– Раздевайся! – сказал он.
Ему хотелось быть грубым, потому что Джилли ускользала от него все это время, а теперь решила отдаться ради Айрис. «Пусть будет так…» – равнодушно думал он.
Джилли беспомощно замерла. Если бы в комнате было светлее, он бы увидел, какая она беззащитная.
Рори ждал. Глаза привыкали к темноте, он мог видеть ее. Джилли смотрела на кровать – большую и вычурную кровать последней модели, которая громоздилась в углу, как монстр из фильма ужасов. Сколько раз Джилли снилась ему, и сколько бессонных ночей он провел здесь.
– Это модель «Квазимодо», – сказал он. Она посмотрела на него:
– Модель чего?
– «Квазимодо», – повторил он.
Он услышал, как она едва не поперхнулась.
– Я подумала, что «Квазимодо» – это твой член. – Он едва не потерял дар речи – оказалось, она не так уж напугана. Неужели она действительно думает, что он назвал свой пенис в честь горбуна из Нотр-Дам де Пари? Он едва не рассмеялся, и у него появилось желание поцеловать ее. Он понял, что проиграет свою игру, которая заключалась в том, что он должен быть суровым.
– Что за глупости?! – удивился он. – «Квазимодо» – это моя кровать.
Он мог поклясться, что услышал вздох облегчения.
– Она очень большая… – произнесла Джилли. Он не удержался от каламбура:
– И кровать тоже…
– Рори… – произнесла Джилли, делая шаг к нему, – ты меня пугаешь…
Он не удержался и обнял ее. Вся нежность, которую он испытывал, прорвала плотину его раздражения.
– Джилли… – прошептал он, погружая лицо в ее волосы.
– Ты убьешь меня? – спросила Джилли.
Она уткнулась лбом в его рубашку. Каждый ее мускул был натянут, как струна.
– Рори, я…
Она хотела сказать, что не готова, что передумала, что придет завтра или послезавтра, когда освободится от работы.
– Тихо!.. – сказал Рори и поцеловал ее в лоб и в щеку. Она задрожала.
– «Квазимодо» нам пригодится, – сказала она.
Он едва не фыркнул. Нет, она не была фальшива. Просто он еще раз попался на нежности, а ведь хотел быть суровым и жестким, чтобы она сполна расплатилась за его ожидания.
Вдруг она сказала:
– Не надо… не надо быть таким…
– Каким? – спросил он, расстегивая пуговицу на ее блузке.
Она только вздохнула. Он рассердился. Вместо того чтобы овладеть ею – грубо и властно, он впал в сентиментальность и как дурак целует ее и вдыхает запах ее волос. Пожалуй, так она вообразит бог весть что. А это не входило в его планы. Его план был – большая месть. Он должен исполнить его. Но стоило ему притронуться к Джилли, как все его намерения рассыпались, как карточный домик. Чтобы разрушить ее чары, Рори укусил Джилли в шею.
Джилли застонала и обняла его. До этого момента она боялась притронуться к нему.
Он поцеловал ее в мочку уха.
– Тебе понравится, как я кусаюсь, – зашептал он страстно.
Потом он коснулся второй пуговицы на блузке и спросил:
– Сколько?
Она схватила его за руки.
– Сколько хочешь…
Нет, он так не хотел. Игра заключалась в том, сколько пуговиц он может расстегнуть, а остальные пусть она расстегнет сама.
Он действительно собирался ее убить, но убить желанием.
– Сколько хочешь… – ответила она.
– Я не рассчитываю на все… – каким-то чудом ему удалось выдавить из себя слова.
– А я? – засмеялась она, принимая его игру.
Ему снова хотелось засмеяться, а потом нежно поцеловать ее. Но он вспомнил, как она водила его за нос. Он расстегнул пуговицу и поцеловал Джилли в ямочку на шее.
– Ох… – прошептала она.
– Молись, детка… – прошептал он убийственным голосом и больше не мог себя сдерживать.
В одно мгновение все пуговицы вместе с блузкой полетели на пол, и Джилли осталась в кружевном белье. Как только это произошло, Рори стал действовать быстрее. «Щелк!» – и бюстгальтер оказался расстегнутым. Он провел руками по ее груди и обнял.
– Я хочу видеть… – сказал он, делая движение, чтобы включить свет.
– Нет! – Она схватила его за руку и попросила: – Пожалуйста, Рори. Я буду стесняться…
Он кивнул и произнес:
– Тебе никто не говорил, что при свете заниматься любовью приятнее?
Он намекал на всех тех мужчин, которые были в ее жизни.
– Никто… – ответила она, не подозревая о его предательских мыслях.
«Нуда… конечно…» – иронически подумал он и не поверил.
– Хорошо, оставим темноту.
– Спасибо… – прошептала она.
И опять он заревновал ее к прошлому. Сколько мужчин касались ее тела? Подсознательно он хотел, чтобы она была потаскухой, тогда у него будет повод быть грубым и свободным от собственных чувств. Тогда он… Тогда он… Но что «тогда», он не мог представить.
Джилли осталась в одной юбке. Почему он колебался? Он поднял ее руки, и ее грудь тоже поднялась. Тогда он наклонился и стал целовать ее соски. Джилли задохнулась. Он отпустил ее руки и нащупал замок на юбке.
Джилли не шелохнулась. Казалось, она была в его власти. Чего он еще добивался?
– Тебе нравится? – спросил он, хотя чувствовал, что она покорна.
– Мне нравится все, что нравится тебе, – ответила Джилли.
– Тогда я сниму трусики? – спросил он, хотя собирался их снять, не спрашивая ее мнения.
Она ничего не ответила, но по движению ее губ и по взгляду он прочитал ее согласие. Как только он притронулся к трусикам, им овладела апатия, словно все происходило на заднем сиденье машины. Он не верил ей. Ее словам, ее поступкам. Все, что она собой представляла, заслоняло его желание. Он и думать не хотел, что такая женщина держит себя в строгости. «Это всего лишь игра», – думал он. Он сделал шаг назад, скрестил руки на груди и сказал:
– Раздевайся сама. – Джилли удивилась.
– Отвернись…
– Сними, я хочу посмотреть…
Джилли была уязвлена, но не подала виду. Она промедлила одно мгновение, и Рори сказал:
– Ты замерзла, я разожгу камин, а то холодно.
Это была его маленькая хитрость. Он хотел увидеть ее при свете огня. Миссис Мэк всегда держала камин наготове. Когда языки пламени поползли по поленьям, он повернулся и едва не сел. Джилли была голой. Рори почувствовал себя во всеоружии. Ничего не прикрывало ее, и он мог оценить ее роскошное тело. Нежные плечи мягко переходили в полную грудь с розовыми сосками. Тончайшая талия, округлые бедра, темный треугольник волос.
Он сжал пальцы в кулак, надеясь, что она не видела, что они задрожали.
– Подойди ко мне, дорогая… – прошептал он.
Она медленно пошла к нему. Отблески желтого и красноватого огня играли на ее бледной коже. Не этого ли момента он ждал? Рори припал к ней, как к источнику. Боже, как она пахла. У него закружилась голова, и он закрыл глаза. А когда открыл, то увидел склоненное лицо Джилли и ее потемневшие глаза с таким выражением, которого он еще никогда в них не видел. И он подумал, что у него, должно быть, такие же странные глаза. Ее пальцы ворошили его волосы, не давая ему возможности оторваться; она не хотела, чтобы он поднимал голову.
Его руки помогали ему, и он чувствовал, как она возбуждается, он приподнялся и поцеловал ее в набухшие соски, и тогда она произнесла:
– Поцелуй в правую…
И он замер в неудобной позе, а его руки ласкали ее тело. Джилли постанывала и не давала ему оторваться от груди до тех пор, пока сама не почувствовала, что находится на грани. И тогда она заставила его встать на колени, и он снова стал целовать ее, чувствуя, как, возбуждаясь, она постепенно расставляет ноги. И кожа у нее была как бархат, а мышцы на бедрах подрагивали, и Джилли помогала ему.
– Поцелуй меня, – шепнула она и потянула его вверх. Рори встал и поцеловал ее в губы. Они обнялись так крепко, что их тела стали едины, и Рори не ощущал своего тела, им овладело странное ощущение небытия: та, которую он желал так страстно, стала его частью, и ее волосы, в которые он погружал свои руки – от затылка вверх, и ее шея, которую он готов был целовать без устали, все это было его – безраздельным, покорным и податливым.
Она сказала ему:
– Сними…
И он понял, что на нем до сих пор надеты брюки. Пока он лихорадочно стаскивал их с себя, Джилли стояла, обхватив себя руками и прикрыв глаза. Рори даже подумал, что она исподтишка наблюдает за ним. И действительно, когда он справился со своей одеждой, то Джилли прижалась к нему и попыталась его поцеловать, но теперь Рори желал только одного: он хотел, чтобы она испила свою чашу до дна и почувствовала, что мужчина в любви – всегда лидер. Он укусил ее за шею и за ухо. И если его руки были смелы, то когда Джилли совершила то же самое, он вдруг вздрогнул, и каждый раз, когда она касалась его бедер, вздрагивал, словно к нему прикасались иглой. Его плоть восстала, но он не спешил, решив, что доведет ее до такого состояния, когда она сама попросит его.
Он все продумал до мелочей. Он отыскал в кармане брюк упаковку с презервативом и вложил ее в руку Джилли. Мгновение она колебалась. Потом безуспешно попыталась разорвать упаковку и беспомощно взглянула на него. Все это время он возвышался над ней – голый, с тем, что было возбуждено. Усмехнувшись, Рори разорвал упаковку и дал ей презерватив. Конечно, она притворялась. Он еще не видел женщин, которые бы не могли справиться с этой задачей. Его сердце бешено билось, когда Джилли стала натягивать презерватив на его член. И здесь она оказалась не на высоте будто не знала, что нужно делать. Рори решил, что она таким образом кокетничает. Он почти разозлился. Рори отстранил ее руки и сам сделал все, что положено делать в таких случаях.
Потом схватил ее за руку и потянул к «Квазимодо». Вдруг она отрицательно покачала головой. И он понял, что они не дойдут до постели. «Тем хуже для тебя», – злорадно подумал он. И еще он подумал, что слишком долго возился с одеждой и презервативом и что Джилли может передумать. Тогда он прижал ее к себе, опустился на колени и проделал с ней все то, что обычно проделывал с другими женщинами. Он ошибся, она была на грани. Вначале он проделал все это языком, потом раздвинул губы и ввел между ними палец. Джилли дрожала. Пожалуй, она даже упала бы, если бы не опиралась на склоненную голову Рори. Ей хотелось лечь, и тогда бы Рори было бы удобнее, но он почему-то не давал ей этого сделать.
– Пожалуйста, Рори… пожалуйста, Рори… – просила она. Ее колени подгибались.
Рори был мастером своего дела, он нащупал клитор и, попеременно действуя языком и пальцем, довел Джилли до состояния экстаза. Она поняла, что все, что было до этого, было всего лишь прелюдией, что они всего лишь на полпути. Она потеряла ощущение времени. Рори то подводил ее к черте, то останавливался, и тогда Джилли молила его:
– Рори… Рори…
Ее глаза были закрыты. Она закусила губу и покачивалась из стороны в сторону, помогая ему.
В этот момент Рори сделал открытие: он ввел свой палец вглубь, Джилли помогла и невольно вскрикнула – она оказалась девственницей.
Она вдруг опустилась на ковер. Возбужденный ее позой и взглядом из-под темных ресниц, Рори безжалостно накинулся на нее. Это была его расплата за то, что она обвела его вокруг пальца. Он был глупцом, он презирал самого себя – оказывается, она всегда была честна с ним, а он подозревал ее во всех смертных грехах.
Когда страсть прошла и они лежали перед камином, он спросил:
– Почему ты меня обманывала?
Ему невольно хотелось переложить часть своего стыда и на Джилли.
– Я не обманывала тебя. Ты просто ничего не слышал.
– Да, я был слепцом, Джилли. Прости меня. Я так благодарен тебе.
Она горько усмехнулась – ведь она не могла, как Рори, раскрыться в своих чувствах, иначе бы она попала в плен – пусть в сладостный, но все равно это был плен.
Рори поднял ее на руки и отнес в постель. Он хотел, чтобы она уснула вместе с ним. А утром они бы занялись любовью. Он укрыл ее простыней, и она, глядя в потолок, на котором дрожали отблески луны, сказала:
– Проводи меня домой…
– Я хотел, чтобы ты осталась…
– Я хочу побыть одна, – сказала она.
И он понял, что совершил ошибку, и покорился. Они оделись, вышли из дома, и Рори отвез ее домой. В течение всего пути они молчали, и это молчание было тягостным.
На прощание она поцеловала его в знак благодарности, и он понял, что в этом поцелуе больше ничего нет.
«Неужели это конец?» – подумал он.
Но она пришла на следующий вечер. Пришла не из-за того, что заключила сделку с Рори, а из-за того, что ее как магнитом влекло увидеть их обоих обнаженными перед камином, в котором плясало веселое пламя. Рори расстелил перед ним медвежью шкуру, и они заснули на ней. Самое странное из всего того, что происходило с ними, заключалось в том, что они оба молчали или отделывались малозначащими фразами, а все остальное происходило как в немом кино. И хотя их встречи были не менее бурными, чем в первый раз, и Рори в порыве откровения признавался в любви к ней, она ни разу не сказала, что любит его. Теперь она мстила ему за первую ночь. И знала, что никогда не забудет унижения, а Рори делал вид, что все забыл, и больше не возвращался к этой теме. Так прошли еще четыре дня и четыре ночи.
На пятый день, когда Джилли после пребывания на чердаке, куда ее отвела миссис Мэк и где хранились пыльные шляпки в не менее пыльных коробках, пробиралась в спальню к Рори, в коридоре она встретилась с Грэгом. Сама не зная почему, Джилли приготовилась к объяснению: она остановилась и поправила растрепанные волосы.
Грэг все сразу понял.
– Он обидит тебя, – сказал он. – Возможно, он этого и не хочет, но он так воспитан. И я его хорошо знаю.
Джилли отвернулась, чтобы не видеть жалость в его глазах.
– Я знаю… – сказала она.
– Джилли, ты не знаешь, как мы росли. Вседозволенность, фоторепортеры, пьянки, оргии, ссоры, большие люди от политики… Даже дети рассказывали в школе анекдоты о Кэйдвотере.
– Рори мне рассказывал, – сказала она. Грэг кивнул:
– Это было убого. А Рори всегда старался защитить меня от такой жизни. Но никто не защитил его самого.
Джилли кивнула:
– Он оказался крайним.
– Поэтому сейчас он сам себя защищает. Он не полюбит тебя до такой степени, чтобы заботиться о тебе.
– А почему ты думаешь, что я этого не понимаю? – спросила Джилли.
– Потому что у него богатая коллекция.
– Ну и пусть, – упрямо ответила Джилли.
– Ты не поняла: Рори упрямый и циничный.
Джилли вздохнула, и вдруг ей все сделалось безразличным: да, возможно, он обманет ее и бросит, как бросал других женщин, но разве это так важно?
– Мне наплевать, – сказала она. – Сегодня он мой, а потом – хоть трава не расти.
Она решительно подошла к двери Рори. Грэг сказал ей вслед:
– Ты уверена в своих силах?
Она слабо улыбнулась, подняла руки, показывая, что сдается.
– Грэг, пока я держусь, – она сжала кулаки, – и мне хорошо…
– Я желаю тебе счастья, – сказал Грэг. – Дай Бог, чтобы на этот раз я ошибся.
С этими словами он скрылся за поворотом коридора, а Джилли постучала дверь. Ее сердце забилось, когда она увидела, как поворачивается ручка и дверь приоткрывается.
Рори выглянул и увидел ее. Лицо его было напряженным. Он явно не хотел видеть никого другого, кроме Джилли. Она сразу догадалась об этом и вошла.
Прошлый раз он был так нетерпелив, что овладел ею тут же, у двери. Воспоминание об этом будоражило ее чувства. К тому же Джилли явно устала.
– У тебя на лбу грязь, – сказал Рори и притронулся к ней.
Она покорно улыбнулась. Он вправе делать с ней все, что захочет. Она была благодарна ему за эту нежность. Он подхватил ее под руки.
– Давай-ка мы примем ванну, – сказал он.
– А разве мы сегодня не будем заниматься любовью? – спросила она.
– У тебя утомленный вид, – заключил Рори.
Он поднял ее на руки и ногой отворил дверь в ванную. Затем он помог ей раздеться и наполнил ванну водой. Она дрожала от возбуждения. Он поцеловал ее и в ответ на еепризыв сказал:
– После, после…
Его прикосновения были нежными, и любое из них она воспринимала как ласку.
– Рори… – Она пыталась обнять его, но он поднял ее и усадил в ванну.
Потом встал на колени и закатал рукава. Он вымыл ее большим куском мыла, которое пахло им самим. И от его нежности у нее на глазах навернулись слезы. Благо Рори не заметил. И еще она поняла, что все, что он делал, было опаснее, чем просто заниматься любовью, более интимно и сладостно, чем она думала. Эта нежность могла погубить ее. Он тщательно намылил шампунем ее волосы. Вымыл их, массируя кожу головы сильными пальцами. Она почти замурлыкала, но вовремя вспомнила предупреждение Грэга. Потом он вытащил ее из воды за минуту до того, как она уснула, и вытер полотенцем. Перенес в спальню и положил на простыни. Когда она томно потянулась к нему, он, не обращая на это внимания, укутал ее одеялом. Она закрыла глаза.
– Я посплю минутку, – пробормотала она. Его рука нежно коснулась ее щеки.
– Спи, спи… – сказал он.
Грэг наблюдал, как Айрис упаковывала розового игрушечного зайца, расческу и другие игрушки в свою сумку.
– Мы собираемся к миссис Мэк на обед, а не в поход на десять дней. Тебе и впрямь это все нужно, дружок?
Айрис не ответила. Она нахмурилась и еще настойчивее стала заталкивать куклу в сумку. Кукла не помещалась. Тогда Айрис вынула ее и решительно взяла ее под мышку.
– Я не буду класть Маргаритку сюда, – произнесла она капризным тоном.
Айрис называла кукол именами цветов. И Грэг вспомнил, как четыре года назад они с Ким бродили по парку, и Ким по словарю учила названия цветов. Грэг притворялся, что ему интересно. Тогда его интересовало только одно – тело Ким. Она была беременна, и живот уже был заметен. Иногда она непроизвольно гладила его, а потом улыбалась так, что Грэг удивлялся ее состоянию ожидания. Она сказала:
– Я назову ее Айрис! Она мне об этом только что сообщила.
В нем вдруг все перевернулось, и он понял, что любит ее, что он хочет прожить с ней всю жизнь. Теперь же ее Айрис играла с куклой, которую звали Маргаритка.
– Ты мой любимый дружок, – прошептала Айрис и поцеловала ее в розовую пластиковую щеку.
Грэг на минуту закрыл глаза. Так он называл Ким. И это совпадение произвело на него сильное впечатление. Айрис взглянула на Грэга.
– Ты будешь дома, когда я вернусь? – Он постарался ответить бодро:
– Конечно. Миссис Мэк приведет тебя домой, вы с ее Тэдом посмотрите видик, потом поужинаете, и ты ляжешь спать.
Тэд был внуком миссис Мэк.
Айрис поцеловала свою Маргаритку и снова посмотрела на него.
– А куда ты поедешь? – Он улыбнулся.
– Пока ты будешь занята такими важными делами, я поеду в Малибу и проверю, как там строится новый дом.
Он решил достроить дом, который стоял пустым уже четыре года.
Айрис спросила:
– Ты покрасишь мою комнату в желтый цвет? – Грэг удивился. Они никогда не обсуждали этого, да и Рори собирался увезти Айрис в северную Калифорнию. Правда, Грэг не терял надежды уговорить Рори переменить решение. Он ответил:
– Ты поедешь с Рори, милая. Но что бы ни случилось, мы будем видеться часто.
Айрис прижала Маргаритку к груди.
– Я хочу уехать с тобой, – прошептала она. Много бы он отдал, чтобы Айрис осталась с ним, но понимал, что это невозможно.
– Я тоже хочу, чтобы ты, дружок, поехала со мной. Очень хочу…
– Тогда скажи Рори, чтобы он не забирал меня, – посоветовала Айрис самым серьезным тоном.
Грэг понимал, что Рори очень серьезно относится к воспитанию Айрис и вряд ли захочет изменить образ ее жизни. Однажды Грэг предпринял попытку оставить Айрис в Кэйдвотере, но Рори был непреклонен. Единственное, на что Грэг надеялся, – так это на то, что Джилли смягчит позицию брата. Грэг был терпелив. Он знал жизнь, которая порой была сильнее любых планов. Он надеялся, что Рори наконец поймет, что Айрис – не его собственность и что когда Ким вернется к нему, то Айрис будет жить с ними в Кэйдвотере. Конечно, он понимал, что виноват перед Ким, и сердце его принадлежало ей.
Он так задумался, что не заметил, как в комнату вошла миссис Мэк.
– Есть ли тут маленькая девочка, которая любит французские булочки? – спросила она.
Грэг разжал руки, и Айрис, которую он укачивал, вскочила на ноги и побежала к миссис Мэк. Когда они уже выходили из комнаты, Айрис махнула ему рукой на прощание.
Грэг еще немного посидел в детской, вспоминая, как встретил Ким, как Рори ушел из дома; Прошлое казалось ему далеким и недоступным. Почему получается так, что он никогда не может делать то, что ему нравится? Он часто думал об этом и не находил ответа. Может быть, потому что он не был достаточно смел для сильных поступков? Кто знает, как бы сложилась его жизнь, будь он смелее. Тогда бы они с Ким не расстались. И вообще все было бы по-другому. И они были бы счастливы. Теперь же он понимал, что это счастье возможно только при соответствующих обстоятельствах и что он не должен отдавать Айрис Рори.
Глава 14
Ему хотелось быть грубым, потому что Джилли ускользала от него все это время, а теперь решила отдаться ради Айрис. «Пусть будет так…» – равнодушно думал он.
Джилли беспомощно замерла. Если бы в комнате было светлее, он бы увидел, какая она беззащитная.
Рори ждал. Глаза привыкали к темноте, он мог видеть ее. Джилли смотрела на кровать – большую и вычурную кровать последней модели, которая громоздилась в углу, как монстр из фильма ужасов. Сколько раз Джилли снилась ему, и сколько бессонных ночей он провел здесь.
– Это модель «Квазимодо», – сказал он. Она посмотрела на него:
– Модель чего?
– «Квазимодо», – повторил он.
Он услышал, как она едва не поперхнулась.
– Я подумала, что «Квазимодо» – это твой член. – Он едва не потерял дар речи – оказалось, она не так уж напугана. Неужели она действительно думает, что он назвал свой пенис в честь горбуна из Нотр-Дам де Пари? Он едва не рассмеялся, и у него появилось желание поцеловать ее. Он понял, что проиграет свою игру, которая заключалась в том, что он должен быть суровым.
– Что за глупости?! – удивился он. – «Квазимодо» – это моя кровать.
Он мог поклясться, что услышал вздох облегчения.
– Она очень большая… – произнесла Джилли. Он не удержался от каламбура:
– И кровать тоже…
– Рори… – произнесла Джилли, делая шаг к нему, – ты меня пугаешь…
Он не удержался и обнял ее. Вся нежность, которую он испытывал, прорвала плотину его раздражения.
– Джилли… – прошептал он, погружая лицо в ее волосы.
– Ты убьешь меня? – спросила Джилли.
Она уткнулась лбом в его рубашку. Каждый ее мускул был натянут, как струна.
– Рори, я…
Она хотела сказать, что не готова, что передумала, что придет завтра или послезавтра, когда освободится от работы.
– Тихо!.. – сказал Рори и поцеловал ее в лоб и в щеку. Она задрожала.
– «Квазимодо» нам пригодится, – сказала она.
Он едва не фыркнул. Нет, она не была фальшива. Просто он еще раз попался на нежности, а ведь хотел быть суровым и жестким, чтобы она сполна расплатилась за его ожидания.
Вдруг она сказала:
– Не надо… не надо быть таким…
– Каким? – спросил он, расстегивая пуговицу на ее блузке.
Она только вздохнула. Он рассердился. Вместо того чтобы овладеть ею – грубо и властно, он впал в сентиментальность и как дурак целует ее и вдыхает запах ее волос. Пожалуй, так она вообразит бог весть что. А это не входило в его планы. Его план был – большая месть. Он должен исполнить его. Но стоило ему притронуться к Джилли, как все его намерения рассыпались, как карточный домик. Чтобы разрушить ее чары, Рори укусил Джилли в шею.
Джилли застонала и обняла его. До этого момента она боялась притронуться к нему.
Он поцеловал ее в мочку уха.
– Тебе понравится, как я кусаюсь, – зашептал он страстно.
Потом он коснулся второй пуговицы на блузке и спросил:
– Сколько?
Она схватила его за руки.
– Сколько хочешь…
Нет, он так не хотел. Игра заключалась в том, сколько пуговиц он может расстегнуть, а остальные пусть она расстегнет сама.
Он действительно собирался ее убить, но убить желанием.
– Сколько хочешь… – ответила она.
– Я не рассчитываю на все… – каким-то чудом ему удалось выдавить из себя слова.
– А я? – засмеялась она, принимая его игру.
Ему снова хотелось засмеяться, а потом нежно поцеловать ее. Но он вспомнил, как она водила его за нос. Он расстегнул пуговицу и поцеловал Джилли в ямочку на шее.
– Ох… – прошептала она.
– Молись, детка… – прошептал он убийственным голосом и больше не мог себя сдерживать.
В одно мгновение все пуговицы вместе с блузкой полетели на пол, и Джилли осталась в кружевном белье. Как только это произошло, Рори стал действовать быстрее. «Щелк!» – и бюстгальтер оказался расстегнутым. Он провел руками по ее груди и обнял.
– Я хочу видеть… – сказал он, делая движение, чтобы включить свет.
– Нет! – Она схватила его за руку и попросила: – Пожалуйста, Рори. Я буду стесняться…
Он кивнул и произнес:
– Тебе никто не говорил, что при свете заниматься любовью приятнее?
Он намекал на всех тех мужчин, которые были в ее жизни.
– Никто… – ответила она, не подозревая о его предательских мыслях.
«Нуда… конечно…» – иронически подумал он и не поверил.
– Хорошо, оставим темноту.
– Спасибо… – прошептала она.
И опять он заревновал ее к прошлому. Сколько мужчин касались ее тела? Подсознательно он хотел, чтобы она была потаскухой, тогда у него будет повод быть грубым и свободным от собственных чувств. Тогда он… Тогда он… Но что «тогда», он не мог представить.
Джилли осталась в одной юбке. Почему он колебался? Он поднял ее руки, и ее грудь тоже поднялась. Тогда он наклонился и стал целовать ее соски. Джилли задохнулась. Он отпустил ее руки и нащупал замок на юбке.
Джилли не шелохнулась. Казалось, она была в его власти. Чего он еще добивался?
– Тебе нравится? – спросил он, хотя чувствовал, что она покорна.
– Мне нравится все, что нравится тебе, – ответила Джилли.
– Тогда я сниму трусики? – спросил он, хотя собирался их снять, не спрашивая ее мнения.
Она ничего не ответила, но по движению ее губ и по взгляду он прочитал ее согласие. Как только он притронулся к трусикам, им овладела апатия, словно все происходило на заднем сиденье машины. Он не верил ей. Ее словам, ее поступкам. Все, что она собой представляла, заслоняло его желание. Он и думать не хотел, что такая женщина держит себя в строгости. «Это всего лишь игра», – думал он. Он сделал шаг назад, скрестил руки на груди и сказал:
– Раздевайся сама. – Джилли удивилась.
– Отвернись…
– Сними, я хочу посмотреть…
Джилли была уязвлена, но не подала виду. Она промедлила одно мгновение, и Рори сказал:
– Ты замерзла, я разожгу камин, а то холодно.
Это была его маленькая хитрость. Он хотел увидеть ее при свете огня. Миссис Мэк всегда держала камин наготове. Когда языки пламени поползли по поленьям, он повернулся и едва не сел. Джилли была голой. Рори почувствовал себя во всеоружии. Ничего не прикрывало ее, и он мог оценить ее роскошное тело. Нежные плечи мягко переходили в полную грудь с розовыми сосками. Тончайшая талия, округлые бедра, темный треугольник волос.
Он сжал пальцы в кулак, надеясь, что она не видела, что они задрожали.
– Подойди ко мне, дорогая… – прошептал он.
Она медленно пошла к нему. Отблески желтого и красноватого огня играли на ее бледной коже. Не этого ли момента он ждал? Рори припал к ней, как к источнику. Боже, как она пахла. У него закружилась голова, и он закрыл глаза. А когда открыл, то увидел склоненное лицо Джилли и ее потемневшие глаза с таким выражением, которого он еще никогда в них не видел. И он подумал, что у него, должно быть, такие же странные глаза. Ее пальцы ворошили его волосы, не давая ему возможности оторваться; она не хотела, чтобы он поднимал голову.
Его руки помогали ему, и он чувствовал, как она возбуждается, он приподнялся и поцеловал ее в набухшие соски, и тогда она произнесла:
– Поцелуй в правую…
И он замер в неудобной позе, а его руки ласкали ее тело. Джилли постанывала и не давала ему оторваться от груди до тех пор, пока сама не почувствовала, что находится на грани. И тогда она заставила его встать на колени, и он снова стал целовать ее, чувствуя, как, возбуждаясь, она постепенно расставляет ноги. И кожа у нее была как бархат, а мышцы на бедрах подрагивали, и Джилли помогала ему.
– Поцелуй меня, – шепнула она и потянула его вверх. Рори встал и поцеловал ее в губы. Они обнялись так крепко, что их тела стали едины, и Рори не ощущал своего тела, им овладело странное ощущение небытия: та, которую он желал так страстно, стала его частью, и ее волосы, в которые он погружал свои руки – от затылка вверх, и ее шея, которую он готов был целовать без устали, все это было его – безраздельным, покорным и податливым.
Она сказала ему:
– Сними…
И он понял, что на нем до сих пор надеты брюки. Пока он лихорадочно стаскивал их с себя, Джилли стояла, обхватив себя руками и прикрыв глаза. Рори даже подумал, что она исподтишка наблюдает за ним. И действительно, когда он справился со своей одеждой, то Джилли прижалась к нему и попыталась его поцеловать, но теперь Рори желал только одного: он хотел, чтобы она испила свою чашу до дна и почувствовала, что мужчина в любви – всегда лидер. Он укусил ее за шею и за ухо. И если его руки были смелы, то когда Джилли совершила то же самое, он вдруг вздрогнул, и каждый раз, когда она касалась его бедер, вздрагивал, словно к нему прикасались иглой. Его плоть восстала, но он не спешил, решив, что доведет ее до такого состояния, когда она сама попросит его.
Он все продумал до мелочей. Он отыскал в кармане брюк упаковку с презервативом и вложил ее в руку Джилли. Мгновение она колебалась. Потом безуспешно попыталась разорвать упаковку и беспомощно взглянула на него. Все это время он возвышался над ней – голый, с тем, что было возбуждено. Усмехнувшись, Рори разорвал упаковку и дал ей презерватив. Конечно, она притворялась. Он еще не видел женщин, которые бы не могли справиться с этой задачей. Его сердце бешено билось, когда Джилли стала натягивать презерватив на его член. И здесь она оказалась не на высоте будто не знала, что нужно делать. Рори решил, что она таким образом кокетничает. Он почти разозлился. Рори отстранил ее руки и сам сделал все, что положено делать в таких случаях.
Потом схватил ее за руку и потянул к «Квазимодо». Вдруг она отрицательно покачала головой. И он понял, что они не дойдут до постели. «Тем хуже для тебя», – злорадно подумал он. И еще он подумал, что слишком долго возился с одеждой и презервативом и что Джилли может передумать. Тогда он прижал ее к себе, опустился на колени и проделал с ней все то, что обычно проделывал с другими женщинами. Он ошибся, она была на грани. Вначале он проделал все это языком, потом раздвинул губы и ввел между ними палец. Джилли дрожала. Пожалуй, она даже упала бы, если бы не опиралась на склоненную голову Рори. Ей хотелось лечь, и тогда бы Рори было бы удобнее, но он почему-то не давал ей этого сделать.
– Пожалуйста, Рори… пожалуйста, Рори… – просила она. Ее колени подгибались.
Рори был мастером своего дела, он нащупал клитор и, попеременно действуя языком и пальцем, довел Джилли до состояния экстаза. Она поняла, что все, что было до этого, было всего лишь прелюдией, что они всего лишь на полпути. Она потеряла ощущение времени. Рори то подводил ее к черте, то останавливался, и тогда Джилли молила его:
– Рори… Рори…
Ее глаза были закрыты. Она закусила губу и покачивалась из стороны в сторону, помогая ему.
В этот момент Рори сделал открытие: он ввел свой палец вглубь, Джилли помогла и невольно вскрикнула – она оказалась девственницей.
Она вдруг опустилась на ковер. Возбужденный ее позой и взглядом из-под темных ресниц, Рори безжалостно накинулся на нее. Это была его расплата за то, что она обвела его вокруг пальца. Он был глупцом, он презирал самого себя – оказывается, она всегда была честна с ним, а он подозревал ее во всех смертных грехах.
Когда страсть прошла и они лежали перед камином, он спросил:
– Почему ты меня обманывала?
Ему невольно хотелось переложить часть своего стыда и на Джилли.
– Я не обманывала тебя. Ты просто ничего не слышал.
– Да, я был слепцом, Джилли. Прости меня. Я так благодарен тебе.
Она горько усмехнулась – ведь она не могла, как Рори, раскрыться в своих чувствах, иначе бы она попала в плен – пусть в сладостный, но все равно это был плен.
Рори поднял ее на руки и отнес в постель. Он хотел, чтобы она уснула вместе с ним. А утром они бы занялись любовью. Он укрыл ее простыней, и она, глядя в потолок, на котором дрожали отблески луны, сказала:
– Проводи меня домой…
– Я хотел, чтобы ты осталась…
– Я хочу побыть одна, – сказала она.
И он понял, что совершил ошибку, и покорился. Они оделись, вышли из дома, и Рори отвез ее домой. В течение всего пути они молчали, и это молчание было тягостным.
На прощание она поцеловала его в знак благодарности, и он понял, что в этом поцелуе больше ничего нет.
«Неужели это конец?» – подумал он.
Но она пришла на следующий вечер. Пришла не из-за того, что заключила сделку с Рори, а из-за того, что ее как магнитом влекло увидеть их обоих обнаженными перед камином, в котором плясало веселое пламя. Рори расстелил перед ним медвежью шкуру, и они заснули на ней. Самое странное из всего того, что происходило с ними, заключалось в том, что они оба молчали или отделывались малозначащими фразами, а все остальное происходило как в немом кино. И хотя их встречи были не менее бурными, чем в первый раз, и Рори в порыве откровения признавался в любви к ней, она ни разу не сказала, что любит его. Теперь она мстила ему за первую ночь. И знала, что никогда не забудет унижения, а Рори делал вид, что все забыл, и больше не возвращался к этой теме. Так прошли еще четыре дня и четыре ночи.
На пятый день, когда Джилли после пребывания на чердаке, куда ее отвела миссис Мэк и где хранились пыльные шляпки в не менее пыльных коробках, пробиралась в спальню к Рори, в коридоре она встретилась с Грэгом. Сама не зная почему, Джилли приготовилась к объяснению: она остановилась и поправила растрепанные волосы.
Грэг все сразу понял.
– Он обидит тебя, – сказал он. – Возможно, он этого и не хочет, но он так воспитан. И я его хорошо знаю.
Джилли отвернулась, чтобы не видеть жалость в его глазах.
– Я знаю… – сказала она.
– Джилли, ты не знаешь, как мы росли. Вседозволенность, фоторепортеры, пьянки, оргии, ссоры, большие люди от политики… Даже дети рассказывали в школе анекдоты о Кэйдвотере.
– Рори мне рассказывал, – сказала она. Грэг кивнул:
– Это было убого. А Рори всегда старался защитить меня от такой жизни. Но никто не защитил его самого.
Джилли кивнула:
– Он оказался крайним.
– Поэтому сейчас он сам себя защищает. Он не полюбит тебя до такой степени, чтобы заботиться о тебе.
– А почему ты думаешь, что я этого не понимаю? – спросила Джилли.
– Потому что у него богатая коллекция.
– Ну и пусть, – упрямо ответила Джилли.
– Ты не поняла: Рори упрямый и циничный.
Джилли вздохнула, и вдруг ей все сделалось безразличным: да, возможно, он обманет ее и бросит, как бросал других женщин, но разве это так важно?
– Мне наплевать, – сказала она. – Сегодня он мой, а потом – хоть трава не расти.
Она решительно подошла к двери Рори. Грэг сказал ей вслед:
– Ты уверена в своих силах?
Она слабо улыбнулась, подняла руки, показывая, что сдается.
– Грэг, пока я держусь, – она сжала кулаки, – и мне хорошо…
– Я желаю тебе счастья, – сказал Грэг. – Дай Бог, чтобы на этот раз я ошибся.
С этими словами он скрылся за поворотом коридора, а Джилли постучала дверь. Ее сердце забилось, когда она увидела, как поворачивается ручка и дверь приоткрывается.
Рори выглянул и увидел ее. Лицо его было напряженным. Он явно не хотел видеть никого другого, кроме Джилли. Она сразу догадалась об этом и вошла.
Прошлый раз он был так нетерпелив, что овладел ею тут же, у двери. Воспоминание об этом будоражило ее чувства. К тому же Джилли явно устала.
– У тебя на лбу грязь, – сказал Рори и притронулся к ней.
Она покорно улыбнулась. Он вправе делать с ней все, что захочет. Она была благодарна ему за эту нежность. Он подхватил ее под руки.
– Давай-ка мы примем ванну, – сказал он.
– А разве мы сегодня не будем заниматься любовью? – спросила она.
– У тебя утомленный вид, – заключил Рори.
Он поднял ее на руки и ногой отворил дверь в ванную. Затем он помог ей раздеться и наполнил ванну водой. Она дрожала от возбуждения. Он поцеловал ее и в ответ на еепризыв сказал:
– После, после…
Его прикосновения были нежными, и любое из них она воспринимала как ласку.
– Рори… – Она пыталась обнять его, но он поднял ее и усадил в ванну.
Потом встал на колени и закатал рукава. Он вымыл ее большим куском мыла, которое пахло им самим. И от его нежности у нее на глазах навернулись слезы. Благо Рори не заметил. И еще она поняла, что все, что он делал, было опаснее, чем просто заниматься любовью, более интимно и сладостно, чем она думала. Эта нежность могла погубить ее. Он тщательно намылил шампунем ее волосы. Вымыл их, массируя кожу головы сильными пальцами. Она почти замурлыкала, но вовремя вспомнила предупреждение Грэга. Потом он вытащил ее из воды за минуту до того, как она уснула, и вытер полотенцем. Перенес в спальню и положил на простыни. Когда она томно потянулась к нему, он, не обращая на это внимания, укутал ее одеялом. Она закрыла глаза.
– Я посплю минутку, – пробормотала она. Его рука нежно коснулась ее щеки.
– Спи, спи… – сказал он.
Грэг наблюдал, как Айрис упаковывала розового игрушечного зайца, расческу и другие игрушки в свою сумку.
– Мы собираемся к миссис Мэк на обед, а не в поход на десять дней. Тебе и впрямь это все нужно, дружок?
Айрис не ответила. Она нахмурилась и еще настойчивее стала заталкивать куклу в сумку. Кукла не помещалась. Тогда Айрис вынула ее и решительно взяла ее под мышку.
– Я не буду класть Маргаритку сюда, – произнесла она капризным тоном.
Айрис называла кукол именами цветов. И Грэг вспомнил, как четыре года назад они с Ким бродили по парку, и Ким по словарю учила названия цветов. Грэг притворялся, что ему интересно. Тогда его интересовало только одно – тело Ким. Она была беременна, и живот уже был заметен. Иногда она непроизвольно гладила его, а потом улыбалась так, что Грэг удивлялся ее состоянию ожидания. Она сказала:
– Я назову ее Айрис! Она мне об этом только что сообщила.
В нем вдруг все перевернулось, и он понял, что любит ее, что он хочет прожить с ней всю жизнь. Теперь же ее Айрис играла с куклой, которую звали Маргаритка.
– Ты мой любимый дружок, – прошептала Айрис и поцеловала ее в розовую пластиковую щеку.
Грэг на минуту закрыл глаза. Так он называл Ким. И это совпадение произвело на него сильное впечатление. Айрис взглянула на Грэга.
– Ты будешь дома, когда я вернусь? – Он постарался ответить бодро:
– Конечно. Миссис Мэк приведет тебя домой, вы с ее Тэдом посмотрите видик, потом поужинаете, и ты ляжешь спать.
Тэд был внуком миссис Мэк.
Айрис поцеловала свою Маргаритку и снова посмотрела на него.
– А куда ты поедешь? – Он улыбнулся.
– Пока ты будешь занята такими важными делами, я поеду в Малибу и проверю, как там строится новый дом.
Он решил достроить дом, который стоял пустым уже четыре года.
Айрис спросила:
– Ты покрасишь мою комнату в желтый цвет? – Грэг удивился. Они никогда не обсуждали этого, да и Рори собирался увезти Айрис в северную Калифорнию. Правда, Грэг не терял надежды уговорить Рори переменить решение. Он ответил:
– Ты поедешь с Рори, милая. Но что бы ни случилось, мы будем видеться часто.
Айрис прижала Маргаритку к груди.
– Я хочу уехать с тобой, – прошептала она. Много бы он отдал, чтобы Айрис осталась с ним, но понимал, что это невозможно.
– Я тоже хочу, чтобы ты, дружок, поехала со мной. Очень хочу…
– Тогда скажи Рори, чтобы он не забирал меня, – посоветовала Айрис самым серьезным тоном.
Грэг понимал, что Рори очень серьезно относится к воспитанию Айрис и вряд ли захочет изменить образ ее жизни. Однажды Грэг предпринял попытку оставить Айрис в Кэйдвотере, но Рори был непреклонен. Единственное, на что Грэг надеялся, – так это на то, что Джилли смягчит позицию брата. Грэг был терпелив. Он знал жизнь, которая порой была сильнее любых планов. Он надеялся, что Рори наконец поймет, что Айрис – не его собственность и что когда Ким вернется к нему, то Айрис будет жить с ними в Кэйдвотере. Конечно, он понимал, что виноват перед Ким, и сердце его принадлежало ей.
Он так задумался, что не заметил, как в комнату вошла миссис Мэк.
– Есть ли тут маленькая девочка, которая любит французские булочки? – спросила она.
Грэг разжал руки, и Айрис, которую он укачивал, вскочила на ноги и побежала к миссис Мэк. Когда они уже выходили из комнаты, Айрис махнула ему рукой на прощание.
Грэг еще немного посидел в детской, вспоминая, как встретил Ким, как Рори ушел из дома; Прошлое казалось ему далеким и недоступным. Почему получается так, что он никогда не может делать то, что ему нравится? Он часто думал об этом и не находил ответа. Может быть, потому что он не был достаточно смел для сильных поступков? Кто знает, как бы сложилась его жизнь, будь он смелее. Тогда бы они с Ким не расстались. И вообще все было бы по-другому. И они были бы счастливы. Теперь же он понимал, что это счастье возможно только при соответствующих обстоятельствах и что он не должен отдавать Айрис Рори.
Глава 14
Над магазином «Вещи прошлого» располагалось несколько комнат. В комнате «А» жила Джилли, в комнате «В» – Ким. Грэгу понадобилось всего пять минут, чтобы узнать это. Стоило ему появиться в магазине, как продавщицы тотчас узнали его. Он поулыбался, раздал пару автографов. Путь наверх был открыт. Он хорошо помнил слова Ким: «Независимо от того, что я говорю, мое сердце пусто, оно стало холодным и бесстрастным…» Ее слова огорошили его. Правда, у него оставалась надежда разогреть это сердце, сделать все, чтобы Ким стала его женой. С этими мыслями он и поднимался к ней. Он подошел к двери и постучал. Она тотчас распахнулась, словно Ким ждала его, и Грэг сразу понял причину этого. Оказывается, Ким ждала Джилли.
– Удивлена? – спросил Грэг.
– Да! – ответила Ким и попыталась закрыть дверь, но Грэг подставил ногу. – Чего ты хочешь?
Лицо ее неприятно исказилось от гнева.
– Поговорить с тобой, – сказал Грэг.
– Мы с тобой уже все обговорили.
– Нет, не все, – возразил он. – Позволь мне войти.
Она отпустила дверь, и Грэг вошел. Ким была с распущенными волосами, и такой Грэг ее не видел. На ней были джинсы и майка.
– Ким… – сказал он, и в его голосе она услышала просьбу, – Ким… я ужасно устал.
Она покачала головой в знак протеста. Эти речи ей были знакомы. Она все знала наперед.
– Ты не представляешь, как я тебя долго ждал, – признался он. – Я так боялся этой встречи, а ты не спрашиваешь меня ни о чем?!
Она снова покачала головой и закусила губу. Растрепанная, босоногая, она показалась Грэгу беззащитной и очень молодой.
– Я хотела бы верить тебе, но опыт говорит мне, что все так гладко не бывает после всего, чтобы было в той жизни…
Он вздохнул и подумал, что если бы она кинулась ему на шею, он бы не понял ее.
– Нет! – воскликнул он. – Нет и еще раз нет! Я виноват. Я позволил себе слабость. Пойми меня, я слишком любил и уважал своего деда, чтобы перейти ему дорогу. У меня нет оправданий.
Она покачала головой:
– Нет, Грэг, поздно. Я умерла для тебя. Нет той, прежней Ким. Есть одно тело. Но оно мертвое. А души нет. Душа сгорела.
Грэг не поверил ей. Его глаза, его лицо говорили о том, что он не может себе вообразить ничего подобного.
– Я так люблю тебя, что сделаю все для нашего счастья! – сказал он. – Разве ты его не заслужила?! – спросил он.
– Мне бы очень хотелось поверить тебе, – покачала головой Ким. – Но мне кажется, я не способна ни на что…
– Вздор! Ты не знаешь саму себя!
– Может быть, – ответила она. – Но сейчас я чувствую именно так.
Грэг шагнул к ней и обнял. Ее лицо с широко открытыми глазами оказалось совсем рядом. Он увидел, как на ее шее пульсирует жилка. И губы. Губы, которые он так хотел поцеловать.
– Нет! – сказала она, и он уловил в ее восклицании сомнение.
– Господи! – сказал он. – Я так долго ждал этого мгновения, что оно кажется мне нереальным.
Он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй получился странным, словно она была кукла. И вдруг она ответила. Вначале робко, словно просыпаясь, потом неистово, безумно. Их обоих охватило странное чувство, что они падают в пропасть и никак не могут упасть. Она вдруг заплакала. Слезы бежали по ее щекам, и он чувствовал их вкус. Господи! Как он любит ее. Каждую ресничку, каждую родинку.
– Ах, Грэг… – вздохнула она, – как я долго тебя ждала.
– Мы оба этого ждали, – сказал он, покрывая ее лицо поцелуями.
– Мы будем счастливы? – спросила она.
– Мы будем счастливы! – ответил он, беря ее на руки.
Джилли проснулась. Она еще не привыкла к тому, что спит в чужой постели. Полог был опущен, и от этого утренний свет из окна казался белесым. Они всю ночь занимались любовью, но она не чувствовала себя уставшей. Напротив, тело словно звенело, как натянутая струна.
Обычно вечером она уходила. Но вчера, когда Рори искупал ее в ванне и отнес в постель, она открыла в себе еще одно чувство – оказывается, просыпаться с любимым утром очень приятная вещь, даже если он спит, как котенок. Джилли посмотрела на Рори. Он лежал на спине. Одна рука была протянута в сторону Джилли, другая покоилась на его широкой груди. Она посмотрела на то, что было скрыто под простыней, и почувствовала возбуждение.
Вдруг Рори, не открывая глаз, заговорил:
– Ты любуешься мной, дорогая?
Джилли вздрогнула. Ей еще не приходилось его хвалить.
– Если бы я любовалась, – сказала она, – я бы не устояла.
– Удивлена? – спросил Грэг.
– Да! – ответила Ким и попыталась закрыть дверь, но Грэг подставил ногу. – Чего ты хочешь?
Лицо ее неприятно исказилось от гнева.
– Поговорить с тобой, – сказал Грэг.
– Мы с тобой уже все обговорили.
– Нет, не все, – возразил он. – Позволь мне войти.
Она отпустила дверь, и Грэг вошел. Ким была с распущенными волосами, и такой Грэг ее не видел. На ней были джинсы и майка.
– Ким… – сказал он, и в его голосе она услышала просьбу, – Ким… я ужасно устал.
Она покачала головой в знак протеста. Эти речи ей были знакомы. Она все знала наперед.
– Ты не представляешь, как я тебя долго ждал, – признался он. – Я так боялся этой встречи, а ты не спрашиваешь меня ни о чем?!
Она снова покачала головой и закусила губу. Растрепанная, босоногая, она показалась Грэгу беззащитной и очень молодой.
– Я хотела бы верить тебе, но опыт говорит мне, что все так гладко не бывает после всего, чтобы было в той жизни…
Он вздохнул и подумал, что если бы она кинулась ему на шею, он бы не понял ее.
– Нет! – воскликнул он. – Нет и еще раз нет! Я виноват. Я позволил себе слабость. Пойми меня, я слишком любил и уважал своего деда, чтобы перейти ему дорогу. У меня нет оправданий.
Она покачала головой:
– Нет, Грэг, поздно. Я умерла для тебя. Нет той, прежней Ким. Есть одно тело. Но оно мертвое. А души нет. Душа сгорела.
Грэг не поверил ей. Его глаза, его лицо говорили о том, что он не может себе вообразить ничего подобного.
– Я так люблю тебя, что сделаю все для нашего счастья! – сказал он. – Разве ты его не заслужила?! – спросил он.
– Мне бы очень хотелось поверить тебе, – покачала головой Ким. – Но мне кажется, я не способна ни на что…
– Вздор! Ты не знаешь саму себя!
– Может быть, – ответила она. – Но сейчас я чувствую именно так.
Грэг шагнул к ней и обнял. Ее лицо с широко открытыми глазами оказалось совсем рядом. Он увидел, как на ее шее пульсирует жилка. И губы. Губы, которые он так хотел поцеловать.
– Нет! – сказала она, и он уловил в ее восклицании сомнение.
– Господи! – сказал он. – Я так долго ждал этого мгновения, что оно кажется мне нереальным.
Он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй получился странным, словно она была кукла. И вдруг она ответила. Вначале робко, словно просыпаясь, потом неистово, безумно. Их обоих охватило странное чувство, что они падают в пропасть и никак не могут упасть. Она вдруг заплакала. Слезы бежали по ее щекам, и он чувствовал их вкус. Господи! Как он любит ее. Каждую ресничку, каждую родинку.
– Ах, Грэг… – вздохнула она, – как я долго тебя ждала.
– Мы оба этого ждали, – сказал он, покрывая ее лицо поцелуями.
– Мы будем счастливы? – спросила она.
– Мы будем счастливы! – ответил он, беря ее на руки.
Джилли проснулась. Она еще не привыкла к тому, что спит в чужой постели. Полог был опущен, и от этого утренний свет из окна казался белесым. Они всю ночь занимались любовью, но она не чувствовала себя уставшей. Напротив, тело словно звенело, как натянутая струна.
Обычно вечером она уходила. Но вчера, когда Рори искупал ее в ванне и отнес в постель, она открыла в себе еще одно чувство – оказывается, просыпаться с любимым утром очень приятная вещь, даже если он спит, как котенок. Джилли посмотрела на Рори. Он лежал на спине. Одна рука была протянута в сторону Джилли, другая покоилась на его широкой груди. Она посмотрела на то, что было скрыто под простыней, и почувствовала возбуждение.
Вдруг Рори, не открывая глаз, заговорил:
– Ты любуешься мной, дорогая?
Джилли вздрогнула. Ей еще не приходилось его хвалить.
– Если бы я любовалась, – сказала она, – я бы не устояла.