Страница:
Зная такие случаи, мы легче можем понять балладу Шиллера о брошенной львам перчатке, которую рыцарь, правда, вынес от них, но после этого бросил ее в лицо даме. Эту историю, как известно, первым описал Брантом, и, может быть, такое произошло и в действительности, потому что Брантом для достоверности приводит еще один случай из собственной практики, когда дама потребовала от рыцаря, чтобы тот в доказательство своей любви пронзил кинжалом собственную руку. Кавалер готов был пойти на это, и Брантому пришлось применить силу, чтобы помешать безумному поступку. Вспоминает он и случай с кавалером Жэнле, который безмятежно прогуливался с дамой; они были как раз на мосту через Сену, когда в даму вселился дьявол садистского флирта, она бросила в реку свой дорогой кружевной платочек и попросила рыцаря прыгнуть за ним и достать его из воды. Напрасно кавалер объяснял, что он не умеет плавать, дама обозвала его трусом, после чего тот в отчаянии как был, бросился в воду. К счастью, поблизости была лодка, и влюбленного безумца успели своевременно вытащить на берег.
ЛЮБОВЬ И РЫЦАРСКИЙ ТУРНИР
Восторженные признания трубадуров для дамы являлись только тайными радостями флирта, потому что в те времена считалось неприличным, если поэт в своих песнях назовет воспеваемую им даму по имени. (Если ее можно было узнать, ничего страшного, главное, чтобы соблюдались внешние приличия.)
Песни трубадуров были лишь скромной закуской на кухне флирта. Открытый доступ к богатому столу открывался перед дамами, когда их избранник в их честь выходил на рыцарский турнир.
Если бы наш современник с помощью новейшей техники мог бы догнать где-то в космосе картину с изображением событий тех давних лет, он не сумел бы понять происходящее на таком турнире. На возвышении муж сидел рядом с женой и спокойно наблюдал, как на арене какой-то рыцарь ломает копья в честь его собственной жены. Больше того, бывали случаи, когда муж тоже дрался на арене, причем, может быть, во славу той дамы, которая была женой рыцаря его собственной жены. Дурацкая история, и понять ее можно лишь в том случае, если мы знакомы с элементами вышеупомянутого Frauendienst и знаем, что рыцарские турниры проводились главным образом в честь женщины. Больше любого своего боевого подвига рыцарь гордился тем, что имеет право назвать себя слугой женщины. (Французы посвящали себя в "Serviteurs d"Amour".)
Служба эта принималась настолько всерьез, что госпожа сама провожала каждый раз рыцаря на арену, держа в руке тонкую цепочку или шелковую ленту, прикрепленную к узде коня.
В 1468 году в честь супруги Карла Смелого при бургундском дворе был устроен большой рыцарский турнир. Рыцари следовали один за другим, и вдруг на арене появилась странная процессия. Впереди на небольшой белой лошади восседал карлик, за ним слуги волокли огромный замок. Сделанное из дерева сооружение имело четыре башни, соединенные высокими крепостными стенами. Стены начинались от самой земли, так что нельзя было рассмотреть, что скрывается в замке. Карлик остановился перед балюстрадой, за которой расположились дамы, и начал читать петицию, звучавшую следующим образом:
"Ваши Высочества герцогини и милостивые государыни! Рыцарь, являющийся пленником своей госпожи, шлет вам нижайший поклон. Он заточен в этом замке, и лишь доброта и милость госпожи могут освободить его. Именно поэтому он обращается к вам, высокочтимые и милостивые герцогини и прочие дамы, с просьбой обсудить его петицию. Может быть, среди вас окажется и та, которая разрешит рыцарю выйти из замка. Рыцарь надеется, что, посоветовавшись, вы выпустите его из тягостной неволи, ибо в противном случае он не сможет принять участие в турнире" и т. д.
Их Высочества герцогини и прочие дамы приняли решение выпустить рыцаря из неволи. После этого карлик огромным ключом открыл ворота деревянной тюрьмы-замка, и, к приятному удивлению дам, оттуда выехал некий рыцарь по имени Росси, в полном снаряжении, верхом на богато украшенном скакуне.
В ходе турнира рыцарь носил на шлеме или пике залог любви, полученный от дамы. Залог этот был каким-либо предметом дамского туалета: лента, шарф, перо, браслет или другая деталь женской экипировки. Они и были знаменитыми талисманами, известными в эпоху рыцарства под названиями "faveurs" или "emprises d'amour". Иногда в пылу битвы "faveur" отрывался; в этом случае дама с трибуны бросала рыцарю другой. В одном рыцарском романе повествуется о случае, когда в свирепом единоборстве господа рыцари один за другим теряли свои значки, а дамы в волнении бросали им на арену все новые и новые талисманы, срывая со своих тел то, что попадало под руку. Так что, когда турнир закончился, они в ужасе обнаружили, что сидят перед хохочущей публикой обнаженные до неприличия.
Муж в свою очередь обязан был радоваться, если рыцарь его жены одерживал победу, даже если при этом он сам бывал выбит из седла. Такой была мода, и ничего против нее нельзя было сделать. А законы моды нам известны. Если по ее команде юбка должна была удлиниться, она не успокаивалась до тех пор, пока не обрастала шлейфом; если же мода диктовала юбке, что той следует стать шире, она мгновенно превращалась в кринолин356.
Так выродилась и мода на "Frauendienst". Прекрасной традицией была клятва рыцаря защищать женщину, прекрасен, хотя немного и причудлив институт странствующих рыцарей, которые отправлялись куда глаза глядят, чтобы защитить лишенных законных прав сирот и вдов; однако диктатура моды быстро испортила это прекрасное начинание. Однообразие рыцарских турниров не удовлетворяло беспокойные души. Для завоевания благосклонности дам надо было придумать что-нибудь новенькое.
Так, новым считалось, если в честь благородной дамы рыцарь усложнял для самого себя правила турнира. Некоторые оставляли открытыми кисть, руку или ногу, демонстрируя тем самым, что его личный ангел-хранитель лучше всяких доспехов защитит открытую часть тела. Во времена герцога Сентре в Париж прибыл неизвестный рыцарь. Согласно данному им обету на правой руке выше локтя и на правой ноге на щиколотке он носил золотые браслеты, соединенные длинной золотой цепью. И от подобного юродства не отказывались, если даже речь шла о серьезной битве. Фруассар357 в своей хронике вспоминает юных английских рыцарей, которые в 1336 голу пришли воевать на французскую землю. Каждый из них завязал себе один глаз, в таком виде они отправлялись в бой, потому что у себя на родине они дали клятву своим прекрасным дамам, что будут сражаться с завязанным глазом, пока каким-нибудь героическим поступком не докажут свою храбрость.
Когда странствующий рыцарь в символизирующем его цветущую молодость боевом снаряжении зеленого цвета отправлялся на поиски приключений, он действительно мог совершать те глупости, над изображением которых смеется, качая головой, сегодняшний читатель "Дон Кихота" Сервантеса. Но вряд ли он знает, что все это в эпоху рыцарства так и происходило - с кровавой серьезностью.
Со временем судьба беззащитных женщин была оттеснена на задний план. Странствующий рыцарь стремился сделать более громкой славу своей госпожи. Это свершалось следующим образом: оказавшись на территории других рыцарей, он рассылал вызов, приглашая всех рыцарей на битву "ради любви к своей даме" (pour I'amour de sa dame). Такое письмо было полно любезностей. Вызывающий на битву просил противника представить его милости своей дамы, а также желал ему насладиться с его дамой всеми радостями любви. После обмена любезностями они сходились в схватке и пытались проломить друг другу череп pour I'amour de sa dame.
Победитель не довольствовался одной славой. Рыцарские традиции узаконили и сделали обязательным и странное условие, согласно которому побежденный рыцарь должен был явиться к даме победителя и предложить ей себя в рабы. Невыполнение этого условия было равнозначно исключению из рыцарских рядов. Неаполитанская королева Иоанна оказала честь одному знатному господину из Мантуи, пригласив его на танец во время бала во дворце. Благородный рыцарь пришел в восторг от такой чести и немедленно дал обет: он отправляется незамедлительно в чужие страны и не вернется до тех пор, пока не пришлет королеве двух побежденных рыцарей. Ему удалось выполнить задачу, но королева, как это было принято, милостиво приняла пленных рыцарей и вернула им свободу.
Об одном еще более нелепом случае рассказывает Вулсон де ла Коломбьер. Некий рыцарь дал обет завладеть портретами тридцати дам, чьих кавалеров он победит в поединках. Этот достойный предшественник Дон Кихота распорядился нарисовать на его щите портрет обожаемой дамы и отправился на поиски приключений. Каждого встречающегося ему рыцаря, который не соглашался признать, что его дама не так прекрасна, как нарисованная на щите госпожа, он вызывал на поединок. Побежденный рыцарь обязан был разрешить, чтобы портрет его дамы был нарисован на щите победителя. По слухам, рыцарю удалось за один год собрать тридцать портретов.
Всю эту дикую бессмыслицу нельзя записать на счет одних только рыцарей. Как ни опьяняла их безбрежная романтика, они не были бы так одурманены ею, если бы их не поощряли на это женщины. Женщинам приятно было изгонявшее скуку обожание, которое приятно тешило их тщеславие. Госпожа соседнего замка, может быть, и выше по рангу, зато мой рыцарь собрал больше портретов, в большем количестве стран носил мои цвета и совершал более знаменитые глупости. Провансальский граф Рене, король Неаполя и Сицилии, также был большим любителем турниров, устраиваемых в честь прекрасных дам. На его гербе была изображена жаровня, полная горящих углей. Этим он хотел выразить страстную любовь к даме своего сердца. Все это прекрасно, сравнение очень даже мило, но что же было мехами, которые поддерживали жар в сердцах рыцарей?
О настоящей любви не могло быть и речи, ибо любящая женщина боится за своего любимого, и уж, если и приходилось отпускать его на серьезную войну, она не будет добавлять себе волнений, отправляя его на авантюрные приключения, где легко можно сломать шею.
Роль мехов в данной ситуации играл все тот же флирт.
ДОН КИХОТ ЛЮБВИ ЭПОХИ РЫЦАРСТВА
До нас дошла невероятно интересная рукопись XIII века. В ней рассказывает о своей жизни рыцарь Ульрих фон Лихтенштейн. Естественно, он делает это не собственноручно, ибо славный рыцарь хотя и сочинял прекрасные любовные песни и входил в число лучших миннезингеров своего времени, писать не умел. Историю своей жизни, как и свои песни, он диктовал писцу.
Официальная история культуры с некоторым пренебрежением проходит мимо мемуаров кавалера Ульриха и уделяет им очень и очень мало внимания. Почему? Потому что рыцарь Ульрих был самым абсолютным, а точнее, самым примитивным почитателем женщин, какого только видел свет. Он был реальным предшественником рожденного фантазией Дон Кихота. Серьезная, бородатая наука стесняется заниматься пресловутым героем любовных авантюр. А ведь она не права, ибо на какие бы крайности ни шел ослепленный любовью рыцарь, крайности эти были рождены модой своего времени, а моду нельзя обходить, рисуя портрет эпохи.
При изучении истории флирта приключения рыцаря Ульриха вообще являются бесценным кладом. Перед нами открывается подробное и полное описание флирта, сделанное в странном и малоизвестном произведении. Это - приложение к теоретическому анализу флирта, то есть средневековый флирт на практике.
Рукопись хранится в Мюнхенской государственной библиотеке. Ее название: "Frauendienst". Что это означает, мы уже знаем358.
Ульрих фон Лихтенштейн был богатым господином из Штирии359. Его биография связана и с венгерской историей. В 1246 году он принимал участие в битве при Лайте против короля Белы IV360 и очень живо описывает, как было найдено тело австрийского герцога Фридриха, нашедшего смерть от венгерского оружия. Рыцарь Ульрих скончался в 1276 году. Надгробие на его могиле сохранилось, оно известно тем, что на нем якобы выбита самая старинная запись на немецком языке.
Биографы обычно начинают характеристику героя такой банальной фразой: "Уже в юности у него определились наклонности, определившие дальнейшее течение его жизни" и т. д. Эту фразу великолепно можно использовать в отношении рыцаря Ульриха, ибо уже в юности он влюбился в одну знатную даму, постоянно крутился возле нее, и, бывая в качестве благородного пажа в ее покоях, он всегда выпивал воду, в которой обожаемая дама мыла руки.
О какой даме идет речь, выяснить с абсолютной точностью нельзя. Из биографии ясно только, что это была дама очень высокого ранга; по, некоторым данным можно было сделать вывод, что речь шла о жене правящего в те времена австрийского герцога Леопольда.
Когда кавалера Ульриха в Вене посвятили в рыцари, он посчитал, что пришло время предложить, как это и было принято тогда, свою службу даме сердца. Но рыцарь не имел возможности так легко приблизиться к ней, как паж, поэтому ему пришлось искать посредника. Посредничество взяла на себя одна из его теток, которая была подругой дамы высокого ранга. Начался обмен посланиями. Рыцарь Ульрих направлял даме песни собственного сочинения; та принимала песни, даже хвалила их, но всегда отвечала, что рыцарь ей не нужен, и господин Ульрих пусть даже не мечтает, что его услуги будут приняты. Другими словами, госпожа уверенно следовала правилам флирта: отталкивать, но при этом и поощрять, дабы несчастный влюбленный постоянно терзался сомнениями.
Гордая госпожа однажды так заявила его тетушке: "Если бы твой племянник и был бы равен мне по рангу, все равно он не был бы мне нужен, потому что у него очень некрасиво выпирает верхняя губа". Дело в том, что природа наградила господина Ульриха толстой верхней губой, которая по размеру была в два раза больше нормальной.
Когда тетушка передала эти слова, господин Ульрих недолго терзался сомнениями. Он приказал запрячь коня и поскакал в Грац. Там он разыскал лучшего хирурга и предложил ему большие деньги, если он поможет освободиться от излишества на губе. Хирург согласился сделать операцию и успешно ее проделал. Наркоз в те времена не был известен, и хирург хотел связать ремнями рыцаря, ибо боялся, что тот завертится от боли, скальпель сорвется и весь труд пойдет насмарку. Кроткий мещанин, конечно, не был знаком с рыцарским уставом и с "Frauendienst". Настоящий рыцарь не упустит возможности продемонстрировать, что ради дамы он способен без звука перенести любую боль. Господин Ульрих не разрешил связать себя; он как был, сел на скамью и не издал ни звука, когда лекарь отхватил у него полгубы.
Результат: операция прошла успешно, от страшной губы не осталось и следа. Но несчастный пациент полгода лежал в Граце, пока рана полностью зажила. За это время от него остались кожа да кости. Он не мог ни есть, ни пить; губу постоянно мазали какой-то дурно пахнущей мазью, и что бы он ни брал в рот, его сразу тошнило, потому что зеленая мазь попадала в питье или пищу, а с ними - в рот. "Тело мое страдало, - писал неисправимый влюбленный, - но сердце было полно счастья ".
Весть о пластической операции дошла и до дамы, которая написала письмо тетушке. В письме она сообщала, что на короткий срок выезжает из замка и направляется в один город. Она будет рада увидеть там и тетушку. "Можешь привезти с собой и племянника, но только для того, чтобы я могла увидеть его исправленную губу; ни для чего другого".
Так приближалось великое мгновение, когда рыцарь Ульрих мог наконец живым словом выразить свои чувства обожаемой женщине, которую в своих записках он всегда называл Доброй, Чистой и Милой. Приближалось мгновение, приближалась и госпожа, причем верхом на коне, в одиночестве, опередив свиту. И вот уже рыцарь Ульрих скачет рядом с ней, но дама, естественно, отворачивает от него коня, как будто ей неприятно было общество кавалера. Несчастный не подозревал, что ее манерничание было чистой воды флиртом. Он был в такой панике, что язык у него отнялся и он не мог вымолвить ни слова. От стыда он приотстал от дамы, потом вновь нагнал ее, но язык по-прежнему не слушался его. Пять раз повторял он свой маневр, и всегда с тем же результатом. Конная прогулка закончилась, возможность осталась неиспользованной. Единственное, что осмелился сделать господин Ульрих в конце путешествия, - он приблизился к госпоже, чтобы помочь ей сойти с лошади.
И тогда случилось удивительное.
Добрая, Чистая, Милая милостиво приняла помощь и спорхнула с лошади, но, порхая, она изловчилась вырвать из прически рыцаря, державшего коня, добрый клок волос и шепнула ему: "Это тебе за трусость!"
Неприятно ныла кожа на голове, а неопытный рыцарь пытался разобраться в непонятном событии. И так как он уже потерял веру в силу своего живого слова, он вновь прибег к письменным посланиям. В длинном стихотворении он выразил свои чувства, а услужливая тетушка доставила весточку адресату. И вновь последовало неожиданное событие: господину Ульриху ответили. Но невезение не оставляет того, к кому оно привязалось. Господин Ульрих не умел читать, а его писец был в другом городе. Десять дней грел на своей груди непрочитанное письмо несчастный влюбленный, десять дней он топтался у порога счастья, пока наконец не вернулся поверенный в тайну писец. И тогда выяснилось, что бедный рыцарь грел на своей груди змею. Послание оказалось стихотворением, совсем коротким стишком, но каждая строка была ядом для начинавшего уже надеяться влюбленного. Сочинила его наверняка сама знатная дама, которая выразила в стихотворении мысль, что тот, кто мечтает о запретном плоде, изменяет самому себе.
Wer wunscht, was er nicht soll
Der hat sich selbst versaget Wohl.
(Кто мечтает о запретном,
Изменяет сам себе.)
Чтобы подчеркнуть эту мысль, а также в интересах лучшего звучания поэтесса трижды повторила эти две строки.
Но сломить упрямого влюбленного было невозможно. Он руководствовался мыслью, что надо со смирением принимать и зло, если оно является добром для Доброй, Чистой и Милой. Поэтому с неизменной влюбленностью он крутился возле нее, но, так как слова не приносили результата, он старался поступками доказать, что достоин ее.
Повсюду, где проводились рыцарские турниры, появлялся господин Ульрих и отважно сражался в честь своей госпожи. Сто копий сломал он о противников; во всех схватках он был победителем. Его уже упоминали среди лучших рыцарей. Но вновь сказывалось влияние злой судьбы: копье противника однажды с такой силой ударилось о правую руку рыцаря, что срезало ему мизинец. Он бросил турнир, помчался в город к лекарю, и тот установил, что палец на обрывке кожи еще висит на руке, поэтому его, возможно, еще можно спасти. Несколько месяцев перевязывали руку, лечили раненого рыцаря, наконец мизинец, хоть и криво, но прирос к кисти.
С этого момента начинается действительная роль мизинца.
За это время господин Ульрих нашел другого посредника вместо своей тетушки. Один из его соратников часто бывал при герцогском дворе. Он и взял на себя обязанности почтальона. Рассказывая госпоже, какими героическими подвигами Ульрих доказывает свою любовь к ней, он заметил: вот в прошлый раз ему даже срубили мизинец. Вот когда дама почувствовала себя на коне (простите за банальное сравнение). Ответ не заставил себя ждать: "Все ложь, все неправда; из надежного источника я знаю, что мизинец - на месте, и ничто с ним не произошло". Огорчился, узнав об этом, рыцарь Ульрих, вновь вскочил на коня и помчался - нет, не к хирургу, а к надежному другу. Ссылаясь на их дружбу, он потребовал, чтобы тот отрубил ему вылеченный палец! Приятель не хотел оказать ему такую любезность, на что Ульрих сам приставил нож к пальцу, которым он собирался пожертвовать, и пригрозил, что плохо или хорошо, но он сам тотчас отрубит себе мизинец, если друг не поможет. Взял его приятель молоток, ударил им по ножу, и мизинец был отрублен. Рану перевязали, и, как пишет господин Ульрих, он сразу сел сочинять стихотворение. Сочинив длинный стих, он продиктовал его писцу и переплел бумагу в зеленый бархат; потом он заказал умелому ювелиру золотую застежку для книги в виде мизинца. В эту застежку был запрятан отрубленный палец!
Посланник точно выполнил задачу и доставил книгу госпоже, после чего стал ждать ответа. И ответ не заставил себя ждать. Увидев мизинец, дама разразилась такими словами: "О Боже! Я никогда не думала, что разумный человек способен на такие глупости!"
Ответ, который, как результат своего великого деяния, получил господин Ульрих, был составлен по старому рецепту: "Скажи своему поручителю, что книгу я стану хранить в моем ящике и ежедневно буду видеть мизинец; но пусть он не думает, что хоть на волос приблизился к цели. Он может служить тысячу лет, но все это напрасно".
И все-таки рыцарь Ульрих был вне себя от счастья, потому что шкатулка госпожи для его пальца была намного лучшим местом, чем его собственная рука. Восторженное состояние помогло ему найти решение, венчающее все его подвиги в честь прекрасной дамы.
Придуманный им план был самой большой глупостью из всех, которые знала история рыцарства. Это была абсолютно нелепая рыцарская авантюра, которую сегодняшним умом понять невозможно. И то, что он осуществил свой план, доказывает, что так часто упоминаемая романтика рыцарства нередко сбивалась с истинного пути.
В один прекрасный день господин Ульрих фон Лихтенштейн выехал из замка под предлогом, что он совершит паломничество в Рим. Но в Рим он не поехал, а остановился в Венеции, где и провел всю зиму. Свое время он тратил на то, что заказывал тамошним портным новые и новые шикарные одежды. Но не рыцарские костюмы, а дамские платья. И не для дамы сердца, а для самого себя. Он заказал двенадцать юбок, тридцать блуз с вышитыми рукавами, три белых бархатных мантии и много других предметов дамского туалета. В заключение он заказал две длинных косы с вплетенными в них жемчужинами.
Когда все снаряжение было собрано, а погода повернулась к весне, господин Ульрих разработал детальный маршрут. От Местре, через Каринтию, Штирию и Вену - до Чехии. Путь был рассчитан на двадцать девять дней, причем было точно отмечено, в какой день он должен прибыть в какой город и где остановится на ночлег. Этот план с конным курьером он направил вперед во все города, где собирался останавливаться на ночь. В каждом городе курьер объявлял его маршрут и зачитывал письмо, из которого следовало, что господин Ульрих собирался проделать весь путь инкогнито, украшая его рыцарскими поединками, но не как господин Лихтенштейн, и даже не как анонимный рыцарь, а в женском платье, как сама богиня Венера!
(Подобную глупость придумал только трубадур Пьер Видал, когда в честь своего идеала влез в волчью шкуру и, опустившись на четвереньки, бегал в таком виде по полям. Даму его сердца звали Лоба, что значит волчица. Но он просчитался, потому что охранявшие стадо волкодавы приняли его за настоящего волка и чуть не задрали его до смерти.)
Но возвратимся к нашему герою и его нелепому письму. В нем говорилось: "Королева Венера, богиня любви, шлет всем рыцарям привет и сообщает, что желает лично встретиться с ними, чтобы научить каждого благородного рыцаря, как надо служить дамам и бороться за их любовь. Она извещает, что в день Святого Георгия отправляется в путь из города Местре в Чехию, и рыцарь, который во время этого путешествия скрестит с ней копья, получит в подарок золотой перстень. Рыцарь обязан отправить его даме своего сердца; перстень наделен волшебной силой; дама, получившая его, почувствует огромную любовь к дарителю. Но если в ходе поединка богиня Венера выбьет его из седла, он обязан отправиться в любой конец света в честь некой дамы. Богиня Венера не откроет своего лица в течение всей поездки. Рыцарь, узнавший о ее прибытии и не вышедший на поединок с нею, будет считаться не подчинившимся законам любви и подлежит презрению всех настоящих дам".
ЛЮБОВЬ И РЫЦАРСКИЙ ТУРНИР
Восторженные признания трубадуров для дамы являлись только тайными радостями флирта, потому что в те времена считалось неприличным, если поэт в своих песнях назовет воспеваемую им даму по имени. (Если ее можно было узнать, ничего страшного, главное, чтобы соблюдались внешние приличия.)
Песни трубадуров были лишь скромной закуской на кухне флирта. Открытый доступ к богатому столу открывался перед дамами, когда их избранник в их честь выходил на рыцарский турнир.
Если бы наш современник с помощью новейшей техники мог бы догнать где-то в космосе картину с изображением событий тех давних лет, он не сумел бы понять происходящее на таком турнире. На возвышении муж сидел рядом с женой и спокойно наблюдал, как на арене какой-то рыцарь ломает копья в честь его собственной жены. Больше того, бывали случаи, когда муж тоже дрался на арене, причем, может быть, во славу той дамы, которая была женой рыцаря его собственной жены. Дурацкая история, и понять ее можно лишь в том случае, если мы знакомы с элементами вышеупомянутого Frauendienst и знаем, что рыцарские турниры проводились главным образом в честь женщины. Больше любого своего боевого подвига рыцарь гордился тем, что имеет право назвать себя слугой женщины. (Французы посвящали себя в "Serviteurs d"Amour".)
Служба эта принималась настолько всерьез, что госпожа сама провожала каждый раз рыцаря на арену, держа в руке тонкую цепочку или шелковую ленту, прикрепленную к узде коня.
В 1468 году в честь супруги Карла Смелого при бургундском дворе был устроен большой рыцарский турнир. Рыцари следовали один за другим, и вдруг на арене появилась странная процессия. Впереди на небольшой белой лошади восседал карлик, за ним слуги волокли огромный замок. Сделанное из дерева сооружение имело четыре башни, соединенные высокими крепостными стенами. Стены начинались от самой земли, так что нельзя было рассмотреть, что скрывается в замке. Карлик остановился перед балюстрадой, за которой расположились дамы, и начал читать петицию, звучавшую следующим образом:
"Ваши Высочества герцогини и милостивые государыни! Рыцарь, являющийся пленником своей госпожи, шлет вам нижайший поклон. Он заточен в этом замке, и лишь доброта и милость госпожи могут освободить его. Именно поэтому он обращается к вам, высокочтимые и милостивые герцогини и прочие дамы, с просьбой обсудить его петицию. Может быть, среди вас окажется и та, которая разрешит рыцарю выйти из замка. Рыцарь надеется, что, посоветовавшись, вы выпустите его из тягостной неволи, ибо в противном случае он не сможет принять участие в турнире" и т. д.
Их Высочества герцогини и прочие дамы приняли решение выпустить рыцаря из неволи. После этого карлик огромным ключом открыл ворота деревянной тюрьмы-замка, и, к приятному удивлению дам, оттуда выехал некий рыцарь по имени Росси, в полном снаряжении, верхом на богато украшенном скакуне.
В ходе турнира рыцарь носил на шлеме или пике залог любви, полученный от дамы. Залог этот был каким-либо предметом дамского туалета: лента, шарф, перо, браслет или другая деталь женской экипировки. Они и были знаменитыми талисманами, известными в эпоху рыцарства под названиями "faveurs" или "emprises d'amour". Иногда в пылу битвы "faveur" отрывался; в этом случае дама с трибуны бросала рыцарю другой. В одном рыцарском романе повествуется о случае, когда в свирепом единоборстве господа рыцари один за другим теряли свои значки, а дамы в волнении бросали им на арену все новые и новые талисманы, срывая со своих тел то, что попадало под руку. Так что, когда турнир закончился, они в ужасе обнаружили, что сидят перед хохочущей публикой обнаженные до неприличия.
Муж в свою очередь обязан был радоваться, если рыцарь его жены одерживал победу, даже если при этом он сам бывал выбит из седла. Такой была мода, и ничего против нее нельзя было сделать. А законы моды нам известны. Если по ее команде юбка должна была удлиниться, она не успокаивалась до тех пор, пока не обрастала шлейфом; если же мода диктовала юбке, что той следует стать шире, она мгновенно превращалась в кринолин356.
Так выродилась и мода на "Frauendienst". Прекрасной традицией была клятва рыцаря защищать женщину, прекрасен, хотя немного и причудлив институт странствующих рыцарей, которые отправлялись куда глаза глядят, чтобы защитить лишенных законных прав сирот и вдов; однако диктатура моды быстро испортила это прекрасное начинание. Однообразие рыцарских турниров не удовлетворяло беспокойные души. Для завоевания благосклонности дам надо было придумать что-нибудь новенькое.
Так, новым считалось, если в честь благородной дамы рыцарь усложнял для самого себя правила турнира. Некоторые оставляли открытыми кисть, руку или ногу, демонстрируя тем самым, что его личный ангел-хранитель лучше всяких доспехов защитит открытую часть тела. Во времена герцога Сентре в Париж прибыл неизвестный рыцарь. Согласно данному им обету на правой руке выше локтя и на правой ноге на щиколотке он носил золотые браслеты, соединенные длинной золотой цепью. И от подобного юродства не отказывались, если даже речь шла о серьезной битве. Фруассар357 в своей хронике вспоминает юных английских рыцарей, которые в 1336 голу пришли воевать на французскую землю. Каждый из них завязал себе один глаз, в таком виде они отправлялись в бой, потому что у себя на родине они дали клятву своим прекрасным дамам, что будут сражаться с завязанным глазом, пока каким-нибудь героическим поступком не докажут свою храбрость.
Когда странствующий рыцарь в символизирующем его цветущую молодость боевом снаряжении зеленого цвета отправлялся на поиски приключений, он действительно мог совершать те глупости, над изображением которых смеется, качая головой, сегодняшний читатель "Дон Кихота" Сервантеса. Но вряд ли он знает, что все это в эпоху рыцарства так и происходило - с кровавой серьезностью.
Со временем судьба беззащитных женщин была оттеснена на задний план. Странствующий рыцарь стремился сделать более громкой славу своей госпожи. Это свершалось следующим образом: оказавшись на территории других рыцарей, он рассылал вызов, приглашая всех рыцарей на битву "ради любви к своей даме" (pour I'amour de sa dame). Такое письмо было полно любезностей. Вызывающий на битву просил противника представить его милости своей дамы, а также желал ему насладиться с его дамой всеми радостями любви. После обмена любезностями они сходились в схватке и пытались проломить друг другу череп pour I'amour de sa dame.
Победитель не довольствовался одной славой. Рыцарские традиции узаконили и сделали обязательным и странное условие, согласно которому побежденный рыцарь должен был явиться к даме победителя и предложить ей себя в рабы. Невыполнение этого условия было равнозначно исключению из рыцарских рядов. Неаполитанская королева Иоанна оказала честь одному знатному господину из Мантуи, пригласив его на танец во время бала во дворце. Благородный рыцарь пришел в восторг от такой чести и немедленно дал обет: он отправляется незамедлительно в чужие страны и не вернется до тех пор, пока не пришлет королеве двух побежденных рыцарей. Ему удалось выполнить задачу, но королева, как это было принято, милостиво приняла пленных рыцарей и вернула им свободу.
Об одном еще более нелепом случае рассказывает Вулсон де ла Коломбьер. Некий рыцарь дал обет завладеть портретами тридцати дам, чьих кавалеров он победит в поединках. Этот достойный предшественник Дон Кихота распорядился нарисовать на его щите портрет обожаемой дамы и отправился на поиски приключений. Каждого встречающегося ему рыцаря, который не соглашался признать, что его дама не так прекрасна, как нарисованная на щите госпожа, он вызывал на поединок. Побежденный рыцарь обязан был разрешить, чтобы портрет его дамы был нарисован на щите победителя. По слухам, рыцарю удалось за один год собрать тридцать портретов.
Всю эту дикую бессмыслицу нельзя записать на счет одних только рыцарей. Как ни опьяняла их безбрежная романтика, они не были бы так одурманены ею, если бы их не поощряли на это женщины. Женщинам приятно было изгонявшее скуку обожание, которое приятно тешило их тщеславие. Госпожа соседнего замка, может быть, и выше по рангу, зато мой рыцарь собрал больше портретов, в большем количестве стран носил мои цвета и совершал более знаменитые глупости. Провансальский граф Рене, король Неаполя и Сицилии, также был большим любителем турниров, устраиваемых в честь прекрасных дам. На его гербе была изображена жаровня, полная горящих углей. Этим он хотел выразить страстную любовь к даме своего сердца. Все это прекрасно, сравнение очень даже мило, но что же было мехами, которые поддерживали жар в сердцах рыцарей?
О настоящей любви не могло быть и речи, ибо любящая женщина боится за своего любимого, и уж, если и приходилось отпускать его на серьезную войну, она не будет добавлять себе волнений, отправляя его на авантюрные приключения, где легко можно сломать шею.
Роль мехов в данной ситуации играл все тот же флирт.
ДОН КИХОТ ЛЮБВИ ЭПОХИ РЫЦАРСТВА
До нас дошла невероятно интересная рукопись XIII века. В ней рассказывает о своей жизни рыцарь Ульрих фон Лихтенштейн. Естественно, он делает это не собственноручно, ибо славный рыцарь хотя и сочинял прекрасные любовные песни и входил в число лучших миннезингеров своего времени, писать не умел. Историю своей жизни, как и свои песни, он диктовал писцу.
Официальная история культуры с некоторым пренебрежением проходит мимо мемуаров кавалера Ульриха и уделяет им очень и очень мало внимания. Почему? Потому что рыцарь Ульрих был самым абсолютным, а точнее, самым примитивным почитателем женщин, какого только видел свет. Он был реальным предшественником рожденного фантазией Дон Кихота. Серьезная, бородатая наука стесняется заниматься пресловутым героем любовных авантюр. А ведь она не права, ибо на какие бы крайности ни шел ослепленный любовью рыцарь, крайности эти были рождены модой своего времени, а моду нельзя обходить, рисуя портрет эпохи.
При изучении истории флирта приключения рыцаря Ульриха вообще являются бесценным кладом. Перед нами открывается подробное и полное описание флирта, сделанное в странном и малоизвестном произведении. Это - приложение к теоретическому анализу флирта, то есть средневековый флирт на практике.
Рукопись хранится в Мюнхенской государственной библиотеке. Ее название: "Frauendienst". Что это означает, мы уже знаем358.
Ульрих фон Лихтенштейн был богатым господином из Штирии359. Его биография связана и с венгерской историей. В 1246 году он принимал участие в битве при Лайте против короля Белы IV360 и очень живо описывает, как было найдено тело австрийского герцога Фридриха, нашедшего смерть от венгерского оружия. Рыцарь Ульрих скончался в 1276 году. Надгробие на его могиле сохранилось, оно известно тем, что на нем якобы выбита самая старинная запись на немецком языке.
Биографы обычно начинают характеристику героя такой банальной фразой: "Уже в юности у него определились наклонности, определившие дальнейшее течение его жизни" и т. д. Эту фразу великолепно можно использовать в отношении рыцаря Ульриха, ибо уже в юности он влюбился в одну знатную даму, постоянно крутился возле нее, и, бывая в качестве благородного пажа в ее покоях, он всегда выпивал воду, в которой обожаемая дама мыла руки.
О какой даме идет речь, выяснить с абсолютной точностью нельзя. Из биографии ясно только, что это была дама очень высокого ранга; по, некоторым данным можно было сделать вывод, что речь шла о жене правящего в те времена австрийского герцога Леопольда.
Когда кавалера Ульриха в Вене посвятили в рыцари, он посчитал, что пришло время предложить, как это и было принято тогда, свою службу даме сердца. Но рыцарь не имел возможности так легко приблизиться к ней, как паж, поэтому ему пришлось искать посредника. Посредничество взяла на себя одна из его теток, которая была подругой дамы высокого ранга. Начался обмен посланиями. Рыцарь Ульрих направлял даме песни собственного сочинения; та принимала песни, даже хвалила их, но всегда отвечала, что рыцарь ей не нужен, и господин Ульрих пусть даже не мечтает, что его услуги будут приняты. Другими словами, госпожа уверенно следовала правилам флирта: отталкивать, но при этом и поощрять, дабы несчастный влюбленный постоянно терзался сомнениями.
Гордая госпожа однажды так заявила его тетушке: "Если бы твой племянник и был бы равен мне по рангу, все равно он не был бы мне нужен, потому что у него очень некрасиво выпирает верхняя губа". Дело в том, что природа наградила господина Ульриха толстой верхней губой, которая по размеру была в два раза больше нормальной.
Когда тетушка передала эти слова, господин Ульрих недолго терзался сомнениями. Он приказал запрячь коня и поскакал в Грац. Там он разыскал лучшего хирурга и предложил ему большие деньги, если он поможет освободиться от излишества на губе. Хирург согласился сделать операцию и успешно ее проделал. Наркоз в те времена не был известен, и хирург хотел связать ремнями рыцаря, ибо боялся, что тот завертится от боли, скальпель сорвется и весь труд пойдет насмарку. Кроткий мещанин, конечно, не был знаком с рыцарским уставом и с "Frauendienst". Настоящий рыцарь не упустит возможности продемонстрировать, что ради дамы он способен без звука перенести любую боль. Господин Ульрих не разрешил связать себя; он как был, сел на скамью и не издал ни звука, когда лекарь отхватил у него полгубы.
Результат: операция прошла успешно, от страшной губы не осталось и следа. Но несчастный пациент полгода лежал в Граце, пока рана полностью зажила. За это время от него остались кожа да кости. Он не мог ни есть, ни пить; губу постоянно мазали какой-то дурно пахнущей мазью, и что бы он ни брал в рот, его сразу тошнило, потому что зеленая мазь попадала в питье или пищу, а с ними - в рот. "Тело мое страдало, - писал неисправимый влюбленный, - но сердце было полно счастья ".
Весть о пластической операции дошла и до дамы, которая написала письмо тетушке. В письме она сообщала, что на короткий срок выезжает из замка и направляется в один город. Она будет рада увидеть там и тетушку. "Можешь привезти с собой и племянника, но только для того, чтобы я могла увидеть его исправленную губу; ни для чего другого".
Так приближалось великое мгновение, когда рыцарь Ульрих мог наконец живым словом выразить свои чувства обожаемой женщине, которую в своих записках он всегда называл Доброй, Чистой и Милой. Приближалось мгновение, приближалась и госпожа, причем верхом на коне, в одиночестве, опередив свиту. И вот уже рыцарь Ульрих скачет рядом с ней, но дама, естественно, отворачивает от него коня, как будто ей неприятно было общество кавалера. Несчастный не подозревал, что ее манерничание было чистой воды флиртом. Он был в такой панике, что язык у него отнялся и он не мог вымолвить ни слова. От стыда он приотстал от дамы, потом вновь нагнал ее, но язык по-прежнему не слушался его. Пять раз повторял он свой маневр, и всегда с тем же результатом. Конная прогулка закончилась, возможность осталась неиспользованной. Единственное, что осмелился сделать господин Ульрих в конце путешествия, - он приблизился к госпоже, чтобы помочь ей сойти с лошади.
И тогда случилось удивительное.
Добрая, Чистая, Милая милостиво приняла помощь и спорхнула с лошади, но, порхая, она изловчилась вырвать из прически рыцаря, державшего коня, добрый клок волос и шепнула ему: "Это тебе за трусость!"
Неприятно ныла кожа на голове, а неопытный рыцарь пытался разобраться в непонятном событии. И так как он уже потерял веру в силу своего живого слова, он вновь прибег к письменным посланиям. В длинном стихотворении он выразил свои чувства, а услужливая тетушка доставила весточку адресату. И вновь последовало неожиданное событие: господину Ульриху ответили. Но невезение не оставляет того, к кому оно привязалось. Господин Ульрих не умел читать, а его писец был в другом городе. Десять дней грел на своей груди непрочитанное письмо несчастный влюбленный, десять дней он топтался у порога счастья, пока наконец не вернулся поверенный в тайну писец. И тогда выяснилось, что бедный рыцарь грел на своей груди змею. Послание оказалось стихотворением, совсем коротким стишком, но каждая строка была ядом для начинавшего уже надеяться влюбленного. Сочинила его наверняка сама знатная дама, которая выразила в стихотворении мысль, что тот, кто мечтает о запретном плоде, изменяет самому себе.
Wer wunscht, was er nicht soll
Der hat sich selbst versaget Wohl.
(Кто мечтает о запретном,
Изменяет сам себе.)
Чтобы подчеркнуть эту мысль, а также в интересах лучшего звучания поэтесса трижды повторила эти две строки.
Но сломить упрямого влюбленного было невозможно. Он руководствовался мыслью, что надо со смирением принимать и зло, если оно является добром для Доброй, Чистой и Милой. Поэтому с неизменной влюбленностью он крутился возле нее, но, так как слова не приносили результата, он старался поступками доказать, что достоин ее.
Повсюду, где проводились рыцарские турниры, появлялся господин Ульрих и отважно сражался в честь своей госпожи. Сто копий сломал он о противников; во всех схватках он был победителем. Его уже упоминали среди лучших рыцарей. Но вновь сказывалось влияние злой судьбы: копье противника однажды с такой силой ударилось о правую руку рыцаря, что срезало ему мизинец. Он бросил турнир, помчался в город к лекарю, и тот установил, что палец на обрывке кожи еще висит на руке, поэтому его, возможно, еще можно спасти. Несколько месяцев перевязывали руку, лечили раненого рыцаря, наконец мизинец, хоть и криво, но прирос к кисти.
С этого момента начинается действительная роль мизинца.
За это время господин Ульрих нашел другого посредника вместо своей тетушки. Один из его соратников часто бывал при герцогском дворе. Он и взял на себя обязанности почтальона. Рассказывая госпоже, какими героическими подвигами Ульрих доказывает свою любовь к ней, он заметил: вот в прошлый раз ему даже срубили мизинец. Вот когда дама почувствовала себя на коне (простите за банальное сравнение). Ответ не заставил себя ждать: "Все ложь, все неправда; из надежного источника я знаю, что мизинец - на месте, и ничто с ним не произошло". Огорчился, узнав об этом, рыцарь Ульрих, вновь вскочил на коня и помчался - нет, не к хирургу, а к надежному другу. Ссылаясь на их дружбу, он потребовал, чтобы тот отрубил ему вылеченный палец! Приятель не хотел оказать ему такую любезность, на что Ульрих сам приставил нож к пальцу, которым он собирался пожертвовать, и пригрозил, что плохо или хорошо, но он сам тотчас отрубит себе мизинец, если друг не поможет. Взял его приятель молоток, ударил им по ножу, и мизинец был отрублен. Рану перевязали, и, как пишет господин Ульрих, он сразу сел сочинять стихотворение. Сочинив длинный стих, он продиктовал его писцу и переплел бумагу в зеленый бархат; потом он заказал умелому ювелиру золотую застежку для книги в виде мизинца. В эту застежку был запрятан отрубленный палец!
Посланник точно выполнил задачу и доставил книгу госпоже, после чего стал ждать ответа. И ответ не заставил себя ждать. Увидев мизинец, дама разразилась такими словами: "О Боже! Я никогда не думала, что разумный человек способен на такие глупости!"
Ответ, который, как результат своего великого деяния, получил господин Ульрих, был составлен по старому рецепту: "Скажи своему поручителю, что книгу я стану хранить в моем ящике и ежедневно буду видеть мизинец; но пусть он не думает, что хоть на волос приблизился к цели. Он может служить тысячу лет, но все это напрасно".
И все-таки рыцарь Ульрих был вне себя от счастья, потому что шкатулка госпожи для его пальца была намного лучшим местом, чем его собственная рука. Восторженное состояние помогло ему найти решение, венчающее все его подвиги в честь прекрасной дамы.
Придуманный им план был самой большой глупостью из всех, которые знала история рыцарства. Это была абсолютно нелепая рыцарская авантюра, которую сегодняшним умом понять невозможно. И то, что он осуществил свой план, доказывает, что так часто упоминаемая романтика рыцарства нередко сбивалась с истинного пути.
В один прекрасный день господин Ульрих фон Лихтенштейн выехал из замка под предлогом, что он совершит паломничество в Рим. Но в Рим он не поехал, а остановился в Венеции, где и провел всю зиму. Свое время он тратил на то, что заказывал тамошним портным новые и новые шикарные одежды. Но не рыцарские костюмы, а дамские платья. И не для дамы сердца, а для самого себя. Он заказал двенадцать юбок, тридцать блуз с вышитыми рукавами, три белых бархатных мантии и много других предметов дамского туалета. В заключение он заказал две длинных косы с вплетенными в них жемчужинами.
Когда все снаряжение было собрано, а погода повернулась к весне, господин Ульрих разработал детальный маршрут. От Местре, через Каринтию, Штирию и Вену - до Чехии. Путь был рассчитан на двадцать девять дней, причем было точно отмечено, в какой день он должен прибыть в какой город и где остановится на ночлег. Этот план с конным курьером он направил вперед во все города, где собирался останавливаться на ночь. В каждом городе курьер объявлял его маршрут и зачитывал письмо, из которого следовало, что господин Ульрих собирался проделать весь путь инкогнито, украшая его рыцарскими поединками, но не как господин Лихтенштейн, и даже не как анонимный рыцарь, а в женском платье, как сама богиня Венера!
(Подобную глупость придумал только трубадур Пьер Видал, когда в честь своего идеала влез в волчью шкуру и, опустившись на четвереньки, бегал в таком виде по полям. Даму его сердца звали Лоба, что значит волчица. Но он просчитался, потому что охранявшие стадо волкодавы приняли его за настоящего волка и чуть не задрали его до смерти.)
Но возвратимся к нашему герою и его нелепому письму. В нем говорилось: "Королева Венера, богиня любви, шлет всем рыцарям привет и сообщает, что желает лично встретиться с ними, чтобы научить каждого благородного рыцаря, как надо служить дамам и бороться за их любовь. Она извещает, что в день Святого Георгия отправляется в путь из города Местре в Чехию, и рыцарь, который во время этого путешествия скрестит с ней копья, получит в подарок золотой перстень. Рыцарь обязан отправить его даме своего сердца; перстень наделен волшебной силой; дама, получившая его, почувствует огромную любовь к дарителю. Но если в ходе поединка богиня Венера выбьет его из седла, он обязан отправиться в любой конец света в честь некой дамы. Богиня Венера не откроет своего лица в течение всей поездки. Рыцарь, узнавший о ее прибытии и не вышедший на поединок с нею, будет считаться не подчинившимся законам любви и подлежит презрению всех настоящих дам".