Не успел Джон об этом подумать, как девушка с громким плеском, словно тюлень, появилась из мыльной пены. Картина была презабавная, и Джон громко фыркнул. Мокрые волосы облепили ее лицо и плечи и, как водоросли, вытянулись на воде. Услышав громкий смешок, она судорожно вскинула руки, чтобы отвести с глаз челку. Она увидела возвышающегося над ванной Хейла, и ее лицо исказилось от ярости.
   Пока она, задыхаясь, искала слова, Джон не без удовольствия разглядывал ее прекрасное тело, видное сквозь толщу воды. Джон хорошо разбирался в женщинах и не мог удержаться от восхищения ее сложением: божественной талией, дерзким очерком груди и мягкой округлостью бедер. Божественно. Не вытерпев его довольной улыбочки, Кэти издала воинственный клич и запустила ему в голову кусочком мыла. Увесистый брусок попал ему прямо в левый глаз. Он отшатнулся назад и оторопело потрогал рукой подбитое место. Его нрав был и так далеко не ангельский, а теперь капитан и вовсе вспыхнул, словно сухая солома, к которой поднесли спичку. Если эта лисичка хочет повоевать, он, Джонатан Хейл, устроит ей настоящую битву!
   — Вон отсюда! — выпалила Кэти, наконец обретя дар речи.
   Пока Хейл не пришел в себя, она быстро высунулась из ванны, отчаянно пытаясь дотянуться до стеганого одеяла, чтобы в него закутаться. Однако Хейл перехватил девушку на полдороге, ловко облапив ее скользкую от воды талию. Кэти вертелась и извивалась, как угорь, и он, раздраженный сопротивлением, толкнул ее обратно в воду.
   — С какой стати? В конце концов, это моя каюта, — протянул Джон.
   Он стискивал ее плечи, не давая отступить или отвернуться в сторону. Стальной блеск его глаз предупреждал Кэти, что она играет с огнем. Однако она была слишком взбешена, чтобы прислушиваться к предупреждениям.
   — Я принимаю ванну! — выкрикнула она, с негодованием вынося его оскорбительно пристальный взгляд, устремленный на ее грудь.
   — О, я это прекрасно вижу, — мягко проговорил он, напустив на себя самый невинный вид. Зловещий огонек в глубине его темных зрачков должен был заставить Кэти остановиться, но она продолжала бушевать без оглядки.
   — Я тебя ненавижу! Убирайся отсюда!
   Понимая, что Хейл вовсе не собирается сдвигаться с места, Кэти, будто раскапризничавшийся ребенок, начала молотить по воде ладошками, обрушив на сухую одежду врага настоящий фонтан. Джон помотал головой, стряхивая мыльные хлопья, и его губы прорезала жесткая складка. Он шагнул ей за спину так стремительно, что Кэти не успела переместиться, чтобы предупредить его следующий маневр.
   — Ты, кажется, ополаскивала свои волосы, когда я так бесцеремонно ворвался в каюту, — сказал он шелковым голосом. — Я, пожалуй, тебе помогу.
   Кэти почувствовала, как огромная ладонь опускается на ее макушку, и, едва успев набрать в легкие воздуха, была с головой погружена в воду. Она изо всех сил рвалась на поверхность, но Джон держал ее до тех пор, пока Кэти не показалось, что она вот-вот захлебнется. Наконец, сжалившись, он ослабил давление и позволил своей жертве вынырнуть и жадно открытым ртом хватать воздух.
   — Свинья! — вытолкнула из себя Кэти, с трудом отдышавшись. — Мало того, что ты меня изнасиловал… Или ты топишь всех своих пленниц?
   — Нет, не всех, — сказал он, устроившись на краю ванны и лениво перебирая ее мокрые пряди. Кэти сердито вырвала свои волосы из его пальцев и одарила Хейла ненавидящим взглядом. В ответ он насмешливо улыбнулся. — Только упрямых пигалиц, которых надо учить уважать своего хозяина.
   — Хозяин! — проскрежетала Кэти с гордостью, удесятеренной этим оскорбительным выпадом. — Ты не мой хозяин и никогда им не будешь, мерзкое, отвратительное животное!
   — Вот тут-то ты ошибаешься, голубка моя, — глаза Джона сузились и превратились в поблескивающие холодным огнем щелочки. — Я стал твоим хозяином с того самого момента, как ты ступила на борт «Маргариты». Видно, я был с тобой чертовски мягок, если ты все еще не поняла этого. Свою ошибку я намерен исправить прямо сейчас.
   Рука Хейла снова опустилась на ее макушку. Не успела она протестующе открыть рот, как он погрузил ее голову глубоко в воду. Она заметалась по дну ванны, как раненая акула, и в конце концов ухитрилась освободиться, но Хейл снова ухватил ее за плечи, пока Кэти жадно глотала воздух горящими легкими. Она обеими руками сжала его кисть и вонзила в нее зубы до самой кости.
   — Дрянь! — завопил он, отдернув руку.
   Кэти давно ждала этого шанса. Она подпрыгнула и швырнула ему в лицо намыленную мочалку. Воспользовавшись мгновением, когда злодей тер залепленные едким мылом глаза, Кэти схватила стеганое одеяло и ринулась к выходу. Она изо всех сил налегла на ручку, но проклятая дверь не открывалась. В бешенстве она дергала ее в разные стороны. Эта штука должна открыться, должна!
   — Заперто, — зловеще проговорил Джон через всю комнату, и, в панике обернувшись, Кэти увидела, что он приближается к ней с темным от злости лицом. Он обмотал укушенное запястье мочалкой, но кровь уже начала просачиваться наружу и капать на пол. На мгновение Кэти испытала бурный триумф. Чем бы ни кончилась эта схватка, кровь ненавистного ею Хейла пролилась!
   — Значит, нашему храброму пирату пришлось закрыть дверь? — глумливо сказала Кэти, сразу же шмыгнув в угол, где она заранее припрятала ночной горшок. — В чем дело, капитан? Испугался молоденькой девушки?
   К ней медленно приближался Джон; его глаза обещали скорое и решительное возмездие. Кэти была слишком упоена своим замыслом, чтобы это заметить. Сейчас она расквитается с ним окончательно. Она подпустила Хейла на расстояние десяти футов, нагнулась, чтобы схватить ночной горшок, и, выпрямившись, метнула его так быстро, что Джон даже не успел уклониться. Горшок угодил ему прямо в плечо и заставил отшатнуться назад. Кэти проклинала свой неверный прицел. Если бы этот удар пришелся в голову Хейла, он сразил бы его наповал! Не теряя времени, Кэти взялась за другое оружие — на этот раз им оказался объемистый фолиант.
   — Ты же его порвешь, дура! — проревел Джон, одним прыжком очутившись рядом с Кэти. Книжка отлетела от его мускулистой груди, не причинив злодею никакого вреда. Прежде чем Кэти успела найти очередной метательный снаряд, он сомкнул вокруг нее руки и сжимал их, словно удав, пока у нее от недостатка воздуха не побагровело лицо. Кэти лягалась и царапалась, но в результате только набила синяки на своих босых ножках. Ногтями она орудовала более удачно, располосовав ему всю левую щеку, прежде чем он сумел отдернуть назад голову. Он наполовину нес, наполовину тащил ее через всю комнату, а Кэти, неистово сопротивляясь, осыпала его истерическими ругательствами. Однако самые грязные и оскорбительные словечки, казалось, оставляли его равнодушным. Кэти заорала по-настоящему, когда он сорвал с нее стеганое одеяло и оставил ее полностью обнаженной барахтаться в своих объятиях. Выставив зубы и растопырив обе пятерни, она кинулась на мучителя, но тот, шутя уворачиваясь от ее выпадов, каждый раз заставлял ее хватать воздух. Не успела она сообразить, что случилось, как он уже восседал на одном из деревянных стульев, а она, яростно извивающаяся, лежала у него на коленях животом вниз; ее длинные влажные волосы мели грязный пол, а голый зад жалко подрагивал.
   — Я решил преподнести вам хороший урок, миледи, — сказал Джон. — Небольшая порка пойдет вам на пользу. — И с этими словами он нанес увесистый шлепок по ее заду, расположенному в весьма удобной позиции для наказания.
   Когда его ладонь с неимоверной силой опустилась на беззащитную цель, Кэти всхлипнула. Но он продолжал методично пороть ее, и она заплакала во весь голос.
   — Отпусти меня, грязная свинья! — только и сумела она выдавить, собрав последние силы.
   Однако порка продолжалась, и девушка вскоре оставила всякую гордость и ждала только окончания этого кошмара.
   — Отныне ты будешь беспрекословно мне подчиняться. Будешь? — мрачно вопросил он, и его рука замерла над ее истерзанным задом.
   Кэти промолчала. Хейл звонко хлестнул ладонью по ее ягодицам.
   — Будешь? — спросил он снова.
   — Буду! — злобно крикнула Кэти, мысленно приговорив его ко всем пыткам ада. Он еще пожалеет, что унизил ее! Она прикончит его, и он, словно околевший пес, будет валяться у нее в ногах! Она сделает это, хотя бы и ценой собственной жизни!
   — Кто твой хозяин? — продолжал Хейл.
   Кэти колебалась. Она не могла, просто не могла доставить ему такое удовольствие. Хейл снова ее ударил, причем еще сильнее, чем прежде, и она вздрогнула от боли и унижения.
   — Я жду, — зловеще произнес он
   — Ну ты, ты, ублюдок! — бросила Кэти вырванное у нее признание и непроизвольно подобралась, уверенная, что такой ответ вызовет новые побои. К удивлению Кэти, он выпустил ее, презрительно столкнув со своих коленей, прежде чем подняться на ноги.
   — Хорошенько это запомни, — проворчал он, направляясь к двери, где валялся отскочивший туда ночной горшок. Подобрав его, он увидел, что горшок раскололся ровно на две половинки. Он мрачно изучил разбитый горшок, а затем обвел взглядом разгромленную каюту. Вокруг наполовину опустевшего чана вода образовала целое озеро, под столом валялся одинокий обмылок. Мокрое одеяло сбилось в причудливый ком рядом с койкой. Кэти скрючилась на полу, в том же месте, куда он ее сбросил, вставая со стула. Она подтянула колени к груди и обхватила себя руками, чтобы защитить свое тело от его взгляда. На мгновение она приподняла голову, и в ее глазах блеснула лютая ненависть. Зрелище, которое представляла ее дикарская нагота и спутанные волосы, было так далеко от образа прежней благовоспитанной леди, что Джон улыбнулся. Сейчас, дьявол его забери, настал миг, когда он окончательно укротит эту лисичку.
   — Встань! — резко приказал он. Кэти возмущенно подняла голову.
   — Не встану! — заявила она в ответ.
   — Я сказал, встань! — словно выстрел прогремел голос Хейла.
   Кэти посмотрела на него, упорно готовясь сопротивляться и дальше, но выражение его лица разубедило ее в этом намерении. Казалось, он придушит ее, если она немедленно не подчинится.
   — Я не могу. Я… я совсем не одета, — угрюмо проговорила она, не осмеливаясь открыто противоречить Хейлу.
   — Если ты прямо сейчас не сделаешь то, что я тебе велю, ты об этом очень и очень пожалеешь. Я тебе обещаю. — Он говорил мягко, но Кэти видела, что уголок его губ сердито подергивается.
   Он угрожающе шагнул вперед. Кэти торопливо вскочила на ноги. Наглый выродок! Они оба отлично знали, что у нее нет выбора и она не может ослушаться его приказов.
   Когда она, трепеща, поднялась на ноги, он обвел ее медленным взглядом. Его дерзкие глаза не упускали ни одной потаенной детали, ни одного укромного местечка. Залившись румянцем, она попыталась скрыть свое тело от бесцеремонного осмотра завесой из собственных же волос, но слипающиеся от влаги пряди служили жалкой защитой. Врожденная гордость не позволяла ей потупить глаза. Она не хотела показать этому заносчивому американцу, что отчаянно трусит.
   Между тем Хейл имел возможность вдосталь налюбоваться ее прекрасной трепещущей грудью, точеными бедрами и манящим треугольником рыжих волос внизу. Он почувствовал, почти с отвращением, как горячо бурлят его чресла. Эта ведьмочка хороша, слишком хороша… Надо держать себя в руках, иначе она доставит ему крупные неприятности. Уже дошло до того, что она могла распалить его куда сильнее, чем все остальные женщины, которых он знал в прошлом. Это был дурной знак.
   Разве не говорится в какой-то пословице, что сбывшиеся желания недолго тешат людей? Что ж, он загорелся желанием переспать с этой маленькой стервой, как только ее увидел, и уже сделал с ней все, что хотел, но вместо ожидаемого безразличия чувствовал нечто другое. Она была такая нежная, такая прелестная и — несмотря на свой крутой нрав — женственная… Его сердце уже начинали точить незнакомые дотоле муки раскаяния, когда он увидел следы наказания на ее белоснежной коже. Сдавленно выругавшись, он отвернулся от Кэти, шагнул к двери и распахнул ее настежь.
   — Петершэм! — рявкнул он. Затем, обращаясь к Кэти, негромко бросил через плечо: — Надень что-нибудь.
   Кэти моментально схватила с полу мокрое одеяло и, обмотавшись им, поспешила к своему сундуку, чтобы взять оттуда одежду. Хейл задумчиво наблюдал, как она обеими руками перебирала содержимое сундука. Наконец, стоя к нему спиной, она сбросила тяжелое одеяло и нырнула в голубой халатик из шифона, и все это время Хейл не сводил с нее глаз. Стоило Кэти лишь обернуться, и она бы увидела, как болезненно морщится бессердечный злодей при виде красноречивых отметин, которыми были испещрены ее ягодицы и ляжки.
   Когда Петершэм явился на зов капитана, Кэти, уже одетая должным образом, стояла около койки. Пострадавший зад не позволял ей присесть. Петершэм украдкой взглянул на девушку и похолодел, заметив на ее щеках следы слез. Он торопливо обратился к хозяину:
   — Сэр?
   — Принеси побольше горячей воды. Мне тоже хочется принять ванну.
   — Да, сэр!
   Петершэм со всех ног кинулся выполнять его поручение, хорошо зная, что мастер Джон не терпит ни единой заминки, когда пребывает в подобном настроении. Решительностью и упрямством капитан мог посоперничать с самим дьяволом. Петершэму оставалось надеяться, что мисс Кэти окажется достаточно благоразумной девушкой и не станет подливать масла в огонь. Однако, учитывая ее происхождение и воспитание, вряд ли она удержится от того, чтобы лишний раз не показать свой норов, и тогда… никто не сможет ее спасти, кроме, конечно, Господа Бога.
   Пока Петершэм носил ведра с горячей водой, Кэти молча терла волосы полотенцем. Хейл также выглядел замкнутым и ушедшим в себя. Вышколенный Петершэм, переводя взгляд с угрюмого лица капитана на поникшую фигурку мисс Кэти, понимал, что ему лучше вообще не открывать рта. Он принялся вытирать лужу, стоявшую около чана, и, когда Хейл наконец кивком головы отослал его прочь, удалился с несказанным облегчением.
   Хейл до сих пор не промолвил ни слова. Кэти, ожидавшая прежних издевательств и брани, теперь растерянно изнывала. Тишина действовала на ее нервы губительнее любых слов. Краешком глаза наблюдая за тем, как Хейл раздевается, Кэти не сомневалась, что американец прекрасно осознает ее положение и затеял эту пытку специально.
   Нагишом он являл леденящее девичью душу зрелище. Под гладкой кожей перекатывались необъятные шары мускулов. Волосы покрывали его грудь густым черным ковром и суживающейся дорожкой сбегали вниз по впалому животу, чтобы вновь пышно разрастись у мужского бутона. Мерцание свечи, отбрасывающее тень на его лицо, делало его выражение мрачным, как у выходца из преисподней. Он выглядел неправдоподобно высоким и сильным. Кэти бросило в дрожь. Вдруг он случайно посмотрел в ее сторону, их глаза встретились, и Хейл насмешливо подмигнул зардевшейся от стыда девушке. Она торопливо отвернулась, проклиная тот миг, когда ей вздумалось рассматривать обнаженного капитана.
   — Вымой мне спину
   Эта деловитая фраза прервала ее раздумья, и она обнаружила, что Хейл забрался в чан для купания. По пояс в воде он выглядел немного потешно, и если бы Кэти не была так измучена и унижена, она бы непременно улыбнулась, видя, как его огромное тело с трудом помещается в тесном корыте.
   — Я сказал, вымой мне спину!
   На этот раз его слова прозвучали более резко. Кэти уставилась на него, не веря своим ушам. Он не может говорить это всерьез! Он что, действительно думает, что она…
   — Какого дьявола! — рявкнул Хейл. Кэти торопливо вскочила на ноги.
   — Да, хозяин, — с горечью произнесла она, направившись к чану
   Не говоря ни слова, Хейл вручил ей кусочек мыла, и она, закусив губу, обошла чан кругом. Если бы только у нее в руках оказался нож, так думала Кэти, злобно вперившись в эту широкую спину, которую ей предстояло вымыть. Внезапно мускулы на его шее напряглись, как будто он подготовился к нападению. Кэти озадаченно поджала губы. Неужели этот американец вдобавок ко всему еще и читает мысли? Однако он напрасно волнуется; ему не грозит немедленная опасность. Она не забыла о мести, но израненные ягодицы научили ее осторожности, и теперь она собиралась действовать только наверняка.
   — Чего ты ждешь? — проворчал через плечо Хейл.
   Кэти засучила ниспадающие рукава халата и приступила к работе. Его размашисто очерченные плечи слегка подрагивали в такт движениям девушки, которая начала тереть их мылом. На ощупь его кожа была мягкой, как шелк, и ярко блестела. Кэти отчаянно хотелось вонзить ему в спину ногти так, чтобы брызнула кровь, но здравый смысл в конце концов возобладал над порывом. Эта ребяческая затея сулила ей только новые неприятности. Кэти стиснула зубы и постаралась закончить помывку с невозмутимой деловитостью завзятого банщика. Наконец, с облегчением вздохнув, она выпрямилась.
   — Что-нибудь еще, хозяин? — Кэти не смогла удержаться, чтобы не выговорить последнее слово с подчеркнутой издевкой.
   Рука Хейла стремительно описала в воздухе полукруг и схватила ее запястье. Она не успела даже моргнуть глазом.
   — Если тебе так не терпится, будешь мыть меня всего, с головы до ног, — уголок его губ вновь сердито дрожал.
   Он тянул ее вокруг ванны, пока девушка не оказалась прямо перед его глазами. Кэти упиралась, обмирая при одной мысли о той ситуации, в которую ее завел собственный язычок. Неужели ей придется помыть всего пирата?! Это так мерзко, так гадко, так унизительно!
   — Я не буду, — пискнула Кэти и вздрогнула, почувствовав, как пальцы, обхватившие ее запястье, сжались, словно тиски.
   — Ты сделаешь все, что я тебе скажу, девочка. Давай начинай. Отпустив ее руку, он откинулся назад и выпятил грудь. Кэти
   сделала быстрое движение в сторону, как будто собираясь бежать. Он посмотрел на нее предупреждающе.
   — Если мне придется вылезти из ванны, чтобы тебя ловить, ты об этом пожалеешь, — голос Хейла был лишен всякого выражения, что делало его угрозу еще более убедительной.
   Кэти с отвращением нагнулась над ванной, намочила кусочек мыла и начала медленно водить им по его груди. В ходе этой услуги пышная растительность Хейла свивалась маленькими колечками, и кончики ее пальцев, нежные и чувствительные, ощущали их непривычную грубую жесткость. Внезапно Кэти почувствовала почти невыносимое искушение бросить мыло и всеми пальцами зарыться в эту темную поросль. Шокированная своими фантазиями, она поступила наоборот и, поджав пальцы, постаралась касаться его тела только кусочком мыла. Хейл, легко раскусивший ее прозрачную хитрость, тем не менее ничего не сказал. Закрыв глаза и расслабившись, он наслаждался ее работой. Она торопливо закончила намыливать грудь, плеснула на нее несколько пригоршней воды, чтобы смыть пену, и, отложив мыло в сторону, замерла в ожидании. Он открыл один глаз и посмотрел на нее выжидательно.
   — Что ты остановилась? Продолжай.
   Кэти невольно взглянула вниз, где сквозь воду ясно виднелась нижняя часть его тела. Там колыхалось что-то страшное и разбухшее! Она не сможет этого сделать! Просто не сможет!
   — Я… я не могу, — пробормотала она в отчаянии, заметив, что его глаза начинают гневно сужаться.
   — Не можешь? — медленно переспросил он, словно взвешивая ее утверждение.
   — Не заставляй меня, — прошептала она срывающимся голосом, проклиная нахлынувшую вдруг слабость, которой не смогла воспротивиться.
   Хейл долго смотрел на девушку. Ее губы дрожали, прекрасные глаза были полны слез. Внезапно он вспомнил, как однажды скакал на своей любимой лошади, и на их пути повстречался какой-то забор, через который она поначалу упрямо отказывалась перепрыгивать; в конце концов лошадь задела копытом верхнюю доску, свалилась на землю и сломала себе переднюю ногу. В ее глазах стояло такое же выражение немой мольбы, какое сейчас можно было прочесть на лице Кэти.
   — Иди в постель, — отрывисто приказал он, сам удивившись j своим словам. Затем он взял мыло и с угрюмым лицом принялся заканчивать мытье.
   Кэти послушно легла на койку, свернувшись около стенки. Ее дух был надломлен, и она даже не думала о том, чтобы достать из-1 под матраса канделябр. Что толку? Он без труда сумеет его отнять, j а потом придумает какое-нибудь новое наказание. Слезы, струящие-1 ся по ее щекам, оросили подушку. Прежде ее всегда окружали люди, которые любили ее и заботились о ней. А для этого человека она была просто вещью, которую можно использовать как… как ночной горшок! Почему все это должно было случиться именно с ней? Что она сделала, чтобы заслужить подобную участь?
   Когда Хейл задул свечку, она напряглась и как можно ближе прижалась к стенке. Он лег на койку, и она съежилась, чувствуя близость его нагого мускулистого тела. Он повозился, устраиваясь поудобнее, а затем вытянул руку, чтобы обнять Кэти. Она в ужасе застонала. Не собирается ли он снова вынудить ее заняться с ним этими грязными вещами? Могут ли мужчины делать это больше одного раза в день? Она не знала. Раньше ей никогда не приходилось сталкиваться с этими темными сторонами мужской натуры.
   Хейл обнял ее за талию и притянул вплотную к себе. Кэти напрасно пыталась освободиться, вырываться из его объятий было напрасно Она чувствовала, как его руки ощупывают, ласкают и гладят ее тело.
   — Я .. мы… ты не можешь! — наконец шепотом возразила она. — Два раза в день… нет!
   В темноте она смутно различила, как его рот изогнулся в улыбке.
   — Могу и гораздо больше, глупышка, — сказал он ей на ухо и, прижав губы к нежной девичьей шейке, начал облизывать ее кончиком языка.
   Кэти задрожала. Она знала, к чему ведет эта ласковая прелюдия, и была уверена, что не сможет выдержать надругательства во второй раз. Однако у нее не было выбора. Она была пленницей Хейла, и он мог насиловать ее, когда захочет.
   Подумав об этом, она опять залилась слезами и порывисто отпрянула назад. Он схватил ее за ягодицы и снова привлек к себе. Стоило ему лишь коснуться уязвимого места, и Кэти болезненно застонала.
   — Черт, — пробормотал Хейл, выпустив Кэти. Затем он поднялся с койки и зажег свечу.
   Когда он повернулся к ней лицом, Кэти уставилась на него расширенными от страха глазами. Наверное, он опять рассердился из-за ее неповиновения. Но не мог же он думать, что она растает в его объятиях! Неужели он опять станет пороть ее?
   — Ляг на живот, — коротко приказал он.
   У Кэти внезапно пересохли губы. Он собирался ее наказывать — снова. О Господи, пожалуйста, не надо! Ее кожа уже горела от предыдущей порки.
   — Пожалуйста, не бей меня, — затравленно прошептала она, не шелохнувшись, чтобы выполнить приказ Хейла.
   Хейл увидел струящиеся по ее щекам слезы, и у него резко оборвалось дыхание.
   — Я не сделаю тебе больно, — пообещал он и сам перевернул ее на живот, несмотря на слабое сопротивление девушки.
   Кэти вжалась в матрас, чувствуя, как Хейл задирает подол халатика, но, пока он ее осматривал, она лежала покорно и неподвижно. С ним нельзя было справиться — он слишком силен, намного сильнее, чем она сама, и к тому же она так устала! Она должна вытерпеть все, что бы он ни замыслил. Это не может быть хуже того, что он уже сделал!
   Хейл посмотрел вниз на нежные полушария, которые час назад он подверг безжалостной расправе, и проклял свою горячность. Как бы вызывающе ни вела себя эта девушка, она не заслужила таких страданий. Мраморная плоть ее зада и ляжек покраснела и воспалилась и была усеяна темно-желтыми синяками. Это, должно быть, чертовски больно! Он порывисто отошел к одному из своих сундуков и, порывшись в нем несколько секунд, извлек оттуда небольшой ящичек с лекарствами. Присев на край койки рядом с Кэти, он почувствовал себя величайшим негодяем, только что избежавшим виселицы. Когда он начал втирать целебную мазь в ее кожу, она замерла, не издавая ни единого звука. Чувствуя прикосновение его пальцев, Кэти едва подавляла в себе желание вырваться и забиться под одеяло. Ощущать на себе его руки было хуже, чем терпеть боль, так горько думала девушка. То, что она — капризная, избалованная, привыкшая к комфорту и роскоши — пала так низко, казалось невероятным. Однако это случилось.
   — Так лучше? — мягко спросил Хейл после нескольких минут массажа.
   Кэти хотелось сказать ему какую-нибудь язвительную гадость, но это требовало слишком больших усилий. Она вяло кивнула.
   — Ты вся в синяках, — продолжил он с легкой укоризной, словно кровоподтеки на ее теле являлись в какой-то степени виной самой девушки. Кэти ничего не ответила. Тогда он грубовато произнес: — Ты, наверное, думаешь, что если будешь дуться достаточно долго, то я извинюсь.
   Извинюсь! Кэти подавила нечеловеческое желание захихикать. Он и впрямь думал, что несколько ничего не значащих слов могут утешить ее попранное самолюбие! Впрочем, Кэти резонно рассудила, что это будет определенным достижением. Первым шагом на пути к усмирению самонадеянного американца.
   — Не беспокойся. Я хорошо знаю, что извинения от тебя не дождешься, — выдавила из себя Кэти. Услышав, как Хейл, лязгнув зубами, сомкнул челюсти, она задрожала.