ГЛАВА 26

Продолжению серьезных исследований синдрома хронической усталости в середине 80-х годов способствовали сообщения из Америки и других стран о вспышках продолжительной изнуряющей усталости.

   Они лежали, не в силах оторваться друг от друга. Что же их так взаимно притягивало? Неужели то, что они оба были Девятой категории?
   Мирру переполняла горечь от того, что Смит не верил ей, считал ее сумасшедшей фанатичкой. Если не верит он, то как убедить остальных? Люди стараются избегать правды. Особенно если это страшная правда. С усилием воли она разомкнула объятия, встала и подошла к окну.
   Внизу роился город. Люди шли пешком или передвигались на флайерах. Они не знали, что дает им тепло, свет, что заставляет двигаться аэромобили. Для них эти знания были отголоском смутных объяснений в учебниках физики. Они предпочитали закрывать глаза на все происходящее, воспринимать его как данность. Главное знать, на какую кнопку нажать, а что происходит внутри – неважно. Тупые, жующие животные. Овцы, которых стригут, когда приходит пора. Им можно внушить что угодно, они поверят в любую ложь. Но Мирра досадовала не на эту легковерность, а на то, с какой радостью, с каким щенячьим восторгом они верят в откровенный, безыскусно состряпанный бред. А когда ты пытаешься переубедить их, оперируя железными фактами, они закрывают глаза, отрицательно мотают головой и приходят в ярость.
   Мирра понимала, что не сможет жить без Смита. Это было так же невозможно, как дышать под водой при помощи легких. Ее переполняло щемящее чувство и грусть одновременно. Она с ужасом осознавала, что подполье и оппозиция для нее больше ничего не значат, что она готова предать людей, которые верили в нее и надеялись на то, что она способна на чудо.
   Воспоминание о подполье привело ее к мысли о Валенсе. Он сделал оппозицию частью своей жизни. Она уже не сомневалась, хотя и не могла этого доказать, что Валенс давно состоит в сговоре с компаниями. Подполье не нуждалось в деньгах, но никаких серьезных акций, способных хоть немного приблизить их к цели, не проводило. Руководителям компаний существование Крыс тоже было выгодно. Они пугали ими акционеров и выбивали дополнительные статьи расходов на борьбу с катакомбниками. Эти деньги легко списывались. С Охотниками ведь не расплатишься по безналичному расчету и не зарегистрируешь сделку в Торговой палате. Это как расходы на оборону. Всю сложившуюся систему пронизывал дух абсурда. Враги дружили против своих союзников. И при этом отлично наживались при минимальных затратах и жертвах.
   Мирра знала, что возвращаться в катакомбы ей ни в коем случае нельзя. Валенс наверняка получил хорошие деньги за то, что сдал Девятую. Они становятся как помешанные от этой цифры. Девятая мечта любого бурильщика. Девятая – это мечта. Шанс ее отыскать один на миллион. Ни одной компании до сих пор сделать этого не удалось. Некоторые вообще не верили в ее существование и считали такой же легендарной, как страна Эльдорадо.
   Миф о Девятой возник еще тогда, когда не было больших компаний, а существовали лишь небольшие артели старателей и старатели-одиночки. Они действовали на свой страх и риск и вели жестокую, кровопролитную борьбу. Эта война, в конце концов, должна была привести к тому, что все станет известно широкой общественности, обыкновенным людям, которые и сами зачастую становились жертвами энергетической лихорадки. И тогда они подписали Общее соглашение и создали Центральный Совет. Они издают внутри своей замкнутой системы свои законы и живут по своим правилам. Через год их доходы позволили им полностью взять под свой контроль правительство. И теперь они всесильны. Мирра, проговаривая про себя эти слова, чувствовала, насколько они похожи на бред сумасшедшего.
   И тогда она подумала о том, что можно просто обернуть все в шутку и отправиться вместе со Смитом куда-нибудь на край света. Спрятаться там и жить в свое удовольствие, забыв о компаниях, Охотниках и андроидах из Черного эскадрона.
   Нет, это невозможно. Они найдут их, где бы они ни были. Невозможно отказаться от Девятой. От двух Девяток невозможно отказаться вдвойне. Две Девятки были уже не легендой, а своеобразной религией. Среди свихнувшихся старателей существовал даже культ двух Девяток. Считалось, что тот, кто заполучит две Девятки, соединенные вместе, будет не просто править миром, он будет творить миры. Но этот же культ утверждал, что две Девятки могут уничтожить всю энергосистему.

   Смит смотрел на Мирру. Свет из окна вычернял ее фигуру. Она была похожа на африканскую статуэтку, легкую и изящную. Смит думал, каково это, обладать сумасшедшей девушкой. Было в этом что-то извращенно-болезненное. Но может быть, еще не все потеряно? Он увезет ее отсюда куда-нибудь очень далеко, где нет энергетических компаний и Черного эскадрона, и постепенно она придет в себя. Любовь способна творить чудеса.

   Внезапно она повернулась к нему. В ее взгляде сквозила решимость.
   – Адам, я прошу тебя только об одном, – она подошла, села на кровать и положила ему руку на плечо, – просто выслушай меня. А потом ты сам седлаешь вывод. Он обнял ее за талию, с удовольствием ощущая под рукой гладкую кожу. По ее телу пробежала едва уловимая дрожь. На тысячную долю секунды они стали одним организмом, как сиамские близнецы.
   – Хорошо, – терпеливо кивнул он, – я тебя внимательно слушаю.
   – Как ты думаешь, почему за тобой охотится так много людей и андроидов?
   – Кому-то понадобились мои пси-способности.
   – Кто тебе об этом сказал?
   – Охотники.
   – С чего ты решил, что тебе говорят правду люди, которые, угрожая тебе оружием, хотели тебя похитить?
   Смит не нашелся что ответить. Но, с другой стороны, иного логического объяснения он не находил. Это было самым логичным.
   – А, по-твоему, зачем?
   – Ты – скважина. Скважина № 9. Иногда ее называют Богатой. Им нужны не твои способности, а то, что их порождает, – психическая энергия.
   – Бред, – вырвалось у Смита.
   – Скажи мне, что ты видел в Отстойнике?
   – Где? – не понял Смит.
   – В том бункере, из которого я тебя вытащила.
   Картина предстала перед глазами, как на экране суперсовременного кинотеатра.
   Он шел по коридору и открывал двери. Везде была одна и та же картина: иссохшие, выжатые люди, большинство еще живые, у мертвых, как правило, электрод, ввинченный в череп, не испускал голубоватого сияния. Некоторые секции были пусты. Это места для нас. Есть еще места. На всех хватит.
   Смит провел рукой по лицу, стараясь прогнать видение, но оно не исчезало. На него смотрели живые, заполненные болью и страданием глаза, он видел мозг девочки через трещину в черепе. К горлу подкатил неприятный желчный комок, слюна стала отвратительно горькой и какой-то чужой.
   – Ты был там, внизу, в самом Отстойнике?
   Она смотрела ему в глаза так, словно хотела запрыгнуть в его нутро.
   – Был… – хрипло выдавил он.
   – Видел? – Мирра становилась все настойчивей.
   – Видел… – у него уже не было сил сопротивляться накатывающей на него комшмарной реальности. С него как будто заживо сдирали кожу.
   – И как ты думаешь, что сделали с этими людьми?
   Их выжали. Досуха. До капли.
   – Все они псионики высоких категорий. Чем выше уровень психической энергии, тем богаче скважина. Можно выкачать ее из человека постепенно, так, что он и не заметит, от чего так быстро состарился. От чего его начала подводить память, куда подевались жизнерадостность и чувство юмора, откуда берутся приступы черной меланхолии. Но они не делают этого. Они предпочитают выкачать все сразу, чтобы на короткий миг опередить конкурентов. Пока еще скважин много. Кроме того, есть и более мелкие скважины. Скважины категорий с Шестой по Восьмую относятся к классу «А», Четвертая и Пятая – к классу «В» и с Первой по Третью – к классу «С». Скважины класса «С», как правило, эксплуатируют массово.
   – Как?
   – Собирают вместе. Так сказать, оптом. Выкачивать энергию из каждого поодиночке невыгодно. Поэтому их собирают вместе.
   – Каким образом?
   – Очень просто. Энергичные люди любят путешествия, активный отдых, массовые развлечения. Стадионы, ночные клубы, популярные курорты. Это их плантации. Все они давно распределены между компаниями. Кто инвестирует дорогостоящее строительство отелей, спортивные клубы? Нефтяные и газовые компании. Но нефть и газ – это только прикрытие. Запасы нефти и газа на земле очень ограничены и, что самое главное, не подлежат восстановлению. Кроме того, разведка и бурение настоящих скважин стоит крайне дорого, это неподъемные расходы на оборудование, специалистов высокой квалификации, на систему технической и экологической безопасности. Как, по-твоему, они ухитряются получать высокую прибыль да еще после того, как их заставляют платить чудовищные налоги и заниматься социальными программами. Возьми и просто посчитай. Прибыли быть не может. Но она есть. Откуда такая роскошь? Фантастические автомобили, яхты, виллы и даже целые острова? Откуда они берут деньги? И причем так быстро?
   – Воруют, уклоняются от налогов…
   – Уклонение от налогов тоже стоит денег, воровство в таком масштабе мгновенно становится заметным. Нет. Ответ прост. У них есть дешевая энергия. И они сосут ее из нас. Несколько миллионов человек паразитируют на всем населении Земли. И никто ничего не замечает. Ты когда-нибудь читал про синдром усталости?
   – Что-то слышал.
   – Врачи ломают голову, откуда он взялся, что является причиной. А есть еще синдромы менеджера и афта-пати. Почему люди после отдыха чувствуют себя усталыми?
   – Но Торч говорил мне то же самое, что и Охотники. Он предлагал мне разрабатывать Девятую вместе. Я с помощью телекинеза мог бы перемещать оборудование.
   – Хорошо. Как ты встретился с Торчем?
   – Он помог мне скрыться из Кортфилдза. Подхватил на своем «Дестере».
   – И что потом?
   Смит вспомнил. Как холодели его внутренности от того, что подсыпал ему в стакан Торч.
   – Он пытался меня отравить или парализовать каким-то наркотиком. А потом Торч…
   Он встал и открыл замаскированный в стене чуланчик, с лихорадочной торопливостью стал вынимать оттуда какие-то шланги, приборы, похожие на осциллограф и совсем непонятные приспособления.
   – У него были странные штуки. Шланги, какой-то цилиндр…
   – Самодельная качалка. Как же я не догадалась!
   – О чем ты не догадалась?
   – В пабе. Он использовал качалку, чтобы пополнить запасы своей пси-энергии.
   – Запасы? – у Смита кружилась голова от переизбытка информации.
   – Ты видел его кожу?
   Перед Смитом всплыло лицо Торча. Лицо посланника Смерти. Неестественно белая кожа. Всадник бледный.
   – Они почти выжали его. Он просидел в отстойнике три года. Тогда это был еще не Отстойник, а лаборатория «Маргарита». В это время туда попала и я.
   – Ты была там?!
   Смит посмотрел на нее как на прокаженную. А что если это никакой не Отстойник и не бывшая секретная лаборатория, а сумасшедший дом для неизлечимых больных, которых отчаявшиеся родственники согласились отдать для научных экспериментов? «Время эксплуатации десять лет».
   – Большинство псиоников не догадываются о своих способностях. Они чувствуют нечто странное, необычное, свое отличие. Но чисто интуитивно скрывают это. Общество не любит, когда кто-то слишком отличается ото всех. Это воспринимается как отклонение от нормы, мутация, которую нужно уничтожить. Поэтому псионики сами до конца не верят в то, что они обладают уникальными возможностями. До тех пор пока не происходит прорыв. Как правило, это сильное эмоциональное потрясение. Так было и со мной. Я не знала, что я псионик.
   Мирра вспомнила тот теплый весенний вечер, когда она впервые ощутила свою власть над пространством. Она очень спешила. И знала, что ей не успеть. Мать лежала в больнице уже несколько месяцев. Последнюю неделю наступило заметное улучшение. Она начала самостоятельно ходить и принимать пищу. Врачи поговаривали о чуде. Но она сказала дочери, что это лишь отсрочка для того, чтобы она смогла привести свои дела в порядок перед переходом в мир иной. Она точно сказала дочери дату и время своей смерти и свое последнее скромное желание – попрощаться, увидеть лицо Мирры перед тем, как ее душа оторвется от тела и стартует туда, где нет «когда». Мирра ей не поверила. Тяжелобольные люди редко воспринимают действительность адекватно. Но она дала себе слово исполнить просьбу матери. В назначенный день она звонила в больницу чуть ли не каждые полчаса, чем сумела вывести из себя даже такого всегда подчеркнуто вежливого и удивительно спокойного человека, как доктор Фоулз. Он в сотый раз повторял ей, что мама выглядит как никогда хорошо, что в обед она даже играла в настольный теннис, что если дело пойдет так и дальше, он ее выпишет и напишет монографию об этом уникальном случае. Она успокоилась и отправилась в гости к подруге, потом они мотались по магазинам. И только за десять минут до назначенного срока она начала нервничать. И именно в это время позвонил доктор Фоулз и сказал, что у ее матери тяжелейший приступ, и ей немедленно нужно быть в больнице, потому что она все время ее зовет. Десять минут. За десять минут в больницу было невозможно успеть даже на сверхзвуковом аэробусе. И все-таки она помчалась, взяла такси, такси через минуту заглохло, и она, не обращая внимания на виноватое бормотание водителя бежала по теплому асфальту, выскочив из босоножек, зацепилась за какой-то поручень, треск порванного платья, странный запах, головокружение… Очнулась она в больничной палате прямо перед кроватью матери. Мать взглянула на нее счастливым осмысленным взглядом, прикоснулась к ее руке, прошептала «Мирра» и отошла в полной безмятежности. Иногда она подозревала, что ее мать тоже была псиоником и обладала даром предвидения.
   – Охотники взяли меня хитростью. Пообещали отличную работу в большой компании. А потом отвезли в Шандольский лес. По дороге они переговаривались с Разведчиками. Разведчики есть у каждой компании. Они ищут пси по всему свету. И из разговоров я поняла, что у меня, скорее всего, не очень высокая категория. Уровень энергии небольшой. Но все равно достаточно высокий для «Маргариты». Тогда для меня это было сплошной тарабарщиной. Теперь я знаю все. Или практически все. В «Маргарите» меня обследовали два дня. Что-то их удивило. Что, я так и не поняла. Потом меня поместили в одну из камер, которые ты видел. В соседней находился Торч. Я не видела его. Но услышала стон. Тогда я переместилась в соседнюю камеру и увидела Торча. Его вид привел меня в ужас. И я в первый раз попробовала телепортировать вместе с собой кого-то еще. И мне это удалось! Они до сих пор ломают голову над тем, как Торчу удалось сбежать. Долгое время, насколько я знаю, они считали его мертвым. Действительно, вряд ли кто мог бы предположить, судя по его состоянию, что он способен выжить. Но он выжил. И ты для него был просто находкой. Он захотел полностью восстановиться за твой счет да еще и заработать. Выжать тебя, как лимон.
   Смит почувствовал, как его руки мелко трясутся. Он никак не мог взять себя в руки. Мирра заметила его состояние.
   – Что? Неприятно ощущать себя скважиной? Просто дырой, из которой выкачивают все, из чего ты состоишь?
   – Замолчи! – крикнул он.
   Она обняла его, пытаясь унять дрожь. Казалось, от этой дрожи он сейчас начнет распадаться.
   – Что ты собираешься делать? – спросил Смит, немного успокоившись.
   – Не знаю, – ответила Мирра, хотя еще вчера никаких сомнений у нее на этот счет не было. – Но одна мысль у меня есть. Тебе нужен Защитник.
   – Защитник?! – Смит был потрясен этой мыслью. К помощи Защитника прибегали так редко, что он сам даже не задумывался над этим. Да и времени у него, честно говоря, не было. Защитник…
   – Если нам, конечно, удастся до него добраться.

ГЛАВА 27

Признаки синдрома хронической усталости подобны ранним признакам множества аутоиммуннных болезней типа системной красной волчанки, ревматоидного артрита, синдрома Сьёгрена и рассеянного склероза.

   День начался для Хуча с очередного потрясения. Его твердыня, его гордость, его тайное убежище, его детище, его тайный штаб в одну секунду перестал быть тайным. Мало того, как понял Хуч, он не был таковым уже достаточно продолжительное время. У него было такое впечатление, что когда он принимал душ, стены внезапно рухнули, и он оказался посреди шумной толпы, мокрый и ослепший от мыльной пены.
   Эта очередная катастрофа произошла в его жизни, когда к нему в кабинет вошел Рональд Лорр, специальный агент Федеральной службы социальных проблем. Вошел запросто, без церемоний. Как к себе домой. Миновал все посты, все системы наблюдения, как будто их и не было. Зашел и развалился в кресле, наблюдая, как Хуч разбирает последние донесения оперативных служб. Хуч даже сразу его не заметил, словно он выпрыгнул из временного портала. Невысокий, неприметный, доброжелательный. Только глаза недобрые.
   – Ну что, Хуч, – будете у нас работать?
   Хуч вздрогнул. На краткий миг ему почудился запах серы.
   – А у меня есть выбор?
   – Мне всегда нравилось, что вы трезво оцениваете ситуацию. Такие кадры нам нужны. А то ты даже не представляешь, с кем приходится работать. А тут готовый профессионал.
   – Хотите использовать меня для грязных поручений?
   – Отнюдь! – в голосе Лорра даже промелькнула искренняя обида. – Грязные поручения мы и сами любим выполнять. У нас к этому склонность. Нет. Мы предлагаем вам интеллигентную, престижную должность. Вы будете преподавать. Учить наших недорослей азам диверсионной, разведывательной, розыскной работы. Но на практике.
   – На практике?
   – Совершенно верно. Никакая теория не заменит практику. Теперь перейдем к главному. Нам нужно как-то закончить это дело со Смитом. Положение становится опасным. И опасность заключается в том, что ситуация выходит из-под контроля. Я думаю, мы должны взяться за это дело вдвоем. Должно получиться.
   – Но их теперь двое. Две Девятки.
   – Ерунда, – махнул Лорр, – по-настоящему опасен только Смит. Но сейчас он напуган. Человек достаточно долго был в бегах. Его нервы на пределе.
   – Но нам надо его сначала найти.
   – Кто из нас Охотник?
   – Когда начнем?
   – Мы уже начали.
   Лорр встал и направился к выходу. Хуч направился за ним. Едва затянувшийся шрам на лбу злобно пульсировал. Хучу еще никогда не доводилось сталкиваться с федеральными агентами, тем более такого ранга.
   В аэромобиле они летели молча. Лорр практически читал его мысли. Поэтому когда он направил аэромобиль в Шандол, он не сказал ни слова, лишь едва заметно кивнул.
   Проплывая над зеленым морем Шандольского леса, Хуч старался не смотреть вниз. Уже подлетая к городу, он все-таки решился задать вопрос:
   – У вас есть план, агент Лорр?
   Тот только усмехнулся. У него всегда был четкий и ясный план. Он анализировал имейщуюся информацию не хуже андроидов. Надо же, даже машины соблазнились Девятой. Это неудивительно. Вся Вселенная держится на энергии. Придется теперь Черный эскадрон перепрограммировать в полном составе. Оно и к лучшему. За порядком теперь будет следить Федеральная служба социальных проблем. А эскадрон после профилактики технических средств перейдет под контроль его ведомства. Больше полномочий – больше власти. Скоро компании будут обслуживать только тех, на кого укажет он. Все скважины будут нашими.
   – Дело в том, что мне хотелось бы знать план.
   – Хуч, ты меня, наверное, не понял. Сейчас твой праздник. Я в подыгрыше. Ты ищешь. Я помогаю брать. Так что это ты мне расскажешь план.
   – Если бы знать, куда она его перетащила… Скорее всего, к Крысам.
   – Тогда мы держим верный путь.
   – Вы уверены?
   – Их штаб-квартира где-то рядом с Шандолом.
   – Исключено. Как-то раз нас нанимали компании, чтобы выкурить их из Шандольских катакомб. Что мы и сделали.
   – Ерунда! – резко оборвал его Лорр. Там такое количество псиоников, что вряд ли вам это удалось. Эта был всего лишь спектакль. К тому же Рекард видел Мирру в городе перед началом операции. Они где-то здесь.
   – Где-то! В Шандоле двадцать миллионов жителей.
   – Я верю в тебя, Хуч. Ты найдешь его. А я буду рядом. Действуй, действуй.
   Хуч приземлился рядом с самым популярным пабом в городе.
   – «Бездна», – прочитал Лорр, – ты решил выпить пива?
   – Нет, здесь ошивается сброд со всего города. Может, нам удастся что-нибудь разузнать.
   – Хуч, ты это серьезно? Ты что, собрался опрашивать две тысячи человек, показывая им фотографию Смита?
   Теперь настала очередь Хуча торжествовать. Не такие уж они и всесильные, эти федеральные агенты. Это все байки и легенды. Он толкнул двери, и они утонули в дымовой завесе.
   – Я серьезно, Хуч, что ты здесь хочешь найти? Астму? Или рак легких?
   – Дело в том, – ответил Хуч, пробираясь между бесконечных столиков, что мы получили очень интересную информацию. В день облавы в лесу здесь произошла странная драка. Некто завалил трех байкеров. Отделал их по полной. У двух в крови обнаружилась значительная доза очень мощного снотворного неизвестной модификации. У всех троих на правом виске – красноватый след.
   – Понятно.
   – Байкеры завсегдатаи этого бара. Возможно, они и сейчас здесь. Или, по крайней мере, их дружки. И вот, что интересно. Бармен видел человека с неестественно бледным лицом. Говорит, оно светилось, как военный прожектор.
   – Торч.
   – Точно.
   – С чего ты решил, что если мы найдем Торча, то найдем Смита?
   Хуч быстро осматривал людей, сидящих за столиком и стоящих у стойки.
   – Он был здесь неспроста. Он заряжался.
   Лорр оглядел потолок и указал Хучу на блестящий разноцветный шар, вращавшийся под потолком.
   – Он пасся на чужом поле. Это владения Первой энергетической. Шары, эквалайзеры, люстры в стиле модерн – это их стиль. В этих штуках они прячут помпы.
   Лорр достал из кармана маленький прибор с небольшим экраном и нажал на кнопку.
   – Ого. Человек пятьдесят Третьей категории, трое Четвертой…
   – Где они? – встрепенулся Хуч.
   – Вон там за стойкой, недалеко от туалетов.
   Хуч посмотрел в ту сторону и сразу увидел их: трех здоровенных байкеров, у одного из которых нос был залеплен пластырем. Он белел в сумраке паба, как маяк, указующий путь.
   – Пойдем. Это они.
   Они подошли к ним, и Хуч молча протянул фотографию Торча. Байкеры переглянулись, кожа их курток проскрипела, словно они перекинулись парой слов на инопланетном жаргоне.
   Байкер с пластырем, обладатель огромного брюха и мощных плечей, кивнул Хучу:
   – Пойдем.
   Все пятеро двинулись к туалетам. Впереди – Пластырь, следом Хуч и Лорр, в арьергарде – двое остальных байкеров. Когда они вошли в туалет, один из них повесил снаружи табличку «Ремонт» и прикрыл дверь. Разделенное на плиточные квадраты пространство встретило их запахом дешевых дезодорантов. Кабинки выстроились в небрежную шеренгу: некоторые двери плотно прикрыты, другие приоткрыты, третьи распахнуты настежь. Ни души. Пластырь обернулся и ударил Хуча в лицо. Напрасный труд. Охотник нырнул под кулак и ударил байкера в живот. Не менее напрасный труд. Огромное брюхо колыхнулось, Пластырь ухмыльнулся и отвесил Хучу звонкую оплеуху. Огромная ладонь прилепилась к уху, и Хуч очутился на полу. В голове зазвонили колокола всех церквей мира.
   Байкер захохотал:
   – Таким кулачком мою броню не пробьешь!
   Двое его приятелей держали под прицелом Лорра, который при появлении пистолетов сразу поднял руки.
   – Пришить его?
   – Не стоит портить хорошее место. Слушай ты, придурок. Мы выследили твоего бледнолицего дружка и сегодня вечером сделаем из него швейцарский сыр. Я не знаю, какой дрянью он нас накачал, но я два дня не мог подняться с постели. Голову не держал, как младенец. И башка болела, как с похмелья. Он должен за это ответить. И мы не хотим, чтобы какие-то ублюдки предупредили его.
   – Послушай, мы просто хотели тебя расспросить о нем, – примирительно начал Лорр, – мы тоже его ищем. Похоже, нам по пути.
   – Заткнись! Он наш. Поэтому вам придется сегодня переночевать в гараже.
   – Так вы его выследили? Как вам это удалось?
   – Это наш город. Мы здесь всех знаем, у нас везде глаза и уши. А у вашего кореша очень приметная внешность.
   Хуч попробовал подняться, но кованый ботинок опрокинул его навзничь.
   – Вставать только по моей команде.
   Один из байкеров приставил к виску Хуча пистолет и жестом приказал ему встать. Хуч медленно поднялся. Пластырь с усмешкой за ним наблюдал.
   – А еще нам нужно задать вам несколько вопросов про этого альбиноса.
   Лорр хлестко ударил Пластыря тыльной стороной ладони по тому месту, где начиналось брюхо. Байкер вдохнул и не смог выдохнуть. Некоторое время он пытался восстановить дыхание, но не смог и был вынужден тяжело опуститься на колени. В ту же секунду Хуч резким движением заплел руку байкеру, который держал пистолет у его виска. Раздался хруст. Рука байкера повисла вдоль тела. Она была надломлена, словно сухая ветка. Байкер смотрел на нее, как на что-то неживое, ему не принадлежащее. Второму байкеру с пистолетом повезло больше. Хотя как посмотреть. В его необъятный гульфик, больше напоминавший вымя молодой телки, врезался лакированный носок ботинка Лорра. Байкер охнул, выронил пистолет и стал с утробным стоном кататься по полу.