компанией нам всем лапшу на уши вешают, а загипнотизированный высокой должностью бывший военный прокурор ее даже не стряхивает?
Ладно. Допустим, после того, как начальник следчасти две недели сидел в засаде, а заместитель наркома каждую ночь прибегал к нему «поторапливать», дамочку все же похитили. Но кто же она такая? Какой мотив у этого жуткого преступления – похищения и убийства жены генерала? Если ради каждой домохозяйки сутками в засаде торчать, то начальников следчастей не напасешься. Чем она так уж особенно важна?
Из данных следствия понять не удалось. Меркулов «рассказал», что это Берия приказал потихоньку «изъять» Симонич-Кулик, которая, согласно агентурным данным, была шпионкой. Меркулов посмотрел сводки и ничего не нашел. Он «показывает»: «Мне было приказано изъять Кулик-Симонич и так, чтобы никто об этом не знал. Получив такое указание, я вызвал Миронова и Влодзимирского и поручил произвести операцию…».
Что же было дальше? Об этом снова «рассказывает» Меркулов:
«Кулик-Симонич я допрашивал вместе с Берия, правильнее сказать – допрашивал ее Берия, а я вел запись протокола. Никаких показаний о своей шпионской работе она нам не дала и была завербована нами в качестве агента.
Вопрос. За что же была убита Кулик-Симонич?
Ответ. Я ее не убивал. Берия сказал мне, что о ее расстреле есть указание свыше…»
Ну да, естественно, когда следователи уже окончательно запутались в собственном вранье, им не оставалось ничего другого, кроме как валить все на Сталина. На другом допросе Меркулов «показывает»:
«Изъятие и расстрел Симонич-Кулик я не считаю незаконным, поскольку по этому поводу было указание инстанции, а любое указание инстанции я бы выполнил безоговорочно… На мой взгляд, уничтожать эту женщину не было никакой оперативной необходимости…»
Вот так выглядит история с похищением генеральской жены, как она изложена руденковскими следователями. Теперь понятно, почему Генеральный прокурор сам вел следствие? Только его высокая должность хоть как-то вуалирует тот факт, что все это чистый бред шизофреника. Если Кира Симонич была изобличена в шпионаже (и даже если не изобличена), то в чем проблема-то? Бери, арестовывай, шей дело, расстреливай обычным порядком – никто и не заметит. Генералов брали тепленькими в постелях, а ради бабы начальник следчасти сутки в засаде проводит. Чтобы соблюсти тайну? Ни фига себе тайна – всесоюзный розыск объявили, фотографии в каждом отделении милиции…
Кроме того, в этих протоколах – то есть, скорее всего, в копиях – все время упоминается некая «инстанция». Ясно, зачем это делается – Хрущев подбирается к Сталину, чтобы свалить на него ответственность за репрессии. Но у «инстанции»-то мотив какой? Зачем Сталину жена генерала Кулика? Ну как же, ведь всем известно, что «вождь народов» – человек коварный и непредсказуемый. Раз приказал убить, значит, так надо…
Тем не менее, «Меркулов» не совсем прав насчет того, что «уничтожать эту женщину не было никакой оперативной необходимости…» Была такая необходимость. Только не у Сталина и не у Берии.
Сухомлинов пишет, что генеральше было восемнадцать лет. Должно быть, он взял возраст все из того же источника. На самом деле это четвертаяжена Кулика была восемнадцатилетней, а та, что пропала – жена номер три. Было ей не восемнадцать, а малость за сорок, за плечами имелась бурная жизнь, еще один брак и, мягко говоря, не слишком твердые правила – ее биографию излагает Владимир Карпов в книге «Расстрелянные маршалы». И при всем при этом у нее был муж-генерал, который вскоре после исчезновения дражайшей половины женился на однокласснице собственной дочери. Ни на какие размышления сие не наводит – насчет того, у кого могла возникнуть «оперативная необходимость» избавиться от сорокалетней шлюхи, чтобы практически сразу же жениться на школьнице?..
Если дело распутывать, то возникают вопросы, а если надо не распутывать, а пришивать – то вопросы ни к чему. Сталин приказал, Берия кокнул, Руденко протокол написал, и все слились в экстазе…
Ну, дальше в приговоре – про шпионскую деятельность. Это такой бред, что и говорить не стоит. Берия, мол, пытался заключить сепаратный мир с Гитлером, открыть врагу перевалы на Кавказе. Что ж не открыл-то? Это ведь так просто – оставить на занимаемых постах Буденного с Кагановичем, и порядок… И следов вражеской деятельности никто не найдет.
А, вот, кажется, еще кое-что:
«Как до начала Великой Отечественной войны, так и в 1953 году подсудимый Берия с помощью Меркулова, Деканозова, Кобулова совершил ряд преступлений, направленных на ослабление деятельности советской разведки».
Разведка – это интересно. В первую очередь потому, что это область, где вообще ничего, как правило, доказать не удается. Поэтому-то Ежов и перестрелял разведчиков почти поголовно – а чего доказывать, раз доказать нельзя? Хватай да стреляй!
Чем же подтверждает следствие «вредительскую деятельность» Берии на ниве разведки? Подтверждением служат чисто ведомственные разборки, в основном, гнилые. Кого снял, кого с работы уволил, кого из-за границы отозвал. Так, на суде свидетель Коротков говорил:
«Как в первый раз, так и во второй, приходя на работу в МГБ – МВД, Берия разрушал наши разведывательные органы, дезорганизовывал нашу работу… В 1938 г., став народным комиссаром внутренних дел СССР, Берия вызвал из-за границы наших резидентов, как легальных, так и нелегальных. Он охаивал нашу заграничную разведку, убирал наших разведчиков…»
Коротков – человек уважаемый, генерал, серьезный разведчик. Но… как же тогда быть с Павлом Судоплатовым, уважаемым не менее, который утверждал, что Берия «высококомпетентный в вопросах разведывательной работы и диверсий человек»? Тут надо разбираться – кого отзывал, за что…
Об этом не стоило бы и говорить, однако именно по этому пункту устроители шоу неожиданно допустили серьезный прокол – из тех, что подвергают сомнению достоверность всего происходящего. Легенды сыплются на мелочах. На судебном заседании между «Берией» и свидетелем будто бы произошел такой диалог:
« Берия. Свидетель Коротков, вы подтверждаете, что в 1939 году все руководство иностранного отдела НКВД СССР во главе со Слуцким было разгромлено, так как руководители этого отдела оказались врагами народа?
Коротков. Я Слуцкого не знаю. В разведке работало много рядовых работников. Не Слуцкий же, сидя в Москве, добывал сведения, а рядовые разведчики.
Берия. Пусть скажет свидетель Коротков, кто его самого послал на работу в Германию?
Коротков. В Берлине находился Амаяк Кобулов, который никакого отношения к агентуре не имел».
Нет, если б перед судом стоял престарелый колхозный конюх с хроническим алкоголизмом, то подобные ответы на поставленные вопросы можно было бы считать нормальными. Но таким образом отвечает, элементарно не понимая вопроса, заместитель начальника Первого главного управления, зарубежной разведки. Что это с ним?
А теперь о проколе. Прокол касается Слуцкого. Все, конечно, замечательно, но дело в том, что в реальности ни этот вопрос, ни ответ существовать не могли, ибо и реальный Берия, и реальный Коротков прекрасно знали, что начальник ИНО Слуцкий… умер в 1937 году, еще до прихода Берии в НКВД! Кстати, реальный Коротков, в качестве нелегала, не мог не быть знаком с начальником ИНО, а также не мог не помнить, что Слуцкий умер своей смертью. Можно ошибиться в датах, но расстрел с сердечным приступом перепутать затруднительно даже пятнадцать лет спустя… Так что либо Коротков исполнен величайшего презрения к суду и к себе за то, что явился сюда ради сохранения места, свободы или жизни, либо… либо его на суде попросту не было, и весь этот базар – грубо сляпанная фальшивка.
Другой свидетель обвинения – может быть, даже реальный, кто знает? Это начальник ПГУ Савченко. Он рассказал про полный разгром разведки, организованный Берией, – выходило, что новый нарком изничтожил ее на корню. Но тут интересно другое: а кто он такой, этот Савченко? После войны был министром госбезопасности Украины и связан с Хрущевым не только местом службы, но и некоторыми общими делами куда круче тех, за которые сейчас судят Берию. Так, согласно воспоминаниями Судоплатова, именно Савченко по настоянию Хрущева организовал убийство архиепископа Украинской униатской церкви Теодора Ромжи. Просто-напросто еще один Строкач, только и всего…
Из приговора:
«…Установлено, что тайные связи с иностранными разведками Берия завязал еще в 1919 году, когда, находясь в Баку, он совершил предательство, поступив на секретно-агентурную должность в контрразведку мусаватистского правительства в Азербайджане…».
Ну да, конечно! Следствие все помойки пересчитало – как же обойтись без этой тухлятины!
Однако именно здесь устроители шоу допустили очередной прокол. Вот что «показывает» Меркулов:
«Как-то Берия, будучи еще в Тбилиси, вызвал меня и сказал, что враждебно настроенные к нему люди распускают слухи о том, что он, Берия, якобы работал в 1919 году в Баку в мусаватистской разведке. На самом деле это-де не так. В мусаватистской разведке он, Берия, никогда не работал, а работал по заданию партии в молодежной азербайджанской организации “Гуммет”, и что об этом имеются документы в партийном архиве в Баку, и что мне необходимо съездить в Баку, разыскать эти документы и привезти их к нему, а то, мол, его враги могут сами разыскать эти документы и уничтожить их, и тогда он, Берия, ничем не сможет доказать свою правоту…»
Реальный Берия никогда не мог сказать такое реальному Меркулову, потому что, как мы знаем, он на самом деле работал в мусаватистской контрразведке и никогда этого факта не скрывал. И реальный Меркулов, его старый и близкий друг, не мог об этом не знать.
(Впрочем, в деле есть виражи и покруче. Так, некто Якобашвили вообще показывает, что некие Муса Мдивани и Левон Гогоберидзе рассказывали ему, будто Берия участвовал ни больше ни меньше чем в расстреле 26 бакинских комиссаров.)
Естественно, Берии пришили и обвинение в предательстве. Как справедливо отметил Андрей Сухомлинов, это все равно, что обвинить Штирлица в том, что он служил у Шелленберга. Вообще, мне этот суд очень напоминает сценку из прелестной современной книжки «Рыжий рыцарь», написанной в жанре «фэнтэзи»:
«– Дочь моя, хотите ли вы выйти замуж за баронета Фредерика Шлюп де Голя?
– Нет.
– Почему?
– Потому что на фиг!
– Отлично. Значит, вы согласны и готовы принести будущему супругу клятву верности?
– Нет.
– Почему?
– Потому что на фиг надо!
– Превосходно, объявляю вашу помолвку законной… Будьте счастливы, дети мои!»
Это было бы смешно, если б не кончилось так мрачно…
Расстрел
Воспоминаний и рассказов о расстреле Берии множество. Первым, пожалуй, надо дать слово Антонову-Овсеенко. Хотя он и не был очевидцем, и врет много, но зато красивей всех пишет:
«Казнили приговоренного к расстрелу в том же бункере штаба МВО. С него сняли гимнастерку, оставив белую нательную рубаху, скрутили веревкой сзади руки и привязали к крюку, вбитому в деревянный щит. Этот щит предохранял от рикошета пули.
Прокурор Руденко зачитал приговор.
Берия. Разрешите мне сказать…
Руденко. Ты уже все сказал. ( Военным). Заткните ему рот полотенцем.
Москаленко (Юферову). Виктор, ты у нас классный стрелок…
Батицкий. Товарищ командующий, разрешите мне ( достает свой “парабеллум”). Этой штукой я на фронте не одного мерзавца на тот свет отправил.
Руденко. Прошу привести приговор в исполнение.
Батицкий вскинул руку. Над повязкой сверкнул дико выпученный глаз… Батицкий нажал на курок, пуля угодила в середину лба, тело повисло на веревках».
Еще одну версию дал некто Хижняк-Гуревич в интервью британскому еженедельнику «Санди таймс». Москаленко в своих мемуарах упоминает некоего майора Хижняка, коменданта штаба – правда, речь там идет не о штабе МВО, а о штабе ПВО. Интересно, они находились в одном здании или в разных?..
Так вот, Гуревич утверждает, будто находился в числе конвоя, который привез Берию из Кремля в тюремный бункер и что все время заключения обслуживал арестованного. Правда, по его словам выходит, что из Кремля того доставили сразу в штаб военного округа. А как же гауптвахта? Это несоответствие заставляет серьезно усомниться в его показаниях – можно запутаться в датах, людях, но едва ли можно забыть, что заключенный сутки находился совсем в другом месте. Впрочем, какая разница? Мы ведь перечисляем легенды…
«Он знал, что идет на смерть, но не поддался панике. Это был умный человек, умевший вести себя достойно. Он не был трусом. Лишь на один миг он побледнел, и его левая щека задрожала. Это был единственный и последний раз, когда он выказал свои эмоции…
…Батицкий достал пистолет и выстрелил в привязанного к столбу осужденного. Присутствовавшим при аресте офицерам тоже приказали стрелять».
Затем Гуревич завернул тело в брезент и отвез в Донской крематорий. [85]
Что любопытно, ни Юферев, которого упоминает Антонов-Овсеенко, ни Хижняк в акте о расстреле Берии не фигурируют.
«Коммерсантъ-Власть» обнаружил еще свидетелей. Некий командир ракетной базы, который просил не упоминать его имени (опять вариант «старого большевика»?) вспоминает:
«Все рассказы о том, что Берия чин-чинарем привязали к какой-то доске и потом расстреляли – вранье. Ребята так ненавидели его, что не смогли довести до той доски, начали стрелять прямо на лестнице. Я их понимаю. Но отправлять его с такой кучей дыр в крематорий они не решились. Мне потом рассказывали, что кто-то предложил растворить труп в щелочи. Подходящая ванна была там же, в убежище. Щелочь принесли. Вот так трупа Берии и не стало…». [86]
Впрочем, в «деле Берия» существует еще и акт о расстреле. Приведем для полноты мифологии и его.
Написано от руки:
«1953 года декабря 23 дня.
Сего числа, в 19 часов 50 минут, на основании предписания председателя специального Судебного присутствия Верховного Суда СССР от 23 декабря 1953 года за № 003, мною, комендантом Специального Судебного Присутствия генерал-полковником Батицким П. Ф., в присутствии Генерального прокурора СССР действительного Государственного советника юстиции Руденко Р. А. и генерала-армии Москаленко К. С. приведен в исполнение приговор Специального Судебного Присутствия по отношению к осужденному к высшей мере уголовного наказания – расстрелу Берия Лаврентия Павловича».
Все. По закону положена еще подпись врача, констатировавшего смерть, но ее нет. Сухомлинов объясняет это тем, что военные, видимо, «даже и не знали, что по инструкции МВД нужно в таких случаях врача вызывать». А Генеральный прокурор что – тоже не знал?
Это очень интересно, более чем интересно: прокурор знает все правила проведения следствия, суда, исполнения приговора, поскольку по должности обязан за всем надзирать – и практически каждый пункт нарочито, цинично нарушает. Почему?
А вот расстрел уже не виртуальный, а реальный. 23 декабря 1953 года шестерых приговоренных вместе с Берией чекистов вывели из камер Бутырской тюрьмы, доставили в тюремный подвал и расстреляли. Об этом существует акт, составленный по всей форме. Цитирую:
«Декабрь 1953 года. Зам. министра внутренних дел СССР т. Лунев, зам. Главного военного прокурора т. Китаев в присутствии генерал-полковника т. Гетмана, генерал-лейтенанта т. Баксова и генерал-майора т. Сопильняка привели в исполнение приговор Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР от 23 декабря 1953 года над осужденными (дальше список).
В 21 час 20 минут вышеуказанные осужденные расстреляны».
На акте есть подписи присутствующих и подпись врача, который констатировал смерть.
В 22 часа 45 минут тела казненных были кремированы неизвестно кем и неизвестно где.
Тут сразу напрашивается вопрос: а кто был палачом? Ведь из акта недвусмысленно вытекает, что Лунев и Китаев расстреляли осужденных собственноручно. Отличились, так сказать. Да, но какую тогда роль играют присутствовавшие при расстреле генералы? И, кстати, кто они?
Генерал-полковник Гетман командовал бронетанковыми войсками Московского военного округа, генерал-лейтенант Баксов – из штаба ПВО, из ведомства Москаленко.
Странный расклад. Логично было бы, если б генералы расстреливали, а высокопоставленные судейские присутствовали при расстреле. Логично было бы, если б судейские расстреливали, а при расстреле присутствовали представители заказчика – члены Президиума ЦК или какие-нибудь аппаратчики с крепкими нервами. Но такойрасклад сил при такомсоставе совершенно иррационален. Каковы функции генералов при расстреле?
А каковы их функции во всем «деле Берии»?
Ситуация оставляет только один вариант истолкования: высокопоставленные судейские на самом деле были «шестерками», а генералы за ними «присматривали». Причем присматривали одни военные, ни одного партийца! Что, нервы у представителей КПСС слабоваты на расстрелы глазеть?
И вообще: не кажется ли вам, что в этом деле многовато военных для обычной партийной разборки?
«Казнили приговоренного к расстрелу в том же бункере штаба МВО. С него сняли гимнастерку, оставив белую нательную рубаху, скрутили веревкой сзади руки и привязали к крюку, вбитому в деревянный щит. Этот щит предохранял от рикошета пули.
Прокурор Руденко зачитал приговор.
Берия. Разрешите мне сказать…
Руденко. Ты уже все сказал. ( Военным). Заткните ему рот полотенцем.
Москаленко (Юферову). Виктор, ты у нас классный стрелок…
Батицкий. Товарищ командующий, разрешите мне ( достает свой “парабеллум”). Этой штукой я на фронте не одного мерзавца на тот свет отправил.
Руденко. Прошу привести приговор в исполнение.
Батицкий вскинул руку. Над повязкой сверкнул дико выпученный глаз… Батицкий нажал на курок, пуля угодила в середину лба, тело повисло на веревках».
Еще одну версию дал некто Хижняк-Гуревич в интервью британскому еженедельнику «Санди таймс». Москаленко в своих мемуарах упоминает некоего майора Хижняка, коменданта штаба – правда, речь там идет не о штабе МВО, а о штабе ПВО. Интересно, они находились в одном здании или в разных?..
Так вот, Гуревич утверждает, будто находился в числе конвоя, который привез Берию из Кремля в тюремный бункер и что все время заключения обслуживал арестованного. Правда, по его словам выходит, что из Кремля того доставили сразу в штаб военного округа. А как же гауптвахта? Это несоответствие заставляет серьезно усомниться в его показаниях – можно запутаться в датах, людях, но едва ли можно забыть, что заключенный сутки находился совсем в другом месте. Впрочем, какая разница? Мы ведь перечисляем легенды…
«Он знал, что идет на смерть, но не поддался панике. Это был умный человек, умевший вести себя достойно. Он не был трусом. Лишь на один миг он побледнел, и его левая щека задрожала. Это был единственный и последний раз, когда он выказал свои эмоции…
…Батицкий достал пистолет и выстрелил в привязанного к столбу осужденного. Присутствовавшим при аресте офицерам тоже приказали стрелять».
Затем Гуревич завернул тело в брезент и отвез в Донской крематорий. [85]
Что любопытно, ни Юферев, которого упоминает Антонов-Овсеенко, ни Хижняк в акте о расстреле Берии не фигурируют.
«Коммерсантъ-Власть» обнаружил еще свидетелей. Некий командир ракетной базы, который просил не упоминать его имени (опять вариант «старого большевика»?) вспоминает:
«Все рассказы о том, что Берия чин-чинарем привязали к какой-то доске и потом расстреляли – вранье. Ребята так ненавидели его, что не смогли довести до той доски, начали стрелять прямо на лестнице. Я их понимаю. Но отправлять его с такой кучей дыр в крематорий они не решились. Мне потом рассказывали, что кто-то предложил растворить труп в щелочи. Подходящая ванна была там же, в убежище. Щелочь принесли. Вот так трупа Берии и не стало…». [86]
Впрочем, в «деле Берия» существует еще и акт о расстреле. Приведем для полноты мифологии и его.
Написано от руки:
«1953 года декабря 23 дня.
Сего числа, в 19 часов 50 минут, на основании предписания председателя специального Судебного присутствия Верховного Суда СССР от 23 декабря 1953 года за № 003, мною, комендантом Специального Судебного Присутствия генерал-полковником Батицким П. Ф., в присутствии Генерального прокурора СССР действительного Государственного советника юстиции Руденко Р. А. и генерала-армии Москаленко К. С. приведен в исполнение приговор Специального Судебного Присутствия по отношению к осужденному к высшей мере уголовного наказания – расстрелу Берия Лаврентия Павловича».
Все. По закону положена еще подпись врача, констатировавшего смерть, но ее нет. Сухомлинов объясняет это тем, что военные, видимо, «даже и не знали, что по инструкции МВД нужно в таких случаях врача вызывать». А Генеральный прокурор что – тоже не знал?
Это очень интересно, более чем интересно: прокурор знает все правила проведения следствия, суда, исполнения приговора, поскольку по должности обязан за всем надзирать – и практически каждый пункт нарочито, цинично нарушает. Почему?
А вот расстрел уже не виртуальный, а реальный. 23 декабря 1953 года шестерых приговоренных вместе с Берией чекистов вывели из камер Бутырской тюрьмы, доставили в тюремный подвал и расстреляли. Об этом существует акт, составленный по всей форме. Цитирую:
«Декабрь 1953 года. Зам. министра внутренних дел СССР т. Лунев, зам. Главного военного прокурора т. Китаев в присутствии генерал-полковника т. Гетмана, генерал-лейтенанта т. Баксова и генерал-майора т. Сопильняка привели в исполнение приговор Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР от 23 декабря 1953 года над осужденными (дальше список).
В 21 час 20 минут вышеуказанные осужденные расстреляны».
На акте есть подписи присутствующих и подпись врача, который констатировал смерть.
В 22 часа 45 минут тела казненных были кремированы неизвестно кем и неизвестно где.
Тут сразу напрашивается вопрос: а кто был палачом? Ведь из акта недвусмысленно вытекает, что Лунев и Китаев расстреляли осужденных собственноручно. Отличились, так сказать. Да, но какую тогда роль играют присутствовавшие при расстреле генералы? И, кстати, кто они?
Генерал-полковник Гетман командовал бронетанковыми войсками Московского военного округа, генерал-лейтенант Баксов – из штаба ПВО, из ведомства Москаленко.
Странный расклад. Логично было бы, если б генералы расстреливали, а высокопоставленные судейские присутствовали при расстреле. Логично было бы, если б судейские расстреливали, а при расстреле присутствовали представители заказчика – члены Президиума ЦК или какие-нибудь аппаратчики с крепкими нервами. Но такойрасклад сил при такомсоставе совершенно иррационален. Каковы функции генералов при расстреле?
А каковы их функции во всем «деле Берии»?
Ситуация оставляет только один вариант истолкования: высокопоставленные судейские на самом деле были «шестерками», а генералы за ними «присматривали». Причем присматривали одни военные, ни одного партийца! Что, нервы у представителей КПСС слабоваты на расстрелы глазеть?
И вообще: не кажется ли вам, что в этом деле многовато военных для обычной партийной разборки?
Прокляты и убиты
Берии было уже все равно – какое там следствие, какой суд… Но ведь судили не его одного. Не надо забывать, что по этому делу проходили и живые люди. В 1953 году судьбу наркома разделили еще шесть человек, виновных лишь в том, что работали в команде Берии. Им срочно сочинили преступления, осудили и расстреляли. И их судьбой, в отличие от судьбы Берии, никто не озабочен. О них не пишут книг, не оставляют воспоминаний. О них не известно почти ничего. Кто они, эти люди, разделившие судьбу своего наркома?
Их судьбы не служат темой нашего расследования. Просто хотелось бы, чтобы все сделанные нами выводы автоматически распространились и на этих шестерых, как автоматически распространился на них приговор, вынесенный человеку, с которым они проработали много лет, которому доверяли и которого, хочется верить, не предали. Наверное, так оно и есть, учитывая, что в «деле Берии» 90 процентов копий…
Еще раз, поименно:
МеркуловВсеволод Николаевич
КобуловБогдан Захарович
ГоглидзеСергей Арсеньевич
ДеканозовВладимир Георгиевич
ВлодзимирскийЛев Емельянович
МешикПавел Яковлевич
К ним можно добавить еще и брата Богдана Кобулова Амаяка Кобулова, которого тоже осудили и расстреляли по приговору Военной коллегии Верховного суда. Андрей Сухомлинов предлагает, чтобы хоть кто-нибудь позаботился о реабилитации этого человека. «Тем более, – пишет он, – что Амаяк Кобулов не виновен вообще ни в чем».
Были в этом деле и другие люди, о которых вообще мало кто знает. Они пошли под суд в 1955 году – по так называемому «делу Рапава, Рухадзе и других».
Это бывшие министры госбезопасности Грузии А. Н. Рапава, Н. М. Рухадзе, заместитель министра госбезопасности республики Ш. О. Церетели, сотрудники НКВД, НКГБ, МГБ Грузии Н. А. Кримян, К. С. Савицкий, А. С. Хазан, Г. И. Парамонов, С. Н. Надарая.
19 сентября 1955 года им вынесли приговор: первым шести – высшая мера, Парамонову – 25 лет, Надарая – 10 лет лишения свободы. Поскольку их допрашивали по шизофреничекому делу Бовкун-Луганца, это тоже явный след «бериевского дела». Все те же материалы о зверствах в Грузии, вероятно, с тем же комплектом доказательств. Конечно, Рапава и Рухадзе – не одного поля ягодки, но раз их объединили на изначально фальшивом процессе, это о чем-то говорит.
Впрочем, едва ли кто-либо когда-либо станет пересматривать это дело – кому нужно! Да и не собираюсь я ставить вопрос о реабилитации. С какой стати инициировать очередную стирку мундира советской юстиции? Нет уж, нечего ее чистить, пусть позорные пятна этих приговоров останутся на ней вечно.
Поэтому давайте просто их не забудем…
По органам МВД прошла целая волна арестов. После того, как было объявлено об аресте Берии, состоялся партийный актив МВД. Проходил он в лучших традициях тридцать седьмого года. Вспоминает Павел Судоплатов:
«Выступления Маленкова и Шаталина (секретарь ЦК КПСС, назначенный первым заместителем министра внутренних дел. – Е . П.)с объяснением причин ареста Берии для профессионалов, собравшихся в конференц-зале, прозвучали наивно и по-детски беспомощно. Аудитория молча выслушала откровения Шаталина о том, что для усыпления бдительности Берия Центральный Комитет сознательно пошел на обман, принимая заведомо ложные решения и отдавая соответствующие распоряжения. Все это было беспрецедентно…»
Вот еще милый эпизод с того партактива:
«Шаталин сообщил, что начальник отделения в контрразведывательном управлении полковник Потапов проявил политическую близорукость и вопиющую некомпетентность: встречаясь со своими осведомителями накануне ареста Берии, он позволил себе восхвалять его политическую прозорливость. Шаталин процитировал письмо осведомителя, учившегося в Институте иностранных языков. Я увидел, как побледнело лицо Потапова, услышавшего вопрос Маленкова: “Этот человек здесь?” Потапов поднялся, но был не в состоянии что-либо сказать. Вмешался Серов, заявивший, что такие безответственные люди, допускающие антипартийные высказывания, не могут присутствовать на закрытых партсобраниях, и Потапов был выдворен из зала. К его счастью, он не занимал столь высокое положение, чтобы стоило затевать громкое дело, – его уволили из органов с партийным взысканием». [87]
В органах начались аресты. Были арестованы легендарные «ликвидаторы» НКВД – Эйтингон и Серебрянский, секретарь Берии Людвигов, многие другие – несколько сотен работников НКВД. Генерал Масленников, командующий войсками МВД, понимая, что его ждет, предпочел застрелиться.
Тюрьма ждала и самого Судоплатова. Незадолго до ареста его вызвали на Президиум ЦК, и там он повел себя не так, как надо. Во-первых, не стал клеймить Берию, а во-вторых, упомянул некоторые послевоенные ликвидации и назвал их организаторов, в числе которых были Молотов, Хрущев и Булганин. С этой минуты его судьба была предрешена. Судоплатов стал опасным и неуправляемым свидетелем.
Вскоре его арестовали. На одном из допросов Руденко предложил дать показания о планах тайного сговора Берии и Гитлера во время войны, о тайных контактах Берии и Черчилля, а также о планах устранения советского руководства посредством ядов – однако Судолатов отказался, хотя и понимал: его вряд ли оставят в живых. Следствию не нужно было даже признание – все шло к расстрелу. И тогда он решился на крайний шаг…
«Я решил действовать в духе советов, которые давал мой предшественник и наставник Шпигельглаз своим нелегалам, пойманным с поличным и не имевшим возможности отрицать свою вину: постепенно надо перестать отвечать на вопросы, постепенно перестать есть, без объявления голодовки каждый день выбрасывать часть еды в парашу. Гарантировано, что через две-три недели вы впадете в прострацию, затем полный отказ от пищи. Пройдет еще какое-то время, прежде чем появится тюремный врач и поставит диагноз – истощение; потом госпитализация – и насильное кормление.
Их судьбы не служат темой нашего расследования. Просто хотелось бы, чтобы все сделанные нами выводы автоматически распространились и на этих шестерых, как автоматически распространился на них приговор, вынесенный человеку, с которым они проработали много лет, которому доверяли и которого, хочется верить, не предали. Наверное, так оно и есть, учитывая, что в «деле Берии» 90 процентов копий…
Еще раз, поименно:
МеркуловВсеволод Николаевич
КобуловБогдан Захарович
ГоглидзеСергей Арсеньевич
ДеканозовВладимир Георгиевич
ВлодзимирскийЛев Емельянович
МешикПавел Яковлевич
К ним можно добавить еще и брата Богдана Кобулова Амаяка Кобулова, которого тоже осудили и расстреляли по приговору Военной коллегии Верховного суда. Андрей Сухомлинов предлагает, чтобы хоть кто-нибудь позаботился о реабилитации этого человека. «Тем более, – пишет он, – что Амаяк Кобулов не виновен вообще ни в чем».
Были в этом деле и другие люди, о которых вообще мало кто знает. Они пошли под суд в 1955 году – по так называемому «делу Рапава, Рухадзе и других».
Это бывшие министры госбезопасности Грузии А. Н. Рапава, Н. М. Рухадзе, заместитель министра госбезопасности республики Ш. О. Церетели, сотрудники НКВД, НКГБ, МГБ Грузии Н. А. Кримян, К. С. Савицкий, А. С. Хазан, Г. И. Парамонов, С. Н. Надарая.
19 сентября 1955 года им вынесли приговор: первым шести – высшая мера, Парамонову – 25 лет, Надарая – 10 лет лишения свободы. Поскольку их допрашивали по шизофреничекому делу Бовкун-Луганца, это тоже явный след «бериевского дела». Все те же материалы о зверствах в Грузии, вероятно, с тем же комплектом доказательств. Конечно, Рапава и Рухадзе – не одного поля ягодки, но раз их объединили на изначально фальшивом процессе, это о чем-то говорит.
Впрочем, едва ли кто-либо когда-либо станет пересматривать это дело – кому нужно! Да и не собираюсь я ставить вопрос о реабилитации. С какой стати инициировать очередную стирку мундира советской юстиции? Нет уж, нечего ее чистить, пусть позорные пятна этих приговоров останутся на ней вечно.
Поэтому давайте просто их не забудем…
По органам МВД прошла целая волна арестов. После того, как было объявлено об аресте Берии, состоялся партийный актив МВД. Проходил он в лучших традициях тридцать седьмого года. Вспоминает Павел Судоплатов:
«Выступления Маленкова и Шаталина (секретарь ЦК КПСС, назначенный первым заместителем министра внутренних дел. – Е . П.)с объяснением причин ареста Берии для профессионалов, собравшихся в конференц-зале, прозвучали наивно и по-детски беспомощно. Аудитория молча выслушала откровения Шаталина о том, что для усыпления бдительности Берия Центральный Комитет сознательно пошел на обман, принимая заведомо ложные решения и отдавая соответствующие распоряжения. Все это было беспрецедентно…»
Вот еще милый эпизод с того партактива:
«Шаталин сообщил, что начальник отделения в контрразведывательном управлении полковник Потапов проявил политическую близорукость и вопиющую некомпетентность: встречаясь со своими осведомителями накануне ареста Берии, он позволил себе восхвалять его политическую прозорливость. Шаталин процитировал письмо осведомителя, учившегося в Институте иностранных языков. Я увидел, как побледнело лицо Потапова, услышавшего вопрос Маленкова: “Этот человек здесь?” Потапов поднялся, но был не в состоянии что-либо сказать. Вмешался Серов, заявивший, что такие безответственные люди, допускающие антипартийные высказывания, не могут присутствовать на закрытых партсобраниях, и Потапов был выдворен из зала. К его счастью, он не занимал столь высокое положение, чтобы стоило затевать громкое дело, – его уволили из органов с партийным взысканием». [87]
В органах начались аресты. Были арестованы легендарные «ликвидаторы» НКВД – Эйтингон и Серебрянский, секретарь Берии Людвигов, многие другие – несколько сотен работников НКВД. Генерал Масленников, командующий войсками МВД, понимая, что его ждет, предпочел застрелиться.
Тюрьма ждала и самого Судоплатова. Незадолго до ареста его вызвали на Президиум ЦК, и там он повел себя не так, как надо. Во-первых, не стал клеймить Берию, а во-вторых, упомянул некоторые послевоенные ликвидации и назвал их организаторов, в числе которых были Молотов, Хрущев и Булганин. С этой минуты его судьба была предрешена. Судоплатов стал опасным и неуправляемым свидетелем.
Вскоре его арестовали. На одном из допросов Руденко предложил дать показания о планах тайного сговора Берии и Гитлера во время войны, о тайных контактах Берии и Черчилля, а также о планах устранения советского руководства посредством ядов – однако Судолатов отказался, хотя и понимал: его вряд ли оставят в живых. Следствию не нужно было даже признание – все шло к расстрелу. И тогда он решился на крайний шаг…
«Я решил действовать в духе советов, которые давал мой предшественник и наставник Шпигельглаз своим нелегалам, пойманным с поличным и не имевшим возможности отрицать свою вину: постепенно надо перестать отвечать на вопросы, постепенно перестать есть, без объявления голодовки каждый день выбрасывать часть еды в парашу. Гарантировано, что через две-три недели вы впадете в прострацию, затем полный отказ от пищи. Пройдет еще какое-то время, прежде чем появится тюремный врач и поставит диагноз – истощение; потом госпитализация – и насильное кормление.