Страница:
Огромный парус взлетел на мачту и неистово затрепетал, пока спустя мгновение его не наполнил ветер.
— Ложись против ветра!
Описав крутой вираж, «Маргарита» так быстро рванулась вперед, что, казалось, у нее выросли крылья.
«Маргарита» набирала скорость, а Кэти, стоя на палубе, старалась подавить испуганные рыдания. Тугой комок невыплеснувшихся слез застрял у нее в горле. Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной и одинокой.
Заложники, сбитые в одну кучку, стояли со спутанными одной общей веревкой ногами. Свободный конец веревки был крепко привязан к мачте, и несчастные пленники напоминали стреноженных лошадей.
— Если что случится, вы будете под рукой… — сказал им пират, завязывавший узлы. Его жестокая улыбка не оставляла никаких сомнений в значении этих слов. Если эскадра не выполнит условий Хейла, объектом мести послужат заложники.
— Нам ничего не грозит. Пока мы на борту, фрегаты ни за что не начнут стрелять, — громко и звучно произнесла герцогиня. Жалея неопытную и насмерть перепуганную девушку, она ободряюще погладила Кэти по руке. Купец, безуспешно пытавшийся успокоить свою жену, чьи телеса сотрясались от рыданий, казалось, хотел что — то возразить, но промолчал.
На палубе пиратского корабля кипела бурная деятельность. Люди работали, словно шестеренки в хорошо налаженном механизме.
Сборище разномастных подонков превратилось в команду опытных и дисциплинированных моряков. Время от времени перед глазами Кэти мелькал капитан Джонатан Хейл, который поспевал всюду. Он раздавал зычные приказания и при необходимости сам помогал матросам в работе. Среди пиратов он пользовался беспрекословным авторитетом. Кэти то и дело слышала обрывки фраз: «…кэп вытащит нас отсюда… не на такого напали… кэп — стреляный воробей…»
«Маргарита» была настоящим пиратским кораблем — легким, быстрым, маневренным, — словно созданным для того, чтобы догонять или спасаться от погони. Неповоротливые фрегаты значительно отстали, но все еще продолжали маячить на горизонте. Солнце клонилось к закату, и подул свежий ветер. На открытом пятачке около мачты, где томились заложники, ветер пронизывал до костей. Кэти от холода стучала зубами, а у герцогини Кентской посинели щеки и губы. Купца и его жену, которые в отличие от высокородных дам чувствовали себя прекрасно, защищал от холода толстый слой жира.
Тускло мерцали звезды, высоко в небе бледным пятном висела луна. Все стихло, и было слышно, как скрипит такелаж. К заложникам подошел Джонатан Хейл. В молчании он оглядел всех четверых, сохраняя на своем лице угрюмое выражение. У Кэти тревожно екнуло сердце.
— Вы все должны благодарить Бога, что фрегаты не открыли огонь. Похоже, они ценят ваши жизни дороже, чем серебро. Молитесь… Молитесь, чтобы они не передумали.
Он коротко подозвал помощника, который мгновенно застыл перед его глазами.
— Пусть их отведут вниз и запрут. В свободном отсеке трюма. На мужчину надеть кандалы, чтобы не вздумал изображать героя.
Его стальные глаза вдруг остановились на Кэти, и она торопливо отвела свой взгляд в сторону. Он колебался, словно что-то обдумывал. Наконец он негромко приказал Гарри:
— Отведи эту девушку в мою каюту.
— Сэр? — не умея скрыть изумления, Гарри сорвался на тонкий фальцет.
— Разве ты не расслышал? — жестко ответил Хейл. — Отведи ее в мою каюту. И запри дверь снаружи.
— Да, сэр, — удрученно произнес Гарри, ошеломленный своим непростительным промахом. Капитан окинул его холодным взглядом и зашагал назад.
Гарри подозвал к себе двух матросов и велел отвести в трюм супружескую чету вместе с герцогиней. В душе он не переставал удивляться поведению Хейла. Джон любил женщин, но никогда не прибегал к насилию, даже когда имел дело с портовыми шлюхами. А эта девушка так невинна… Несмотря на свое по-женски привлекательное лицо и соблазнительную фигуру, она — совсем ребенок. Кроме того, она — леди! Если Джон тронет ее хоть пальцем, на него обрушится беспощадная месть семьи.
Гарри даже не хотел думать о том, что будет с Джоном, если «Маргариту» настигнут, заложников освободят и выяснят, что над девушкой надругались. Вряд ли он доживет даже до виселицы. Его просто растерзают на месте. Гарри с неодобрением покачал головой. Какой бы красавицей ни была эта девушка, ни одна женщина, дьявол их унеси, не стоит того, чтобы идти ради нее на гибель. И всего лишь несколько часов назад Джон первым бы одобрил этот девиз. Но Гарри знал, наученный горьким опытом, что на какой бы безрассудный и рискованный шаг ни решался Джонатан Хейл, остановить его было невозможно.
Все еще обуреваемый тревожными мыслями, он проследил, как водворяют в трюм остальных пленников и набивают колодки на беднягу-торговца, который позеленел от ужаса. Затем он вернулся к мачте и начал развязывать девушку. Ее тело было холодным и мертвенно-бледным, словно кусок мрамора, и Гарри ощущал угрызения совести, когда ему пришлось волочить ослабевшую девушку в капитанскую каюту, расположенную под кормовой частью верхней палубы. Перед самым порогом она остановилась как вкопанная, и Гарри почувствовал, как задрожала ее рука.
— Не делайте этого, — выдохнула девушка, посмотрев на него расширенными глазами.
— Приказ капитана, леди, — неловко ответил Гарри, желая в душе провалиться в какой-нибудь плохо задраенный люк. Девушка умоляюще положила ему на плечо свою тонкую ручку, и Гарри смущенно порозовел.
— Пожалуйста, отведите меня в трюм к остальным пленникам. Пожалуйста. Мой отец — богатый человек, он много заплатит, чтобы я вернулась… чтобы со мной ничего не случилось. Или… или… вы можете посадить меня в лодку? Можете?
Гарри опустил голову под ее обжигающе-жалобным взглядом:
— Я ничего не могу сделать, мэм. Простите.
— Ну хотя бы отведите меня в трюм!
— В трюме крысы, мэм.
— Все равно это лучше, чем…
— Я должен выполнять приказ капитана, мэм.
Гарри взял девушку за руку и мягко повел внутрь каюты. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему лицом. Гарри был тронут ее испуганными глазами.
— Послушайте, мэм, — почти отчаянно произнес он, — капитан Хейл, конечно, не ангел, но не надо воображать его дьяволом во плоти. Вот уже восемь лет, как мы вместе, и я не слышал, чтобы он причинил зло хоть одной женщине. Вас никто не обидит.
— Спасибо — утешили, — с внезапной горечью сказала она и повернулась спиной, явно желая, чтобы Гарри ушел.
Гарри бросил на нее последний беспомощный взгляд, шагнул за порог и лязгнул массивным засовом.
Кэти в каком-то оцепенении слушала, как, гремя, засов входит в пазы. Казалось, все это происходит не наяву, а в кошмарном сне. Она зарыдала; горячие слезы вырывались из самой глубины ее существа. Наплакавшись вдоволь, она трезво заметила, что здесь, в логове Хейла, нет никого, кто бы ее услышал или пожалел, и ее слезы пропадают впустую. Она расправила плечи и начала осматривать комнату в поисках малейшего шанса на освобождение. Было очень темно, и она едва различила на столике смутные очертания коробки спичек. Трясущейся рукой чиркнув спичкой, она зажгла свечу.
Каюта была мала по размерам; на пиратских кораблях экономили каждый фут драгоценного пространства, который можно было набить добычей. Прямо в обитые сосновыми досками стены были встроены книжные полки, застекленные для того, чтобы во время сильной качки тяжелые фолианты — в основном руководства по морской навигации — не срывались со своих мест. Около стены стояла аккуратно застеленная койка. Кроме койки здесь был круглый столик, два стула, платяной шкаф, угольная печка и пара сундуков.
Единственным возможным выходом из каюты, не считая запертой двери, было маленькое окошко. Кэти ринулась прямо туда и, Дернув щеколду, отворила его настежь. Ей в лицо ударил холодный, соленый воздух, и, к своему разочарованию, Кэти увидела, что внизу расстилается морская пучина. Пенные волны с яростным ревом обрушивались на корабль. Кэти непроизвольно отпрянула назад. Она еще не настолько отчаялась, чтобы искать спасения на дне моря.
В отдалении она увидела около дюжины маленьких огоньков, раскачивавшихся вверх и вниз. Фрегаты! Видимо, пока они не осмеливаются подойти ближе. Кэти с облегчением вздохнула. Ее обязательно спасут, надо только немножечко потерпеть. Пираты не смогут удирать от своих преследователей бесконечно.
Брызги намочили ее платье, и Кэти захлопнула створки окна, насквозь продрогшая от морской сырости. Больше всего на свете ей хотелось раздеться и принять горячую ванну, а потом, накинув на измученное тело сухую сорочку, улечься в постель. Но в каюте у Хейла не было видно ни горячей ванны, ни женской сорочки; и даже будь они перед нею, Кэти не решилась бы ими воспользоваться, опасаясь очередной ловушки. Она не сомневалась в целях, которые преследовал капитан, велев запереть ее в этой каюте, и надеялась защититься от его посягательств, покуда не подоспеют фрегаты. Но если Хейл застанет ее уютно расположившейся на его койке… Несмотря на свою молодость и наивность, Кэти понимала, что в этом случае ее ждет неминуемая расплата.
Кэти выбрала компромиссный вариант, сорвав с себя мокрое платье и повесив его на стул для просушки. Она решила оставить его там на всю ночь, а утром первым же делом надеть, скрепив разорванный лиф булавками, которые она нашла на столе рядом с коробкой спичек. Дрожа от холода, Кэти подбежала к кровати, сорвала тяжелое стеганое одеяло и плотно в него закуталась. Она окинула взглядом каюту в поисках подходящего места для ночлега и остановилась на небольшой подоконной нише, обитой войлоком. Кэти взяла подушку и с немалым трудом устроилась на крохотном жестком ложе. Ей пришлось лежать, скрючившись в три погибели, и вскоре у нее болезненно заныли суставы. Кэти очень надеялась, что неудобное положение помешает ей быстро заснуть; она боялась оказаться беззащитной, когда Хейл вернется в каюту.
Но не прошло и пяти минут, как девушку начал одолевать сон. Кэти ворочалась и зевала, отчаянно стараясь не смыкать глаз. Она мысленно перебирала события сегодняшнего дня, пока наконец не остановилась на устрашающем образе человека, взявшего ее в плен. Невольно она вспомнила его привлекательное лицо и широкие плечи и его объятия и поцелуи. Конечно, он был пиратом и заслуживал виселицы и был недостоин даже стоять рядом с настоящими леди. И все же… Поцелуи Хейла всколыхнули глубоко внутри нее что-то неведомое, это что-то заставляло Кэти, затаив дыхание, воображать — и у нее по спине полз холодок, — как она вновь попадает в объятия капитана, как он вновь целует ее или даже делает что-нибудь еще. Кэти имела довольно смутное представление об этом «еще», но подозревала, что оно связано с самым волнующим моментом ее сегодняшней эпопеи — когда капитан ласкал ее обнаженную грудь. При этом воспоминании она почувствовала возбуждение и стыд одновременно.
Торопливо оттолкнув такую неприличную тему, Кэти усилием воли заставила себя думать о возможных планах бегства с «Маргариты». Она строила самые фантастические теории и тут же их разрушала, убедившись, что они не сулят избавления. Наконец ее головка устало замерла на подушке, и она погрузилась в глубокий сон.
Она проснулась от сильного толчка. Корабль накренился, и она едва не скатилась со своей импровизированной постели. Озираясь кругом сквозь сонную пелену, Кэти не сразу сообразила, где находится. Остаток фитиля уже дотлевал в лужице сала, освещая каюту слабым и тусклым огнем. Вдруг в дальнем углу каюты кто-то пошевелился, и встревоженная Кэти напрягла зрение. Высокий, мускулистый человек, опустившись на колени спиною к ней, рылся в одном из сундуков. Капитан! Его голову облепляли мокрые пряди, а с одежды стекала вода, словно он только что вернулся с купания. Корабль в очередной раз резко качнуло, и последовавшие вслед за этим раскаты грома объяснили Кэти суть дела. Разыгрался шторм, и Хейл, находясь на палубе, промок до нитки. Кэти беззвучно возблагодарила Бога за ниспосланную непогоду. Хейлу придется сражаться с бурей, и у него не останется времени для пленницы.
Джон отыскал в сундуке необходимые ему вещи и со стуком захлопнул крышку. Развернувшись лицом к огню, он принялся стягивать в себя вымокшую одежду и даже не посмотрел в сторону Кэти, словно забыл о самом существовании девушки. Кэти притворялась спящей и наблюдала за ним сквозь ресницы.
Грудь Хейла, покрытая темными волосами, блестела от налипших капелек влаги. Он сбросил рубаху, и было видно, как на его плечах при свете тусклой свечи перекатываются мощные мускулы. С тигриной грацией он снял с себя штаны, пропитанные водой.
Наблюдая за ним, Кэти почувствовала, что ее щеки заливает горячая краска. Между тем, раздевшись догола, Хейл взял в изголовье койки грубое полотняное полотенце и досуха вытерся. Он представлял собой великолепный экземпляр безупречно сложенного самца — широкие плечи, узкие бедра и длинные мускулистые ноги. Его торс был покрыт бронзовым загаром, и бледные ноги Хейла волнующе контрастировали с загорелым телом. Отчаянно краснея, Кэти медленно опустила глаза чуть ниже, на его ягодицы. Они состояли из сплошных мышц и были полной противоположностью ее собственному нежно-округлому заду. Кэти представила, что она дотрагивается до них своими пальчиками. Устыженная такими неприличными фантазиями, она быстро захлопнула глаза. Разумеется, никогда прежде ей не доводилось видеть мужчин нагишом, и то, что она смогла вытерпеть эту мерзость без хрустального флакончика с нашатырным спиртом, немало озадачило и смутило девушку. Должно быть, ее организм точит неведомая болезнь. Кэти знала, что настоящие леди умирают от разрыва сердца при одном виде голых пиратов.
Джон надел сухую пару штанов, застегнул их и повернулся, чтобы взять свежую рубаху. Возясь с пуговицами, он наконец-то обратил внимание на ее неподвижную фигурку, свернувшуюся калачиком. Он усмехнулся и неторопливо двинулся к нише. Эта девица думает его провести, изображая спящую!
Увидев, что он направляется прямо к ней, Кэти поспешно закрыла глаза. Он подошел совсем близко… склонился над ней. Она старалась дышать равномерно и глубоко. Ее сердце стучало так громко, что Кэти была почти уверена в немедленном разоблачении. Она сосредоточилась на своем дыхании и вдруг вздрогнула, словно пораженная электрическим разрядом. Она почувствовала, как ее обвивают мужские руки. Хейл с легкостью оторвал ее от ложа, и Кэти заставила себя замереть, упорствуя в продолжении игры.
Глядя на притворщицу, Хейл улыбнулся и отнес ее к противоположной стене, где стояла койка. Он бережно уложил девушку на матрас и задумчиво застыл рядом. Она выглядела такой юной и беззащитной — глаза старательно зажмурены, отливающие медью волосы рассыпаны по подушке. Ее слегка влажные губы были приоткрыты, манящие изгибы тела вырисовывались даже сквозь грубое одеяло. Один вид этой девушки вызывал у Хейла желание, которого он не знал уже долгие годы. Его тело пронизывала дикая страсть. Он представил, как изливает свое вожделение в нежную девичью плоть, и у него пересохло во рту. Сильный удар грома подействовал на Хейла отрезвляюще; он с досадой вспомнил о шторме и о человеческих жизнях, зависящих от его искусства. Он наклонился, поправил сбившееся одеяло и медленно выпрямился.
— В другой раз, миледи, — тихо произнес он.
У Кэти заполыхали уши. Значит, он знал, что она не спит? Тогда почему, уложив ее на свою койку, он уходит, даже не притронувшись к ней? Некоторое время Кэти обдумывала загадочное поведение капитана. Когда она наконец уснула, небо уже озарилось первыми лучами рассвета.
Спустя несколько часов она очнулась ото сна и увидела, что в каюте по-прежнему темно как ночью. Она было удивилась, но потом вспомнила о шторме. Должно быть, непогода разыгралась не на шутку. Корабль кидало из стороны в сторону, и Кэти сумела встать на ноги только после того, как набила на голове шишки. Чтобы не упасть, ей пришлось держаться за спинку кровати. Пока она спала, в каюту явно кто-то наведывался. На столе появился кувшин с водой, корзинка с булочками, мед и заварочный чайник. Ее платье было аккуратно сложено и лежало в ногах кровати. Кэти торопливо его напялила и, как могла, закрепила разорванный лиф булавками. Усевшись за стол, она с удивлением обнаружила, что совсем не хочет есть, хотя вчера не обедала и не ужинала.
Сладкий аромат булочек дразнил ее ноздри, но Кэти, внезапно почувствовав тошноту, отвернулась от разложенной на столе еды. Корабль качнуло влево, потом вправо, и побледневшая Кэти выскочила из-за стола и устремилась к иллюминатору, едва успев вовремя распахнуть створки. Грозные водяные валы заполонили ревом каюту, и Кэти, высунувшись наружу, опустошила содержимое своего желудка прямо в море.
Следующие три дня Кэти провела в постели, чередуя неспокойный сон с жестокими приступами рвоты. Около койки поставили специальный тазик, но это не облегчило ее участи Она думала, что умрет, и на исходе первого дня мытарств горячо молила Бога о смерти, которая казалась желанным избавлением от такого жалкого существования Увидев страдания пленницы, капитан невольно рассмеялся и поручил своему личному слуге, Петершэму, за ней ухаживать
Старик Петершэм, невысокий, худой и жилистый, знал капитана, когда тот еще был мальчишкой Он рассказал Кэти, что служил конюхом у его отца в Вудхэме, семейном поместье Хейлов в Южной Каролине. Когда юный Джон поссорился со своим отцом и убежал из дома, разгневанный джентльмен послал Петершэма на поиски заблудшего чада. Однако, вместо того чтобы вернуть Хейла-младшего к очагу, Петершэм отправился с Джоном в море. С тех пор он неотлучно был с мистером Джоном и повидал много всякого, от чего у любого человека волосы встали бы дыбом. Но Петершэму нравилась пиратская жизнь, и он не собирался расставаться со своим капитаном.
Кэти очень заинтересовал рассказ Петершэма. Получалось, что капитан Хейл был американцем. Это многое объясняло. Про людей, живущих в заокеанских колониях, говорили как о жестоких, бесчувственных дикарях, и Джонатан Хейл на редкость точно соответствовал этому описанию. Истинный уроженец Америки, он грабил, убивал и насиловал без разбора.
Сам капитан появлялся в своей каюте только для того, чтобы наскоро перекусить или на пару часов провалиться в тяжелый сон после суточного бдения на палубе. На вторую ночь пребывания в каюте Кэти, истощенная морской болезнью, дремала и не слышала, как вошел Хейл. Проснувшись, она обнаружила, что он в глубоком забытьи растянулся на койке рядышком с ней. Он спал без пижамы, и его обветренная, просоленная кожа обжигала Кэти даже сквозь плотную ткань платья. Она попыталась отодвинуться, но рука Хей-ла свинцовой тяжестью придавила ее разметавшиеся волосы, и Кэти испугалась, что разбудит его неосторожным движением. Она снова опустилась на подушку и, скосив глаза, бдительно наблюдала за капитаном. Убедившись, что Хейл в самом деле спит, она постепенно расслабилась и наконец ее тоже сморил сон.
Хейл все еще спал, когда спустя полчаса Кэти открыла глаза. К своему ужасу, она обнаружила, что рука Хейла небрежно облапила ее грудь, а волосатая ножища преспокойно переплелась с ее ножками. Ахнув, Кэти предприняла все усилия, чтобы откатиться на край постели. Ее судорожные попытки разбудили капитана.
— Не ерзай! — проворчал он, таращась на девушку припухшими, красноватыми глазами.
Кэти нерешительно подчинилась, с опаской прикинув, что может натворить этот американец, если она проявит строптивость. Хейл снова закрыл глаза. Через несколько минут он встал с койки и устало потянулся, ничуть не стесняясь своей наготы. На этот раз Кэти зажмурила глаза в непритворном ужасе. Она уже видела его со спины, но спереди Хейл выглядел как самое настоящее чудовище.
Грянул гром, и корабль резко опрокинулся вправо. Капитан выругался и торопливо оделся. Его плечи устало ссутулились, глаза от недосыпания налились кровью. Кэти с удивлением почувствовала, что ощущает себя искренне виноватой за то, что прервала его сон. Впрочем, ее добрый порыв был быстро рассеян следующими словами Хейла:
— В следующий раз, когда я лягу с тобой в постель, сними это платье. Если ты такая скромница, скажи Петершэму, пусть он отыщет тебе ночную сорочку в моем сундуке. Черт побери, я не хочу спать в обнимку с подушечкой для булавок! Предупреждаю, если к моему возвращению ты не разденешься, я раздену тебя сам. И, уверяю тебя, я сделаю это с большим удовольствием!
Его глаза плотоядно сверкнули, и Кэти натянула одеяло до подбородка, опасаясь, как бы Хейл не приступил к обязанностям ее горничной немедленно. Хлопнув дверью, он покинул каюту в дурном расположении духа. Кэти, напротив, радостно улыбнулась. Несокрушимый и самоуверенный капитан жаловался на булавки, которые не давали ему спокойно спать. Кэти почувствовала себя героиней-мстительницей.
Несмотря на свое торжество, Кэти не рискнула ослушаться Хейла. Открытый бунт не имел никакого смысла, и Кэти решила вести себя по возможности дипломатично. Она самолично обшарила сундуки, нашла стопку чистых сорочек и надела одну из них. Сорочка оказалась слишком велика — рукава свисали почти до колен, а подол десятидюймовым шлейфом волочился по полу. И все же этот клоунский наряд был гораздо удобней ее рваного и грязного платья. В конце концов Кэти нашла его вполне сносным, предположив, что в самых решительных случаях она сможет дополнительно закутаться в одеяло.
Капитан не возвращался в каюту до поздней ночи, и к этому времени Кэти уже освоилась со своей новой одеждой. Она сидела на койке, обложившись грудой подушек, и мелкими глоточками прихлебывала из чашки чай. Морская болезнь отступила, но когда качка усиливалась, Кэти вновь приходилось несладко. В каюту, пошатываясь от изнеможения, вошел Хейл. Кэти боязливо уставилась на него расширенными глазами и пошевелилась, словно собиралась спрыгнуть с кровати.
— Оставайся на койке, а не то я заставлю тебя пожалеть, что ты родилась на свет, — рявкнул Хейл и добавил: — Не бойтесь, миле — ди, я слишком устал и дарю вам отсрочку до следующего свидания.
Замерев, Кэти настороженно наблюдала, как Хейл, задув свечу, стал раздеваться. В ночном мраке ей был виден лишь его призрачный силуэт. Он быстро нырнул в постель рядом с ней, и не успела Кэти отпрянуть, как он крепко обнял ее за талию и придвинул к себе. Кэти почувствовала, что он дрожит от холода. Возможно, Хейл Держит ее в своей каюте только для того, чтобы согреваться во время сна, с надеждой подумала Кэти. Эта мысль ее ободрила, и она позволила своему напряженному телу немного расслабиться.
Близость Хейла ее страшила — и, как ни странно, волновала, — хотя Кэти и понимала, то ли с облегчением, то ли с разочарованием, что, пока на море бушует шторм, со стороны распущенного американца не следует ожидать серьезных поползновений. Хейл уснул почти моментально, дыша глубоко и ровно. Кэти приподнялась на локте и с невольным любопытством впилась глазами в его бронзовое лицо, по-детски безмятежно вдавившееся в подушку. У Хейла были удивительные ресницы, длинные и пушистые, которые не вязались со свирепой мужественностью его облика. Кэти обратила внимание на тонкие губы и твердую, решительно очерченную челюсть. Кэти чувствовала неясное томление; ее влекло к спящему Хейлу; блуждая взором по его лицу, она воображала, как проводит своими губками по небритой щеке… Внезапно она спохватилась — мысли приняли чересчур вульгарный оттенок — и сердито опустилась на тюфяк. Убаюканная стихающей качкой, Кэти вскоре погрузилась в глубокий сон.
Наутро, открыв глаза, она наконец-то увидела за иллюминатором яркие солнечные лучи. Примятая половина койки рядом с нею была пуста. Кэти проворно вскочила на ноги, подбежала к окну и высунулась наружу. Море сверкало, словно усеянное бриллиантами. Кэти запрокинула лицо навстречу теплому солнцу и благоуханному воздуху, страстно желая поскорее выбраться из затхлой каюты. Она решила во что бы то ни стало уломать Петершэма разрешить ей выйти на палубу. В конце концов, даже приговоренным к смерти убийцам разрешают раз в день прогуливаться под открытым
небом.
«Но в чем же я выйду на палубу?» — опомнилась Кэти, выплеснув на лицо пригоршню холодной воды. Прекрасное некогда платье превратилось в жалкие лохмотья, а взамен она могла выбирать из полудюжины капитанских ночных сорочек. Сорочки были чистыми и отутюженными, но для променада по палубе решительно не годились.
Расстроенная донельзя, Кэти взяла с полки книгу и уселась на стул. На форзаце размашистым, дерзким почерком было выведено: «Принадлежит Джонатану Крэйтону Хейлу». Пока она рассматривала экслибрис, Джонатан Крэйтон Хейл вошел в каюту собственной персоной. Теперь, глядя на капитана, Кэти не могла поверить, что ночью, когда Хейл спал, она испытывала к нему какое-то подобие нежных чувств. Утром он выглядел все тем же отвратительным монстром, похитителем и насильником. Кэти сердито насупила брови.
— Сегодня вы кажетесь чересчур бледной, миледи, — сказал он. В его голосе вновь появилась ненавистная Кэти насмешливая интонация.
— Это неудивительно, если учесть, что вы меня держите запертой, точно в клетке. Вы, наверное, хотите, чтобы я умерла от удушья? — ядовито проговорила Кэти.
— На вашем месте, голубушка, я бы прикусил язычок. Вы еще дешево отделались… по сравнению с другими.
— Ложись против ветра!
Описав крутой вираж, «Маргарита» так быстро рванулась вперед, что, казалось, у нее выросли крылья.
«Маргарита» набирала скорость, а Кэти, стоя на палубе, старалась подавить испуганные рыдания. Тугой комок невыплеснувшихся слез застрял у нее в горле. Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной и одинокой.
Заложники, сбитые в одну кучку, стояли со спутанными одной общей веревкой ногами. Свободный конец веревки был крепко привязан к мачте, и несчастные пленники напоминали стреноженных лошадей.
— Если что случится, вы будете под рукой… — сказал им пират, завязывавший узлы. Его жестокая улыбка не оставляла никаких сомнений в значении этих слов. Если эскадра не выполнит условий Хейла, объектом мести послужат заложники.
— Нам ничего не грозит. Пока мы на борту, фрегаты ни за что не начнут стрелять, — громко и звучно произнесла герцогиня. Жалея неопытную и насмерть перепуганную девушку, она ободряюще погладила Кэти по руке. Купец, безуспешно пытавшийся успокоить свою жену, чьи телеса сотрясались от рыданий, казалось, хотел что — то возразить, но промолчал.
На палубе пиратского корабля кипела бурная деятельность. Люди работали, словно шестеренки в хорошо налаженном механизме.
Сборище разномастных подонков превратилось в команду опытных и дисциплинированных моряков. Время от времени перед глазами Кэти мелькал капитан Джонатан Хейл, который поспевал всюду. Он раздавал зычные приказания и при необходимости сам помогал матросам в работе. Среди пиратов он пользовался беспрекословным авторитетом. Кэти то и дело слышала обрывки фраз: «…кэп вытащит нас отсюда… не на такого напали… кэп — стреляный воробей…»
«Маргарита» была настоящим пиратским кораблем — легким, быстрым, маневренным, — словно созданным для того, чтобы догонять или спасаться от погони. Неповоротливые фрегаты значительно отстали, но все еще продолжали маячить на горизонте. Солнце клонилось к закату, и подул свежий ветер. На открытом пятачке около мачты, где томились заложники, ветер пронизывал до костей. Кэти от холода стучала зубами, а у герцогини Кентской посинели щеки и губы. Купца и его жену, которые в отличие от высокородных дам чувствовали себя прекрасно, защищал от холода толстый слой жира.
Тускло мерцали звезды, высоко в небе бледным пятном висела луна. Все стихло, и было слышно, как скрипит такелаж. К заложникам подошел Джонатан Хейл. В молчании он оглядел всех четверых, сохраняя на своем лице угрюмое выражение. У Кэти тревожно екнуло сердце.
— Вы все должны благодарить Бога, что фрегаты не открыли огонь. Похоже, они ценят ваши жизни дороже, чем серебро. Молитесь… Молитесь, чтобы они не передумали.
Он коротко подозвал помощника, который мгновенно застыл перед его глазами.
— Пусть их отведут вниз и запрут. В свободном отсеке трюма. На мужчину надеть кандалы, чтобы не вздумал изображать героя.
Его стальные глаза вдруг остановились на Кэти, и она торопливо отвела свой взгляд в сторону. Он колебался, словно что-то обдумывал. Наконец он негромко приказал Гарри:
— Отведи эту девушку в мою каюту.
— Сэр? — не умея скрыть изумления, Гарри сорвался на тонкий фальцет.
— Разве ты не расслышал? — жестко ответил Хейл. — Отведи ее в мою каюту. И запри дверь снаружи.
— Да, сэр, — удрученно произнес Гарри, ошеломленный своим непростительным промахом. Капитан окинул его холодным взглядом и зашагал назад.
Гарри подозвал к себе двух матросов и велел отвести в трюм супружескую чету вместе с герцогиней. В душе он не переставал удивляться поведению Хейла. Джон любил женщин, но никогда не прибегал к насилию, даже когда имел дело с портовыми шлюхами. А эта девушка так невинна… Несмотря на свое по-женски привлекательное лицо и соблазнительную фигуру, она — совсем ребенок. Кроме того, она — леди! Если Джон тронет ее хоть пальцем, на него обрушится беспощадная месть семьи.
Гарри даже не хотел думать о том, что будет с Джоном, если «Маргариту» настигнут, заложников освободят и выяснят, что над девушкой надругались. Вряд ли он доживет даже до виселицы. Его просто растерзают на месте. Гарри с неодобрением покачал головой. Какой бы красавицей ни была эта девушка, ни одна женщина, дьявол их унеси, не стоит того, чтобы идти ради нее на гибель. И всего лишь несколько часов назад Джон первым бы одобрил этот девиз. Но Гарри знал, наученный горьким опытом, что на какой бы безрассудный и рискованный шаг ни решался Джонатан Хейл, остановить его было невозможно.
Все еще обуреваемый тревожными мыслями, он проследил, как водворяют в трюм остальных пленников и набивают колодки на беднягу-торговца, который позеленел от ужаса. Затем он вернулся к мачте и начал развязывать девушку. Ее тело было холодным и мертвенно-бледным, словно кусок мрамора, и Гарри ощущал угрызения совести, когда ему пришлось волочить ослабевшую девушку в капитанскую каюту, расположенную под кормовой частью верхней палубы. Перед самым порогом она остановилась как вкопанная, и Гарри почувствовал, как задрожала ее рука.
— Не делайте этого, — выдохнула девушка, посмотрев на него расширенными глазами.
— Приказ капитана, леди, — неловко ответил Гарри, желая в душе провалиться в какой-нибудь плохо задраенный люк. Девушка умоляюще положила ему на плечо свою тонкую ручку, и Гарри смущенно порозовел.
— Пожалуйста, отведите меня в трюм к остальным пленникам. Пожалуйста. Мой отец — богатый человек, он много заплатит, чтобы я вернулась… чтобы со мной ничего не случилось. Или… или… вы можете посадить меня в лодку? Можете?
Гарри опустил голову под ее обжигающе-жалобным взглядом:
— Я ничего не могу сделать, мэм. Простите.
— Ну хотя бы отведите меня в трюм!
— В трюме крысы, мэм.
— Все равно это лучше, чем…
— Я должен выполнять приказ капитана, мэм.
Гарри взял девушку за руку и мягко повел внутрь каюты. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему лицом. Гарри был тронут ее испуганными глазами.
— Послушайте, мэм, — почти отчаянно произнес он, — капитан Хейл, конечно, не ангел, но не надо воображать его дьяволом во плоти. Вот уже восемь лет, как мы вместе, и я не слышал, чтобы он причинил зло хоть одной женщине. Вас никто не обидит.
— Спасибо — утешили, — с внезапной горечью сказала она и повернулась спиной, явно желая, чтобы Гарри ушел.
Гарри бросил на нее последний беспомощный взгляд, шагнул за порог и лязгнул массивным засовом.
Кэти в каком-то оцепенении слушала, как, гремя, засов входит в пазы. Казалось, все это происходит не наяву, а в кошмарном сне. Она зарыдала; горячие слезы вырывались из самой глубины ее существа. Наплакавшись вдоволь, она трезво заметила, что здесь, в логове Хейла, нет никого, кто бы ее услышал или пожалел, и ее слезы пропадают впустую. Она расправила плечи и начала осматривать комнату в поисках малейшего шанса на освобождение. Было очень темно, и она едва различила на столике смутные очертания коробки спичек. Трясущейся рукой чиркнув спичкой, она зажгла свечу.
Каюта была мала по размерам; на пиратских кораблях экономили каждый фут драгоценного пространства, который можно было набить добычей. Прямо в обитые сосновыми досками стены были встроены книжные полки, застекленные для того, чтобы во время сильной качки тяжелые фолианты — в основном руководства по морской навигации — не срывались со своих мест. Около стены стояла аккуратно застеленная койка. Кроме койки здесь был круглый столик, два стула, платяной шкаф, угольная печка и пара сундуков.
Единственным возможным выходом из каюты, не считая запертой двери, было маленькое окошко. Кэти ринулась прямо туда и, Дернув щеколду, отворила его настежь. Ей в лицо ударил холодный, соленый воздух, и, к своему разочарованию, Кэти увидела, что внизу расстилается морская пучина. Пенные волны с яростным ревом обрушивались на корабль. Кэти непроизвольно отпрянула назад. Она еще не настолько отчаялась, чтобы искать спасения на дне моря.
В отдалении она увидела около дюжины маленьких огоньков, раскачивавшихся вверх и вниз. Фрегаты! Видимо, пока они не осмеливаются подойти ближе. Кэти с облегчением вздохнула. Ее обязательно спасут, надо только немножечко потерпеть. Пираты не смогут удирать от своих преследователей бесконечно.
Брызги намочили ее платье, и Кэти захлопнула створки окна, насквозь продрогшая от морской сырости. Больше всего на свете ей хотелось раздеться и принять горячую ванну, а потом, накинув на измученное тело сухую сорочку, улечься в постель. Но в каюте у Хейла не было видно ни горячей ванны, ни женской сорочки; и даже будь они перед нею, Кэти не решилась бы ими воспользоваться, опасаясь очередной ловушки. Она не сомневалась в целях, которые преследовал капитан, велев запереть ее в этой каюте, и надеялась защититься от его посягательств, покуда не подоспеют фрегаты. Но если Хейл застанет ее уютно расположившейся на его койке… Несмотря на свою молодость и наивность, Кэти понимала, что в этом случае ее ждет неминуемая расплата.
Кэти выбрала компромиссный вариант, сорвав с себя мокрое платье и повесив его на стул для просушки. Она решила оставить его там на всю ночь, а утром первым же делом надеть, скрепив разорванный лиф булавками, которые она нашла на столе рядом с коробкой спичек. Дрожа от холода, Кэти подбежала к кровати, сорвала тяжелое стеганое одеяло и плотно в него закуталась. Она окинула взглядом каюту в поисках подходящего места для ночлега и остановилась на небольшой подоконной нише, обитой войлоком. Кэти взяла подушку и с немалым трудом устроилась на крохотном жестком ложе. Ей пришлось лежать, скрючившись в три погибели, и вскоре у нее болезненно заныли суставы. Кэти очень надеялась, что неудобное положение помешает ей быстро заснуть; она боялась оказаться беззащитной, когда Хейл вернется в каюту.
Но не прошло и пяти минут, как девушку начал одолевать сон. Кэти ворочалась и зевала, отчаянно стараясь не смыкать глаз. Она мысленно перебирала события сегодняшнего дня, пока наконец не остановилась на устрашающем образе человека, взявшего ее в плен. Невольно она вспомнила его привлекательное лицо и широкие плечи и его объятия и поцелуи. Конечно, он был пиратом и заслуживал виселицы и был недостоин даже стоять рядом с настоящими леди. И все же… Поцелуи Хейла всколыхнули глубоко внутри нее что-то неведомое, это что-то заставляло Кэти, затаив дыхание, воображать — и у нее по спине полз холодок, — как она вновь попадает в объятия капитана, как он вновь целует ее или даже делает что-нибудь еще. Кэти имела довольно смутное представление об этом «еще», но подозревала, что оно связано с самым волнующим моментом ее сегодняшней эпопеи — когда капитан ласкал ее обнаженную грудь. При этом воспоминании она почувствовала возбуждение и стыд одновременно.
Торопливо оттолкнув такую неприличную тему, Кэти усилием воли заставила себя думать о возможных планах бегства с «Маргариты». Она строила самые фантастические теории и тут же их разрушала, убедившись, что они не сулят избавления. Наконец ее головка устало замерла на подушке, и она погрузилась в глубокий сон.
Она проснулась от сильного толчка. Корабль накренился, и она едва не скатилась со своей импровизированной постели. Озираясь кругом сквозь сонную пелену, Кэти не сразу сообразила, где находится. Остаток фитиля уже дотлевал в лужице сала, освещая каюту слабым и тусклым огнем. Вдруг в дальнем углу каюты кто-то пошевелился, и встревоженная Кэти напрягла зрение. Высокий, мускулистый человек, опустившись на колени спиною к ней, рылся в одном из сундуков. Капитан! Его голову облепляли мокрые пряди, а с одежды стекала вода, словно он только что вернулся с купания. Корабль в очередной раз резко качнуло, и последовавшие вслед за этим раскаты грома объяснили Кэти суть дела. Разыгрался шторм, и Хейл, находясь на палубе, промок до нитки. Кэти беззвучно возблагодарила Бога за ниспосланную непогоду. Хейлу придется сражаться с бурей, и у него не останется времени для пленницы.
Джон отыскал в сундуке необходимые ему вещи и со стуком захлопнул крышку. Развернувшись лицом к огню, он принялся стягивать в себя вымокшую одежду и даже не посмотрел в сторону Кэти, словно забыл о самом существовании девушки. Кэти притворялась спящей и наблюдала за ним сквозь ресницы.
Грудь Хейла, покрытая темными волосами, блестела от налипших капелек влаги. Он сбросил рубаху, и было видно, как на его плечах при свете тусклой свечи перекатываются мощные мускулы. С тигриной грацией он снял с себя штаны, пропитанные водой.
Наблюдая за ним, Кэти почувствовала, что ее щеки заливает горячая краска. Между тем, раздевшись догола, Хейл взял в изголовье койки грубое полотняное полотенце и досуха вытерся. Он представлял собой великолепный экземпляр безупречно сложенного самца — широкие плечи, узкие бедра и длинные мускулистые ноги. Его торс был покрыт бронзовым загаром, и бледные ноги Хейла волнующе контрастировали с загорелым телом. Отчаянно краснея, Кэти медленно опустила глаза чуть ниже, на его ягодицы. Они состояли из сплошных мышц и были полной противоположностью ее собственному нежно-округлому заду. Кэти представила, что она дотрагивается до них своими пальчиками. Устыженная такими неприличными фантазиями, она быстро захлопнула глаза. Разумеется, никогда прежде ей не доводилось видеть мужчин нагишом, и то, что она смогла вытерпеть эту мерзость без хрустального флакончика с нашатырным спиртом, немало озадачило и смутило девушку. Должно быть, ее организм точит неведомая болезнь. Кэти знала, что настоящие леди умирают от разрыва сердца при одном виде голых пиратов.
Джон надел сухую пару штанов, застегнул их и повернулся, чтобы взять свежую рубаху. Возясь с пуговицами, он наконец-то обратил внимание на ее неподвижную фигурку, свернувшуюся калачиком. Он усмехнулся и неторопливо двинулся к нише. Эта девица думает его провести, изображая спящую!
Увидев, что он направляется прямо к ней, Кэти поспешно закрыла глаза. Он подошел совсем близко… склонился над ней. Она старалась дышать равномерно и глубоко. Ее сердце стучало так громко, что Кэти была почти уверена в немедленном разоблачении. Она сосредоточилась на своем дыхании и вдруг вздрогнула, словно пораженная электрическим разрядом. Она почувствовала, как ее обвивают мужские руки. Хейл с легкостью оторвал ее от ложа, и Кэти заставила себя замереть, упорствуя в продолжении игры.
Глядя на притворщицу, Хейл улыбнулся и отнес ее к противоположной стене, где стояла койка. Он бережно уложил девушку на матрас и задумчиво застыл рядом. Она выглядела такой юной и беззащитной — глаза старательно зажмурены, отливающие медью волосы рассыпаны по подушке. Ее слегка влажные губы были приоткрыты, манящие изгибы тела вырисовывались даже сквозь грубое одеяло. Один вид этой девушки вызывал у Хейла желание, которого он не знал уже долгие годы. Его тело пронизывала дикая страсть. Он представил, как изливает свое вожделение в нежную девичью плоть, и у него пересохло во рту. Сильный удар грома подействовал на Хейла отрезвляюще; он с досадой вспомнил о шторме и о человеческих жизнях, зависящих от его искусства. Он наклонился, поправил сбившееся одеяло и медленно выпрямился.
— В другой раз, миледи, — тихо произнес он.
У Кэти заполыхали уши. Значит, он знал, что она не спит? Тогда почему, уложив ее на свою койку, он уходит, даже не притронувшись к ней? Некоторое время Кэти обдумывала загадочное поведение капитана. Когда она наконец уснула, небо уже озарилось первыми лучами рассвета.
Спустя несколько часов она очнулась ото сна и увидела, что в каюте по-прежнему темно как ночью. Она было удивилась, но потом вспомнила о шторме. Должно быть, непогода разыгралась не на шутку. Корабль кидало из стороны в сторону, и Кэти сумела встать на ноги только после того, как набила на голове шишки. Чтобы не упасть, ей пришлось держаться за спинку кровати. Пока она спала, в каюту явно кто-то наведывался. На столе появился кувшин с водой, корзинка с булочками, мед и заварочный чайник. Ее платье было аккуратно сложено и лежало в ногах кровати. Кэти торопливо его напялила и, как могла, закрепила разорванный лиф булавками. Усевшись за стол, она с удивлением обнаружила, что совсем не хочет есть, хотя вчера не обедала и не ужинала.
Сладкий аромат булочек дразнил ее ноздри, но Кэти, внезапно почувствовав тошноту, отвернулась от разложенной на столе еды. Корабль качнуло влево, потом вправо, и побледневшая Кэти выскочила из-за стола и устремилась к иллюминатору, едва успев вовремя распахнуть створки. Грозные водяные валы заполонили ревом каюту, и Кэти, высунувшись наружу, опустошила содержимое своего желудка прямо в море.
Следующие три дня Кэти провела в постели, чередуя неспокойный сон с жестокими приступами рвоты. Около койки поставили специальный тазик, но это не облегчило ее участи Она думала, что умрет, и на исходе первого дня мытарств горячо молила Бога о смерти, которая казалась желанным избавлением от такого жалкого существования Увидев страдания пленницы, капитан невольно рассмеялся и поручил своему личному слуге, Петершэму, за ней ухаживать
Старик Петершэм, невысокий, худой и жилистый, знал капитана, когда тот еще был мальчишкой Он рассказал Кэти, что служил конюхом у его отца в Вудхэме, семейном поместье Хейлов в Южной Каролине. Когда юный Джон поссорился со своим отцом и убежал из дома, разгневанный джентльмен послал Петершэма на поиски заблудшего чада. Однако, вместо того чтобы вернуть Хейла-младшего к очагу, Петершэм отправился с Джоном в море. С тех пор он неотлучно был с мистером Джоном и повидал много всякого, от чего у любого человека волосы встали бы дыбом. Но Петершэму нравилась пиратская жизнь, и он не собирался расставаться со своим капитаном.
Кэти очень заинтересовал рассказ Петершэма. Получалось, что капитан Хейл был американцем. Это многое объясняло. Про людей, живущих в заокеанских колониях, говорили как о жестоких, бесчувственных дикарях, и Джонатан Хейл на редкость точно соответствовал этому описанию. Истинный уроженец Америки, он грабил, убивал и насиловал без разбора.
Сам капитан появлялся в своей каюте только для того, чтобы наскоро перекусить или на пару часов провалиться в тяжелый сон после суточного бдения на палубе. На вторую ночь пребывания в каюте Кэти, истощенная морской болезнью, дремала и не слышала, как вошел Хейл. Проснувшись, она обнаружила, что он в глубоком забытьи растянулся на койке рядышком с ней. Он спал без пижамы, и его обветренная, просоленная кожа обжигала Кэти даже сквозь плотную ткань платья. Она попыталась отодвинуться, но рука Хей-ла свинцовой тяжестью придавила ее разметавшиеся волосы, и Кэти испугалась, что разбудит его неосторожным движением. Она снова опустилась на подушку и, скосив глаза, бдительно наблюдала за капитаном. Убедившись, что Хейл в самом деле спит, она постепенно расслабилась и наконец ее тоже сморил сон.
Хейл все еще спал, когда спустя полчаса Кэти открыла глаза. К своему ужасу, она обнаружила, что рука Хейла небрежно облапила ее грудь, а волосатая ножища преспокойно переплелась с ее ножками. Ахнув, Кэти предприняла все усилия, чтобы откатиться на край постели. Ее судорожные попытки разбудили капитана.
— Не ерзай! — проворчал он, таращась на девушку припухшими, красноватыми глазами.
Кэти нерешительно подчинилась, с опаской прикинув, что может натворить этот американец, если она проявит строптивость. Хейл снова закрыл глаза. Через несколько минут он встал с койки и устало потянулся, ничуть не стесняясь своей наготы. На этот раз Кэти зажмурила глаза в непритворном ужасе. Она уже видела его со спины, но спереди Хейл выглядел как самое настоящее чудовище.
Грянул гром, и корабль резко опрокинулся вправо. Капитан выругался и торопливо оделся. Его плечи устало ссутулились, глаза от недосыпания налились кровью. Кэти с удивлением почувствовала, что ощущает себя искренне виноватой за то, что прервала его сон. Впрочем, ее добрый порыв был быстро рассеян следующими словами Хейла:
— В следующий раз, когда я лягу с тобой в постель, сними это платье. Если ты такая скромница, скажи Петершэму, пусть он отыщет тебе ночную сорочку в моем сундуке. Черт побери, я не хочу спать в обнимку с подушечкой для булавок! Предупреждаю, если к моему возвращению ты не разденешься, я раздену тебя сам. И, уверяю тебя, я сделаю это с большим удовольствием!
Его глаза плотоядно сверкнули, и Кэти натянула одеяло до подбородка, опасаясь, как бы Хейл не приступил к обязанностям ее горничной немедленно. Хлопнув дверью, он покинул каюту в дурном расположении духа. Кэти, напротив, радостно улыбнулась. Несокрушимый и самоуверенный капитан жаловался на булавки, которые не давали ему спокойно спать. Кэти почувствовала себя героиней-мстительницей.
Несмотря на свое торжество, Кэти не рискнула ослушаться Хейла. Открытый бунт не имел никакого смысла, и Кэти решила вести себя по возможности дипломатично. Она самолично обшарила сундуки, нашла стопку чистых сорочек и надела одну из них. Сорочка оказалась слишком велика — рукава свисали почти до колен, а подол десятидюймовым шлейфом волочился по полу. И все же этот клоунский наряд был гораздо удобней ее рваного и грязного платья. В конце концов Кэти нашла его вполне сносным, предположив, что в самых решительных случаях она сможет дополнительно закутаться в одеяло.
Капитан не возвращался в каюту до поздней ночи, и к этому времени Кэти уже освоилась со своей новой одеждой. Она сидела на койке, обложившись грудой подушек, и мелкими глоточками прихлебывала из чашки чай. Морская болезнь отступила, но когда качка усиливалась, Кэти вновь приходилось несладко. В каюту, пошатываясь от изнеможения, вошел Хейл. Кэти боязливо уставилась на него расширенными глазами и пошевелилась, словно собиралась спрыгнуть с кровати.
— Оставайся на койке, а не то я заставлю тебя пожалеть, что ты родилась на свет, — рявкнул Хейл и добавил: — Не бойтесь, миле — ди, я слишком устал и дарю вам отсрочку до следующего свидания.
Замерев, Кэти настороженно наблюдала, как Хейл, задув свечу, стал раздеваться. В ночном мраке ей был виден лишь его призрачный силуэт. Он быстро нырнул в постель рядом с ней, и не успела Кэти отпрянуть, как он крепко обнял ее за талию и придвинул к себе. Кэти почувствовала, что он дрожит от холода. Возможно, Хейл Держит ее в своей каюте только для того, чтобы согреваться во время сна, с надеждой подумала Кэти. Эта мысль ее ободрила, и она позволила своему напряженному телу немного расслабиться.
Близость Хейла ее страшила — и, как ни странно, волновала, — хотя Кэти и понимала, то ли с облегчением, то ли с разочарованием, что, пока на море бушует шторм, со стороны распущенного американца не следует ожидать серьезных поползновений. Хейл уснул почти моментально, дыша глубоко и ровно. Кэти приподнялась на локте и с невольным любопытством впилась глазами в его бронзовое лицо, по-детски безмятежно вдавившееся в подушку. У Хейла были удивительные ресницы, длинные и пушистые, которые не вязались со свирепой мужественностью его облика. Кэти обратила внимание на тонкие губы и твердую, решительно очерченную челюсть. Кэти чувствовала неясное томление; ее влекло к спящему Хейлу; блуждая взором по его лицу, она воображала, как проводит своими губками по небритой щеке… Внезапно она спохватилась — мысли приняли чересчур вульгарный оттенок — и сердито опустилась на тюфяк. Убаюканная стихающей качкой, Кэти вскоре погрузилась в глубокий сон.
Наутро, открыв глаза, она наконец-то увидела за иллюминатором яркие солнечные лучи. Примятая половина койки рядом с нею была пуста. Кэти проворно вскочила на ноги, подбежала к окну и высунулась наружу. Море сверкало, словно усеянное бриллиантами. Кэти запрокинула лицо навстречу теплому солнцу и благоуханному воздуху, страстно желая поскорее выбраться из затхлой каюты. Она решила во что бы то ни стало уломать Петершэма разрешить ей выйти на палубу. В конце концов, даже приговоренным к смерти убийцам разрешают раз в день прогуливаться под открытым
небом.
«Но в чем же я выйду на палубу?» — опомнилась Кэти, выплеснув на лицо пригоршню холодной воды. Прекрасное некогда платье превратилось в жалкие лохмотья, а взамен она могла выбирать из полудюжины капитанских ночных сорочек. Сорочки были чистыми и отутюженными, но для променада по палубе решительно не годились.
Расстроенная донельзя, Кэти взяла с полки книгу и уселась на стул. На форзаце размашистым, дерзким почерком было выведено: «Принадлежит Джонатану Крэйтону Хейлу». Пока она рассматривала экслибрис, Джонатан Крэйтон Хейл вошел в каюту собственной персоной. Теперь, глядя на капитана, Кэти не могла поверить, что ночью, когда Хейл спал, она испытывала к нему какое-то подобие нежных чувств. Утром он выглядел все тем же отвратительным монстром, похитителем и насильником. Кэти сердито насупила брови.
— Сегодня вы кажетесь чересчур бледной, миледи, — сказал он. В его голосе вновь появилась ненавистная Кэти насмешливая интонация.
— Это неудивительно, если учесть, что вы меня держите запертой, точно в клетке. Вы, наверное, хотите, чтобы я умерла от удушья? — ядовито проговорила Кэти.
— На вашем месте, голубушка, я бы прикусил язычок. Вы еще дешево отделались… по сравнению с другими.