Страница:
Потому что он якобы это проделывал. Он отобрал хорошего, большого, живого рака и по собственному тайному способу варил его, жарил, жег, замачивал, выпаривал до тех пор, пока из него не получился пепел, богатый способными к возрождению солями. Этот пепел он опять же мучил до тех пор, пока однажды ему не улыбнулся успех: из пепла выползли малюсенькие раки, они росли, возрастали, обрастали мясом и, наконец, выросли в съедобных, при том приятного изысканного вкуса раков.
Какой некрасивый эгоизм со стороны Сэра Кинелма, что он оставил секрет при себе и не позволил менее состоятельной части человечества причаститься к господскому деликатесу. Другие были менее эгоистичны и результаты своих исследований кавалерски опубликовали. Экартхаузен во втором томе своего труда сообщает тридцать описаний способов, с помощью которых можно возрождать из праха растения и животных. К сожалению, ни одно из описаний не подходит для того, чтобы разнообразить стол простого гражданина деликатесными закусками. Они своеобразным способом дают лишь указания к тому, как надо возрождать и выращивать испепеленных комаров, скорпионов, змей, червяков. Черви сначала очень маленькие, как сырные черви, но их надо заботливо прикармливать тучной землей, и награда за прилежный труд не задержится, маленькие червячки превратятся в огромных червей.
Кто не интересуется червями и скорпионами, может проделать следующий опыт: только что вылупившегося из яйца цыпленка положить в колбу, по всем правилам сжечь его и, закрыв колбу герметически, зарыть в кучу навоза. Через несколько дней под действием брожения в колбе образуется густая слизь. Заполните ею пустую яичную скорлупу, залепите щель, положите под курицу и она вам высидит сначала было сожженного цыпленка.
У глупого миража, палингенеза, все же могла быть хоть какая-то основа. Много раз упоминаемые соли и в самом деле присутствуют в золе растений, и если колбу перенести из холода в тепло, на стенках колбы выпадут многообразные рисунчатые отложения, как зимою на окнах иней. А остальное было делом плещущей фантазии и разносимых вестей.
В книге аббата Валемона есть медная гравюра - воробей, запаянный в колбе. Это было произведение французского химика по имени Клаве; воробей возрождался из праха и обращался во прах по мере того, как он двигал колбу над огнем. Возможность такого фантома жизни повела науку к крайним выводам. Постараюсь точно и объективно изложить указанное положение. Не нахожу удобным шутить по поводу столь серьезного научного установления.
Итак, общеизвестно, что на кладбищах часто можно видеть, как колышутся духи умерших, восстав из могил. Суеверный люд без всяких причин верит, что это явления самих умерших, другие же распространяют ошибочные убеждения, что это сам демон в обличье духа по-сатанински дразнит смертных. Учение о палингенезе дало науке ключ тайны. Заключенные в человеческом организме соли вследствие брожения освобождаются, выходят на поверхность земли и там по закону симпатии соединяются в образ умершего. Таким образом, все, что рассказывают ночные посетители погостов про приведения, - это сказки. Предполагаемые духи попросту фантомы, то есть с точки зрения научной обыкновенные, будничные явления.
Вот как достойно наука выбила оружие из рук суеверия. Еще достойнее она покончила с гнусным промыслом колдунов, вызывающих мертвецов, о них выяснилось, что они вызывают совсем не настоящие души, а лжедухов, искусственные тени, которые выращивают из человеческих солей. Возможно, в этом и заключалась тайна эндорской ведьмы - она вызывала поддельного Шамуэля, а не настоящего.
ВОССТАНИЕ МЕРТВЕЦОВ НА КАИРСКОМ КЛАДБИЩЕ
В одном месте я все-таки споткнулся.
Не об обычных тенях и духах пойдет речь, а о совершающихся ясным днем, на глазах у всех настоящих попытках восстания мертвых.
Так сказать, имеющие кредит доверия путешественники подали весть об этом чрезвычайно удивительном событии, а наука на этот раз осталась в долгу по части объяснений179.
Вблизи Каира, в полумиле от города есть заброшенное кладбище. Каждый год в конце марта месяца в последний четверг толпы любопытных валом валят из города на кладбище, чтобы поглядеть там на неслыханные вещи. Потому что каждый год в этот день покоящиеся там веками повторяют свои попытки восстать.
Земля как бы корчится в родовых муках, то рука протянется из земли, то нога высунется и снова опустится. То тут, то там на поверхности земли покажется человеческая голова, иногда все человеческое тело выберется на божий свет, но только по пояс, потом, как бы не совладев с силой, снова опустится в необозначенную, неприбранную могилу. Пусть никто не думает, что это Фата Моргана разыгрывает обманчивой игрой простодушных путешественников. Туда можно пойти, даже можно потрогать извивающиеся, подергивающиеся части тела. Многие путешественники так и делали. Один из них, совсем осмелев, хотел поднять кудрявую детскую головку, но арабы закричали: "Кали, кали, анте, матрафде!" То есть: оставь, оставь, ты не знаешь, что это! С четверга до субботы продолжается эта призрачная игра, потом земля перестает корчиться и мертвые покоятся в мире до следующего года.
Чем дурачили арабы путешественников-европейцев? Этого никто не знает. Может быть, кладбище было местом захоронения мумий? Но у мумий руки-ноги не движутся и не извиваются. Я вынужден последней ссылкой закрыть ряд других ссылок: ссылаюсь на Симона Гулара, который решил вопрос так:
"Оставляю приговор читателю, чтобы думал об этом, что почтет за благо".
СЕКРЕТ ВЕЧНОЙ ЮНОСТИ
В порядке вступления я должен дать отчет в нескольких премудростях.
Одно дело - секрет долгой жизни, и другое - вечной молодости.
Среди долгожителей почетное место принадлежит уроженцу Караншебеша Яношу Ровину и его жене Шаре. Муж прожил 172 года, жена 164, из этой массы лет 147 они провели подле друг друга в довольном и счастливом супружестве180.
Секрет долголетия этой пары стариков объясняется в одной написанной про них статье так:
"Пропитание их обоих составляло молоко да печеные в золе кукурузные пампушки. Кто, значит, долгую жизнь желает прожить, учится пусть по примеру ихнему скудно и умеренно, хлебом и молоком, а за отсутствием оного водою пробавляться".
Какою бы заманчивой не казалась перспектива провести 147 лет при одной и той же супруге, прилежно употребляя молоко и мамалыгу, зажиточное человечество все же выбирает краткую жизнь, а разницу уравновешивает радостями накрытого стола.
Хотя уже школа в Салерно в своем тройственном правиле сформулировала секрет долгой жизни:
Haec tria: mens bilaris, requies, moderata diaeta (три пункта: ясность души, покой и умеренное питание).
Медицинская наука с тех самых пор не перестает долбить в уши это тройственное питание и бедному, и богатому. Ректор падуанского университета Рамаззини составил для царствующих особ в отдельности указания, как сохранить здоровье181 . Он советует царственным особам не есть и не пить слишком много, воздерживаться пламенных страстей, а развлечения их должны быть достойными их сана. А если где-то вспыхнет эпидемия, - так завершает свои медицинские советы профессор, - властитель немедленно должен покинуть свой город и перенести резиденцию в другое место.
Вполне понятно, что именно в падуанском университете умеренность имела таких авторитетных знаменосцев. Все-таки здесь жил и умер мировой рекордсмен в умеренности -Лодовико Корнаро.
Этот венецианский дворянин до сорока лет жил совершенно противоположно тому, что провозглашала школа Салерно. Когда излишества привели его почти на край могилы, он вдруг круто свернул с широкого пути светских радостей на узкую тропу умеренности. По этой тропе он ушел далеко. Ему было восемьдесят три года, когда он обобщил свой опыт в диссертации. Через три года он развил ее еще в одном исследовании, через пять лет еще в одном. И он полагал, что не мешало бы и дальше копить опыт в интересах дела. Тогда он подождал еще семь лет, и наконец в девяноста восьмилетнем возрасте он собрался и выступил перед общественностью с итоговым исследованием, получившим большую известность "Discorsi della vita sobria" ("Беседы о трезвой жизни", Падуя, 1558). Еще шесть лет наслаждался он безболезненно скромными радостями старческого возраста и в 104 года, в 1556-ом, апреля 26 дня, сидя в своем кресле, тихо заснул навеки.
Книга эта - гимн умеренности, которая по его мнению есть дочь разума, мать добродетелей, опора в жизни; богатого учит разумно наслаждаться изобилием, бедного - безропотно сносить нужду. Очищает чувства, укрепляет тело, ослабляет оковы, привязывающие к земле, поднимает нас над самими собой и т. д.
Только известной книгу сделали не эти, без сомнения, мудрые и прекрасные заявления. Описанию диеты, на протяжении десятилетий выдержанной с железной волей, обязана она тем, что намного пережила вековую жизнь самого автора. Даже сто пятьдесят лет спустя она значилась в списке лекций падуанского университета; именно упоминавшийся выше Рамаззини написал к ней реферат-комментарий.
Секретом системы питания Корнаро было то, что он ел-пил именно столько, сколько было совершенно необходимо для поддержания жизни. Он сконструировал точные весы и измерял на них свой дневной порцион: двенадцать унций пищи и четырнадцать унций питья. Одну итальянскую унцию надо считать по 29-30 граммов. На этом тюремном рационе он достиг своего восьмидесятилетия, когда его семья начала опасаться, что такая великая умеренность все же пойдет ему во вред. Старый синьор уступил соблазнам и увеличил свой порцион на две унции. Но этим скромным излишком он так перегрузил свой желудок, что слег, и уже думали, совсем погибнет от навязанной ему неумеренности. С большим трудом он выкарабкался из этого расширения желудка и тогда заявил, что с этих пор желает жить только своей головой и просит оставить его в покое.
Упрямый старец продолжал мучить дочь разума и мать добродетелей до тех пор, пока ему не удалось настолько ослабить оковы, привязывающие его к земле, что опора его жизни скукожилась до двух яичных желтков в день. Вкушал он их в два приема: один на обед, другой на ужин.
Совет, соответственно, прозвучал так:
"Кто, стало быть, хочет прожить долгую жизнь, пусть научится по примеру синьора Корнаро жить двумя яичными желтками в день..."
ИСТОЧНИК ЮНОСТИ
До сих пор я писал о вещах мудрых. Продолжение уже просится под заголовок моей книги.
Апостолы умеренности смогли сколотить лишь кое-какой маленький лагерь. Человечество не претендовало на такую долгую жизнь, которую надо было влачить на мамалыге и яичнице.
Вместо такой серой действительности перед ним сияла радужная мечта: сон вечной юности. Начиная еще с мифологических источников юности до современных экспериментов с пересаживанием человеку обезьяньих желез, снова и снова вспыхивала дразнящая воображение мысль о том, что должно же быть какое-то чудо-средство, которое без долгого и горького самомучительства, в краткий срок, может вернуть юность дряхлеющему организму.
Согласно греческим мифам секретом вечной красоты Геры было то, что богиня время от времени приходила к источнику юности и купалась в нем. Эта сказка зрела в тысячелетней традиции античных понятий о мире; сгустившийся до реальности сказочный туман перекинулся даже в средние века. Хотя омолаживающей силе источника противоречил поистине нескончаемый список любовных приключений Зевса, составленный и записанный все той же греческой мифологией...
Скандинавские мифы помещают чудесный источник Юнгбруннент в замке Идуны. Лука Кранах с сотоварищами многажды писали излюбленный сюжет: с одной стороны в воду вползают уродливые и хилые старухи, а с другой стороны они же выскакивают юными феями.
Рыцарские романы тоже до тех пор поминали источник вечной юности, что, когда началось открытие новых, неизвестных доселе земель, к сокровищам южного полушария был причислен и чудо-источник. Поначалу о нем только гадали, где же он может быть. Может быть, в Индии, где его уже искал Александр Великий? Или в чудесной стране священника Иоанна, которую воображение рисовало то в Азии, то в Абиссинии? После открытия Америки идея обрела плоть, и один предприимчивый конквистадор снарядил два корабля (!) специально с целью отыскать пресловутый источник.
Понс де Леон - так звали испанца, Бимини был тот предполагаемый остров, где бьет ключ, преображающий старцев в юношей. Твердо, готовые на все, закаленные в битвах завоеватели ринулись через неизвестное море, к неизвестному острову. Не компас науки вел слепое предприятие, а расчудесным образом глупая болтовня полудиких туземцев! Ничто так не характерно для сотканной из мужской решимости и детской доверчивости авантюрной души, как умение превратить мыльные пузыри хвастовства рыцарских романов и индейских врак в путеводную звезду. Очень вероятно, что ненавидящее завоевателей туземное население точно так же разыграло их сказками про волшебный источник на Бимини, как манило золотом Эльдорадо, только бы ушли с их шеи подальше.
Достаточно о том, что Понсе де Леон нигде не нашел Бимини, зато, пройдя под парусами на север, пристал у прекрасной, покрытой цветущими лугами местности. Потому он и окрестил ее по удивительно красивым цветам Флоридой. Немного огляделся здесь в поисках источника, потом ему все это надоело, и он уплыл домой, еще больнее и старее, чем когда отправлялся в путь.
Неудача экспедиции на Бимини отрезвила жаждущую омолодиться древнюю Европу. Стало ясно, что источники вечной юности, собственно говоря, - целебные воды, оказывающие благотворное действие, и только лишь пары легенд раскинули над ними радугу, манящую омоложением, но, увы, недостижимую.
ПОМОЛОДЕВШИЕ СТАРЦЫ
Но человечество не могло успокоиться, что его лишили самой красивой мечты.
Хотя Источник Юности и не существует, помолодевшие люди все же есть. Серьезные ученые, известные путешественники уверяли, что встречали таких.
Наиболее известен случай с княгиней-монахиней Монвьедро, о котором рассказал Веласкус де Таренто. Святой жизни девица с миром отметила свое столетие в обители, когда с нею свершилось чудо. Вдруг у нее выросли все зубы, вместо седых волос отросли черные, пергаментная желтизна лица сменилась розовой свежестью. Простодушная старая дама не только что не радовалась игре шутливой природы, но целомудренно стыдилась этого, тем более что в обитель стали наведываться любопытные, повалившие туда при вести о чуде.
Похожие вести приходили также из совершенно противоположного монастырям, хотя тоже закрытого мира. Поль Лукас, французский архитектор и путешественник, любимец Людовика XIV, в поездке на Восток заехал в Константинополь. Как он пишет в книге "Voyage dans la Turquie" ("Путешествие в Турцию". Париж, 1713), в то время как раз серьезно болела первая жена султана. О французском ученом предполагали, что он разбирается и в медицине. Султан призвал его к себе и попросил осмотреть супругу. Француза ввели в хранимое под семью замками святилище гарема. Когда он вошел в комнату больной султанши, он увидел двух прелестных молоденьких девушек, выпорхнувших из комнаты. "Это гаремные дамы султана, - пояснил сопровождающий его евнух, - султан повелел им ухаживать за больной". Француз удивился: "Если уж султан решил расстаться с такими прелестными созданиями, все же как он мог решиться доверить уход за женой таким неопытным девочкам, почти детям?" Евнух засмеялся: "Они не дети, прошу покорно, обеим по семьдесят лет". В дальнейшем выяснилось, что одалиски пьют отвар некоей травы и от этого делаются молодыми. Осторожный путешественник, не желая подвергать себя осаде со стороны парижских дам, тут же прибавляет, что эту известную травку выращивают в саду сераля и не дают ее никому.
Все чудеса омоложения преподносит история трехсотсемидесятилетнего индуса. Его удивительную судьбу португальский придворный историк Лопез де Кастанеда счел достойной увековечения. Этот необычайный человек достиг мафусаильского возраста не благообразным старцем, а в молодом образе с черными волосами, поскольку за свою долгую жизнь он четырежды омолаживался. Свою обновляющуюся молодость он использовал мудро: то женился, то разводился с женой, то вдовел и снова женился, - словом, более или менее долго прожил в счастливом браке всего с семьюстами женщинами. Поскольку сие писано придворным историком, достоверность случая не подлежит сомнению.
Чудо омоложения известно и в животном мире. Орел, старея, сжигает в палящих лучах солнца облезшие перья и живет хоть до ста лет. Об олене тоже общеизвестно, что он время от времени молодеет.
ЭЛЕКСИР ЖИЗНИ
Итак, у омолаживания нет физиологических препятствий, просто надо найти средство, которое на отжившем теле пустит новые побеги.
Есть такое средство?
Есть! - отвечает алхимия.
Это такая таинственная микстура, над которой мудрецы от алхимии ломали голову и которая встречается в таинственных записях алхимиков под именем то камня мудрости, то великого магистерия, то первичной материи, то элексира жизни.
Волшебная микстура не только превращает бросовые металлы в золото, но она имеет и чудесное свойство излечивать все болезни и продлевать жизнь. Куда больше, она обеспечивает вечную юность и бессмертие тому счастливому человеку, которому удастся горьким трудом замешать этот бальзам жизни в своей пробирке или тигле.
Но удалось ли кому-нибудь?
Тут красноречие алхимиков скромнеет до заикания.
"Наверное, были такие, - обычно отвечают они, - кому удалось сломать печать на великой тайне. Но не хотели противиться великому закону Божьему и приказу природы, поэтому они предпочитали унести тайну с собой в могилу".
В такой аргументации столько убедительной силы, что даже не пытаюсь спорить. Лучше погляжу сам в алхимической литературе: а вдруг наткнусь на кого-нибудь эдакого, кто открыл элексир жизни и употребил себе на пользу?
Я нашел всего троих. Вот они: Артефий, Фламель и мистического происхождения граф Сен-Жермен.
Артефий был известным алхимиком XII века. Велика же была слава его рукописных книг, если они хранились в веках и в начале XVII века были даже напечатаны. В одной из книг говорится о продлении жизни. Она называется "De vita propoganda" ("О продлении жизни"). Ценность его советов тем более велика, что во вступлении автор скромно замечает, что книгу написал в возрасте 1025 лет. Поскольку всяк о себе лучше знает, сколько ему лет, ничего не остается, как поверить в этот именуемый почтенным возраст; как то утверждает итальянский гуманист Пико делла Мирандола, отдельные ученые и поверили. Даже более того, они спорили, что автор книги не кто иной, как сам Аполлоний Тианский182, великий маг I века н. э., который с помощью философского камня дожил до XII века и явился под именем Артефия. Принимавшие участие в споре ученые оставили без внимания третью возможность: а вдруг какой-то досужий современник заморочил их и без того отуманенные алхимической лихорадкой головы.
Никола Фламель жил в Париже в XIV веке. Ученая традиция оплела его образ самыми блестящими нитями легенд. В молодости он купил за несколько франков книгу, писанную на лубке, полную таинственных знаков и рисунков. Не понимая их значения, он дал обет и совершил паломничество в Сант-Яго де Компостеллу. На обратном пути он встретил врача-еврея, который навел его на разгадку. Дома, в Париже, следуя наставлениям книги, он стал превращать ртуть в золото, притом на огромную стоимость, а огромное свое имение тратил на разные вклады. Поскольку действительно некий горожанин по имени Никола Фламель делал богатые вклады, средневековое воображение, всюду рыскающее за чудесами, соединило образ горожанина и алхимика воедино и верило всему, что молва трубя разносила про него. Верило настолько, что один из верящих с богатым воображением купил дом Фламеля на Рю Мариво под номером 16 и разобрал его до погреба, а вдруг сыщется та чудесная лубочная книга.
Обширная литература о Фламеле тащится по тупикам многих таинственностей, но это уже принадлежит истории алхимии. Сюда относится только то, что Фламель знал секрет элексира жизни. Он не умирал, а вместо себя похоронил деревянную куклу и вместе с женой уехал на Восток, где они оба были живы еще и через триста лет, как это было установлено одним авторитетнейшим французским путешественником.
"В Малой Азии, - пишет сей путешественник, - я познакомился с одним высокообразованным дервишем, который сведущ был в тайных науках. Дервиш среди всего прочего говорил о том, что знаток этих наук может продлить жизнь хоть до тысячи лет. Я упомянул Фламеля, что тот знал тайну философского камня и все же умер. Дервиш рассмеялся и сказал, что мы, французы, основательно ошибаемся. Фламель со своей супругой живы, он ему хороший друг, и года два назад они были вместе в Индии".
"Он много говорил прочего о Фламеле, - заканчивает свою историю путешественник, - но менее вероятное из того я даже не упоминаю".
Содержащая эти интересные сведения книга - "Voyage dans la Grece, L'Asie Mineure, le Macedoine et I'Afrique" ("Путешествие в Грецию, Малую Азию, Македонию и Африку"). Она вышла в Париже в 1712 году. Автор посвятил книгу Людовику XIV. Автор книги - сам Поль Лукас, о котором известно, что все виденное им он тщательно отфильтровывал, прежде чем выступить перед обществом. Как мы уже убедились по его другой книге относительно виденных им в султанском гареме 70-летних девушек.
Из авантюрной истории графа Сен-Жермена скажем только, что он был доверенным человеком Людовика XV, жил ослепительно, и никто не знал, откуда он берет деньги; показывал пригоршнями красивейшие драгоценные камни, которые, по слухам, сам же и делал; был приобщен к тайнам креста и розы и т. д. О происхождении его никто не знал. Поговаривали, будто матерью его была испанская герцогиня, и будто отцом был португальский еврей. Под конец его жизни распространился слух, что граф внебрачный сын Ференца Ракоци II, и эту чепуху даже в нашем столетии еще пробовала доказать одна английская дама183.
Множество тайн и подозрений так волновали воображение современников, что они сами помогали ткать тайну покрывала Изис. Родилась легенда: граф знает тайну элексира жизни, а потому он вечен. Естественно, тут же нашлись пожилые матроны, которые клялись, что еще их бабушки знавали графа, и тогда он выглядел также молодо, как и теперь. Сам граф никогда не говорил открыто о своем бессмертии, но то тут, то там, ронял несколько туманных слов, из которых можно было сделать вывод, что он живет на свете уже много-премного сотен лет. Он обладал великолепным даром рассказчика, мог живо изобразить события вековой давности. Иногда он делал вид, что оговорился. Например, рассказывая об одном эпизоде из жизни короля Генриха IV, он продолжал фразу таким образом:
"... и тогда король с улыбкой обернулся ко мне - я хочу сказать, с улыбкой обернулся к герцогу Х и т. д."
Одним словом, парижское аристократическое общество точно так же верило в бессмертие графа Сен-Жермена, как и в бессмертие Фламеля. Если оно не сомневалось в существовании элексира жизни, то почему бы ему сомневаться в результате его действия? А весть все росла. В парижских салонах дамы шушукались, что граф присутствовал на Никейском соборе, знал самого Иисуса и много раз обедал с Понтием Пилатом. Потом нашлись веселые шутники, которые посчитали, если уж знатное общество настолько глупо, так пусть глупеет окончательно. Однажды авантюриста изящных манер по имени Гуве представили под видом графа Сен-Жермена. Лжеграф отлично сыграл свою роль. Он рассказывал о своих похождениях тысячелетней давности; войдя во вкус, описал усадьбу Пилата, святое семейство, даже свое знакомство со Святой Анной, которой позже на Никейском соборе он оказал большую услугу, потому что его информация в значительной степени способствовала принятию ее в сонм святых.
Когда настоящий граф узнал о забавах, граничащих со святотатством, он пожал плечами. "Если глупым парижанам доставляют радость такие несуразицы, сказал он барону Гляйхену, - пусть развлекаются. Одно во всем правда: я намного старее, чем думают по моей моложавой внешности".
Утка не удовлетворилась общественным мнением Парижа. Перелетела через пролив и обосновалась на страницах солидной лондонской газеты "Лондон кроникл". Газета в 3-м номере за июнь 1760 года посвятила пространную статью такому радостному событию, как приезд графа Сен-Жермена в Лондон. В статью закрались несколько строк о чудесном случае с графским элексиром жизни. Известный случай превратился в анекдот, и все же его в те времена воспринимали настолько серьезно, что даже большой лексикон Лярусса увидел в нем пример человеческой глупости, достойный увековечения, и опубликовал эту статью в полном объеме в 14-м томе на 70-й странице.
В изложении часть статьи, посвященная элексиру, звучит так:
"Одна очень высокого ранга герцогиня попросила графа дать ей несколько капель омолаживающей жидкости. Просьба исходила от столь знатной особы, что отказать было нельзя. Граф поднес склянку с наставлением, что принимать по десять капель каждое полнолуние. Герцогиня хотела скрыть это дело от своей старой камеристки по имени Рейдгонд. Сказав ей только, что это средство от колики, положила его в ящик. Вечером она отправилась на бал и пока там веселилась, старая камеристка, хорошо поужинав, почувствовала колики. В мучениях достала она средство и выпила его одним духом. Когда герцогиня на рассвете вернулась домой, в спальне увидела молоденькую девушку, это была старая Рейдгонд".
Какой некрасивый эгоизм со стороны Сэра Кинелма, что он оставил секрет при себе и не позволил менее состоятельной части человечества причаститься к господскому деликатесу. Другие были менее эгоистичны и результаты своих исследований кавалерски опубликовали. Экартхаузен во втором томе своего труда сообщает тридцать описаний способов, с помощью которых можно возрождать из праха растения и животных. К сожалению, ни одно из описаний не подходит для того, чтобы разнообразить стол простого гражданина деликатесными закусками. Они своеобразным способом дают лишь указания к тому, как надо возрождать и выращивать испепеленных комаров, скорпионов, змей, червяков. Черви сначала очень маленькие, как сырные черви, но их надо заботливо прикармливать тучной землей, и награда за прилежный труд не задержится, маленькие червячки превратятся в огромных червей.
Кто не интересуется червями и скорпионами, может проделать следующий опыт: только что вылупившегося из яйца цыпленка положить в колбу, по всем правилам сжечь его и, закрыв колбу герметически, зарыть в кучу навоза. Через несколько дней под действием брожения в колбе образуется густая слизь. Заполните ею пустую яичную скорлупу, залепите щель, положите под курицу и она вам высидит сначала было сожженного цыпленка.
У глупого миража, палингенеза, все же могла быть хоть какая-то основа. Много раз упоминаемые соли и в самом деле присутствуют в золе растений, и если колбу перенести из холода в тепло, на стенках колбы выпадут многообразные рисунчатые отложения, как зимою на окнах иней. А остальное было делом плещущей фантазии и разносимых вестей.
В книге аббата Валемона есть медная гравюра - воробей, запаянный в колбе. Это было произведение французского химика по имени Клаве; воробей возрождался из праха и обращался во прах по мере того, как он двигал колбу над огнем. Возможность такого фантома жизни повела науку к крайним выводам. Постараюсь точно и объективно изложить указанное положение. Не нахожу удобным шутить по поводу столь серьезного научного установления.
Итак, общеизвестно, что на кладбищах часто можно видеть, как колышутся духи умерших, восстав из могил. Суеверный люд без всяких причин верит, что это явления самих умерших, другие же распространяют ошибочные убеждения, что это сам демон в обличье духа по-сатанински дразнит смертных. Учение о палингенезе дало науке ключ тайны. Заключенные в человеческом организме соли вследствие брожения освобождаются, выходят на поверхность земли и там по закону симпатии соединяются в образ умершего. Таким образом, все, что рассказывают ночные посетители погостов про приведения, - это сказки. Предполагаемые духи попросту фантомы, то есть с точки зрения научной обыкновенные, будничные явления.
Вот как достойно наука выбила оружие из рук суеверия. Еще достойнее она покончила с гнусным промыслом колдунов, вызывающих мертвецов, о них выяснилось, что они вызывают совсем не настоящие души, а лжедухов, искусственные тени, которые выращивают из человеческих солей. Возможно, в этом и заключалась тайна эндорской ведьмы - она вызывала поддельного Шамуэля, а не настоящего.
ВОССТАНИЕ МЕРТВЕЦОВ НА КАИРСКОМ КЛАДБИЩЕ
В одном месте я все-таки споткнулся.
Не об обычных тенях и духах пойдет речь, а о совершающихся ясным днем, на глазах у всех настоящих попытках восстания мертвых.
Так сказать, имеющие кредит доверия путешественники подали весть об этом чрезвычайно удивительном событии, а наука на этот раз осталась в долгу по части объяснений179.
Вблизи Каира, в полумиле от города есть заброшенное кладбище. Каждый год в конце марта месяца в последний четверг толпы любопытных валом валят из города на кладбище, чтобы поглядеть там на неслыханные вещи. Потому что каждый год в этот день покоящиеся там веками повторяют свои попытки восстать.
Земля как бы корчится в родовых муках, то рука протянется из земли, то нога высунется и снова опустится. То тут, то там на поверхности земли покажется человеческая голова, иногда все человеческое тело выберется на божий свет, но только по пояс, потом, как бы не совладев с силой, снова опустится в необозначенную, неприбранную могилу. Пусть никто не думает, что это Фата Моргана разыгрывает обманчивой игрой простодушных путешественников. Туда можно пойти, даже можно потрогать извивающиеся, подергивающиеся части тела. Многие путешественники так и делали. Один из них, совсем осмелев, хотел поднять кудрявую детскую головку, но арабы закричали: "Кали, кали, анте, матрафде!" То есть: оставь, оставь, ты не знаешь, что это! С четверга до субботы продолжается эта призрачная игра, потом земля перестает корчиться и мертвые покоятся в мире до следующего года.
Чем дурачили арабы путешественников-европейцев? Этого никто не знает. Может быть, кладбище было местом захоронения мумий? Но у мумий руки-ноги не движутся и не извиваются. Я вынужден последней ссылкой закрыть ряд других ссылок: ссылаюсь на Симона Гулара, который решил вопрос так:
"Оставляю приговор читателю, чтобы думал об этом, что почтет за благо".
СЕКРЕТ ВЕЧНОЙ ЮНОСТИ
В порядке вступления я должен дать отчет в нескольких премудростях.
Одно дело - секрет долгой жизни, и другое - вечной молодости.
Среди долгожителей почетное место принадлежит уроженцу Караншебеша Яношу Ровину и его жене Шаре. Муж прожил 172 года, жена 164, из этой массы лет 147 они провели подле друг друга в довольном и счастливом супружестве180.
Секрет долголетия этой пары стариков объясняется в одной написанной про них статье так:
"Пропитание их обоих составляло молоко да печеные в золе кукурузные пампушки. Кто, значит, долгую жизнь желает прожить, учится пусть по примеру ихнему скудно и умеренно, хлебом и молоком, а за отсутствием оного водою пробавляться".
Какою бы заманчивой не казалась перспектива провести 147 лет при одной и той же супруге, прилежно употребляя молоко и мамалыгу, зажиточное человечество все же выбирает краткую жизнь, а разницу уравновешивает радостями накрытого стола.
Хотя уже школа в Салерно в своем тройственном правиле сформулировала секрет долгой жизни:
Haec tria: mens bilaris, requies, moderata diaeta (три пункта: ясность души, покой и умеренное питание).
Медицинская наука с тех самых пор не перестает долбить в уши это тройственное питание и бедному, и богатому. Ректор падуанского университета Рамаззини составил для царствующих особ в отдельности указания, как сохранить здоровье181 . Он советует царственным особам не есть и не пить слишком много, воздерживаться пламенных страстей, а развлечения их должны быть достойными их сана. А если где-то вспыхнет эпидемия, - так завершает свои медицинские советы профессор, - властитель немедленно должен покинуть свой город и перенести резиденцию в другое место.
Вполне понятно, что именно в падуанском университете умеренность имела таких авторитетных знаменосцев. Все-таки здесь жил и умер мировой рекордсмен в умеренности -Лодовико Корнаро.
Этот венецианский дворянин до сорока лет жил совершенно противоположно тому, что провозглашала школа Салерно. Когда излишества привели его почти на край могилы, он вдруг круто свернул с широкого пути светских радостей на узкую тропу умеренности. По этой тропе он ушел далеко. Ему было восемьдесят три года, когда он обобщил свой опыт в диссертации. Через три года он развил ее еще в одном исследовании, через пять лет еще в одном. И он полагал, что не мешало бы и дальше копить опыт в интересах дела. Тогда он подождал еще семь лет, и наконец в девяноста восьмилетнем возрасте он собрался и выступил перед общественностью с итоговым исследованием, получившим большую известность "Discorsi della vita sobria" ("Беседы о трезвой жизни", Падуя, 1558). Еще шесть лет наслаждался он безболезненно скромными радостями старческого возраста и в 104 года, в 1556-ом, апреля 26 дня, сидя в своем кресле, тихо заснул навеки.
Книга эта - гимн умеренности, которая по его мнению есть дочь разума, мать добродетелей, опора в жизни; богатого учит разумно наслаждаться изобилием, бедного - безропотно сносить нужду. Очищает чувства, укрепляет тело, ослабляет оковы, привязывающие к земле, поднимает нас над самими собой и т. д.
Только известной книгу сделали не эти, без сомнения, мудрые и прекрасные заявления. Описанию диеты, на протяжении десятилетий выдержанной с железной волей, обязана она тем, что намного пережила вековую жизнь самого автора. Даже сто пятьдесят лет спустя она значилась в списке лекций падуанского университета; именно упоминавшийся выше Рамаззини написал к ней реферат-комментарий.
Секретом системы питания Корнаро было то, что он ел-пил именно столько, сколько было совершенно необходимо для поддержания жизни. Он сконструировал точные весы и измерял на них свой дневной порцион: двенадцать унций пищи и четырнадцать унций питья. Одну итальянскую унцию надо считать по 29-30 граммов. На этом тюремном рационе он достиг своего восьмидесятилетия, когда его семья начала опасаться, что такая великая умеренность все же пойдет ему во вред. Старый синьор уступил соблазнам и увеличил свой порцион на две унции. Но этим скромным излишком он так перегрузил свой желудок, что слег, и уже думали, совсем погибнет от навязанной ему неумеренности. С большим трудом он выкарабкался из этого расширения желудка и тогда заявил, что с этих пор желает жить только своей головой и просит оставить его в покое.
Упрямый старец продолжал мучить дочь разума и мать добродетелей до тех пор, пока ему не удалось настолько ослабить оковы, привязывающие его к земле, что опора его жизни скукожилась до двух яичных желтков в день. Вкушал он их в два приема: один на обед, другой на ужин.
Совет, соответственно, прозвучал так:
"Кто, стало быть, хочет прожить долгую жизнь, пусть научится по примеру синьора Корнаро жить двумя яичными желтками в день..."
ИСТОЧНИК ЮНОСТИ
До сих пор я писал о вещах мудрых. Продолжение уже просится под заголовок моей книги.
Апостолы умеренности смогли сколотить лишь кое-какой маленький лагерь. Человечество не претендовало на такую долгую жизнь, которую надо было влачить на мамалыге и яичнице.
Вместо такой серой действительности перед ним сияла радужная мечта: сон вечной юности. Начиная еще с мифологических источников юности до современных экспериментов с пересаживанием человеку обезьяньих желез, снова и снова вспыхивала дразнящая воображение мысль о том, что должно же быть какое-то чудо-средство, которое без долгого и горького самомучительства, в краткий срок, может вернуть юность дряхлеющему организму.
Согласно греческим мифам секретом вечной красоты Геры было то, что богиня время от времени приходила к источнику юности и купалась в нем. Эта сказка зрела в тысячелетней традиции античных понятий о мире; сгустившийся до реальности сказочный туман перекинулся даже в средние века. Хотя омолаживающей силе источника противоречил поистине нескончаемый список любовных приключений Зевса, составленный и записанный все той же греческой мифологией...
Скандинавские мифы помещают чудесный источник Юнгбруннент в замке Идуны. Лука Кранах с сотоварищами многажды писали излюбленный сюжет: с одной стороны в воду вползают уродливые и хилые старухи, а с другой стороны они же выскакивают юными феями.
Рыцарские романы тоже до тех пор поминали источник вечной юности, что, когда началось открытие новых, неизвестных доселе земель, к сокровищам южного полушария был причислен и чудо-источник. Поначалу о нем только гадали, где же он может быть. Может быть, в Индии, где его уже искал Александр Великий? Или в чудесной стране священника Иоанна, которую воображение рисовало то в Азии, то в Абиссинии? После открытия Америки идея обрела плоть, и один предприимчивый конквистадор снарядил два корабля (!) специально с целью отыскать пресловутый источник.
Понс де Леон - так звали испанца, Бимини был тот предполагаемый остров, где бьет ключ, преображающий старцев в юношей. Твердо, готовые на все, закаленные в битвах завоеватели ринулись через неизвестное море, к неизвестному острову. Не компас науки вел слепое предприятие, а расчудесным образом глупая болтовня полудиких туземцев! Ничто так не характерно для сотканной из мужской решимости и детской доверчивости авантюрной души, как умение превратить мыльные пузыри хвастовства рыцарских романов и индейских врак в путеводную звезду. Очень вероятно, что ненавидящее завоевателей туземное население точно так же разыграло их сказками про волшебный источник на Бимини, как манило золотом Эльдорадо, только бы ушли с их шеи подальше.
Достаточно о том, что Понсе де Леон нигде не нашел Бимини, зато, пройдя под парусами на север, пристал у прекрасной, покрытой цветущими лугами местности. Потому он и окрестил ее по удивительно красивым цветам Флоридой. Немного огляделся здесь в поисках источника, потом ему все это надоело, и он уплыл домой, еще больнее и старее, чем когда отправлялся в путь.
Неудача экспедиции на Бимини отрезвила жаждущую омолодиться древнюю Европу. Стало ясно, что источники вечной юности, собственно говоря, - целебные воды, оказывающие благотворное действие, и только лишь пары легенд раскинули над ними радугу, манящую омоложением, но, увы, недостижимую.
ПОМОЛОДЕВШИЕ СТАРЦЫ
Но человечество не могло успокоиться, что его лишили самой красивой мечты.
Хотя Источник Юности и не существует, помолодевшие люди все же есть. Серьезные ученые, известные путешественники уверяли, что встречали таких.
Наиболее известен случай с княгиней-монахиней Монвьедро, о котором рассказал Веласкус де Таренто. Святой жизни девица с миром отметила свое столетие в обители, когда с нею свершилось чудо. Вдруг у нее выросли все зубы, вместо седых волос отросли черные, пергаментная желтизна лица сменилась розовой свежестью. Простодушная старая дама не только что не радовалась игре шутливой природы, но целомудренно стыдилась этого, тем более что в обитель стали наведываться любопытные, повалившие туда при вести о чуде.
Похожие вести приходили также из совершенно противоположного монастырям, хотя тоже закрытого мира. Поль Лукас, французский архитектор и путешественник, любимец Людовика XIV, в поездке на Восток заехал в Константинополь. Как он пишет в книге "Voyage dans la Turquie" ("Путешествие в Турцию". Париж, 1713), в то время как раз серьезно болела первая жена султана. О французском ученом предполагали, что он разбирается и в медицине. Султан призвал его к себе и попросил осмотреть супругу. Француза ввели в хранимое под семью замками святилище гарема. Когда он вошел в комнату больной султанши, он увидел двух прелестных молоденьких девушек, выпорхнувших из комнаты. "Это гаремные дамы султана, - пояснил сопровождающий его евнух, - султан повелел им ухаживать за больной". Француз удивился: "Если уж султан решил расстаться с такими прелестными созданиями, все же как он мог решиться доверить уход за женой таким неопытным девочкам, почти детям?" Евнух засмеялся: "Они не дети, прошу покорно, обеим по семьдесят лет". В дальнейшем выяснилось, что одалиски пьют отвар некоей травы и от этого делаются молодыми. Осторожный путешественник, не желая подвергать себя осаде со стороны парижских дам, тут же прибавляет, что эту известную травку выращивают в саду сераля и не дают ее никому.
Все чудеса омоложения преподносит история трехсотсемидесятилетнего индуса. Его удивительную судьбу португальский придворный историк Лопез де Кастанеда счел достойной увековечения. Этот необычайный человек достиг мафусаильского возраста не благообразным старцем, а в молодом образе с черными волосами, поскольку за свою долгую жизнь он четырежды омолаживался. Свою обновляющуюся молодость он использовал мудро: то женился, то разводился с женой, то вдовел и снова женился, - словом, более или менее долго прожил в счастливом браке всего с семьюстами женщинами. Поскольку сие писано придворным историком, достоверность случая не подлежит сомнению.
Чудо омоложения известно и в животном мире. Орел, старея, сжигает в палящих лучах солнца облезшие перья и живет хоть до ста лет. Об олене тоже общеизвестно, что он время от времени молодеет.
ЭЛЕКСИР ЖИЗНИ
Итак, у омолаживания нет физиологических препятствий, просто надо найти средство, которое на отжившем теле пустит новые побеги.
Есть такое средство?
Есть! - отвечает алхимия.
Это такая таинственная микстура, над которой мудрецы от алхимии ломали голову и которая встречается в таинственных записях алхимиков под именем то камня мудрости, то великого магистерия, то первичной материи, то элексира жизни.
Волшебная микстура не только превращает бросовые металлы в золото, но она имеет и чудесное свойство излечивать все болезни и продлевать жизнь. Куда больше, она обеспечивает вечную юность и бессмертие тому счастливому человеку, которому удастся горьким трудом замешать этот бальзам жизни в своей пробирке или тигле.
Но удалось ли кому-нибудь?
Тут красноречие алхимиков скромнеет до заикания.
"Наверное, были такие, - обычно отвечают они, - кому удалось сломать печать на великой тайне. Но не хотели противиться великому закону Божьему и приказу природы, поэтому они предпочитали унести тайну с собой в могилу".
В такой аргументации столько убедительной силы, что даже не пытаюсь спорить. Лучше погляжу сам в алхимической литературе: а вдруг наткнусь на кого-нибудь эдакого, кто открыл элексир жизни и употребил себе на пользу?
Я нашел всего троих. Вот они: Артефий, Фламель и мистического происхождения граф Сен-Жермен.
Артефий был известным алхимиком XII века. Велика же была слава его рукописных книг, если они хранились в веках и в начале XVII века были даже напечатаны. В одной из книг говорится о продлении жизни. Она называется "De vita propoganda" ("О продлении жизни"). Ценность его советов тем более велика, что во вступлении автор скромно замечает, что книгу написал в возрасте 1025 лет. Поскольку всяк о себе лучше знает, сколько ему лет, ничего не остается, как поверить в этот именуемый почтенным возраст; как то утверждает итальянский гуманист Пико делла Мирандола, отдельные ученые и поверили. Даже более того, они спорили, что автор книги не кто иной, как сам Аполлоний Тианский182, великий маг I века н. э., который с помощью философского камня дожил до XII века и явился под именем Артефия. Принимавшие участие в споре ученые оставили без внимания третью возможность: а вдруг какой-то досужий современник заморочил их и без того отуманенные алхимической лихорадкой головы.
Никола Фламель жил в Париже в XIV веке. Ученая традиция оплела его образ самыми блестящими нитями легенд. В молодости он купил за несколько франков книгу, писанную на лубке, полную таинственных знаков и рисунков. Не понимая их значения, он дал обет и совершил паломничество в Сант-Яго де Компостеллу. На обратном пути он встретил врача-еврея, который навел его на разгадку. Дома, в Париже, следуя наставлениям книги, он стал превращать ртуть в золото, притом на огромную стоимость, а огромное свое имение тратил на разные вклады. Поскольку действительно некий горожанин по имени Никола Фламель делал богатые вклады, средневековое воображение, всюду рыскающее за чудесами, соединило образ горожанина и алхимика воедино и верило всему, что молва трубя разносила про него. Верило настолько, что один из верящих с богатым воображением купил дом Фламеля на Рю Мариво под номером 16 и разобрал его до погреба, а вдруг сыщется та чудесная лубочная книга.
Обширная литература о Фламеле тащится по тупикам многих таинственностей, но это уже принадлежит истории алхимии. Сюда относится только то, что Фламель знал секрет элексира жизни. Он не умирал, а вместо себя похоронил деревянную куклу и вместе с женой уехал на Восток, где они оба были живы еще и через триста лет, как это было установлено одним авторитетнейшим французским путешественником.
"В Малой Азии, - пишет сей путешественник, - я познакомился с одним высокообразованным дервишем, который сведущ был в тайных науках. Дервиш среди всего прочего говорил о том, что знаток этих наук может продлить жизнь хоть до тысячи лет. Я упомянул Фламеля, что тот знал тайну философского камня и все же умер. Дервиш рассмеялся и сказал, что мы, французы, основательно ошибаемся. Фламель со своей супругой живы, он ему хороший друг, и года два назад они были вместе в Индии".
"Он много говорил прочего о Фламеле, - заканчивает свою историю путешественник, - но менее вероятное из того я даже не упоминаю".
Содержащая эти интересные сведения книга - "Voyage dans la Grece, L'Asie Mineure, le Macedoine et I'Afrique" ("Путешествие в Грецию, Малую Азию, Македонию и Африку"). Она вышла в Париже в 1712 году. Автор посвятил книгу Людовику XIV. Автор книги - сам Поль Лукас, о котором известно, что все виденное им он тщательно отфильтровывал, прежде чем выступить перед обществом. Как мы уже убедились по его другой книге относительно виденных им в султанском гареме 70-летних девушек.
Из авантюрной истории графа Сен-Жермена скажем только, что он был доверенным человеком Людовика XV, жил ослепительно, и никто не знал, откуда он берет деньги; показывал пригоршнями красивейшие драгоценные камни, которые, по слухам, сам же и делал; был приобщен к тайнам креста и розы и т. д. О происхождении его никто не знал. Поговаривали, будто матерью его была испанская герцогиня, и будто отцом был португальский еврей. Под конец его жизни распространился слух, что граф внебрачный сын Ференца Ракоци II, и эту чепуху даже в нашем столетии еще пробовала доказать одна английская дама183.
Множество тайн и подозрений так волновали воображение современников, что они сами помогали ткать тайну покрывала Изис. Родилась легенда: граф знает тайну элексира жизни, а потому он вечен. Естественно, тут же нашлись пожилые матроны, которые клялись, что еще их бабушки знавали графа, и тогда он выглядел также молодо, как и теперь. Сам граф никогда не говорил открыто о своем бессмертии, но то тут, то там, ронял несколько туманных слов, из которых можно было сделать вывод, что он живет на свете уже много-премного сотен лет. Он обладал великолепным даром рассказчика, мог живо изобразить события вековой давности. Иногда он делал вид, что оговорился. Например, рассказывая об одном эпизоде из жизни короля Генриха IV, он продолжал фразу таким образом:
"... и тогда король с улыбкой обернулся ко мне - я хочу сказать, с улыбкой обернулся к герцогу Х и т. д."
Одним словом, парижское аристократическое общество точно так же верило в бессмертие графа Сен-Жермена, как и в бессмертие Фламеля. Если оно не сомневалось в существовании элексира жизни, то почему бы ему сомневаться в результате его действия? А весть все росла. В парижских салонах дамы шушукались, что граф присутствовал на Никейском соборе, знал самого Иисуса и много раз обедал с Понтием Пилатом. Потом нашлись веселые шутники, которые посчитали, если уж знатное общество настолько глупо, так пусть глупеет окончательно. Однажды авантюриста изящных манер по имени Гуве представили под видом графа Сен-Жермена. Лжеграф отлично сыграл свою роль. Он рассказывал о своих похождениях тысячелетней давности; войдя во вкус, описал усадьбу Пилата, святое семейство, даже свое знакомство со Святой Анной, которой позже на Никейском соборе он оказал большую услугу, потому что его информация в значительной степени способствовала принятию ее в сонм святых.
Когда настоящий граф узнал о забавах, граничащих со святотатством, он пожал плечами. "Если глупым парижанам доставляют радость такие несуразицы, сказал он барону Гляйхену, - пусть развлекаются. Одно во всем правда: я намного старее, чем думают по моей моложавой внешности".
Утка не удовлетворилась общественным мнением Парижа. Перелетела через пролив и обосновалась на страницах солидной лондонской газеты "Лондон кроникл". Газета в 3-м номере за июнь 1760 года посвятила пространную статью такому радостному событию, как приезд графа Сен-Жермена в Лондон. В статью закрались несколько строк о чудесном случае с графским элексиром жизни. Известный случай превратился в анекдот, и все же его в те времена воспринимали настолько серьезно, что даже большой лексикон Лярусса увидел в нем пример человеческой глупости, достойный увековечения, и опубликовал эту статью в полном объеме в 14-м томе на 70-й странице.
В изложении часть статьи, посвященная элексиру, звучит так:
"Одна очень высокого ранга герцогиня попросила графа дать ей несколько капель омолаживающей жидкости. Просьба исходила от столь знатной особы, что отказать было нельзя. Граф поднес склянку с наставлением, что принимать по десять капель каждое полнолуние. Герцогиня хотела скрыть это дело от своей старой камеристки по имени Рейдгонд. Сказав ей только, что это средство от колики, положила его в ящик. Вечером она отправилась на бал и пока там веселилась, старая камеристка, хорошо поужинав, почувствовала колики. В мучениях достала она средство и выпила его одним духом. Когда герцогиня на рассвете вернулась домой, в спальне увидела молоденькую девушку, это была старая Рейдгонд".