Робардс Карен. Полнолуние

   – Ты не уйдешь от меня, милочка… – со злобной усмешкой произнесла Сьюзан, копируя интонации злой ведьмы.
   Молли так часто слышала эти монологи, что, казалось, и сама могла бы сыграть роль. Смех ведьмы в исполнении Сьюзан отзывался в ней головной болью. Она поняла, что начинает раздражаться, что, впрочем, было для нее не ново в последнее время. После отъезда Уилла ее настроение колебалось в диапазоне от злости до депрессии.
   Она знала, что это несправедливо по отношению к детям, но ничего не могла с собой поделать.
   – Поставь это на стол, – грубо прервала Молли монолог Сьюзан, указывая на тарелки с яичницей. Сама она подхватила тарелки с беконом и тостами и направилась к столу.
   Сьюзан с гримасой недовольства исполнила приказание старшей сестры. Молли крикнула, приглашая всех к столу.
   – Ты еще не подыскала мне костюм? – спросила за едой Сьюзан.
   Участники постановки должны были сами позаботиться о своих костюмах. Хотя Молли и не сказала бы об этом Сьюзан, но в душе она задавалась вопросом, была роль в спектакле привилегией или же, наоборот. наказанием.
   – Нет, но я сделаю обязательно.
   – Мне он нужен к следующей среде.
   – Я знаю. – Молли надеялась, что в магазине «Гудвилл» она найдет подходящее допотопное черное шитье. Если же нет, придется походить по комиссионным. Благодаря заработанным пяти тысячам она сейчас была не так стеснена в средствах и вполне могла купить костюм для Сьюзан.
   Что ж, знакомство с Уиллом принесло хотя бы что-то хорошее.
   – Надеюсь, ты не ждешь, что я приду смотреть эту глупую пьесу? – спросил Майк.
   – Меня не волнует, придешь ли ты, – ответила Сьюзан. – Твоя мрачная физиономия распугает всех зрителей.
   – Заткнись, отродье! По крайней мере, у меня нет таких кроличьих зубов!
   – Нет, у тебя только мозги кроличьи, – встал на защиту сестры Сэм. – За тупость тебя и из школы вышвырнут.
   – Прекратите, вы все! Довольно! – Молли сурово посмотрела на детей. – Не забыли, чему я вас учила?
   – Если не можешь сказать ничего приятного, лучше помолчи, – хором повторили заученное правило близняшки.
   Майк свирепо взглянул на них, а заодно и на Молли.
   – Какая дурь! – сказал он.
   Встав из-за стола, он подхватил свою тарелку и стакан и ушел в гостиную. Через несколько секунд Молли расслышала звук телевизора. Она понимала, что ей следует окликнуть его, отругать за грубое поведение, но у нее Не было ни сил, ни желания. Ее кислое настроение в последнее время, похоже, передалось всему семейству. Молли не могла припомнить, когда в последний раз они так ссорились.
   После ужина Эшли помогла ей вымыть посуду. Сьюзан и Сэм разрешили продолжить соответственно репетировать и делать уроки. К Майку Молли не решилась обратиться с напоминанием о домашних обязанностях. Она знала, что все кончится очередным скандалом. Проще было сделать все самой.
   – Никаких известий от Уилла? – спросила Эшли, вытирая посуду, которую мыла Молли. Поначалу этот вопрос ей задавал каждый из родственников по нескольку раз на дню. За последние два дня вопросов не поступало, и Молли была благодарна детям за эту передышку.
   – Нет, – коротко ответила Молли.
   – Любовь – тяжелая штука, правда? – Сочувствие, прозвучавшее в словах Эшли, царапнуло душу, как ноготь, проведенный по стеклу. Она понимала, что Эшли сопереживает ей, но отъезд Уилла оставался для Молли открытой раной, и любое прикосновение к ней было болезненным. Даже говорить о нем было невыносимо больно.
   – Жизнь вообще тяжелая штука, – сказала она, передавая Эшли последнюю сковороду. Отвернувшись от сестры, она взяла миску с объедками, приготовленную для Порк Чопа, и направилась к двери.
   Пес, терпеливо поджидавший ужина под дверью, чуть не сшиб Молли с ног, когда она появилась на крыльце. Молли накричала на него, и ей тут же стало еще хуже. Поставив миску на землю, она виновато погладила собаку, которая, обнюхав еду, принялась уплетать ее.
   Какое-то мгновение Молли постояла, обхватив себя руками, вдыхая холодный ночной воздух. Луна – огромная, желтая – вставала над горизонтом. Крошечные звездочки мерцали на небе. Поднявшийся ветер колыхал голые ветви дуба. Обычно Молли слышала тихое ржание или топот копыт, доносившийся с полей, где паслись лошади. Но сейчас лошади стояли в стойлах – отчасти из-за того, что травы уже не было в полях, отчасти в целях безопасности, поскольку злоумышленник все еще не был пойман. Джей Ди со своими помощниками охранял теперь конюшни, и для лошадей это, конечно, было благом. Но Молли отныне остро ощущала свое одиночество.
   Устремив взгляд на луну, она попыталась представить себе Чикаго: высокие здания, вечная суета, толпы людей, вереницы машин днем и ночью. В эти минуты Уилл, наверное, сидит в каком-нибудь маленьком итальянском ресторанчике за своей любимой лазаньей. С ним, возможно, новая подружка, а может, и старая, которая ждала его возвращения. Она ведь так и не спросила его, есть ли у него женщина.
   Наверное, у агентов ФБР, как у матросов, были девушки во всех портах, предположила она.
   Мысль об этом была настолько мучительной, что Молли закрыла глаза, пытаясь прогнать подступившие слезы. Она не станет плакать из-за него. Она отказывалась плакать. Это было глупо, бесполезно и к тому же не приносило облегчения. Сделав еще один глубокий вдох, она развернулась и пошла домой.

41

   Было уже за полночь. Чья-то тень метнулась через двор к дому. Он крался осторожно, зная, что малейший шум вспугнет собаку, и это разрушит его планы.
   Собака спала внизу, на кухне. Предыдущие визиты – опытные испытания, если хотите, – показали, что сон у ночного сторожа крепкий.
   Как и у детей, что спали наверху.
   Он был взволнован. Нет, правильнее было бы сказать, он ликовал в предвкушении. Азарт охотника был несравним ни с каким наркотиком. Благодаря лошадям в последние несколько месяцев он получал это наслаждение в больших дозах. Сегодня ему предстояло испытать пик ощущений. Он так долго мечтал об этом, так тщательно планировал и выбрал сегодняшнюю ночь.
   Все было готово. Он похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли хлороформ. Ну, конечно же, он ничего не забыл. Он был внимателен и предусмотрителен, всегда. Надеялся на удачу и в этот раз.
   В каком-то смысле сегодня все было, как всегда. А иначе и быть не могло. Сегодня была годовщина его первой вылазки на эту охоту. Тринадцатая, если быть точным.
   Он специально выбрал такой день.
   Над головой висел золотистый шар луны – немой свидетельницы его деяний. Все, как в первый раз. Она казалась неимоверно большой, такой она бывает только раз в году.
   Ее называли Луной Охотника.
   И это тоже казалось символичным, потому что он-то и был охотником.

42

16 ноября 1995 года

   Смерть Говарда Лоуренса до сих пор не давала Уиллу покоя. Это был «висяк», а он не любил «висяков». Они были вызовом его профессионализму.
   Хотя всем остальным очень хотелось трактовать смерть Лоуренса именно как самоубийство.
   Интуиция подсказывала ему, что они ошибаются.
   И не то чтобы это что-то меняло. Вовсе нет. Самоубийство или убийство – неважно, Лоуренс был все равно мертв. Расследование убийств являлось прерогативой местных полицейских. Но не федеральных агентов.
   Он ввел в компьютер кодовый сигнал. Экран загорелся зеленым, потом по нему поползли строчки информации. Вся информация, которую он накопил в ходе расследования дела «Скачки» – такой код был присвоен операции, – была только что передана через «модем» в лексингтонское бюро. Там уже займутся арестами, обвинениями и прочим. Его работа была выполнена.
   – Хочешь пойти выпить, Уилл?
   Дейв Хэллум заглянул в дверь кабинета Уилла. Худой и лысый, Хэллум напоминал Уиллу борзую собаку. Сегодня даже его костюм был серым.
   – Не сегодня, спасибо.
   Вопрос Хэллума напомнил Уиллу о том, что уже половина шестого. Пора домой. Домой… а к чему? С отъездом Кевина дом опустел. Он мог бы, конечно, заказать по телефону пиццу, съесть ее перед телевизором.
   Уилл остановил свой выбор на спортзале. Потом можно было бы позвонить Лайзе, хотя с тех пор, как он вернулся, она потеряла прежнюю привлекательность.
   Вот уже несколько лет она склоняла его к женитьбе, но Уилл упорно сопротивлялся под предлогом Кевина. Теперь, с отъездом сына, который уже не был преградой их счастью, Лайза действовала все более настойчиво.
   Ей было тридцать семь, разведена, и Уилл знал, что она торопится устроить свою жизнь. При мысли о том, что у них с Лайзой могут быть дети, у него обострялась язва. Уилл понимал, что любит ее не настолько сильно. Да, это было так. Он действительно не любил ее.
   В кабинет вошел Хэллум.
   – Над чем ты работаешь?
   – Заканчиваю эту кентуккийскую штуку. Я только что передал последнюю бумагу этому парню… как его зовут?
   – Агента из лексингтонского бюро? Мэттьюз.
   – Да, верно. Мэттьюз. Итак, мяч теперь на половине Мэттьюза.
   – Ты здорово сработал.
   – Спасибо.
   – Они доставляли этих лошадей из Аргентины, так ведь? И выдавали их за американских? Завтра я буду разговаривать с Джорджем Риисом и хочу иметь полную ясность по этому делу.
   – Доклад у вас на столе, – напомнил ему Уилл.
   – У меня не было времени прочитать его, – признался Хэллум и, пройдя через комнату, присел на край стола Уилла. – Расскажи мне.
   – Несколько местных тренеров вошли в преступный сговор с целью организации скачек с участием подставных лошадей, на которых можно было бы ставить по минимуму, а выигрывать по-крупному. Для этого они подменяли слабых лошадей на резвых скакунов. Поскольку у нас в стране соблюдается требование обязательной идентификации лошадей, что делается путем нанесения губной татуировки, они завозили лошадей из страны, где это не практикуется, – а именно, из Аргентины. Потом они клеймили резвых скакунов номером слабой лошади, выставляли чужаков на скачки с участием слабых лошадей и неизменно выигрывали. Конец истории.
   – На первый взгляд, все очень просто. Я удивлен, что тебе понадобилось две недели, чтобы раскрыть такую аферу. – Хэллум ухмыльнулся.
   Уилл знал, когда над ним подшучивают.
   – Все прошло бы быстрее, если бы первый осведомитель, которого я нанял, не солгал мне. Когда я уже сам разобрался в сути происходящего, завершить дело не составило труда.
   – Первый осведомитель – это тот парень, которого, как ты считаешь, убили?
   – Да.
   – Мерфи так не думает. Как бы то ни было, это уже решать местным полицейским.
   – Я тоже так считаю.
   – Итак, дело закрыто?
   – Да, – сказал Уилл.
   В открытую дверь кабинета постучали. Повернув голову, Уилл увидел Мерфи в сопровождении двух агентов – Уоррена Роуча и Бена Марки, – стоявших в дверях. Кивком он пригласил их войти. Он знал, что, если бы не присутствие Хэллума, ребята не стали бы стучаться в дверь.
   – Ты готов идти? – спросил его Мерфи.
   – Куда? – Уилл нахмурился.
   – Только не говори мне, что ты забыл, – произнес Роуч.
   Это был высокий худой парень с безукоризненной стрижкой и безупречным вкусом в одежде. Разведенный, он был покорителем женских сердец. Уиллу вдруг пришла в голову идея познакомить его с Лайзой.
   – Вот те на, старик, у меня же сегодня холостяцкая пирушка! – усмехнулся Марки. Лет под тридцать, брюнет, коротышка Марки пребывал в постоянном движении. Вот и сейчас, разговаривая с Уиллом, он гремел мелочью в кармане.
   – Да, верно, вспомнил. Конечно, буду. В «Диджорно», так ведь? Вы, ребята, идите, а я приду попозже. Мне нужно кое-что тут доделать.
   – Все еще корпишь над «Скачками»? – ухмыльнулся Мерфи.
   Уилл покачал головой.
   – С ними только что закончил.
   – Ну, как там Кентукки, Уилл? – поддразнил его Роуч. Последние три недели Мери развлекал сослуживцев рассказами об увлекательных похождениях его и Уилла в «Пырейном штате». Уилл оказался под перекрестным огнем шуток, качество которых ему не очень нравилось. Но он был не настолько глуп, чтобы показывать это.
   – Как бесконечный лабиринт, – сухо заметил Уилл. Коллеги фыркнули.
   – У тебя там даже была проводница, правда? – спросил Марки.
   – Пошли вон, – отшутился Уилл. Любое напоминание о Молли начинало раздражать его.
   В дверь опять постучали. На этот раз секретарша – или, как теперь называлась ее должность в современной трактовке – административный помощник.
   – Уилл, вам звонят по второй линии, – сказала она. – Мисс Баллард.
   Троица дурашливых сослуживцев восторженно переглянулись.
   – Проводница! – хором воскликнули они, когда Уилл потянулся к телефону.
   – Уилл Лайман, – четко произнес он в трубку. Под прицелом взглядов ухмыляющихся зрителей он держался на редкость спокойно и уверенно.
   – Уилл? – Голос Молли резанул его с силой, сравнимой с ударом в живот бейсбольной биты. Услышав ее мягкий южный акцент, Уилл почувствовал, что у него пересохло в горле. Он вдруг поймал себя на том, что даже не представляет, как прожил три недели, не слыша его.
   – Молли. – Кивком он указал всем присутствовавшим на дверь. Но это не возымело действия.
   – О, Уилл. – У Молли дрогнул голос.
   Уилл вдруг насторожился. Такие интонации из уст Молли не предвещали ничего хорошего.
   – Сьюзан пропала, – сказала она таким голосом, будто слова давались ей с трудом.
   – Что значит пропала? – резко спросил он.
   – Она исчезла. Вчера вечером она пошла спать, а утром ее уже не было. Постель пуста. Нигде в доме ее нет. Мы обыскали все и в доме, и на улице, а потом я позвонила в полицию. Но они ведут себя так, словно считают, что она сбежала из дома. Уилл, она не убегала из дома. Ты же знаешь, она не могла этого сделать. Я думаю, кто-то проник в дом и выкрал ее из постели.
   – О Боже.
   – Ты приедешь? Пожалуйста! Сейчас?
   – Я прилечу первым же рейсом, – произнес в трубку Уилл, чувствуя, как стынет кровь в его жилах. – Постарайся успокоиться и держись.
   – Поторопись. Пожалуйста, поторопись. – У Молли опять дрогнул голос. Потом Уилл услышал щелчок: она повесила трубку.
   Уилл положил трубку и встал. Четверо мужчин в его кабинете больше не ухмылялись. Хэллум оторвался от стола.
   – Похищен ребенок, – сказал Уилл. – Маленькая девочка. Я должен ехать.

43

   Сьюзан проснулась в темноте. Голова сильно болела, тошнило. Она не знала, где находится, но четко сознавала, что не в своей постели. Вчера вечером она ложилась спать в свою постель, но почему-то проснулась здесь.
   Где? Вот в чем вопрос. Сьюзан вскарабкалась на четвереньки, чувствуя под собой грязный пол. Помещение, в котором она находилась, было темным, холодным и зловонным. И стояла тишина. Звенящая тишина. Как в пещере.
   Может, у нее ночной кошмар? Сьюзан ущипнула себя, чтобы проснуться. Почувствовала боль. Разве во сне бывает больно?
   Сьюзан поняла, что она не спит.
   В горле у нее застрял крик. Сьюзан сглотнула слюну. Она боялась издать малейший звук, боялась пошевелиться, чтобы не вспугнуть чудовище, притаившееся в этой пещере.
   Она не знала, почему в сознании вдруг всплыл образ чудовища, но это было именно так. Ей представилось огромное, волосатое чудовище с когтями и клыками, хватающее детей и съедающее их за завтраком. Казалось, она даже слышит, как оно подкрадывается к ней в темноте.
   Что-то коснулось ее пальцев. Сьюзан отдернула их от пола и вскрикнула. И не успело еще умереть эхо ее крика, как она повалилась назад, ударившись головой о каменную стену.
   Она увидела мерцающие звездочки. Сьюзан прижала колени к груди, обхватила их руками, пытаясь стать совсем крошечной и незаметной. Каменные стены, грязный пол, вонючий запах. Крошечные медвежьи глазки смотрели на нее сквозь темноту: что это, маленькие чудовища?
   Где она – в подвале или в могиле? Мысль о том, что ее похоронили заживо, ужаснула ее. Темнота вокруг, казалось, ожила: она слушав, дышала, ждала, когда сможет наброситься на нее.
   – Молли, – заскулила она. И потом снова: – Молли…

44

   Когда четыре часа спустя после звонка Молли Уилл появился в ее доме, там уже было не протолкнуться среди соседей, друзей, полицейских. Дом Молли напоминал штаб смешанной команды федеральных агентов и полиции. Перед отъездом из Чикаго Уилл запустил механизм розыска. На домашнем телефоне Молли был установлен «жучок» на случай, если позвонят о выкупе. Агент местного отделения ФБР неотлучно находился у аппарата записи телефонных звонков. Молли предоставила полицейским фотографии Сьюзан, список ее друзей, информацию для опознания, описание одежды, в которой ее видели в последний раз, – белая фланелевая ночная сорочка длиной до колен с рисунком из розовых цветочков. Молли, Сэм, Эшли и Майк были так тщательно допрошены относительно всех их перемещений в тот злополучный вечер, что Молли казалось, она сможет повторить все показания даже во сне. В доме со всех поверхностей были сняты отпечатки пальцев. Комнату Сьюзан сфотографировали во всех ракурсах. Был составлен плакат «Внимание, розыск» с приметами Сьюзан. Полицейские обыскали и дом, и двор, и окрестные поля. Более тщательный обыск наметили на завтрашнее утро, если к тому времени Сьюзан не отыщется.
   Молли молила Бога о том, чтобы к утру Сьюзан уже была дома.
   Уилл позвонил им из самолета и сообщил о времени своего приземления.
   Дежуривший у телефона агент ФБР, отрекомендовавшийся спецагентом Итоном, передал послание Молли. Она, Эшли, Сэм и Майк молча сидели за кухонным столом, так и не притронувшись к ужину, любезно приготовленному соседкой, Флорой Аткинсон. Молли когда-то встречалась с сыном Аткинсонов Томом и дружила с их дочерью Линдой, пока та не вышла замуж и не уехала из родительского дома. Миссис Аткинсон была добродушной толстушкой лет шестидесяти. Она сновала по кухне, готовила еду и перешептывалась с соседями, которые заходили в дом узнать последние новости.
   Все сходились во мнении, что исчезновение Сьюзан было сродни ночному кошмару – никто не предполагал, что подобное может произойти не на экране телевизора, по соседству. Не верилось, что беда коснулась Сьюзан – девочки, которую все они знали.
   Лай Порк Чопа, раздавшийся при приближении к долгу в десять вечера очередной машины, заставил всех присутствовавших здесь, включая спецагента Итона, выйти на крыльцо в надежде, что привезли Сьюзан. В надежде узнать новости. В надежде на…
   Уилл. Он стремительно направлялся к дому, его светлые волосы переливались золотом в лунном свете. На нем был плащ нараспашку, под которым виднелся темный костюм. Молли настолько обрадовалась, что у нее перехватило дыхание.
   – Уилл! – Эшли и Сэм бросились по лестнице ему навстречу. Добежав, они повисли у него на шее, словно это был член семьи. Он тоже обнял их и взглянул поверх их голов на крыльцо, где стояли Молли и Майк.
   На мгновение их взгляды встретились.
   – Ты не говорил нам, что ты агент ФБР! – с упреком воскликнул Сэм.
   Молли рассказала детям правду, перед тем как позвонить Уиллу. Его профессия была единственным лучиком надежды, который она могла предложить им, и себе.
   Уилл потрепал мальчишку по голове.
   – Это был секрет, – сказал он.
   – Сьюзан… – начала было Эшли, и голос ее сорвался от волнения.
   – Не волнуйтесь, все будет хорошо, – сказал Уилл и, обняв детей за плечи, направился вместе с ними к дому.
 
   В ту самую минуту, когда Эшли и Сэм повисли на нем, Уилл понял, что ошибался. Ошибался, думая, что привязанность к Баллардам вскоре пройдет, ошибался в том, что уехал, не попрощавшись с ними. Тогда ему казалось, что так будет лучше. Он боялся, что они слишком привяжутся друг к другу, а что потом? Его жизнь была в Чикаго, их жизнь – здесь. С окончанием работы Уилл должен был исчезнуть из их жизни так же внезапно, как и вторгся в нее. Как сказала Молли в тот последний, незабываемый вечер, ему не следовало так располагать к себе детей. Но он ведь и не планировал этого, прежде всего он их просто пожалел. Они нуждались – причем не только в деньгах, прежде всего им нужно было мужское внимание. Ему не составляло труда помогать Сьюзан с уроками, гонять мяч с Сэмом, учить Эшли танцевать. Что же касается Майка, то Уилл обнаружил, что ошибся вначале, предполагая, что мальчишке в первую очередь нужна строгая дисциплина, а уж потом внимание. На самом деле Майк оказался таким же ранимым и беззащитным, как и остальные Балларды. Уроки баскетбола, которые он преподал Майку, были незабываемы. Пожалуй, другие методы воспитания стали бы не так увлекательны, хотя Уилл не сомневался в том, что он бы добился желаемого результата и муштрой. Но приучить детей к мысли о том, что они зависимы от него – это действительно было жестоко. Уилл ведь не мог обещать им вечной дружбы.
   Но все они стали так дороги ему, и, по правде говоря, он скучал по ним.
   Уилл испугался за Сьюзан как за собственную дочь. Он гораздо глубже, чем сами Балларды, осознавал весь ужас происшедшего, и это вызывало еще больший страх. Более всего он опасался, что девочка стала жертвой педофила. При воспоминании о том вечере, когда Сьюзан увидела кого-то в окне, у него стыла кровь в жилах. Вполне возможно, что маньяк выслеживал ее уже давно.
   Другая версия – украсть из мести, поскольку злоумышленники узнали о помощи Молли следствию.
   Версий существовало множество, беда в том, что не было времени все их проверить. По опыту Уилл знал, что с каждой минутой уменьшаются шансы найти ребенка живым.
   Но он не собирался посвящать в это Баллардов – во всяком случае, пока не было острой нужды. Они и так до смерти перепуганы – достаточно одного взгляда на них, чтобы в этом убедиться.
   Молли стояла на крыльце, не шелохнувшись, даже не подняв руку, чтобы поприветствовать его, пока он шел по дорожке к дому. Она была очень бледна. Со времени их последней встречи девушка похудела. В потертых джинсах и сером свитере она все равно выглядела сексуальной и красивой. И хрупкой – настолько хрупкой, что, казалось, лунный свет просачивается сквозь нее. Руки она сложила на груди. Губы плотно сжала, словно боялась вызвать их дрожь. Глаза казались огромными в обрамлении темных кругов. Уилл поймал их взгляд и почувствовал, как земля качнулась у него под ногами.
   Три недели кряду он убеждал себя в том, что случившееся между ним и Молли было потрясающе, но имело неизбежный конец: классический пример горячей, страстной, но кратковременной любви.
   Но он ошибся и в этом. И понял все, лишь только увидев ее. Его чувства к Молли оказались слишком сильными, то, что произошло между ними, не было кратким романом.
   Уилл испытал непреодолимое желание подойти к ней, обнять и поцеловать так, чтобы она забыла обо всех горестях.
   Но она позвонила ему не потому, что хотела его как мужчину, а потому, что нуждалась в нем. Он был здесь в роли агента ФБР, но не любовника Молли.
   И пока Сьюзан не будет найдена, он должен помнить об этом.
   «Здравствуй, Молли», – вот все, что Уилл сказал ей, когда вместе с Эшли и Сэмом поднялся на крыльцо.
   – Спасибо, что приехал, – тихо ответила Молли. Стоявший рядом с ней Майк дернулся в беспокойном движении. Уилл взглянул на него.
   – Привет, Майк.
   – Привет, Уилл. – В голосе мальчика не было откровенной враждебности, которую ожидал встретить Уилл.
   Он подумал о том, что за это стоит благодарить чрезвычайные обстоятельства. Сейчас они все были единое целое перед лицом несчастья.
   Дай Бог, чтобы это было так.
   – Я – специальный агент Крон Итон. – Мужчина в костюме, стоявший позади Молли, протянул ему руку. Уиллу достаточно было взгляда на него, чтобы узнать коллегу. Нечто неуловимое в облике агентов ФБР позволяло им безошибочно узнавать друг друга в толпе.
   – Уилл Лайман. – Эшли и Сэм отпустили Уилла, и он пожал руку агенту.
   – А я – Флора Аткинсон. – Седовласая женщина, слишком полная для темно-синих полиэстеровых брюк и белой блузки с длинными рукавами, кивнула. Кроме Итона и миссис Аткинсон на крыльце толпились еще с десяток незнакомых людей, уставившихся на него. Уилл мысленно разделил их на возрастные группы: подростки, вероятно, были друзьями Эшли и Майка, а взрослые, за исключением Джимми Миллера, – соседями.
   Миллер без особого энтузиазма приветствовал его кивком головы.
   – Уилл. – Голос Молли был чуть громче шепота. Уилл стоял рядом с ней. Когда он взглянул на нее, она коснулась его рукава дрожащей рукой. Ее глаза были, как два темных омута. – Найди Сьюзан. Пожалуйста.
   – Обязательно найдем, – уверенно произнес он, надеясь на то, что ему не придется ошибиться. Потом, обняв ее за плечи, увлек в дом.
   Толпа доброжелателей двинулась за ними. Увидев изможденное лицо Молли при свете, Уилл понял, что она на грани срыва. Он отвел в сторону Итона и что-то шепнул ему на ухо. Итон проявил себя настоящим профессионалом. Уже через минуту толпа соседей и приятелей начала рассасываться.
   Миссис Аткинсон, уходя, все твердила: «Я могу остаться, если нужно», до тех пор, пока ее не усадили в машину. Миллер поцеловал Молли в бледную щеку и пробормотал что-то ей на ухо, прежде чем выйти за дверь. Остальные уходили со словами прощания. Наконец Балларды, Уилл и Итон остались в доме одни.
   – Вы дежурите на телефоне, я правильно понял? – спросил Уилл Итона, который кивнул в подтверждение его слов. – Через несколько минут я хотел бы выслушать ваш рассказ о ходе розыска. А сейчас мне нужно поговорить с семьей.