Рейто Енё. Карантин в Гранд-отеле

   — Скорее дайте бинт, — сказал Феликс. — Он меня не зарезал.
   Князь упал в кресло и закрыл лицо руками. Слышно было только его тяжелое, прерывистое дыхание. Мод с удивительным самообладанием, не задавая никаких вопросов, подошла к шкафу и вытащила оттуда бинт.
   — Постарайтесь осторожнее, — сказал молодой человек, — чтобы кровь случайно не капнула на пол. В этом отеле неизвестно, к каким осложнениям это может привести.
   Он сбросил куртку и расстегнул рубашку.
   Мод до сих пор не произнесла ни единого слова. Видно было, что она предельно собрана.
   Растворив в воде какую-то таблетку, она продезинфицировала рану и перевязала ее. Затем аккуратно убрала все, не оставив даже малейших следов.
   — Выключите свет, — сказал молодой человек, — дежурный полицейский прохаживается снаружи и может обратить внимание.
   Девушка погасила свет и спросила:
   — Где вы встретились с князем?
   — Только что в коридоре. Я попросил его зайти вместе со мной сюда, а он не захотел. Пришлось применить силу.
   …Зловредные, пахнущие плесенью, сырые испарения дождливого сезона сгущались в комнате. Безустанный дождь стучал за окном, назойливо гудел москит. В комнату врывался тяжелый, удушливый запах тропических растений.
   — Кто же вы, в конце концов? — спросила девушка.
   Что ей ответить? Он был уже миссионером, врачом и рассыльным. Кем еще будет? Он закурил сигарету Брунса.
   — Будьте осторожны, Мод, — проговорил вдруг князь. — Это он забрал заметки.
   — Что?… — Девушка вскочила с места. — Вы… вы человек Боркмана?
   — Спокойно, давайте-ка разберемся во всем. Тетрадь у меня, но я вовсе не человек Боркмана. Я видел, как какой-то ужасно ободранный посыльный сунул письмо вам под дверь. Потом я постучался, потому что хотел переговорить с вами, но вы, вместо этого, сунули мне тетрадь, наскоро прокляли и захлопнули дверь. Тут же появился какой-то господин, от которого мне с трудом удалось отделаться. Чуть позже он же пытался меня застрелить, потому что я не отдавал ему тетрадь.
   — Где… где сейчас… этот человек?
   — Я запер его в комнате номер девяносто.
   Девушка подошла к двери и остановилась, прислушиваясь.
   — Посидите тихонько, — прошептала она и выскользнула наружу.
   — Изумительная девушка, — сказал молодой человек. — Что за характер!
   — Господи… — прошептал князь. — И из-за меня… Ведь все это из-за меня…
   — Если вы не сочтете мой вопрос слишком бестактным, князь, то скажите: что связывает вас с мисс Боркман?
   Молчание. Только дождь, не переставая, стучал за окном. Две сигареты еле заметно светились напротив друг друга. Потом послышался еле слышный ответ князя:
   — Она — моя дочь…

Глава 27

   …Мод вернулась.
   — Он выбрался в окно. Вы ранили его?
   — Нет. У него был револьвер. Я рад, что сам улизнул целым в коридор.
   — Отдайте тетрадь.
   — И не подумаю. Вы же, наверняка, отдадите ее этому мерзавцу.
   — Я должна это сделать!
   — Черт побери… Прошу прощения, но я вне себя… Эта тетрадь принадлежит профессору Декеру, не исключено, что он уже разыскивает ее.
   — Не разыскивает и не будет разыскивать. Быть может, его уже нет в живых… — со вздохом ответила девушка.
   — Не смейте так говорить.
   — Профессор Декер и есть тот больной чумой, из-за которого установлен карантин.
   Молодой человек присвистнул.
   — Добрый, замечательный человек, — продолжала девушка. — Разумеется, он поехал вслед за мною, потому что не хотел обращаться в полицию. От него доктор Ранке и узнал, что записи у меня.
   — Это тот врач, которого я убил? — спросил с любопытством молодой человек.
   — Глупости! Теперь-то я уже знаю, что его убили не вы. Зачем вам нужна была эта ложь?
   — Видел, что вам очень хотелось, чтобы это было правдой… — чистосердечно признался он. — Вы ведь думали, что его убил князь. Потому и унесли с собой улику: кинжал.
   — Да… Но теперь это уже не имеет значения. Ранке занялся шантажом и кто-то убил его. Скорее всего — Боркман.
   Если он немедленно не получит тетрадь, многие люди будут в опасности… От него не приходится ожидать жалости…
   — Если вы хотите, чтобы я отдал тетрадь этому мерзавцу, вам придется откровенно рассказать обо всем.
   — Вы… вы… из полиции или частный детектив?
   — Частный, — безо всяких колебаний ответил молодой человек, так что вы можете спокойно довериться мне, если только честно ответите на все мои вопросы.
   — Быть может, вы и сейчас лжете?
   — Я на все способен, — мрачно ответил молодой человек, — но, даю слово, я отдал бы не один год моей жизни, чтобы иметь возможность помочь вам.
   Наступило долгое молчание. Жара, сырость, волнение обволакивали их, словно удушливое покрывало.
   — Я все расскажу вам, — начала Мод. — Приходится. Мы в ваших руках. А судьба нескольких людей, не считая нас, зависит от того, отдадите ли вы эту тетрадь Боркману.
   Начинало светать. Точно в четыре утра, словно по часам, дождь прекратился. Лил он с трех часов дня до самого рассвета. Под действием тропической жары массы воды испарялись, превращая остров в подобие огромной прачечной, погруженной в малярийный, тифозный, ревматический туман.
   — Рассказывать буду я, — вмешался князь. — Видите ли… вы согласны, Мод?… Кроме меня, никто этого не сможет сделать…
   Вместо шума дождя тишину теперь нарушал пронзительный крик попугаев, а за окном в предрассветных сумерках начали вырисовываться очертания крон пальм.
   — Я родился в семье русского офицера. Мой отец, генерал Сергей Миленко, погиб, сражаясь на стороне адмирала Колчака. Я и сам пытался бежать от революции, но мне никак не удавалось перебраться через границу. Я скрывался в Москве. В конце концов мне удалось на черном рынке, торговавшем, помимо всего прочего, и паспортами, купить нужные документы. В них стояло имя Петера Боркмана. Тогда я услыхал его в первый раз. Моя жена, ребенок и несколько родственников еще в первые дни революции выехали в Париж, прихватив все, что удалось спасти из моего состояния. Теперь, с документами Боркмана, я мог надеяться перебраться к ним. Этого не случилось, потому что я встретил Анну Мирскую и влюбился в нее. Она была молодой студенткой университета — революционеркой. Во время своих скитаний я познакомился с нею, назвавшись Боркманом и, естественно, умолчав о своем настоящем имени. Мой первый брак не был счастливым. Мы с женою уважали друг друга и очень любили нашего сына, но это было единственное, что нас связывало. Конечно, это не оправдывает того, что я сделал. Двоеженство… большой и тяжкий грех, но меня толкнули на него страсть и неудачный первый брак. Я женился на Анне… Мы поселились вдалеке от больших событий — в Сибире, в Ачинске. У нас родились два ребенка — Мод и Петер. Девять лет мы прожили, тяжело работая, но счастливые. Старая барская страсть к охоте пригодилась мне: я стал добывать пушнину. Анна знала уже мою тайну, поняла и простила меня. Она давно уже не была революционеркой, а просто женой и матерью, да и я не тосковал за княжеской жизнью. Я был просто счастлив. Однажды меня разыскал начальник местной милиции. Человек этот был моим ближайшим другом, но сейчас голос его звучал холодно. Он сообщил мне, что есть приказ о розыске некоего Петера Боркмана — крупного преступника, совершившего во время и после революции немало грабежей и убийств. Список его преступлений был просто чудовищен. Начальник милиции сказал, что даст мне день, чтобы скрыться, но я должен поспешить. Представляете мое положение? Защититься от обвинения я мог, только признавшись, что я — князь Сергей, бывший казачий ротмистр. Сын белого генерала. Это верная смерть, как Боркмана меня немедленно расстреляют…
   Надо было бежать. Я направился в Китай. Моя жена заболела и не могла перейти границу. Я оставил ее с детьми в Хабаровске, а сам двинулся дальше. Мы договорились, что я буду ждать их в Шанхае. В Шанхае, однако, я в первый же день попал в больницу с тифом. Несколько недель был на грани жизни и смерти. Врач — тоже из русских эмигрантов — узнал меня и немедленно телеграфировал в Париж. Когда я пришел в себя, рядом со мной уже были моя первая жена, сын и брат… Они нашли, наконец, меня. Бежать? Невозможно. Если бы сейчас раскрылось, что князь Сергей оказался двоеженцем, я разрушил бы обе семьи. Мне не оставалось ничего другого, как написать обо всем Анне и уехать с моей семьей в Париж. Анна была разумной женщиной и все поняла. Ради наших детей она примирилась со всем.
   Тяжело дыша, он умолк на несколько секунд. В свете рождающегося дня сверкали бесчисленные дождевые капельки, а крупные, яркие цветы хибискуса покачивались под утренним ветерком на стеблях с длинными, похожими на сверкающие сабли листьями.
   Молодой человек закурил новую сигарету и глубоко вздохнул. Приближение убийственного для европейцев сезона дождей ощущалось во всем.
   — …В Шанхае Анна встретилась со своим старым и добрым другом, чудесным человеком — доцентом Декером. Тогда он был еще только начинающим приобретать известность ученым. Когда-то они вместе проходили практику в одной из московских больниц. С помощью Декера моей второй жене удалось переехать в Бейтензорг. Старый товарищ помогал ей все то трудное время, пока я, наконец, смог начать помогать им из Парижа. Мой сын, брат Мод, поступил на голландскую военную службу и сейчас он — капитан. Мой другой сын — князь Иван — тоже военный. Служит во французской армии. Анна умерла в прошлом году. Это была незаурядная, умная и добрая женщина… Мод унаследовала ее характер…
   …От нагревающейся земли поднимался пар. Слабый юго-западный ветер нес в глубину острова сероводородный запах болот. Листья пальм вздрагивали под ударами ветра, огромные красноватые папоротники качались под окном…
   — …Между тем я почти разорился, потому что в мою жизнь вторглось чудовище. Боркман! В Париже я получил от него письмо. Он потребовал десять тысяч франков ежемесячно, а потом писал лишь, на какой счет я должен выплатить деньги, если не хочу, чтобы все узнали, что князь Сергей под именем Петера Боркмана был грабителем и двоеженцем. Вы понимаете? Я вынужден был платить и молчать. Страшное искупление за совершенный грех! Самого Боркмана я никогда не видел. Деньги выплачивались на счета банков в Африке, Южной Америке или Австралии… За десять лет, в течение которых Боркман меня шантажировал, он выжал из меня почти все. И, наконец, последовал еще и этот удар…
   Горьковатый запах сигарет «Брунс» заполнил всю комнату.
   — Теперь продолжу я, — сказала Мод. — Я стала ассистенткой профессора Декера. Созданные им сыворотки выдвинули его в ряды крупнейших ученых мира. О нас он продолжал заботиться по-прежнему, а со мной был всегда исключительно добр. Последнее время он работал над самой замечательной из своих сывороток — «Бананоксидом». Возможно, вы слыхали о проблеме «банановой болезни»?
   Боль пронизывала сейчас каждую клеточку в голове молодого человека.
   — Как же, — ответил он устало. — Если срезать банан неспелым, дерево немедленно заболеет и погибнет. Однако, перевозить их можно только в незрелом виде… потому что… они испортятся… и…
   — Что с вами? — спросила девушка.
   — Это… погода… я тяжело переношу ее… — Он вздохнул. — Продолжайте, пожалуйста.
   — Сыворотка, способная сохранить деревья от гибели после того, как с них собрали незрелые плоды, принесла бы миллионы. До сих пор создать ее не удавалось никому. Декер сделал это. Государство заплатило ему за решение этой задачи пятьсот тысяч гульденов. И тут пришло письмо от Боркмана. Он требовал, чтобы я похитила описание «Бананоксида» и доставила ему. Обокрала замечательного человека, нашего благодетеля! Если я это сделаю, писал он, мы будем в расчете. Если нет… Что мне сказать вам? Вы знаете моего отца и меня, мой брат — офицер… Одним словом, это означало бы гибель для многих людей… В письме были точные указания, как забрать записки из сейфа Декера, когда профессор уедет в Велтереден, где он должен был участвовать в конгрессе. Здесь, на Малой Лагонде, я должна была поселиться в номере, комнаты рядом с которым были бы свободны. Когда надо будет передать записки, мне сообщат. Приходилось подчиниться. Когда по соседству со мной кто-то поселился, я воспользовалась добротой бедняги Линднера и перебралась сюда. Тогда, на рассвете, когда вы забрались ко мне в окно, у меня была встреча с доктором. Он пытался шантажировать меня, потому что доверчивый Декер на смертном одре рассказал ему обо всем. Бедный профессор приехал вслед за мной, чтобы все уладить… Добрый, золотой человек, он не донес на меня в полицию… А теперь… он умирает…
   Жара начинала становиться невыносимой. Сад будто дымился, над ним поднималось облако испарений. Сидящая на карнизе ящерица, похожая на миниатюрного крокодильчика, с любопытством заглядывала в комнату.
   — Чи-чокк! — громко выкрикнула рептилия, потом, чуть подождав, повторила: — Чи-чокк! — и исчезла с окна.
   Мод закурила. Все хранили молчание.
   — Пожалуй, вы правы. Я отдам вам тетрадь, — хрипло сказал Феликс и, положив сигарету, сунул руку в карман.
   Раздался стук в дверь.
   — Кто там?
   — Полиция!
   Молодой человек в костюме рассыльного бесшумно исчез в шкафу.

Глава 28

   В комнату вошли капитан и инспектор Элдер.
   — Прошу прощения, — сказал капитан. — Из отеля исчезла женщина — некая миссис Вилльерс. Совершенно непостижимый случай. Не встречали ли вы ее в течение последних суток?
   — Нет, но встречала, — ответила Мод. Князь Сергей задумался.
   — Я видел ее. Она постучалась в дверь комнаты, расположенной напротив моей, и я слышал, как кто-то ответил: «Да». Женщина вошла. На дверной ручке я увидел на мгновенье руку мужчины в темном пиджаке… В этом я уверен.
   — Вы не знаете, какой номер этой комнаты?
   — Конечно, знаю. Сто второй.
   — Спасибо…
   Капитан подошел к телефону.
   — Разрешите, мисс Боркман? Девушка закурила.
   — Пожалуйста.
   Капитан попросил соединить его с портье.
   — Говорит капитан Вуйдер. Кто живет в сто втором номере… Что? Это точно?! Спасибо…
   Он с удивленным видом положил трубку.
   — Ну? — спросил Элдер. — Кто же живет в сто втором?
   — Никто. Он пустует уже две недели.
   — Чудненько!
   Это было все, что сказал Элдер. У Мод перехватило горло от волнения. Этот мужчина сейчас здесь — в шкафу. И он вовсе не частный детектив! Такая же выдумка, как и то, что он убил доктора. Но кто же он тогда? Несмотря на все происходящее, этот человек заинтересовал ее уже с первой встречи. Преступник?… Нет! Этого не может быть… Нет… только не это!…
   — Так вы заболеете, мисс Боркман, — сказал Элдер.
   — Я?… Почему?
   — У вас в пепельнице еще дымится сигарета, а вы уже закурили новую.
   Он взял в руки толстую, с золотым концом сигарету, оставленную Феликсом в пепельнице. Князь сидел слишком далеко, чтобы она могла оказаться его.
   — Она мне не понравилась… Это кто-то меня угостил.
   — Вижу. Мистер Брунс. А я и не знал, что вы знакомы… Мод ничего не ответила. Она чувствовала себя загнанной в тупик.
   Никакого Брунса она не знала!
   — Если не возражаете, — сказал капитан, — мы осмотрим вашу комнату.
   Мод проглотила слюну, сердце у нее отчаянно колотилось, но ответила она спокойно.
   — А… что вы ищете?
   — Один небольшой ковер…
   — Я нахожусь под арестом?
   — Нет… Об этом и речи нет, такое распоряжение уже давно отменено.
   — Тогда я попрошу вас предъявить ордер на обыск. Насколько я знаю, без него осмотр будет незаконным.
   Капитан удивленно поднял на нее глаза.
   — Пожалуйста, — с изысканной вежливостью проговорил Элдер, доставая из кармана бумагу. — Разумеется, даже малейшее нарушение закона совершенно недопустимо.
   Это была подписанная прокурором бумага, дававшая старшему инспектору Элдеру право проводить, без указания поводов, обыск любого из помещений «Гранд-отеля».
   Капитан был удивлен, наверное, еще больше, но, не теряя времени, приступил к обыску и уже заглядывал за зеркало, где две стены, сходясь, образовывали небольшое пустое пространство.
   — Тут ничего нет.
   — Он может быть только под кроватью или в шкафу, — сказал Элдер и направился к шкафу.
   Сейчас они найдут его!
   Мод готова была расплакаться. Князь кусал побледневшие губы.
   Капитан заглянул под кровать.
   — Тут ничего нет.
   Элдер открыл дверцу шкафа. Какую-то долю секунды они с Феликсом смотрели друг другу прямо в глаза.
   — Тут тоже, — сказал инспектор и затворил дверцу. Затем они попрощались и вышли.

Глава 29

   Молодой человек выскочил из шкафа. Голова у него была обмотана в легкое клетчатое демисезонное пальто. Мод и князь, все еще не пришедшие в себя от изумления, сидели молча.
   — Мне надо исчезнуть! — выпалил на одном дыхании молодой человек. — Элдер сейчас вернется. — Он бросил пальто на спинку стула.
   — Подождите! — воскликнула Мод. — Мы раскрыли перед вами все наши тайны. Не можете вы быть таким крупным преступником, чтобы продолжать и дальше опасаться нас.
   — Не в том дело… Если бы я был преступником, я бы во всем вам признался. К сожалению, я всего лишь болван, а в этом признаваться стыдно. Зовут меня и впрямь Феликс, и то, что я вам рассказал в первый раз, было, в основном, правдой.
   — Но ведь полиция не разыскивает за такие вещи! Элдер сказал…
   — Что я — «Ужас Явы»? — Он махнул рукой. — Это была военная хитрость. Он хотел, чтобы вы испугались и выдали меня, если я прячусь у вас. Кто же осмелится скрывать грабителя и убийцу. Вы, однако, оказались исключением, и Элдеру его трюк не принес ничего, кроме разочарования. Вы, поверив, что я — «Ужас Явы», все же продолжали прятать меня. И за это нижайший вам поклон
   — Но, — вмешался князь, — почему инспектор не задержал вас только что?
   — Потому что это впутало бы меня в развернувшуюся здесь уголовную историю, а Элдер знает, что, в общем-то, я — неплохой парень. Кроме того, он и не собирается арестовывать меня. Только пугает.
   — Почему же вы тогда так бежите от него?
   — Потому что не хочу жениться. Хотя, — добавил он быстро, — решение это, пожалуй, не окончательное. Со временем человеку становится ясно, что плоха не женитьба сама по себе, а…
   Легкий шорох…
   В щель под дверью просунулось письмо. Феликс, словно кошка, прыгнул к двери и распахнул ее. Глухой звук, словно от вылетевшей пробки, вскрик, и молодой человек отшатнулся назад, обеими руками закрывая глаза.
   — Что с вами? — испуганно спросила девушка.
   — Кажется… я ослеп… или что-то в этом роде…
   — Покажите… покажите, ради бога!
   Глаза покраснели и ужасно горели, но постепенно зрение восстановилось.
   — Вот мерзавец! У него был газовый пистолет…
   С глазами все было уже нормально, но голова продолжала кружиться. Но от газа ли? Молодой человек уже несколько часов чувствовал себя очень неважно, похоже было на приступ малярии — вещь в этих местах вполне возможная. Девушка мокрым полотенцем протирала ему лицо.
   — Ну и разбойник… — буркнул Феликс.
   Князь закончил читать письмо и протянул его Мод.
   «Завтра в полночь положите тетрадь у порога. Если вы этого не сделаете, послезавтра утром весь мир узнает правду. В том числе и то, что Мод Боркман обокрала своего шефа, а Феликс Крикли, сын губернатора, убил доктора Ранке и совершил в „Гранд-отеле“ еще целый ряд преступлений. Это последнее предупреждение.
   Боркман.»
   — Вы?… — удивленно спросила Мод, и много сразу же стало ей понятным.
   — Да. Я действительно сын губернатора Крикли… Отец велел мне вернуться домой из Парижа, потому что… потому что я слишком уж много тратил в… гм… в университете… В Париже любое развлечение стоит так дорого. Один только приличный слуга обходится в восемьсот франков ежемесячно… Остальное вы знаете… Требование жениться… то, как у меня отобрали одежду и как я в одной пижаме бежал на парусной лодке и причалил у вас в шкафу… Не мог же сын губернатора явиться полуголым и попросить себе номер? А теперь я совсем пропащий человек, потому что тут случилась добрая сотня преступлений, а алиби у меня никакого… Что мне делать?
   Он проговорил это так жалобно, что девушка засмеялась.
   — Зачем же тогда Элдер ищет вас, если он не собирается вас арестовывать?
   — Чтобы задержать до тех пор, пока приедет отец. Тогда уж спорить не придется. Со стариком лучше этого и не пробовать…
   В коридоре послышались тяжелые шаги, умолкшие у самой двери. Молодой человек мигом очутился на подоконнике, спрыгнул, словно кузнечик, вниз и исчез…
   Мод, несмотря на серьезность своего положения, невольно поглядела вслед молодому человеку и была очень счастлива… он все-таки не был преступником…

Глава 30

   В дверь постучали.
   Вошел советник Маркхейт в сопровождении двух санитаров. Вид у него был мрачный и проговорил он прямо-таки ледяным голосом:
   — Я пришел передать вам последнюю просьбу умирающего…
   — Декер! — испуганно воскликнула девушка.
   — Да. Его конец уже близок. Пульс едва прощупывается. Я ежедневно захожу к больному, и сегодня дежурный санитар, который сейчас стоит рядом со мною, сказал, что, по его мнению, Декер хотел бы что-то сказать, но слишком слаб для этого. Мы сделали инъекцию камфоры…
   — Он очень… страдает?…
   — Вам любопытно, в каком положении он очутился по вашей милости?… Его тело покрыто язвами, лимфатические узлы страшно распухли, кожа, даже смазанная бальзамом, невыносимо горит…
   — Не надо… умоляю вас… — прошептала Мод. Князь Сергей выпрямился.
   — Прошу прощения, но во всем виновен только один человек… Это я…
   — Тогда то, что я скажу, будет относиться и к вам. Этот ученый, человек большого сердца, приехал сюда, чтобы спасти мисс Боркман от тюрьмы и вернуть государству его законную собственность. Даже сейчас, умирая, он велел мне отослать санитара из комнаты, чтобы у нашего разговора не было лишних свидетелей, а меня попросил еще раз попытаться вернуть добром описание открытия. Для этого я и пришел сюда. Верните тетрадь, я передам ее Декеру и забуду о вашем существовании. Если вы не сделаете этого, я от имени Декера заявляю, что…
   Мод испуганно переглянулась с князем.
   — Простите… Тетрадь… Ее забрали у меня.
   — Короче говоря, вы не отдадите ее?
   — Поверьте, что у меня ее нет… Но, если вы подождете один только день…
   — Хорошо. Я дам вам этот день. Думаю, что так сделал бы и сам Декер. Но после этого: никакой пощады!
   Чуть кивнув головой, он вышел.
   — Что будем делать? — спросил Сергей. Девушка решительно ответила:
   — Вернем Декеру его собственность, и будь, что будет…

Глава 31

   Капитан и Элдер стояли посреди сто второй комнаты. Часть размокшего от дождей потолка рухнула, и отверстие было сейчас прикрыто досками.
   — Не ожидал увидеть такую картину в дорогом отеле.
   — Не забывайте, — сказал Элдер, — что, если бы не карантин, в это время года отель был бы пуст. Как раз самое время заниматься ремонтом… А это что?
   На полу лежал окурок сигареты с позолоченным обрезом. «Брунс».
   — Любопытно. По-моему, не повредило бы заглянуть к мистеру Брунсу. Как вы полагаете, господин капитан?
   — Не возражаю… Но зачем понадобилось кому-то звать сюда миссис Вилльерс? И кто был тот мужчина, руку которого видел князь Сергей?
   — У меня есть соображения насчет роли миссис Вилльерс. Единственно возможное решение.
   — Может быть, вы сообщите его мне.
   — В общих чертах. Символически, если хотите. Скажем так: можно быть капитаном полиции и одновременно играть на скрипке.
   — Попрошу без намеков. Я играю на скрипке только дома, для себя, и понятия не имею, откуда это стало вам известно!
   — Прошу прощения, но я говорил просто так, ради примера. Можно взять и другой пример. Если человек ждет на вокзале свою жену и тем же поездом приезжает его хорошая подруга, это еще не значит, что они ехали в одном купе.
   — Но это крайне правдоподобно.
   — Больше я ничего не могу сказать, потому что иметь подозрения и докладывать о результатах следствия — две разные вещи.
   — Одним словом, у вас есть подозрения насчет того, кто убил доктора Ранке?
   — Да.
   — Что-то определенное?
   — Больше того: я знаю, кто убийца! Знаю, начиная с первого дня.
   — Почему же вы не скажете об этом?
   — У меня нет никаких доказательств. Пойдемте к Брунсу.

Глава 32

   Брунс сидел в кресле с пожелтевшим лицом и темными кругами под глазами. Умирающий! Мысль об этом пришла в голову Элдеру, как только они вошли в комнату.
   — Я хотел бы спросить у вас, мистер Брунс, когда вы заходили в сто вторую комнату? — задал вопрос инспектор.
   Брунс вздохнул.
   — Какую комнату?
   — На самом верхнем этаже. Там, где обвалился потолок.
   — Никогда я там не был.
   — Но этот окурок от вашей сигареты? Брунс взглянул на него.
   — От моей.
   — Вы угощали кого-нибудь своими сигаретами?
   — Угощал. А что тут такого?
   — Гм… У вас, мне кажется, неважное настроение, мистер Брунс?
   — Вам правильно кажется! Я болен!
   — Можно спросить, в чем собственно, беда?
   — А вам-то что? Может, и это относится к делу?