Страница:
Прозвучал первый припев «Добрый король Венцеслав», и Дрейк, наклонившись, прошептал жене на ухо:
– Спой мне что-нибудь, принцесса, но только не хулиганские частушки. Я хочу услышать твой голос.
В глазах Эйлин заплясали чертики, и она посмотрела на своего красивого мужа. Но серьезный взгляд Дрейка предостерег ее от озорного поступка. Пение для Эйлин было крайне непривычным занятием, поэтому она, прежде чем самой присоединиться к общему хору, подождала, пока Дрейк начнет петь.
С каждой минутой Эйлин становилась все более уверенной в своих силах, и голос ее звучал все громче и тверже. Маркиз сжал руку любимой в знак одобрения, наслаждаясь ее чистым и мелодичным пением. Вскоре она окончательно обрела уверенность, и все присутствующие услышали ее звонкий голосок. К концу песни у большинства от восхищения навернулись слезы на глазах. Немой беспризорный ребенок превратился в красивую молодую леди с ангельским голосом.
Когда по окончании праздничного вечера Дрейк отнес ее в кровать, на которой Эйлин спала последние несколько недель, он не покинул ее, как делал это прежде. Опустив Эйлин на простыню, Дрейк, вернувшись к двери, плотно закрыл ее, а затем принялся тушить одну за другой свечи.
Эйлин молча наблюдала, как ее муж сначала сбросил свой великолепный праздничный камзол, а затем принялся развязывать шейный платок. Это его дом, его постель, и Эйлин не смела запретить ему остаться в комнате, но в то же время она не могла пустить Дрейка к себе. Он, конечно же, знал, что еще слишком рано: она еще не оправилась после родов. Когда он снял рубашку и перед глазами Эйлин предстало его сильное мускулистое тело, она буквально задохнулась от волнения. Ей до смерти хотелось вновь оказаться в объятиях этих сильных рук, но сможет ли Дрейк удовлетвориться только этим?
Маркиз задул последнюю свечу и только затем сбросил с себя оставшуюся одежду. И в этот момент услышал шуршание платья, которое Эйлин принялась снимать с себя, и его сердце забилось громче. Невилл прекрасно понимал, что таким образом испытывает собственную силу воли, но ничего не мог с собой поделать: сегодня сочельник, и он хотел уснуть в своей постели рядом со своей женой.
Маркиз скользнул под покрывало и прижался к ее хрупкому телу, облаченному в шелковую ночную рубашку. Она так естественно расположилась в его объятиях, что Дрейк вдруг подумал: как мог он в последние месяцы жить без нее? Он поцеловал Эйлин в лоб и усилием воли заставил успокоиться свое голодное тело.
– Ты признаешь за мной право делить с тобой постель, даже если мы будем просто лежать рядом? – прошептал Дрейк.
– Я никогда не отказывала тебе в этом, – почувствовав огромное облегчение, произнесла Эйлин. После такого, замечательного вечера она ни в чем не смогла бы ему отказать. Благодаря Дрейку сегодня Эйлин наконец поверила, что попала в свой родной дом, и крепко уцепилась за эту надежду. Возможно, он все же полюбит ее.
Уткнувшись носом ей в волосы, пахнущие дикими цветами, Дрейк тихо засмеялся.
– Должен признать, что у меня не было причин жаловаться на тебя по этому поводу. Все-таки ты распутное создание, любовь моя.
Эйлин, поцеловав мужа в грудь, плотнее прижалась к нему и сонно проговорила:
– Если вы надеетесь, что я дам вам повод вернуться к своим лондонским шлюшкам, то вы сильно заблуждаетесь, милорд.
Дрейк рассмеялся, но, почувствовав мерное дыхание спящей жены, мгновенно затих. Ему не нужен был никто другой на свете, кроме Эйлин. Но к сожалению, оставаться здесь он не мог: под угрозой была жизнь его семьи. Враждебное отношение Эдмунда делало присутствие маркиза в собственном доме очень опасным. Пока он не найдет способ избавиться от своего непутевого кузена, Дрейк не может оставаться в Шерборне. Из Лондона пришли вести, что на этой неделе Эдмунда выпускают из Тауэра.
Глава 27
Глава 28
– Спой мне что-нибудь, принцесса, но только не хулиганские частушки. Я хочу услышать твой голос.
В глазах Эйлин заплясали чертики, и она посмотрела на своего красивого мужа. Но серьезный взгляд Дрейка предостерег ее от озорного поступка. Пение для Эйлин было крайне непривычным занятием, поэтому она, прежде чем самой присоединиться к общему хору, подождала, пока Дрейк начнет петь.
С каждой минутой Эйлин становилась все более уверенной в своих силах, и голос ее звучал все громче и тверже. Маркиз сжал руку любимой в знак одобрения, наслаждаясь ее чистым и мелодичным пением. Вскоре она окончательно обрела уверенность, и все присутствующие услышали ее звонкий голосок. К концу песни у большинства от восхищения навернулись слезы на глазах. Немой беспризорный ребенок превратился в красивую молодую леди с ангельским голосом.
Когда по окончании праздничного вечера Дрейк отнес ее в кровать, на которой Эйлин спала последние несколько недель, он не покинул ее, как делал это прежде. Опустив Эйлин на простыню, Дрейк, вернувшись к двери, плотно закрыл ее, а затем принялся тушить одну за другой свечи.
Эйлин молча наблюдала, как ее муж сначала сбросил свой великолепный праздничный камзол, а затем принялся развязывать шейный платок. Это его дом, его постель, и Эйлин не смела запретить ему остаться в комнате, но в то же время она не могла пустить Дрейка к себе. Он, конечно же, знал, что еще слишком рано: она еще не оправилась после родов. Когда он снял рубашку и перед глазами Эйлин предстало его сильное мускулистое тело, она буквально задохнулась от волнения. Ей до смерти хотелось вновь оказаться в объятиях этих сильных рук, но сможет ли Дрейк удовлетвориться только этим?
Маркиз задул последнюю свечу и только затем сбросил с себя оставшуюся одежду. И в этот момент услышал шуршание платья, которое Эйлин принялась снимать с себя, и его сердце забилось громче. Невилл прекрасно понимал, что таким образом испытывает собственную силу воли, но ничего не мог с собой поделать: сегодня сочельник, и он хотел уснуть в своей постели рядом со своей женой.
Маркиз скользнул под покрывало и прижался к ее хрупкому телу, облаченному в шелковую ночную рубашку. Она так естественно расположилась в его объятиях, что Дрейк вдруг подумал: как мог он в последние месяцы жить без нее? Он поцеловал Эйлин в лоб и усилием воли заставил успокоиться свое голодное тело.
– Ты признаешь за мной право делить с тобой постель, даже если мы будем просто лежать рядом? – прошептал Дрейк.
– Я никогда не отказывала тебе в этом, – почувствовав огромное облегчение, произнесла Эйлин. После такого, замечательного вечера она ни в чем не смогла бы ему отказать. Благодаря Дрейку сегодня Эйлин наконец поверила, что попала в свой родной дом, и крепко уцепилась за эту надежду. Возможно, он все же полюбит ее.
Уткнувшись носом ей в волосы, пахнущие дикими цветами, Дрейк тихо засмеялся.
– Должен признать, что у меня не было причин жаловаться на тебя по этому поводу. Все-таки ты распутное создание, любовь моя.
Эйлин, поцеловав мужа в грудь, плотнее прижалась к нему и сонно проговорила:
– Если вы надеетесь, что я дам вам повод вернуться к своим лондонским шлюшкам, то вы сильно заблуждаетесь, милорд.
Дрейк рассмеялся, но, почувствовав мерное дыхание спящей жены, мгновенно затих. Ему не нужен был никто другой на свете, кроме Эйлин. Но к сожалению, оставаться здесь он не мог: под угрозой была жизнь его семьи. Враждебное отношение Эдмунда делало присутствие маркиза в собственном доме очень опасным. Пока он не найдет способ избавиться от своего непутевого кузена, Дрейк не может оставаться в Шерборне. Из Лондона пришли вести, что на этой неделе Эдмунда выпускают из Тауэра.
Глава 27
Рождество 1746 года
Эйлин проснулась оттого, что муж осыпал поцелуями ее нежную шею. За дверью слышался плач голодного младенца.
– Дрейк? – сонно пробормотала молодая мать, и в тот же момент сильная рука обхватила ее за талию и перевернула на другой, бок. Теплые губы Дрейка прижались к ее губам. От страстных поцелуев Эйлин проснулась окончательно и, отвечая на ласку, принялась нежно гладить мужа по спине. Резкий стук прервал их занятие.
– Боюсь, что тебе придется подождать, милорд. Сейчас потребности двух маленьких человечков у нас на первом месте, – со вздохом сказала Эйлин.
Не отрываясь от ее губ, Дрейк пробормотал что-то нечленораздельное, затем принялся ласкать через тонкую ткань рубашки сосок ее набухшей от молока груди. Наконец, приподнявшись на локте, он посмотрел на свою жену, лежащую под ним.
– Я так ревнив, что готов запереть тебя в четырех стенах, чтобы любоваться твоей красотой мог только я один. Но сейчас мне не остается ничего другого, как уступить право наслаждаться твоим обществом своему сыну. С Рождеством, любовь моя. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
Эйлин обхватила его голову руками и, прежде чем отпустить, запечатлела на его губах долгий поцелуй. Затем разжала пальцы и села на постели. Дрейк невольно залюбовался ее темно-рыжими волосами, облегающими тонкий стан жены, и с великим трудом поборол искушение прикоснуться к длинным шелковистым прядям. Свесив ноги с кровати, он встал и пошел за одеждой.
Обнаженный, Дрейк уверенно прошел через комнату, и Эйлин завороженно смотрела на его сильные мышцы и гладкую кожу. С тех пор, как он в последний раз вот так ее обнимал, прошло несколько месяцев. И еще несколько недель пройдет, пока она сможет снова пустить его в свою постель. Эйлин ни разу не приходила в голову мысль отвергнуть его. Ее юное тело уже изнемогало от столь долгой разлуки, и она была уверена, что Дрейк чувствует то же самое.
Когда Дрейк исчез в примыкающей к их спальне комнате, Эйлин крикнула няне, чтобы та входила. В то время как Эйлин приняла из рук девушки малыша, который разрывался от плача, требуя еды, в комнату вошла горничная и принялась разводить огонь в камине, чтобы прогреть остывший за ночь воздух. Эйлин спустила рубашку с одного плеча, и в тот же момент маленькие ручки призывно заколотили по ее полной от молока груди. Молодая мама, откинувшись на подушки, поудобнее расположила малыша, и тот жадно припал к большому соску. Переполненная нежными чувствами к своему беззащитному сыну, Эйлин крепче прижала к себе малыша и принялась поглаживать его нежную маленькую щечку.
Когда Дрейк, уже одетый, снова вошел в покои, горничная и няня быстро откланялись и покинули комнату, оставив молодую пару наедине со своим новорожденным сыном. При виде жены с младенцем на руках маркиз ощутил такой трепет, что напрочь забыл о свертке, который держал в руках. Он осторожно опустился на край кровати и как завороженный смотрел на маленького человечка, теребящего крошечной ручонкой грудь матери. Эти двое сейчас находились в своем особом мирке, где не существует ничего, кроме нежности и любви. Это он, уложив ее в постель, лишил невинности, заронил в ее утробу свое семя и дал жизнь этому маленькому существу. Просто невероятно, что несколько мгновений удовольствия коренным образом изменили всю их жизнь. И Дрейк понял, что каждая секунда, проведенная вместе с женой и детьми, – это невыразимое счастье, и мысленно возблагодарил Господа за столь щедрый дар.
Полностью поглощенная ребенком, Эйлин не обращала внимания на мужа, пока Ричард не насытился. Но когда она наконец подняла глаза и встретилась взглядом с Дрейком, ее сердце забилось. Маркиз нежно улыбнулся, и по телу Эйлин пошли теплые волны.
– Я когда-нибудь говорил, как сильно тебя люблю? – мягко спросил Дрейк. Аккуратно вытянув прядь ее темно-рыжих волос из детского кулачка, он взял из рук жены засыпающего младенца и прижал к себе. Но глаза его смотрели только на завораживающую игру серебряных искорок под ее длинными ресницами.
От этих слов Эйлин буквально задохнулась от счастья и, растерянная и удивленная одновременно, коротко кивнув, принялась машинально расстилать на плече Дрейка кусок чистой ткани, чтобы младенец, срыгивая, не запачкал костюм своего отца. Когда она удостоверилась, что Ричард лежит удобно, то, поправив рубашку, подняла глаза на мужа, все еще завороженная его словами.
В синих глазах Дрейка она увидела немой вопрос. На губах Эйлин заиграла ослепительно-радостная улыбка.
– Я просто надеялась, что когда-нибудь вы разделите со мной то чувство, которое я испытываю к вам, милорд.
Дрейк посмотрел ей в глаза, и его сердце наполнилось гордостью и любовью: все ее чувства были написаны на лице. Нежно держа в руках сына, Дрейк, наклонившись, поцеловал Эйлин в лоб. И тут, вдруг вспомнив, что все еще держит под мышкой небольшой, очень красиво упакованный сверток, Дрейк с улыбкой протянул его жене.
– Ты простишь меня за то, что я был таким слепцом и не видел, что любовь гораздо важнее гордости?
Значит, он все-таки понял.
Впервые за то время, что они снова были вместе, Эйлин почувствовала, что они с мужем снова одно целое. Мягко улыбнувшись, она принялась аккуратно разворачивать подарок. Внутри маленькой, обшитой бархатом коробочки лежал прекрасный перстень с бриллиантами. Эйлин открыла рот от удивления и посмотрела на Дрейка. Тот, аккуратно: вынув символ их единения, надел его на палец жены.
– Теперь весь мир будет знать, что ты моя, – прошептал он.
Потеряв дар речи, Эйлин наконец осознала, что принадлежит Дрейку полностью, безвозвратно, и скоро об этом узнает весь свет. Все еще не придя в себя, она пыталась придумать слова благодарности и любви, но ничего не приходило ей в голову. На пути к их счастью все еще было много преград. Но как объяснить ему это?
Внезапный стук в дверь лишил Эйлин возможности хоть что-нибудь сказать.
Дрейк чертыхнулся.
– Неужели в этом доме нас не могут хоть па пару минут оставить наедине?
– Это, наверное, няня принесла Эмили. Я сейчас же отошлю ее, не волнуйся, – быстро заверила его Эйлин и повернулась к двери. – Входи!
На пороге появился встрепанный лакей. Увидев, что его светлость здесь, он облегченно вздохнул.
– Милорд, к вам приехал лорд Уэстли. Он непременно желает говорить с вами.
Дрейк нахмурился:
– Уэстли? Я думал, он уехал на континент. – Дрейк бросил взгляд на Эйлин. Маркизу ужасно не хотелось уходить от нее, но он отчетливо понимал, что дела требуют очень много времени. На этот раз придется пожертвовать удовольствием побыть рядом с собственной женой.
Эйлин, казалось, уже смирилась с тем, что ее муж – занятой человек. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, в комнату, грубо оттолкнув лакея, ворвался сам лорд Уэстли. Мрачный и ужасно раздраженный, с глубокими морщинами на лице, он коротко кивнул в знак приветствия юному маркизу и его леди.
– Прости, что помешал, Шерборн, но мне нужно поговорить с вами обоими. А этот трус не должен нас слышать. – Он бросил гневный взгляд на трясущегося от страха лакея. Немного озадаченный, Дрейк постарался скрыть свое любопытство. Послав лакея за няней, он указал своему несостоявшемуся тестю на одно из мягких кресел с высокой спинкой. Пока лорд Уэстли устраивался поудобнее, в комнату вошла няня и взяла ребенка из рук отца, а горничная тем временем помогла Эйлин накинуть халат.
Уэстли смотрел на все это с немного унылым видом. Когда няня собиралась унести ребенка, он сделал ей знак, что хочет взглянуть на нового наследника Шерборнов. Внимательно изучая личико спящего младенца, лорд Уэстли пришел к выводу, что подбородок мальчик унаследовал от Невиллов. Старик одобрительно кивнул, и в тот же момент няня унесла ребенка в детскую.
– Лихой у тебя парень, Дрейк. И дочка тоже ничего, насколько верно дошли до меня слухи. – Лорд Уэстли оперся о свою трость и внимательно посмотрел на сидящую на кровати молодую пару. Маркиз, словно защищая свою жену, собственнически обхватил рукой ее тонкий стан. Странный блеск в серебристых глазах Эйлин заставил старого лорда тревожно сощурить глаза.
– Да, они же близнецы, – миролюбиво отозвался Дрейк. – А как Памела?
Юная маркиза с печалью наблюдала за стариком, который словно ушел в себя. Его глаза затуманились, а складки на лице стали еще глубже.
– Умерла. Послеродовая лихорадка. Она не протянула и недели. – Уэстли отвернулся, чтобы не видеть сидящей на кровати счастливой семейной пары, и задумчиво уставился на огонь.
Эта новость ошеломила Дрейка, и не успел он собраться с мыслями, как заговорила Эйлин:
– А ребенок?
Требовательность ее тона заставила старого лорда быстро поднять глаза. Во взгляде Эйлин он увидел понимание и сожаление. Поразительно, как люди могут понимать друг друга без слов. Неудивительно, что Дрейк полюбил эту очаровательную девушку. Лорд Уэстли заговорил, обращаясь к Эйлин:
– Мальчик здоров. После всех этих девчонок, будь они неладны, Бог наконец-то наградил меня внуком, который родился ублюдком… – Его отчаяние постепенно сменилось негодованием.
– Мне очень жаль, сэр. – Открыв один из шкафов, Дрейк извлек оттуда небольшую флягу и протянул ее лорду. – Из слов Эдмунда я понял, что он собирался жениться на Памеле.
Уэстли, сделав несколько больших глотков, отмахнулся от извинений Дрейка:
– Сожалениями ее не вернешь. Я испортил ее. Я никогда не следил за ней так, как нужно. Вот почему я здесь. Я не хочу, чтобы мой единственный внук вырос таким же, как его мать или его отец. Я не могу вырастить его и в то же время не могу допустить, чтобы его растил Эдмунд. Нравится тебе это или нет, но он – Невилл, и тут уже ничего не попишешь, Дрейк. Я хочу заключить с вами договор.
Маркиз нахмурился, но Эйлин не задумываясь ответила:
– Привозите ребенка сюда, милорд. У нас хорошая детская. Можете быть уверены, что мы вырастим его как собственного сына.
Тут Дрейк взорвался:
– Подождите-ка минутку! Я не хочу, чтобы мой сын пережил то же, что выпало на мою долю! Отпрыск Эдмунда может вырасти еще большим задирой, чем его отец. Он и так на несколько месяцев старше Ричарда. Я не хочу, чтобы мой сын…
Лорд Уэстли яростно ударил своей тростью об пол:
– Да выслушай же меня, черт тебя побери! Неужели ты думаешь, что я предложил бы тебе такое?
Эйлин яростно потянула Дрейка за рукав, заставляя повернуться к себе.
– Не обязательно все должно сложиться точно так же. Неужели ты хочешь, чтобы твой племянник вырос у чужих людей?
– Дорогая, ты не понимаешь, что… – начал было Дрейк, но Уэстли не дал ему закончить.
– Я понимаю, Шерборн. Незаконнорожденный не может унаследовать титул и имение. Но я думаю, что мы можем исправить это. Король обожает россказни о неблагодарных детях, к тому же он в долгу у меня. Как-то раз или два я имел дело с его собственным отпрыском. Нам нужно только убедить Эдмунда признать мальчика своим сыном, и король позаботится о том, чтобы мои земли и титул перешли к моему внуку. Он вырастет, зная, что все мое состояние станет его. Я лично позабочусь об этом. Тогда у него не будет повода завидовать твоему сыну и стараться всячески превзойти его, ведь так?
Дрейк тяжело опустился на кровать, но умоляющий взгляд жены мешал ему трезво мыслить. Наконец он вздохнул и повернулся к ней. Ее серебристого цвета глаза были наполнены болью.
– Я не могу позволить, чтобы еще один ребенок рос в таких же условиях, как и я, Дрейк. – Она смотрела ему прямо в глаза. Она знала, что Дрейк никогда не оставит родного ему человечка в беде, даже если этот ребенок – сын его подлого брата Эдмунда.
Дрейк нервно провел рукой по волосам и грустно усмехнулся над ее верой в него. Как он может вести себя по-другому, если она видит в нем только хорошее?
– Это значит, что ты все же останешься здесь? – спросил он у Эйлин. В серебристой глубине ее необыкновенных глаз он увидел ответ на так давно мучивший его вопрос. Значит, есть на этом свете узы, способные удержать ее. С победной улыбкой он взял ее за руку и притянул к себе.
– Думаю, что я смогу помочь вам заставить Эдмунда признать ребенка. Если вы обещаете обучить его искусству разумно распоряжаться своим наследством, когда он подрастет, то я беру на себя обязательство вырастить его вместе с моими детьми.
Лорд Уэстли, глубоко вздохнув, поднялся с кресла и протянул Дрейку руку.
– Мне ужасно жаль, что ты так и не стал моим зятем, Шерборн, но мне будет намного легче жить, зная, что мой мальчик в хороших руках.
Подняв шляпу и трость, старик повернулся к Эйлин, которая только теперь хорошо рассмотрела его. Напудренный парик был длинным и слегка старомодным. Красные чулки и туфли на каблуке не очень соответствовали возрасту лорда. Но когда он с восхищением посмотрел на юную маркизу, она заметила в его глазах молодой блеск, говоривший о том, что душой лорд Уэстли еще молод.
– Я хорошо помню твою мать, дитя. Если ты так же похожа на нее внутренне, как и внешне, каждый мужчина, встретив тебя однажды, полюбит на всю жизнь. Лучшей матери для своего внука я не могу и желать, – немного напыщенно произнес лорд.
Услышав, что он открыто льстит ей, она рассмеялась:
– Если ваш внук будет похож на вас, милорд, он вскружит мне голову красивыми словами и вырастет ужасно избалованным. Попробуйте свое красноречие на моей матери. Она, должно быть, где-то внизу. Думаю, ей было бы очень интересно освежить в памяти воспоминания своего детства. Привозите вашего внука, как только ему можно будет путешествовать. Мне не терпится познакомиться с ним.
Глаза старого лорда засветились от удовольствия, и он, кивнув на прощание, вышел из комнаты. Дрейк тут же откинулся на подушки и, схватив Эйлин за талию, увлек ее за собой:
– Вы чертовски испорченная женщина, миледи, – беззлобно прошептал он.
– А ты слишком красив, чтобы я могла разрешить тебе выйти из дома, – весело парировала Эйлин, обнимая его за плечи. – И я люблю тебя почти как безумная.
– Почти, – согласился Дрейк. Обхватив рукой ее затылок, он приник губами к ее рту. Эйлин застонала от желания и выгнулась ему навстречу, жаждая большего.
Несколько дней спустя Дрейк попрощался с молодой женой и неохотно покинул Шерборн. Возможно, с помощью Уэстли Эдмунда можно будет переправить на континент или найти ему какое-нибудь занятие в колонии. Это была главная причина, заставившая Дрейка ехать в Лондон. Но в то же время и в имении было много дел, которыми маркизу нужно было заняться. К тому же он еще не был уверен, что их отношения с Эйлин наладились и его жена счастлива.
– Скоро приедет внук лорда Уэстли. Неужели тебе нужно уезжать именно сейчас?
Эйлин также была расстроена из-за предстоящей разлуки. В последнее время Дрейк был сам не свой, и это очень волновало ее. Но она не знала, вправе ли вмешиваться в его дела. Ей было очень интересно, сколько времени его не будет. Но сам Дрейк не говорил об этом, а Эйлин стеснялась спросить его. Кроме того, она боялась, что, если начнет расспрашивать, узнает случайно нечто неприятное для себя.
Одетая в коричневое бархатное платье с золотыми вставками, обшитыми тесьмой, Эйлин ощущала себя в это утро маленькой птичкой в золотой клетке. Она подошла к окну и взглянула на раскинувшийся внизу озябший сад. Дрейк не разрешил ей покидать пределы комнаты.
Маркиз заметил, что ее обычно румяные щеки заметно побледнели, и у него защемило сердце. Хотя доктор клялся, что она хорошо себя чувствует и прекрасно оправляется после родов, но Дрейку казалось, что его жена все еще слаба и нуждается в его опеке. Он погладил Эйлин по плечу, и она повернулась к нему. Заглянув в ее огромные серебристые глаза, он объяснил:
– Если я не поеду сейчас, то потом не смогу выехать из-за погоды. Здесь ты будешь в безопасности. С тобой будут Диана, Майкл и твоя мать. Я вернусь, как только позволят обстоятельства. У меня есть один замысел… Но сначала ты должна полностью поправиться.
Заинтересовавшись, Эйлин поймала мужа за руку:
– Какой замысел? Расскажи мне!
Дрейк, улыбнувшись, поцеловал ее в лоб и сказал, что у него много идей и, чтобы их реализовать, понадобится ее помощь. Подумав немного, сообщил, что собирается занять свое место в палате лордов.
Эйлин прикусила губу. Решение Дрейка испугало ее. Значит, ей придется большую часть времени жить без него или же жить с ним в Лондоне. Ни того ни другого ей не хотелось, но она понимала, что ее муж жаждет перемен, поэтому хочет вернуться в политику. Даже ее мать резко отзывалась о несправедливых законах, запрещавших католикам владеть землей и лишавших их права голоса. Дрейк же хотел внести свою лепту в решение этих и многих других вопросов. Для нее было очевидно, что он – высокообразованный мужчина, а она – невежественная женщина, выросшая в деревне, и ей никогда не стать настоящей леди, соответствующей положению мужа в светском обществе. Поддразнивая его, Эйлин спросила:
– А мы можем построить мне домик в Лондоне?
Маркиз вздохнул с облегчением и рассмеялся. Его порадовало, что Эйлин быстро схватила суть дела. Он боялся ее негативной реакции на его планы, но оказалось, что она смирилась со своим положением. Он пообещал, когда приедет, подыскать подходящий участок земли.
– Если обещаешь представить меня Хогарту, то считай, что мы заключили сделку, – медовым голосом произнесла Эйлин.
Согласившись и на это, он поцеловал ее на прощание и ушел, оставив с тревогой на сердце. Хотя Дрейк и был в приподнятом настроении и шутил с ней, она знала, что его что-то беспокоит, и, если бы была здорова, уехала бы вслед за ним. Но теперь она, к сожалению, не может совершать безрассудные поступки, как раньше. Эйлин понимала, что сейчас на ней лежит ответственность за мужа и детей и дни абсолютной свободы закончились. И если она случайно забудет об этом, рев двух младенцев живо вернет ей память.
Эйлин проснулась оттого, что муж осыпал поцелуями ее нежную шею. За дверью слышался плач голодного младенца.
– Дрейк? – сонно пробормотала молодая мать, и в тот же момент сильная рука обхватила ее за талию и перевернула на другой, бок. Теплые губы Дрейка прижались к ее губам. От страстных поцелуев Эйлин проснулась окончательно и, отвечая на ласку, принялась нежно гладить мужа по спине. Резкий стук прервал их занятие.
– Боюсь, что тебе придется подождать, милорд. Сейчас потребности двух маленьких человечков у нас на первом месте, – со вздохом сказала Эйлин.
Не отрываясь от ее губ, Дрейк пробормотал что-то нечленораздельное, затем принялся ласкать через тонкую ткань рубашки сосок ее набухшей от молока груди. Наконец, приподнявшись на локте, он посмотрел на свою жену, лежащую под ним.
– Я так ревнив, что готов запереть тебя в четырех стенах, чтобы любоваться твоей красотой мог только я один. Но сейчас мне не остается ничего другого, как уступить право наслаждаться твоим обществом своему сыну. С Рождеством, любовь моя. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
Эйлин обхватила его голову руками и, прежде чем отпустить, запечатлела на его губах долгий поцелуй. Затем разжала пальцы и села на постели. Дрейк невольно залюбовался ее темно-рыжими волосами, облегающими тонкий стан жены, и с великим трудом поборол искушение прикоснуться к длинным шелковистым прядям. Свесив ноги с кровати, он встал и пошел за одеждой.
Обнаженный, Дрейк уверенно прошел через комнату, и Эйлин завороженно смотрела на его сильные мышцы и гладкую кожу. С тех пор, как он в последний раз вот так ее обнимал, прошло несколько месяцев. И еще несколько недель пройдет, пока она сможет снова пустить его в свою постель. Эйлин ни разу не приходила в голову мысль отвергнуть его. Ее юное тело уже изнемогало от столь долгой разлуки, и она была уверена, что Дрейк чувствует то же самое.
Когда Дрейк исчез в примыкающей к их спальне комнате, Эйлин крикнула няне, чтобы та входила. В то время как Эйлин приняла из рук девушки малыша, который разрывался от плача, требуя еды, в комнату вошла горничная и принялась разводить огонь в камине, чтобы прогреть остывший за ночь воздух. Эйлин спустила рубашку с одного плеча, и в тот же момент маленькие ручки призывно заколотили по ее полной от молока груди. Молодая мама, откинувшись на подушки, поудобнее расположила малыша, и тот жадно припал к большому соску. Переполненная нежными чувствами к своему беззащитному сыну, Эйлин крепче прижала к себе малыша и принялась поглаживать его нежную маленькую щечку.
Когда Дрейк, уже одетый, снова вошел в покои, горничная и няня быстро откланялись и покинули комнату, оставив молодую пару наедине со своим новорожденным сыном. При виде жены с младенцем на руках маркиз ощутил такой трепет, что напрочь забыл о свертке, который держал в руках. Он осторожно опустился на край кровати и как завороженный смотрел на маленького человечка, теребящего крошечной ручонкой грудь матери. Эти двое сейчас находились в своем особом мирке, где не существует ничего, кроме нежности и любви. Это он, уложив ее в постель, лишил невинности, заронил в ее утробу свое семя и дал жизнь этому маленькому существу. Просто невероятно, что несколько мгновений удовольствия коренным образом изменили всю их жизнь. И Дрейк понял, что каждая секунда, проведенная вместе с женой и детьми, – это невыразимое счастье, и мысленно возблагодарил Господа за столь щедрый дар.
Полностью поглощенная ребенком, Эйлин не обращала внимания на мужа, пока Ричард не насытился. Но когда она наконец подняла глаза и встретилась взглядом с Дрейком, ее сердце забилось. Маркиз нежно улыбнулся, и по телу Эйлин пошли теплые волны.
– Я когда-нибудь говорил, как сильно тебя люблю? – мягко спросил Дрейк. Аккуратно вытянув прядь ее темно-рыжих волос из детского кулачка, он взял из рук жены засыпающего младенца и прижал к себе. Но глаза его смотрели только на завораживающую игру серебряных искорок под ее длинными ресницами.
От этих слов Эйлин буквально задохнулась от счастья и, растерянная и удивленная одновременно, коротко кивнув, принялась машинально расстилать на плече Дрейка кусок чистой ткани, чтобы младенец, срыгивая, не запачкал костюм своего отца. Когда она удостоверилась, что Ричард лежит удобно, то, поправив рубашку, подняла глаза на мужа, все еще завороженная его словами.
В синих глазах Дрейка она увидела немой вопрос. На губах Эйлин заиграла ослепительно-радостная улыбка.
– Я просто надеялась, что когда-нибудь вы разделите со мной то чувство, которое я испытываю к вам, милорд.
Дрейк посмотрел ей в глаза, и его сердце наполнилось гордостью и любовью: все ее чувства были написаны на лице. Нежно держа в руках сына, Дрейк, наклонившись, поцеловал Эйлин в лоб. И тут, вдруг вспомнив, что все еще держит под мышкой небольшой, очень красиво упакованный сверток, Дрейк с улыбкой протянул его жене.
– Ты простишь меня за то, что я был таким слепцом и не видел, что любовь гораздо важнее гордости?
Значит, он все-таки понял.
Впервые за то время, что они снова были вместе, Эйлин почувствовала, что они с мужем снова одно целое. Мягко улыбнувшись, она принялась аккуратно разворачивать подарок. Внутри маленькой, обшитой бархатом коробочки лежал прекрасный перстень с бриллиантами. Эйлин открыла рот от удивления и посмотрела на Дрейка. Тот, аккуратно: вынув символ их единения, надел его на палец жены.
– Теперь весь мир будет знать, что ты моя, – прошептал он.
Потеряв дар речи, Эйлин наконец осознала, что принадлежит Дрейку полностью, безвозвратно, и скоро об этом узнает весь свет. Все еще не придя в себя, она пыталась придумать слова благодарности и любви, но ничего не приходило ей в голову. На пути к их счастью все еще было много преград. Но как объяснить ему это?
Внезапный стук в дверь лишил Эйлин возможности хоть что-нибудь сказать.
Дрейк чертыхнулся.
– Неужели в этом доме нас не могут хоть па пару минут оставить наедине?
– Это, наверное, няня принесла Эмили. Я сейчас же отошлю ее, не волнуйся, – быстро заверила его Эйлин и повернулась к двери. – Входи!
На пороге появился встрепанный лакей. Увидев, что его светлость здесь, он облегченно вздохнул.
– Милорд, к вам приехал лорд Уэстли. Он непременно желает говорить с вами.
Дрейк нахмурился:
– Уэстли? Я думал, он уехал на континент. – Дрейк бросил взгляд на Эйлин. Маркизу ужасно не хотелось уходить от нее, но он отчетливо понимал, что дела требуют очень много времени. На этот раз придется пожертвовать удовольствием побыть рядом с собственной женой.
Эйлин, казалось, уже смирилась с тем, что ее муж – занятой человек. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, в комнату, грубо оттолкнув лакея, ворвался сам лорд Уэстли. Мрачный и ужасно раздраженный, с глубокими морщинами на лице, он коротко кивнул в знак приветствия юному маркизу и его леди.
– Прости, что помешал, Шерборн, но мне нужно поговорить с вами обоими. А этот трус не должен нас слышать. – Он бросил гневный взгляд на трясущегося от страха лакея. Немного озадаченный, Дрейк постарался скрыть свое любопытство. Послав лакея за няней, он указал своему несостоявшемуся тестю на одно из мягких кресел с высокой спинкой. Пока лорд Уэстли устраивался поудобнее, в комнату вошла няня и взяла ребенка из рук отца, а горничная тем временем помогла Эйлин накинуть халат.
Уэстли смотрел на все это с немного унылым видом. Когда няня собиралась унести ребенка, он сделал ей знак, что хочет взглянуть на нового наследника Шерборнов. Внимательно изучая личико спящего младенца, лорд Уэстли пришел к выводу, что подбородок мальчик унаследовал от Невиллов. Старик одобрительно кивнул, и в тот же момент няня унесла ребенка в детскую.
– Лихой у тебя парень, Дрейк. И дочка тоже ничего, насколько верно дошли до меня слухи. – Лорд Уэстли оперся о свою трость и внимательно посмотрел на сидящую на кровати молодую пару. Маркиз, словно защищая свою жену, собственнически обхватил рукой ее тонкий стан. Странный блеск в серебристых глазах Эйлин заставил старого лорда тревожно сощурить глаза.
– Да, они же близнецы, – миролюбиво отозвался Дрейк. – А как Памела?
Юная маркиза с печалью наблюдала за стариком, который словно ушел в себя. Его глаза затуманились, а складки на лице стали еще глубже.
– Умерла. Послеродовая лихорадка. Она не протянула и недели. – Уэстли отвернулся, чтобы не видеть сидящей на кровати счастливой семейной пары, и задумчиво уставился на огонь.
Эта новость ошеломила Дрейка, и не успел он собраться с мыслями, как заговорила Эйлин:
– А ребенок?
Требовательность ее тона заставила старого лорда быстро поднять глаза. Во взгляде Эйлин он увидел понимание и сожаление. Поразительно, как люди могут понимать друг друга без слов. Неудивительно, что Дрейк полюбил эту очаровательную девушку. Лорд Уэстли заговорил, обращаясь к Эйлин:
– Мальчик здоров. После всех этих девчонок, будь они неладны, Бог наконец-то наградил меня внуком, который родился ублюдком… – Его отчаяние постепенно сменилось негодованием.
– Мне очень жаль, сэр. – Открыв один из шкафов, Дрейк извлек оттуда небольшую флягу и протянул ее лорду. – Из слов Эдмунда я понял, что он собирался жениться на Памеле.
Уэстли, сделав несколько больших глотков, отмахнулся от извинений Дрейка:
– Сожалениями ее не вернешь. Я испортил ее. Я никогда не следил за ней так, как нужно. Вот почему я здесь. Я не хочу, чтобы мой единственный внук вырос таким же, как его мать или его отец. Я не могу вырастить его и в то же время не могу допустить, чтобы его растил Эдмунд. Нравится тебе это или нет, но он – Невилл, и тут уже ничего не попишешь, Дрейк. Я хочу заключить с вами договор.
Маркиз нахмурился, но Эйлин не задумываясь ответила:
– Привозите ребенка сюда, милорд. У нас хорошая детская. Можете быть уверены, что мы вырастим его как собственного сына.
Тут Дрейк взорвался:
– Подождите-ка минутку! Я не хочу, чтобы мой сын пережил то же, что выпало на мою долю! Отпрыск Эдмунда может вырасти еще большим задирой, чем его отец. Он и так на несколько месяцев старше Ричарда. Я не хочу, чтобы мой сын…
Лорд Уэстли яростно ударил своей тростью об пол:
– Да выслушай же меня, черт тебя побери! Неужели ты думаешь, что я предложил бы тебе такое?
Эйлин яростно потянула Дрейка за рукав, заставляя повернуться к себе.
– Не обязательно все должно сложиться точно так же. Неужели ты хочешь, чтобы твой племянник вырос у чужих людей?
– Дорогая, ты не понимаешь, что… – начал было Дрейк, но Уэстли не дал ему закончить.
– Я понимаю, Шерборн. Незаконнорожденный не может унаследовать титул и имение. Но я думаю, что мы можем исправить это. Король обожает россказни о неблагодарных детях, к тому же он в долгу у меня. Как-то раз или два я имел дело с его собственным отпрыском. Нам нужно только убедить Эдмунда признать мальчика своим сыном, и король позаботится о том, чтобы мои земли и титул перешли к моему внуку. Он вырастет, зная, что все мое состояние станет его. Я лично позабочусь об этом. Тогда у него не будет повода завидовать твоему сыну и стараться всячески превзойти его, ведь так?
Дрейк тяжело опустился на кровать, но умоляющий взгляд жены мешал ему трезво мыслить. Наконец он вздохнул и повернулся к ней. Ее серебристого цвета глаза были наполнены болью.
– Я не могу позволить, чтобы еще один ребенок рос в таких же условиях, как и я, Дрейк. – Она смотрела ему прямо в глаза. Она знала, что Дрейк никогда не оставит родного ему человечка в беде, даже если этот ребенок – сын его подлого брата Эдмунда.
Дрейк нервно провел рукой по волосам и грустно усмехнулся над ее верой в него. Как он может вести себя по-другому, если она видит в нем только хорошее?
– Это значит, что ты все же останешься здесь? – спросил он у Эйлин. В серебристой глубине ее необыкновенных глаз он увидел ответ на так давно мучивший его вопрос. Значит, есть на этом свете узы, способные удержать ее. С победной улыбкой он взял ее за руку и притянул к себе.
– Думаю, что я смогу помочь вам заставить Эдмунда признать ребенка. Если вы обещаете обучить его искусству разумно распоряжаться своим наследством, когда он подрастет, то я беру на себя обязательство вырастить его вместе с моими детьми.
Лорд Уэстли, глубоко вздохнув, поднялся с кресла и протянул Дрейку руку.
– Мне ужасно жаль, что ты так и не стал моим зятем, Шерборн, но мне будет намного легче жить, зная, что мой мальчик в хороших руках.
Подняв шляпу и трость, старик повернулся к Эйлин, которая только теперь хорошо рассмотрела его. Напудренный парик был длинным и слегка старомодным. Красные чулки и туфли на каблуке не очень соответствовали возрасту лорда. Но когда он с восхищением посмотрел на юную маркизу, она заметила в его глазах молодой блеск, говоривший о том, что душой лорд Уэстли еще молод.
– Я хорошо помню твою мать, дитя. Если ты так же похожа на нее внутренне, как и внешне, каждый мужчина, встретив тебя однажды, полюбит на всю жизнь. Лучшей матери для своего внука я не могу и желать, – немного напыщенно произнес лорд.
Услышав, что он открыто льстит ей, она рассмеялась:
– Если ваш внук будет похож на вас, милорд, он вскружит мне голову красивыми словами и вырастет ужасно избалованным. Попробуйте свое красноречие на моей матери. Она, должно быть, где-то внизу. Думаю, ей было бы очень интересно освежить в памяти воспоминания своего детства. Привозите вашего внука, как только ему можно будет путешествовать. Мне не терпится познакомиться с ним.
Глаза старого лорда засветились от удовольствия, и он, кивнув на прощание, вышел из комнаты. Дрейк тут же откинулся на подушки и, схватив Эйлин за талию, увлек ее за собой:
– Вы чертовски испорченная женщина, миледи, – беззлобно прошептал он.
– А ты слишком красив, чтобы я могла разрешить тебе выйти из дома, – весело парировала Эйлин, обнимая его за плечи. – И я люблю тебя почти как безумная.
– Почти, – согласился Дрейк. Обхватив рукой ее затылок, он приник губами к ее рту. Эйлин застонала от желания и выгнулась ему навстречу, жаждая большего.
Несколько дней спустя Дрейк попрощался с молодой женой и неохотно покинул Шерборн. Возможно, с помощью Уэстли Эдмунда можно будет переправить на континент или найти ему какое-нибудь занятие в колонии. Это была главная причина, заставившая Дрейка ехать в Лондон. Но в то же время и в имении было много дел, которыми маркизу нужно было заняться. К тому же он еще не был уверен, что их отношения с Эйлин наладились и его жена счастлива.
– Скоро приедет внук лорда Уэстли. Неужели тебе нужно уезжать именно сейчас?
Эйлин также была расстроена из-за предстоящей разлуки. В последнее время Дрейк был сам не свой, и это очень волновало ее. Но она не знала, вправе ли вмешиваться в его дела. Ей было очень интересно, сколько времени его не будет. Но сам Дрейк не говорил об этом, а Эйлин стеснялась спросить его. Кроме того, она боялась, что, если начнет расспрашивать, узнает случайно нечто неприятное для себя.
Одетая в коричневое бархатное платье с золотыми вставками, обшитыми тесьмой, Эйлин ощущала себя в это утро маленькой птичкой в золотой клетке. Она подошла к окну и взглянула на раскинувшийся внизу озябший сад. Дрейк не разрешил ей покидать пределы комнаты.
Маркиз заметил, что ее обычно румяные щеки заметно побледнели, и у него защемило сердце. Хотя доктор клялся, что она хорошо себя чувствует и прекрасно оправляется после родов, но Дрейку казалось, что его жена все еще слаба и нуждается в его опеке. Он погладил Эйлин по плечу, и она повернулась к нему. Заглянув в ее огромные серебристые глаза, он объяснил:
– Если я не поеду сейчас, то потом не смогу выехать из-за погоды. Здесь ты будешь в безопасности. С тобой будут Диана, Майкл и твоя мать. Я вернусь, как только позволят обстоятельства. У меня есть один замысел… Но сначала ты должна полностью поправиться.
Заинтересовавшись, Эйлин поймала мужа за руку:
– Какой замысел? Расскажи мне!
Дрейк, улыбнувшись, поцеловал ее в лоб и сказал, что у него много идей и, чтобы их реализовать, понадобится ее помощь. Подумав немного, сообщил, что собирается занять свое место в палате лордов.
Эйлин прикусила губу. Решение Дрейка испугало ее. Значит, ей придется большую часть времени жить без него или же жить с ним в Лондоне. Ни того ни другого ей не хотелось, но она понимала, что ее муж жаждет перемен, поэтому хочет вернуться в политику. Даже ее мать резко отзывалась о несправедливых законах, запрещавших католикам владеть землей и лишавших их права голоса. Дрейк же хотел внести свою лепту в решение этих и многих других вопросов. Для нее было очевидно, что он – высокообразованный мужчина, а она – невежественная женщина, выросшая в деревне, и ей никогда не стать настоящей леди, соответствующей положению мужа в светском обществе. Поддразнивая его, Эйлин спросила:
– А мы можем построить мне домик в Лондоне?
Маркиз вздохнул с облегчением и рассмеялся. Его порадовало, что Эйлин быстро схватила суть дела. Он боялся ее негативной реакции на его планы, но оказалось, что она смирилась со своим положением. Он пообещал, когда приедет, подыскать подходящий участок земли.
– Если обещаешь представить меня Хогарту, то считай, что мы заключили сделку, – медовым голосом произнесла Эйлин.
Согласившись и на это, он поцеловал ее на прощание и ушел, оставив с тревогой на сердце. Хотя Дрейк и был в приподнятом настроении и шутил с ней, она знала, что его что-то беспокоит, и, если бы была здорова, уехала бы вслед за ним. Но теперь она, к сожалению, не может совершать безрассудные поступки, как раньше. Эйлин понимала, что сейчас на ней лежит ответственность за мужа и детей и дни абсолютной свободы закончились. И если она случайно забудет об этом, рев двух младенцев живо вернет ей память.
Глава 28
Наступил март, а Дрейк все еще не возвращался домой. Но он регулярно посылал Эйлин письма, в которых подробно и ярко писал о своих мыслях и планах, окружавших его людях и событиях. В каждом письме он говорил о любви к ней, и ей легче было переживать разлуку. Эйлин с нетерпением ждала каждого нового письма и по нескольку раз перечитывала его. Маркиза не сомневалась, что Дрейк совершенно искренне описывал боль и чувство одиночества, которые испытывал из-за разлуки с ней, и что каждый раз, ложась в постель, он думал о ней и страстно хотел оказаться рядом. Ведь она испытывала те же чувства.
Когда Эйлин в третий раз читала очередное письмо, Диана выводила сложные трели на клавесине, стараясь таким образом привлечь к себе внимание.
Маркиза, посмотрев на выражение лица своей золовки, рассмеялась:
– Я очень эгоистична? Надеюсь, эти письма для тебя так же много значат, как и для меня.
Эйлин протянула Диане страницы, где Дрейк описывал свой разговор с герцогом Ньюкаслом и их спор по поводу нынешнего состояния сельского хозяйства. Те страницы, в которых муж писал о том, что подыскивает подходящее место для маленького домика и скучает, она оставила у себя. Диана мельком взглянула на письмо и спросила:
– А он пишет что-нибудь о Майкле? Я знаю, что нам не нужно разрешение Дрейка на свадьбу, но все же было бы намного проще, если бы… – Она замолкла, задумавшись.
– А Майкл официально просил разрешение у твоего брата? – Слишком поглощенная собственными делами, Эйлин едва ли замечала проблемы окружающих. То, что Майкл и Диана сильно влюблены и в скором, времени поженятся, она считала само собой разумеющимся.
– Я знаю, что они говорили об этом. – Диана наигрывала необычайно грустную мелодию.
Помня их драку в деревне, где Эйлин рожала близнецов, Диана не решалась снова затрагивать эту тему.
Эйлин с интересом изучала выражение лица Дианы. Сейчас она выглядела более жизнерадостной, чем прошлой весной. Обычно острая на язычок, Диана стала на удивление нежной, и колкости уже не сыпались из ее рта. Одно только упоминание о Майкле заставляло ее глаза сиять. Инвалидное кресло, казалось, не мешает ее любви, но все же Эйлин волновало положение подруги. Рождение близнецов изменило ход мыслей юной маркизы.
– Вы с Майклом говорили о детях? – осторожно спросила Эйлин.
Диана густо покраснела.
– И даже более того.
Улыбнувшись, Эйлин посмотрела в лицо подруге:
– Ты полагаешь, что я не должна вмешиваться в твои интимные дела?
Услышав смех и заметив снисходительное выражение на лице Эйлин, Диана с облегчением вздохнула.
– Нет, если ты собираешься доносить Дрейку все, о чем мы будем говорить.
Эйлин, решительно помотав головой, ответила, что не умеет сочинять письма и предпочитает молчать, и спросила, хочет ли она детей.
Диана наконец получила возможность поговорить о тем, что лежало у нее на душе.
– Да, я хочу родить Майклу ребенка, но он боится за меня. Видя твои мучения, Майкл не хочет, чтобы я тоже страдала. Я попыталась убедить его, что все это из-за того, что ты маленькая и хрупкая и к тому же рожала близнецов. Но он скептик и решил поговорить с моим врачом. Правда, я надеюсь, что нам с доктором все-таки удастся уговорить его.
В глазах Дианы сверкнул озорной огонек, а ее счастливая улыбка рассеяла все сомнения Эйлин. Юная маркиза, восхищенная своей подругой, весело улыбнулась в ответ. Ей хотелось, чтобы все ее друзья были так же счастливы, как и она сама, а Майкл с Дианой, бесспорно, заслуживали самого лучшего.
Когда Эйлин в третий раз читала очередное письмо, Диана выводила сложные трели на клавесине, стараясь таким образом привлечь к себе внимание.
Маркиза, посмотрев на выражение лица своей золовки, рассмеялась:
– Я очень эгоистична? Надеюсь, эти письма для тебя так же много значат, как и для меня.
Эйлин протянула Диане страницы, где Дрейк описывал свой разговор с герцогом Ньюкаслом и их спор по поводу нынешнего состояния сельского хозяйства. Те страницы, в которых муж писал о том, что подыскивает подходящее место для маленького домика и скучает, она оставила у себя. Диана мельком взглянула на письмо и спросила:
– А он пишет что-нибудь о Майкле? Я знаю, что нам не нужно разрешение Дрейка на свадьбу, но все же было бы намного проще, если бы… – Она замолкла, задумавшись.
– А Майкл официально просил разрешение у твоего брата? – Слишком поглощенная собственными делами, Эйлин едва ли замечала проблемы окружающих. То, что Майкл и Диана сильно влюблены и в скором, времени поженятся, она считала само собой разумеющимся.
– Я знаю, что они говорили об этом. – Диана наигрывала необычайно грустную мелодию.
Помня их драку в деревне, где Эйлин рожала близнецов, Диана не решалась снова затрагивать эту тему.
Эйлин с интересом изучала выражение лица Дианы. Сейчас она выглядела более жизнерадостной, чем прошлой весной. Обычно острая на язычок, Диана стала на удивление нежной, и колкости уже не сыпались из ее рта. Одно только упоминание о Майкле заставляло ее глаза сиять. Инвалидное кресло, казалось, не мешает ее любви, но все же Эйлин волновало положение подруги. Рождение близнецов изменило ход мыслей юной маркизы.
– Вы с Майклом говорили о детях? – осторожно спросила Эйлин.
Диана густо покраснела.
– И даже более того.
Улыбнувшись, Эйлин посмотрела в лицо подруге:
– Ты полагаешь, что я не должна вмешиваться в твои интимные дела?
Услышав смех и заметив снисходительное выражение на лице Эйлин, Диана с облегчением вздохнула.
– Нет, если ты собираешься доносить Дрейку все, о чем мы будем говорить.
Эйлин, решительно помотав головой, ответила, что не умеет сочинять письма и предпочитает молчать, и спросила, хочет ли она детей.
Диана наконец получила возможность поговорить о тем, что лежало у нее на душе.
– Да, я хочу родить Майклу ребенка, но он боится за меня. Видя твои мучения, Майкл не хочет, чтобы я тоже страдала. Я попыталась убедить его, что все это из-за того, что ты маленькая и хрупкая и к тому же рожала близнецов. Но он скептик и решил поговорить с моим врачом. Правда, я надеюсь, что нам с доктором все-таки удастся уговорить его.
В глазах Дианы сверкнул озорной огонек, а ее счастливая улыбка рассеяла все сомнения Эйлин. Юная маркиза, восхищенная своей подругой, весело улыбнулась в ответ. Ей хотелось, чтобы все ее друзья были так же счастливы, как и она сама, а Майкл с Дианой, бесспорно, заслуживали самого лучшего.