неудовлетворимо, так как, что бы вы ни имели, ваше желание иметь больше остается.
   У вас десять тысяч рупий - а ваше желание большего говорит: «Нужна еще одна тысяча. Одиннадцать тысяч будет в самый раз». Когда же у вас появляется одиннадцать тысяч, стихия желания говорит: «Нужно двенадцать тысяч». И т. д., и т. п. У вас могут быть миллионы - однако это не будет иметь ровным счетом никакого значения. Десять тысяч рупий или десять миллионов рупий - это не будет иметь никакого значения, ни на йоту - потому что стихия желания беспрестанно продолжает просить о большем. У вас десять миллионов рупий, а стихия желания говорит: «Нужно двенадцать миллионов рупий». Это тот же самый ум. Когда у вас было десять тысяч, он говорил: «Нужно одиннадцать тысяч», теперь у вас десять миллионов, а он говорит: «Нужно одиннадцать миллионов». Пропорция остается той же.
   Стихия желания, нафс, напоминает горизонт: всегда кажется, что он совсем рядом, может быть, миль за десять. И если вы побежите, вы сможете достичь его за два часа. А между тем, вы никогда не достигнете его: через два часа, когда вы взглянете, вы обнаружите, что он опять отступил назад, и расстояние осталось прежним.
   Это продолжается беспрестанно - вот почему все религии назвали эту стихию желания источником всевозможных миражей, иллюзий. Она создает иллюзию, иллюзорную линию, что пролегает здесь, - горизонт. А горизонт не существует, потому что земля и небо никогда и нигде не встречаются. Земля круглая. Это только кажется, что земля и небо где-то встречаются - вон там. И это представляется настолько близким, что, кажется, его можно достичь. Он остается всегда так близко и всегда так далеко. Расстояние между вами и горизонтом всегда одинаково. Это одно и то же расстояние.
   Желание большего не может быть удовлетворено. И так как желание большего не может быть удовлетворено, вам не удается увидеть, что оно из себя представляет. Вы всегда жаждете того, чего нет, и поэтому ваш ум находится где-то в другом месте, и вы не можете увидеть то, что предельно ясно, что окружает вас. Вы видите горизонт, вы не видите самих себя. Вы видите далекое, вы не видите близкого. Тогда как Бог - ваш сосед, Бог, на самом деле, внутри вас, вы - это Бог. Но он очень близко, а у вас совсем нет времени или энергии искать близкое. Время и энергия появляются у вас лишь тогда, когда исчезнет ваше желание далекого.
   Нафс - это невротичное состояние ума. Вы только загляните в себя, и вы всегда найдете нафс. Откуда этот нафс вообще берется? В чем причина его существования?
   Человек страшится своей внутренней пустоты - настолько сильно, что внутреннее кажется едва ли не смерти подобным. Загляните внутрь - там будет пустота и больше ничего, покой, вечный покой, никогда ненарушаемый - даже рябь, и та не потревожит его. Даже вас - и то там нет, потому что вы шумны, вы толпа. В самом глубинном ядре вашего бытия - чистая пустота, и это вызывает страх. Ее хочется чем-нибудь заполнить, чем-нибудь заткнуть, стать чем-то, только чтоб избавиться от этой пустоты. Вот причина существования нафса. Именно из страха внутренней пустоты вы продолжаете набивать самих себя.
   Быть может, вы это уже наблюдали. Когда у вас бывает сильное ощущение пустоты, вы начинаете есть; когда вы чувствуете себя очень одиноко, вы начинаете есть; когда вам не хватает вашей любимой или любимого, вы начинаете переедать. Вы набиваете самих себя. Вам просто хочется ощущать полноту. Однако никакая пища не поступает в вашу внутреннюю пустоту; она только набивает ваш желудок. Если вы слишком много едите, это будет губительно для вашего тела. А вы все равно останетесь пустыми.
   Кто-то становится одержим пищей, кто-то становится одержим властью, кто-то становится одержим деньгами - все это пагубные склонности. Это настоящие наркотики. ЛСД или марихуана не идут ни в какое сравнение с деньгами, властью. Это воистину пагубные стихии. Я не говорю, что ЛСД или марихуана не являются пагубными - они пагубны, но они не идут ни в какое сравнение с деньгами или властью.
   Каждый раз, когда вы пытаетесь чем-то заполнить свою внутреннюю пустоту, вы идете против Бога, потому что эта внутренняя пустота и есть лик Божий. Когда же вы прекращаете набивать себя пищей, деньгами, властью и прочими вещами, тогда вы внезапно начинаете осознавать, кто вы.
   Суфии говорят: первое, что должно быть понято, пережито - это нафс, и, будучи понятым, он отбрасывается. Не то чтобы вам самим приходилось его отбрасывать - просто увидеть его - значит отбросить его; просто понять, что это, его абсурдность, его невроз - значит отбросить его. У этого отбрасывания есть прекрасное имя: суфии называют его тамбахом.
    Тамбахозначает поворот; тамбах означает в точности то же самое, о чем говорит Иисус, когда призывает: «Покайтесь». Первоначальное слово, от которого произошло слово «покайтесь», не имеет ничего общего с раскаянием. Оно означает «повернитесь к источнику». Поворот - вот смысл слова «покаяться». Он не содержит в себе значения вины - это просто поворот к вашему источнику. Суфии называют его тамбахом, Патанджали называет его пратаяром - поворотом к самому себе, а Махавира называет его пратикраманой - возвращением домой. Это один и тот же процесс.
   Сперва поймите природу нафса, желания, желания большего, этого сумасшедшего невротического желания большего - поймите его, и случится тамбах. Увидев его тщетность, вы поворачиваетесь назад. И вы тогда уже не устремляетесь к горизонту - вы начинаете двигаться к самим себе. Поворот на сто восемьдесят градусов, поворот в обратном направлении - вот что такое тамбах.
   Благодаря этому повороту начинает происходить третья вещь - суфии называют ее халом. Халозначает состояние бытия, однако временное состояние: измененное состояние бытия, состояние не-ума, хотя и на считанные секунды, вспышками. На какое-то мгновение вы не укоренены в своем бытии - и затем снова становитесь укорененными. Оно приходит как молния. Хал означает состояние сознания, хотя и временное.
   Поначалу оно будет случаться только на мгновения - иногда оно будет, а иногда его не будет. Оно будет похожим на луч света в вашей темноте или на одинокую звезду в черном небе, в облачном небе. Иногда вы сможете его увидеть, а иногда вы не сможете его увидеть. Это называется халом - то, что в Америке называют сейчас «измененным состоянием сознания». И в самом деле, я слышал, как кто-то посоветовал обратиться с предложением, изменить название Соединенных Штатов Америки. Что-де нужно обратиться с предложением к Джимми Картеру, сменить это название на Измененные Штаты Америки. Оно было бы более уместным. Сознание меняется. И человек теперь интересуется сознанием больше, чем когда-либо.
   Нафс интересуется содержанием - содержанием, которым вы можете заполнить свое сознание. Этим содержанием могут быть деньги, или еда, или знание, или что-нибудь еще, - но нафс интересуется содержанием. Однако после тамдаха, после поворота вовнутрь, человека начинает интересовать не содержание, а само сознание. Что из себя представляет внутренняя пустота, которую ты хочешь заполнить? Сперва увидь ее, узнай ее, сперва познакомься с ней, пожуй ее и увидь, нужно ли ее заполнять - или же просто наслаждаться ей. И стоит только вам ее попробовать, как в ту же секунду все, что вы пробовали до сих пор, покажется обесцененным. Пустота эта есть сама полнота, эта внутренняя пустота есть величайшая радость, это благословение.
   Поначалу у вас будут состояния халы: иногда вы будете озарены чем-то похожим на вспышки, но потом это пройдет, и вы снова погрузитесь в страдания, еще более глубокие, чем прежде. И если вы не создадите нафсов для хал... Есть возможность того, что вы можете начать желать большего - и тогда вы скатитесь обратно. Тогда вы повернетесь обратно. И снова создадите себе горизонт, снова возникнет ум, и снова появится стихия желания.
   Помните это: со многими людьми, что находятся здесь, уже случались халы. Но когда случаются халы, тогда вы входите во вкус и, естественно, начинаете хотеть большего. Вы становитесь просто одержимы этим желанием. Возникает испепеляющая жажда: как бы добиться того, чтобы иметь это каждый день? И как бы добиться того, чтобы иметь это снова и снова: утром, днем, вечером, ночью, как бы иметь этого побольше?
   Я понимаю. Это так прекрасно, это такое благословение, что хочется это иметь. Однако, если вы начнете ждать, желать, вы упустите даже халы. Даже эти вспышки молнии исчезнут, даже этим мгновениям придет конец - ибо они могут случаться лишь тогда, когда нет нафса. Если вы наслаждаетесь халом и не жаждете его иметь: когда он бывает, вы испытываете благодарность, когда же он проходит, вы не жаждете его и не ждете без желания, терпеливо ждете, не требуя, - и он будет приходить все чаще и чаще.
   После чего наступает четвертая стадия: халы становятся постоянными. Это называется магамой. Магамаозначает, что человек достиг. И тогда это будет все время. Тогда это уже не будет чем-то таким, что случается с вами - вы сами будете этим. От нафса к магаме - таково путешествие суфиев.
   Причем все путешествие состоит из эксперимента и переживания. Оно экзистенциально.
   Вы должны будете чуть глубже войти в детали состояния нафса, то есть, чем больше вы будете его узнавать, тем большей будет возможность для тамбаха, для поворота, для покаяния, для пратийяра, для великого скачка и смены направления.
   Существуют три состояния нафса, существуют три типа сонных людей в этом мире. Совсем недавно был задан вопрос: «Вы говорите, что человек спит, но неужели все люди спят одинаково?» Нет, это не так. Каждый спит, однако существуют и различия во сне, причем очень важные различия.
   Первые называются враждебными. Они спят. Спят в своей ярости, в своем гневе, в своей враждебности, ненависти, в своей жестокости, в своей агрессивности, в своих амбициях. Первый тип сна - это сон враждебности.
   Вы можете увидеть таких людей. Враждебный человек очень заметен. Он вечно всем недоволен. Он деструктивен. Ему хочется все разрушить. Враждебные становятся революционерами: Мао, Сталин, Ленин. Они хотят разрушать. Они хотят разрушить все прошлое, они хотят разрушить все общество. И, конечно, когда вы хотите разрушать, вы не можете взять и разрушить одним ударом - вам приходится вселять в умы людей утопию, словно опиум. Все утопии - это опиум. Вам приходится говорить им: «Нам предстоит изменить общество к лучшему, вот почему мы разрушаем» - иначе никто не станет это поддерживать. Вам приходится создавать мечту. И когда вы создадите мечту, и люди будут ослеплены этой мечтой, тогда вы сможете разрушать.
   Того прекрасного общества никогда не будет, его никогда не было и никогда не будет. Вот почему такой человек, как Будда, никогда не говорит об обществе. Ни одной социальной революции не произойдет. Кто ее станет совершать? Враждебные. Они не на шутку заинтересованы в разрушении. А идея созидания лучшего общества всего лишь стратегия разрушения, разрушения без чувства вины.
   Враждебный человек - это одна крайность. Гнев его не направлен на что-то одно - он просто всем разгневан. Он разгневан. У него нет объекта гнева - ему кажутся враждебными все и вся. Причем не только люди, но и вещи. Он вам враждебен - вот почему все существование кажется ему враждебным. Его подход в своей основе отрицателен. Сон его весь пронизан гневом.
   Одно в нем только хорошо: он горяч. Он не холоден. Он прямо-таки горит, кипит. Его легче изменить, чем два остальных типа, потому что он горяч. Огонь его живой - направленный не в ту сторону, однако направление может быть изменено. Ему присуща сила. И если направление его будет изменено, если гнев его станет топливом для внутреннего преображения, он легко может стать Буддой.
   Не случайно все великие Мастера в Индии произошли из касты воинов - кшатриев. Брамины не дали столько просветленных, поскольку они весьма многознающие - с точки зрения логики, философии и прочего. Они хорошие люди, но они не дали много просветленных. Будда был воином, им же был Махавира, им же был Неминатха, им же был Адинатха и т. д., и т. п. Все двадцать четыре тиртханкары вышли из касты воинов. И это не случайно. Враждебный человек подвержен изменению, он очень легко может стать Буддой. Так что враждебный сон - это лучший вид сна.
   Вот почему моя работа здесь первым делом направлена на то, чтобы сделать вас горячими с помощью столкновения, с помощью катарсических групп, с помощью Динамической медитации, Кундалини. Главное - это создать в вас больше огня, вытащить вашу враждебность на поверхность, потому что все возможности для изменения возникают отсюда.
   Второй тип сна и второй тип людей - это обманщики. Это другая крайность. Одна крайность - это враждебность, другая крайность - это обман. Это благообразные люди - все время улыбающиеся, все время лживые и фальшивые, все время обманывающие и никогда не бывающие чистыми. Враждебный правдив. Он показывает свое лицо, - каким бы оно ни было. Оно безобразно, определенно, безобразно, но он его показывает. У обманщика тоже безобразное лицо, но у него имеется маска. Вам никогда не увидеть его настоящего лица.
   Политики и священники - это обманщики. Брамины не смогли дать столько просветленных: они обманщики. Они всегда пытаются быть благообразными. Это трюк, с помощью которого они защищаются. Это очень подавленные люди. Они беспрестанно подавляют всякую враждебность. Враждебность остается, однако уходит в основание, скрывается в бессознательном.
   Враждебный человек - простой человек. Вы всегда можете доверять враждебному человеку, помните. Но никогда не доверяйте человеку, который все время улыбается. Я слышал о людях, которые улыбаются даже во время сна. Они такие обманщики, что улыбка прямо-таки застыла на их губах. Губы парализованы в улыбке. Губы больше ничего не способны делать. Улыбка стала овеществленной, затвердевшей. Это не то, что исходит из сердца, это что-то нарисованное.
   Именно такой человек донельзя ортодоксален. Первый тип становится революционером, второй - ортодоксом. Он всегда верит в определенное правило, всегда подчиняется обществу. Каким бы ни было общество, он всегда ему подчиняется. Его не волнует, чему он подчиняется - он просто подчиняется. Такие люди, естественно, становятся весьма уважаемыми - они же подчиняются обществу. Они никогда не делают ничего неправильного - они всегда правильны. Эго их ориентировано на правильное. Они обусловлены правильным - это правильные люди. Они всегда делают правильные вещи, они никогда не делают неправильных вещей. Разумеется, они пользуются всяческим уважением и признанием общества. Это уважаемые люди.
   Второй тип более труден, потому что сон второго типа больше насыщен сладкими мечтами. Первый тип мучают кошмары. Помните: когда вас мучают кошмары, есть все возможности для пробуждения. Это происходит всегда. Когда вы действительно погружены в кошмар и когда кошмара становится чересчур много, вы внезапно пробуждаетесь, сон ваш нарушается. Кошмар как таковой автоматически срабатывает против сна. Но когда вы спите и видите сладкий сон, созерцая в нем восхитительные мечты рая и небес, проблем тогда не бывает - и сон может продолжаться дальше. Сладкое сновидение укрепляет сон - кошмар же направлен против сна.
   Поэтому второй тип, тип уважаемого человека - самый нерелигиозный в мире. Он, разумеется, очень холоден. Он не может позволить себе быть горячим. Это те самые люди, которые, если и появляются в этом ашраме, тут же из него убегают.
   Есть одна женщина - она пробыла здесь один месяц. Она только и делала, что слушала меня и затем убегала. Она продолжает строчить мне письма: «Мне хочется видеть вас, Ошо, но я не в состоянии делать ваши медитации. Они опасны. И я не могу посещать ни одну группу, потому что они тоже опасны. Я могу только слушать вас».
   Что это, однако, за любовь? Если ты любишь то, что я говорю, тогда эта любовь естественно приведет тебя к тому, что я велю делать. А если ты избегаешь медитаций, если ты избегаешь групп, которые здесь проходят, тогда что это за любовь?
   Когда вы имеете дело со словами, вы знаете, что никакой перемены не произойдет. Вы можете усваивать слова - вы уже стали весьма и весьма искушенными в усвоении слов. И вы свободны по отношению к словам. Вы можете истолковывать их на свой манер. Можете несколько слов отбросить и несколько слов добавить, можете изменить само качество того, о чем я говорю. Но вы не можете изменить медитацию, не можете изменить такой процесс в группе, как столкновение. Вам придется в него входить. И тогда начинаешь бояться.
   Эта женщина - обманщица. Она погружена в еще более глубокий сон, чем враждебный человек. Враждебного человека можно изменить, потому что он горяч. Но эта женщина - обманщица. Она холодна, холодна как лед. Когда вода горяча, она очень близка к испарению: еще немного жару - и она станет испаряться. Когда же у вас кубики льда, вам придется сперва их расплавить, и только тогда вы должны будете их нагревать. А это более длительный процесс.
   Третий тип, наиболее трудный тип - это зомби. Существуют враждебные, обманщики и зомби. Зомби обитает ровно посредине: он ни враждебен и ни обманщик. Он ровно посредине, он и то, и другое. Он мертв. Он ни горяч, ни холоден - он никакой. Он не встал ни на одну сторону - он боится. Он лишь висит посредине. Он не может решить. И поэтому решил быть всего лишь машиной.
   Такие люди, зомби, просто мертвы. Это ходячие говорящие трупы. Они механистичны. Их жизнь - лишь проторенная дорога, рутина. Они соблюдают обряды. Зомби становятся великими святыми и Махатмами; враждебные могут стать революционерами, преступниками, грешниками; обманщики - это весьма уважаемые люди, джентльмены и леди.
   Не далее как вчера я читал об одном решении суда в Соединенных Штатах Америки. В каком-то американском штате рассматривалось дело о разводе, и суд постановил, что мужчина, который разводится со своей женой, и женщина, которая разводится со своим мужем, не могут называться джентльменом и леди - они являются просто мужчиной и женщиной.
   Я был удивлен. И это в XX веке? Да еще в Америке, что за пределами всех остальных земель? Суд постановил, что мужчина, который разводится, не является больше джентльменом, он всего лишь обычный мужчина. Его нельзя называть при обращении джентльменом. А леди, которая разводится - ну что вы, какая же это леди? Это невозможно. По отношению к ним не должно проявляться никакого уважения - вот что говорил суд.
   Обманщики пользуются всяческим уважением. Это джентльмены и леди. Они становятся священниками, политиками; это влиятельные люди. А зомби становятся святыми и Махатмами. Только они способны на это, только они способны себе это позволить. Настолько они мертвы. Они сидят как мертвые изваяния.
   Говорят, что однажды к Ринзаю, великому Мастеру дзен, пришел ищущий и сказал: «Я уже побывал в других монастырях, я многому научился. И вот теперь пришел к вам, величайшему Мастеру эпохи».
   Ринзай посмотрел на этого человека. Должно быть, он увидел, что тот смахивает на зомби. «Чему же ты научился? - просил Ринзай. - Покажи-ка мне».
   То был редкий вопрос. Он бывал у других Мастеров, у других учителей, в других монастырях - и там никогда не спрашивали: «Покажи-ка мне». Да, там задавали вопросы, и тот превосходно на них отвечал, потому что был весьма многознающим. Он был профессиональным ищущим с тридцатилетним стажем и потому знал все профессиональные секреты - но «покажи-ка мне». Как вы покажете вашу философию?
   Он ничего не мог придумать и потому просто закрыл глаза и принял асану Будды, совсем как статуя. А Ринзай засмеялся, больно ударил его по голове и сказал: «Дурак! Убирайся отсюда! У нас и без тебя достаточно Будд. Ты что, не видишь их в храме?» Ринзай жил в храме, известном под названием «храм десяти тысяч Будд». Там было десять тысяч статуй. «Смотри, - сказал он, - у нас десять тысяч таких же дураков, как ты. Мраморных изваяний. И нам не нужно больше. Убирайся! И не вздумай появляться здесь опять!»
   Зомби могут стать великими Махатмами, оттого что они так мертвы. Жизнь в них иссякла. Дело не в том, что они перестали желать - нет, они стали безжизненными. А когда нет жизни, тогда нет и желания - впрочем, не в этом дело. Настоящий мудрец - это тот, кто не имеет желаний, оставаясь абсолютно живым. А лжесвятой - тот, кто убил в себе жизнь, так как это самый простой способ убить в себе желания. Но он мертв.
   Таковы три типа сонных людей, и таковы три типа нафса. Вы должны понаблюдать сами за собой: какой тип нафса у вас. Если вы враждебны, ваше счастье: с этим все проще. Если вы обманщик - ваше счастье: здесь посложнее, однако шанс все же есть. А если вы зомби - все равно это ваше счастье: вы же поняли, что вы зомби - и какой-то шанс имеется!
   А теперь перейдем к этому прекрасному диалогу.
 
   Этот взаимный обмен между суфийским мистиком Симабом и человеком благородного происхождения по имени Мулакаб, дошел до нас в устной передаче как один из диалогов, часто устраиваемых странствующими дервишами.
    Мулакаб: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии так, чтобы я смог понять».
   Вопрос этот, вроде бы, вполне уместен: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии так, чтобы я смог понять» - как будто можно понять с помощью рассказа о чем-то.
   Мы слишком верим в слова - как будто слова сами по себе являются истиной, как будто буква есть дух. Это не так, а между тем, вы воспитаны на словах. Все, что мы знаем - это слова. Поэтому немудрено, что ищущий приходит к Мастеру, мистику Симабу, и просит: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии».
   Однако в суфизме нет философии. Суфизм не может быть высказан. Он может быть прожит, может быть пережит, но не может быть высказан. И не в том дело, что суфии не пытались его высказать - они пытались его высказать, но он все равно ускользает. Это то, что продолжаю делать я. Я продолжаю это говорить, но это выскальзывает. Ни одно слово никогда и никак не выражает истину - все слова лгут. Суфии совершенно согласны с Лао-цзы, когда тот говорит: «Дао, которое может быть высказано - это уже не дао. Истина, которая может быть высказана, становится ложью».
   И вам ничего не остается, как пережить это самому. Впрочем, человек склонен к подражанию, так глубоко склонен к подражанию, что подражает словам других людей, их философиям, их верованиям.
   Я слышал...
 
   Двое мужчин и юная леди, едущие в спальном вагоне по направлению к Калифорнии, решили, что им неплохо было бы познакомиться.
   - Меня зовут Павел, но я не апостол, - сказал первый мужчина.
   - Меня зовут Петр, но я не святой, - подхватил второй. А девушка тихо проговорила:
   - Меня зовут Мария, но, черт возьми, я не знаю, что мне сказать.
 
   Вот как бывает. Мы просто смотрим на то, что происходит, что делают другие, и делаем то же самое. Мы подражаем.
   Во сне человек остается обезьяной, и поскольку он спит, постольку ему как нельзя лучше соответствуют слова Дарвина о том, что человек произошел от обезьяны. А иначе как вы объясните столько обезьянничанья, подражания?
 
   Новый священник стоял у церковных дверей, приветствуя прихожан, выходивших из церкви после окончания службы. Люди наперебой расточали похвалы пастору, проводившему службу, за исключением одного парня, промолвившего: «Изрядная скука эта служба, преподобный».
   Спустя минуту или две тот же человек опять появился и сказал: «Изрядная скука эта служба, преподобный».
   Человек этот опять появился, говоря теперь уже приглушенным голосом: «Вы же совсем ничего не сказали, преподобный».
   Улучив минуту, священник указал на этого негодяя одному из дьяконов и спросил о нем.
   «О, не обращайте внимания на этого парня, - ответил дьякон. - Это убогий, который ходит здесь и повторяет все, что говорят другие.
 
   Вы только понаблюдайте за своим умом. Что у вас там? Что-нибудь оригинальное? Что-нибудь подлинно ваше? Или вы просто все время повторяете то, что говорят другие? Отбросьте же это повторение, и тогда распахнутся двери в переживание. Философия не поможет - поможет лишь проникновение в свое собственное бытие.
 
   У пожилой дамы был попугай, который употреблял обидные слова. Всякий раз, когда дама входила в комнату, он говорил: «Как же мне хочется, чтоб она умерла. Как же мне хочется, чтоб она умерла».
   Дама рассказала о нем своему пастору, и тот предложил: «У меня тоже есть попугай, но он никогда не грубит. Принесите своего попугая и оставьте его на несколько недель - может быть, он переймет у моего хорошие манеры».
   Она так и сделала. Возвращаясь за ним через какое-то время, она открыла дверь и вошла. Ее попугай увидел ее и сказал: «Как же мне хочется, чтоб она умерла». Затем вступил в разговор попугай священника: «Да будет так, Господи, исполни ее просьбу».
 
   Любой попугай не так похож на попугая, как человек. В человеке есть больше от попугая, чем от так называемых попугаев. И если попугаи повторяют и подражают, их можно простить, извинить, но человека простить невозможно. Никогда не прощайте себе подражания, иначе вы так и останетесь подражателями. Перестаньте прощать себе подражание. Пусть подражание будет вашим первородным грехом. Когда я говорю «первородный грех», я имею в виду это.