Страница:
Ты спрашиваешь меня: Почему люди отравляют реки, воздух и собственную пищу? - потому что они отравлены жестокостью. И все, что они после этого делают, становится отравленным. Они самоубийцы, потому что не знают, что такое жизнь и как ее проживать. Не знают радости и праздника. Не знают, что это дар, что это великий дар. Не знают благодарности. Вот почему они продолжают разрушать любыми путями.
Западный подход все больше и больше перерастает в смерть, и каждый день приближает смерть этой планеты. Эта планета в любой день может быть взорвана и полностью уничтожена. Весь интеллект - в технике, науке, политике - во всем направлен на одно: на совершение всемирного самоубийства.
А, между тем, человек остается тем же. Мне бы хотелось, чтобы вы были прямой противоположностью: людьми, которые любят, а не борются, людьми, которые любят самих себя. Вот почему моя религия - это любовь к самому себе. Человек, который любит самого себя, любит и других. И политика тогда была бы совершенно иной: основанной на любви. Человек, который любит себя и любит других, любит и природу: ведь деревья - это люди, птицы - это люди, животные - это люди. И в мире тогда будет другой вид науки. Наука непременно должна исходить из религии, потому что религия - это глубочайшее ядро. Из-за того, что вы ненавидите себя, вы ненавидите других и ненавидите природу. Все это лишь отголоски изначальной ненависти, которую вы неизбывно носите в себе.
Почему люди отравляют реки, воздух и собственную пищу? А что еще им остается делать? Ведь волей-неволей приходится все оправдывать. В самом деле, когда вы совершаете что-то плохое, вам приходится тут же подыскивать оправдания, иначе вы осознаете, что сделали что-то не так. И станете преступниками в собственных глазах. И для того чтобы этого избежать, вам приходится находить рационализации.
Однажды у меня жил один ученый. Мне нравится, когда мой сад напоминает джунгли, поэтому мой дом окружен красивыми джунглями. А тот ученый сказал мне: «Вы понимаете, что вы делаете? Если вы позволяете этим деревьям расти так близко к вашему дому, они обовьют ваш дом. А это опасно. Ведь между человеком и деревьями идет непрекращающаяся борьба. И если вы не будете держать их на расстоянии, то через несколько лет их корни войдут в стены вашего дома и разрушат его». «Ненавижу деревья», - добавил он.
Таково было отношение человека: разрушение. Если вы займете эту позицию, тогда все станет враждебным - даже бедные деревья, безобидные деревья. Здесь имеет место некий факт, и вы можете основывать на нем ваши рассуждения. Да, это верно: если деревья будут беспрепятственно расти, тогда они обступят ваши города и ваши дома. Это верно, это факт. Однако основывать всю вашу жизнь на этом маленьком факте и делать из него философию неправильно.
Другое обстоятельство, которое является не меньше фактом, чем это, заключается в том, что мы существуем вместе с деревьями. Уничтожьте все деревья - и вы умрете. Вы же вдыхаете кислород, а кислород выделяется деревьями. Вы выдыхаете углекислый газ, а деревья поглощают углекислый газ. Поэтому, когда вас окружают деревья, в вас бывает больше живости. Это не просто поэзия. Когда вы входите в джунгли и радость переполняет ваше сердце, вы вдруг ощущаете большую живость - как будто зелень делает зелеными и вас. Это не просто поэзия - это наука чистой воды. Так происходит из-за того, что становится больше кислорода, из-за того, что вокруг вас пульсирует больше жизни. И когда вы вдыхаете этот кислород, кровь ваша очищается, вам уже легко избавиться от ядов, и вы живете по максимуму.
Так что между вами и деревьями имеет место сотрудничество: они вбирают в себя ваш яд, очищают его и вырабатывают для вас кислород, а вы забираете кислород, используете его и выделяете углекислый газ. Деревья же используют углекислый газ как свою пищу. Так что имеет место полное сотрудничество: человек не может жить без деревьев, а деревья не могут жить без человека.
Животные нуждаются в деревьях, а деревья нуждаются в животных. Они не разделены; они - часть единого ритма. Это тоже факт. И жизнь не должна его избегать. Нужно понять все это в целом и жить так, чтобы ни один факт не становился и не претендовал на то, чтобы стать целым. Не нужно разрушать. Не нужно бороться. Таков подход дао, подход суфизма, дзен.
Есть одна знаменитая история дзен...
Царь сказал своему плотнику, что ему бы хотелось иметь такой-то стол. Старик ответил: «Я очень стар, а сын мой еще не вполне обучен. Он только учится, однако я постараюсь это сделать, я сделаю все возможное. Дай мне время».
Три дня этот человек пропадал в лесу. И через три дня он возвратился.
«Неужели на то, чтобы принести немного дерева для стола, требуется три дня?» - спросил царь.
«Иногда на это требуется три дня, а иногда - три месяца, - ответил плотник. А бывает, что и трех лет не хватает на то, чтобы найти дерево. Это сложное искусство».
Царь был озадачен. «Объясни, - потребовал он, - что ты имеешь в виду? Объясни подробно».
«Первым делом, я должен поститься, - начал старик, - потому что только тогда, когда я пощусь, мой ум потихоньку останавливается. А когда мой ум останавливается, все мысли исчезают, вся агрессия исчезает. И тогда я перестаю быть жестоким, тогда остается одно только сострадание и любовь - другая вибрация. И когда я ощущаю эту вибрацию не-ума, тогда и вхожу в лес, так как лишь с помощью этой вибрации я могу отыскать нужное дерево. А если ты агрессивен, то как ты отыщешь нужное дерево? Мне же приходится спрашивать у каждого дерева, которое из них соблаговолит стать столом. Я иду, смотрю по сторонам, и когда я чувствую, что это вот дерево соблаговолит... А это благоволение можно почувствовать лишь тогда, когда у меня не бывает ума. Отсюда - пост, медитации - и когда я становлюсь совсем пустым, я просто брожу среди деревьев, дабы почувствовать. И когда я чувствую, что это дерево подходит, я сажусь рядом с ним и прошу его позволения: 'Я собираюсь отрубить тебе ветку. Ты согласно?' И если дерево охотно говорит 'да', только тогда я и срубаю - а иначе кто я такой, чтобы срубать его ветку?»
Это совершенно иной подход. Между человеком и деревом нет борьбы, а есть дружба. Человек пытается вступить во взаимоотношения с деревьями и спрашивает их позволения. Для западного ума это нелепость. Западный ум говорит: «Что за чушь ты несешь? Спрашивать дерево? Ты что, рехнулся? Как дерево может говорить «да» или «нет»? И, тем не менее, сейчас даже западный ум начинает постепенно осознавать, что дерево может говорить «да» или «нет». Сейчас есть чувствительные приборы, способные определять настроение дерева - благоволит ли дерево или не благоволит, счастливо ли дерево или несчастно. Теперь научились делать тонкие приборы, снимающие кардиограмму. Вы можете получить кардиограмму дерева. Электронные инструменты способны определять настроение дерева.
Когда дровосек ходит вокруг дерева, дерево дрожит от страха, ужасается, боится, цепляется за жизнь. Ни один даос не срубит дерево в таком состоянии - ни за что не срубит. Если дерево не хочет - то кто мы такие? А если дерево само готово поделиться, тогда только оно и может быть срублено.
И тогда у этого стола будет совершенно иное качество. Он был подарен деревом - он не был отнят. Дерево не было ограблено, не было завоевано. Нетрудно понять, что этот стол будет иметь совсем иную вибрацию. В нем будет что-то священное. Если вы поставите этот стол в свою комнату, вы, тем самым, создадите иной вид пространства, которое было бы невозможно при других столах. Он будет дружелюбен к вам, потому что вы дружелюбны к нему. Он станет частью вашей семьи, а не сучком, отрубленным у врага.
Западный ум стал слишком агрессивен по отношению к самому себе и к природе. Это породило в людях шизофрению, это породило политику, войну, и это породило экономический кризис.
Однако на этот раз все дошло до предела. И либо человек вернется и отбросит западное агрессивное отношение, либо ему придется быть готовым распрощаться с этой планетой. Планета эта не может больше терпеть человека, она и так его достаточно терпела.
Почему, они приедут сюда на пару месяцев, а вы им так сострадаете?
Они нуждаются в сострадании, потому что только благодаря состраданию они сами научатся сострадать. Другого способа научиться этому не существует. Если они смогут почувствовать мое сострадание, они сами начнут сострадать и любить. Лишь благодаря любви человек научается любить. Я здесь просто создаю атмосферу. Это не учение - это атмосфера.
А больше мне дать нечего. Кто бы сюда ни приходил, я могу дать ему мою любовь и мое сострадание - ведь это все, что у меня есть.
Праджит говорит: Как же они мне надоели!
Если они тебе так надоели, значит, ты один из них. Само это отношение, когда тебе кто-то так надоедает, жестоко.
Откуда этот вопрос? Столь длинный вопрос возник в уме Праджита, и это первый его вопрос. А ведь он находится здесь почти два года. Отчего же возник такой длинный вопрос? У него очень жестокий ум. Он хороший руководитель группы, однако, очень жестокий. Он работает в группах форм восприятия и энергетики и продолжает бить людей. Он до сих пор не задавал этого вопроса. Но всего несколько дней назад один парень очень сильно его ударил. Отсюда вопрос.
Если они тебе так надоели, значит, ты один из них. Почувствуй сострадание, почувствуй любовь. Помоги людям любовью и состраданием. Знаю, иногда тебе приходится быть жестким из одного только сострадания - однако это другое качество жестокости. Иногда тебе приходится действовать им на нервы, но когда ты действуешь им на нервы, они могут не выдержать - они могут ударить тебя. Настоящий руководитель группы всегда в опасности. Это риск. Ты провоцируешь людей вытаскивать их отрицательные стороны на поверхность, а когда эти отрицательные стороны выступают на поверхность, ты, естественно, оказываешься одной из мишеней. Ты в опасности.
А, между тем, руководитель группы должен принимать все это с благодарностью. Когда кто-то бьет руководителя группы, он должен ему поклониться и сказать «спасибо» - ибо это то, чего он сам хотел. Он сам создал такую ситуацию, в которой и ангел взорвется. Как только выходит этот гнев, человек получает совсем иной вид энергии. Процесс, происходящий в группе - это катарсис, процесс выдавливания гноя из вашей системы. Но когда ты выдавливаешь гной из системы, иногда несколько капель гноя попадают на твою одежду - это естественно. Когда ты станешь делать операцию, руки твои будут в крови, и тебе после этого нужно будет принять хорошую ванну.
Не сердись. Иначе ты станешь их частью.
Теперь Праджит говорит: «Я не хочу вести никакую группу, я также не желаю иметь дела с людьми. Может, мне поработать в саду?»
Нет, ни за что. Я люблю свои деревья!
Второй вопрос:
Отвечая на мой вопрос, вы все время ссылались на меня как на «нее». Это говорит о том, что вы узнали меня. Даже отрастив бороду, я не могу вас обмануть. Только один маленький вопрос: могу ли я перед своим именем сохранить «свами»?
Извини, Ма Ананда Сучета. Я опять устроил подвох.
Да, это случилось. Совсем недавно Свами Ананда Сучета задавал вопрос, и я все время ссылался на него как на нее.
На этот раз появились еще две Сучеты, и обе женского рода. Один Сучета - мужчина, и две Сучеты - женщины. Они тоже писали мне вопросы. Однако свами, который задавал вопрос, действительно понял, в чем дело. В вопросе было ясно указано «Свами» - но я устроил подвох по двум причинам. Одна заключается в том, что Ананда Сучета действительно обладает сердцем женщины. Отращивание бороды ничего не изменит.
Есть биологические «он» и «она», и есть психологические «он» и «она». Иногда, когда я даю человеку саньясу, мне приходится дважды подумать, называть ли его «ма» или «свами». И для того, чтобы не ставить вас в неловкое положение, я продолжаю давать «свами» и «ма» в соответствии с вашим биологическим телом. Но иногда бывает совершенно очевидно, что называть этого человека «свами» было бы абсолютно неправильно: у него такое женское сердце, и путь его обещает быть путем любви - настолько он восприимчив.
Совсем недавно здесь находился Прабха. У него сердце женщины. Физически это очень крупный мужчина, а, между тем, у него очень и очень нежное ранимое сердце женщины - очень любящее сердце. Его психологическое существо женского рода. И это имеет гораздо большее значение, так как моя работа направлена не на вашу биологию, а на вашу психологию.
Впрочем, я счастлив, что Ананда Сучета понял, в чем дело. Он говорит: Отвечая на мой вопрос, вы все время ссылались на меня как не «нее». Это говорит о том, что вы узнали меня. Даже отрастив бороду, я не могу вас обмануть. Только один маленький вопрос: могу ли я перед своим именем сохранить «свами»?
Это ты можешь сохранить. Но все равно знай, что ты женского рода. И радуйся этому - ибо, по моему мнению, женский ум ближе к Богу, нежели мужской. Мужской ум - это западный ум, а женский ум - это восточный ум. Мужской ум агрессивен - женский ум восприимчив. А Бог скорее приходит к тем, кто способен его воспринимать - как чрево, к тем, кто способен им забеременеть.
Сохраняй и дальше свое имя «свами» - это для других. Но для самого себя все время помни. Становись все более и более женственным. Позволь своей женственности тобой овладеть.
Второе: несмотря на то, что вопрос был задан Свами Анандой Сучетой, он имел больше отношения к одной из Ма Ананд Сучет. Она его не задавала, но, на самом деле, ей следовало бы его задать. Это было бы уместнее.
Поэтому, когда я время от времени устраиваю подвохи, у меня бывают на это причины. Постарайтесь понять почему. Медитируйте над этим. Когда я делаю ошибку, медитируйте над этим, и вы всегда будете этим обогащаться.
Третий вопрос:
Каждый раз, когда вы приходите на лекцию, я боюсь, что вы можете оступиться и упасть.
P. S. Вы кажетесь таким пьяным.
Это верно. Но я уже так давно пьян, что тебе не стоит бояться. Со мной это уже происходит двадцать пять лет. Поначалу ходить было действительно трудно. Я и сам очень боялся, что могу в любую секунду упасть. Тело становилось вдруг таким отдаленным, и разрыв был таким большим - как между землей и небом. И для того, чтобы к этому привыкнуть, мне потребовалось время. И хотя все уже встало на круги своя, опьяненность эта еще осталась. Это божественная опьяненность. Испив однажды из божественного источника, вы никогда уже не сможете быть неопьяненными. Одного раза уже достаточно. Достаточно одной только капли, чтобы утолить вас навсегда. Вам не нужно напиваться снова и снова - вы никогда уже не будете испытывать жажды.
Мне понятен твой вопрос, но бояться не надо. Каким-то образом... я называю это «каким-то образом», потому что сам этого не устраиваю. Не могу устроить это, потому что я здесь не для того, чтобы это устраивать; это устроилось само собою, каким-то образом я остаюсь пьяным и в то же время сознающим.
У суфиев на этот счет есть особый принцип - и хорошо было бы его понять. Они называют это колебанием между двумя состояниями, ахвалей. Эти два состояния называются бакой и фаной: состояния индивидуальности и растворения индивидуальности. И между этими двумя состояниями должен быть какой-то ритм, какая-то согласованность. Есть люди, пребывающие в своей баке, но понятия не имеющие о фане. И есть люди, пребывающие в своей фане, но забывающие, как им вернуться в баку. И те, и другие односторонни.
Между этими двумя состояниями, опьяненностью и осознанностью, должно быть установлено какое-то равновесие. И нужно быть опьяненно сознающим или бдительно пьяным. Это высочайшая алхимия - в которой противоположности встречаются и становятся едины. Это величайший синтез.
Говорят, что Аль-Джунаид, Мастер Аль-Хилладжа Мансура, обычно требовал от учеников установления ритма между этими двумя полярными противоположностями. Говорят, что Мансур однажды велел ученику, Аль-Шибли... Аль-Шибли сам стал впоследствии великим Мастером. Этот человек, Аль-Джунаид, создал много Мастеров. У него была огромная творческая энергия для создания Мастеров. Он был одним из тех, кого называют Мастером Мастеров. И вот, когда Аль-Шибли достиг своего сатори, своего самадхи, своей фаны, он потерял способность возвращаться обратно в баку. Он был таким пьяным, таким отсутствующим, что Мастер на него очень рассердился.
«Послушай, Шибли, - сказал он, - сначала ты лип к своему состоянию баки. А теперь ты перешел в другое и опять к нему липнешь. Прилипание остается. Но прилипание должно прекратиться, нужно быть более текучим. Нужно уметь легко и плавно двигаться от одного к другому как маятник, качающийся слева направо и справа налево. И нужно достичь этого плавного движения без всяких рывков, заеданий, без всякого прилипания».
Аль-Шибли, однако, никак не удавалось этому последовать. И Мастер тогда сказал: «Если у тебя не хватает самодисциплины обуздать свои мистические состояния, ахвалу, то лучше на какое-то время лечь в психиатрическую лечебницу».
Это странный совет Мастера: «Отправляйся в сумасшедший дом, смирись с этим и оставайся там до тех пор, пока не достигнешь дисциплины, благодаря которой ты сможешь быть бдительным и в то же время пьяным».
Это была одна из величайших проблем на пути предельного экстаза, и вы встретите это явление во многих формах. Вы смотрите на Будду. Будда пьян, и в то же время бдителен. А Рамакришна не бдителен. Он пьян. Не хватает какого-то равновесия. Если вы спросите меня, я не буду вам советовать ориентироваться на Рамакришну. Когда Рамакришна, бывало, входил в состояние фаны, то несколько дней он оставался почти бессознательным. Однажды он оставался бессознательным, в коме, шесть дней, а когда вышел из нее, стал кричать и взывать к Богу: «Забери меня обратно! Позволь мне снова в это войти!» Он стал как ребенок. Это лучше, чем состояние баки - экстаз - это хорошо - но существует и кое-что повыше. Это состояние Будды. Он пьян, и все же бдителен. Никто никогда не видел его бессознательным. Он достиг высшего синтеза.
Путь экстаза есть также путь трезвости, потому что это наука познавания состояний. Как сказал Шейх ибн Аджиба, «опьяненность, сопровождаемая осознанностью этого состояния, выше забывчивой опьяненности. Экстаз не цель, а средство, хотя и абсолютно необходимое».
Так что тебе не стоит бояться. Я пьян, и в то же время бдителен. Моя опьяненность заботится о том, чтобы я не становился чересчур бдительным и не застыл в баке. А моя осознанность заботится, чтобы я не застыл в состоянии фаны. Они помогают друг другу, как два крыла птицы - они противоположны, и все же взаимодополняемы. Вы не можете летать с одним крылом - вам нужны оба.
И в этом заключается мое учение. Все мои усилия здесь направлены на то, чтобы сделать вас сознательными и в то же время опьяненными. Поэтому я постоянно велю вам танцевать, предавшись танцу, и в то же время продолжаю учить вас способам медитации, осознанности, випассане - так, чтобы они шли рука об руку. И в тот день, когда вы опьянеете, вы вдруг найдете в себе горящий свет, который сохранит вашу бдительность. И, разумеется, как говорит Аджиба, опьяненность, сопровождаемая осознанностью, выше забывчивой опьяненности.
Четвертый вопрос:
Днем, когда я прыгаю, я полностью теряю себя. Я наслаждаюсь, но в чем же здесь медитация?
Само это наслаждение и есть то, в чем состоит медитация.
Вопрос от Видьи. Теперь она жаждет какого-нибудь страдания. Она наслаждается, но она не может наслаждаться наслаждением. Ей хочется создать для себя какую-нибудь сложность. Очень трудно действительно быть счастливой и быть счастливой своим счастьем. Едва ты становишься счастливой, как тут же начинаешь искать какую-нибудь сложность. Ты не в состоянии поверить, что ты можешь быть счастлива, что ты действительно можешь быть счастлива. Что-то, должно быть, не так. Зато когда ты страдаешь, счастью твоему нет предела - это твое состояние, оно тебе известно, оно тебе хорошо знакомо; это твоя тождественность. Когда ты страдаешь, ты счастлива, потому что знаешь, что именно так и существуешь - но когда ты счастлива, ты начинаешь страдать. Ты не можешь довериться счастью - оно ведь такое неизвестное.
Тогда как медитация - это наслаждение, праздник.
Стремясь выработать характер у своего сына, отец дал ему две монеты, - в один пенс и в два пенса, - когда тот уходил в воскресную школу: «Вот, Питер, отдай на нужды церкви ту монету, которую сочтешь нужной».
Когда мальчик вернулся, отец спросил, какую монету он отдал. И Питер ответил: «Ну, прежде чем нам что-то отдавать, священник сказал: «Господь любит, когда подают с радостью», а я знал, что смогу отдать один пенс с большей радостью, чем два пенса, и поэтому отдал его».
Я полностью согласен с этим мальчиком. Все, что приносит тебе радость, хорошо. Все, что приносит тебе радость, религиозно. Пусть радость будет твоей единственной религией, единственным законом. Пусть не будет больше никакого закона. Просто наслаждайся - наслаждайся всей душой, на всю катушку. А медитация придет подобно тени. Это медитация, которая уже приходит; это звуки шагов приходящей к тебе медитации.
Пятый вопрос:
Между подготовкой и кульминацией, между состоянием патологии обыденности и просветлением очень длительное путешествие. Должен ли человек страдать во время этого путешествия, или существует какая-то возможность мира? Пожалуйста, объясните.
Это зависит от тебя. Это зависит от твоей позиции. Ожидание может стать несказанной радостью, если ты доверяешь, веря в то, что это произойдет, если ты веришь, что это приближается с каждой секундой. Если ты доверяешь тому, что это уже начало происходить, оттого что ты стал к этому двигаться - тогда любое приходящее мгновение будет нести тебе все большую и большую радость. Дом ведь приближается.
Но ты можешь быть очень несчастным, если займешь позицию: «Как долго мне еще ждать? Как далека цель? Почему мне приходится ждать так долго? Почему другие уже достигли? Почему другие достигают раньше меня?» И тогда ты можешь создать для себя тысячу и одну проблему и стать несчастным. Помни: закон заключается в том, что чем несчастнее ты в своем ожидании, тем больше продлится это ожидание - потому что Бог не может случиться в несчастном уме. Но чем счастливее ожидание, тем ближе ты подходишь. А если твое ожидание способно стать твоей всепоглощающей радостью, Бог случится в это самое мгновенье - и не нужен будет никакой временной промежуток. Все зависит от твоего терпения.
Но когда я говорю «терпение», я не имею в виду отрицательное качество - я имею в виду радостное терпение - трепещущее, ожидающее. Это ведь произойдет! Когда это произойдет - не важно, это все равно произойдет.
Все зависит от твоего истолкования. Истолкование - это процесс, который нужно очень глубоко понять. Ты можешь увидеть куст розы и начать подсчитывать шипы. И если ты станешь подсчитывать шипы, ты насчитаешь их миллионы. В самом этом подсчитывании ты утратишь способность видеть розу. Если ты станешь подсчитывать шипы, ты вся ими исколешься, и руки твои будут в крови. Ты рассердишься, расстроишься, придешь в отчаяние - и глаза твои не смогут увидеть розу. Как ты сможешь увидеть розу, когда существует столько шипов? Шипы будут лезть тебе в глаза, твои глаза будут заслонены шипами - и ты не сможешь увидеть розу. Впрочем, даже если у тебя и будет проблеск розы, ты не сможешь доверять. Как же случиться розе? Ты знаешь одни только шипы, ты знаешь одну только боль от шипов. И роза кажется уже чем-то невозможным. Быть может, это сон, быть может, ты сама придумала ее, быть может, это галлюцинация или что-нибудь еще в этом духе. Однако это не может случиться по самой природе вещей - настолько это противоречит опыту встречи с шипами. И тогда это сделается невозможным, ты станешь постепенно забывать розу. И она уже не будет для тебя существовать.
Но если ты смотришь на розу, если ты чувствуешь розу, если ты с розой становишься розой, если ты позволяешь ее аромату проникнуть в твое глубочайшее ядро, если ты чувствуешь влагу цветка, капли росы на нем и танцующие в них лучи солнца, если ты видишь полную радость цветка, его несравненную красоту - в самом этом видении шипы розы начнут отходить на задний план. Они могут быть на кусте, но для тебя они существовать не будут. Они не могут для тебя существовать, ведь твои глаза наполнены розой. А когда твои глаза наполнены розой - причем не только глаза, но и сердце - тогда ты удивишься, поняв, что шипы ничего не значат. Даже если одна роза окружена десятью тысячами шипов, значение имеет только роза, шипы же значения не имеют. Вся твоя перспектива изменится, и ты будешь смотреть на шипы не как на врагов розы, а как на ее телохранителей. Они же ее охраняют, они друзья, они защищают - иначе роза не сможет выжить. Шипы эти необходимы.
Стоит только тебе увидеть красоту жизни, как уродство начнет исчезать. Самое большее, оно станет тенью. Если ты начнешь смотреть на жизнь с радостью, уныние начнет исчезать. Ты не можешь иметь и рай, и ад одновременно, ты можешь иметь лишь что-то одно. И это твой выбор. Ты можешь обрести это в любую секунду. Если ты хочешь ад, ты можешь обрести его прямо сейчас. Если ты хочешь рай, ты можешь обрести и его. За это отвечаешь только ты - это твой выбор.
Это зависит от твоего истолкования.
Мне хотелось бы рассказать тебе несколько анекдотов...
Западный подход все больше и больше перерастает в смерть, и каждый день приближает смерть этой планеты. Эта планета в любой день может быть взорвана и полностью уничтожена. Весь интеллект - в технике, науке, политике - во всем направлен на одно: на совершение всемирного самоубийства.
А, между тем, человек остается тем же. Мне бы хотелось, чтобы вы были прямой противоположностью: людьми, которые любят, а не борются, людьми, которые любят самих себя. Вот почему моя религия - это любовь к самому себе. Человек, который любит самого себя, любит и других. И политика тогда была бы совершенно иной: основанной на любви. Человек, который любит себя и любит других, любит и природу: ведь деревья - это люди, птицы - это люди, животные - это люди. И в мире тогда будет другой вид науки. Наука непременно должна исходить из религии, потому что религия - это глубочайшее ядро. Из-за того, что вы ненавидите себя, вы ненавидите других и ненавидите природу. Все это лишь отголоски изначальной ненависти, которую вы неизбывно носите в себе.
Почему люди отравляют реки, воздух и собственную пищу? А что еще им остается делать? Ведь волей-неволей приходится все оправдывать. В самом деле, когда вы совершаете что-то плохое, вам приходится тут же подыскивать оправдания, иначе вы осознаете, что сделали что-то не так. И станете преступниками в собственных глазах. И для того чтобы этого избежать, вам приходится находить рационализации.
Однажды у меня жил один ученый. Мне нравится, когда мой сад напоминает джунгли, поэтому мой дом окружен красивыми джунглями. А тот ученый сказал мне: «Вы понимаете, что вы делаете? Если вы позволяете этим деревьям расти так близко к вашему дому, они обовьют ваш дом. А это опасно. Ведь между человеком и деревьями идет непрекращающаяся борьба. И если вы не будете держать их на расстоянии, то через несколько лет их корни войдут в стены вашего дома и разрушат его». «Ненавижу деревья», - добавил он.
Таково было отношение человека: разрушение. Если вы займете эту позицию, тогда все станет враждебным - даже бедные деревья, безобидные деревья. Здесь имеет место некий факт, и вы можете основывать на нем ваши рассуждения. Да, это верно: если деревья будут беспрепятственно расти, тогда они обступят ваши города и ваши дома. Это верно, это факт. Однако основывать всю вашу жизнь на этом маленьком факте и делать из него философию неправильно.
Другое обстоятельство, которое является не меньше фактом, чем это, заключается в том, что мы существуем вместе с деревьями. Уничтожьте все деревья - и вы умрете. Вы же вдыхаете кислород, а кислород выделяется деревьями. Вы выдыхаете углекислый газ, а деревья поглощают углекислый газ. Поэтому, когда вас окружают деревья, в вас бывает больше живости. Это не просто поэзия. Когда вы входите в джунгли и радость переполняет ваше сердце, вы вдруг ощущаете большую живость - как будто зелень делает зелеными и вас. Это не просто поэзия - это наука чистой воды. Так происходит из-за того, что становится больше кислорода, из-за того, что вокруг вас пульсирует больше жизни. И когда вы вдыхаете этот кислород, кровь ваша очищается, вам уже легко избавиться от ядов, и вы живете по максимуму.
Так что между вами и деревьями имеет место сотрудничество: они вбирают в себя ваш яд, очищают его и вырабатывают для вас кислород, а вы забираете кислород, используете его и выделяете углекислый газ. Деревья же используют углекислый газ как свою пищу. Так что имеет место полное сотрудничество: человек не может жить без деревьев, а деревья не могут жить без человека.
Животные нуждаются в деревьях, а деревья нуждаются в животных. Они не разделены; они - часть единого ритма. Это тоже факт. И жизнь не должна его избегать. Нужно понять все это в целом и жить так, чтобы ни один факт не становился и не претендовал на то, чтобы стать целым. Не нужно разрушать. Не нужно бороться. Таков подход дао, подход суфизма, дзен.
Есть одна знаменитая история дзен...
Царь сказал своему плотнику, что ему бы хотелось иметь такой-то стол. Старик ответил: «Я очень стар, а сын мой еще не вполне обучен. Он только учится, однако я постараюсь это сделать, я сделаю все возможное. Дай мне время».
Три дня этот человек пропадал в лесу. И через три дня он возвратился.
«Неужели на то, чтобы принести немного дерева для стола, требуется три дня?» - спросил царь.
«Иногда на это требуется три дня, а иногда - три месяца, - ответил плотник. А бывает, что и трех лет не хватает на то, чтобы найти дерево. Это сложное искусство».
Царь был озадачен. «Объясни, - потребовал он, - что ты имеешь в виду? Объясни подробно».
«Первым делом, я должен поститься, - начал старик, - потому что только тогда, когда я пощусь, мой ум потихоньку останавливается. А когда мой ум останавливается, все мысли исчезают, вся агрессия исчезает. И тогда я перестаю быть жестоким, тогда остается одно только сострадание и любовь - другая вибрация. И когда я ощущаю эту вибрацию не-ума, тогда и вхожу в лес, так как лишь с помощью этой вибрации я могу отыскать нужное дерево. А если ты агрессивен, то как ты отыщешь нужное дерево? Мне же приходится спрашивать у каждого дерева, которое из них соблаговолит стать столом. Я иду, смотрю по сторонам, и когда я чувствую, что это вот дерево соблаговолит... А это благоволение можно почувствовать лишь тогда, когда у меня не бывает ума. Отсюда - пост, медитации - и когда я становлюсь совсем пустым, я просто брожу среди деревьев, дабы почувствовать. И когда я чувствую, что это дерево подходит, я сажусь рядом с ним и прошу его позволения: 'Я собираюсь отрубить тебе ветку. Ты согласно?' И если дерево охотно говорит 'да', только тогда я и срубаю - а иначе кто я такой, чтобы срубать его ветку?»
Это совершенно иной подход. Между человеком и деревом нет борьбы, а есть дружба. Человек пытается вступить во взаимоотношения с деревьями и спрашивает их позволения. Для западного ума это нелепость. Западный ум говорит: «Что за чушь ты несешь? Спрашивать дерево? Ты что, рехнулся? Как дерево может говорить «да» или «нет»? И, тем не менее, сейчас даже западный ум начинает постепенно осознавать, что дерево может говорить «да» или «нет». Сейчас есть чувствительные приборы, способные определять настроение дерева - благоволит ли дерево или не благоволит, счастливо ли дерево или несчастно. Теперь научились делать тонкие приборы, снимающие кардиограмму. Вы можете получить кардиограмму дерева. Электронные инструменты способны определять настроение дерева.
Когда дровосек ходит вокруг дерева, дерево дрожит от страха, ужасается, боится, цепляется за жизнь. Ни один даос не срубит дерево в таком состоянии - ни за что не срубит. Если дерево не хочет - то кто мы такие? А если дерево само готово поделиться, тогда только оно и может быть срублено.
И тогда у этого стола будет совершенно иное качество. Он был подарен деревом - он не был отнят. Дерево не было ограблено, не было завоевано. Нетрудно понять, что этот стол будет иметь совсем иную вибрацию. В нем будет что-то священное. Если вы поставите этот стол в свою комнату, вы, тем самым, создадите иной вид пространства, которое было бы невозможно при других столах. Он будет дружелюбен к вам, потому что вы дружелюбны к нему. Он станет частью вашей семьи, а не сучком, отрубленным у врага.
Западный ум стал слишком агрессивен по отношению к самому себе и к природе. Это породило в людях шизофрению, это породило политику, войну, и это породило экономический кризис.
Однако на этот раз все дошло до предела. И либо человек вернется и отбросит западное агрессивное отношение, либо ему придется быть готовым распрощаться с этой планетой. Планета эта не может больше терпеть человека, она и так его достаточно терпела.
Почему, они приедут сюда на пару месяцев, а вы им так сострадаете?
Они нуждаются в сострадании, потому что только благодаря состраданию они сами научатся сострадать. Другого способа научиться этому не существует. Если они смогут почувствовать мое сострадание, они сами начнут сострадать и любить. Лишь благодаря любви человек научается любить. Я здесь просто создаю атмосферу. Это не учение - это атмосфера.
А больше мне дать нечего. Кто бы сюда ни приходил, я могу дать ему мою любовь и мое сострадание - ведь это все, что у меня есть.
Праджит говорит: Как же они мне надоели!
Если они тебе так надоели, значит, ты один из них. Само это отношение, когда тебе кто-то так надоедает, жестоко.
Откуда этот вопрос? Столь длинный вопрос возник в уме Праджита, и это первый его вопрос. А ведь он находится здесь почти два года. Отчего же возник такой длинный вопрос? У него очень жестокий ум. Он хороший руководитель группы, однако, очень жестокий. Он работает в группах форм восприятия и энергетики и продолжает бить людей. Он до сих пор не задавал этого вопроса. Но всего несколько дней назад один парень очень сильно его ударил. Отсюда вопрос.
Если они тебе так надоели, значит, ты один из них. Почувствуй сострадание, почувствуй любовь. Помоги людям любовью и состраданием. Знаю, иногда тебе приходится быть жестким из одного только сострадания - однако это другое качество жестокости. Иногда тебе приходится действовать им на нервы, но когда ты действуешь им на нервы, они могут не выдержать - они могут ударить тебя. Настоящий руководитель группы всегда в опасности. Это риск. Ты провоцируешь людей вытаскивать их отрицательные стороны на поверхность, а когда эти отрицательные стороны выступают на поверхность, ты, естественно, оказываешься одной из мишеней. Ты в опасности.
А, между тем, руководитель группы должен принимать все это с благодарностью. Когда кто-то бьет руководителя группы, он должен ему поклониться и сказать «спасибо» - ибо это то, чего он сам хотел. Он сам создал такую ситуацию, в которой и ангел взорвется. Как только выходит этот гнев, человек получает совсем иной вид энергии. Процесс, происходящий в группе - это катарсис, процесс выдавливания гноя из вашей системы. Но когда ты выдавливаешь гной из системы, иногда несколько капель гноя попадают на твою одежду - это естественно. Когда ты станешь делать операцию, руки твои будут в крови, и тебе после этого нужно будет принять хорошую ванну.
Не сердись. Иначе ты станешь их частью.
Теперь Праджит говорит: «Я не хочу вести никакую группу, я также не желаю иметь дела с людьми. Может, мне поработать в саду?»
Нет, ни за что. Я люблю свои деревья!
Второй вопрос:
Отвечая на мой вопрос, вы все время ссылались на меня как на «нее». Это говорит о том, что вы узнали меня. Даже отрастив бороду, я не могу вас обмануть. Только один маленький вопрос: могу ли я перед своим именем сохранить «свами»?
Извини, Ма Ананда Сучета. Я опять устроил подвох.
Да, это случилось. Совсем недавно Свами Ананда Сучета задавал вопрос, и я все время ссылался на него как на нее.
На этот раз появились еще две Сучеты, и обе женского рода. Один Сучета - мужчина, и две Сучеты - женщины. Они тоже писали мне вопросы. Однако свами, который задавал вопрос, действительно понял, в чем дело. В вопросе было ясно указано «Свами» - но я устроил подвох по двум причинам. Одна заключается в том, что Ананда Сучета действительно обладает сердцем женщины. Отращивание бороды ничего не изменит.
Есть биологические «он» и «она», и есть психологические «он» и «она». Иногда, когда я даю человеку саньясу, мне приходится дважды подумать, называть ли его «ма» или «свами». И для того, чтобы не ставить вас в неловкое положение, я продолжаю давать «свами» и «ма» в соответствии с вашим биологическим телом. Но иногда бывает совершенно очевидно, что называть этого человека «свами» было бы абсолютно неправильно: у него такое женское сердце, и путь его обещает быть путем любви - настолько он восприимчив.
Совсем недавно здесь находился Прабха. У него сердце женщины. Физически это очень крупный мужчина, а, между тем, у него очень и очень нежное ранимое сердце женщины - очень любящее сердце. Его психологическое существо женского рода. И это имеет гораздо большее значение, так как моя работа направлена не на вашу биологию, а на вашу психологию.
Впрочем, я счастлив, что Ананда Сучета понял, в чем дело. Он говорит: Отвечая на мой вопрос, вы все время ссылались на меня как не «нее». Это говорит о том, что вы узнали меня. Даже отрастив бороду, я не могу вас обмануть. Только один маленький вопрос: могу ли я перед своим именем сохранить «свами»?
Это ты можешь сохранить. Но все равно знай, что ты женского рода. И радуйся этому - ибо, по моему мнению, женский ум ближе к Богу, нежели мужской. Мужской ум - это западный ум, а женский ум - это восточный ум. Мужской ум агрессивен - женский ум восприимчив. А Бог скорее приходит к тем, кто способен его воспринимать - как чрево, к тем, кто способен им забеременеть.
Сохраняй и дальше свое имя «свами» - это для других. Но для самого себя все время помни. Становись все более и более женственным. Позволь своей женственности тобой овладеть.
Второе: несмотря на то, что вопрос был задан Свами Анандой Сучетой, он имел больше отношения к одной из Ма Ананд Сучет. Она его не задавала, но, на самом деле, ей следовало бы его задать. Это было бы уместнее.
Поэтому, когда я время от времени устраиваю подвохи, у меня бывают на это причины. Постарайтесь понять почему. Медитируйте над этим. Когда я делаю ошибку, медитируйте над этим, и вы всегда будете этим обогащаться.
Третий вопрос:
Каждый раз, когда вы приходите на лекцию, я боюсь, что вы можете оступиться и упасть.
P. S. Вы кажетесь таким пьяным.
Это верно. Но я уже так давно пьян, что тебе не стоит бояться. Со мной это уже происходит двадцать пять лет. Поначалу ходить было действительно трудно. Я и сам очень боялся, что могу в любую секунду упасть. Тело становилось вдруг таким отдаленным, и разрыв был таким большим - как между землей и небом. И для того, чтобы к этому привыкнуть, мне потребовалось время. И хотя все уже встало на круги своя, опьяненность эта еще осталась. Это божественная опьяненность. Испив однажды из божественного источника, вы никогда уже не сможете быть неопьяненными. Одного раза уже достаточно. Достаточно одной только капли, чтобы утолить вас навсегда. Вам не нужно напиваться снова и снова - вы никогда уже не будете испытывать жажды.
Мне понятен твой вопрос, но бояться не надо. Каким-то образом... я называю это «каким-то образом», потому что сам этого не устраиваю. Не могу устроить это, потому что я здесь не для того, чтобы это устраивать; это устроилось само собою, каким-то образом я остаюсь пьяным и в то же время сознающим.
У суфиев на этот счет есть особый принцип - и хорошо было бы его понять. Они называют это колебанием между двумя состояниями, ахвалей. Эти два состояния называются бакой и фаной: состояния индивидуальности и растворения индивидуальности. И между этими двумя состояниями должен быть какой-то ритм, какая-то согласованность. Есть люди, пребывающие в своей баке, но понятия не имеющие о фане. И есть люди, пребывающие в своей фане, но забывающие, как им вернуться в баку. И те, и другие односторонни.
Между этими двумя состояниями, опьяненностью и осознанностью, должно быть установлено какое-то равновесие. И нужно быть опьяненно сознающим или бдительно пьяным. Это высочайшая алхимия - в которой противоположности встречаются и становятся едины. Это величайший синтез.
Говорят, что Аль-Джунаид, Мастер Аль-Хилладжа Мансура, обычно требовал от учеников установления ритма между этими двумя полярными противоположностями. Говорят, что Мансур однажды велел ученику, Аль-Шибли... Аль-Шибли сам стал впоследствии великим Мастером. Этот человек, Аль-Джунаид, создал много Мастеров. У него была огромная творческая энергия для создания Мастеров. Он был одним из тех, кого называют Мастером Мастеров. И вот, когда Аль-Шибли достиг своего сатори, своего самадхи, своей фаны, он потерял способность возвращаться обратно в баку. Он был таким пьяным, таким отсутствующим, что Мастер на него очень рассердился.
«Послушай, Шибли, - сказал он, - сначала ты лип к своему состоянию баки. А теперь ты перешел в другое и опять к нему липнешь. Прилипание остается. Но прилипание должно прекратиться, нужно быть более текучим. Нужно уметь легко и плавно двигаться от одного к другому как маятник, качающийся слева направо и справа налево. И нужно достичь этого плавного движения без всяких рывков, заеданий, без всякого прилипания».
Аль-Шибли, однако, никак не удавалось этому последовать. И Мастер тогда сказал: «Если у тебя не хватает самодисциплины обуздать свои мистические состояния, ахвалу, то лучше на какое-то время лечь в психиатрическую лечебницу».
Это странный совет Мастера: «Отправляйся в сумасшедший дом, смирись с этим и оставайся там до тех пор, пока не достигнешь дисциплины, благодаря которой ты сможешь быть бдительным и в то же время пьяным».
Это была одна из величайших проблем на пути предельного экстаза, и вы встретите это явление во многих формах. Вы смотрите на Будду. Будда пьян, и в то же время бдителен. А Рамакришна не бдителен. Он пьян. Не хватает какого-то равновесия. Если вы спросите меня, я не буду вам советовать ориентироваться на Рамакришну. Когда Рамакришна, бывало, входил в состояние фаны, то несколько дней он оставался почти бессознательным. Однажды он оставался бессознательным, в коме, шесть дней, а когда вышел из нее, стал кричать и взывать к Богу: «Забери меня обратно! Позволь мне снова в это войти!» Он стал как ребенок. Это лучше, чем состояние баки - экстаз - это хорошо - но существует и кое-что повыше. Это состояние Будды. Он пьян, и все же бдителен. Никто никогда не видел его бессознательным. Он достиг высшего синтеза.
Путь экстаза есть также путь трезвости, потому что это наука познавания состояний. Как сказал Шейх ибн Аджиба, «опьяненность, сопровождаемая осознанностью этого состояния, выше забывчивой опьяненности. Экстаз не цель, а средство, хотя и абсолютно необходимое».
Так что тебе не стоит бояться. Я пьян, и в то же время бдителен. Моя опьяненность заботится о том, чтобы я не становился чересчур бдительным и не застыл в баке. А моя осознанность заботится, чтобы я не застыл в состоянии фаны. Они помогают друг другу, как два крыла птицы - они противоположны, и все же взаимодополняемы. Вы не можете летать с одним крылом - вам нужны оба.
И в этом заключается мое учение. Все мои усилия здесь направлены на то, чтобы сделать вас сознательными и в то же время опьяненными. Поэтому я постоянно велю вам танцевать, предавшись танцу, и в то же время продолжаю учить вас способам медитации, осознанности, випассане - так, чтобы они шли рука об руку. И в тот день, когда вы опьянеете, вы вдруг найдете в себе горящий свет, который сохранит вашу бдительность. И, разумеется, как говорит Аджиба, опьяненность, сопровождаемая осознанностью, выше забывчивой опьяненности.
Четвертый вопрос:
Днем, когда я прыгаю, я полностью теряю себя. Я наслаждаюсь, но в чем же здесь медитация?
Само это наслаждение и есть то, в чем состоит медитация.
Вопрос от Видьи. Теперь она жаждет какого-нибудь страдания. Она наслаждается, но она не может наслаждаться наслаждением. Ей хочется создать для себя какую-нибудь сложность. Очень трудно действительно быть счастливой и быть счастливой своим счастьем. Едва ты становишься счастливой, как тут же начинаешь искать какую-нибудь сложность. Ты не в состоянии поверить, что ты можешь быть счастлива, что ты действительно можешь быть счастлива. Что-то, должно быть, не так. Зато когда ты страдаешь, счастью твоему нет предела - это твое состояние, оно тебе известно, оно тебе хорошо знакомо; это твоя тождественность. Когда ты страдаешь, ты счастлива, потому что знаешь, что именно так и существуешь - но когда ты счастлива, ты начинаешь страдать. Ты не можешь довериться счастью - оно ведь такое неизвестное.
Тогда как медитация - это наслаждение, праздник.
Стремясь выработать характер у своего сына, отец дал ему две монеты, - в один пенс и в два пенса, - когда тот уходил в воскресную школу: «Вот, Питер, отдай на нужды церкви ту монету, которую сочтешь нужной».
Когда мальчик вернулся, отец спросил, какую монету он отдал. И Питер ответил: «Ну, прежде чем нам что-то отдавать, священник сказал: «Господь любит, когда подают с радостью», а я знал, что смогу отдать один пенс с большей радостью, чем два пенса, и поэтому отдал его».
Я полностью согласен с этим мальчиком. Все, что приносит тебе радость, хорошо. Все, что приносит тебе радость, религиозно. Пусть радость будет твоей единственной религией, единственным законом. Пусть не будет больше никакого закона. Просто наслаждайся - наслаждайся всей душой, на всю катушку. А медитация придет подобно тени. Это медитация, которая уже приходит; это звуки шагов приходящей к тебе медитации.
Пятый вопрос:
Между подготовкой и кульминацией, между состоянием патологии обыденности и просветлением очень длительное путешествие. Должен ли человек страдать во время этого путешествия, или существует какая-то возможность мира? Пожалуйста, объясните.
Это зависит от тебя. Это зависит от твоей позиции. Ожидание может стать несказанной радостью, если ты доверяешь, веря в то, что это произойдет, если ты веришь, что это приближается с каждой секундой. Если ты доверяешь тому, что это уже начало происходить, оттого что ты стал к этому двигаться - тогда любое приходящее мгновение будет нести тебе все большую и большую радость. Дом ведь приближается.
Но ты можешь быть очень несчастным, если займешь позицию: «Как долго мне еще ждать? Как далека цель? Почему мне приходится ждать так долго? Почему другие уже достигли? Почему другие достигают раньше меня?» И тогда ты можешь создать для себя тысячу и одну проблему и стать несчастным. Помни: закон заключается в том, что чем несчастнее ты в своем ожидании, тем больше продлится это ожидание - потому что Бог не может случиться в несчастном уме. Но чем счастливее ожидание, тем ближе ты подходишь. А если твое ожидание способно стать твоей всепоглощающей радостью, Бог случится в это самое мгновенье - и не нужен будет никакой временной промежуток. Все зависит от твоего терпения.
Но когда я говорю «терпение», я не имею в виду отрицательное качество - я имею в виду радостное терпение - трепещущее, ожидающее. Это ведь произойдет! Когда это произойдет - не важно, это все равно произойдет.
Все зависит от твоего истолкования. Истолкование - это процесс, который нужно очень глубоко понять. Ты можешь увидеть куст розы и начать подсчитывать шипы. И если ты станешь подсчитывать шипы, ты насчитаешь их миллионы. В самом этом подсчитывании ты утратишь способность видеть розу. Если ты станешь подсчитывать шипы, ты вся ими исколешься, и руки твои будут в крови. Ты рассердишься, расстроишься, придешь в отчаяние - и глаза твои не смогут увидеть розу. Как ты сможешь увидеть розу, когда существует столько шипов? Шипы будут лезть тебе в глаза, твои глаза будут заслонены шипами - и ты не сможешь увидеть розу. Впрочем, даже если у тебя и будет проблеск розы, ты не сможешь доверять. Как же случиться розе? Ты знаешь одни только шипы, ты знаешь одну только боль от шипов. И роза кажется уже чем-то невозможным. Быть может, это сон, быть может, ты сама придумала ее, быть может, это галлюцинация или что-нибудь еще в этом духе. Однако это не может случиться по самой природе вещей - настолько это противоречит опыту встречи с шипами. И тогда это сделается невозможным, ты станешь постепенно забывать розу. И она уже не будет для тебя существовать.
Но если ты смотришь на розу, если ты чувствуешь розу, если ты с розой становишься розой, если ты позволяешь ее аромату проникнуть в твое глубочайшее ядро, если ты чувствуешь влагу цветка, капли росы на нем и танцующие в них лучи солнца, если ты видишь полную радость цветка, его несравненную красоту - в самом этом видении шипы розы начнут отходить на задний план. Они могут быть на кусте, но для тебя они существовать не будут. Они не могут для тебя существовать, ведь твои глаза наполнены розой. А когда твои глаза наполнены розой - причем не только глаза, но и сердце - тогда ты удивишься, поняв, что шипы ничего не значат. Даже если одна роза окружена десятью тысячами шипов, значение имеет только роза, шипы же значения не имеют. Вся твоя перспектива изменится, и ты будешь смотреть на шипы не как на врагов розы, а как на ее телохранителей. Они же ее охраняют, они друзья, они защищают - иначе роза не сможет выжить. Шипы эти необходимы.
Стоит только тебе увидеть красоту жизни, как уродство начнет исчезать. Самое большее, оно станет тенью. Если ты начнешь смотреть на жизнь с радостью, уныние начнет исчезать. Ты не можешь иметь и рай, и ад одновременно, ты можешь иметь лишь что-то одно. И это твой выбор. Ты можешь обрести это в любую секунду. Если ты хочешь ад, ты можешь обрести его прямо сейчас. Если ты хочешь рай, ты можешь обрести и его. За это отвечаешь только ты - это твой выбор.
Это зависит от твоего истолкования.
Мне хотелось бы рассказать тебе несколько анекдотов...