Страница:
Кассия ни разу не спрашивала Рольфа о том, зачем он запретил Уинифред давать ей на ночь настойку опия. Но, судя по тому, что ее с тех пор стала донимать бессонница, Уинифред серьезно отнеслась к предупреждению Рольфа и больше ни разу не приносила в спальню хозяйки заветную бутылочку. Впрочем, Рольф не сомневался в том, что Уинифред продолжала бы носить опий, невзирая ни на какие его приказы, если бы таково было желание Кассии. К счастью, похоже, та не настаивала на снотворном.
Она, видимо, и сама поняла, что лучше уж встречать свои кошмары с ясной головой, чем пытаться уйти от них при помощи одурманивающего наркотика. Поэтому все ночи Кассия либо расхаживала по комнате, либо рисовала. Подобное невольное бодрствование продолжалось вплоть до первых рассветных лучей на восточном горизонте. Ранним утром Кассии удавалось поспать несколько часов. Потом еще днем столько же. Словом, ей удавалось восстанавливать силы.
Подойдя к шезлонгу, Рольф увидел лежавшую на полу книгу. Она, судя по всему, читала ее перед тем как заснуть до тех пор, пока та не вывалилась из ослабевших пальцев. Он наклонился, чтобы поднять ее, и вдруг заметил лежавший под ней рисунок. На нем была изображена женщина, вся завернутая в какую-то многослойную тунику и со странной короной на голове. Рольф обратил внимание на то, что у этой женщины не было лица точно так же, как и на других рисунках Кассии, изображавших людей.
Услышав, что она шевельнулась, Рольф быстро сунул рисунок между страниц книги:
— Прошу прощения, леди Кассия. Я не хотел будить вас. Просто увидел упавшую книгу и решил ее поднять.
Это была одна из тех книг отцовской библиотеки, которые она решила оставить дома. Он посмотрел на полированный корешок из красной кожи. Это был томик древних мифов и легенд.
— Спасибо, лорд Рэйвенскрофт, — сказала она, выпрямившись. Кассия протерла глаза и поправила прическу. — Я читала и, должно быть, вздремнула.
Рольф подождал еще несколько мгновений, ожидая, когда она окончательно отойдет от сна, и затем задал вопрос, который вот уже несколько дней не давал ему покоя:
— Почему вы никогда не рисуете лица? Кассия мгновенно насторожилась. Она явно не ожидала от него этого вопроса.
— Прошу прощения, но я не понимаю, о чем вы…
— Я о ваших рисунках. Они получаются у вас очень живые, жизненные, но вы никогда не рисуете лица. Мне интересно было бы узнать, почему?
Кассия расправила на себе складки черного траурного платья.
— Кто-то из известных людей сказал, что глаза человека являются зеркалом его души. Я склонна согласиться и даже готова развить это положение. На мой взгляд, не только глаза, но и все лицо является зеркалом души человека. Но люди привыкли закрывать свое истинное лицо множеством масок, боясь разоблачить свои самые сокровенные мысли и мечтания. А зачем мне рисовать маски? В этом случае изображение было бы недостоверным.
Ее точка зрения, хоть и показалась Рольфу спорной, но, похоже, была не так далека от истины.
— А у вас есть мечты, которые вы прячете под маской, леди Кассия?
Она подняла на него глаза:
— Разумеется, у меня есть мечты. Они есть у всех людей, не так ли?
— Надеюсь. Без них человек — животное. Я поинтересовался просто потому, что раньше вы никогда не распространялись на тему ваших мечтаний.
— Возможно, это из-за того, что многие мечты так и остаются мечтами. Они так и умирают с человеком, который в своих поступках не руководствуется ими. Мне кажется, что в противном случае человек испытывает горчайшее разочарование. А как у вас с этим, милорд? Вас интересуют мои секреты, но свои собственные вы оберегаете весьма ревностно. Скажите, есть ли у вас мечты?
— Вы сами только что сказали, что они есть у всех людей. Но знаете, учитывая ваш пессимистический взгляд на этот предмет, не могу понять: зачем человеку вообще мечтать?
— Чтобы иметь в сердце надежду, — ответила Кассия, кладя томик мифов себе на колени. — Это знала даже бедная Пандора. Надежда помогает человеку выжить в дни испытаний, порой это единственное, что у него остается. А иногда мечта вдруг воплощается в жизнь, и это удивительно. Я лично не верю в то, что человек в силах претворить свою мечту в жизнь. Это прерогатива Всевышнего. Если человек практичен и честен сам с собой, он поймет это и тем самым убережет себя от того, чтобы всю свою жизнь бесплодно преследовать мечту. Он просто будет терпеливо ждать подарка судьбы.
«Зачем я это сказала? — тут же спросила себя Кассия. — Зачем я вообще отвечаю на его вопросы? Почему я с такой легкостью доверяю этому человеку свои самые сокровенные мысли, о которых никому другому никогда бы не рассказала?»
— Мне кажется, что, если бы у всех людей был такой пессимистический взгляд на жизнь, мир был бы слишком скучен, чтобы в нем жить, — сказал Рольф. — У таких людей, как Христофор Колумб или сэр Фрэнсис Дрейк, тоже были мечты. И если бы они не стали руководствоваться ими в своих поступках, мы так никогда и не узнали бы о том, что Англия и европейский континент — это еще далеко не весь мир.
— А что у вас за мечты? — спросила Кассия, пытаясь отвести разговор от себя. — Вы так и не сказали. Рольф опустил глаза:
— Мои мечты всегда заключались в том, чтобы поступать согласно законам чести и исправлять зло, которое есть в этом мире. Впрочем, некоторые вещи исправить не удастся никому.
— Я слышала, что вы очень помогли королю Карлу вернуть себе трон и Англию. Значит, по крайней мере одну допущенную несправедливость вам исправить удалось.
— Не я один видел в Кромвеле зло.
— Я слышала, что вам не раз приходилось рисковать своей жизнью.
— И я снова рискну ею, если это потребуется для водворения мира на английской земле. При Кромвеле Англия едва не прекратила свое существование. Я не хочу, чтобы подобная ситуация повторилась.
Рольф поднял голову, и Кассия пристально заглянула ему в глаза:
— Знаете, лорд Рэйвенскрофт… Мне очень хочется узнать у вас одну вещь. Если вы так много сделали для возвращения Англии монархии, почему же вы удалились от двора в деревню?
Рольф вспомнил о Дафни и о том унижении, которое ему пришлось испытать, когда она отвергла его предложение руки и сердца, и о той пучине отчаяния, в которую поверг его ее отказ, и… твердо решил не озвучивать перед Кассией этих своих мыслей. О некоторых вещах из прошлого лучше не вспоминать, лучше, наоборот, забыть о них как можно скорее.
— Когда мне пожаловали титул графа за заслуги перед троном, то вместе с титулом я получил поместье в Сассексе. Во время гражданских войн Рэйвенвуд сильно пострадал, и весь последний год я лично занимался его реконструкцией.
— И это единственная причина?
— Да, это единственная причина.
— И за это вас прозвали ссыльным графом? Как-то нелепо.
— В светском обществе всегда было много охотников раздувать из мухи слона. — Он посмотрел на ню. — Вам, думаю, это хорошо известно.
— Порой я жалею о том, что не могу поступить так, как поступили вы: просто взять и уехать и больше никогда здесь не показываться… — Она собрала бумагу и карандаши. — Но, похоже, эта мечта так и останется невоплощенной.
С этими словами она поднялась и вышла из комнаты. «Столько пессимизма в такой юной девушке, — подумал Рольф, провожая ее глазами. — И как ее жаль за то, что она никогда не осмелится осуществить свои мечты. Боится?»
Но Рольф знал также и то, что подобное состояние души Кассии не беспочвенно. Ведь основную часть жизни она прожила нелегко.
Рольф вдруг ощутил сильное желание понять те мечты, которые Кассия так близко принимала к сердцу и одновременно в осуществимость которых так мало верила. Понять и каким-то образом помочь ей воплотить их в жизнь.
Рольф не видел Кассии до самого вечера, хотя много думал о ней после их разговора. Сидя за столом в кабинете ее отца, он размышлял о том, какими могут быть ее мечты и как их можно попытаться реализовать. К бумагам, присланным Пенвидди, он так и не прикасался.
Он очнулся, когда часы пробили восемь. Опаздывать на бал-маскарад не входило в его планы. Рольф понимал, что необходимо поторапливаться, иначе им не удастся проникнуть на бал незамеченными в толпе прочих гостей и придется входить в зал, когда все взоры будут обращены на них. В этом случае им трудно будет заниматься тем, ради чего, собственно, они и собрались посетить этот маскарад: исподволь понаблюдать за вельможной публикой.
В четверть девятого Рольф решил узнать, отчего задерживается Кассия.
Едва вступив на лестницу, он поймал краем глаза какое-то движение наверху.
— Я как раз хотел узнать, почему вы так… Кассия стояла на лестнице выше него. На ней было белое шелковое платье с блестками в стиле древнегреческих богинь. Напудренные волосы были собраны в некое подобие короны на голове, и через них была пропущена нитка мелочно-белого жемчуга. Шелковая белая маска закрывала верхнюю половину ее лица. За ней еле угадывались ее глаза. По шее и плечам были рассыпаны блестки, искрившиеся при свете канделябра и придававшие всему ее облику что-то неземное.
— Боюсь, я несколько подзабыл древнюю мифологию, миледи, так как понятия не имею, кем вы нарядились.
— Разве это не видно, милорд? Я Дике, одна из дочерей Зевса и Фемиды, одна из трех богинь времен года. Вместе со своими сестрами Эвномией и Иреной я стерегу облачные врата Олимпа и слежу за тем, чтобы в мире царили спокойствие и порядок. Символизирую «Справедливость» и также являюсь богиней зимы. Мне этот образ подходит, как никакой другой, не находите?
Рольф не смог удержаться от улыбки, по достоинству оценив ее находчивость в выборе маскарадного образа:
— Значит, вы решили, что пришла пора принять вызов общества и достойно ответить на него. — Он поклонился ей. — Неплохо, миледи.
Кассия спустилась по лестнице вниз и приняла его протянутую руку.
— Поначалу мне хотелось одеться девушкой, которую приносят в жертву, но потом передумала. Среди присутствующих на балу дам будет слишком много таких, кто в жизни как раз и является жертвой. Полагаю, мне не пристало смеяться над ними. Затем я подумала было одеться леди Макбет и даже Клеопатрой, но они убивали посредством яда. К сожалению, я не нашла во всей истории человечества ни одной известной женщины, которая бы совершила убийство при помощи ножа… Наконец после некоторых раздумий и сопоставлений мне все же удалось создать самый подходящий образ. — Она присела в изящном реверансе. — Леди Зима во плоти.
— Браво, миледи!
Кассия выпрямилась и окинула его изучающим взглядом:
— А вы, милорд? Кого вы изображаете в этом черном и исключительно зловещем наряде?
— При выборе костюма лично я руководствовался больше сплетнями и слухами, нежели легендами. Говорят, что во время гражданских войн существовала некая группа лиц, которые, работая в стане врага, на деле способствовали реставрации монархического строя. Этих людей прозвали, насколько мне известно, Ночными Сторожами за их черное одеяние и способность скрытно маневрировать в сумерках.
— И вы полагаете, что эти Ночные Сторожа всего лишь плод досужих вымыслов? Но вы так рассказываете о них, будто сами принадлежали к этому тайному клану.
Рольф лишь улыбнулся, не отвергая и не подтверждая ее догадки:
— Доказательств того, что они существовали, нет, а поскольку настоящие имена их никому не известны, можно лишь гадать о том, были они в действительности или нет.
Карета с Рольфом и Кассией проехала через освещенные факелами ворота со стороны Кинг-стрит — самым популярным в народе въездом во дворец, и пристроилась к длинной череде таких же карет, прибывших в Уайтхолл. Они вошли в ярко освещенный Банкетный зал и затерялись в толпе гостей в маскарадных костюмах. Музыканты сыграли первые такты. Это был сигнал к началу танцев. Тотчас же разряженные гости, столпившиеся в беспорядке в зале, отхлынули к стенам и окнам, освобождая пространство в центре. Передвигаться в такой толпе было почти невозможно, но Рольф решительно взял Кассию за руку и повел за собой.
— Итак, миледи, — негромко проговорил он, когда им удалось-таки найти более или менее свободное местечко, откуда к тому же хорошо просматривался весь зал, — начнем знакомиться с наиболее заметными членами королевского двора.
Кассия прищурилась и стала внимательно приглядываться к гостям, пытаясь угадать под масками их лица.
— Так… Под балконом, на котором расположились музыканты, в костюме древнеримской богини войны Беллоны стоит Барбара Палмер, леди Каслмейн. Впрочем, как мне помнится, с ней вы уже знакомы.
— Официально вы не успели меня представить, так как были заняты тем, что преподносили ей урок вежливости, о котором я никогда не забуду. Впрочем, ее я действительно знаю.
Кассия продолжала обводить внимательным взглядом толпу собравшихся:
— Видите вон того крупного мужчину, который стоит рядом с ней и одет, похоже, как шекспировский король Лир, хотя тот никогда не был таким тучным. Это лорд Тэлбот, один из ее основных подручных.
— Он нас может интересовать?
Кассия на мгновение задумалась, потом отрицательно покачала головой:
— Всем известно, что лорд Тэлбот не может даже двух слов связать, если он не выпил перед этим трех рюмок. Что же говорить об убийстве, то мне просто страшно представить, сколько ему потребовалось бы выпить для того, чтобы совершить что-нибудь подобное.
Рольф тоже принялся изучать гостей;
— Судя по всему, одетый в золото Адонис, направляющийся прямо к нам, это ваш кузен Джеффри.
Кассия тут же поймала его глазами. Он резко выделялся в толпе своим очень дорогим костюмом, который сверху донизу был расшит золотом и искрился при свете канделябров.
— Похоже, вы правы.
— А кто тот высокий блондин, который вышагивает рядом с ним?
— Это маркиз Ньюбери, — после секундного колебания проговорила Кассия.
— Тот самый Малькольм, старший сын и наследник герцога Мантонского, за которого ваш отец хотел выдать вас замуж?
Кассия не успела ответить, так как оба гостя уже приблизились к ним.
— Возможно ли это?! Неужели наша дорогая Кассия решила теперь, узнав о полученном ею состоянии, снять траур?
Кассия, нахмурившись, взглянула на кузена:
— Добрый вечер, Джеффри. — Она позволила Малькольму вежливо поцеловать свою руку. — Добрый вечер, лорд Ньюбери.
Она впервые встретилась с Малькольмом после того бала, на котором он предложил ей руку и сердце и по возвращении с которого был убит ее отец. Малькольм присутствовал на похоронах, но предпочел затеряться в самых дальних рядах плакальщиков. Только сейчас Кассия вдруг припомнила, что он даже не подошел к ней тогда, чтобы выразить соболезнование. Ей вспомнился сейчас и вопрос Рольфа насчет того, есть ли у нее враги. Глядя на Малькольма, она впервые спросила себя: а мог ли он убить ее отца?
Малькольм широко улыбнулся:
— Неужели мы будем друг с другом так официальны, Кассия? Ведь как-никак мы едва не обручились. Думаю, ты можешь называть меня по имени.
Кассия кивнула:
— Как хочешь, Малькольм. А теперь, джентльмены, если вы нас извините…
— Малькольм! — раздался голос откуда-то из-за спины молодого маркиза. — Я хотел бы перекинуться с тобой парой словечек.
Кассия заметила, что Рольф повел бровью, как бы спрашивая, уж не отец ли это Малькольма, герцог Мантонский, и утвердительно кивнула.
— О, прошу прощения, леди Кассия, — проговорил герцог, — не хотел мешать вам.
Смерив Рольфа откровенно подозрительным взглядом, он тем самым как бы обязал Кассию официально представить своего кавалера.
— Ваша светлость, — обратилась она к герцогу, и одновременно оглянулась на его сына: — Малькольм. Позвольте представить вам Рольфа Бродригана, графа Рэй-венскрофта.
Рольф пожал руку сначала Малькольму, затем герцогу:
— Рад знакомству, джентльмены.
— Взаимно, — ответил Малькольм.
— Да-с, — буркнул герцог, все еще глядя на Рольфа как на какого-нибудь нечестивца.
— Прошу прощения, джентльмены, но леди Кассия обещала следующий танец мне.
С этими словами, не дожидаясь их ответа, Рольф взял Кассию под руку и быстро увлек сквозь толпу подальше от них. На середине зала уже выстроились в линию дамы и кавалеры, готовясь к танцам. Рольф и Кассия встали в этот ряд последними. Он галантно поклонился ей, и в ту же минуту заиграл оркестр.
— А теперь пришла моя очередь обратить ваше внимание на некоторых из гостей, с которыми лично я уже хорошо знаком.
Рольф взял ее руку и в такт музыке поднял ее вверх.
Вместе с этим движением он как бы обвел зал широким жестом.
— Видите ту танцующую пару на противоположном от нас конце зала?
Кассия обошла вокруг него и, глянув в том направлении, куда он показывал, увидела солидного джентльмена, державшего за руку очаровательную женщину с огненно-рыжими волосами.
— Одетые как Самсон и Далила?
— Именно. Если мы вдруг потеряемся с вами и вы не сможете сразу отыскать меня, идите сразу к ним. Это лорд и леди Калхейвен из Ирландии. Мои близкие друзья. Я доверяю им безоговорочно. С ними вы будете в безопасности.
Он повернулся, вновь взял Кассию за руку и, наклонившись вперед, сделал очередное па. Затем показал ей на высокого мужчину, который, как и он, был одет во все черное. Его нелегко было поймать в поле зрения, так как со всех сторон он был окружен дамами.
— То же самое могу сказать и про Данта, если вы сумеете рассмотреть его за юбками многочисленных поклонниц. Что бы ни случилось, будьте рядом с кем-нибудь из нас.
Затем слово вновь взяла Кассия и показала Рольфу еще на нескольких влиятельных придворных, среди которых были и ее бывшие обожатели.
Когда танец закончился, Рольф отвел Кассию в угол зала.
— Должна заметить, — раздался вдруг сзади чей-то знакомый голос, — что мне очень нравится твой наряд, богиня Зима.
— Корделия! — радостно воскликнула Кассия, обнимая подругу. Затем, отойдя на шаг, она оглядела ее с ног до головы. — А кого ты изображаешь сегодня?
Наряд Корделии переливался всевозможными цветами и оттенками, волосы были уложены в экстравагантную прическу и дополнялись разноцветными Перьями в виде веера.
— Глупышка, разве ты не видишь? Я же радуга! И трое повес, — один из которых, между прочим, передвигается на инвалидной коляске, — уже выразили желание поискать горшочек с золотом у меня под юбками.
— И они удовлетворили свое любопытство? — с улыбкой осведомился Рольф.
Корделия тоже улыбнулась и игриво ударила его в грудь, сложенным веером:
— Противный мальчишка! Я сказала, что мой золотой горшочек — это тайна, которую я открою, пожалуй, лишь Перси, когда он вернется… если вообще вернется. — Она вздохнула.
Почувствовав, что подруга начинает впадать в меланхолию, Кассия быстро отвлекла ее внимание:
— Я еще не видела короля и королевы. Они присутствуют на вечере?
— Король где-то здесь, ты же знаешь, что он никогда не пропускает маскарадов. Ему нравится маскироваться и, затерявшись в толпе, волочиться за всеми юбками, какие только привлекут его внимание. И все это незаметно для Каслмейн, ибо в противном случае — неизбежная истерика.
Корделия стала обводить толпу внимательным взглядом;
— Не вижу что-то. Мне говорили, что он одет волком. Ему это очень подходит, не правда ли? А королевы Екатерины, боюсь, что нет. Ей все еще нездоровится, и она не выходит из своих покоев.
На лице Кассии появилось выражение озабоченности,
— Ей стало хуже? Что с ребенком?
— С ребенком пока все нормально. Растет, как говорят врачи. Но если честно, Кассия, то королева слабеет с каждым днем. Сдается мне что никто не возлагает особенно больших надежд на успешный исход этой беременности.
Кассия обернулась к Рольфу:
— Я должна пойти к ней. Сейчас же.
Он согласно кивнул и последовал за ней…
Не прошло и минуты, как он потерял ее в толпе.
Сердце его сжалось. Он стал лихорадочно оглядываться вокруг, переводя взгляд с одной маски на другую, которых вокруг него было великое множество. Среди присутствующих наверняка есть убийца, и он сейчас смотрит на Кассию. И как это ей удалось исчезнуть так быстро? Почему ему не хватило бдительности? Не прошло еще и получаса, как они появились в этом зале, а он уже умудрился потерять ее!
Рольф уже готов был обратиться за помощью к своим друзьям, как вдруг наконец увидел ее. Кассия танцевала с каким-то высоким мужчиной с темной шевелюрой в самой середине переполненного зала. Рольф сразу обратил внимание на то, что ее партнер по танцу был наряжен волком.
Король.
Рольф протиснулся поближе к ним и стал ждать Кассию. Он не спускал с них глаз, чутко следя за тем, как они двигаются в такт музыке. Это была прекрасная пара: высокий король с поистине царственной осанкой и красивая, изящная Кассия. Они вскоре привлекли к себе всеобщее внимание. Костюм Карла, казалось, никого не ввел в заблуждение относительно его личности. Другие пары, танцевавшие рядом, стали останавливаться и отходить в сторону, чтобы дать больше места королю и Кассии. Весь зал наблюдал за тем, как они кружатся и передвигаются в ритме танца.
Некоторые из придворных, окружавшие Рольфа, быстро догадались, с кем именно танцует король.
— Леди Зима!.. Убийца Монтфор!.. — Эти шепотки стали проноситься по залу, словно порывы ледяного ветра.
Рольф понял, что Кассию нужно срочно уводить. И чем скорее, тем лучше.
Когда танец закончился, Рольф пошел было к ним навстречу, но остановился, увидев, как Карл быстро уводит Кассию в противоположную сторону. Уже через несколько мгновений они скрылись за маленькой боковой дверкой прямо перед самым носом у пораженных придворных.
Ярость начала закипать в сердце Рольфа, ярость настолько неистовая, что ощущалась почти физически. Всем присутствующим в зале было ясно, куда именно направилась эта парочка. Пока королева находится в своих покоях на постельном режиме, король на досуге предается развлечениям в компании своих любовниц. Он не только не скрывал своих измен, но будто всячески рекламировал их. Вот и сейчас сначала на виду у всех потанцевал с Кассией, а потом также на виду у всех увел ее из зала в ночь… Воистину волк, утаскивающий в лес невинного ягненка.
И Кассия далеко не первый и не последний ягненок в его стаде.
Разрываясь между желанием догнать их и жгучей потребностью изо всех сил засадить кулаком по чему-нибудь твердому, Рольф резко развернулся и сквозь вдруг притихшую толпу быстро направился к выходу. Какой же он дурак! Какой кретин! Перед его мысленным взором стала прорисовываться отчетливая картинка… Вот король Карл стягивает с Кассии платье, обнажает ее белоснежные бедра, толкает на постель и сам склоняется над ней своей темной головой, словно волчьей пастью… Его рот накрывает сосок ее груди, затем голова короля начинает медленно опускаться ниже. Лед в ее душе растапливается и сменяется жаром страсти, которую она способна чувствовать только к нему. Кассия обвивает его бедра своими длинными изящными ножками, и Карл начинает погружаться в нее размеренными, глубокими толчками. С уст ее вместе со стоном срывается его имя, имя единственного мужчины, которого она не отвергла и которого допустила за ледяную непроницаемую стену своей невинности. Это имя — Карл, король Англии.
Глава 16
Она, видимо, и сама поняла, что лучше уж встречать свои кошмары с ясной головой, чем пытаться уйти от них при помощи одурманивающего наркотика. Поэтому все ночи Кассия либо расхаживала по комнате, либо рисовала. Подобное невольное бодрствование продолжалось вплоть до первых рассветных лучей на восточном горизонте. Ранним утром Кассии удавалось поспать несколько часов. Потом еще днем столько же. Словом, ей удавалось восстанавливать силы.
Подойдя к шезлонгу, Рольф увидел лежавшую на полу книгу. Она, судя по всему, читала ее перед тем как заснуть до тех пор, пока та не вывалилась из ослабевших пальцев. Он наклонился, чтобы поднять ее, и вдруг заметил лежавший под ней рисунок. На нем была изображена женщина, вся завернутая в какую-то многослойную тунику и со странной короной на голове. Рольф обратил внимание на то, что у этой женщины не было лица точно так же, как и на других рисунках Кассии, изображавших людей.
Услышав, что она шевельнулась, Рольф быстро сунул рисунок между страниц книги:
— Прошу прощения, леди Кассия. Я не хотел будить вас. Просто увидел упавшую книгу и решил ее поднять.
Это была одна из тех книг отцовской библиотеки, которые она решила оставить дома. Он посмотрел на полированный корешок из красной кожи. Это был томик древних мифов и легенд.
— Спасибо, лорд Рэйвенскрофт, — сказала она, выпрямившись. Кассия протерла глаза и поправила прическу. — Я читала и, должно быть, вздремнула.
Рольф подождал еще несколько мгновений, ожидая, когда она окончательно отойдет от сна, и затем задал вопрос, который вот уже несколько дней не давал ему покоя:
— Почему вы никогда не рисуете лица? Кассия мгновенно насторожилась. Она явно не ожидала от него этого вопроса.
— Прошу прощения, но я не понимаю, о чем вы…
— Я о ваших рисунках. Они получаются у вас очень живые, жизненные, но вы никогда не рисуете лица. Мне интересно было бы узнать, почему?
Кассия расправила на себе складки черного траурного платья.
— Кто-то из известных людей сказал, что глаза человека являются зеркалом его души. Я склонна согласиться и даже готова развить это положение. На мой взгляд, не только глаза, но и все лицо является зеркалом души человека. Но люди привыкли закрывать свое истинное лицо множеством масок, боясь разоблачить свои самые сокровенные мысли и мечтания. А зачем мне рисовать маски? В этом случае изображение было бы недостоверным.
Ее точка зрения, хоть и показалась Рольфу спорной, но, похоже, была не так далека от истины.
— А у вас есть мечты, которые вы прячете под маской, леди Кассия?
Она подняла на него глаза:
— Разумеется, у меня есть мечты. Они есть у всех людей, не так ли?
— Надеюсь. Без них человек — животное. Я поинтересовался просто потому, что раньше вы никогда не распространялись на тему ваших мечтаний.
— Возможно, это из-за того, что многие мечты так и остаются мечтами. Они так и умирают с человеком, который в своих поступках не руководствуется ими. Мне кажется, что в противном случае человек испытывает горчайшее разочарование. А как у вас с этим, милорд? Вас интересуют мои секреты, но свои собственные вы оберегаете весьма ревностно. Скажите, есть ли у вас мечты?
— Вы сами только что сказали, что они есть у всех людей. Но знаете, учитывая ваш пессимистический взгляд на этот предмет, не могу понять: зачем человеку вообще мечтать?
— Чтобы иметь в сердце надежду, — ответила Кассия, кладя томик мифов себе на колени. — Это знала даже бедная Пандора. Надежда помогает человеку выжить в дни испытаний, порой это единственное, что у него остается. А иногда мечта вдруг воплощается в жизнь, и это удивительно. Я лично не верю в то, что человек в силах претворить свою мечту в жизнь. Это прерогатива Всевышнего. Если человек практичен и честен сам с собой, он поймет это и тем самым убережет себя от того, чтобы всю свою жизнь бесплодно преследовать мечту. Он просто будет терпеливо ждать подарка судьбы.
«Зачем я это сказала? — тут же спросила себя Кассия. — Зачем я вообще отвечаю на его вопросы? Почему я с такой легкостью доверяю этому человеку свои самые сокровенные мысли, о которых никому другому никогда бы не рассказала?»
— Мне кажется, что, если бы у всех людей был такой пессимистический взгляд на жизнь, мир был бы слишком скучен, чтобы в нем жить, — сказал Рольф. — У таких людей, как Христофор Колумб или сэр Фрэнсис Дрейк, тоже были мечты. И если бы они не стали руководствоваться ими в своих поступках, мы так никогда и не узнали бы о том, что Англия и европейский континент — это еще далеко не весь мир.
— А что у вас за мечты? — спросила Кассия, пытаясь отвести разговор от себя. — Вы так и не сказали. Рольф опустил глаза:
— Мои мечты всегда заключались в том, чтобы поступать согласно законам чести и исправлять зло, которое есть в этом мире. Впрочем, некоторые вещи исправить не удастся никому.
— Я слышала, что вы очень помогли королю Карлу вернуть себе трон и Англию. Значит, по крайней мере одну допущенную несправедливость вам исправить удалось.
— Не я один видел в Кромвеле зло.
— Я слышала, что вам не раз приходилось рисковать своей жизнью.
— И я снова рискну ею, если это потребуется для водворения мира на английской земле. При Кромвеле Англия едва не прекратила свое существование. Я не хочу, чтобы подобная ситуация повторилась.
Рольф поднял голову, и Кассия пристально заглянула ему в глаза:
— Знаете, лорд Рэйвенскрофт… Мне очень хочется узнать у вас одну вещь. Если вы так много сделали для возвращения Англии монархии, почему же вы удалились от двора в деревню?
Рольф вспомнил о Дафни и о том унижении, которое ему пришлось испытать, когда она отвергла его предложение руки и сердца, и о той пучине отчаяния, в которую поверг его ее отказ, и… твердо решил не озвучивать перед Кассией этих своих мыслей. О некоторых вещах из прошлого лучше не вспоминать, лучше, наоборот, забыть о них как можно скорее.
— Когда мне пожаловали титул графа за заслуги перед троном, то вместе с титулом я получил поместье в Сассексе. Во время гражданских войн Рэйвенвуд сильно пострадал, и весь последний год я лично занимался его реконструкцией.
— И это единственная причина?
— Да, это единственная причина.
— И за это вас прозвали ссыльным графом? Как-то нелепо.
— В светском обществе всегда было много охотников раздувать из мухи слона. — Он посмотрел на ню. — Вам, думаю, это хорошо известно.
— Порой я жалею о том, что не могу поступить так, как поступили вы: просто взять и уехать и больше никогда здесь не показываться… — Она собрала бумагу и карандаши. — Но, похоже, эта мечта так и останется невоплощенной.
С этими словами она поднялась и вышла из комнаты. «Столько пессимизма в такой юной девушке, — подумал Рольф, провожая ее глазами. — И как ее жаль за то, что она никогда не осмелится осуществить свои мечты. Боится?»
Но Рольф знал также и то, что подобное состояние души Кассии не беспочвенно. Ведь основную часть жизни она прожила нелегко.
Рольф вдруг ощутил сильное желание понять те мечты, которые Кассия так близко принимала к сердцу и одновременно в осуществимость которых так мало верила. Понять и каким-то образом помочь ей воплотить их в жизнь.
Рольф не видел Кассии до самого вечера, хотя много думал о ней после их разговора. Сидя за столом в кабинете ее отца, он размышлял о том, какими могут быть ее мечты и как их можно попытаться реализовать. К бумагам, присланным Пенвидди, он так и не прикасался.
Он очнулся, когда часы пробили восемь. Опаздывать на бал-маскарад не входило в его планы. Рольф понимал, что необходимо поторапливаться, иначе им не удастся проникнуть на бал незамеченными в толпе прочих гостей и придется входить в зал, когда все взоры будут обращены на них. В этом случае им трудно будет заниматься тем, ради чего, собственно, они и собрались посетить этот маскарад: исподволь понаблюдать за вельможной публикой.
В четверть девятого Рольф решил узнать, отчего задерживается Кассия.
Едва вступив на лестницу, он поймал краем глаза какое-то движение наверху.
— Я как раз хотел узнать, почему вы так… Кассия стояла на лестнице выше него. На ней было белое шелковое платье с блестками в стиле древнегреческих богинь. Напудренные волосы были собраны в некое подобие короны на голове, и через них была пропущена нитка мелочно-белого жемчуга. Шелковая белая маска закрывала верхнюю половину ее лица. За ней еле угадывались ее глаза. По шее и плечам были рассыпаны блестки, искрившиеся при свете канделябра и придававшие всему ее облику что-то неземное.
— Боюсь, я несколько подзабыл древнюю мифологию, миледи, так как понятия не имею, кем вы нарядились.
— Разве это не видно, милорд? Я Дике, одна из дочерей Зевса и Фемиды, одна из трех богинь времен года. Вместе со своими сестрами Эвномией и Иреной я стерегу облачные врата Олимпа и слежу за тем, чтобы в мире царили спокойствие и порядок. Символизирую «Справедливость» и также являюсь богиней зимы. Мне этот образ подходит, как никакой другой, не находите?
Рольф не смог удержаться от улыбки, по достоинству оценив ее находчивость в выборе маскарадного образа:
— Значит, вы решили, что пришла пора принять вызов общества и достойно ответить на него. — Он поклонился ей. — Неплохо, миледи.
Кассия спустилась по лестнице вниз и приняла его протянутую руку.
— Поначалу мне хотелось одеться девушкой, которую приносят в жертву, но потом передумала. Среди присутствующих на балу дам будет слишком много таких, кто в жизни как раз и является жертвой. Полагаю, мне не пристало смеяться над ними. Затем я подумала было одеться леди Макбет и даже Клеопатрой, но они убивали посредством яда. К сожалению, я не нашла во всей истории человечества ни одной известной женщины, которая бы совершила убийство при помощи ножа… Наконец после некоторых раздумий и сопоставлений мне все же удалось создать самый подходящий образ. — Она присела в изящном реверансе. — Леди Зима во плоти.
— Браво, миледи!
Кассия выпрямилась и окинула его изучающим взглядом:
— А вы, милорд? Кого вы изображаете в этом черном и исключительно зловещем наряде?
— При выборе костюма лично я руководствовался больше сплетнями и слухами, нежели легендами. Говорят, что во время гражданских войн существовала некая группа лиц, которые, работая в стане врага, на деле способствовали реставрации монархического строя. Этих людей прозвали, насколько мне известно, Ночными Сторожами за их черное одеяние и способность скрытно маневрировать в сумерках.
— И вы полагаете, что эти Ночные Сторожа всего лишь плод досужих вымыслов? Но вы так рассказываете о них, будто сами принадлежали к этому тайному клану.
Рольф лишь улыбнулся, не отвергая и не подтверждая ее догадки:
— Доказательств того, что они существовали, нет, а поскольку настоящие имена их никому не известны, можно лишь гадать о том, были они в действительности или нет.
Карета с Рольфом и Кассией проехала через освещенные факелами ворота со стороны Кинг-стрит — самым популярным в народе въездом во дворец, и пристроилась к длинной череде таких же карет, прибывших в Уайтхолл. Они вошли в ярко освещенный Банкетный зал и затерялись в толпе гостей в маскарадных костюмах. Музыканты сыграли первые такты. Это был сигнал к началу танцев. Тотчас же разряженные гости, столпившиеся в беспорядке в зале, отхлынули к стенам и окнам, освобождая пространство в центре. Передвигаться в такой толпе было почти невозможно, но Рольф решительно взял Кассию за руку и повел за собой.
— Итак, миледи, — негромко проговорил он, когда им удалось-таки найти более или менее свободное местечко, откуда к тому же хорошо просматривался весь зал, — начнем знакомиться с наиболее заметными членами королевского двора.
Кассия прищурилась и стала внимательно приглядываться к гостям, пытаясь угадать под масками их лица.
— Так… Под балконом, на котором расположились музыканты, в костюме древнеримской богини войны Беллоны стоит Барбара Палмер, леди Каслмейн. Впрочем, как мне помнится, с ней вы уже знакомы.
— Официально вы не успели меня представить, так как были заняты тем, что преподносили ей урок вежливости, о котором я никогда не забуду. Впрочем, ее я действительно знаю.
Кассия продолжала обводить внимательным взглядом толпу собравшихся:
— Видите вон того крупного мужчину, который стоит рядом с ней и одет, похоже, как шекспировский король Лир, хотя тот никогда не был таким тучным. Это лорд Тэлбот, один из ее основных подручных.
— Он нас может интересовать?
Кассия на мгновение задумалась, потом отрицательно покачала головой:
— Всем известно, что лорд Тэлбот не может даже двух слов связать, если он не выпил перед этим трех рюмок. Что же говорить об убийстве, то мне просто страшно представить, сколько ему потребовалось бы выпить для того, чтобы совершить что-нибудь подобное.
Рольф тоже принялся изучать гостей;
— Судя по всему, одетый в золото Адонис, направляющийся прямо к нам, это ваш кузен Джеффри.
Кассия тут же поймала его глазами. Он резко выделялся в толпе своим очень дорогим костюмом, который сверху донизу был расшит золотом и искрился при свете канделябров.
— Похоже, вы правы.
— А кто тот высокий блондин, который вышагивает рядом с ним?
— Это маркиз Ньюбери, — после секундного колебания проговорила Кассия.
— Тот самый Малькольм, старший сын и наследник герцога Мантонского, за которого ваш отец хотел выдать вас замуж?
Кассия не успела ответить, так как оба гостя уже приблизились к ним.
— Возможно ли это?! Неужели наша дорогая Кассия решила теперь, узнав о полученном ею состоянии, снять траур?
Кассия, нахмурившись, взглянула на кузена:
— Добрый вечер, Джеффри. — Она позволила Малькольму вежливо поцеловать свою руку. — Добрый вечер, лорд Ньюбери.
Она впервые встретилась с Малькольмом после того бала, на котором он предложил ей руку и сердце и по возвращении с которого был убит ее отец. Малькольм присутствовал на похоронах, но предпочел затеряться в самых дальних рядах плакальщиков. Только сейчас Кассия вдруг припомнила, что он даже не подошел к ней тогда, чтобы выразить соболезнование. Ей вспомнился сейчас и вопрос Рольфа насчет того, есть ли у нее враги. Глядя на Малькольма, она впервые спросила себя: а мог ли он убить ее отца?
Малькольм широко улыбнулся:
— Неужели мы будем друг с другом так официальны, Кассия? Ведь как-никак мы едва не обручились. Думаю, ты можешь называть меня по имени.
Кассия кивнула:
— Как хочешь, Малькольм. А теперь, джентльмены, если вы нас извините…
— Малькольм! — раздался голос откуда-то из-за спины молодого маркиза. — Я хотел бы перекинуться с тобой парой словечек.
Кассия заметила, что Рольф повел бровью, как бы спрашивая, уж не отец ли это Малькольма, герцог Мантонский, и утвердительно кивнула.
— О, прошу прощения, леди Кассия, — проговорил герцог, — не хотел мешать вам.
Смерив Рольфа откровенно подозрительным взглядом, он тем самым как бы обязал Кассию официально представить своего кавалера.
— Ваша светлость, — обратилась она к герцогу, и одновременно оглянулась на его сына: — Малькольм. Позвольте представить вам Рольфа Бродригана, графа Рэй-венскрофта.
Рольф пожал руку сначала Малькольму, затем герцогу:
— Рад знакомству, джентльмены.
— Взаимно, — ответил Малькольм.
— Да-с, — буркнул герцог, все еще глядя на Рольфа как на какого-нибудь нечестивца.
— Прошу прощения, джентльмены, но леди Кассия обещала следующий танец мне.
С этими словами, не дожидаясь их ответа, Рольф взял Кассию под руку и быстро увлек сквозь толпу подальше от них. На середине зала уже выстроились в линию дамы и кавалеры, готовясь к танцам. Рольф и Кассия встали в этот ряд последними. Он галантно поклонился ей, и в ту же минуту заиграл оркестр.
— А теперь пришла моя очередь обратить ваше внимание на некоторых из гостей, с которыми лично я уже хорошо знаком.
Рольф взял ее руку и в такт музыке поднял ее вверх.
Вместе с этим движением он как бы обвел зал широким жестом.
— Видите ту танцующую пару на противоположном от нас конце зала?
Кассия обошла вокруг него и, глянув в том направлении, куда он показывал, увидела солидного джентльмена, державшего за руку очаровательную женщину с огненно-рыжими волосами.
— Одетые как Самсон и Далила?
— Именно. Если мы вдруг потеряемся с вами и вы не сможете сразу отыскать меня, идите сразу к ним. Это лорд и леди Калхейвен из Ирландии. Мои близкие друзья. Я доверяю им безоговорочно. С ними вы будете в безопасности.
Он повернулся, вновь взял Кассию за руку и, наклонившись вперед, сделал очередное па. Затем показал ей на высокого мужчину, который, как и он, был одет во все черное. Его нелегко было поймать в поле зрения, так как со всех сторон он был окружен дамами.
— То же самое могу сказать и про Данта, если вы сумеете рассмотреть его за юбками многочисленных поклонниц. Что бы ни случилось, будьте рядом с кем-нибудь из нас.
Затем слово вновь взяла Кассия и показала Рольфу еще на нескольких влиятельных придворных, среди которых были и ее бывшие обожатели.
Когда танец закончился, Рольф отвел Кассию в угол зала.
— Должна заметить, — раздался вдруг сзади чей-то знакомый голос, — что мне очень нравится твой наряд, богиня Зима.
— Корделия! — радостно воскликнула Кассия, обнимая подругу. Затем, отойдя на шаг, она оглядела ее с ног до головы. — А кого ты изображаешь сегодня?
Наряд Корделии переливался всевозможными цветами и оттенками, волосы были уложены в экстравагантную прическу и дополнялись разноцветными Перьями в виде веера.
— Глупышка, разве ты не видишь? Я же радуга! И трое повес, — один из которых, между прочим, передвигается на инвалидной коляске, — уже выразили желание поискать горшочек с золотом у меня под юбками.
— И они удовлетворили свое любопытство? — с улыбкой осведомился Рольф.
Корделия тоже улыбнулась и игриво ударила его в грудь, сложенным веером:
— Противный мальчишка! Я сказала, что мой золотой горшочек — это тайна, которую я открою, пожалуй, лишь Перси, когда он вернется… если вообще вернется. — Она вздохнула.
Почувствовав, что подруга начинает впадать в меланхолию, Кассия быстро отвлекла ее внимание:
— Я еще не видела короля и королевы. Они присутствуют на вечере?
— Король где-то здесь, ты же знаешь, что он никогда не пропускает маскарадов. Ему нравится маскироваться и, затерявшись в толпе, волочиться за всеми юбками, какие только привлекут его внимание. И все это незаметно для Каслмейн, ибо в противном случае — неизбежная истерика.
Корделия стала обводить толпу внимательным взглядом;
— Не вижу что-то. Мне говорили, что он одет волком. Ему это очень подходит, не правда ли? А королевы Екатерины, боюсь, что нет. Ей все еще нездоровится, и она не выходит из своих покоев.
На лице Кассии появилось выражение озабоченности,
— Ей стало хуже? Что с ребенком?
— С ребенком пока все нормально. Растет, как говорят врачи. Но если честно, Кассия, то королева слабеет с каждым днем. Сдается мне что никто не возлагает особенно больших надежд на успешный исход этой беременности.
Кассия обернулась к Рольфу:
— Я должна пойти к ней. Сейчас же.
Он согласно кивнул и последовал за ней…
Не прошло и минуты, как он потерял ее в толпе.
Сердце его сжалось. Он стал лихорадочно оглядываться вокруг, переводя взгляд с одной маски на другую, которых вокруг него было великое множество. Среди присутствующих наверняка есть убийца, и он сейчас смотрит на Кассию. И как это ей удалось исчезнуть так быстро? Почему ему не хватило бдительности? Не прошло еще и получаса, как они появились в этом зале, а он уже умудрился потерять ее!
Рольф уже готов был обратиться за помощью к своим друзьям, как вдруг наконец увидел ее. Кассия танцевала с каким-то высоким мужчиной с темной шевелюрой в самой середине переполненного зала. Рольф сразу обратил внимание на то, что ее партнер по танцу был наряжен волком.
Король.
Рольф протиснулся поближе к ним и стал ждать Кассию. Он не спускал с них глаз, чутко следя за тем, как они двигаются в такт музыке. Это была прекрасная пара: высокий король с поистине царственной осанкой и красивая, изящная Кассия. Они вскоре привлекли к себе всеобщее внимание. Костюм Карла, казалось, никого не ввел в заблуждение относительно его личности. Другие пары, танцевавшие рядом, стали останавливаться и отходить в сторону, чтобы дать больше места королю и Кассии. Весь зал наблюдал за тем, как они кружатся и передвигаются в ритме танца.
Некоторые из придворных, окружавшие Рольфа, быстро догадались, с кем именно танцует король.
— Леди Зима!.. Убийца Монтфор!.. — Эти шепотки стали проноситься по залу, словно порывы ледяного ветра.
Рольф понял, что Кассию нужно срочно уводить. И чем скорее, тем лучше.
Когда танец закончился, Рольф пошел было к ним навстречу, но остановился, увидев, как Карл быстро уводит Кассию в противоположную сторону. Уже через несколько мгновений они скрылись за маленькой боковой дверкой прямо перед самым носом у пораженных придворных.
Ярость начала закипать в сердце Рольфа, ярость настолько неистовая, что ощущалась почти физически. Всем присутствующим в зале было ясно, куда именно направилась эта парочка. Пока королева находится в своих покоях на постельном режиме, король на досуге предается развлечениям в компании своих любовниц. Он не только не скрывал своих измен, но будто всячески рекламировал их. Вот и сейчас сначала на виду у всех потанцевал с Кассией, а потом также на виду у всех увел ее из зала в ночь… Воистину волк, утаскивающий в лес невинного ягненка.
И Кассия далеко не первый и не последний ягненок в его стаде.
Разрываясь между желанием догнать их и жгучей потребностью изо всех сил засадить кулаком по чему-нибудь твердому, Рольф резко развернулся и сквозь вдруг притихшую толпу быстро направился к выходу. Какой же он дурак! Какой кретин! Перед его мысленным взором стала прорисовываться отчетливая картинка… Вот король Карл стягивает с Кассии платье, обнажает ее белоснежные бедра, толкает на постель и сам склоняется над ней своей темной головой, словно волчьей пастью… Его рот накрывает сосок ее груди, затем голова короля начинает медленно опускаться ниже. Лед в ее душе растапливается и сменяется жаром страсти, которую она способна чувствовать только к нему. Кассия обвивает его бедра своими длинными изящными ножками, и Карл начинает погружаться в нее размеренными, глубокими толчками. С уст ее вместе со стоном срывается его имя, имя единственного мужчины, которого она не отвергла и которого допустила за ледяную непроницаемую стену своей невинности. Это имя — Карл, король Англии.
Глава 16
Рольф все-таки остался и целый час еще провел в Банкетном зале Уайтхолла, находясь средь веселой и яркой публики и вместе с тем чувствуя невыразимое одиночество. Нет, он не смотрел поминутно на высокие напольные часы, которых в ярко освещенном зале было несколько и которые стояли вдоль стен на равном расстоянии друг от друга. Он был занят тем, что снимал рюмки с бренди с подносов, проносимых мимо него ливрейными лакеями, и одним духом выпивал их.
Осушив четвертую — или уже пятую? — он решил, что с него хватит. Воистину хватит! Рольф уже больше не имел сил представлять то, чем в эти минуты занималась. Кассия на королевском ложе. Он, собственно, и пил только для того, чтобы изгнать из сознания картину, которая преследовала его.
Ему надоело стоять тут и выглядеть последним дураком. Надоело ждать возвращения Кассии после ее свидания со своим любовником, который к тому же был его другом.
Всю свою сознательную жизнь, с того самого рокового дня, когда он получил известие о том, что семья его погибла от рук сторонников Парламента, Рольф был связан чувством долга. Перед родиной и перед королем. А с недавних пор еще и перед своим титулом. Отец учил его отличать добро от зла, учил, что долг и честь превыше всего, превыше личных желаний и денег, что нет ничего священнее и благороднее долга и чести. И Рольф искренне считал, что поступает правильно и благородно, пытаясь помочь Кассии доказать ее невиновность в убийстве отца.
Но у каждого человека есть свой предел следования долгу. И теперь, стоя в шумном переполненном зале и ожидая, пока Кассия соизволит покинуть королевское ложе и вернуться к нему, Рольф понимал, что его предел уже преодолен. Стоять и ждать дольше — выше его сил.
Рольф поставил последнюю пустую рюмку на стол с такой силой, что стоявшие поблизости от него удивились тому, что она не разбилась. Он решительно повернулся, чтобы покинуть этот залитый ярким светом зал, покинуть Лондон и вернуться в Рэйвенвуд — и к черту долг! Проталкиваясь к выходу, он думал о том, что хуже того, что только что произошло с ним, уже ничего быть не может. Однако почти тут же ему пришлось признаться, что он ошибся.
Осушив четвертую — или уже пятую? — он решил, что с него хватит. Воистину хватит! Рольф уже больше не имел сил представлять то, чем в эти минуты занималась. Кассия на королевском ложе. Он, собственно, и пил только для того, чтобы изгнать из сознания картину, которая преследовала его.
Ему надоело стоять тут и выглядеть последним дураком. Надоело ждать возвращения Кассии после ее свидания со своим любовником, который к тому же был его другом.
Всю свою сознательную жизнь, с того самого рокового дня, когда он получил известие о том, что семья его погибла от рук сторонников Парламента, Рольф был связан чувством долга. Перед родиной и перед королем. А с недавних пор еще и перед своим титулом. Отец учил его отличать добро от зла, учил, что долг и честь превыше всего, превыше личных желаний и денег, что нет ничего священнее и благороднее долга и чести. И Рольф искренне считал, что поступает правильно и благородно, пытаясь помочь Кассии доказать ее невиновность в убийстве отца.
Но у каждого человека есть свой предел следования долгу. И теперь, стоя в шумном переполненном зале и ожидая, пока Кассия соизволит покинуть королевское ложе и вернуться к нему, Рольф понимал, что его предел уже преодолен. Стоять и ждать дольше — выше его сил.
Рольф поставил последнюю пустую рюмку на стол с такой силой, что стоявшие поблизости от него удивились тому, что она не разбилась. Он решительно повернулся, чтобы покинуть этот залитый ярким светом зал, покинуть Лондон и вернуться в Рэйвенвуд — и к черту долг! Проталкиваясь к выходу, он думал о том, что хуже того, что только что произошло с ним, уже ничего быть не может. Однако почти тут же ему пришлось признаться, что он ошибся.