Пучков Лев. Тигр в камуфляже (Охотник за черепами)

   - Угу...
   - Очень хорошо! - Инспектор вошел в кабинет, но дверь за собой почему-то не прикрыл - в проеме виднелись два автоматчика, притаившиеся у косяков. - И мне позвонили. Ваши. Интересовались.
   - Наши?! - дрогнувшим голосом воскликнул Андрей, а Иван деловито уточнил:
   - Насчет чего интересовались?
   - Спрашивали - не проезжал ли случаем микроавтобус похоронного бюро, а на нем двое странных типов, - подмигнул капитан. - Я говорю - туточки они. Просили обождать - щас подъедут. - Капитан извлек из кобуры "ПМ", взвел курок и медленно опустился на стул у двери, красноречиво мотнув стволом в сторону задержанных.
   - Обижаешь, начальник, - нервно пробормотал Андрей, кивая на ствол: - Что за фокусы?
   - А то! - рявкнул капитан, мгновенно леденея физиономией. - Я ж сразу подумал - психи! И точно... Просили постеречь пока. Я вас постерегу, дебилы! Шаг в сторону - башку прострелю!
   - Ну-ка, ну-ка - что тебе такого порассказали? - иронично поинтересовался Иван, крепко сжимая при этом локоть Андрея - сыщик порывался вскочить со стула и что-то закричать. - Может, ты нас с кем-то спутал? И потом - ты что, все еще по старой памяти трепещешь перед каждым начальником из ФСБ? "Просили постеречь"! Ты че - сторожевой пес, что ли?
   - Вас трудно спутать, дебилы, - весело зевнул инспектор. - Так что... И почему ты решил, что это кто-то из ФСБ? Звонил, между прочим, представитель президента по региону. Сейчас подъедет, так что сидите тихонько.
   Услышав про представителя, Андрей тоскливо всхлипнул и в отчаянии взглянул на Ивана. Спецназовец значения этого всхлипа не понял и неопределенно пожал плечами - ему-то было абсолютно безразлично, кто сейчас подъедет. Кроме Андрея и Аленки, все остальные в этих краях были для него врагами - а особой разницы между врагами он не видел, - всех их надо перехитрить, предвосхитить и замочить при первой же подвернувшейся возможности. Просто и доступно...
   Минут через пятнадцать в дежурку вошел стройный мужчина средних лет, весьма привлекательной наружности - аккуратная стрижка, с проседью благородной виски, чистая кожа, твердый приветливый взгляд - в общем, не алкаш какой и проходимец, а вполне импозантный дядя, которому вполне можно доверять. Сопровождали его два здоровенных "пацана" в малиновых пиджаках, под которыми явно что-то топорщилось.
   - Где мы можем пообщаться? - осведомился вошедший, здороваясь за руку с выскочившим навстречу инспектором.
   - Вот, пожалуйста, в мой кабинет, - резво засуетился Поляков. Прошу! Может, этих пока выведем, а мои ребята постерегут?
   Пройдя в кабинет, важный гость уселся за стол с противоположной стороны от задержанных, брезгливо оглядел потускневшую полированную поверхность с какими-то подозрительными белесоватыми пятнами и осторожно положил на нее холеные загорелые руки. С двух сторон рядом, как по команде, встали пиджаки.
   - Кто вам сказал, что я собираюсь общаться с вами? - Он сонно зевнул и сделал капитану, опустившему было квадратный зад на стул у двери, небрежный жест холеной дланью - дескать, "изыди". - Я хочу поговорить с нашими... эмм... с нашими приятелями. Оставьте нас на несколько минут.
   Инспектор от удивления щелкнул челюстью, как-то по-новому взглянул на задержанных и поспешно ретировался, прикрыв за собой дверь.
   - Мне звонит среди ночи какой-то идиот и сообщает, что из нашей областной клиники убежали двое мерзавцев, - тихо сообщил представитель, вглядываясь в лица задержанных, и пристукнул ладонью по столу, - которые не столь повредились рассудком, сколь больны страшным недугом, именуемым в соответствующих кругах "избыточная доза информации"... И дает ваше описание. Я проверяю - оказывается, не совсем идиот. Оказывается, задержали... А еще этот "некто" сообщает, что информация касается какого-то заговора против государственной власти, в котором замешаны местные органы правоохраны и так далее... Понятно, почему я примчался среди ночи, чтобы пообщаться с вами?
   - Тутол, - облегченно вздохнул Иван и радостно подмигнул Андрею. Больше некому. Ну Аленка, ну клизма... Живем, братуха!
   - Меня настораживает ряд моментов, - тревожно пробормотал Андрей, пытливо всматриваясь в респектабельного представителя. - Почему эти уроды не сообщили о нашем побеге в милицию, не обзвонили посты ГАИ и так далее? Обязательно должны были позвонить... Далее - вы, господин Домашов, был такой период, отсутствовали где-то три недели, а потом не могли объяснить причины своего отсутствия... Что вы можете сказать по этому поводу?
   - Вам что за дело? - лениво зевнул представитель, но взгляда не отвел, смотрел твердо. - Обычные сплетни, как вокруг любого политика!
   - Ответьте, пожалуйста, - уперся Андрей. - Для нас это важно чтобы исключить недомолвки... Иначе ничего не скажем.
   - На вид я хорош, не правда ли? - неожиданно похвалился представитель. - Статный, стройный, представительный... А?
   - Есть такое дело, - удивленно согласился Андрей. Иван хмыкнул и неодобрительно покрутил головой: совсем недавно ему с таким вот "хорошим" пришлось девять дней спать на одних нарах в плену у горцев.
   - А между тем... - Тут представитель несколько замялся и смущенно развел руками, покосившись на своих спутников в малиновых пиджаках. - ...Я только вам по секрету скажу, но чтоб больше - никому! В общем, проходил курс лечения от алкоголизма - у доктора Назаралиева... Что ж тут объяснять еще?
   Андрей крякнул - действительно, причина вполне убедительная для того, чтобы пропасть на три недели, а потом ходить и удивляться... И хотя в принципе можно было бы заготовить какое-нибудь респектабельное алиби, однако... однако чего только в жизни не бывает!
   - Итак, я вас внимательно слушаю, - проговорил представитель мягким, располагающим к доверию голосом. Андрей прислушался к его интонации человек с таким голосом просто органически не в состоянии причинить кому-то зло.
   Дополняя друг друга, беглецы в подробностях принялись описывать свои злоключения, через раз повторяя, что никакие это не шутки, а полный беспредел, который остановить под силу только чрезвычайно крутому и бесстрашному парню, в гробу видавшему все авторитеты области, вместе взятые (предполагалось, что представитель расчувствуется, все бросит и немедля впряжется помогать нашим славным ребятам).
   На последней четверти повествования в дверь постучали, боком протиснулся квадратный бритый череп Полякова и медоточивым голосом доложил:
   - Там вас спрашивают - у нас или нет... Я сказал, что вы у меня в кабинете.
   Опять небрежное "изыди" - череп благолепно смежил веки и поспешно ретировался. Андрей тут же нахмурился, привстал с места и несколько раз мотнул головой в сторону двери:
   - Это они, они!!! - Лицо его выражало крайнюю степень озабоченности и тревоги. - Видите! Нет - вы видите?! Они уже знают, что мы здесь и что вы - с нами! Видите, какая оперативность!
   - Че ты орешь! - тихо поправил соратника Иван. - Мало ли кто может представителю звонить - он занятой человек...
   - Действительно, молодой человек, что вы так волнуетесь? Представитель королевским жестом пригласил не беспокоиться: - Вы же со мной! Все - ваши злоключения кончились. Давайте дальше...
   Не дожидаясь, пока Андрей успокоится, Иван вкратце завершил рассказ и вопросительно уставился на представителя. Тот на некоторое время задумался и начал озабоченно потирать ладошки.
   - Ммм-да... Однако! Однако... Все, что вы тут рассказали, конечно, очень интересно и злободневно... Хи-хи... Зомби, злодеи... Гхм-кхм... Но, знаете ли... Эмм... Очень того... Неправдоподобно. Это - у НАС? Нет, если бы это где-нибудь в Москве, я бы понял... Там, знаете ли, такое случается - волосы на голове дыбом становятся... Но у НАС?! В нашей области?! Очень, очень неправдоподобно... Вы что ж - хотите сказать, что любой государственный чиновник - и я в том числе... Ха! Нет, ну вы даете...
   Он умолк на полуслове, на миг задумался... И тут, в повисшей тишине, злобно зазвонил телефон на столе инспектора. Нет, ничего особенного в том, что у инспектора ГАИ звонит телефон - пусть даже ночью, - не было. Может, по делу кто... Только у Андрея вдруг почему-то нехорошо кольнуло в сердце, дурное предчувствие накатило волной холодного, раздирающего душу страха... Он посмотрел на Ивана - соратник на звонок никак не отреагировал, сидел молча и внимательно наблюдал за выражением лица представителя.
   Тот снял трубку и с недовольной гримасой положил обратно на рычажки. Через несколько секунд телефон зазвонил вновь. Домашов крякнул, досадливо пожал плечами и потянулся к трубке.
   Тут нервы Андрея не выдержали. Вскочив со стула, он рухнул боком на стол и попытался выдернуть телефонный аппарат из-под нависшей ладони представителя - с окольцованными за спиной руками это получилось из рук вон. Пиджаки среагировали моментально, метнулись, водворили прыгуна на место, в назидание ткнули кулаком под ложечку и надавили ручищами на плечи, не давая вскочить вновь.
   - Не берите! Трубку не берите... - отчаянно завопил Андрей. - Это ОНИ!!! ОНИ!!! Они вас...
   - Да успокойтесь вы! - раздраженно прикрикнул на сыщика представитель. - Все под контролем - здесь я, - и, не отрывая взгляда от застывшего в маске отчаяния лица Андрея, поднес трубку к уху.
   - Слушаю! Да, Домашов... Кто?.. Это мне ничего не говорит... Что вы несете?! Что значит - "не перебивайте"?!. Вы знаете, с кем говорите?!. Нет, вы что - психопат?.. Что? Ладно - излагайте... - Внезапно он осекся и окаменел лицом. - Понял, все будет сделано! - ответил он через минуту невидимому абоненту и положил трубку.
   Андрей с ужасом смотрел на чиновника, как на неотвратимо надвигавшуюся смерть. Иван, напротив, созерцал представителя с каким-то нездоровым любопытством, словно примеривал данную ситуацию на себя - только отвлеченно, понарошку как-то...
   - Ну что, хлопцы, - будничным тоном заявил представитель, вставая со стула и направляясь к двери. - Прогуляемся в одно местечко, - и кинул через плечо пиджакам: - Возьмите их...
   Упирающихся пленников без особого труда выволокли на улицу пиджаки были дюже здоровы и хорошо знали свое дело. Возле крыльца стояли два "ДЭУ-Эспейро", в один из которых упаковали беглецов, затем представитель сообщил куда-то отлучавшемуся инспектору: - Этих психопатов я забираю с собой, майор. Документально отражать не надо - сами разберемся...
   - Вы ошиблись, я капитан, - взволнованно отрапортовал Поляков, которого факт умыкновения двух задержанных совершенно не обеспокоил, а вот неожиданное повышение приятно озаботило.
   - Я очень редко ошибаюсь... майор, - многозначительно сказал представитель и бросил водителю: - В Приютное...
   ГЛАВА 4
   Придя в себя, Себастьян обнаружил, что лежит на грубо сколоченных нарах, застланных шерстяной ворсистой материей. Нары располагались в углу просторной пещеры, посреди которой возвышался выложенный из камней очаг. В очаге горел огонь, вокруг, на чурбаках, сидели четверо мужчин и тихо разговаривали на незнакомом языке.
   Он шевельнулся, прислушиваясь к своим ощущениям: обе голени и правая рука были упакованы в лубки, ребра сдавлены чем-то жестким, голова туго перетянута толстым слоем материи. Места переломов ныли, но тотальная боль, вгрызавшаяся в голову ненасытной гиеной, прошла.
   Люди у очага заметили, что раненый пришел в себя, и неспешно к нему приблизились.
   - Я ученый, - пробормотал по-английски Себастьян. - Миссия профессора Вольфгаузена. Катастрофа...
   Мужчины опять переглянулись и пожали плечами. Были они бородаты, одеты в папахи и бурки, за поясами - кинжалы в богато отделанных металлом ножнах. Себастьян уловил краем глаза какое-то шевеление в дальнем углу пещеры, затем послышался плач грудного ребенка. Он напряг зрение - над детской люлькой возилась женщина.
   - Я не есть солдат, - пробормотал гость по-русски. - Я ученый. Самолет - катастрофа. Я - не есть враг. Вы мне - помогать. Я вам - хорошо платить.
   Бородачи снова переглянулись и как-то странно улыбнулись разом, обнажив великолепные зубы. Себастьян напрягся. Кроме родного, он довольно сносно владел английским и русским языками - далее его лингвистические способности не распространялись. Как объясниться с незнакомцами, которые, судя по всему, кроме горского наречия, ничего более не понимают?
   - Нам высе равно, кито ты, - заговорил вдруг один из бородачей, ужасно коверкая русский: - Ты - гост. Сыпи, атдихай. Зыдэс я хазаин - Советы нэт. Ми тэбэ никому не отдат...
   Себастьян поправлялся медленно. Почти месяц он лежал на топчане, пребывая в плену глиняных лубков и жесткого корсета из ивовых прутьев. Женщина - звали ее Абише - ухаживала за больным с ловкостью заправской медсестры: вовремя подсовывала под него узкий жестяной таз, а когда возникала необходимость, беззастенчиво мыла несчастного, не обращая внимания на его смущение.
   За это время Себастьян, обладавший выраженной склонностью к постижению тайн чуждой речи, научился понимать язык горцев и произносить нехитрые фразы, необходимые в общении. Мужчины целыми днями спали, играли в кости и ели - с питанием проблем не было. Иногда они на несколько дней отлучались и возвращались обратно, пригоняя украденных в долине овец. Из их разговоров Себастьян понял, что родственный клан Мушаевых - отец, мать и четверо сыновей, - скрывается от властей и поэтому ведет уединенный образ жизни. Впрочем, четвертый сын ни от кого не скрывался - он сучил ножками в плетеной из прутьев люльке и жизнерадостно пускал пузыри. Ему были абсолютно безразличны проблемы взрослых - даже на свое имя и будущее предназначение он никак не реагировал:
   "Саид - ты настоящий джигит! Смотри, отец кладет тебе в люльку кинжал - расти мужчиной!" Холодная сталь колола нежные ручки ребенка, он недовольно кряхтел, но не орал - действительно, мужчина... Еще Себастьян узнал, что на многие десятки километров вокруг нет ни единой живой души - высокогорная пустыня была надежным укрытием для горских изгоев.
   Хозяева ни о чем не спрашивали больного гостя. Один раз сказал кто такой, - этого вполне достаточно. Как-то раз глава семьи принес двенадцатикратный бинокль и отдал его Себастьяну, сообщив, что обнаружил его неподалеку от места падения самолета. Затем спросил разрешения взять из обломков самолета какие-то железяки для домашней надобности. Себастьян страшно напрягся, сказал, что дарит самолет хозяевам - но не весь, а то, что рассыпалось по склону. Остов, вмерзший в снег, трогать не надо - заминировано. Что такое заминировано? Граната - знаешь? Да. Вот - очень много гранат в одном месте, а проводок от них торчит так, что любой может зацепиться и взорваться. Как только он поправится, сразу же разминирует остов, и можно будет забирать... Мушаев-старший долго и внимательно смотрел на немца, затем хитро улыбнулся и сказал по-горски:
   - Ты - настоящий волк. - Вопросов он больше не задавал - гордость не позволила. И бинокль никто из горцев себе не взял - у них и без того было прекрасное зрение, не нуждающееся в услугах каких-то глупых стекол...
   Как только Себастьян окреп и убедился, что кости благополучно срослись, он отблагодарил хозяев по полной мерке. В одну ненастную ночь он зарезал всех обитателей пещеры - и женщину тоже, - оставив в живых лишь ребенка. Ребенок ничего не понимал, а потому не представлял опасности. Поступил так Себастьян вовсе не потому, что был изощренным садистом или патологическим убийцей. Просто он искренне любил своего дядю, заменившего ему отца, и свято почитал его волю.
   - Если со мной что-нибудь случится, уничтожь эти бумаги, сынок, так сказал дядя с полгода назад, в один из тихих вечеров, когда они с племянником коротали время за кружкой пива у камина. - Уничтожь все, что так или иначе связано с этим проектом... Ты понимаешь? Сантиментам здесь не место. Потому что это страшное оружие, и если оно попадет в руки проходимцев последствия будут ужасающими...
   Будучи правой рукой Вольфгаузена, молодой диверсант прекрасно знал, о чем идет речь. Семья абреков Мушаевых ни в коей мере не была виновата в том, что члены ее стали свидетелями авиакатастрофы и таким образом прикоснулись к страшной тайне. Они были славными людьми и хорошо отнеслись к гостю Себастьян в долгу не остался. Он похоронил тела убитых в соответствии с мусульманским обрядом, - накануне диверсант попросил Абише подробно рассказать порядок его отправления (бедная женщина даже в самых смелых фантазиях не могла предположить, для чего гость интересуется самыми незначительными деталями ритуала), - на это ушел целый день, поскольку снег возле пещеры имел плотность льда и очень плохо поддавался обработке. На следующее утро диверсант взял люльку с маленьким Саидом, замотал ребенка в бурку и отнес на высокогорное пастбище, располагавшееся гораздо ниже пещеры абреков. Было еще одно пастбище, которое находилось гораздо ближе к пещере, но там жили одни мужики и две старые бабки. А на этом - дальнем - три молодые женщины. Младенцу нужна молодая женщина, она может заменить ему мать... Путешествие заняло почти весь день поздним вечером диверсант кусочком угля написал по-русски на распашонке ребенка "Саид", поставил люльку у ворот крайней сакли и стремительно удрал - откуда-то приперлись любопытные здоровенные псы и захотели с ним познакомиться.
   Поднявшись в пещеру, Себастьян немного отдохнул и с первыми лучами солнца отправился к месту падения самолета. Оказавшись на вершине горы, он понял, что не в состоянии исполнить последнюю волю Вольфгаузена. Вершина была девственно чиста и пустынна - пока горцы его выхаживали, природа сделала свое дело. Остов самолета был похоронен под толстенным слоем слежавшегося снега, плотного, как лед. Накануне Себастьян затратил титанические усилия, выдалбливая в этом снегу четыре небольших отверстия, чтобы похоронить горцев. Диверсант мгновенно просчитал намечавшийся объем работы и понял, что труд будет вечным: он в гордом одиночестве будет с утра до вечера орудовать киркой, пытаясь добраться до остова самолета, а ночами ветер забросает отрытую траншею пригоршнями снега, и вечно сырые кудлатые тучи напитают этот снег влагой, и к утру он превратится в лед... Что ж - есть другой способ выполнить последнюю волю дяди. С большим миром юного диверсанта ничего не связывает - единственный родной человек, который любил его и берег от превратностей судьбы, погиб. Все просто - нужно остаться в этой пещере и охранять место катастрофы от посторонних. Он молод и здоров, имеет хорошие навыки обитания в любых условиях и умеет профессионально убивать. Пока он жив - никто не сможет добраться до дядиного смертоносного проекта...
   * * *
   Голова слегка побаливала. Общее состояние оставляло желать лучшего - донимал зуд бритого черепа под изрядно надоевшей повязкой. Солнце палило с бездонного июньского неба, испепеляя неполитую зелень, плавило мысли...
   - Чтоб я сдох, блин... Может, не ждать, пока приедут - снять повязку, в задницу - и всех делов? Пиздрон, блин, недоделанный... - вяло ругался Иван, сидя на крыльце "дядиной" дачи и лениво жмурясь на солнце. Спецназ, блин... Духи не ухайдакали, так сам приложился! Неделя из отпуска вон! У-у-у, блин...
   Он отчетливо помнил, как упал с крыльца, не успел сгруппироваться и ударился об оградку клумбы. Что было потом, Иван, как ни старался, припомнить не мог - вплоть до того момента, когда пришел в сознание и обнаружил, что лежит на диване в холле "дядиной" дачи. Это было вчера. Судя по всему, травма достаточно серьезная - почти неделю он провалялся без памяти. "Дядя" хотел положить его в стационар, сказал, что последствия могут быть самые непредсказуемые - вплоть до полной амнезии. Но Иван на дух не переносил больничные учреждения и отказался категорически. Лучше потерять память, чем валяться в душной палате и слушать жалобы заезженных судьбой пациентов, которые (пациенты, естественно, а не жалобы!) ко всему прочему воняют потом и носками. "Дядя" разрешил остаться на даче, но предупредил, что он должен большее время суток лежать неподвижно и вставать только в крайнем случае.
   Дачка была ничего себе - возвели ее совсем недавно, пристроили в аккуратную шеренгу "новых русских" вилл на краю поселка Солнечный и обнесли высоким забором, чтобы оградить обитателей от завистливых глаз простых смертных. Теперь она во всех углах благоухала ароматом свежего дерева и радовала глаз новеньким кирпичом и уложенной с математической точностью красной черепицей. Правда, кондиционеры не успели врезать, но на такие мелочи Иван внимания не обращал. Заботило другое. Ему предстояло в конце отпуска возвратиться домой, чтобы забрать документы, а у соседей могли возникнуть вопросы: несчастная Аниська и дурачок Мишка до сих пор значились в категории "безвестно отсутствующих", как, впрочем, и сам Иван (сведения, добытые "дядей Сашей" по своим каналам). Ребята "дядиного" приятеля - крутого парня Вовца упрятали трупы, но ситуацию упрятать никому не под силу - на людской роток не накинешь платок. Этот крутой парень Вовец, кстати, вчера смотрел на него с нескрываемым удивлением. Ивану было стыдно. Наверно, "дядя" описал его своему приятелю, как супермена и пса войны, прошедшего все круги ада. А этот пес, черт его задери, взял и звезданулся с крыльца - есть чему поудивляться... Да, надо крепко подумать, что сказать соседям. Или попросить "дядю", чтобы отрядил гонца за документами. Хотя совестно просить - и так по уши в долгу...
   Вторая проблема, которая беспокоила Ивана, - цветные глюки. Такого с ним ранее никогда не случалось. Это ж надо так башкой шарахнуться! Всю ночь чудятся какие-то странные жлобы с мертвыми глазами, голенькая девчонка-хромоножка, которая кажется до боли знакомой и родной, катафалк, бархатный гроб, какой-то милицейский капитан с железными зубами... Тьфу! Надо будет пожаловаться "дяде Саше" - может, обследование пройти, пока есть возможность на халяву...
   За воротами послышался шум подъехавшего авто, затем три коротких сигнала. Иван неспешно - как рекомендовал дядя - приблизился к воротам и распахнул калитку. Из белого "рафика" с красной полосой вышла симпатичная дородная дама средних лет, облаченная в белый халат, и начальственно представилась:
   - Фельдшер Петрова. Александр Иванович попросил заехать, сделать вам перевязку.
   - Ну, слава яйцам! - обрадованно пробормотал Иван, делая приглашающий жест. - Прошу. Вы пока распаковывайтесь, - он кивнул на пузатый баул в руках фельдшерицы, - а я сбегаю в одно место...
   - А вот бегать вам нельзя, - строго осудила женщина в белом. Александр Иванович сказал - полный покой. Куда это вы бегать собрались?
   - Ладно, ладно, - смущенно согласился Иван, провожая врачиху в дом - он собирался проскочить в летний душ и наскоро сполоснуться, поскольку почувствовал вдруг, что нехорошо пахнет. Интересно, когда он мылся в последний раз? Вчера - точно не мылся...
   Они вошли в дом. Иван расположился на диване, смущенно улыбаясь и украдкой кося на большую аппетитную попу врачихи, распаковывающей баул на столе, - по жаркой погоде халат был надет на голое тело, трусики просвечивали сквозь тонкую ткань, и попа волнительно подрагивала при каждом движении женщины.
   - Ох, е-мое! - не удержавшись, всхлипнул Иван, ощутивший, что своевольный фрагмент его организма начал функционировать самостоятельно.
   - Что с вами? - озабоченно поинтересовалась фельдшерица. - Голова болит?
   - Ничего... - процедил Иван сквозь зубы. - Так...
   - Приступим, - бархатным голосом пропела фельдшер Петрова и разрезала ножницами узел на его повязке, ненароком наклонившись и явив взору воина объемные полушария, откровенно выпирающие из-под тесного халатика, который, по всей видимости, был ушит еще в те времена, когда его хозяйке диета не требовалась. У Ивана томительно заныло в желудке, к горлу подкатил комок...
   - Нет, я так не могу, - хрипло прошептал он. - Что вы делаете сегодня вечером?
   - О! - удивленно воскликнула обладательница полушарий и, бросив заниматься головой пациента, с любопытством уставилась на встопорщенность в районе его причинного места. - У вас, мальчик, судя по всему, было длительное воздержание?
   - Очень длительное, - признался Иван, смущенно потупив взор. Видите - мне стыдно, а он - что хочет, то и делает...
   - Ну что ж тут стыдного? - философски заметила врачиха. - Вопрос легко разрешим. Сто рублей - и мы моментально устраним эту неприятность. Мррр?
   - Сто? - мучительно покраснел Иван - у него не было ни копейки, дядя забыл выдать за хлопотами.
   - Ну, такому красавчику я бы и так дала, - бесстыдно заявила фельдшерица, по-своему истолковав его смущение. - Но у вас-то, "новых", денег куры не клюют, а мне они не лишние, так что... Мррр?
   - Ага, - сглотнув вязкую слюну, согласился Иван, а пакостные руки уже залезли под халатик, вцепились в прохладные массивные бедра и тянули вниз резинку трусиков. - Ага!
   - Не торопись, красивый мой! - с придыханием пробормотала врачиха. - Тебе головку нельзя опускать - мы стоя... - И тут же повернулась к Ивану задом, закинула на спину халат, приспустила трусики и призывно изогнулась, упираясь руками в край стола.
   - А-ха! - страстно выдохнул Иван, пристраиваясь сзади и со страшным возбуждением вгоняя свой распаленный фрагмент куда природой предназначено. - А-ха! - И погнал стремительно, мертвой хваткой вцепившись в ее бедра, резкими рывками вздергивая на себя пухлые булки.
   Через минуту последовала бурная разрядка - Иван, не стесняясь, от души крикнул и, отвалившись от мясистого лакомства, рухнул на диван.
   - Полегчало? - кокетливо стрельнула глазами врачиха, быстро заправившись и приняв прежний начальственный вид.
   - А-ха, - расслабленно протянул Иван, поправляя штаны. - Я тебя люблю, крошка.