Робардс Карен. Никому не говори…

   Это объяснение было исчерпывающим и вдобавок абсолютно искренним. Мэтт выпустил ее руку и покорился судьбе. Если Карли ударит его, он примет это как мужчина. Она молчала и смотрела на него, но Мэтт почувствовал, что ее тело расслабилось, кулак разжался и пальцы легли на его грудь. Его накрыла теплая волна.
   — Я был еще юнцом, — продолжил Мэтт, не сводя с нее глаз и решив высказать все. После этого надо будет встать и уйти отсюда поскорее, пока он не сделал того, о чем впоследствии придется жалеть. — Глупым мальчишкой. И вел себя как глупый мальчишка. Прости меня. Пожалуйста.
   Карли опустила ресницы. Ее руки скользнули вверх по его груди и остановились на плечах. Она вся подалась вперед, прижалась к нему — грудь к груди, бедра к бедрам. Он чувствовал волнующий жар ее нежного тела, биение ее сердца, аромат волос…
   «Нет! Это ошибка, — билась внутри тревожная мысль. — Ты должен встать и уйти. Немедленно!»
   Но он не ушел. Наоборот, крепче обхватил ее талию, прекрасно сознавая, что его руки снова устремились туда, куда не следовало.
   Веки Карли поднялись, их взгляды встретились.
   — Я… — начала Карли.
   Но то, что она хотела сказать, навек осталось тайной. Она замолчала и нервно облизала пересохшие губы. Глядя на нее как зачарованный, Мэтт решил, что, возможно, она потеряла дар речи из-за того, что его пальцы скользнули под резинку ее пижамных брюк. Он утратил власть над своими руками — они делали, что хотели.
   — Мэтт, — прошептала она, а затем снова замолчала и сделала вдох.
   Мэтт знал, каким глубоким и судорожным был этот вдох, потому что грудь Карли прижималась к его груди и потому что он следил за ее приоткрывшимися дрожавшими губами. Внезапно он вспомнил, какими нежными, сладкими и зовущими были эти губы когда-то…
   Она закрыла глаза и подняла к нему лицо. А потом, да простит его Господь, Мэтт испытал такой приступ головокружения, что напрочь забыл о том, что не должен этого делать. Опьяненный потрясающим сочетанием запаха мыла «Ирландская весна» с запахом теплой женской кожи, он наклонил голову и поцеловал ее.
 

Глава 12

   Прошло двенадцать лет, у нее был муж, а после несколько любовников, а она все еще млеет от поцелуев Мэтта, растерянно подумала Карли. Точнее, от самого Мэтта. Сегодня она изнывала по нему так же, как прежде, когда была влюбленной девочкой-подростком. Может быть, еще сильнее. Потому что теперь Карли стала взрослой и точно знала, чего хочет.
   И Мэтт тоже стал взрослым и мог в полной мере удовлетворить ее желания.
   Карли поняла это в тот момент, когда их губы нашли друг друга. Сначала он поцеловал ее легко и осторожно. Его губы были твердыми, сухими и мучительно нежными, ее — мягкими и податливыми. Они вообще были полной противоположностью друг друга: Мэтт — высокий, большой и мускулистый, она —маленькая, хрупкая и нежная. Карли нравилась эта разница, нравилась та небрежная сила, с которой он легко мог поднять ее на руки. Всегда нравилась.
   Как и его поцелуи.
   Между тем его большие руки, гладившие ее обнаженную спину, проникли под резинку и резким движением притянули ее совсем близко к нему. Доказательство его желания было явным и неоспоримым. Внутренний голос, пытавшийся доказать Карли, что ей не следует иметь с Мэттом ничего общего, пискнул и умолк. Горячая волна жара поднялась изнутри и растеклась по жилам, бешено пульсируя.
   Как же давно она не испытывала ничего подобного.
   — Скажи, что ты прощаешь меня, — прошептал он.
   Рот Мэтта находился совсем близко, и ее губы ощущали тепло его дыхания. Карли собралась с силами, открыла глаза, затем открыла рот, собираясь сказать что-то вроде «никогда в жизни».
   Он поцеловал ее снова, нежно и страстно.
   За двенадцать лет он довел это искусство до совершенства, подумала Карли. Она пыталась не отвечать, но потерпела неудачу. Вонзив пальцы в плечи Мэтта, чтобы помешать рукам обвить его шею, она поддалась искушению и ответила на поцелуй.
   Это был всего лишь поцелуй, но, бог мой, как же он целовался!
   — Карли… — Мэтт прервал поцелуй и чуть отстранился. Его голос звучал более хрипло и глухо, чем прежде.
   Она снова заставила себя открыть глаза. Его черные волосы были подстрижены короче, чем в юности, но все же оставались достаточно длинными, чтобы слегка виться. Пластырь, по-прежнему залеплявший его лоб, напоминал Карли, что многое изменилось, что в Бенто-не появились взломщики, что Мэтт, как ни дико это звучит, стал местным шерифом, что они оба взрослые и, как ни крути, совершенно чужие друг другу люди. Но тут она опустила взгляд и поняла, что Мэтт тоже разглядывает ее. Его глаза не изменились. Эти темные, глубокие озера с тяжелыми веками сулили ей чувственное наслаждение. И большой, красиво очерченный рот не изменился тоже. От него было невозможно отвести взгляд.
   Она посмотрела на Мэтта, надеясь прийти в себя, но результат оказался противоположным. Мысль, которая должна была помочь Карли, только ухудшила ее положение: да, он был все тем же Мэттом. Но стоило Карли посмотреть на него, как слова «подлый сукин сын» сменились словами «это Мэтт». Это был Мэтт, по-прежнему невозможно красивый, сексуальный и лучше всех знающий, как доставить удовольствие женщине. Это был Мэтт, и лежать в его объятиях — что могло быть более естественным?
   — Я прощаю тебя, — прошептала она, понимая, что падает в пропасть, и стараясь собрать силы, необходимые для того, чтобы вырваться из его объятий. Они лежали в глубоком кресле, прильнув друг к другу. Мэтт обнимал ее, крепко прижимал к себе, но, если бы она захотела, ей ничего бы не стоило просто встать и уйти. «Не могу, — тоскливо подумала она. — Может быть, чуть позже, но только не сейчас»
   — Угу, — сказал Мэтт и медленно улыбнулся. От этой знакомой улыбки в крови у Карли вспыхнул огонь. Она глубоко вздохнула и, подняв глаза, встретила его взгляд. Глаза Мэтта сверкнули, и он поцеловал ее снова — только еще мягче, нежнее, так, что у нее закружилась голова. Карли смутно понимала, что он нарочно сдерживается, специально мучает ее, чтобы заставить забыть обо всем на свете, но ей уже было все равно. Его тело было горячим, твердым и очень мужским. Отросшая щетина покалывала ее щеки и подбородок. Ей было хорошо. Так хорошо, что она задрожала от наслаждения.
   Мэтт внезапно напрягся и задержал дыхание. А потом впился в ее губы так, как она мечтала много лет бессонными одинокими ночами. Горячий, влажный и алчный язык Мэтта проник в ее рот, наполнил его, столкнулся с ее языком, коснулся нёба, внутренней стороны ее щек и губ и заставил окончательно потерять голову. Жар, уже давно тлевший внутри, вспыхнул ярким пламенем. Карли обхватила руками его крепкую шею, закрыла глаза и с наслаждением ответила на поцелуй, пообещав себе, что остановится сразу после этого.
   Но тут его руки снова пришли в движение. Кончики пальцев скользнули по ее ягодицам и там остановились.
   Приятное покалывание в лоне сменилось тянущей болью. Длинные умелые пальцы и горячие широкие ладони оставляли огненные отпечатки на ее коже. Карли безумно захотелось, чтобы его пальцы впились в ее тело. Она пылко обняла Мэтта за шею, самозабвенно поцеловала и ближе придвинулась к нему, прижимаясь к оттопырившемуся передку его потертых джинсов. Мэтт прервал поцелуй и поднял голову. Изнемогавшая от желания, Карли, открыв глаза, обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Он тяжело дышал, глаза горели, грудь крепко прижималась к ее груди, а руки все сильнее стискивали ее плоть. Казалось, он так же изнывает от желания, как и она.
   — Наверное, это не такая уж хорошая мысль, — хрипло сказал он, продолжая пожирать Карли взглядом и не делая попытки отпустить ее.
   Чувствуя, как все в ней плавится под этим взглядом, Карли сделала глубокий вдох и только тогда смогла пролепетать:
   —Наверное…
   —Нам следовало бы… — Фраза осталась неоконченной. Мэтт еще крепче прижал ее к себе.
   —Следовало бы… — едва переведя дух, повторила Карли.
   И в этот миг он сжал ладонями ее ягодицы. Карли ахнула и едва не застонала от наслаждения.
   — О боже, Мэтт… — Ощущение было таким острым, что она чуть не испытала оргазм. Но Карли сдерживалась и боролась изо всех сил, не желая, чтобы то, о чем она мечтала много лет, произошло так быстро. Мэтт всегда прекрасно знал, что она чувствует, о чем думает. Неужели он понимает, как она возбуждена? От этой мысли ее бросило в дрожь.
   — Ты без трусиков, — незнакомым голосом сказал он. Карли только вздохнула и покачала головой. Не объяснять же, что никто не надевает трусики под пижаму.
   Она чувствовала, как напряглись его руки, сжимавшие ее гладкие круглые ягодицы, и через секунду Карли обнаружила, что сидит на Мэтте верхом.
   Она ахнула, задрожала и закрыла глаза. Пылавшее внутри желание лишало ее сил. Последние остатки рассудка исчезли, расплавившись в жидком огне, текущем по ее жилам. Она крепко обняла Мэтта за шею и поцеловала так, словно от этого зависела ее жизнь.
   Он целовал ее, целовал до тех пор, пока у Карли не
   закружилась голова. Ее тело горело, трепетало и было готово на все. Внезапно Мэтт прервал поцелуй и поднял голову. Почему? Что случилось? Она ничего не понимала. Его руки выскользнули из пижамы и упали вдоль тела так, словно вовсе и не обнимали ее секунду назад.
   Ошеломленная, сбитая с толку, Карли открыла глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем она сумела сосредоточиться и увидеть, что Мэтт хмуро смотрит на их переплетенные тела. Его пальцы теребили завязки на пижамных брюках. Так вот оно что! Мэтт хотел раздеть ее. И она тоже этого хочет, поняла охваченная пламенем Карли. Она хочет лежать с ним обнаженная и чувствовать его обнаженное тело на себе и в себе…
   Их взгляды встретились. Глаза Мэтта сузились и блестели, как черный оникс. Он дышал так, словно пробежал— несколько километров, лицо потемнело от страсти. Увидев это, Карли ощутила такое желание, которого не испытывала ни разу в жизни. Она опустила руку, чтобы помочь ему. Должно быть, Мэтт обо всем догадался по выражению ее лица, потому что сменил позу, приподнял Карли и дернул ее пижаму вниз. Карли потеряла равновесие. Мэтт попытался ее удержать, но дело кончилось тем, что они оба очутились на полу.
   Это нельзя было назвать падением. Карли приземлилась прямо на него и не ушиблась. Однако ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Потом она подняла голову и посмотрела на Мэтта. Он лежал на ковре навзничь, с открытыми глазами, тяжело дышал, но не делал попытки продолжить то, на чем они остановились.
   — Это завязка, — пробормотала Карли, довольная, что вспомнила причину падения. Она попыталась приподняться, но руки Мэтта обхватили ее бедра и помешали этому. Видя, что Конверс молчит и странно смотрит на нее, Карли приписала это падению и объяснила: — Мои штаны. Они на завязке. Нужно только развязать и…
   Она осеклась, увидев, что Мэтт нахмурился. Как видно, он еще не пришел в себя. Действуя по принципу «больше дела, меньше слов», Карли опустила руку, чтобы развязать пижаму самой. Кроме того, ее возбуждала мысль сбросить с себя одежду и лечь на полностью одетого Мэтта. В ее воображении никогда не возникало более эротичной картины. Сейчас она только…
   — Подожди. Остановись. Нет!
   Его протест был не совсем внятным, но решительным. Мэтт схватил ее за руки и удержал от дальнейших действий. Карли посмотрела на него с удивлением. Глаза Мэтта потемнели, лицо пылало, и тем не менее он повернулся вместе с Карли на бок и отстранился от нее. Теперь они лежали на ковре лицом к лицу, но соприкасались только их сомкнутые руки.
   По выражению его лица Карли поняла, что это вовсе не прелюдия к сексуальным играм.
   — Мэтт?
   Он сморщился, как от боли.
   — Мы не станем этого делать, — мрачно и решительно сказал он и повторил с расстановкой: — Мы… не… станем.
   Он отпустил ее руки, сел, а затем резким движением поднялся на ноги. Изумленная Карли тоже села и, глядя на него снизу вверх, уперлась ладонями в пол и вытянула ноги.
   —Мэтт… — Чтобы встретить его взгляд, пришлось задрать голову. Конверс переступил с ноги на ногу, чувствуя себя крайне неловко, а потом сунул руки в карманы и сделал шаг назад.
   —Послушай, однажды мы уже совершили эту ошибку. — Мэтт смотрел на нее с опаской, как на готовую взорваться бомбу. Увидев, что он попятился еще дальше, Карли захлопала глазами. — Не стоит ее повторять. Мы друзья, Кудряшка. Друзья. Это не для нас.
   —Что? — Она все еще ничего не понимала:
   —Черт побери, за то, что я сделал в прошлый раз, ты злилась на меня целых двенадцать лет, — быстро сказал он, шагнул к двери и начал шарить по ней в поисках ручки. — Ты слишком много для меня значишь. Есть множество женщин, которых я могу трахать. Но ты — моя единственная подруга.
   —Что?! — теперь она поняла. Этот подлый сукин сын оставляет ее с носом.
   —Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему, — сказал он, открывая дверь. — Ты тоже захочешь этого, когда как следует подумаешь. — Мэтт толкнул дверь задом и вышел в коридор, где было темно, как в пещере. — Увидимся позже, — сказал Конверс и закрыл дверь.
   Вот и все. Короткий щелчок — и нет Мэтта.
   Карли не могла этому поверить. Он ушел, бросил ее на полу в своей темной спальне, одиноко сидевшую в середине уродливого бежевого ковра, изнывавшую от желания, с котом, подсматривавшим за ней из-под кровати. Прошло несколько минут, прежде чем шок уступил место стыду и гневу.
 

Глава 13

   Когда на следующее утро Карли спускалась к завтраку, слово «гнев» не описывало и десятой доли владевших ею чувств. С одной стороны, разочарование вытеснило из ее головы воспоминания о других событиях прошедшей ночи. С другой, она так злилась на Мэтта, что почти не сомкнула глаз. Кроме того, выбитый из колеи Хьюго норовил при каждом движении Карли улечься сверху, а стоило задремать, он, как котенок, начинал уминать ее, выпуская свои острые когти. Не способствовало сну и то, что тело все еще ныло и пульсировало, тоскуя по Мэтту. В довершение картины она злилась на себя почти так же, как на Мэтта. Она ведь прекрасно знала цену этому красивому, сексуальному подлому сукину сыну. О чем она только думала?
   Неприятная правда заключалась в том, что она не думала вообще. Чувства и эмоции захлестнули ее с головой. Карли была уверена, что во всем виновата целомудренная жизнь, которую она вела в последнее время. Около восьми часов Карли отказалась от попыток уснуть и наконец вспомнила, что она находится в доме Мэтта. Это означало, что хозяин ждет ее внизу. Сначала Карли испугалась. Она была сыта этим подлым сукиным сыном по гроб жизни. Но чем больше она думала о нем, тем сильнее крепла ее решимость. Она больше не станет молчать. Хватит! Новая Карли не имеет со старой ничего общего. Пора высказать этому ублюдку все, что она о нем думает.
   И это будет очень приятно.
   Карли тщательно выпрямила и высушила волосы, но, когда посмотрела в зеркало, ее решимость поколебалась. Увиденное отнюдь не прибавило ей уверенности в себе. Новая Карли представлялась ей гораздо красивее, моложе и сексуальнее. Но сейчас пришлось признать, что новая Карли выглядит точно так же, как выглядела старая, если спала три часа в сутки. От недосыпа и плохого настроения у нее всегда краснели глаза, под ними появлялись синяки, а кожа становилась блеклой. Впрочем, сегодня плохое настроение было ей только на руку. Она в последний раз поговорит с этим подлым сукиным сыном, даст ему несколько полезных советов, а потом велит держаться подальше и скажет, что больше не хочет его видеть.
   Если ему нужны подруги, пусть смотрит телевизор. Представив себе эту картину, Карли пошла к лестнице. Высоко подняв голову и держась за перила (имиджу спокойной, уверенной и владеющей собой женщины сильно повредило бы, если бы она полетела кувырком), Карли поискала взглядом своего врага. Но гостиная была пуста.
   Не дав воли разочарованию, она расправила плечи и устремилась на кухню. Судя по запаху еды и голосам, там собрались все обитатели дома. Возможность устроить Мэтту скандал на глазах у всех показалась ей соблазнительной, но никто, кроме них с Мэттом, не должен был знать о том, что он возбудил ее и бросил. Следовательно, требовалось вежливо спросить, не могут ли они поговорить с глазу на глаз.
   Карли растянула тщательно накрашенные губы в приятной улыбке и пошла на кухню, жалея, что не надела что-нибудь более нарядное, чем белые брюки-капри и оранжевая майка, на груди которой были изображены алые губы, сложенные для поцелуя.
   Ее встретила веселая смесь звуков: бульканье чайника на плите, звяканье посуды и непринужденная скороговорка. В воздухе стоял запах оладий, сиропа, яиц, бекона и кофе. В другой обстановке у нее заурчало бы в животе, но только не теперь. Карли была так зла на Мэтта, что не ощущала и намека на аппетит, вся в предвкушении возможности расквитаться с этим гнусным обманщиком.
   Она остановилась на пороге и обвела взглядом комнату, битком набитую людьми. Мэтта среди них не было. Возможно, это и неплохо, после секундного раздумья решила она. Они найдут другое место, где можно будет уединиться и сказать Мэтту пару теплых слов.
   Сандра, облаченная в черные брюки и черную майку навыпуск, стояла у плиты, повернувшись спиной к дверям. Она чувствовала себя как рыба в воде и что-то помешивала ложкой в кастрюле. Казалось, события прошедшей ночи ее ничуть не волновали.
   Лисса, в ярко-зеленом летнем платье, держалась за спинку деревянного кресла, в котором сидела другая девушка, похожая на Лиссу как близнец, хотя и была немного выше и стройнее. Ее черные волосы, в отличие от распущенных волос сестры, были собраны в гладкий узел на затылке. Она хмуро смотрела в раскрытый альбом с образцами тканей, лежавший на круглом кухонном столе.
   Рядом с ней сидела женщина примерно одного возраста с Карли, одетая в белую шелковую блузку без рукавов, с жемчужинками в тщательно завитых волосах медового цвета. У нее была стройная фигура и тонкие черты лица.
   По другую сторону от блондинки сидел молодой мужчина, черты лица которого, а также цвет волос и глаз свидетельствовали о том, что они с этой женщиной состояли в близком родстве.
   С противоположной стороны стола завтракали облаченные в форму помощники Мэтта — крупный, коренастый Антонио, знакомый Карли по событиям прошедшей ночи, и гораздо более молодой мужчина с коротко стриженными рыжими волосами. Антонио с аппетитом доедал оладьи, второй помощник, судя по всему, уже наелся; рядом с ним стояла пустая тарелка.
   Третья девушка с короткими черными волосами, последняя и, видимо, старшая из сестер Мэтта, стояла у холодильника с пакетом апельсинового сока в руке. Юбка ее бирюзового платья едва достигала колен.
   И только тут до Карли дошло, что сегодня воскресенье, а воскресное утро в Бентоне всегда отводилось для посещения церкви. Все, кроме помощников шерифа, принарядились. Карли подумала, что когда-то и она не пропускала ни одной воскресной службы, и ощутила укол вины. Бабушка, столп общины Первой баптистской церкви Бентона, позволяла ей пропустить воскресную службу только в случае тяжелой болезни с высокой температурой. Уехав в колледж, Карли отвыкла от этого. А после выхода замуж посещала церковь только во время свадеб и похорон.
   «Теперь я взрослая, — напомнила Карли девочке, которая еще жила в ее душе. — Я вернулась в Бентон, но это не значит, что я стала прежней. Черт побери, я могу делать все, что хочу».
   Например, не идти в церковь. По крайней мере сегодня. В конце концов, у нее еще вещи не распакованы, да и вообще дел хватает.
   Карли еще раз оглядела комнату и пришла к неутешительному выводу, что первое впечатление ее не обмануло. Мэтта здесь действительно не было.
   —Давно я так вкусно не завтракал, — сказал Антонио Сандре, расправившись с последней оладьей.
   —Ни за что не надену розовое платье цвета жевательной резинки! —с отвращением сказала девушка с узлом иссиня-черных волос. — То платье подружки невесты, которое я примеряла, было темно-зеленым.
   —Я бы не назвала этот цвет цветом жевательной резинки, — слегка обиженным тоном ответила блондинка. — А темно-зеленый цвет годится только для осени. Платье то же самое, только цвет более подходящий.
   — Дани, почему бы тебе не попробовать? Может быть, жвачно-розовый — действительно твой цвет, — с улыбкой сказала Лисса.
   Дани (Карли вспомнила, что так звали среднюю сестру Мэтта) сердито покосилась на Лиссу.
   — Тебе предстоит надеть то же самое.
   — Спасибо за завтрак, мисс Камински. Было очень вкусно, — сказал второй помощник шерифа, меняя тему разговора.
   — Просто Сандра, — ответила та. Потом она повернулась к Антонио и приторным до отвращения голосом спросила: — Хотите еще яичко? Или порцию оладий?
   Карли навострила уши. Похоже, Сандра положила на Антонио глаз. Если так, то битвы из-за возвращения в Чикаго, к которой она, не без внутреннего содрогания, готовилась, может, и не будет. Их бизнесу это явно на руку, чего нельзя сказать о талии Антонио. Тех, кто ей нравился, Сандра откармливала, как рождественских гусей.
   — Не могу, — с огорчением ответил Джонсон, похлопывая себя по туго набитому животу. — И так с трудом справился. С удовольствием съел бы еще, но…
   — Неужели наелся? — спросил его второй помощник. — Не верю собственным глазам.
   — Лучше помолчи, Толер, — нахмурился Антонио. — Иначе в следующий раз сам будешь выгонять енота с чердака миссис Николе.
   —Эрин, ты не нальешь мне сока? — спросил мужской клон блондинки.
   —Конечно, милый. — Девушка с короткими черными волосами улыбнулась и подошла к нему. Эрин была старшей из сестер Мэтта. Карли узнала ее, хотя стоявшая перед ней хорошенькая маленькая женщина ничем не напоминала вечно чумазую болтушку, которая ей запомнилась.
   —Разве ты не хотела, чтобы галстуки и камербанды мужчин были в тон платьям подружек невесты? — спросила Лисса, глядя на Эрин.
   —Обычно так и делается, — ответила блондинка, не дав открыть рта Эрин, которая наливала сок.
   Лисса и Дани обменялись взглядами.
   —Мэтт будет потрясающе выглядеть в жвачно-розовом, — серьезно сказала Лисса, и сестры покатились со смеху.
   —Коллин тоже наденет розовое, — сказала Эрин, призвав их к порядку осуждающим взглядом.
   —Уж Коллин-то что хочешь наденет, — пробормотал второй помощник шерифа. Возможно, он надеялся, что его ядовитого тона никто не услышит, и голоса не понизил. Все посмотрели в его сторону и только тут заметили стоявшую в дверях Карли.
   —О, привет! — с улыбкой воскликнула Лисса. Ее глаза лукаво блеснули. — Будешь завтракать?
   Все дружно уставились на Карли.
   —Нет, спасибо, — ответила она, внезапно ощутив неловкость. Мэтта в доме явно не было, а все остальные, не считая Сандры, были ей почти совсем незнакомы. Сандра же в знак приветствия только помахала ей ложкой и снова занялась готовкой. Вспомнив о своей миссии, Карли вошла на кухню и решительным тоном спросила:
   —Мэтт здесь?
   —Нет и скорее всего не вернется до вечера, — ответила Эрин, беззастенчиво рассматривая ее.
   Эта новость расстроила Карли, хотя она и испытала некоторое облегчение. Ее желание перестать быть хорошей девочкой еще не ослабело, но Карли боялась, что это может случиться. От природы она была отходчива и знала, что новая атака потребует от нее больших затрат психической энергии.
   —Он, наверное, рано ушел на работу? — спросила она.
   —Да, очень рано. Около пяти утра. Он уходил как раз тогда, когда я вернулась. — Дани состроила гримасу.
   «Что ж, это утешает», — подумала Карли. Закончив рассматривать незнакомку, Дани обменялась многозначительным взглядом с Лиссой.
   —Если ты пришла в пять утра, то я понимаю, почему у него было плохое настроение, — сказал Антонио, сердито направив вилку на Дани, которая показала ему язык.
   —Мне далеко до Эрин. Та вообще не пришла домой. Точнее, вернулась час назад. И лишь потому, что нужно было переодеться перед посещением церкви, — сказала Дани.
   Эрин покраснела. Два молодых человека, сидевшие за столом, нахмурились. Блондинка злобно покосилась на Дани. Рыжий, симпатичный помощник шерифа уставился на Эрин во все глаза. «Ого, тут что-то не так», — подумала Карли. Но, к счастью, их проблемы ее не касались.
   — Замолчи, Дани, — сказала Эрин, сердито глядя на сестру.
   Тем временем блондинка пристально смотрела на Карли. Та почувствовала ее взгляд и подняла глаза.
   —Я знаю тебя, — внезапно сказала блондинка. Карли поняла, что она права. Потому что она сама присмотрелась к блондинке и тоже узнала ее.
   —Ты — Карли Линтон, — сказала светловолосая.
   —А ты — Шелби Холкомб, — ответила Карли. Шелби была старше ее на два года. В школе она была заводилой. Королевой красоты. Мисс «Самая Популярная Девушка».Чудесные волосы. Чудесные зубы. Прилежная кудрявая маленькая Карли не попадала в поле ее зрения. А Карли выделяла Шелби из остальных школьных суперзвезд (на которых рядовые ученики с завистью смотрели издалека) лишь потому, что Шелби была неравнодушна к Мэтту.
   Когда Карли только стала старшеклассницей, Шелби училась в предпоследнем классе, а Мэтт — в выпускном. Шелби упорно преследовала Мэтта, но ей помешала добиться своего красавица Илайза Нокс.
   Карли и в голову не приходило, что она когда-нибудь будет благодарна ненавистной Илайзе Нокс, однако это случилось. По крайней мере Илайза не дала Шелби заарканить Мэтта.