Рединг Жаклин. Преследуя мечту

   Кассия не стала говорить Маре, что на самом деле она даже понятия не имела, что та имела в виду. Ей трудно было представить себе ситуацию, когда бы она могла вот так же свободно поболтать со своей матерью.
   — Мне так не хватает мамочки, — проговорила Мара. В глазах ее сквозила тоска. Она отвернулась к окну и стала смотреть на небо. Затем, словно бы спохватившись, вновь обернулась к Кассии. — Немногие из друзей Адриана женаты, а те, что женаты, имеют таких жен, с которыми у меня нет ни малейшего желания пить вместе чай, я уж не говорю о том, чтобы секретничать. Вы другая. Мы с вами едва знакомы, но у меня такое чувство, что я могу вам все рассказать, всем поделиться. У меня такое ощущение, что вот если мы, к примеру, пошли бы с вами за покупками на Оксфорд-стрит, вы не стали бы лицемерить и говорить, что шелковый отрез на платье неприятного оранжевого оттенка, вовсю нахваливаемый продавцом, будет мне к лицу и пойдет в тон к моим рыжим волосам, если на самом деле это совсем не так. — Она улыбнулась. — Что-то я совсем заболталась. Если верить моему мужу, то это побочный эффект беременности. Он говорит, что в этот период я становлюсь страшно болтливой и моя речь течет быстрее ручья Килкенни в дождливый день у нас дома в Калхейвене. Вот шнур колокольчика, позвоните, когда захотите выйти на балкон. Я приду помочь.
   Кассия кивнула. Проводив Мару глазами, она подумала, что вне зависимости от того, какая тайна свела их вместе, они станут хорошими подругами на долгие времена.
   Что же привело ее в этот дом? И почему у нее такое ощущение, что никто не хочет рассказывать ей об этом? В сущности, она и не ждала, что Мара ответит на ее вопрос. Особенно после того, как с тем же самым вопросом она обратилась к служанке, которая вчера вечером принесла ей свежие проветренные подушки. В ответ девушка посмотрела на Кассию так, будто не поняла, о чем ее спросили, потом просто качнула головой и быстро вышла из спальни. Чего они все так боятся? Почему молчат?
   Как только за Марой закрылась дверь, до Кассии откуда-то из коридора донесся звон разбитого стекла и веселый детский смех.
   Она услышала, как Мара крикнула:
   — Роберт Чарльз Росс, противный мальчишка, вернись немедленно!
 
   Когда наступил вечер и последние лучи заходящего солнца на западе окрасили крыши домов в красный цвет, Рольф решил, что пора.
   Он весь день откладывал визит к Кассии, убеждая себя в том, что ей просто нужно дать больше времени на восстановление сил, но в глубине души он не мог себя обмануть. Ему не хотелось видеть боль и гнев в ее глазах, которые неизбежно появятся после того, как он расскажет, что совершил над ней, пока она находилась в беспамятстве.
   Рольф не сомневался, что Кассия возненавидит его, несмотря ни на какие разумные объяснения его поступка, и, уж конечно, перестанет доверять ему. А именно доверия с ее стороны больше всего на свете добивался Рольф.
   И все-таки откладывать разговор дальше нет смысла. Рано или поздно кто-нибудь проговорится, и Кассия обо всем узнает. Мара передала ему, что Кассия уже начала задавать ей и прислуге вопросы относительно того, как она попала в дом Калхейвенов, что с ней случилось и почему она вот уже несколько дней прикована к постели.
   Вечером Мара сказала Рольфу, что Кассии стало гораздо лучше. Всю вторую половину дня она провела в своей» спальне вместе с детьми, знакомясь и играя с ними. Съела большую порцию жареного барашка с молодым картофелем и даже попросила приготовить для себя ванну.
   Так что время пришло. Откладывать визит дальше было бессмысленно. Рольф уже не мог найти какой-нибудь убедительный предлог, который бы позволил ему оттянуть разговор еще хотя бы на сутки. Но… Как же, черт возьми, сказать ей?!
   Дверь в спальню, где находилась Кассия, была чуть приоткрыта. В комнате кто-то негромко напевал. Он не стал стучать, а просто открыл дверь и вошел.
   Спальня была погружена в полумрак. Отблески заходящего солнца окрашивали все вокруг в приятные оранжево-красные тона. Пение доносилось с балкона, куда вели двустворчатые двери.
   Рольф медленно и бесшумно пересек комнату и остановился на самом пороге балкона.
   Кассия полулежала в окружении подушек в шезлонге, смотрела на закат. На ее плече покоилась маленькая головка девочки с огненно-рыжими кудряшками. Она спала, сунув крохотный пальчик себе в рот. Кассия ласково гладила ее по головке и тихо напевала французскую колыбельную о принцессах, рыцарях и белых замках.
   Рольф стоял, укрывшись в тени спальни, смотрел на Кассию и прислушивался к песенке. Внезапно его внимание привлек рисунок, лежавший рядом с ней на столике. И не столько сам рисунок: на нем была изображена Дана в том положении, в каком она сейчас заснула у Кассии на плече, на месте обычно темного пятна было тщательно выписанное личико девочки.
   Рольф вновь перевел взгляд на Кассию. Она по-прежнему не замечала его, продолжала напевать и гладить по волосам Дану, свернувшуюся калачиком у нее на коленях. Впервые он видел Кассию в совершенно новом свете, и это поразило его. Зная, с каким отвращением она относится к самой мысли о браке, он почему-то полагал, что она не должна любить и детей.
   Рольф вдруг ясно осознал, что внутри него, в самых потаенных уголках души и сердца, рождается какое-то теплое чувство, которое вот-вот вырвется наружу. Возможно, это из-за той колыбельной, которую она пела, а может, из-за гармоничности картины, представшей перед его глазами: Кассия с ребенком на руках на фоне красного заката. Рольф не мог сказать, отчего появилась эта уверенность в тех чувствах, которые он сейчас испытывал, но она определенно была.
   Он понял, что Дант и Адриан были правы в отношении его переживаний, хотя он и пытался возражать им. Эта женщина, с которой он и познакомился-то совсем недавно, уже стала значить в его жизни гораздо больше, чем кто-либо другой. И как бы он ни старался противиться этому чувству, он, несомненно, любит ее.
   Рольф стоял на пороге балкона и, глядя на Кассию, представлял, что она держит на руках другого малыша… Их собственного. Это будет девочка, и она унаследует удивительно выразительные глаза матери и ту же упрямую вздернутость подбородка. И он, Рольф, будет оберегать их жизнь и покой, чего бы это ему ни стоило.
   Последняя мысль мгновенно разрушила его идиллическую картинку, которая рассыпалась на мелкие осколки, словно битое стекло.
   Откуда в нем столько глупости?! После того что сделала с ним Дафни, после того унижения, которому она его подвергла, он дал себе торжественную клятву больше никогда не увлекаться женщинами, не давать им возможности вновь выставить его на всеобщее посмешище. Но, несмотря на все клятвы, он вновь увлекся, вновь влюбился. Влюбился настолько быстро и неожиданно для себя, что даже не успел ничего сообразить.
   И в кого?!
   В женщину, которая никогда не ответит ему взаимностью. Какой болван! Рольф знал, что, если откроет ей свои чувства, она лишь рассмеется ему в лицо. Ведь именно так, в сущности, поступила Дафни. А если Кассия и не рассмеется в ответ на его признание, то, когда он скажет ей то, что собирался сказать… то есть что во имя ее блага и безопасности он женился на ней, женился, когда она была в беспамятстве, ибо в противном случае она бы этого не допустила, она проклянет его.
   А этого он не сможет вынести.
   Рольф развернулся и быстро вышел из спальни. Вслед ему неслась французская колыбельная…

Глава 19

   — Я слышал, что вы хотели поговорить со мной, — проговорил Рольф, остановившись на пороге.
   Кассия подняла глаза от рисунка, над которым работала. Она рада была ему. Ей не хватало Рольфа в последние дни. Ведь она находилась в чужом доме и была окружена до сих пор только незнакомыми людьми. Пусть приветливыми, доброжелательными, но все же чужими. Все это время она общалась только с прислугой, с Марой и ее детьми. Вспомнив о детях, Кассия улыбнулась. Рольфа она сегодня видела впервые после того, как очнулась несколько дней назад в этой комнате. Да, она соскучилась по нему и была рада его видеть.
   На нем был хорошо сшитый черный камзол, подчеркивавший его широкие плечи, и рейтузы светло-коричневого цвета. Кассия не знала, в моде ли сейчас такие рейтузы, но на нем они смотрелись. Они плотно облегали его длинные мускулистые ноги… Подумав об этом, она смущенно вспомнила, как однажды видела его обнаженным…
   Кассия отложила в сторону рисунок и жестом пригласила Рольфа войти. Над этим рисунком она начала работать еще утром, когда была в музыкальной зале вместе с Марой и ее сыном Робертом. Мара сидела прямо на полу, и ее синие шелковые юбки лежали вокруг нее, словно большой раскрытый веер. Она учила сына играть на струнных инструментах. Роберт сидел у матери на коленях, и Мара перебирала его пухленькими пальчиками струны лютни, помогая ему сыграть простенькую детскую мелодию. Роберт сидел, прижавшись головкой к материнской щеке, и выражение его личика при этом было весьма трогательное,
   Наблюдая за ними, Кассия тогда впервые поняла, что имела в виду Мара, когда говорила ей о том, какое это счастье — видеть живой восторг в детских глазах. Именно этот восторг ей захотелось перенести на бумагу. Она почти закончила рисунок еще утром, не выходя из музыкальной залы, а теперь, когда Рольф вошел в спальню, Кассия лишь добавляла последние штрихи, придавая рисунку законченную форму.
   — Добрый вечер, лорд Рэйвенскрофт, — проговорила она. — А я уже начала было думать, что вы вообще исчезли с лица земли и переселились на какую-то другую планету, на одну из тех, которые Галилей наблюдал в свой телескоп.
   Рольф приблизился к ней:
   — Прошу прощения, что не пришел раньше. Все последнее время я был очень занят. — Он взглянул на рисунок. — Должен признаться, леди Кассия, у вас есть дар находить очень выразительные и удивительно трогательные темы для своего творчества.
   — Спасибо за комплимент, милорд. — Кассия улыбнулась.
   — Но, насколько мне известно, вы предпочитаете не рисовать лиц.
   Кассия глянула на него.
   — Да, но я прежде никогда не рисовала детей. А дети — невинные существа. Они не ведают о том, что в мире существует зло. Поэтому им нет нужды скрывать свои лица под масками.
   Рольф взял рисунок в руки и принялся разглядывать:
   — Но вы и Мару в этом смысле не обделили. Кассия забрала у него рисунок и, перевернув, положила себе на колени.
   — С некоторых пор я узнала, лорд Рэйвенскрофт, что и среди взрослых иногда встречаются те, кто не скрывается под масками.
   Рольф улыбнулся:
   — Мара замечательная женщина, не так ли? Но что касается масок… Посмотрели бы вы, как она выглядела, когда впервые встретилась со своим мужем Адрианом. Черные крашеные волосы и очки изменили ее до неузнаваемости. Вы ни за что не узнали бы в той даме женщину, с которой виделись сегодня.
   Кассия растерянно посмотрела на него:
   — Прошу прощения?
   — Она вам как-нибудь сама расскажет эту историю. Что ж… Рад видеть, что вы наконец-то начинаете менять свое мнение о людях и признаете, что не все они так коварны, как вам прежде казалось. Не все люди корыстны, миледи. Впрочем, в Уайтхолле трудно в это поверить, и тут я вас вполне понимаю. Собственно, именно поэтому я год назад уехал в сельскую глушь. Там люди проще, и им неведомо крючкотворство их городских собратьев. Так, о чем вы хотели со мной поговорить?
   — Я хотела вас кое о чем спросить. Рольф выжидательно молчал.
   Кассия выпрямилась на постели, прежде чем задать свой вопрос:
   — Что со мной произошло?
   Еще до прихода сюда Рольф знал, о чем именно у них пойдет разговор. Он не раз старался найти разумные объяснения случившемуся, но, к сожалению, и сам толком не понимал, что произошло на том злосчастном маскараде. Поэтому сейчас, поднимаясь по лестнице в ее спальню, он чувствовал, что ответа на ее вопрос у него просто нет.
   — Что вы помните о том вечере? Точнее, что, на ваш взгляд, предшествовало тому, как вы очнулись в этой спальне несколько дней назад?
   — Я помню, что мы были на маскараде в Уайтхолле. Мы хотели понаблюдать за придворными и попытаться определить, кого из них можно было заподозрить в убийстве моего отца. Потом я навестила королеву. Она выглядела ужасно, я очень переживаю за нее, милорд. Вы, кстати, не знаете, как ее самочувствие?
   — Боюсь, что такое же. Что еще вы помните о том вечере?
   — Я помню, что… вы сильно разозлились на меня за что-то…
   Рольфу хотелось, чтобы Кассия забыла о том позорном эпизоде.
   — Прошу прощения за свое поведение. Я не имел никакого права осуждать вас.
   Кассия кивнула и продолжила:
   — Последнее, что мне запомнилось, это как вы увели меня в сад.
   — Где через несколько минут вы упали в обморок.
   — Я упала в обморок? Почему? Мне стало плохо?
   — Не совсем. — Рольф внимательно посмотрел ей в глаза. Он не знал, как бы поделикатнее объяснить ей свою версию происшедшего. — Боюсь, вы были отравлены, леди Кассия.
   Кассия побледнела. Подобного ответа она не ожидала. Даже самому Рольфу до сих пор было трудно в это поверить.
   С минуту она поражение смотрела на него:
   — Отравлена?! Вы хотите сказать, что кто-то пытался меня убить?!
   — Похоже на то. Вы лишились чувств, когда мы разговаривали с вами в Королевском саду. Оттуда я привез вас прямо сюда. Мара быстро определила, что кто-то непонятно каким образом дал вам большую дозу неизвестного яда. Она так и не определила, какого именно, но им с Саймой удалось нейтрализовать его действие с помощью целебной патоки. Однако тот, кто отравил вас, не подозревает о том, что вы выкарабкались. Никто, за исключением меня, моих друзей и ваших слуг, не знает о вашем нынешнем месте пребывании. Я строго наказал Клайдсуорсу говорить посетителям, что вы пока просто никого не принимаете.
   Кассия закрыла глаза:
   — Боже правый…
   Рольф присел на корточки перед постелью и взял Кассию за руку:
   — Не могли бы вы вспомнить еще что-нибудь о том вечере? Подумайте, когда вам могли подбросить яд? Вы с кем-нибудь разговаривали? Вспомните, может быть, кто-нибудь чем-нибудь угощал вас?
   Кассия отрицательно покачала головой:
   — Нет, нет, ни с кем я не говорила, кроме вас, короля и… — Она подняла на него встревоженные глаза. — …королевы. В ее покоях я немного выпила чаю, который был принесен для нее.
   — Кто принес чай?
   — Не знаю, служанка, наверно. Теперь я вспоминаю, что королева Екатерина была удивлена, так как она, кажется, не просила…
   Вот оно как. До этой минуты он даже не принимал в расчет то время, которое она провела у королевы, полагая, что кто-то незаметно влил яд в винный бокал Кассии.
   — В последнее время ее величеству королеве становится все хуже, — задумчиво проговорил он. — Врачи никак не могут поставить диагноз. Они в недоумении.
   — Боже мой… — прошептала Кассия, зажмурившись. Она поняла намек Рольфа. — А что, если отравить хотели вовсе не меня? Что, если убить замышляли королеву?!
 
   Рольфу пришлось употребить всю силу своего убеждения, чтобы уговорить Кассию остаться с Адрианом и Марой, пока он сам будет в Уайтхолле встречаться с королем. Кассия была еще очень слаба, и ей стоило большого труда даже просто спуститься по лестнице в столовую, не говоря уже о том, чтобы сесть в карету, проехать в ней через весь город, а потом еще долго блуждать по дворцовым галереям.
   Рольф сказал, что он пока еще не исключает того, что отравить хотели все-таки ее. Не следует забывать и о том случае, когда Кассию едва не переехал экипаж, а также не принимать в расчет и угрозы Джеффри. Словом, Рольф убедил ее в том, что она не должна рисковать, даже если внешне ничто не внушает подозрения. Рольф на собственном опыте не раз убеждался в этом. Вместе с тем сам он должен был сообщить королю о возникших у них с Кассией подозрениях.
   Прибыв во дворец, Рольф сказал охраннику, стоявшему в дверях, что ему необходимо срочно повидаться с королем. Тот предложил прийти утром, на что Рольф ответил категорическим отказом, повторив, что ему нужно увидеться с его величеством сегодня же и немедленно.
   Охранник окинул Рольфа настороженным взглядом, не зная, как ему поступить. С одной стороны, ему очень хотелось отказать этому нежданному визитеру, но, с другой стороны, он не исключал вероятности того, что у Рольфа действительно срочное сообщение для короля. Охранник сделал мудрый выбор: он проводил Рольфа в маленькую комнатку, в которой из мебели был только один стул, и приказал ждать.
   Прошел час, и Рольф уже хотел насильно пробиться к Карлу, когда в дверях неожиданно появился лакей:
   — Лорд Рэйвенскрофт, его величество примут вас. Следуйте за мной.
   Лакей провел Рольфа по целому лабиринту коридоров и галерей. С каждой новой дверью они все глубже погружались в дворцовое чрево. Наконец Рольф потерял ориентировку и понял, что ему уже никогда самостоятельно не найти отсюда выхода. Он обратил внимание на то, что большинство галерей были пусты, если не считать кое-где расставленных слуг. Это свидетельствовало о том, что обитатели Уайтхолла предавались в эти минуты развлечениям где-то в других местах.
   Наконец лакей остановился перед запертой дверью, рядом с которой в стене был укреплен золотой подсвечник. Горела одна-единственная свеча.
   — Его величество ждут вас, — сказал лакей, поклонился и исчез в тени коридора.
   Рольф проводил его глазами, недоумевая, почему лакей не ввел его в комнату и не объявил о нем королю, как это было принято по дворцовому этикету.
   Он тихонько постучал в дверь.
   — Входи.
   Рольф оказался в просторной, залитой светом свечей комнате, богато обставленной резной золоченой мебелью. Несколько стульев, обитых роскошным бархатом кремового цвета, высокие сундуки и элегантные столики, инкрустированные перламутром. На их бронзовой поверхности были расставлены статуэтки из слоновой кости, выполненные в стиле Донателло и Риччио. Одна стена была полностью занята красивыми и красочными гобеленами с изображениями разных сцен из Столетней войны. Рольф остановился под одним из них, на котором была увековечена битва при Креси, и бросил взгляд на другие стены, которые были сплошь увешаны картинами в богатых золотых рамах.
   Портьеры на высоких окнах были раздвинуты, и в комнату заглядывало черное звездное небо. Под окном бежала река, и луна отражалась в ее воде. Вид был сказочный.
   Король Карл сидел на полу перед окном в окружении множества подушек с кисточками. Рядом с ним, выгнувшись будто кошка, возлежала полураздетая Барбара Палмер.
   — Рольф, дружище, добро пожаловать в апартаменты леди Каслмейн. Считай, что тебе оказана большая честь. Немногим разрешен доступ в эти покои. Между прочим, признайся, что такого великолепия ты еще не видел, не так ли?
   Рольф сразу отметил, что король находится в хорошем расположении духа. «Увы, ненадолго…»
   — Оно поистине достойно королев, — сказал Рольф, а про себя подумал: «Или тех, кто воображает себя королевами» .
   Раздражение, охватившее леди Каслмейн после его слов, не укрылось от внимания Рольфа.
   — Милая, — промурлыкал Карл, обращаясь к ней, — лорд Рэйвенскрофт наш дорогой гость. Может быть, ты хочешь ему что-нибудь предложить?
   — Бабетт, — позвала леди Каслмейн и громко хлопнула в ладоши, — бренди для лорда Рэйвенскрофта.
   — Право, не стоит…
   Не успел Рольф договорить, как перед ним возникла служанка с кротким выражением лица и сунула ему в руки рюмку.
   — Ты голоден? — спросил Карл. — У нас есть все, что ты только не пожелаешь: три сорта вина, несколько сыров, а также экзотические фрукты, выращенные в дворцовой оранжерее. — Он кивнул в сторону множества блюд и тарелок, разложенных прямо на ковре.
   — Нет, благодарю вас, ваше величество. Сыт.
   — Что ж, нам останется больше, — проговорил Карл со смехом. Леди Каслмейн взяла с тарелки, на которой был виноград в сахаре, ягоду и положила королю в рот.
   Карл медленно, с наслаждением стал ее разжевывать.
   А Рольф тем временем успел оглядеться вокруг. Очень скоро он пришел к заключению, что все здесь: роскошная мебель, гобелены и картины в золотых рамах и даже еда — отнюдь не свидетельствовало о хорошем вкусе хозяйки апартаментов.
   — Ну, рассказывай, Рольф, какое важное дело привело тебя во дворец в столь поздний час?
   Рольф скосил глаза на леди Каслмейн. До последней минуты она, казалось, была занята лишь тем, что положить в рот королю, но теперь все ее внимание было обращено на Рольфа.
   — Я пришел по личному делу, ваше величество, и надеялся обсудить его с вами наедине.
   Красивые голубые глаза леди Каслмейн сузились. Рольф не знал, что именно побудило короля наконец отвлечься от своей полураздетой любовницы: то ли категоричность его тона, то ли осознание того, что лишь дело крайней важности вынудило Рольфа в столь поздний час появиться во дворце.
   — Милая, — нежно проворковал Карл на ухо леди Каслмейн, проведя кончиком указательного пальца вдоль линии ее подбородка, — не принесешь ли ты мне одну из тех восхитительных маленьких вишенок, которые были у нас вчера? Ей-богу, ничего вкуснее не пробовал.
   Наступила напряженная пауза. И Рольф, и король видели, что Барбаре Палмер смертельно хочется остаться. Но наконец она поднялась с пола и вышла из комнаты, несколько раз оглянувшись на ходу. Рольф готов был поклясться, что расслышал вздох облегчения, сорвавшийся с уст короля.
   Ему тут же припомнилось, как Кассия рассказывала ему о слухах в отношении леди Каслмейн, которые ходили среди придворных. Утверждалось, что она занимается колдовством. Именно этим объяснялось то почти магическое влияние этой женщины на короля. Наивная королева Екатерина настолько доверилась этим слухам, что поделилась ими с мужем, который немедленно опроверг обвинение, хорошо понимая всю серьезность его. Но Рольф, наблюдая за отношениями между королем и леди Каслмейн, склонен был поверить этим слухам.
   — Итак, что у тебя ко мне, Рольф?
   Перемена, произошедшая в короле после ухода его любовницы, была разительна. Нежное воркование сменилось более привычным баритоном. Он поднялся с пола и, протянув руку Рольфу, обменялся с ним крепким рукопожатием.
   — Как самочувствие ее величества? — спросил Рольф. Карла удивил вопрос.
   — Полагаю, ты примчался ко мне среди ночи не только для того, чтобы справиться о здоровье моей жены?
   — Ответьте, пожалуйста, ваше величество. Карл поражение уставился на него:
   — Ну, хорошо… Если честно, она чувствует себя неважно. Собственно говоря, день ото дня ей становится все хуже. Я этим весьма озабочен.
   Рольфу на мгновение пришла в голову мысль спросить:
   «Почему же вы тогда, ваше величество, предпочитаете проводить время здесь, вместе с этой женщиной, а не у постели вашей хворающей супруги?»
   Но озвучить подобный вопрос Рольф никогда бы не посмел. Вместо этого он решил сразу же приступить к сути дела:
   — Полагаю, вам следует знать о том, что несколько дней назад, а точнее, во время маскарада, Кассия была отравлена.
   Это сообщение задело Карла по-настоящему. В глазах его вспыхнула искренняя тревога.
   — Что?! Черт возьми, что с ней теперь?!
   — Она в порядке. По крайней мере сейчас. Но одно время мы не были уверены в том, что она выживет. И, возможно, этого бы не случилось, если бы не милость Божья и не помощь жены Адриана Мары.
   Карл опустил глаза и уставился в ковер:
   — Я боялся, что что-либо подобное может случиться. Рольф посмотрел на короля:
   — Ваше величество, может быть, я чего-то не знаю? Может, вы еще не все рассказали мне относительно убийства отца Кассии?
   — Что? Да нет, я не о том. Просто я всегда чувствовал, что убийство Сигрейва было не случайным. Я не верил и не верю в виновность Кассии и беспокоился за нее, за ее безопасность. — Он задумался. — Тебе известен отравитель? — помолчав, спросил Карл.
   Рольф сделал глоток бренди, которого не просил, но которому сейчас был уже рад:
   — Уверенности у меня нет. Но кто бы это ни был, он умеет заметать следы. До последнего времени я даже не знал, каким именно образом Кассию отравили. Но сегодня вечером мы с ней поговорили об этом и…
   — И что? — нетерпеливо перебил Карл. — Говори же, Рольф, не тяни! Что ты узнал?
   — Мы пришли к выводу, что Кассию могли отравить только чаем, который она попробовала в покоях королевы Екатерины, куда вы увели ее из Банкетного зала. Чай был принесен ее величеству.
   Лицо Карла окаменело. Он сразу понял, на что намекает Рольф:
   — Ты хочешь сказать, что кто-то пытался погубить мою жену?!
   — Это многое объясняет. Например, ее загадочную болезнь, которая поставила в тупик всех врачей и прогрессирует день ото дня.
   Карл отвернулся и стал смотреть в окно. Он молчал.
   — Я, конечно, не могу со всей уверенностью утверждать, что яд был предназначен именно для королевы, — продолжал Рольф, глядя королю в спину. — Пока что это только предположение. Но если оно подтвердится, то придется признать, что отравитель действует весьма осторожно и подмешивает ее величеству яд в малых дозах, чтобы не возбудить подозрения.