Страница:
— Ты, голубка, будто сошла с картинки, — с удовлетворением произнесла Марта, когда Кэти была наконец одета. — Мастеру Джону ни за что не устоять.
Кэти печально улыбнулась своей нянюшке. Ничто не ускользнуло от острых глаз Марты. Однако она была слишком взволнована, предвкушая будущий бал, чтобы одернуть старушку, как следовало бы поступить строгой хозяйке. Вместо этого она порывисто чмокнула ее в полную щеку.
— Твоими бы устами да мед пить, — только и сказала Кэти и, прошелестев юбкой, быстро исчезла за дверью.
Джон раздраженно расхаживал по крыльцу, и Кэти, которая спускалась вниз, имела возможность изучать его, оставаясь незамеченной. Одетый в черный суконный фрак, под которым виднелся серебристо-серый жилет, он был дьявольски привлекателен. Кэти обвела глазами его мускулистую подтянутую фигуру с гордостью законного собственника. Каждым дюймом своего тела он являл образец мужественности, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы сердце Кэти забилось быстрее. Его смуглое лицо было гладко выбрито, что подчеркивало его по-ястребиному резкие черты. Черные соболиные брови, нетерпеливо хмурясь, встречались у переносицы. Кэти улыбнулась. Джон был явно не в настроении, а если все пойдет по ее плану, то после бала он будет и вовсе не в духе.
Джон взглянул на свои карманные часы, а затем на лестницу, застыв на месте, когда увидел плывущую к нему Кэти. Сердито сжав губы, он повернулся к ней спиной, но все же она успела заметить сверкнувшие в его глазах плотоядные искры.
— Так мы пойдем? — холодно спросил он, когда Кэти остановилась рядом с ним, едва доставая головой до его плеча. Она мягко положила ладонь на его нехотя подставленную руку и скосила на него глаза как раз вовремя, чтобы поймать его взгляд, украдкой пожирающий ее полуобнаженную грудь. Застигнутый врасплох, он покрылся темным румянцем, однако продолжал хранить молчание. Кэти тоже молчала, и так в тишине он довел ее до коляски, которая поджидала их.
Бал удался на славу, таково было общее мнение, которое, впрочем, Кэти не разделяла. Длинная бальная зала освещалась несколькими дюжинами канделябров, а в дальнем конце зала на невысоком помосте располагался оркестр, игравший расхожие мелодии. Многочисленные леди в платьях, расцвеченных строго по ранжиру — от скромных пастельных тонов, которые приличествовали дебютанткам, до более смелых — пурпурных и изумрудных, которым отдавали предпочтение молодые замужние матроны, — кружились по натертому до ослепительного блеска паркету в руках скучно-одинаковых джентльменов. Поздоровавшись с хозяевами, Джон втолкнул Кэти в эту мельтешащую толчею для чопорного безмолвного танца. Он держал ее на безукоризненно-корректном расстоянии вытянутой руки и за весь танец не удостоил ее ни единым словом. Уязвленная, Кэти едва дождалась, когда стихнет музыка, после чего она резко
отпрянула от своего мужа и улыбнулась молодому человеку, стоящему поблизости. Юноша, очарованный ее красотой, немедленно пригласил ее на следующий танец, не обратив ни малейшего внимания на выразительную гримасу Джона. Кэти ответила ему изящным реверансом, и они закружились под музыку.
После этого все джентльмены наперебой осаждали Кэти с приглашениями. Молодые и неженатые были особенно настойчивыми, и Кэти поощряла их, искрясь весельем, чему немало способствовало шампанское, которым она то и дело угощалась. Уголком глаза она время от времени улавливала очертания широкоплечей фигуры Джона, танцующего с той или иной симпатичной дамой. Он, казалось, вовсе не интересовался красневшими девицами на выданье, предпочитая им женщин постарше, видавших виды и все понимающих с полуслова. Кэти почувствовала настоящую физическую боль, когда она увидела, как Джон с неотразимым обаянием улыбается и что-то шепчет на ухо высокой блондинке, которая слушала его, томно хихикая. «Шлюха», — в бешенстве подумала Кэти, продолжая флиртовать с удвоенной силой.
Когда подали ужин, Кэти позволила своему партнеру, с которым она только что танцевала, симпатичному молодому человеку двадцати пяти лет по имени Пол Харрисон, сопровождать ее к столу. Вообще-то женатым дамам полагалось сидеть за столом вместе со своими мужьями, но Кэти заметила, что Джон продолжает крутиться рядом с развязной блондинкой, и она не собиралась дожидаться, пока он соизволит к ней подойти. Кэти напропалую флиртовала с Полом, делая вид, что ее не волнует ничего на свете. Никто бы не смог догадаться, что у нее ноет сердце, а изысканная еда доставляет ей не больше удовольствия, чем опилки. Она опять нашла взглядом Джона, который не разлучался с блондинкой, смотревшей на него, только что не облизываясь, отчего Кэти едва не стошнило. Она залпом опустошила очередной бокал шампанского и, одарив улыбкой совершенно ошалевшего Пола, сладким голосом попросила его отвести ее назад в залу.
Пол танцевал с ней еще трижды, раз от разу становясь все смелее. Он украдкой поглаживал ее талию, а Кэти, вместо того чтобы негодующе осадить нахала, кружила ему голову глубокими вздохами. Наконец распалившийся Пол увлек ее в направлении веранды, и Кэти не стала сопротивляться.
Прохладный ночной воздух немного ее отрезвил. Она уже открыла рот, чтобы заявить, что хочет вернуться назад, когда над ними нависла длинная темная тень. Рука Джона опустилась Полу на плечо с силой, которая вряд ли позволила бы истолковать этот жест как дружеский.
— Прошу прощения, Харрисон, но я бы хотел закончить этот танец с моей женой. — Джон говорил очень учтиво, но Пол сразу же отдернул руку от девушки, словно она внезапно превратилась в горячую картофелину. К его чести, до сего момента он абсолютно искренне не помнил о том, что его избранница была замужем. Теперь, столкнувшись лицом к лицу с Джоном, он отвесил угловатый поклон и ретировался.
Джон заговорил с Кэти, сохраняя ледяное спокойствие:
— Я думаю, нам лучше вернуться в залу и закончить этот танец. Твое поведение сегодня вечером уже вызвало достаточно пересудов.
Он протянул руку и стиснул ее плечо. Кэти силилась прочесть выражение его лица, но в темноте это было невозможно сделать. Тени скрадывали фигуру Джона, делая ее расплывчатой и зловещей.
— А как насчет твоего поведения? — прошипела Кэти, возмущенная тем, что он пытается читать ей мораль. Если ее поведение было предосудительным, то его было еще хуже.
— Ревнуешь, супруга? — В темноте ровно блеснули его белые зубы. Видимо, он улыбался. — Для этого у тебя нет причин. Я был вынужден разочаровать эту милашку — ее зовут Эннабел — ради тебя. Сегодня вечером я решил дать тебе то, чего ты так долго ждала.
С этими словами он настойчиво потянул ее назад в залу. Когда на его лицо упал свет, Кэти в ужасе затаила дыхание. Он нес на себе весьма правдоподобно вылепленную маску джентльмена-южанина, и только тот, кто знал его так же хорошо, как сама Кэти, смог бы различить дикарский огонь, пылающий в его глазах.
— Улыбнись, женушка, — произнес он почти любезно, вталкивая ее сквозь широкие двери в круговерть танца. — Мы ведь не хотим, чтобы весь честной народ подумал, что мы ссоримся, а?
Кэти оглянулась, увидела, что с них не сводят заинтересованных глаз, и улыбнулась. Внутри у нее трепетал каждый нерв. Она никогда прежде не видела Джона в таком странном состоянии: он был вне себя от ярости, но его манеры стали еще учтивее и непринужденнее. Однако, лихорадочно рассуждала Кэти, продолжавшая приторно улыбаться всем любопытствующим, что он мог ей сделать? Она знала наверняка, что он бы не опустился до рукоприкладства.
Если же он наконец вознамерился с ней переспать, то это очень точно совпадало с ее собственным планом. Но тогда почему она чувствует себя такой испуганной?
Когда утихла музыка, Джон вывел ее из толпы и, как бы в знак привычного супружеского внимания, положил руку на ее талию. И только сама Кэти знала, как грозно напряглись его мускулы под фрачным сукном. Она механически улыбалась и весело шутила с мужчинами, которые все еще молили ее хотя бы об одном танце. На неодобрительные взгляды пожилых дам Кэти отвечала с должным смирением, бунтуя в душе. «Черт бы побрал этих старых куриц», — думала Кэти и продолжала улыбаться, улыбаться и улыбаться.
Когда Джон отправился за ее плащом, Кэти едва ли не бегом устремилась в какой-то угол и там затаилась. Одна мысль о том, что ей придется на протяжении получаса находиться наедине с ним в закрытой карете, возвращаясь в Вудхэм, обескураживала ее. Она предчувствовала, что он замыслил какую-то месть — но какую? Пока она размышляла, Джон вернулся с ее плащом, и возможность для бегства была упущена.
Словно прочитав ее мысли, Джон, пока они, расточая комплименты, прощались с Инграмами, держал ее за руку. Кэти со все возрастающим испугом чувствовала, какой силой налились его мускулы. Вежливая улыбка на лице Джона рассыпалась, словно осколки гипса под ударами молотка как только они вышли из дома. Она была права — он вынашивал какую-то месть. Джон молча подсадил ее в карету, ловко вскочил туда сам и приказал кучеру трогать.
Карета освещалась тусклым масляным фонариком. При его свете Кэти рассматривала мрачное лицо своего мужа, который занял сиденье напротив нее. Он встретил ее взгляд и медленно улыбнулся, сделавшись похожим на злорадствующего сатира.
— Иди-ка сюда, женушка, — сказал он. Кэти, испуганная и настороженная, не пошевелилась, и тогда улыбка на его лице сменилась хмурой гримасой.
— Я сказал, иди сюда!
Этот приказ прозвучал как щелчок хлыста. Кэти нервно облизала губы кончиком языка.
— 3-зачем? — запинаясь, пробормотала она и вжалась в бархатную обивку сиденья.
— Я хочу дать тебе то, чего ты ждала несколько месяцев. Надеюсь, ты не собираешься этого отрицать?
— Я… я… если ты хочешь заняться со мной любовью, я не возражаю. В конце концов, ты мой муж, и у тебя есть определенные права. — Кэти старалась придать своим словам оттенок холодной рассудительности, но вместо этого они прозвучали едва ли не жалобно. Кэти была скована необъяснимым страхом. Он понял это. Она заметила, как его глаза удовлетворенно блеснули.
— Я осведомлен о своих правах. И я намерен ими воспользоваться. Сейчас. — Он вытянул вперед руку и рванул Кэти к себе. Она шлепнулась к нему на колени.
— Джон, пожалуйста… — глухо прошептала Кэти. — Подожди…
— Ты разве отрицаешь, что весь последний месяц пыталась затащить меня в постель?! — прошипел он ей на ухо. — Или ты затеяла шашни с этим юнцом, чтобы заставить меня ревновать? Ну, отвечай!
— Все было совсем не так, — вяло запротестовала Кэти, которая вопреки страху податливо расслабилась, ощущая своими ягодицами его восставшую плоть.
— Не так?
И Джон впился в ее губы, оборвав разговор.
Глава 16
Кэти печально улыбнулась своей нянюшке. Ничто не ускользнуло от острых глаз Марты. Однако она была слишком взволнована, предвкушая будущий бал, чтобы одернуть старушку, как следовало бы поступить строгой хозяйке. Вместо этого она порывисто чмокнула ее в полную щеку.
— Твоими бы устами да мед пить, — только и сказала Кэти и, прошелестев юбкой, быстро исчезла за дверью.
Джон раздраженно расхаживал по крыльцу, и Кэти, которая спускалась вниз, имела возможность изучать его, оставаясь незамеченной. Одетый в черный суконный фрак, под которым виднелся серебристо-серый жилет, он был дьявольски привлекателен. Кэти обвела глазами его мускулистую подтянутую фигуру с гордостью законного собственника. Каждым дюймом своего тела он являл образец мужественности, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы сердце Кэти забилось быстрее. Его смуглое лицо было гладко выбрито, что подчеркивало его по-ястребиному резкие черты. Черные соболиные брови, нетерпеливо хмурясь, встречались у переносицы. Кэти улыбнулась. Джон был явно не в настроении, а если все пойдет по ее плану, то после бала он будет и вовсе не в духе.
Джон взглянул на свои карманные часы, а затем на лестницу, застыв на месте, когда увидел плывущую к нему Кэти. Сердито сжав губы, он повернулся к ней спиной, но все же она успела заметить сверкнувшие в его глазах плотоядные искры.
— Так мы пойдем? — холодно спросил он, когда Кэти остановилась рядом с ним, едва доставая головой до его плеча. Она мягко положила ладонь на его нехотя подставленную руку и скосила на него глаза как раз вовремя, чтобы поймать его взгляд, украдкой пожирающий ее полуобнаженную грудь. Застигнутый врасплох, он покрылся темным румянцем, однако продолжал хранить молчание. Кэти тоже молчала, и так в тишине он довел ее до коляски, которая поджидала их.
Бал удался на славу, таково было общее мнение, которое, впрочем, Кэти не разделяла. Длинная бальная зала освещалась несколькими дюжинами канделябров, а в дальнем конце зала на невысоком помосте располагался оркестр, игравший расхожие мелодии. Многочисленные леди в платьях, расцвеченных строго по ранжиру — от скромных пастельных тонов, которые приличествовали дебютанткам, до более смелых — пурпурных и изумрудных, которым отдавали предпочтение молодые замужние матроны, — кружились по натертому до ослепительного блеска паркету в руках скучно-одинаковых джентльменов. Поздоровавшись с хозяевами, Джон втолкнул Кэти в эту мельтешащую толчею для чопорного безмолвного танца. Он держал ее на безукоризненно-корректном расстоянии вытянутой руки и за весь танец не удостоил ее ни единым словом. Уязвленная, Кэти едва дождалась, когда стихнет музыка, после чего она резко
отпрянула от своего мужа и улыбнулась молодому человеку, стоящему поблизости. Юноша, очарованный ее красотой, немедленно пригласил ее на следующий танец, не обратив ни малейшего внимания на выразительную гримасу Джона. Кэти ответила ему изящным реверансом, и они закружились под музыку.
После этого все джентльмены наперебой осаждали Кэти с приглашениями. Молодые и неженатые были особенно настойчивыми, и Кэти поощряла их, искрясь весельем, чему немало способствовало шампанское, которым она то и дело угощалась. Уголком глаза она время от времени улавливала очертания широкоплечей фигуры Джона, танцующего с той или иной симпатичной дамой. Он, казалось, вовсе не интересовался красневшими девицами на выданье, предпочитая им женщин постарше, видавших виды и все понимающих с полуслова. Кэти почувствовала настоящую физическую боль, когда она увидела, как Джон с неотразимым обаянием улыбается и что-то шепчет на ухо высокой блондинке, которая слушала его, томно хихикая. «Шлюха», — в бешенстве подумала Кэти, продолжая флиртовать с удвоенной силой.
Когда подали ужин, Кэти позволила своему партнеру, с которым она только что танцевала, симпатичному молодому человеку двадцати пяти лет по имени Пол Харрисон, сопровождать ее к столу. Вообще-то женатым дамам полагалось сидеть за столом вместе со своими мужьями, но Кэти заметила, что Джон продолжает крутиться рядом с развязной блондинкой, и она не собиралась дожидаться, пока он соизволит к ней подойти. Кэти напропалую флиртовала с Полом, делая вид, что ее не волнует ничего на свете. Никто бы не смог догадаться, что у нее ноет сердце, а изысканная еда доставляет ей не больше удовольствия, чем опилки. Она опять нашла взглядом Джона, который не разлучался с блондинкой, смотревшей на него, только что не облизываясь, отчего Кэти едва не стошнило. Она залпом опустошила очередной бокал шампанского и, одарив улыбкой совершенно ошалевшего Пола, сладким голосом попросила его отвести ее назад в залу.
Пол танцевал с ней еще трижды, раз от разу становясь все смелее. Он украдкой поглаживал ее талию, а Кэти, вместо того чтобы негодующе осадить нахала, кружила ему голову глубокими вздохами. Наконец распалившийся Пол увлек ее в направлении веранды, и Кэти не стала сопротивляться.
Прохладный ночной воздух немного ее отрезвил. Она уже открыла рот, чтобы заявить, что хочет вернуться назад, когда над ними нависла длинная темная тень. Рука Джона опустилась Полу на плечо с силой, которая вряд ли позволила бы истолковать этот жест как дружеский.
— Прошу прощения, Харрисон, но я бы хотел закончить этот танец с моей женой. — Джон говорил очень учтиво, но Пол сразу же отдернул руку от девушки, словно она внезапно превратилась в горячую картофелину. К его чести, до сего момента он абсолютно искренне не помнил о том, что его избранница была замужем. Теперь, столкнувшись лицом к лицу с Джоном, он отвесил угловатый поклон и ретировался.
Джон заговорил с Кэти, сохраняя ледяное спокойствие:
— Я думаю, нам лучше вернуться в залу и закончить этот танец. Твое поведение сегодня вечером уже вызвало достаточно пересудов.
Он протянул руку и стиснул ее плечо. Кэти силилась прочесть выражение его лица, но в темноте это было невозможно сделать. Тени скрадывали фигуру Джона, делая ее расплывчатой и зловещей.
— А как насчет твоего поведения? — прошипела Кэти, возмущенная тем, что он пытается читать ей мораль. Если ее поведение было предосудительным, то его было еще хуже.
— Ревнуешь, супруга? — В темноте ровно блеснули его белые зубы. Видимо, он улыбался. — Для этого у тебя нет причин. Я был вынужден разочаровать эту милашку — ее зовут Эннабел — ради тебя. Сегодня вечером я решил дать тебе то, чего ты так долго ждала.
С этими словами он настойчиво потянул ее назад в залу. Когда на его лицо упал свет, Кэти в ужасе затаила дыхание. Он нес на себе весьма правдоподобно вылепленную маску джентльмена-южанина, и только тот, кто знал его так же хорошо, как сама Кэти, смог бы различить дикарский огонь, пылающий в его глазах.
— Улыбнись, женушка, — произнес он почти любезно, вталкивая ее сквозь широкие двери в круговерть танца. — Мы ведь не хотим, чтобы весь честной народ подумал, что мы ссоримся, а?
Кэти оглянулась, увидела, что с них не сводят заинтересованных глаз, и улыбнулась. Внутри у нее трепетал каждый нерв. Она никогда прежде не видела Джона в таком странном состоянии: он был вне себя от ярости, но его манеры стали еще учтивее и непринужденнее. Однако, лихорадочно рассуждала Кэти, продолжавшая приторно улыбаться всем любопытствующим, что он мог ей сделать? Она знала наверняка, что он бы не опустился до рукоприкладства.
Если же он наконец вознамерился с ней переспать, то это очень точно совпадало с ее собственным планом. Но тогда почему она чувствует себя такой испуганной?
Когда утихла музыка, Джон вывел ее из толпы и, как бы в знак привычного супружеского внимания, положил руку на ее талию. И только сама Кэти знала, как грозно напряглись его мускулы под фрачным сукном. Она механически улыбалась и весело шутила с мужчинами, которые все еще молили ее хотя бы об одном танце. На неодобрительные взгляды пожилых дам Кэти отвечала с должным смирением, бунтуя в душе. «Черт бы побрал этих старых куриц», — думала Кэти и продолжала улыбаться, улыбаться и улыбаться.
Когда Джон отправился за ее плащом, Кэти едва ли не бегом устремилась в какой-то угол и там затаилась. Одна мысль о том, что ей придется на протяжении получаса находиться наедине с ним в закрытой карете, возвращаясь в Вудхэм, обескураживала ее. Она предчувствовала, что он замыслил какую-то месть — но какую? Пока она размышляла, Джон вернулся с ее плащом, и возможность для бегства была упущена.
Словно прочитав ее мысли, Джон, пока они, расточая комплименты, прощались с Инграмами, держал ее за руку. Кэти со все возрастающим испугом чувствовала, какой силой налились его мускулы. Вежливая улыбка на лице Джона рассыпалась, словно осколки гипса под ударами молотка как только они вышли из дома. Она была права — он вынашивал какую-то месть. Джон молча подсадил ее в карету, ловко вскочил туда сам и приказал кучеру трогать.
Карета освещалась тусклым масляным фонариком. При его свете Кэти рассматривала мрачное лицо своего мужа, который занял сиденье напротив нее. Он встретил ее взгляд и медленно улыбнулся, сделавшись похожим на злорадствующего сатира.
— Иди-ка сюда, женушка, — сказал он. Кэти, испуганная и настороженная, не пошевелилась, и тогда улыбка на его лице сменилась хмурой гримасой.
— Я сказал, иди сюда!
Этот приказ прозвучал как щелчок хлыста. Кэти нервно облизала губы кончиком языка.
— 3-зачем? — запинаясь, пробормотала она и вжалась в бархатную обивку сиденья.
— Я хочу дать тебе то, чего ты ждала несколько месяцев. Надеюсь, ты не собираешься этого отрицать?
— Я… я… если ты хочешь заняться со мной любовью, я не возражаю. В конце концов, ты мой муж, и у тебя есть определенные права. — Кэти старалась придать своим словам оттенок холодной рассудительности, но вместо этого они прозвучали едва ли не жалобно. Кэти была скована необъяснимым страхом. Он понял это. Она заметила, как его глаза удовлетворенно блеснули.
— Я осведомлен о своих правах. И я намерен ими воспользоваться. Сейчас. — Он вытянул вперед руку и рванул Кэти к себе. Она шлепнулась к нему на колени.
— Джон, пожалуйста… — глухо прошептала Кэти. — Подожди…
— Ты разве отрицаешь, что весь последний месяц пыталась затащить меня в постель?! — прошипел он ей на ухо. — Или ты затеяла шашни с этим юнцом, чтобы заставить меня ревновать? Ну, отвечай!
— Все было совсем не так, — вяло запротестовала Кэти, которая вопреки страху податливо расслабилась, ощущая своими ягодицами его восставшую плоть.
— Не так?
И Джон впился в ее губы, оборвав разговор.
Глава 16
Джон проиграл. Он понял это в тот момент, когда увидел, как Кэти исчезает в темноте веранды вместе с ошалевшим от страсти щенком. Ревность и прочие первобытные инстинкты начали терзать его изнутри, хотя он прекрасно сознавал, что ее представление было устроено именно с этой целью. Что ж, она попала в самое яблочко: против своей воли он пошел вслед за ней и едва удержал себя от шумного скандала. Только мысль о триумфе, который зажегся бы в ее глазах, помогла ему сохранить ледяное самообладание. Он все еще любил эту сучку, черт побери, однако это должно было остаться его тайной, постыдной тайной.
Он терзал ее губы с обдуманной жестокостью, его язык яростно ворочался у нее во рту, нисколько не заботясь об ее удовольствии. Ее маленький ротик был послушно открыт, ее ручки гладили его шею, ее язычок трепетал на его губах — это разжигало его страсть и одновременно усугубляло гнев. Она отвечала на поцелуй, которым он собирался ее унизить! В ярости Джон смекнул, что она чувствует себя победительницей. Этот вечер кончался для нее именно так, как она задумала, — в его объятиях. Ладно, он с ней переспит, потому что не может больше терпеть, но миледи скоро поймет, что она рано восторжествовала… Джон свирепо улыбнулся и стиснул в кулаках обе бретельки ее бального платья, прежде чем изо всей силы рвануть их вниз.
Тонкая ткань поддалась с пронзительным треском. Кэти, затрудненно дыша, уперлась в его грудь руками, стараясь отпрянуть в сторону. Джон позволил ей немножечко отодвинуться, он хотел, чтобы она смогла увидеть его лицо, зная, что застывшее на нем выражение — смесь ненависти, страсти и ярости — вселит в Кэти ужас и стряхнет с ее глаз поволоку блаженной мечтательности. Джон знал, что он выглядит как безумец, и он в самом деле сходил с ума.
Сверля ее взглядом, он грубо запустил руку за вырез ее сорочки и, нащупав пальцами грудь, начал щипать и выкручивать нежные соски. Кэти приглушенно застонала и попыталась вырваться. Крепко обняв ее за талию, он силой удерживал ее на своих коленях.
— В чем дело, женушка? — проскрежетал он, срывая с ее плеч сорочку, чтобы обнажить округлые груди. Приспущенная сорочка прижала ее руки к туловищу, и она не смогла оттолкнуть Джона, когда он, склонив голову, как вампир присосался к ее груди. Он теребил губами сосок, причиняя Кэти жгучую боль.
— Джон, не надо, — простонала она, сознавая свою беспомощность. Продемонстрированная им жестокость изгнала из ее головы все помыслы о плотских утехах.
— Разве ты не этого хотела?
Он был зол, невероятно зол. Кэти дрожала от страха. Было совершенно ясно, что он мстил ей за ее поведение на балу. Болезненно покраснев, Кэти почувствовала, как под его яростно причмокивающими губами начинает течь ее молоко. Он придумал чересчур изощренную месть, подвергнув ее такому унижению!
С искаженным лицом Джон глотал теплую, сладкую жидкость, которая текла в его рот. На мгновение он испытал легкое чувство закрадывающегося стыда за то, что так безжалостно втаптывал в грязь мать своего сына. Но сучка сама заслужила это, так мысленно оправдывался Джон, она напросилась на это, она изнывала от похоти — так пусть получает! Он решительно повалил ее на спину.
— Джон, не надо, пожалуйста, — слабо взмолилась она. Ее локти были до сих пор туго опоясаны сорочкой, и она не могла сопротивляться тяжести навалившегося на нее тела. Кроме того, он был ее мужем. Он имел законное право обладать ею когда и где ему вздумается.
— «Пожалуйста, не надо» чего? Разве ты не этого хотела? — злобно поинтересовался Джон. В мерцающем свете фонарика он был похож на выходца из преисподней.
— Нет, не так!.. — закричала она и сомкнула ресницы, не желая смотреть на страшную маску, в которую превратилось его лицо.
— А как же?
— Я… я хотела твоей любви! — в отчаянии пробормотала Кэти.
— Не буду тебя разочаровывать, — огрызнулся он, вставая на колени между ее вытянутых ног. Он придавил своей тяжестью парчовый подол ее платья, и тонкая ткань, больно врезавшись в ее лодыжки, лишила Кэти возможности шевелиться. Джон потянулся к пуговицам на брюках и начал расстегивать их одну за другой, проделывая это с нарочитой ленцой. Кэти была шокирована. Неужели он собирался обладать ею прямо в карете?! Джон не замедлил подтвердить ее худшие опасения; он извлек наружу свое набухшее орудие, которое на фоне его строгого фрака и белоснежной манишки смотрелось непристойной карикатурой. Парализованная ужасом, Кэти не могла отвести от него глаз. Джон издал отвратительный смешок и наклонился, чтобы задрать ее юбки. Единственной преградой между ним и его целью теперь оставались отороченные кружевной каймой панталоны, и Джон рвал их, пока они клочьями не повисли на ее бедрах. Забыв о своем супружеском долге, Кэти начала бороться, она лягалась и пыталась скатиться с бархатного сиденья. Джон твердой рукой с легкостью усмирил ее бунт и, казалось, нашел в этом особое удовольствие. По-волчьи оскалив зубы, он вернул Кэти на прежнее место и стиснул пальцами ее ягодицы.
Стоя на коленях между трепещущих ног Кэти, он приподымал на себя ее зад и пожирал глазами стыдливую наготу. Кэти, беспомощно всхлипывая, билась затылком о протертую бархатную подушку.
— Джон, пожалуйста, не надо, — отчаянно взмолилась она, зная, что если он овладеет ею сейчас, охваченный гневом и ненавистью, что-то очень важное между ними будет разрушено навсегда. Когда она рисовала в воображении его любовные ласки, она представляла себе Джона, смеющегося и нежного, каким он был на Лае-Пальмасе, а не это жестокое чудовище, которое изо всех сил старалось унизить ее побольнее.
— Почему это, черт побери, не надо? — злобно произнес он, продолжая усердно месить своими пальцами нежную плоть ее ягодиц. — Ты стала моей женой благодаря собственным интрижкам. Ты мне принадлежишь. Я должен признать, что содержать жену много накладнее, чем время от времени платить шлюхам, но я собираюсь вернуть эти денежки хотя бы частично. Прямо сейчас.
С этими словами он грубо встряхнул Кэти и вонзил в нее свое копье. Болезненные стоны жены, казалось, только услаждали его
слух. Он хотел причинить ей боль и делал это с извращенным удовольствием. Он обладал ею, словно она была животным, яростно погружаясь внутрь и выныривая обратно. Ее жалобные повизгивания, будто стручки красного перца, возбуждали его еще больше. Дыхание вырывалось из его горла судорожными толчками. Кэти плотно закрыла глаза, но слезы все равно выбивались из-под ее ресниц тонкими струйками. Прежде она обвиняла его в насилии. Господи, только теперь она поняла, что означает это слово!
Джон исторг из своих глубин нечеловеческий вопль и сбросил горячее семя внутрь ее тела. На протяжении нескольких минут после этого он оставался полностью неподвижным, а затем, открыв глаза, безучастно посмотрел вниз на ее мокрое от слез лицо. Все еще учащенно дыша, он встал и, повернувшись к ней спиной, начал поправлять свою одежду. Кэти лежала в том же положении, в каком он ее оставил, не делая никаких попыток прикрыть наготу. Она пребывала в шоковом состоянии, ею владело чувство полнейшей апатии ко всему, что еще могло взбрести ему в голову. Джон повернулся и сердито скривил губы, увидев, что она не сдвинулась с места.
— Хочешь еще? — издевательски пошутил он, растягивая слова. В этот момент карету подбросило на ухабе, и, чтобы не упасть, он оперся рукой о стену. — Я был бы счастлив тебя удовлетворить, но, к сожалению, мы уже подъехали к дому. Если ты не хочешь, чтобы мое место занял кучер, советую тебе поскорее одеться.
Однако Кэти не шевелилась. Выругавшись, Джон наклонился, схватил ее за руку и рывком перевел в сидячее положение. Она испуганно сжалась в комочек. Ее голубые глаза были полны слез. Джон зловеще нахмурился.
— Я сказал — одевайся! — проскрежетал он. Непослушными от дрожи руками Кэти попробовала привести
себя в порядок. Джон, губы которого превратились в тонкую ниточку, мрачно следил, как она едва сумела заново натянуть сорочку на плечи, прикрыв грудь. Потом она, как могла, расправила юбку, но с разорванным лифом платья нельзя было ничего поделать. У нее на груди зияла огромная прореха, едва скрадываемая полупрозрачным шелком сорочки.
Тем временем карета, в последний раз громыхнув колесами, остановилась. Кэти обеими руками прижимала к груди разорванные половинки платья. Джон быстро сорвал с себя фрак и укутал им Кэти, а затем, энергично дунув, погасил фонарик. Едва карета погрузилась в темноту, как ее дверца распахнулась. Бородатый кучер почтительно дождался, пока они спустятся.
Ловко спрыгнув на землю, Джон обернулся, чтобы подхватить на руки Кэти. Она одеревенело застыла в его объятиях, но как только он поставил ее на ноги и оторвал руки от ее талии, она покачнулась, чувствуя внезапное головокружение. У нее больше не было сил держаться прямо. Джон сдавленно выругался — он скорее почувствовал, чем увидел ее слабость — и поторопился снова ее обнять. Обессиленная, Кэти закрыла глаза и тяжело привалилась к его плечу. Она была уверена, что вот-вот потеряет сознание. Джон просунул одну руку под мышками Кэти, а вторую поднес к ее коленям и, крякнув, оторвал ее от земли как перышко. Лицо Кэти запрокинулось вверх, призрачно белея в серебряном лунном свете.
— Отгони карету и присмотри за лошадьми, — проворчал Джон глазевшему на них кучеру и крупным размашистым шагом двинулся к крыльцу дома.
Просторный холл пустовал, все слуги были давно в постелях. На столике у подножия лестницы горела пара свечей, чтобы хозяин с хозяйкой ими воспользовались, вернувшись домой поздней ночью. Однако у Джона были заняты руки, и он не смог взять с собой свечку, чтобы освещать лестницу. Чертыхнувшись, он начал подниматься вверх в густой темноте, которую прорежали лишь лунные лучи, падающие из веерообразного окошка над дверью. Обретший после многих лет на море орлиную зоркость, Джон умудрился проделать весь извилистый путь без особых затруднений.
Джон остановился у двери в спальню и, желая поудобнее взяться за ручку, слегка переместил вес тела, находившегося в его объятиях. Кэти почудилось, будто она соскальзывает вниз, и она инстинктивно вцепилась в его плечи в тот самый момент, когда Джон все-таки приотворил дверь.
Теплый блеск многоглавого канделябра освещал комнату, обставленную с тем расчетом, что ее будут делить владелец Вудхэма и его жена. Огромная двуспальная кровать, застеленная атласным одеялом, чей уголок был призывно откинут, занимала самый центр спальни — как и подобало такому внушительному колоссу. В камельке потрескивал уютный огонь, а перед ним, свернувшись калачиком в кресле, мирно дремала Марта.
— Можешь меня отпустить, — сухо прошептала Кэти, не глядя на него. — Мне уже стало гораздо лучше.
— Вижу, что лучше, — откликнулся он тоже шепотом. — Настолько лучше, что ты побледнела как смерть. Что, черт возьми, с тобой случилось? Я сделал тебе больно?
Этот вопрос потребовал от него заметного усилия. Тревожное выражение его глаз говорило Кэти, что он боится, как бы его бесцеремонные действия не повредили ее внутренним органам, не полностью оправившимся после рождения Крэя.
— Да, ты сделал мне больно! — Хотя Кэти была вынуждена говорить шепотом, ее слова прозвучали очень выразительно. — Именно этого ты и добивался!
— Мисс Кэти, это вы? — Марта привстала и, близоруко щурясь, обводила взглядом комнату.
— Да, Марта, это я. — Кэти была очень рада присутствию няни. Чем скорее уберется отсюда Джон, тем счастливее она будет. Она снова яростно прошептала ему на ухо: — Отпусти меня!
— Я тебе уже говорил, чтобы ты не пыталась мною командовать, — чуть слышно огрызнулся Джон, расслабив, однако, свою хватку и позволив Кэти коснуться ногами пола. Одной рукой он все же продолжал цепко обнимать ее талию, но Кэти втайне была рада этой поддержке. Голова у нее шла кругом, и она боялась упасть.
— Что-то вы поздно, голубка, я уже… — неодобрительно начала Марта, смутно различая силуэт Кэти среди теней, отбрасываемых языками пламени. Старушка осеклась и понимающе покачала головой, когда увидела, что рядом с ее подопечной стоит Джон, по-хозяйски обвив рукой талию жены. Марта перевела проницательный взгляд на спутанные волосы Кэти, а затем на ее затуманенные глаза и слегка припухшие губы. Мисс Кэти сегодняшней ночью не будет нуждаться в ее услугах — это ясно! Супруги наконец-то выглядели так, словно им не терпелось остаться наедине.
— Ладно, голубушка, я вижу, что вам не понадоблюсь, так что пойду-ка я к себе. Не беспокойтесь о мастере Крэе. Если он проснется, я с ним понянчусь. Должен же этот молодой человек попробовать наконец для разнообразия соску.
Хитро улыбнувшись супругам, она двинулась к двери.
— Марта… — конвульсивно выдохнула Кэти, не на шутку испуганная тем, что ей придется остаться наедине со своим мужем Когда Марта вопросительно обернулась, рука Джона, лежащая на ее талии, напряглась как железный обруч.
— Да, мисс Кэти?
— Пускай она уйдет. Ты что, хочешь, чтобы она увидела тебя в таком состоянии? — прошипел он на ухо Кэти. Кэти вспомнила о своем порванном платье, о безошибочных знаках грубого насилия, которые усеивали ее тело, и нервно сглотнула слюну.
— Доброй ночи, Марта, — выдавила она пересохшими губами
— И вам тоже, голубка, — улыбнулась няня, очень бережно притворяя за собой дверь.
— Теперь ты можешь меня отпустить. Мы совсем одни. Тебе не нужно разыгрывать из себя участливого мужа. — Слова Кэти пронизывал едкий сарказм.
— Ты можешь стоять? — хрипло спросил Джон, не обращая внимания на ее подковырки.
— Конечно, — с ледяным спокойствием ответила Кэти. Сильная рука, стискивавшая ее талию, медленно опустилась вниз. Потеряв опору, ее колени дрогнули, но девушка сумела устоять. Больше всего на свете ей сейчас хотелось как можно быстрее избавиться от Джона.
— Спокойной ночи, — заявила она, сделав несколько шагов к постели. Чувствуя на себе внимательный взгляд Джона, она как бы случайно оперлась на ее высокую спинку. Джон явно не собирался уходить
— Пожалуйста, оставь меня одну. Я очень устала.
— Раздевайся, — произнес Джон с каким-то будничным выражением, вступая в полосу света от канделябра. Он глубоко засунул руки в карманы своих серых брюк и слегка раскачивался на каблуках, смежая ресницы каждый раз, как он встречался с ней взглядом. Кэти уставилась на него, не веря своим ушам, а затем решительно выпятила челюсть
— Ты уже достаточно развлекся этой ночью, — отрезала она, до боли в костяшках прижимая к своей груди фрак. Она попыталась отпустить спинку кровати, чтобы повернуться к Джону лицом, но сразу же поняла, что без этой поддержки она непременно упала бы.
Он терзал ее губы с обдуманной жестокостью, его язык яростно ворочался у нее во рту, нисколько не заботясь об ее удовольствии. Ее маленький ротик был послушно открыт, ее ручки гладили его шею, ее язычок трепетал на его губах — это разжигало его страсть и одновременно усугубляло гнев. Она отвечала на поцелуй, которым он собирался ее унизить! В ярости Джон смекнул, что она чувствует себя победительницей. Этот вечер кончался для нее именно так, как она задумала, — в его объятиях. Ладно, он с ней переспит, потому что не может больше терпеть, но миледи скоро поймет, что она рано восторжествовала… Джон свирепо улыбнулся и стиснул в кулаках обе бретельки ее бального платья, прежде чем изо всей силы рвануть их вниз.
Тонкая ткань поддалась с пронзительным треском. Кэти, затрудненно дыша, уперлась в его грудь руками, стараясь отпрянуть в сторону. Джон позволил ей немножечко отодвинуться, он хотел, чтобы она смогла увидеть его лицо, зная, что застывшее на нем выражение — смесь ненависти, страсти и ярости — вселит в Кэти ужас и стряхнет с ее глаз поволоку блаженной мечтательности. Джон знал, что он выглядит как безумец, и он в самом деле сходил с ума.
Сверля ее взглядом, он грубо запустил руку за вырез ее сорочки и, нащупав пальцами грудь, начал щипать и выкручивать нежные соски. Кэти приглушенно застонала и попыталась вырваться. Крепко обняв ее за талию, он силой удерживал ее на своих коленях.
— В чем дело, женушка? — проскрежетал он, срывая с ее плеч сорочку, чтобы обнажить округлые груди. Приспущенная сорочка прижала ее руки к туловищу, и она не смогла оттолкнуть Джона, когда он, склонив голову, как вампир присосался к ее груди. Он теребил губами сосок, причиняя Кэти жгучую боль.
— Джон, не надо, — простонала она, сознавая свою беспомощность. Продемонстрированная им жестокость изгнала из ее головы все помыслы о плотских утехах.
— Разве ты не этого хотела?
Он был зол, невероятно зол. Кэти дрожала от страха. Было совершенно ясно, что он мстил ей за ее поведение на балу. Болезненно покраснев, Кэти почувствовала, как под его яростно причмокивающими губами начинает течь ее молоко. Он придумал чересчур изощренную месть, подвергнув ее такому унижению!
С искаженным лицом Джон глотал теплую, сладкую жидкость, которая текла в его рот. На мгновение он испытал легкое чувство закрадывающегося стыда за то, что так безжалостно втаптывал в грязь мать своего сына. Но сучка сама заслужила это, так мысленно оправдывался Джон, она напросилась на это, она изнывала от похоти — так пусть получает! Он решительно повалил ее на спину.
— Джон, не надо, пожалуйста, — слабо взмолилась она. Ее локти были до сих пор туго опоясаны сорочкой, и она не могла сопротивляться тяжести навалившегося на нее тела. Кроме того, он был ее мужем. Он имел законное право обладать ею когда и где ему вздумается.
— «Пожалуйста, не надо» чего? Разве ты не этого хотела? — злобно поинтересовался Джон. В мерцающем свете фонарика он был похож на выходца из преисподней.
— Нет, не так!.. — закричала она и сомкнула ресницы, не желая смотреть на страшную маску, в которую превратилось его лицо.
— А как же?
— Я… я хотела твоей любви! — в отчаянии пробормотала Кэти.
— Не буду тебя разочаровывать, — огрызнулся он, вставая на колени между ее вытянутых ног. Он придавил своей тяжестью парчовый подол ее платья, и тонкая ткань, больно врезавшись в ее лодыжки, лишила Кэти возможности шевелиться. Джон потянулся к пуговицам на брюках и начал расстегивать их одну за другой, проделывая это с нарочитой ленцой. Кэти была шокирована. Неужели он собирался обладать ею прямо в карете?! Джон не замедлил подтвердить ее худшие опасения; он извлек наружу свое набухшее орудие, которое на фоне его строгого фрака и белоснежной манишки смотрелось непристойной карикатурой. Парализованная ужасом, Кэти не могла отвести от него глаз. Джон издал отвратительный смешок и наклонился, чтобы задрать ее юбки. Единственной преградой между ним и его целью теперь оставались отороченные кружевной каймой панталоны, и Джон рвал их, пока они клочьями не повисли на ее бедрах. Забыв о своем супружеском долге, Кэти начала бороться, она лягалась и пыталась скатиться с бархатного сиденья. Джон твердой рукой с легкостью усмирил ее бунт и, казалось, нашел в этом особое удовольствие. По-волчьи оскалив зубы, он вернул Кэти на прежнее место и стиснул пальцами ее ягодицы.
Стоя на коленях между трепещущих ног Кэти, он приподымал на себя ее зад и пожирал глазами стыдливую наготу. Кэти, беспомощно всхлипывая, билась затылком о протертую бархатную подушку.
— Джон, пожалуйста, не надо, — отчаянно взмолилась она, зная, что если он овладеет ею сейчас, охваченный гневом и ненавистью, что-то очень важное между ними будет разрушено навсегда. Когда она рисовала в воображении его любовные ласки, она представляла себе Джона, смеющегося и нежного, каким он был на Лае-Пальмасе, а не это жестокое чудовище, которое изо всех сил старалось унизить ее побольнее.
— Почему это, черт побери, не надо? — злобно произнес он, продолжая усердно месить своими пальцами нежную плоть ее ягодиц. — Ты стала моей женой благодаря собственным интрижкам. Ты мне принадлежишь. Я должен признать, что содержать жену много накладнее, чем время от времени платить шлюхам, но я собираюсь вернуть эти денежки хотя бы частично. Прямо сейчас.
С этими словами он грубо встряхнул Кэти и вонзил в нее свое копье. Болезненные стоны жены, казалось, только услаждали его
слух. Он хотел причинить ей боль и делал это с извращенным удовольствием. Он обладал ею, словно она была животным, яростно погружаясь внутрь и выныривая обратно. Ее жалобные повизгивания, будто стручки красного перца, возбуждали его еще больше. Дыхание вырывалось из его горла судорожными толчками. Кэти плотно закрыла глаза, но слезы все равно выбивались из-под ее ресниц тонкими струйками. Прежде она обвиняла его в насилии. Господи, только теперь она поняла, что означает это слово!
Джон исторг из своих глубин нечеловеческий вопль и сбросил горячее семя внутрь ее тела. На протяжении нескольких минут после этого он оставался полностью неподвижным, а затем, открыв глаза, безучастно посмотрел вниз на ее мокрое от слез лицо. Все еще учащенно дыша, он встал и, повернувшись к ней спиной, начал поправлять свою одежду. Кэти лежала в том же положении, в каком он ее оставил, не делая никаких попыток прикрыть наготу. Она пребывала в шоковом состоянии, ею владело чувство полнейшей апатии ко всему, что еще могло взбрести ему в голову. Джон повернулся и сердито скривил губы, увидев, что она не сдвинулась с места.
— Хочешь еще? — издевательски пошутил он, растягивая слова. В этот момент карету подбросило на ухабе, и, чтобы не упасть, он оперся рукой о стену. — Я был бы счастлив тебя удовлетворить, но, к сожалению, мы уже подъехали к дому. Если ты не хочешь, чтобы мое место занял кучер, советую тебе поскорее одеться.
Однако Кэти не шевелилась. Выругавшись, Джон наклонился, схватил ее за руку и рывком перевел в сидячее положение. Она испуганно сжалась в комочек. Ее голубые глаза были полны слез. Джон зловеще нахмурился.
— Я сказал — одевайся! — проскрежетал он. Непослушными от дрожи руками Кэти попробовала привести
себя в порядок. Джон, губы которого превратились в тонкую ниточку, мрачно следил, как она едва сумела заново натянуть сорочку на плечи, прикрыв грудь. Потом она, как могла, расправила юбку, но с разорванным лифом платья нельзя было ничего поделать. У нее на груди зияла огромная прореха, едва скрадываемая полупрозрачным шелком сорочки.
Тем временем карета, в последний раз громыхнув колесами, остановилась. Кэти обеими руками прижимала к груди разорванные половинки платья. Джон быстро сорвал с себя фрак и укутал им Кэти, а затем, энергично дунув, погасил фонарик. Едва карета погрузилась в темноту, как ее дверца распахнулась. Бородатый кучер почтительно дождался, пока они спустятся.
Ловко спрыгнув на землю, Джон обернулся, чтобы подхватить на руки Кэти. Она одеревенело застыла в его объятиях, но как только он поставил ее на ноги и оторвал руки от ее талии, она покачнулась, чувствуя внезапное головокружение. У нее больше не было сил держаться прямо. Джон сдавленно выругался — он скорее почувствовал, чем увидел ее слабость — и поторопился снова ее обнять. Обессиленная, Кэти закрыла глаза и тяжело привалилась к его плечу. Она была уверена, что вот-вот потеряет сознание. Джон просунул одну руку под мышками Кэти, а вторую поднес к ее коленям и, крякнув, оторвал ее от земли как перышко. Лицо Кэти запрокинулось вверх, призрачно белея в серебряном лунном свете.
— Отгони карету и присмотри за лошадьми, — проворчал Джон глазевшему на них кучеру и крупным размашистым шагом двинулся к крыльцу дома.
Просторный холл пустовал, все слуги были давно в постелях. На столике у подножия лестницы горела пара свечей, чтобы хозяин с хозяйкой ими воспользовались, вернувшись домой поздней ночью. Однако у Джона были заняты руки, и он не смог взять с собой свечку, чтобы освещать лестницу. Чертыхнувшись, он начал подниматься вверх в густой темноте, которую прорежали лишь лунные лучи, падающие из веерообразного окошка над дверью. Обретший после многих лет на море орлиную зоркость, Джон умудрился проделать весь извилистый путь без особых затруднений.
Джон остановился у двери в спальню и, желая поудобнее взяться за ручку, слегка переместил вес тела, находившегося в его объятиях. Кэти почудилось, будто она соскальзывает вниз, и она инстинктивно вцепилась в его плечи в тот самый момент, когда Джон все-таки приотворил дверь.
Теплый блеск многоглавого канделябра освещал комнату, обставленную с тем расчетом, что ее будут делить владелец Вудхэма и его жена. Огромная двуспальная кровать, застеленная атласным одеялом, чей уголок был призывно откинут, занимала самый центр спальни — как и подобало такому внушительному колоссу. В камельке потрескивал уютный огонь, а перед ним, свернувшись калачиком в кресле, мирно дремала Марта.
— Можешь меня отпустить, — сухо прошептала Кэти, не глядя на него. — Мне уже стало гораздо лучше.
— Вижу, что лучше, — откликнулся он тоже шепотом. — Настолько лучше, что ты побледнела как смерть. Что, черт возьми, с тобой случилось? Я сделал тебе больно?
Этот вопрос потребовал от него заметного усилия. Тревожное выражение его глаз говорило Кэти, что он боится, как бы его бесцеремонные действия не повредили ее внутренним органам, не полностью оправившимся после рождения Крэя.
— Да, ты сделал мне больно! — Хотя Кэти была вынуждена говорить шепотом, ее слова прозвучали очень выразительно. — Именно этого ты и добивался!
— Мисс Кэти, это вы? — Марта привстала и, близоруко щурясь, обводила взглядом комнату.
— Да, Марта, это я. — Кэти была очень рада присутствию няни. Чем скорее уберется отсюда Джон, тем счастливее она будет. Она снова яростно прошептала ему на ухо: — Отпусти меня!
— Я тебе уже говорил, чтобы ты не пыталась мною командовать, — чуть слышно огрызнулся Джон, расслабив, однако, свою хватку и позволив Кэти коснуться ногами пола. Одной рукой он все же продолжал цепко обнимать ее талию, но Кэти втайне была рада этой поддержке. Голова у нее шла кругом, и она боялась упасть.
— Что-то вы поздно, голубка, я уже… — неодобрительно начала Марта, смутно различая силуэт Кэти среди теней, отбрасываемых языками пламени. Старушка осеклась и понимающе покачала головой, когда увидела, что рядом с ее подопечной стоит Джон, по-хозяйски обвив рукой талию жены. Марта перевела проницательный взгляд на спутанные волосы Кэти, а затем на ее затуманенные глаза и слегка припухшие губы. Мисс Кэти сегодняшней ночью не будет нуждаться в ее услугах — это ясно! Супруги наконец-то выглядели так, словно им не терпелось остаться наедине.
— Ладно, голубушка, я вижу, что вам не понадоблюсь, так что пойду-ка я к себе. Не беспокойтесь о мастере Крэе. Если он проснется, я с ним понянчусь. Должен же этот молодой человек попробовать наконец для разнообразия соску.
Хитро улыбнувшись супругам, она двинулась к двери.
— Марта… — конвульсивно выдохнула Кэти, не на шутку испуганная тем, что ей придется остаться наедине со своим мужем Когда Марта вопросительно обернулась, рука Джона, лежащая на ее талии, напряглась как железный обруч.
— Да, мисс Кэти?
— Пускай она уйдет. Ты что, хочешь, чтобы она увидела тебя в таком состоянии? — прошипел он на ухо Кэти. Кэти вспомнила о своем порванном платье, о безошибочных знаках грубого насилия, которые усеивали ее тело, и нервно сглотнула слюну.
— Доброй ночи, Марта, — выдавила она пересохшими губами
— И вам тоже, голубка, — улыбнулась няня, очень бережно притворяя за собой дверь.
— Теперь ты можешь меня отпустить. Мы совсем одни. Тебе не нужно разыгрывать из себя участливого мужа. — Слова Кэти пронизывал едкий сарказм.
— Ты можешь стоять? — хрипло спросил Джон, не обращая внимания на ее подковырки.
— Конечно, — с ледяным спокойствием ответила Кэти. Сильная рука, стискивавшая ее талию, медленно опустилась вниз. Потеряв опору, ее колени дрогнули, но девушка сумела устоять. Больше всего на свете ей сейчас хотелось как можно быстрее избавиться от Джона.
— Спокойной ночи, — заявила она, сделав несколько шагов к постели. Чувствуя на себе внимательный взгляд Джона, она как бы случайно оперлась на ее высокую спинку. Джон явно не собирался уходить
— Пожалуйста, оставь меня одну. Я очень устала.
— Раздевайся, — произнес Джон с каким-то будничным выражением, вступая в полосу света от канделябра. Он глубоко засунул руки в карманы своих серых брюк и слегка раскачивался на каблуках, смежая ресницы каждый раз, как он встречался с ней взглядом. Кэти уставилась на него, не веря своим ушам, а затем решительно выпятила челюсть
— Ты уже достаточно развлекся этой ночью, — отрезала она, до боли в костяшках прижимая к своей груди фрак. Она попыталась отпустить спинку кровати, чтобы повернуться к Джону лицом, но сразу же поняла, что без этой поддержки она непременно упала бы.