Страница:
Не дожидаясь разрешения, он прошел мимо покореженной двери, затем взялся за дуло дробовика и выхватил оружие из ее рук, совершенно не задумываясь о том, что оно может выстрелить. Зажав ружье под мышкой, он прошел в дом.
Вернее, даже не прошел, а прошествовал, как отметила про себя Молли.
3
4
5
Вернее, даже не прошел, а прошествовал, как отметила про себя Молли.
3
Ошеломленная услышанным, Молли медленно развернулась и увидела, что человек из ФБР стоит на кухне спиной к ней и копается в ружье. Убедившись в том, что оно не заряжено, он щелкнул затвором и поставил дробовик к дальней стенке. Полностью игнорируя присутствие хозяйки, он принялся оглядывать помещение.
Кухня была чистой, что, пожалуй, являлось ее единственным достоинством. Молли поняла это, когда на миг представила себя на месте гостя и взглянула на свою кухню его глазами. Старый линолеум был неопределенного цвета – что-то среднее между коричневым и серым. Стены выкрашены в горчично-желтый, а поверхности рабочих столиков выложены щербатым зеленым пластиком. Груда вымытых после завтрака тарелок сушилась в пластмассовом корыте возле раковины. Пара сшитых вручную кухонных полотенец служили шторами на единственном оконце. Кухонные шкафы были из темно-коричневой фанеры. Газовая плита – белая, эмалированная – контрастировала с более современным холодильником «Харвест Гоулд». Белый пластиковый столик для пикника, который они давно еще позаимствовали в парке по соседству, поскольку не могли себе позволить купить новый, стоял в центре кухни. Щетка, совок и половая тряпка примостились в уголочке между холодильником и стенкой. Подобие буфетной стойки – самодельный металлический стеллаж, выкрашенный в белый цвет, в тон столу, – хранило на своих полках пустые банки из-под томатов, зеленой фасоли и кукурузы, которыми Флора Аткинсон, жена соседа-фермера, угостила Молли прошлой весной в знак благодарности за то, что та помогла ей убраться в доме перед свадьбой старшей дочери. Недельной давности гамбургеры, выуженные из глубин морозильной камеры сегодня утром, перед тем как Молли отправилась в Кинленд, оттаивали в раковине, предназначенные к ужину. Металлическое мусорное ведро, тоже покрашенное белой, но уже облупившейся от времени краской, стояло в дальнем углу рядом с буфетной стойкой. В общем, любому достаточно было беглого осмотра кухни, чтобы понять, что живут здесь очень бедные люди.
«Что, впрочем, не так уж страшно», – подумала Молли, гордо вскинув подбородок. Бедности нельзя стыдиться, в это она верила свято. Среди бедняков немало замечательных людей. И Балларды в их числе.
– Зайдите, мисс Батлер. И закройте дверь. – На лице мужчины не было и тени улыбки. Глубокие борозды – возможно, оставленные сильным загаром – обрамляли его рот. Мелкие морщинки лучиками расходились в уголках глаз. Может, именно контраст с загорелой кожей создавал иллюзию необыкновенной синевы его глаз.
Он не мог знать о деньгах. В конюшне никого не было. Никого. Даже конюха. Одни только лошади да кошка.
Но каким-то образом он все-таки прознал о пропаже.
Молли почувствовала озноб. На мгновение ей в голову закралась мысль о том, чтобы выскочить в дверь и пуститься наутек. Он ни за что не догнал бы ее. Она – босоногая, легкая, а он – неуклюжий старикан в костюме. Но потом, подумав о детях и о том, что тысячами уз привязана к этому месту, Молли поняла: ей отсюда нет дороги. Выход лишь один: принять брошенный ей вызов и постараться убедить противника в том, что он неправ.
Но при чем здесь ФБР? Стрелять по мухе из тяжелых орудий! Она ожидала встречи с полицией, на худой конец – с наемным убийцей, но только не с федеральным агентом! В животе у Молли противно заныло.
– Я не знаю, о чем вы говорите, – произнесла она, сложив руки на груди и не двинувшись с места. – Как бы то ни было, если вы ищете мисс Батлер, это не ко мне. Меня зовут не так.
– Как же в таком случае зовут вас? – Речь его была быстрой и отрывистой, как у северянина. Наверняка парень был не местный.
– Вы же, кажется, из ФБР. Вам и карты в руки.
– Вы взяли деньги.
– Я уже сказала, что не понимаю, о чем вы говорите.
Он прищурился.
– Не стоит затевать со мной игру, мисс Батлер. Мне сейчас не до этого.
– О, – что это? Похоже, славный мистер ФБР сильно ушибся? И потому так нервничает? Интересно, что больше пострадало – ваше достоинство или задница?
Молли догадалась, что слова ее не понравились. Вместо того чтобы ответить на ее вызов, агент полез в карман пиджака и достал оттуда сотовый телефон, который в руках его выглядел как скрытая угроза.
– Если вы не станете сотрудничать со мной, мисс Батлер, мне не останется иного выбора, кроме как взять вас под стражу. Для этого достаточно лишь одного телефонного звонка.
Молли присвистнула.
– Вы, ребята, теперь вооружены телефонами? Всю жизнь думала, что агенты ФБР носят при себе пушки.
Он плотно сжал губы.
– Так вы будете сотрудничать?
– Как я могу быть уверенной в том, что вы действительно из ФБР? Достать липовое удостоверение не так уж сложно.
– В тех кругах, где вы вращаетесь, вполне вероятно. Но мое удостоверение, по счастью, настоящее. Если хотите, можете позвонить в Бюро и проверить. Я дам вам телефон.
Молли поджала губы и, сделав пару шагов, очутилась возле телефонного аппарата, висевшего на кухне на стене.
– Пожалуй, я лучше позвоню в полицию, – сладким голосом произнесла она, снимая телефонную трубку.
– Давайте. – Он засунул свой телефон обратно в карман, сложил руки на груди и устремил на нее пристальный взгляд, явно ожидая.
Молли заколебалась, поняв, что ее блеф разгадан. И что теперь делать? От него не ускользнула промелькнувшая в ее глазах паника. Разумеется, она ни в коем случае не собиралась вовлекать местных полицейских в это дело. Прежде всего потому, что под раковиной в ее кухне был спрятан мешок с ворованной наличностью. Да и ее «друзья» из соседнего полицейского участка с радостью поверят в любую самую неблаговидную информацию о ней. Ей и раньше приходилось иметь дело со стражами порядка – в основном из-за детей. Этим летом одиннадцатилетних близнецов задержали за то, что они швыряли яйца в проезжавшие автомобили, а в прошлое Рождество Майка арестовали за кражу аудиокассеты в магазине. Лишь доброе сердце хозяина музыкального магазина спасло мальчика от суда. Версаль был маленьким городишком, где всем друг о друге было известно все до мелочей. Каждый житель вписывался в ту или иную категорию; для Молли и ее семьи место было определено среди отбросов общества.
Нет, она определенно не хотела вмешательства местных полицейских. Их милостью она непременно окажется за решеткой, а дети будут рассованы по приютам. Опять.
– Итак?
У Молли возникло неприятное ощущение, будто он читает ее мысли. От этого ей стало не по себе. Она повесила трубку.
– Хорошо, предположим, что пришли вы не по адресу. Я не Батлер.
– У вас есть видеомагнитофон?
– Что? – Вопрос был столь неожиданным, что Молли опешила. Агенту пришлось повторить его. – И что, если есть?
В самом деле, у Майка был видеомагнитофон. В июне он подрабатывал у старика Хигдона, помогал ему в уборке табака, и подержанный видеомагнитофон был частью его заработка. Молли старательно внушала мальчишке, что заработать вещь – гораздо лучше, чем украсть ее. За это в тюрьму не упрячут.
Как-то теперь она сможет вести с Майком беседы о морали, когда сама украла пять тысяч долларов? Разве что послужит живым примером расплаты за грехи, проведя ближайшие несколько лет за решеткой.
В животе опять неприятно заурчало.
– Где он? – Не дожидаясь ответа, Уилл повернулся и направился в узкую дверь, ведущую из кухни в гостиную. Не желая выпускать его из виду, Молли последовала за ним.
Нижний этаж ветхого сельского домика состоял из трех комнат: кухни, смежной с ней гостиной и спальни Молли в глубине. Крохотная ванная была своего рода аппендиксом кухни, место для нее выкроили в самый последний момент, когда сооружение уже было построено. Гостиная, как и кухня, была обставлена случайными предметами. Потемневший от времени дощатый пол был укрыт потертым овальным ковром, тусклая цветовая гамма которого выдавала воспоминания о коричневом, зеленом и рыжем. Место вдоль одной из стен занимал обитый оранжевым твидом диван, выуженный из запасников религиозно-благотворительной Армии спасения. К нему примыкало древнее коричневое кресло-лежанка, рваные подлокотники которого были заклеены черной изоляционной лентой, и покрашенный в коричневый цвет стул с высокой спинкой, пестрые подушки которого Молли смастерила сама из наволочек. Две разрозненные обшарпанные деревянные тумбочки служили подставками для дешевых настольных ламп. Линялые золотистые шторы были широко раздвинуты, чтобы пропустить в темную комнату как можно больше света сквозь одинокое окно. В дальнюю стену был встроен неработающий камин с дровяной печкой на круглом кирпичном фундаменте.
Телевизор с водруженным сверху видеомагнитофоном – гордость семейства – занимал в комнате почетное место, и не заметить его было невозможно. Когда Молли появилась в дверях гостиной, агент ФБР уже отыскал его и как раз доставал из внутреннего кармана пиджака видеокассету. Бросив короткий взгляд в ее сторону, он продолжил начатое дело. Нажав кнопку на видеомагнитофоне, он вставил кассету, нажал другую кнопку и включил телевизор. Затем поманил Молли пальцем. Она нехотя сделала несколько шагов ему навстречу, пока на экране маячил серый снегопад. Но уже через мгновение, к ее ужасу, возникла первая четкая картинка. Молли застыла на месте, безмолвно разглядывая появившийся на экране знакомый мешок для корма, набитый наличностью.
Каким-то образом этот тип заснят все это на пленку!
Он наблюдал за ней, пока она ошеломленно смотрела на экран, и, убедившись в том, что цели своей достиг, выключил телевизор.
– Итак? – повторил он вопрос, выпрямившись и устремив на нее взгляд.
Молли сомкнула раскрывшиеся от шока губы, сложила на груди руки и постаралась унять пробежавшую по телу ледяную дрожь. Их взгляды встретились. Молли попалась в ловушку, и оба это понимали. Да и как она могла отрицать то, что было зафиксировано на пленке? Клясться в том, что у нее есть нечистая на руку сестра-близнец?
Кухня была чистой, что, пожалуй, являлось ее единственным достоинством. Молли поняла это, когда на миг представила себя на месте гостя и взглянула на свою кухню его глазами. Старый линолеум был неопределенного цвета – что-то среднее между коричневым и серым. Стены выкрашены в горчично-желтый, а поверхности рабочих столиков выложены щербатым зеленым пластиком. Груда вымытых после завтрака тарелок сушилась в пластмассовом корыте возле раковины. Пара сшитых вручную кухонных полотенец служили шторами на единственном оконце. Кухонные шкафы были из темно-коричневой фанеры. Газовая плита – белая, эмалированная – контрастировала с более современным холодильником «Харвест Гоулд». Белый пластиковый столик для пикника, который они давно еще позаимствовали в парке по соседству, поскольку не могли себе позволить купить новый, стоял в центре кухни. Щетка, совок и половая тряпка примостились в уголочке между холодильником и стенкой. Подобие буфетной стойки – самодельный металлический стеллаж, выкрашенный в белый цвет, в тон столу, – хранило на своих полках пустые банки из-под томатов, зеленой фасоли и кукурузы, которыми Флора Аткинсон, жена соседа-фермера, угостила Молли прошлой весной в знак благодарности за то, что та помогла ей убраться в доме перед свадьбой старшей дочери. Недельной давности гамбургеры, выуженные из глубин морозильной камеры сегодня утром, перед тем как Молли отправилась в Кинленд, оттаивали в раковине, предназначенные к ужину. Металлическое мусорное ведро, тоже покрашенное белой, но уже облупившейся от времени краской, стояло в дальнем углу рядом с буфетной стойкой. В общем, любому достаточно было беглого осмотра кухни, чтобы понять, что живут здесь очень бедные люди.
«Что, впрочем, не так уж страшно», – подумала Молли, гордо вскинув подбородок. Бедности нельзя стыдиться, в это она верила свято. Среди бедняков немало замечательных людей. И Балларды в их числе.
– Зайдите, мисс Батлер. И закройте дверь. – На лице мужчины не было и тени улыбки. Глубокие борозды – возможно, оставленные сильным загаром – обрамляли его рот. Мелкие морщинки лучиками расходились в уголках глаз. Может, именно контраст с загорелой кожей создавал иллюзию необыкновенной синевы его глаз.
Он не мог знать о деньгах. В конюшне никого не было. Никого. Даже конюха. Одни только лошади да кошка.
Но каким-то образом он все-таки прознал о пропаже.
Молли почувствовала озноб. На мгновение ей в голову закралась мысль о том, чтобы выскочить в дверь и пуститься наутек. Он ни за что не догнал бы ее. Она – босоногая, легкая, а он – неуклюжий старикан в костюме. Но потом, подумав о детях и о том, что тысячами уз привязана к этому месту, Молли поняла: ей отсюда нет дороги. Выход лишь один: принять брошенный ей вызов и постараться убедить противника в том, что он неправ.
Но при чем здесь ФБР? Стрелять по мухе из тяжелых орудий! Она ожидала встречи с полицией, на худой конец – с наемным убийцей, но только не с федеральным агентом! В животе у Молли противно заныло.
– Я не знаю, о чем вы говорите, – произнесла она, сложив руки на груди и не двинувшись с места. – Как бы то ни было, если вы ищете мисс Батлер, это не ко мне. Меня зовут не так.
– Как же в таком случае зовут вас? – Речь его была быстрой и отрывистой, как у северянина. Наверняка парень был не местный.
– Вы же, кажется, из ФБР. Вам и карты в руки.
– Вы взяли деньги.
– Я уже сказала, что не понимаю, о чем вы говорите.
Он прищурился.
– Не стоит затевать со мной игру, мисс Батлер. Мне сейчас не до этого.
– О, – что это? Похоже, славный мистер ФБР сильно ушибся? И потому так нервничает? Интересно, что больше пострадало – ваше достоинство или задница?
Молли догадалась, что слова ее не понравились. Вместо того чтобы ответить на ее вызов, агент полез в карман пиджака и достал оттуда сотовый телефон, который в руках его выглядел как скрытая угроза.
– Если вы не станете сотрудничать со мной, мисс Батлер, мне не останется иного выбора, кроме как взять вас под стражу. Для этого достаточно лишь одного телефонного звонка.
Молли присвистнула.
– Вы, ребята, теперь вооружены телефонами? Всю жизнь думала, что агенты ФБР носят при себе пушки.
Он плотно сжал губы.
– Так вы будете сотрудничать?
– Как я могу быть уверенной в том, что вы действительно из ФБР? Достать липовое удостоверение не так уж сложно.
– В тех кругах, где вы вращаетесь, вполне вероятно. Но мое удостоверение, по счастью, настоящее. Если хотите, можете позвонить в Бюро и проверить. Я дам вам телефон.
Молли поджала губы и, сделав пару шагов, очутилась возле телефонного аппарата, висевшего на кухне на стене.
– Пожалуй, я лучше позвоню в полицию, – сладким голосом произнесла она, снимая телефонную трубку.
– Давайте. – Он засунул свой телефон обратно в карман, сложил руки на груди и устремил на нее пристальный взгляд, явно ожидая.
Молли заколебалась, поняв, что ее блеф разгадан. И что теперь делать? От него не ускользнула промелькнувшая в ее глазах паника. Разумеется, она ни в коем случае не собиралась вовлекать местных полицейских в это дело. Прежде всего потому, что под раковиной в ее кухне был спрятан мешок с ворованной наличностью. Да и ее «друзья» из соседнего полицейского участка с радостью поверят в любую самую неблаговидную информацию о ней. Ей и раньше приходилось иметь дело со стражами порядка – в основном из-за детей. Этим летом одиннадцатилетних близнецов задержали за то, что они швыряли яйца в проезжавшие автомобили, а в прошлое Рождество Майка арестовали за кражу аудиокассеты в магазине. Лишь доброе сердце хозяина музыкального магазина спасло мальчика от суда. Версаль был маленьким городишком, где всем друг о друге было известно все до мелочей. Каждый житель вписывался в ту или иную категорию; для Молли и ее семьи место было определено среди отбросов общества.
Нет, она определенно не хотела вмешательства местных полицейских. Их милостью она непременно окажется за решеткой, а дети будут рассованы по приютам. Опять.
– Итак?
У Молли возникло неприятное ощущение, будто он читает ее мысли. От этого ей стало не по себе. Она повесила трубку.
– Хорошо, предположим, что пришли вы не по адресу. Я не Батлер.
– У вас есть видеомагнитофон?
– Что? – Вопрос был столь неожиданным, что Молли опешила. Агенту пришлось повторить его. – И что, если есть?
В самом деле, у Майка был видеомагнитофон. В июне он подрабатывал у старика Хигдона, помогал ему в уборке табака, и подержанный видеомагнитофон был частью его заработка. Молли старательно внушала мальчишке, что заработать вещь – гораздо лучше, чем украсть ее. За это в тюрьму не упрячут.
Как-то теперь она сможет вести с Майком беседы о морали, когда сама украла пять тысяч долларов? Разве что послужит живым примером расплаты за грехи, проведя ближайшие несколько лет за решеткой.
В животе опять неприятно заурчало.
– Где он? – Не дожидаясь ответа, Уилл повернулся и направился в узкую дверь, ведущую из кухни в гостиную. Не желая выпускать его из виду, Молли последовала за ним.
Нижний этаж ветхого сельского домика состоял из трех комнат: кухни, смежной с ней гостиной и спальни Молли в глубине. Крохотная ванная была своего рода аппендиксом кухни, место для нее выкроили в самый последний момент, когда сооружение уже было построено. Гостиная, как и кухня, была обставлена случайными предметами. Потемневший от времени дощатый пол был укрыт потертым овальным ковром, тусклая цветовая гамма которого выдавала воспоминания о коричневом, зеленом и рыжем. Место вдоль одной из стен занимал обитый оранжевым твидом диван, выуженный из запасников религиозно-благотворительной Армии спасения. К нему примыкало древнее коричневое кресло-лежанка, рваные подлокотники которого были заклеены черной изоляционной лентой, и покрашенный в коричневый цвет стул с высокой спинкой, пестрые подушки которого Молли смастерила сама из наволочек. Две разрозненные обшарпанные деревянные тумбочки служили подставками для дешевых настольных ламп. Линялые золотистые шторы были широко раздвинуты, чтобы пропустить в темную комнату как можно больше света сквозь одинокое окно. В дальнюю стену был встроен неработающий камин с дровяной печкой на круглом кирпичном фундаменте.
Телевизор с водруженным сверху видеомагнитофоном – гордость семейства – занимал в комнате почетное место, и не заметить его было невозможно. Когда Молли появилась в дверях гостиной, агент ФБР уже отыскал его и как раз доставал из внутреннего кармана пиджака видеокассету. Бросив короткий взгляд в ее сторону, он продолжил начатое дело. Нажав кнопку на видеомагнитофоне, он вставил кассету, нажал другую кнопку и включил телевизор. Затем поманил Молли пальцем. Она нехотя сделала несколько шагов ему навстречу, пока на экране маячил серый снегопад. Но уже через мгновение, к ее ужасу, возникла первая четкая картинка. Молли застыла на месте, безмолвно разглядывая появившийся на экране знакомый мешок для корма, набитый наличностью.
Каким-то образом этот тип заснят все это на пленку!
Он наблюдал за ней, пока она ошеломленно смотрела на экран, и, убедившись в том, что цели своей достиг, выключил телевизор.
– Итак? – повторил он вопрос, выпрямившись и устремив на нее взгляд.
Молли сомкнула раскрывшиеся от шока губы, сложила на груди руки и постаралась унять пробежавшую по телу ледяную дрожь. Их взгляды встретились. Молли попалась в ловушку, и оба это понимали. Да и как она могла отрицать то, что было зафиксировано на пленке? Клясться в том, что у нее есть нечистая на руку сестра-близнец?
4
– Хорошо, – произнесла наконец Молли. – Предположим, я действительно взяла деньга.
– Думаю, предположения в данном случае неуместны.
Молли промолчала.
– Где они? – спросил он.
Не вымолвив ни слова, Молли повернулась и прошла в кухню. Задержавшись в гостиной лишь на мгновение – она расслышала характерный звук, который издал видеомагнитофон, выплюнувший кассету, – агент проследовал за ней. Разумеется, он был не настолько глуп, чтобы оставить ей единственную улику. Стоя в дверях гостиной с видеокассетой в руке, он наблюдал, как Молли вытаскивает из шкафчика под раковиной мешок с деньгами и плюхает его на стол. Положив кассету в карман пальто, он присоединился к Молли, стоявшей у стола, развязал мешок и заглянул внутрь, словно желая удостовериться в том, что деньги все еще там. Затем с видимым удовлетворением вновь стянул мешок веревкой.
– Зачем вы их взяли?
Вопрос показался Молли настолько глупым, что она разозлилась.
– Забавы ради, – сказала она, крепче обхватив себя руками. – А зачем еще такой богачке, как я, воровать мешок, полный денег?
Он плотно сжал губы.
– Я бы на вашем месте умерил сарказм, мисс Батлер. Вы вляпались по самые уши.
– Так вы будете звонить, чтобы меня немедленно арестовали? – Вопрос ее был чистой бравадой. Ответа на него Молли ожидала с леденящим душу страхом.
– Ваш поступок есть не что иное, как уголовное преступление, – произнес он. – За такое можно схлопотать приличный срок. Лет пятнадцать – двадцать.
О Боже! У Молли голова пошла кругом. Она постаралась мобилизовать все свое мужество, чтобы не выдать испуга, но тело не подчинилось ей. Колени предательски подкосились, и она безжизненно рухнула на скамейку, на которой сидела перед его приходом. Губы ее раскрылись, она судорожно глотала воздух.
– Возможно, – медленно произнес он, наблюдая за ней, – мне удастся повлиять на смягчение приговора… если только вы согласитесь сотрудничать с нами. Мне нужно знать, кто послал вас за деньгами.
Молли удивленно взглянула на него. Он смотрел на нее пытливо, чуть хмурясь, облокотившись сильной рукой на стол. Она могла разглядеть черный ремешок его часов, выглядывавший из-под накрахмаленной белой манжеты рубашки. Ремешок был кожаный, циферблат часов вмонтирован в золотую оправу. Костюм сшит из отличной шерстяной ткани. Галстук – шелковый. Его одежда, как и манеры, лишний раз подтверждали, что перед ней – представитель привилегированного истеблишмента. И где уж ему понять, каково ей – молодой и бедной – вести ежедневную изнурительную битву за кусок хлеба.
Не понять ему и того, каково ей сейчас, до смерти перепутанной, смотреть ему в глаза и давать показания.
Его глаза, устремленные на нее, поражали яркой голубизной. Встретив их взгляд, Молли решила, что любая дальнейшая попытка изворачиваться и лгать окажется пустой тратой времени и сил. С видеокассетой, убийственной уликой., он крепко держал ее на крючке.
– Никто меня не посылал, – сказала она.
– Я не смогу помочь вам, если вы не станете говорить правду.
– Это и есть правда. Я взяла деньги, потому что нам… мне… они очень нужны. Никто меня не посылал за ними.
– Что вы делали в конюшне в три сорок пять Уфа? – Он обрушил на нее этот вопрос, словно кирпич.
– Я… я работаю там, на Уайландской ферме. Во всяком случае, работала.
– Что значит работала?
– Несколько дней тому назад я психанула и ушла. Сегодня утром пошла на конюшню, чтобы забрать последний чек.
– Из-за чего вы «психанули»?
Молли с ужасом осознала, что заливается краской стыда.
– Один парень грубо схватил меня, а мне это не понравилось.
– Кто? Дон Симпсон?
– Нет, не мистер Симпсон. Торнтон Уайланд. Его семье принадлежат конюшни.
Он с минуту осмысливал сказанное, затем возобновил атаку с другого фланга.
– Итак, вы отправились в конюшню за последним чеком в три сорок пять утра?
– Я всегда начинаю… начинала… работу в пять утра. Три сорок пять – это не так уж рано в конном бизнесе.
– От кого вы должны были получить чек?
– От мистера Симпсона.
– Его там не было.
– Обычно он появляется в конюшнях около четырех. Он любит приходить самым первым. Я пришла пораньше, поскольку не хотела пропустить его. Мне нужен был… нужен… этот чек.
– Итак, вы пришли пораньше. Во сколько? Кого вы увидели? Кто был в конюшне?
– Я появилась там примерно в половине четвертого. Никого не увидела. Обычно всю жизнь в конюшне дежурит ночной конюх, но, даже если он и был там, я его не встретила.
– Скажите, мисс Батлер, что вы делали в пустой конюшне между тремя тридцатью и временем, когда вы вошли в кормоцех?
– Я проверила лошадей, поговорила с Офелией. – Она уже не видела смысла в том, чтобы поправить его в произношении ее фамилии. Кроме того, ей показалось, что это даже неплохо, если он не все будет знать о ней. Она смутно предчувствовала, что это недопонимание в отношении ее личности когда-нибудь обернется для нее выгодным преимуществом.
– Поговорили с кем?
– С Офелией. Это ослица. Не так давно ее изувечили, и с тех пор она боится людей. Но мне она доверяет. Я хотела убедиться, что с ней все в порядке.
В самом деле, пару месяцев тому назад Офелия оказалась жертвой зверского нападения. Как-то ночью, когда ее выпустили на выгул на поля Уайландской фермы, неизвестный злоумышленник нанес ей жестокие травмы – судя по размерам и форме ран, они были оставлены лезвием бритвы. Злодея так и не обнаружили. На ферме были усилены меры безопасности, хотя по поводу самой Офелии мало кто переживай. В конце концов, это ведь не породистая лошадь. Ее держали в Кинленде лишь потому, что она благотворно влияла на Табаско Соуса – самого великолепного жеребца Уайландской фермы. Офелия была его лучшей подругой.
– А что вы делали… делали… на Уайландской ферме?
– Работала конюхом.
– Вы сказали, что Дон Симпсон – ваш босс. И это все? Как насчет личных отношений с ним?
Молли вопрос не понравился. Она посмотрела в глаза своему визави.
– Между нами ничего нет, если вы это имели в виду.
Агент нисколько не смутился.
– Итак, у вас нет никаких личных отношений с Симпсоном. Вы это хотели сказать?
– Да, именно это я и сказала.
– А с кем-нибудь еще?
– Что? – Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Вы… встречаетесь… с кем-нибудь?
– Мне сдается, это не ваше дело. Если вы хотите предложить мне встретиться с вами, я отвечу «нет».
Он вовсе не имел подобных намерений, и она это знала. Ей просто надоело быть любезной.
– Я не собираюсь приглашать вас на свидание, мисс Батлер, поверьте. Я лишь задал вопрос: с кем вы общаетесь в свободное время? С кем встречаетесь? Кто ваш друг?
– Зачем вам это? Он нахмурился.
– Мисс Батлер, если вы хотите избежать тюрьмы, вам придется отвечать на мои вопросы. Причем честно. Понятно?
Она окинула его свирепым взглядом. Он, очевидно, воспринял это как утвердительный ответ на свой последний вопрос, что, по сути, так и было.
– Друзья? Возлюбленные? Знакомые мужчины?
– Иногда я встречаюсь с Джимми Миллером. Его отец – владелец гаража в городе. И еще с Томом Аткинсом. Это мой сосед. Ну, бывает, что и с другими, когда свободна.
– Вас что-нибудь связывает с Берни Коудиллом?
– Берни Коудилл? – Имя показалось ей знакомым, но Молли не могла припомнить, о ком шла речь.
– Он осматривает лошадей перед скачками в Кинленде.
– О, это тот толстяк, который осматривает лошадиные пасти?
– Да, это он.
– Нет. Я едва с ним знакома.
– Тим Гарден? Джейсон Брин? Говард Лоуренс? При упоминании имени каждого местного тренера Молли отрицательно качала головой.
Агент ФБР помолчал с минуту.
– Итак, вы утверждаете, что пришли в конюшню в три сорок пять утра с единственной целью – получить последний причитающийся вам чек.
– Совершенно верно.
– А что в таком случае вы делали в кормоцехе? Согласитесь, место неподходящее для столь раннего визита.
– Я хотела взять немного сладкого корма для Офелии. Она его очень любит.
– Офель… о да, осел.
– Она ослица.
Он отреагировал на эту поправку нервным подергиванием рта.
– И вы даже не предполагали, что там лежат деньги, не знали, чьи это деньги, и тому подобное. Вы просто увидели их и взяли, потому что они были нужны вам, верно?
– Верно.
– Тогда скажите мне вот что: зачем вы заглянули в мешок?
– Потому что он был другой марки. Обычно мы пользуемся кормами с фермы Саузен. А на этом мешке было клеймо Бснтонса, которым помечают корм низкого качества. Наших лошадей таким кормом кормить нельзя, а значит, и мешок этот не должен был находиться в кормоцехе – ведь кто-то мог по ошибке взять корм из него. А из-за некачественного корма у лошадей может быть расстройство пищеварительного тракта. Породистые лошади требуют особого ухода. Я как раз собиралась убрать этот мешок, чтобы, не дай Бог, не было неприятностей, но, подняв его, сразу сообразила, что в нем вовсе не корм. Потому-то и заглянула внутрь.
– Вы удивились, обнаружив деньги?
Это было мягко сказано, мысленно отметила Молли. – О да.
Агент на мгновение задумался. Его взгляд скользнул по ее лицу, затем спустился ниже, окинув изящную, затянутую в джинсы фигурку. Молли было ясно, что он взвешивает ее слова, пытаясь определить, насколько они правдивы.
– Сколько вам лет? – отрывисто произнес он.
– Двадцать четыре.
– Вы живете здесь со своими братьями и сестрами, так ведь? У вас их несколько?
– Четверо. Два брата, две сестры.
– И вы – старшая.
– Разве вы не выяснили все это перед тем, как идти ко мне? Разумеется, разузнали в подробностях. Вы ведь ФБР? – В ее словах звучало негодование. – В таком случае вам уже известно, что я старшая, тогда зачем же вы спрашиваете?
Ее эмоциональный выпад не возымел никакого действия. Следующим прозвучал вопрос:
– Где ваши родители?
Молли напряглась. Он заходил слишком далеко, вторгаясь в святая святых ее души, куда она никого и никогда не допускала.
– Послушайте, ну какое вам дело? Мои родители здесь совершенно ни при чем.
– Я хочу знать.
Да, ей тоже многого хотелось – например, чтобы он ушел. Но она не могла себе позволить выгнать его – хотя бы потому, что у него в кармане лежала эта злополучная пленка. Она-то и была его козырным тузом, с ней он имел право требовать ответов на свои вопросы, какими бы щекотливыми они ни были.
– Моя мама умерла. Отец бросил нас, когда я была еще совсем крошкой. Довольно?
Он задумчиво посмотрел на нее. Потом рот его дернулся в кривой ухмылке.
– Сегодня вам везет, мисс Батлер. Я поверю в то, что вы сказали мне правду, полную правду и ничего, кроме правды. Я заберу деньги и уйду, и забуду, что вы их украли. Но только до тех пор, пока не обнаружу, что вы солгали. Тогда я вернусь.
Он взял мешок с деньгами, кивнул ей на прощанье и направился к двери. Не в силах поверить, что ей удалось соскочить с крючка, Молли развернулась на скамейке, глядя ему вслед.
– Всего вам доброго, мисс Батлер, – бросил он через плечо таким дружелюбным тоном, как будто они были сто лет знакомы. Хотя его развязное прощание слегка разозлило Молли, все-таки преобладающим в ее эмоциях было чувство облегчения, которое она испытала, провожая незваного гостя. В конце концов – и это главное, – тюрьма ей не грозила.
Хотя о недостающих двадцати долларах агент ФБР пока еще не знал.
Как раз в тот момент, когда мысль об этом пришла ей в голову, агент вдруг остановился как вкопанный в двух шагах от лестницы. «Неужели передумал? – в панике подумала она. – Неужели смог прочитать ее мысли? Неужели возвращается?»
Ее сомнения разрешились при виде Порк Чопа, который, ощетинившись, скалил зубы на незнакомца. Очевидно, пес дремал на крыльце все это время.
К чести агента, он не дрогнул. Вытянув руку, он позволил собаке обнюхать свои пальцы, произнес что-то тихим, успокаивающим голосом. Обласканный вниманием, Порк Чоп растаял, как последний идиот, которым, собственно, и был. Он завилял хвостом, почуяв в человеке, который протянул ему руку, друга навек, и подставил ему голову, предлагая ее погладить.
Наконец агент ФБР, обласкав своего недавнего обидчика, сошел с крыльца и исчез из виду. И, на что искренне надеялась Молли, из ее жизни тоже.
– Думаю, предположения в данном случае неуместны.
Молли промолчала.
– Где они? – спросил он.
Не вымолвив ни слова, Молли повернулась и прошла в кухню. Задержавшись в гостиной лишь на мгновение – она расслышала характерный звук, который издал видеомагнитофон, выплюнувший кассету, – агент проследовал за ней. Разумеется, он был не настолько глуп, чтобы оставить ей единственную улику. Стоя в дверях гостиной с видеокассетой в руке, он наблюдал, как Молли вытаскивает из шкафчика под раковиной мешок с деньгами и плюхает его на стол. Положив кассету в карман пальто, он присоединился к Молли, стоявшей у стола, развязал мешок и заглянул внутрь, словно желая удостовериться в том, что деньги все еще там. Затем с видимым удовлетворением вновь стянул мешок веревкой.
– Зачем вы их взяли?
Вопрос показался Молли настолько глупым, что она разозлилась.
– Забавы ради, – сказала она, крепче обхватив себя руками. – А зачем еще такой богачке, как я, воровать мешок, полный денег?
Он плотно сжал губы.
– Я бы на вашем месте умерил сарказм, мисс Батлер. Вы вляпались по самые уши.
– Так вы будете звонить, чтобы меня немедленно арестовали? – Вопрос ее был чистой бравадой. Ответа на него Молли ожидала с леденящим душу страхом.
– Ваш поступок есть не что иное, как уголовное преступление, – произнес он. – За такое можно схлопотать приличный срок. Лет пятнадцать – двадцать.
О Боже! У Молли голова пошла кругом. Она постаралась мобилизовать все свое мужество, чтобы не выдать испуга, но тело не подчинилось ей. Колени предательски подкосились, и она безжизненно рухнула на скамейку, на которой сидела перед его приходом. Губы ее раскрылись, она судорожно глотала воздух.
– Возможно, – медленно произнес он, наблюдая за ней, – мне удастся повлиять на смягчение приговора… если только вы согласитесь сотрудничать с нами. Мне нужно знать, кто послал вас за деньгами.
Молли удивленно взглянула на него. Он смотрел на нее пытливо, чуть хмурясь, облокотившись сильной рукой на стол. Она могла разглядеть черный ремешок его часов, выглядывавший из-под накрахмаленной белой манжеты рубашки. Ремешок был кожаный, циферблат часов вмонтирован в золотую оправу. Костюм сшит из отличной шерстяной ткани. Галстук – шелковый. Его одежда, как и манеры, лишний раз подтверждали, что перед ней – представитель привилегированного истеблишмента. И где уж ему понять, каково ей – молодой и бедной – вести ежедневную изнурительную битву за кусок хлеба.
Не понять ему и того, каково ей сейчас, до смерти перепутанной, смотреть ему в глаза и давать показания.
Его глаза, устремленные на нее, поражали яркой голубизной. Встретив их взгляд, Молли решила, что любая дальнейшая попытка изворачиваться и лгать окажется пустой тратой времени и сил. С видеокассетой, убийственной уликой., он крепко держал ее на крючке.
– Никто меня не посылал, – сказала она.
– Я не смогу помочь вам, если вы не станете говорить правду.
– Это и есть правда. Я взяла деньги, потому что нам… мне… они очень нужны. Никто меня не посылал за ними.
– Что вы делали в конюшне в три сорок пять Уфа? – Он обрушил на нее этот вопрос, словно кирпич.
– Я… я работаю там, на Уайландской ферме. Во всяком случае, работала.
– Что значит работала?
– Несколько дней тому назад я психанула и ушла. Сегодня утром пошла на конюшню, чтобы забрать последний чек.
– Из-за чего вы «психанули»?
Молли с ужасом осознала, что заливается краской стыда.
– Один парень грубо схватил меня, а мне это не понравилось.
– Кто? Дон Симпсон?
– Нет, не мистер Симпсон. Торнтон Уайланд. Его семье принадлежат конюшни.
Он с минуту осмысливал сказанное, затем возобновил атаку с другого фланга.
– Итак, вы отправились в конюшню за последним чеком в три сорок пять утра?
– Я всегда начинаю… начинала… работу в пять утра. Три сорок пять – это не так уж рано в конном бизнесе.
– От кого вы должны были получить чек?
– От мистера Симпсона.
– Его там не было.
– Обычно он появляется в конюшнях около четырех. Он любит приходить самым первым. Я пришла пораньше, поскольку не хотела пропустить его. Мне нужен был… нужен… этот чек.
– Итак, вы пришли пораньше. Во сколько? Кого вы увидели? Кто был в конюшне?
– Я появилась там примерно в половине четвертого. Никого не увидела. Обычно всю жизнь в конюшне дежурит ночной конюх, но, даже если он и был там, я его не встретила.
– Скажите, мисс Батлер, что вы делали в пустой конюшне между тремя тридцатью и временем, когда вы вошли в кормоцех?
– Я проверила лошадей, поговорила с Офелией. – Она уже не видела смысла в том, чтобы поправить его в произношении ее фамилии. Кроме того, ей показалось, что это даже неплохо, если он не все будет знать о ней. Она смутно предчувствовала, что это недопонимание в отношении ее личности когда-нибудь обернется для нее выгодным преимуществом.
– Поговорили с кем?
– С Офелией. Это ослица. Не так давно ее изувечили, и с тех пор она боится людей. Но мне она доверяет. Я хотела убедиться, что с ней все в порядке.
В самом деле, пару месяцев тому назад Офелия оказалась жертвой зверского нападения. Как-то ночью, когда ее выпустили на выгул на поля Уайландской фермы, неизвестный злоумышленник нанес ей жестокие травмы – судя по размерам и форме ран, они были оставлены лезвием бритвы. Злодея так и не обнаружили. На ферме были усилены меры безопасности, хотя по поводу самой Офелии мало кто переживай. В конце концов, это ведь не породистая лошадь. Ее держали в Кинленде лишь потому, что она благотворно влияла на Табаско Соуса – самого великолепного жеребца Уайландской фермы. Офелия была его лучшей подругой.
– А что вы делали… делали… на Уайландской ферме?
– Работала конюхом.
– Вы сказали, что Дон Симпсон – ваш босс. И это все? Как насчет личных отношений с ним?
Молли вопрос не понравился. Она посмотрела в глаза своему визави.
– Между нами ничего нет, если вы это имели в виду.
Агент нисколько не смутился.
– Итак, у вас нет никаких личных отношений с Симпсоном. Вы это хотели сказать?
– Да, именно это я и сказала.
– А с кем-нибудь еще?
– Что? – Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Вы… встречаетесь… с кем-нибудь?
– Мне сдается, это не ваше дело. Если вы хотите предложить мне встретиться с вами, я отвечу «нет».
Он вовсе не имел подобных намерений, и она это знала. Ей просто надоело быть любезной.
– Я не собираюсь приглашать вас на свидание, мисс Батлер, поверьте. Я лишь задал вопрос: с кем вы общаетесь в свободное время? С кем встречаетесь? Кто ваш друг?
– Зачем вам это? Он нахмурился.
– Мисс Батлер, если вы хотите избежать тюрьмы, вам придется отвечать на мои вопросы. Причем честно. Понятно?
Она окинула его свирепым взглядом. Он, очевидно, воспринял это как утвердительный ответ на свой последний вопрос, что, по сути, так и было.
– Друзья? Возлюбленные? Знакомые мужчины?
– Иногда я встречаюсь с Джимми Миллером. Его отец – владелец гаража в городе. И еще с Томом Аткинсом. Это мой сосед. Ну, бывает, что и с другими, когда свободна.
– Вас что-нибудь связывает с Берни Коудиллом?
– Берни Коудилл? – Имя показалось ей знакомым, но Молли не могла припомнить, о ком шла речь.
– Он осматривает лошадей перед скачками в Кинленде.
– О, это тот толстяк, который осматривает лошадиные пасти?
– Да, это он.
– Нет. Я едва с ним знакома.
– Тим Гарден? Джейсон Брин? Говард Лоуренс? При упоминании имени каждого местного тренера Молли отрицательно качала головой.
Агент ФБР помолчал с минуту.
– Итак, вы утверждаете, что пришли в конюшню в три сорок пять утра с единственной целью – получить последний причитающийся вам чек.
– Совершенно верно.
– А что в таком случае вы делали в кормоцехе? Согласитесь, место неподходящее для столь раннего визита.
– Я хотела взять немного сладкого корма для Офелии. Она его очень любит.
– Офель… о да, осел.
– Она ослица.
Он отреагировал на эту поправку нервным подергиванием рта.
– И вы даже не предполагали, что там лежат деньги, не знали, чьи это деньги, и тому подобное. Вы просто увидели их и взяли, потому что они были нужны вам, верно?
– Верно.
– Тогда скажите мне вот что: зачем вы заглянули в мешок?
– Потому что он был другой марки. Обычно мы пользуемся кормами с фермы Саузен. А на этом мешке было клеймо Бснтонса, которым помечают корм низкого качества. Наших лошадей таким кормом кормить нельзя, а значит, и мешок этот не должен был находиться в кормоцехе – ведь кто-то мог по ошибке взять корм из него. А из-за некачественного корма у лошадей может быть расстройство пищеварительного тракта. Породистые лошади требуют особого ухода. Я как раз собиралась убрать этот мешок, чтобы, не дай Бог, не было неприятностей, но, подняв его, сразу сообразила, что в нем вовсе не корм. Потому-то и заглянула внутрь.
– Вы удивились, обнаружив деньги?
Это было мягко сказано, мысленно отметила Молли. – О да.
Агент на мгновение задумался. Его взгляд скользнул по ее лицу, затем спустился ниже, окинув изящную, затянутую в джинсы фигурку. Молли было ясно, что он взвешивает ее слова, пытаясь определить, насколько они правдивы.
– Сколько вам лет? – отрывисто произнес он.
– Двадцать четыре.
– Вы живете здесь со своими братьями и сестрами, так ведь? У вас их несколько?
– Четверо. Два брата, две сестры.
– И вы – старшая.
– Разве вы не выяснили все это перед тем, как идти ко мне? Разумеется, разузнали в подробностях. Вы ведь ФБР? – В ее словах звучало негодование. – В таком случае вам уже известно, что я старшая, тогда зачем же вы спрашиваете?
Ее эмоциональный выпад не возымел никакого действия. Следующим прозвучал вопрос:
– Где ваши родители?
Молли напряглась. Он заходил слишком далеко, вторгаясь в святая святых ее души, куда она никого и никогда не допускала.
– Послушайте, ну какое вам дело? Мои родители здесь совершенно ни при чем.
– Я хочу знать.
Да, ей тоже многого хотелось – например, чтобы он ушел. Но она не могла себе позволить выгнать его – хотя бы потому, что у него в кармане лежала эта злополучная пленка. Она-то и была его козырным тузом, с ней он имел право требовать ответов на свои вопросы, какими бы щекотливыми они ни были.
– Моя мама умерла. Отец бросил нас, когда я была еще совсем крошкой. Довольно?
Он задумчиво посмотрел на нее. Потом рот его дернулся в кривой ухмылке.
– Сегодня вам везет, мисс Батлер. Я поверю в то, что вы сказали мне правду, полную правду и ничего, кроме правды. Я заберу деньги и уйду, и забуду, что вы их украли. Но только до тех пор, пока не обнаружу, что вы солгали. Тогда я вернусь.
Он взял мешок с деньгами, кивнул ей на прощанье и направился к двери. Не в силах поверить, что ей удалось соскочить с крючка, Молли развернулась на скамейке, глядя ему вслед.
– Всего вам доброго, мисс Батлер, – бросил он через плечо таким дружелюбным тоном, как будто они были сто лет знакомы. Хотя его развязное прощание слегка разозлило Молли, все-таки преобладающим в ее эмоциях было чувство облегчения, которое она испытала, провожая незваного гостя. В конце концов – и это главное, – тюрьма ей не грозила.
Хотя о недостающих двадцати долларах агент ФБР пока еще не знал.
Как раз в тот момент, когда мысль об этом пришла ей в голову, агент вдруг остановился как вкопанный в двух шагах от лестницы. «Неужели передумал? – в панике подумала она. – Неужели смог прочитать ее мысли? Неужели возвращается?»
Ее сомнения разрешились при виде Порк Чопа, который, ощетинившись, скалил зубы на незнакомца. Очевидно, пес дремал на крыльце все это время.
К чести агента, он не дрогнул. Вытянув руку, он позволил собаке обнюхать свои пальцы, произнес что-то тихим, успокаивающим голосом. Обласканный вниманием, Порк Чоп растаял, как последний идиот, которым, собственно, и был. Он завилял хвостом, почуяв в человеке, который протянул ему руку, друга навек, и подставил ему голову, предлагая ее погладить.
Наконец агент ФБР, обласкав своего недавнего обидчика, сошел с крыльца и исчез из виду. И, на что искренне надеялась Молли, из ее жизни тоже.
5
Новость, которую Мерфи сообщил Уиллу, когда тот позвонил ему из телефона-автомата возле закусочной на Версаль-роуд, была не из приятных: Говард Лоуренс был мертв. Лоуренс работал тренером в Кловерлотских конюшнях и был осведомителем ФБР. Именно он снабдил Уилла всей информацией о происходящем в конюшнях, указал на Дона Симпсона и остальных; это он оставил в конюшне тот мешок с наличностью – взятку за заказную скачку. Словом, Говард Лоуренс был их козырным тузом в этой игре. Из-за вмешательства одной сексуальной особы, которую Уилл, к своему великому сожалению, только что отпустил, им до сих пор так и не удалось добыть хотя бы какие-то доказательства чьей-то вины.
– Что значит мертв? – вне себя от ярости заорал Уилл, когда Мерфи выложил ему новость.
– Ну, как еще говорят – почивший, безвременно ушедший…
– Он мертв!
– Именно это я и сказал.
– Как все это случилось, черт побери?
– Он покончил с собой.
– Покончил с собой?
– Да, – мрачно произнес Мерфи.
– Но ведь ты должен был держать его под наблюдением!
– Именно это я и делал. Я следовал за ним, когда он подъехал к закусочной, взял себе еды через окошко, потом отъехал на стоянку поесть. Я решил, что это займет некоторое время, и, запарковавшись с другой стороны, забежал в туалет. Когда я выехал из-за угла, он все еще был в машине. Я четко видел его. Правда, он как-то странно сидел: откинувшись на спинку сиденья, с закрытыми глазами, но я не придал этому значения. Подумал, что он решил передохнуть! Разве мог я предположить, что он вышибет себе мозги прямо там, возле «Дейри куин»? – Мерфи был явно оскорблен обвинением со стороны коллеги.
– Проклятье!
– Я то же самое сказал.
– Плевать мне на то, что ты сказал, Мерфи! Ты не должен был этого допустить!
– Что я мог сделать? Да ровным счетом ничего!
– Проклятье! – повторил Уилл.
– Старик, мне очень жаль.
Уилл ясно представил себе, как Мерфи смущенно пожимает плечами. Он стиснул зубы.
– Я так понимаю, местные ищейки уже в курсе?
– О да. Вышло так, что труп обнаружила девчонка, работавшая в закусочной. Она отправлялась с заказом к клиенту и, проходя мимо автомобиля Лоуренса, уронила поднос на землю и стала кричать. Полиция была на месте через пять минут.
– Ты говорил с ними?
– Нет. Поскольку девчонка разоралась, я так и не вышел из машины. Когда прибыли полицейские, я уехал. Мне не хотелось объяснять им, что у нас был свой интерес в Лоуренсе.
– А ты уверен… абсолютно уверен… в том, что он мертв?
– Да.
– Если ты даже не выходил из машины, как ты можешь быть уверен? – Терпению Уилла наступил конец. Черт бы побрал этого Хэллума, навязавшего ему такую дубину!
– Что значит мертв? – вне себя от ярости заорал Уилл, когда Мерфи выложил ему новость.
– Ну, как еще говорят – почивший, безвременно ушедший…
– Он мертв!
– Именно это я и сказал.
– Как все это случилось, черт побери?
– Он покончил с собой.
– Покончил с собой?
– Да, – мрачно произнес Мерфи.
– Но ведь ты должен был держать его под наблюдением!
– Именно это я и делал. Я следовал за ним, когда он подъехал к закусочной, взял себе еды через окошко, потом отъехал на стоянку поесть. Я решил, что это займет некоторое время, и, запарковавшись с другой стороны, забежал в туалет. Когда я выехал из-за угла, он все еще был в машине. Я четко видел его. Правда, он как-то странно сидел: откинувшись на спинку сиденья, с закрытыми глазами, но я не придал этому значения. Подумал, что он решил передохнуть! Разве мог я предположить, что он вышибет себе мозги прямо там, возле «Дейри куин»? – Мерфи был явно оскорблен обвинением со стороны коллеги.
– Проклятье!
– Я то же самое сказал.
– Плевать мне на то, что ты сказал, Мерфи! Ты не должен был этого допустить!
– Что я мог сделать? Да ровным счетом ничего!
– Проклятье! – повторил Уилл.
– Старик, мне очень жаль.
Уилл ясно представил себе, как Мерфи смущенно пожимает плечами. Он стиснул зубы.
– Я так понимаю, местные ищейки уже в курсе?
– О да. Вышло так, что труп обнаружила девчонка, работавшая в закусочной. Она отправлялась с заказом к клиенту и, проходя мимо автомобиля Лоуренса, уронила поднос на землю и стала кричать. Полиция была на месте через пять минут.
– Ты говорил с ними?
– Нет. Поскольку девчонка разоралась, я так и не вышел из машины. Когда прибыли полицейские, я уехал. Мне не хотелось объяснять им, что у нас был свой интерес в Лоуренсе.
– А ты уверен… абсолютно уверен… в том, что он мертв?
– Да.
– Если ты даже не выходил из машины, как ты можешь быть уверен? – Терпению Уилла наступил конец. Черт бы побрал этого Хэллума, навязавшего ему такую дубину!