Роббинс Гарольд. Парк-авеню 79

   — Не знаю. Пойду спать. Утро вечера мудренее. Если что-то придет в голову, я тебе позвоню утром.
   Френк с улыбкой поднялся.
   — Отличная идея. Хорошенько выспишься, и все предстанет в ином свете. Если все же решишь дать ход делу, то я и завтра буду на этом самом месте.
   — Спасибо, Френк.
   Уже подходя к лифту, Майк заметил, что вместе с рапортом прихватил со стола Миллерсена еще какую-то бумагу, и повернул назад.
   Прошел через наружный офис, открыл дверь к Френку и произнес прежде, чем успел заметить, что тот говорит по телефону:
   — Френк...
   Следователь быстро прикрыл трубку рукой.
   — Подожди минутку, Мэри.
   Майк с любопытством взглянул на него. Обычно багровое лицо Миллерсена сейчас было как мел. Майк машинально извинился:
   — Прошу прощения, Френк. Не заметил, что ты говоришь по телефону. Я вот прихватил по ошибке.
   Он положил листок на стол.
   Френк с трудом выдавил из себя напряженную улыбку.
   — Пустяки, Майк. Просто я разговаривал со своей половиной. Спасибо.
   Майк кивнул и вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь. Уже отходя от двери, он услышал голос Френка, продолжившего разговор. Вернувшись в свой офис, Майк тяжело опустился на стул и уставился в рапорт. Джоэл спросил:
   — Что сказал Френк?
   Майк нахмурился.
   — Миллерсен считает, что все это — ерунда.
   — Френку виднее, он специалист.
   Майк еще раз внимательно изучил рапорт. Повернулся к Джоэлу.
   — Ты случайно не знаешь, как зовут жену Миллерсена?
   Джоэл ухмыльнулся.
   — Разумеется. Миссис Миллерсен.
   — Не смешно. Так знаешь или нет?
   — А зачем это тебе?
   — Простое любопытство. Когда я зашел к нему, он разговаривал с ней по телефону.
   — Элизабет. Как-то вечером мы выпили вместе по стаканчику. Френк зовет ее Бетти.
   Майк закурил, повернулся на стуле и стал смотреть в окно. Люди на улице уже шли в рубашках с короткими рукавами. Лето стремительно накатывалось на Нью-Йорк, обещая адское пекло. Бетти. Зачем было Миллерсену лгать?
   Он повернулся обратно к столу и снова взял рапорт. Что это за агентство такое, «Парк Авеню Моделс»? Он никогда раньше не слышал о нем, а тут за две недели уже дважды столкнулся с ним. Потянулся к телефону.
   — Соедините меня с Алексом Темплом.
   Алекса совсем недавно перевели в отдел по борьбе с рэкетом.
   В трубке раздался голос Алекса:
   — Слушаю, Майк.
   — Окажи мне услугу. Мне нужно основательно проверить одно учреждение — «Парк Авеню Моделс», адрес: Парк Авеню 79.
   — Что ты хотел бы узнать?
   — Все, что сможешь раскопать. Крайне важно, чтобы внизу никто ничего не разнюхал. Не хочу, чтобы в конторе Миллерсена об этом узнали раньше времени. Думаю, пора преподать им урок.
   Алекс рассмеялся.
   — Хорошо, Майк. Я тебя понимаю.
   Между прокурорской службой и полицией всегда существовало негласное соперничество.
   — И как можно быстрее.
   Алекс спросил:
   — Завтра утром — это для тебя достаточно быстро?
   — Отлично. Спасибо.
   Майк положил трубку, погасил в пепельнице окурок, и в этот момент телефон снова зазвонил. Он снял трубку.
   — Кейес слушает.
   В трубке загрохотал густой бас Миллерсена.
   — Майк, это Френк Миллерсен.
   — Да, Френк.
   Миллерсен как бы слегка извинялся:
   — Я подумал, может, действительно проверить это агентство, раз у тебя сомнения.
   — Забудь об этом, Френк. Ты был прав. Простое совпадение. Извини, что побеспокоил тебя.
   В голосе Миллерсена прозвучала нотка нерешительности:
   — Ну что ж, раз ты уверен.
   — У меня нет сомнений. В любом случае, спасибо за готовность помочь.
   — Всегда рад оказать тебе услугу, Майк.
   Повесив трубку, Майк погрузился в размышления, действительно ли он слышал облегчение в голосе Френка, или это ему только показалось.

16

   Окружной прокурор пронзительно посмотрел на Майка сквозь очки в роговой оправе и принялся барабанить золотым карандашиком по бумагам на столе, потом тихо спросил:
   — Значит, просишь отставки?
   — Да, сэр.
   — Почему?
   — Личные обстоятельства, сэр.
   Старик крутанул стул и уставился в окно.
   — Тебе не нравится работать здесь, Майк?
   — Нравится, сэр.
   Прокурор замолчал и некоторое время в кабинете было слышно только его хриплое дыхание.
   — Никогда не думал, что ты слабак, Майк.
   Майк не ответил.
   — Расследование по «Парк Авеню Моделс» ты провел великолепно. Одно из самых крупных дел, которыми занималась наша контора. И теперь, когда оно потянулось в высшие сферы, ты хочешь уйти в тень.
   Майк опять промолчал.
   Старик повернулся к нему и неожиданно спросил:
   — Как, по-твоему, должен был себя чувствовать я, когда обнаружил, что мой главный следователь вовлечен в преступную деятельность? Ты думаешь, мне не хочется все бросить и уйти?
   Он не стал дожидаться ответа Майка и продолжил:
   — Но я не могу, ведь я дал клятву. И ты дал ту же самую клятву, когда я брал тебя на работу. Значит, мы не можем уйти.
   — Моя просьба с этим совершенно не связана, сэр.
   Старик взорвался:
   — Как бы не так! Да пусть хоть дюжина вонючих политиков и богатеев будет замешана. Боишься, что они испортят тебе карьеру?
   Майк молчал.
   — Если ты сейчас уйдешь, они действительно карьеры тебе не испортят. Нечего будет портить. Все будут знать, что ты трус.
   Майк сделал глубокий вдох.
   — Извините, сэр, это все?
   Старик наклонился над столом, тяжело дыша.
   — Ты не понимаешь, Майк. Такой шанс выпадает раз в жизни. Вспомни Тома Дьюи. Всю его судьбу определило одно единственное дело, похожее на это. Проведи его удачно до конца, и ты сможешь выбирать все, что захочешь. Не пускай свою жизнь на ветер, мальчик.
   — Вы позволите мне уйти сейчас, сэр?
   В голосе Старика зазвучало презрение.
   — Я редко ошибаюсь в людях, а вот в тебе ошибся. Видно, смелость — это нечто большее, чем умение не кланяться пулям.
   Лицо Майка вспыхнуло, и он закусил губу, чтобы не ответить на оскорбление.
   — Ужасно, когда приходится проглотить такое о Миллерсене, но уж совсем кошмар обнаружить, что еще и ты трус.
   Его тон вдруг изменился.
   — Я — старый человек, Майк. Большую часть жизни я провел в этом кабинете и всегда хотел только одного — хорошо делать свое дело, честно защищать людей, которые доверились мне. В первый раз я чувствую, что обманул их.
   — Вы ничем не подвели их, сэр. Все улики перед вами на столе.
   — Я отвечаю за каждого человека, который служит у меня. Мне придется платить за Миллерсена, буду платить и за тебя. Быть окружным прокурором — это не только представать перед судом присяжных и добиваться справедливого приговора. Это значит еще и гордиться тем, что делаешь свое дело без страха и без пристрастия. Твоя капитуляция — это и моя капитуляция. Все всегда становится явным.
   Майк не ответил.
   — Хорошо. Уходи, если хочешь, но, по крайней мере, имей смелость объяснить мне причину. Я ведь знаю, ты не трус.
   Майк снова глубоко вздохнул и почувствовал, что у него трясутся руки.
   — Объясни, Майк. Ты был хорошим полицейским, потом прекрасным помощником. Почему ты уходишь?
   Майк посмотрел ему прямо в глаза, пробормотав тусклым голосом:
   — Она была моей девушкой, сэр.
   Старик был явно озадачен.
   — Она? Кто она?
   — Мария. То есть, я имею в виду, Мэриен Флад.
   — Та самая Мэриен Флад?
   Майк кивнул.
   — Тогда я ничего не понимаю.
   — Когда я позвонил Алексу три недели назад и попросил его собрать сведения про «Парк Авеню Моделс», сэр, я не знал, что она в этом замешана.
   Майк сделал паузу и закурил.
   — Если бы я знал, я бы, может, ничего не стал затевать.
   Окружной прокурор взглянул на него и, все поняв, прошептал:
   — Я не ошибся в тебе.
   Майк, словно не слыша его слов, продолжал:
   — Получив досье, я уже не имел права остановиться. Сделал запрос и получил разрешение на дальнейшее расследование. Все начало складываться в стройную картину, даже то, о чем мы и не думали. В частности, стало ясно, почему многие налеты не давали никаких результатов. И так шаг за шагом. Подняли данные о первом аресте Мэриен и выяснили, что арестовывал ее именно Френк Миллерсен. Потом узнали, что он откладывал по двадцать тысяч в год. Ни один полицейский в мире не сумел бы этого сделать, живи он только на зарплату. Отсюда уже один шаг к дельцам, которые ее финансировали, политикам, которых она покупала, полицейским и детективам, о которых она заботилась. Расследование закончилось так же внезапно, как и началось. В какой-то момент все оказалось готово, чтобы обратиться в суд за ордером. И вот тогда я понял, что это выше моих сил, и попросил Джоэла Рейдера пойти к судье вместо меня.
   Старик взглянул на него.
   — Ты сказался больным.
   Майк кивнул.
   — Я и был болен. Болен изнутри.
   — Однако ты пришел сюда раньше, чем Джоэл вышел из зала суда.
   — Да, хотел убраться отсюда до того, как узнаю, какой удар я ей нанес.
   Старик мягко произнес:
   — Тебе все равно никуда от этого не деться, Майк.
   Майк глубоко затянулся.
   — Я могу попытаться, Джон.
   — Ты все еще любишь ее.
   Это был не вопрос, а утверждение. Майк посмотрел на шефа исподлобья и ничего не сказал.
   Дверь в кабинет распахнулась, и влетел возбужденный Джоэл Рейдер. С порога он завопил:
   — Ты своего добился, Майк! Мы получили ордера на всех. Флад, Миллерсен. Это будет самое крупное дело на весь Нью-Йорк!
   Он обратился к окружному прокурору, по-прежнему сидевшему за столом:
   — У меня с собой все бумаги для их ареста. Сейчас мы пойдем вниз за Миллерсеном.
   Окружной прокурор встал.
   — Я пойду с вами.
   Взглянул на Майка.
   — Пошли, фараон.

* * *

   Френк Миллерсен сунул в рот трубку и принялся тщательно раскуривать ее. Когда пламя стало ровным и сильным и дым пошел легко, он взялся за бумаги на столе. Ничего серьезного. Он может рассчитывать на тихий уик-энд с Бетти и детьми. Впервые за долгое время. В дверь постучали.
   — Войдите.
   Звук шагов нескольких человек заставил его поднять голову. Перед его столом стоял окружной прокурор, за ним — Кейес и Рейдер. Из-за их спины выглядывала синяя форма охранника. Грудь сжало недоброе предчувствие, но он сделал над собой усилие, встал, выдавив улыбку, и протянул руку.
   — Давненько вы сюда не захаживали, шеф.
   Рука повисла в пространстве между ними, окружной прокурор не сделал попытки пожать ее. Миллерсен неловко поднес руку ко рту и вынул трубку, пытаясь, чтобы движение руки выглядело естественным, так с самого начала и задуманным жестом.
   Голос окружного прокурора звучал глухо:
   — У нас ордер на твой арест, Френк.
   Лицо Миллерсена побелело. И хотя ответ был написан на лице Майка, он все же спросил:
   — В чем меня обвиняют, сэр?
   Старик мягко и почти нежно произнес:
   — Нужно ли мне отвечать, Френк?
   Миллерсен ссутулился и рухнул на стул, сразу превратившись в дряхлого старика. Опустил голову и начал бессмысленно перебирать бумаги на столе, потом покачал головой.
   — Нет.
   Не поднимая головы, он понял, что окружной прокурор повернулся и вышел из кабинета. Раздался голос Рэйдера:
   — Пошли, Френк.
   Он поднял голову и хрипло произнес:
   — Дайте мне минуту, чтобы собраться. Я сейчас же выйду.
   Джоэл посмотрел на Майка, тот кивнул.
   — Хорошо. Мы подождем тебя снаружи.
   Они пошли к двери. Голос Миллерсена остановил их.
   — Майк.
   Майк обернулся.
   Миллерсен с трудом заставил себя улыбнуться.
   — Мне следовало бы помнить, что ты был первоклассным полицейским до того, как поступил к окружному прокурору. У меня бы самого лучше не получилось.
   Губы Майка двигались как деревянные.
   — Мне очень жаль, Френк.
   Тот спокойно ответил:
   — Ты сделал свое дело.
   Майк кивнул и пошел вслед за Джоэлом. Миллерсен смотрел, как закрылась дверь. Взял трубку и затянулся. Тяжелый дым наполнил легкие. Он не чувствовал жалости к себе, открыв ящик стола и вынув оттуда серый с синеватым отливом револьвер. В душе оставалась только печаль о Бетти и детях, когда он вместо теплого обкусанного мундштука трубки вставил в рот холодное металлическое дуло револьвера.

17

   Майк через силу открыл входную дверь и услышал, что мать с кем-то разговаривает на кухне. Медленно прошел через гостиную к своей комнате. Так он еще никогда не уставал.
   Из кухни донесся голос матери:
   — Это ты, Майк?
   Голос едва повиновался ему:
   — Да, ма.
   Майк вошел в комнату и закрыл дверь. Снял пиджак и сел в кресло у окна. Закурил, смотря в окно невидящими глазами.
   Дверь в комнату открылась, но он не обернулся.
   — Все в порядке, сынок?
   — Нормально, ма.
   Она обошла кресло и посмотрела ему в глаза.
   — Ты рано пришел домой. Что-то случилось?
   Он поднял голову и посмотрел ей в лицо, на котором было написано участие.
   — Ничего не случилось, ма.
   — Ты плохо выглядишь. Я приготовлю чай.
   Он резко и раздраженно произнес:
   — Оставь меня в покое, ма. Со мной все в порядке.
   В ее глазах проглянула обида, и он взял ее за руку.
   — Извини, ма. Я не нарочно.
   — Ничего, сынок. Я понимаю.
   — Нет, ма.
   Никто этого не понимает, только он знает, что чувствует.
   Мать постояла в нерешительности.
   — Я знаю это выражение на твоем лице, сын.
   Он рассеянно спросил, отворачиваясь к окну:
   — Какое выражение, ма?
   — Опять появилась эта девушка. Я поняла это по твоим глазам. Он резко поднял голову, но ничего не сказал.
   — У тебя было такое же выражение лица, когда ты отправился в Бронкс, чтобы привезти ее домой, а она с тобой не поехала. В голосе матери звучала боль за него.
   — Ты не можешь изгнать ее из своей памяти, сын?
   Он уронил ее руку.
   — Я пытался, ма. Не знаю, как это назвать, но у меня такое чувство, будто она часть меня.
   — Ты видел ее?
   — Нет, ма.
   — Что же тогда?
   — Полиция сейчас едет, чтобы арестовать ее. Я вел дело, по которому ей грозит тюрьма.
   Мать помолчала.
   — Это твоя работа, сын.
   В нем вспыхнул гнев. Миллерсен тоже это говорил, а теперь он мертв.
   — Могла бы этого не говорить, и так тошно.
   Мать направилась к двери.
   — Я всегда говорила, что она не подходит тебе, может быть, ты, наконец, признаешь мою правоту.
   Он с отчаянием закричал:
   — А что делать, если для меня больше никто не существует?

* * *

   Мэриен подняла голову. Перед ней стоял Том и улыбался.
   — Такси внизу, мисс Мэриен. Остался час до вылета.
   Она улыбнулась в ответ.
   — Еще пару минут, Том.
   — Я посижу в машине. Не могу дождаться, когда мы увидим нашу белокурую малышку.
   — Я тоже. Том.
   Том вышел из кабинета и закрыл дверь. Мэриен бросила взгляд на фотографию Мишель, затем взяла несколько листков и быстро просмотрела их: счета, которые могут подождать ее возвращения. Сложила их в папку, убрала папку в ящик стола заперла стол и встала.
   Взяла со стула пальто и оглядела напоследок комнату. Зазвонил телефон. Мэриен заколебалась, затем скорчила гримасу и пошла к двери. Если это Джокер, пусть о том, что она улетела, он узнает завтра. Пошел он к черту. Всего пара недель, но она должна сдержать слово, данное Мишель.
   Протянула руку, но дверь неожиданно открылась, и Мэриен столкнулась с высоким мужчиной. Автоматически взглянула на его ботинки, и волосы зашевелились у нее на затылке. Легавый. Она холодно произнесла:
   — Вы когда-нибудь слышали о том, что надо стучаться прежде, чем входить?
   За ним следом вошло еще несколько человек. Вошедший первым улыбнулся.
   — Куда-то собралась, крошка?
   Она отрезала:
   — Не ваше дело.
   Черноволосый коротышка протиснулся вперед и строго сказал:
   — Кончай ломать комедию, Джордж.
   Затем, обращаясь к ней:
   — Вы — Мэриен Флад?
   Она кивнула.
   — Я — Джоэл Рэйдер из окружной прокуратуры. Эти люди — полицейские. Мы просим вас поехать с нами.
   Она оперлась о стол.
   — Это арест?
   Высокий грубо бросил:
   — Именно так.
   Сделав вид, что его не существует, она обратилась опять к черноволосому:
   — Какое обвинение мне предъявляют, мистер Рэйдер?
   Тот протянул ей листок.
   — В ордере все написано.
   Мэриен быстро просмотрела документ, но ни один мускул не дрогнул в ее лице. Она подняла голову и спросила:
   — Могу я позвонить своему адвокату?
   Джоэл кивнул, с восхищением наблюдая за ней. Мэриен села за стол, сняла трубку и быстро набрала номер. Ну и нервы у нее, ни одна женщина не смогла бы себя так вести. В трубке раздался мужской голос, и она спокойно сказала:
   — Хенк. Меня только что арестовали... Я еще в своем кабинете...
   — Встретимся там.
   Положила трубку и взглянула на Джоэла.
   — Я готова.
   Джоэл посторонился, чтобы пропустить ее вперед. Снаружи стоял старый негр с серым лицом. Мэриен задержалась около него.
   — Не волнуйся, Том. Поезжай домой и приготовь обед. И позвони малышке. Скажи, что нас задержали дела.

* * *

   Том с тревогой посмотрел на Джокера, сидевшего в кабинете Вито.
   — У мисс Мэриен большие неприятности?
   Джокер бросил взгляд на Хенка, затем перевел его опять на Тома.
   — Да, очень большие.
   В голосе Тома послышалось негодование:
   — И все из-за этого полицейского, который, если верить газетам, вел дело? Из-за этого мистера Кейеса? Который уехал отдыхать, когда мисс Мэриен попала в беду?
   Джокер спокойно произнес:
   — Из-за этого самого парнишки.
   Том серьезно сказал:
   — Это низкий и подлый человек, мистер Джокер. Сделать такое с мисс Мэриен только за то, что она не вышла за него замуж.
   Джокер подался вперед:
   — Что?! Что ты имеешь в виду?
   Смутное воспоминание замаячило в сознании. Ведь того приятеля Росса, который всегда встречал Марию после работы в танцзале, тоже звали Майк. Уставившись на Тома, он повторил:
   — Что ты имеешь в виду?
   — Он — отец Мишель.
   Вито спросил:
   — Откуда ты это знаешь? Мэриен сама тебе сказала?
   Том покачал головой.
   Она никогда бы этого не сделала.
   — Тогда как ты узнал? Сумей мы это доказать, я легко вытащил бы ее оттуда. Никакое жюри не поверит, что обвинение не сфабриковано сознательно.
   — В свидетельстве о рождении Мишель его имя вписано в графу «отец». Я его тысячу раз видел, когда вытирал пыль. Оно хранится в комоде у нее дома.
   Вито вскочил на ноги.
   — Немедленно отправляйся домой, возьми свидетельство вези его прямо сюда. Не отдавай никому, кроме меня. Ты понял?
   Том уже шел к двери. Он остановился и посмотрел на них со счастливой улыбкой:
   — Конечно, мистер Вито. Я все понял.
   Дверь за ним закрылась, и Вито повернулся к Джокеру.
   — Ну и что ты об этом думаешь?
   Джокер в крайнем изумлении произнес:
   — Будь я проклят! А она ничего нам не сказала.
   — Как ты считаешь, она все еще неравнодушна к нему?
   Джокер пожал плечами.
   — Я давно перестал пытаться понять ее.
   Вито задумчиво сказал:
   — До суда я этого предъявлять не буду, а то окружной прокурор может найти способ обскакать нас. Не хотелось бы.
   Он замолчал, так как ему в голову пришла новая мысль.
   — По-твоему, Кейес знает?
   Джокер покачал головой.
   — Вряд ли она кому-нибудь говорила. Может быть, только Россу, а он никому не расскажет.
   Вито сел за свой стол.
   — Я не могу понять эту женщину. Сегодня утром я разговаривал с ней в тюрьме. Она там уже три дня, но об этом мне ни слова. Интересно, понимает ли она, что это может означать для нее свободу.
   Джокер улыбнулся.
   — Даже если и понимает, все равно не скажет. Ты помнишь, что ты сказал мне очень давно, Хенк? Когда впервые упомянул о ней при мне?
   Вито покачал головой. Джокер процитировал:
   — Это женщина редкого сорта. Проститутка с особым кодексом чести.

Штат Нью-Йорк против Мэриен Флад

   В кабинете меня встретил встревоженный Джоэл.
   — Старик орет как сумасшедший. Требует тебя. Дуй наверх через две ступеньки. Я швырнул шляпу и пальто на стул. — Чего ему надо?
   — Не знаю. Кажется, у него сидит Вито. Все это подозрительно.
   — Вито??
   Джоэл кивнул.
   — Так что советую поторопиться.
   Секретарша без единого звука пропустила меня в кабинет шефа. Старик нахохлился за своим столом, напротив него удобно расположился в кресле адвокат Вито. Я подошел к столу:
   — Вы звали меня, сэр?
   Шеф холодно кивнул и, с отчетливой неприязнью в голосе, проговорил:
   — Оказывается, ты кое-что утаил о своих отношениях с мисс Флад?
   Я вспыхнул от незаслуженной обиды. Старик знал все, что имело хоть малейшее касательство к делу. Чего ему еще надо?
   — Мне непонятен ваш вопрос, сэр.
   Он бухнул кулаком по столу и заорал:
   — Одного Фрэнка Миллерсена любому человеку хватило бы на всю жизнь!
   Я старался говорить спокойно, но внутри уже полыхал гнев. Проклятый процесс стал для меня нескончаемой пыткой, и теперь, когда до его завершения осталось несколько дней, этот старый идиот позволяет себе хамские выходки.
   — Я не знаю, о чем идет речь, сэр.
   Старик задохнулся от ярости и, выхватив из стопки бумаг какой-то документ, швырнул его мне в лицо:
   — А об этом ты тоже не знаешь?
   Я на лету поймал бумажку и начал читать: «Свидетельство о рождении Мишель Кейес»... Грянул гром, и на секунду перестало биться сердце. «Мать — Мэриен Флад. Отец — Майкл Кейес». Я взглянул на дату. Все правильно, последний раз мы с Марией виделись ровно за девять месяцев до рождения девочки.
   О, Боже! Теперь многое прояснилось. Вот почему Мария так странно посмотрела на меня, когда я спросил ее о дочери. Словно издалека долетел раздраженный голос шефа:
   — Почему ты не сказал мне об этом?
   — Я не мог вам сказать, потому что впервые узнал о ребенке минуту назад.
   Старик фыркнул:
   — Уж не думаешь ли ты, что я набитый дурак и потому поверю в этот бред?
   Все, мое терпение лопнуло:
   — Мне наплевать, поверите вы или нет!
   — Да ты хоть понимаешь, что натворил? Теперь весь процесс полетел к чертовой матери!
   Я в упор посмотрел на Старика. Интересно, каким образом эти слова согласуются с его любимым тезисом: победа возможна лишь в том случае, когда во главу угла ставится истина. Только истина!
   Несмотря на шок, мой голос прозвучал почти спокойно:
   — Почему? Защитник не сумел опровергнуть ни одного из предъявленных обвинений.
   Тут впервые с момента моего появления подал голос Вито:
   — Я не люблю делать лишнюю работу. Ни один состав присяжных не поверит в ваши обвинения после того, как мы покажем вот это...
   Он ткнул пальцем в свидетельство.
   — Все решат, что дело сфабриковано из-за личной мести.
   Оскалившись в недоброй улыбке, я посмотрел на него сверху вниз:
   — Послушайте, Вито. Все знают вас как хорошего адвоката. Может быть, одного из лучших. Но мне и в голову не приходило, что ради выигранного процесса вы способны на шантаж!
   Адвокат начал медленно подниматься, но я одной рукой резко усадил его обратно в кресло. Побагровев от ярости, он ответил мне ненавидящим взглядом. В этот момент на столе зажужжал селектор. Старик нажал кнопку и рявкнул:
   — Слушаю!
   Раздался растерянный голос секретарши:
   — Пришла мисс Флад.
   — Пусть войдет.
   Дверь открылась, и своей обычной уверенной походкой, так выделявшей ее среди других женщин, вошла Мария. На ней было то же голубое пальто, которое она надевала на все заседания процесса. Золотистые волосы небрежно зачесаны назад.
   Не обратив на меня ни малейшего внимания, Мария встревоженно посмотрела на адвоката.
   — Что здесь происходит?
   Вито натянуто улыбнулся:
   — Мне показалось, будто окружной прокурор собирается пойти с нами на мировую.
   В ее глазах сверкнула надежда:
   — Майк, ты собираешься...
   Вито резко ее оборвал:
   — Я сказал, окружной прокурор, а не твой дружок.
   Свет в глазах мгновенно погас, она повернулась к своему защитнику:
   — Каким образом вы договорились?
   Я молча протянул ей свидетельство. Мария скользнула по нему взглядом и упавшим голосом спросила:
   — Где ты его взял?
   Самодовольной улыбкой Вито выдал себя, и она смерила его холодным взглядом.
   — Генри, откуда у вас этот документ?
   — Том принес.
   — Почему вы мне ничего не сказали об этом?
   Он ответил неожиданно резко:
   — Да потому, что ради своего дружка вы пустили бы под откос все наши усилия и собственными руками подписали бы себе приговор. Я — ваш адвокат и потому буду вас защищать даже против вашей воли.
   Мария сделала глубокий вдох. Мне показалось, что она собирается нырять в воду.
   — Ради него? Вот уж о ком у меня не было ни единой мысли. Я думаю только о своей дочери. Мишель знает, что ее отец геройски погиб на фронте. Если в суде всплывет это свидетельство, она узнает правду. Сейчас девочка еще мала, но скоро вырастет и все поймет. Представьте, какой ее ожидает удар!
   Адвокат пожал плечами:
   — Напрасно вы думаете, что известие о матери-преступнице окажется для девочки меньшим ударом.
   — Я не хочу, чтобы моя дочь несла на себе клеймо незаконнорожденности.
   Вито резко поднялся:
   — Мэриен, вам придется делать так, как я скажу. Мы не можем дать задний ход, потому что слишком многое поставлено на карту.