Роббинс Гарольд. Никогда не покидай меня

   — Лесть не приведет тебя ни к чему хорошему, — заметил я.
   Внезапно она снова превратилась в юную, романтически-пылкую девочку.
   — Правда, было бы ужасно, — произнесла Джини, — если бы она влюбилась в тебя и жила с мыслью о том, что ты никогда не будешь принадлежать ей?
   Боль, почти утихшая за последний день, снова пронзила меня. Устами ребенка...
   Я встал. С меня было достаточно.
   — Заходи в дом, — сказал я. — У нас в гостях дядя Пол, он хочет посмотреть на тебя...
   Спал я плохо. Слабые ночные звуки врывались в окна, не принося мне облегчения. Наконец первые серые тени нового дня стали закрадываться в спальню. Ночь не дала мне ответа; возможно, восходящее солнце подскажет выход. Я сомкнул веки и задремал...
   Утром по дороге на работу я завез Пола в аэропорт.
   Реми был очень мрачен.
   — Позволь мне поговорить с ней, — попросил он перед отлетом.
   Я покачал головой.
   Он посмотрел на меня.
   — Твоя дурацкая гордость... — пробормотал Пол, протягивая руку.
   Его пожатие было теплым и дружеским. Наши глаза встретились.
   — Надеюсь, все образуется, — искренне произнес Пол.
   — Конечно, — сказал я с оптимизмом, которого не испытывал. — Должно образоваться.
   Он повернулся в сторону самолета.
   — Удачи тебе, — бросил Пол через плечо.
   — Спасибо, — сказал я.
   В походке Пола чувствовалось уныние. Я невольно окликнул его.
   — Пол!
   Остановившись, он обернулся.
   — Это только первый раунд, — с улыбкой сказал я. — Не вешай носа.
   В первое мгновение лицо его ничего не выражало, затем он улыбнулся мне в ответ.
   — Ты сумасшедший, — сказал Пол, покачав головой.
   Когда я вошел в офис, Микки сидела за столом. Ее пишущая машинка трещала, как пулемет.
   — Вызови ко мне Криса, — сказал я.
   Она кивнула в сторону двери моего кабинета.
   — Он ждет вас там.
   Я понимающе поднял бровь. Крис не терял времени даром. Я зашел в кабинет. Он сидел в моем кресле за столом и что-то писал. Заметив меня, поднял голову и начал вставать с кресла.
   Я решил разыграть маленький спектакль и жестом усадил его обратно в кресло. Он с любопытством смотрел на меня. Я молча сел напротив Криса, не сводя с него глаз.
   Через пару минут он смутился. Я увидел, как его лицо залила краска. Я по-прежнему не раскрывал рта.
   Он откашлялся.
   — Бред...
   Я улыбнулся ему.
   — Удобное кресло, а, Крис?
   Он подскочил, точно сиденье обожгло ему зад.
   Я встал, продолжая улыбаться.
   — Почему ты не сказал мне раньше, что оно тебе нравится, Крис? — вкрадчиво спросил я.
   Он покраснел еще сильнее.
   Я заговорил, прежде чем он успел что-либо ответить.
   — Если это правда, — обойдя стол и сев в кресло, продолжил я тихим ласковым голосом, — мы могли бы попытаться достать для тебя точно такое.
   Он молчал; краска постепенно сошла с его лица. Я почувствовал, что к нему возвращается самообладание.
   — Не понимаю, Бред, — сказал Крис. — Я только пытался помочь.
   — Кому? — взревел я. — Себе?
   Впервые за все время нашего знакомства я увидел его вышедшим из себя.
   — Кто-то здесь должен сохранять голову на плечах! — закричал он в ответ. — Ты толкаешь агентство к пропасти, потому что тебе плевать на всех, кроме самого себя.
   Мне стало легче. Честная схватка всегда была мне больше по душе, чем тайные интриги и закулисная борьба.
   На Третьей авеню мы выясняли отношения в открытую.
   — Где, черт возьми, ты провел вчерашний день? — спросил я.
   — Я пытался уговорить Мэтта Брэйди оставить нас в покое. Был у него в офисе. Заключил с ним соглашение.
   — Какое соглашение? Почти все наши клиенты уже ушли от нас, а оставшиеся, вероятно, уйдут сегодня.
   Он сухо кивнул.
   — Знаю. Когда ты отказался его принять, он пообещал мне, что уничтожит нас.
   — Кто дал Брэйди список наших заказчиков и помог ему выиграть время? — Я встал с кресла. — Это так ты пытаешься мне помочь?
   Его лицо снова зарделось.
   — Ему потребовались некоторые справочные данные.
   Я улыбнулся.
   — Это звучит не слишком убедительно, правда?
   Я обошел стол и посмотрел на Криса.
   — Ты ведь и не рассчитываешь, что я тебе поверю?
   Он в упор посмотрел на меня. Затем снова заговорил холодным, сдержанным тоном.
   — Мне безразлично, веришь ты мне или нет. Я несу ответственность перед людьми, которые здесь работают.
   Я не могу допустить, чтобы они оказались на улице.
   — Очень благородно, — усмехнулся я. — Иуда тоже думал о других. Где твои тридцать сребреников?
   Глаза Криса сверкнули. В них горели его амбиции. Я понял, что он считает меня конченым человеком.
   — Брэйди оставит агентство в покое, если ты уйдешь, — сказал Крис.
   — В этом и заключается ваше тайное соглашение? — с деланным интересом спросил я.
   Он покачал головой.
   — Я готов предложить тебе за фирму хорошую цену.
   Ты должен уйти, так будет лучше для всех.
   Я снова сел.
   — Что ты называешь хорошей ценой?
   Он задумался на мгновение.
   — Пятьдесят тысяч.
   Выгодное предложение. Эта фирма приносила доход свыше ста пятидесяти тысяч в год.
   — Откуда такая щедрость? — саркастически спросил я.
   — Это действительно щедрость, — с нажимом сказал Крис. — Посмотри правде в глаза, Бред: здесь твоя песенка спета. Оставшихся заказов не хватит на то, чтобы оплатить аренду помещения, не говоря уже о прочих расходах.
   Он сказал правду, но почему-то она не произвела на меня впечатление. Если мне придется закрыть лавочку, я сделаю это. Но будь я проклят, если без борьбы отдам кому-то то, во что вложил столько труда и чем так гордился.
   — Мэтт Брэйди согласен финансировать тебя? — спросил я. — Об этом вы тоже договорились?
   Он мне не ответил.
   С минуту я изучал лицо Криса. Он тоже смотрел на меня, не отводя глаз.
   — Крис, — мягко произнес я.
   Слабая искра триумфа мелькнула в его глазах; он выжидательно подался вперед.
   — Я испытываю соблазн продать тебе агентство, — тихо произнес я. — Но моя ответственность перед работающими здесь людьми больше твоей. Понимаешь, я создал эту фирму и дал им работу. Самым простым выходом для меня было бы взять у тебя деньги и заняться чем-то другим. Я бы устоял на ногах.
   — Конечно, Бред, — охотно согласился он, заглатывая наживку. — Ты способен на многое.
   Я позволил Крису решить, что склоняюсь в нужную ему сторону.
   — Ты действительно так считаешь? — спросил я, как бы сомневаясь в этом.
   Теперь крючок застрял прочно.
   — Ты один из лучших специалистов в этой области, Бред, — сказал он. — Любая фирма будет счастлива заполучить тебя. Твои профессиональные успехи говорят сами за себя. Посмотри, что ты сделал здесь, начав с нуля.
   — Ты меня убедил, Крис.
   Он встал, не скрывая своего торжества.
   — Я знал, что ты проявишь благоразумие, Бред.
   Крис обошел стол и хлопнул меня по плечу.
   — Я сказал мистеру Брэйди, что ты прислушаешься к голосу разума.
   Я посмотрел на него, изобразив на лице смущение.
   — Кажется, ты не понял меня, Крис.
   Его рука свалилась с моего плеча, нижняя челюсть отвисла.
   — Раз я так хорош, я остаюсь здесь, — продолжил я. — Мы все это переживем. Моя ответственность перед сотрудниками слишком велика, чтобы я мог продать их, как рабов, новому хозяину.
   — Но, Бред... — начал он.
   Я перебил его.
   — Ни тебе, ни Мэтту Брэйди я не доверия бы даже мою собаку. Тем более людей.
   Я нажал клавишу переговорного устройства и услышал голос Микки.
   — Да, Бред.
   — Прошу весь штат, до единого человека, немедленно собраться в моем кабинете.
   — Хорошо, Бред, — ответила она, и в динамике раздался щелчок.
   Я повернулся к Крису. Он окаменел.
   — Что ты здесь стоишь, малыш? — улыбнулся я, — Ты тут больше не работаешь.
   Он собрался что-то сказать, затем раздумал и направился к двери. Когда он открыл ее, я увидел, что почти все сотрудники собрались в приемной. У меня родилась идея.
   — Крис! — позвал я.
   Он повернулся, держась за ручку двери.
   Я заговорил громко, чтобы все услышали меня, тщательно выбирая слова для большего эффекта.
   — Сообщи моей секретарше, куда отсылать твою корреспонденцию. К Мэтту Брэйди или к черту? — Я засмеялся. — Думаю, другого выбора у тебя не будет.

Глава 19

   Сидя за столом, я наблюдал за тем, как сотрудники один за другим входят в мой кабинет. Я продолжал улыбаться, пока дверь не закрылась за последним из них. Когда улыбка исчезла с моего лица, я почувствовал, что его мышцы болят.
   Это было хорошее собрание. Я описал все происшедшее, начав с первой встречи с Мэттом Брэйди и закончив объяснением с Крисом. Я сказал им, что не могу обещать ничего, кроме схватки; она будет тяжелой, но при их поддержке, я чувствую, мы победим.
   Я не мог позволить себе потерпеть поражение, особенно теперь, когда они слышали мои слова, обращенные к стоявшему в дверях Крису. Кто-то предложил временно уменьшить оклады, пока мы не выкарабкаемся.
   Я воздержался от этой меры, сохранив за собой право прибегнуть к ней, в случае нужды, позже. Затем я пожал руку каждого, и они удалились.
   Это было великолепно. Я обещал им многое, но ничего — конкретно. Я подавленно уставился на стол. Телефоны молчали. Обычно в это время они были раскалены.
   Я невесело улыбнулся самому себе. Если телефоны смолкли, значит, ты уже мертвец — так говорят бизнесмены. Я и правда казался себе трупом.
   Я услышал трель телефона. Вялым движением нажал клавишу.
   — Да?
   — К вам пришла миссис Шайлер. Она спрашивает, есть ли у вас время познакомиться с информацией о ее деятельности, — бодрым суховатым тоном спросила Микки.
   На мгновение я потерял дар речи.
   — Пригласите ее, — сказал я.
   Когда дверь открылась, я уже был на ногах. Попытался справиться с охватившим меня волнением. Дверь закрылась за Элейн.
   Она замерла, глядя на меня. Ее глаза были полны сочувствия. Она не улыбалась. Затем Элейн медленно направилась к столу.
   Я молчал, будучи не в силах вымолвить ни слова.
   Что-то в этой женщине безумно трогало меня. Каждая клеточка моего тела трепетала.
   Она подняла глаза.
   — Неважно выглядишь, Бред, — тихо произнесла Элейн.
   Я молчал, вбирая ее в себя взглядом.
   — Ты не хочешь со мной поздороваться? — спросила она.
   Я обрел дар речи.
   — Элейн.
   Потянулся к ее руке. Прикосновение к пальцам Элейн пробудило желание чего-то большего. Я попытался привлечь ее к себе.
   Она покачала головой, и ее пальцы выскользнули из моей руки.
   — Нет, Бред, — мягко произнесла она. — Все кончено.
   Не будем возвращаться к этому.
   — Я люблю тебя, — сказал я. — Ничего не кончено.
   — Я совершила ошибку, Бред, — вполголоса пробормотала Элейн. — Пожалуйста, не напоминай мне о ней. Я Хочу быть твоим другом.
   — Ты не любишь меня? — спросил я.
   Я никогда еще не видел таких глаз. Они говорили о многом и были полны боли.
   — Отпусти меня, Бред, — попросила она. — Пожалуйста.
   Я перевел дыхание, вернулся к креслу и сел в него.
   Дрожащими пальцами выбил сигарету из пачки и закурил. Сквозь облако дыма посмотрел на Элейн.
   — Зачем ты вернулась, Элейн? Чтобы помучить меня?
   Мне показалось, что я физически ударил ее. Она поникла на моих глазах. Ее голос зазвучал скованно.
   — Во всем виновата я. Из-за меня ты поссорился с моим дядей.
   — Тут ты ни при чем, — поспешил возразить я. — Он даже не знает о нашем знакомстве.
   — Мне известно о досье, которое он на тебя завел.
   Этот документ послужил причиной твоего отказа встретиться с ним вечером. Ты знал, что если бы я пошла с тобой, он бы обо всем догадался. Ты защищал меня.
   — Я защищал самого себя. Действовал из эгоистических побуждений. Боялся нажить неприятности.
   Она помолчала.
   — Откуда тебе известно про досье? — спросил я, вспомнив о Сандре. Эта девушка могла вычислить имя."
   — Мне сказал дядя Мэтт, — ответила Элейн. — Он рассердился на тебя за твой резкий тон. Он считал, что действует тебе во благо.
   — Да избавит меня Господь от благих намерений Мэтта Брэйди, — с сарказмом заметил я. — Еще немного, и я окончательно погибну.
   — Дядя Мэтт убежден, что у него тебя ждет блестящее будущее, — сказала Элейн.
   — У меня здесь была прекрасная перспектива, — произнес я. — Твой дядя уничтожил ее. Теперь у меня нет ничего.
   Я потушил сигарету, которая едва не обожгла пальцы.
   — Он — великий благодетель, — добавил я. — Для тех, кто всегда поддакивает ему.
   — Я могу поговорить с дядей Мэттом, — предложила она.
   — Нет, спасибо. Я в этом не нуждаюсь. К тому же поздно. Он отнял у меня важнейших клиентов.
   Я улыбнулся.
   — Твой дядя не тратит времени зря.
   — Бред, мне очень жаль, — выдохнула она.
   Я встал.
   — А мне — нет, — сказал я. — Во всяком случае, себя.
   За все в этом мире приходится платить. Равной мерой.
   Даром ничего не дается. Маленькое счастье — маленькая боль, большое счастье — большая боль. Баланс всегда сходится.
   Она поднялась.
   — Ты сдался, — в ее голосе прозвучало ледяное презрение.
   — Что ты имеешь в виду? — удивленно воскликнул я. — Что мне делать? Подать на него в суд?
   Ее глаза были холодны.
   — Дядя Мэтт испытает разочарование, — заметила она. — Мне показалось, он предвкушает схватку.
   — Чем я могу с ним сражаться? — спросил я. — Игрушечной саблей? Потеряв заказчиков, я остался без средств.
   — У меня есть деньги, — сказала она.
   — Побереги их.
   — Я хочу помочь тебе, Бред. Могу я что-нибудь сделать?
   Я посмотрел на нее и покачал головой.
   — Не знаю, Элейн. Не знаю, в силах ли кто-нибудь помочь мне теперь. В этом бизнесе есть один неписаный закон, и я его нарушил. Клиент не должен страдать, что бы ни произошло с тобой. Никто больше не приблизится ко мне в страхе оказаться вымазанным той же кистью.
   — А что другие члены комитета? — спросила Элейн. — Я знаю кое-кого из них. Твой план по-прежнему интересует их.
   Я рассмеялся.
   — Думаю, твой дядя уже обработал и их тоже.
   — Откуда тебе это известно? — спросила она. — Я хорошо их знаю. Многие члены комитета не любят дядю Мэтта.
   Ей следовало отдать должное. Попытаться стоило. Я потянулся к телефону.
   — Кто не любит его особенно сильно? — спросил я.
   — Ричард Мартин из «Индепендент Стил», — с воодушевлением сообщила она. — Ты собираешься ему позвонить?
   Кивнув, я попросил Микки соединить меня с Мартин ном. Опустил трубку в ожидании звонка.
   — Отлично, — сказала Элейн.
   Глаза ее сияли.
   — Мы и так уже потеряли много времени.
   Я улыбнулся. Эта женщина была в моем вкусе. Мне нравилось в ней все. Даже ход ее мыслей. Она вытащила свой золотой портсигар. Я подошел к Элейн и поднес огонь.
   Она посмотрела на меня; голубой дым окутал ее лицо.
   Я усмехнулся.
   — Если бы ты не была моей любимой, я бы пригласил тебя в компаньоны.
   — Будь осторожен, — предупредила она, улыбаясь. — Я могу поймать тебя на слове. Тогда ты никогда от меня не избавишься.
   — Неплохая идея. Из нас двоих убегаю не я.
   Улыбка исчезла с ее губ.
   — Почему мы не можем быть друзьями, Бред?
   Я смотрел на нее так долго, что она смутилась. Опустила глаза.
   — Почему, Бред? — тихо повторила Элейн.
   — Когда-нибудь — возможно, — медленно произнес я. — Когда уйдет любовь.
   Она подняла глаза. Я увидел в них такую боль, что мое сердце сжалось. Потянулся к Элейн, чтобы отвести эту боль, но моя рука замерла на полпути. Зазвонил телефон; я подошел к столу и снял трубку. Микки сообщила, что Мартин на ленче. Я попросил ее перезвонить ему позже.
   — Он на ленче, — объяснил я.
   — О... — рассеянно протянула Элейн, не поднимая глаз.
   — Элейн, — резко произнес я.
   — Что? — тихим голосом спросила она.
   — Но любовь еще не ушла, Элейн, — сказал я.
   Когда она подняла глаза, я понял, что ей не скрыть от меня правду.
   Боль исчезла из ее глаз.

Глава 20

   Мы отправились на ленч в «Колони».
   Метрдотель встретил нас у входа.
   — Мистер Ровен, — забормотал он, — у меня есть для вас особый столик.
   Я огляделся по сторонам. Ресторан был полон людей, но этот человек умел льстить. Все столы были у него особыми. Он подвел нас к столу, расположенному в глубине зала. Казалось, еще два шага, и мы окажемся на Шестидесятой улице. «Интересно, дошел ли до него слух о моих неприятностях», — подумал я. Я не попадал в столь тяжелое положение с тех пор, как впервые еще молодым человеком пришел сюда с перспективным клиентом, на которого хотел произвести впечатление.
   Улыбаясь, я сел. Если память меня не подводит, тот заказ я так и не получил.
   — Чему ты улыбаешься? — спросила Элейн.
   Я рассказал ей, и она тоже улыбнулась.
   Потом я покачал головой.
   — Должно быть, слух уже пущен. Ровену пришел конец.
   Мы еще смеялись, когда над моим плечом раздался голос.
   — Элейн Шайлер! Что вы делаете в этом городе?
   Я встал, изобразив вежливую улыбку. Привлекательная моложавая женщина средних лет улыбалась нам. Узнав ее, я мысленно выругался. Мне не следовало приходить сюда с Элейн. Эта дама была репортером светской хроники одного телеграфного агентства. К завтрашнему дню мы попадем в каждую вторую газету, выходящую в стране. Мы представляли собой исключительно пикантную новость. Племянница Мэтта Брэйди и его враг вдвоем в ресторане.
   Через несколько минут журналистка ушла; я посмотрел на Элейн.
   — Тебе ясно, что это означает? — спросил я.
   Она кивнула.
   — Твой дядя придет в ярость.
   Элейн улыбнулась.
   — Меня это не волнует.
   Она нежно дотронулась до моей руки.
   — Я с тобой.
   Мы вернулись в офис; пока я ждал разговора с Мартином, Элейн рассказывала мне о Мэтте Брэйди и сталелитейной промышленности. Я слушал ее с большим интересом. Эти люди играли жестко. Мои коллеги рядом с ними выглядели любителями. Мне показалось, что там не было человека, который, по меньшей мере однажды, не предал всех остальных. А многие — не только однажды. Это было, очевидно, их излюбленным развлечением.
   Они действовали тайно и никогда не попадались. Не зря Мэтт Брэйди предупредил меня. Эти люди стоили друг друга.
   Зазвонил прямой телефония снял трубку. Это была Мардж.
   — Как дела, дорогой? — спросила она.
   — Улучшаются, — ответил я, улыбаясь Элейн. — Утром приехала миссис Шайлер. Она предложила свою помощь, и я решил воспользоваться ею.
   — Она поговорит со своим дядей? — спросила Мардж.
   — Нет. Ты знаешь, что на это я бы не согласился. Мы связываемся с другими членами комитета; она помогает мне получить заказ вопреки воле Мэтта Брэйди.
   — А, — разочарованно протянула Мардж.
   — Я предпочитаю такой путь, — пояснил я.
   — А как с Крисом? — уже другим тоном поинтересовалась она.
   Я вкратце рассказал ей о том, что произошло утром.
   Когда я закончил, в трубке воцарилось молчание.
   — Ты меня слышишь? — спросил я.
   — Да, слышу, — подавленно отозвалась Мардж.
   — Почему ты молчишь?
   — Не знаю, что сказать, — ответила она. — Вот уж не думала, что Крис...
   — Забудь о нем, — сказал я. — Такое случается.
   — Бред, — неуверенно произнесла Мардж.
   — Да?
   — Может быть, тебе стоит принять его предложение.
   Если ты не получишь заказ, у тебя ничего не останется.
   — Не говори глупости, Мардж, — сказал я. — Если я соглашусь, мне все равно конец. Деньги скоро кончатся, и мне больше некуда будет пойти. Проигравший никому не нужен.
   — Утром я получила новое письмо от Бреда, — сообщила она, меняя тему.
   — Хорошо. Что он пишет?
   — Он выздоравливает. Надеется, что на следующей неделе сможет пойти на занятия.
   — Прекрасно. Я же говорил тебе, что все обойдется.
   — Надеюсь на это, — сказала она. — Но я не уверена.
   Беспокоюсь. Все складывается плохо.
   — Перестань волноваться. Этим делу не поможешь.
   — Понимаю, — ответила она.
   — Неприятности всегда наваливаются одна на другую перед просветом, — попытался пошутить я.
   — Этого я и боюсь, — серьезно заявила она.
   — Мардж! — резко произнес я, начиная терять терпение. Что это с ней сегодня? — Прекрати!
   — Ты один? — спросила она, слегка изменив тон.
   — Нет.
   — У тебя миссис Шайлер?
   — Да, — сухо обронил я.
   В трубке стало тихо. Потом Мардж заговорила:
   — Не забудь сказать миссис Шайлер о том, что мы оба благодарны ей за помощь, дорогой, — с сарказмом произнесла Мардж и опустила трубку.
   Я бросил взгляд на Элейн. Она наблюдала за мной.
   «Интересно, слышала ли она слова Мардж?» — подумал я и решил немного схитрить.
   — До свидания, дорогая, — сказал я в смолкнувшую трубку и положил ее. Потом повернулся к Элейн.
   — Мардж просила поблагодарить тебя за помощь.
   — Твоя жена меня не любит?
   — Почему? — смущенно улыбнулся я. — Она даже не знакома с тобой.
   Элейн посмотрела на свои пальцы.
   — Я ее не обвиняю, — сказала она. — На месте твоей жены я бы испытывала такие же чувства.
   Я с облегчением услышал звонок. Микки наконец соединила меня с Мартином. Его голос звучал сухо. Да, он отлично меня помнит. Нет, он не заинтересован в компании по связям с общественностью. Конечно, он говорит только за себя, а не за всех членов комитета, но он сомневается в их заинтересованности после случившегося.
   — А что случилось? — спросил я.
   Его бесстрастный голос убил все мои надежды.
   — "Консолидейтид Стил" вышла сегодня из ассоциации с целью реализовать свой собственный план по обеспечению связей с общественностью.
   Я положил трубку и посмотрел на Элейн. Попытался улыбнуться.
   — Твой дядя вышел из сталелитейной ассоциации; он знает, что без него у них не хватит средств на кампанию.
   Она помолчала.
   — Бред, разреши мне поговорить с ним. Он меня послушает.
   Я устало покачал головой.
   — Должен существовать другой путь.
   — Какой? — упавшим голосом произнесла Элейн.
   Я откинулся на спинку кресла.
   — Не знаю. Но выход, несомненно, есть.
   Я посмотрел на Элейн.
   — Ты рассказывала мне о дяде и сталелитейной промышленности. Продолжай. Может быть, что-нибудь придет на ум.
   Она говорила до конца рабочего дня. В начале седьмого что-то в ее словах привлекло мое внимание. Я сидел спиной к Элейн, уставясь на темнеющее небо. Повернулся к ней вместе с креслом.
   Ее муж, сообщила Элейн, однажды узнал кое-что о том, как «Консолидейтид Стил» уладила неприятности, связанные с нарушением антитрестовского закона. Дэвид собирался поговорить об этом деле с Брэйди.
   — Что там произошло? — спросил я.
   — Я так и не узнала, — сказала она. — Дэвид лишь один раз говорил об этом. Он, кажется, был тогда чем-то возмущен.
   — Он беседовал на эту тему с твоим дядей?
   Ее лицо помрачнело.
   — Не думаю, — ответила она. — Вскоре он заболел.
   Интуиция подсказывала мне, что тут стоит копнуть глубже.
   Я застал Пола в его вашингтонском кабинете. Не тратя времени попусту, я сразу спросил его:
   — Чем компания Брэйди ответила на обвинение в нарушении антитрестовского закона?
   — Они подписали соглашение. Почему тебя это интересует?
   — Там все чисто? — спросил я.
   — Да, — ответил он. — Это обычное дело. «Консолидейтид Стил» обещала не мешать своим конкурентам.
   — Понимаю, — отозвался я. — Кто представлял интересы правительства?
   — Не знаю Но могу установить. Это важно?
   — По-моему, да. Надеюсь оказаться прав. Если я ошибаюсь, мне конец.
   — Позвоню тебе завтра утром, — сказал он и положил трубку.
   Элейн с интересом смотрела на меня.
   — Ты что-то нашел?
   Я покачал головой.
   — Пока только копаю. Но я не имею права на проигрыш. Теперь расскажи мне все, что ты помнишь об этом деле. Все, что говорил о нем твой муж.
   Ее глаза снова погрустнели; она принялась рассказывать.
   Когда мы вышли на Мэдисон-авеню, было уже темно.
   Часы показывали половину девятого. Я взял Элейн за руку.
   — Пройдемся немного?
   Она кивнула. Когда мы прошли квартал, Элейн спросила:
   — О чем ты думаешь; Бред?
   Я улыбнулся ей.
   — Мне кажется, мы победим, — соврал я.
   Ее пальцы сжали мою руку.
   — Правда, Бред? Я так рада!
   Остановившись, я посмотрел на Элейн. Ложь стоила того, чтобы увидеть ее глаза сияющими.
   — Я же сказал, что ты принесешь мне удачу.
   Ее глаза потухли.
   — Прошлый раз этого не случилось, Бред.
   — Тот эпизод не в счет, — быстро возразил я. — Ты была там ни при чем. Важно то, что намечается сейчас.
   Ты здорово помогла. Без тебя у меня не было шансов на успех.
   Она ничего не ответила. Мы молча миновали несколько кварталов. Холодный воздух пробудил во мне аппетит. Я остановился.
   — Как насчет обеда? Я голоден.
   Она посмотрела на меня с застывшим лицом.
   — Думаю, этого делать не стоит, Бред.
   Я усмехнулся.
   — Почему? Боишься меня? Я тебя не съем.
   Она покачала головой.
   — Не в этом дело, Бред, — серьезно сказала Элейн. — Просто так будет лучше для нас обоих.
   Боль, отпустившая меня на целый день, вновь вернулась.
   — Какой от этого вред? — сердито спросил я. — Ты провела со мной весь день, и ничего страшного не случилось.
   Ее глаза встретились с моими. Безумные тени плясали в их глубине.
   — Это другое дело, Бред. Мы занимались делом. Теперь у нас нет повода.
   — С каких пор мы нуждаемся в поводе? — сказал я.