Роббинс Гарольд. Стилет

   — Тебе незачем объяснять мне это, — прервала ее мать.
   — Ты что, собираешься с ним лечь? недоверчиво спросила Илеана. — С этим пьяницей?
   — Да, — спокойно ответила та. — И ты тоже!
   Илеана вскочила на ноги.
   — Только не я! Ты не можешь меня заставить!
   — Знаешь ли ты, что такое две с половиной тысячи американских долларов? Полтора миллиона франков на черном рынке. На какие средства, ты думаешь, мы живем? На тридцать два фунта стерлингов в месяц пенсии по нетрудоспособности, которые твой отец получает от армии? Как ты думаешь, на какие средства мы покупаем для него лекарства и приглашаем докторов? За счет имущества, которое он никогда больше не увидит? Как ты думаешь, легко ли мне жить с калекой, который не в состоянии ходить и не способен ни на что, что должен делать нормальный мужчина? — Мать стала в гневе трясти Илеану. — С этими деньгами ты сможешь поехать в Ниццу к своим друзьям, мы сможем прожить шесть месяцев, твой отец сможет сделать операцию, которую он много раз уже откладывал.
   Илеана опустилась обратно в кресло.
   — Я не пойду на это. Не могу. Сама идея вызывает у меня отвращение. Мать насмешливо рассмеялась.
   — О чем ты говоришь? Не смеши меня. И не строй из себя невинную маленькую девственницу. Я знаю, чем вы занимались в твоей любимой школе. Ты сделаешь так, как я говорю, или же я немедленно уйду отсюда, и тебе придется объяснять своему отцу, почему я больше не хочу с ним жить. Увидишь, как он тогда оценит твои действия!
   Она повернулась и вышла из комнаты. Какое-то время Илеана продолжала сидеть, затем медленно встала и вышла в коридор. В темной прихожей натолкнулась на стол. Из гостиной до нее донесся голос матери.
   — Это ты, Илеана?
   — Я, — ответила она.
   — Будь добра, принеси нам еще немного льда.
   — Хорошо, дорогая, — ответила Илеана. Смех матери, напоминающий колокольчик, преследовал ее до кухни.
   Слабый шум заставил ее сесть в постели. Она бросила быстрый взгляд на мать. “Дорогая” спала, рукой загораживая глаза от света. Американец лежал рядом с ней на животе, тяжело дыша.
   Звук снова повторился — слабый скрип, как от колесиков катящегося кресла. Холодный страх сжал ее сердце. Она быстро протянула руку и коснулась матери.
   "Дорогая” села, протирая глаза.
   — Что, что случилось?
   — Торопись, мама! — прошептала она. — Быстро в соседнюю комнату! Торопись!
   "Дорогая” совсем проснулась, в ее глазах появился испуг. Она стала выбираться из кровати, но остановилась — было слишком поздно. Дверь открылась.
   В дверном проеме в своем кресле на колесиках сидел барон, разглядывая их. Его лицо было бледным и бесстрастным, взгляд холодным.
   Американец вскочил с постели, протянул дрожащие руки за брюками.
   — Я.., я все могу объяснить, — заикаясь произнес он.
   Губы барона едва шевельнулись:
   — Убирайтесь!
   Напуганный американец выбежал из комнаты. Спустя минуту они услышали, как за ним захлопнулась парадная дверь.
   Барон продолжал сидеть в своем кресле, глядя на них. А они смотрели на него. “Дорогая” снова откинулась на подушки. Илеана, наклонившись и прижав простыню к груди, смотрела на отца. Наконец он заговорил.
   Его взгляд был устремлен на жену.
   — Разве тебе мало, что я закрывал глаза на то, что ты такая, потому что любил тебя и в какой-то степени чувствовал себя ответственным за тебя? Но ты меня так ненавидишь, что даже собственную дочь превратила в шлюху.
   Заговорила Илеана:
   — Отец, это я...
   Отец посмотрел на нее. Она никогда еще не видела такого печального выражения его глаз.
   — Надень что-нибудь на себя, Илеана, — сказал он мягко, — и иди в свою комнату.
   Она молча накинула халат и направилась к двери. Он слегка подвинул назад свое кресло, чтобы она могла пройти, и погладил ее руку. Его рука была холодной как лед.
   Она вышла в коридор, а он вкатил кресло в спальню и закрыл за собой дверь.
   Илеана уже подходила к своей комнате, когда услышала выстрелы. Бросилась обратно, распахнула, дверь и закричала. Все было кончено. Ее мать лежала мертвой поперек кровати, отец — в своем кресле, а револьвер все еще дымился на полу около выпустивших его пальцев.
   Отец не оставил ей денег, но после матери осталось состояние, превышающее шестьдесят тысяч долларов. Илеана собрала деньги, поехала в Монте-Карло и растратила их все за неделю. Она почувствовала себя лучше, когда эти деньги ушли. Чище. Затем она поехала в Ниццу навестить подругу.
   Именно там она впервые встретила Чезаре. Он занял второе место в ежегодных гонках. Именно там она открыла для себя новый образ жизни. Как и у ее матери, у нее всегда имелся богатый человек, готовый помочь ей. И когда Илеана поняла, как она стала походить на свою мать, все для нее стало безразличным.
   Единственное, что стало для нее значимым, что было по-настоящему важным, так это сегодняшний день — насколько хорошо она сможет распорядиться им или прожить его.

Глава 14

   Чезаре вернулся в гостиную.
   — Тонио! — крикнул он. Тонио появился на пороге гостиной, держа в руках мешок с продуктами.
   — Ваше сиятельство! — воскликнул он. — Вы рано вернулись домой. — Он понизил голос до конспиративного шепота и многозначительно посмотрел на дверь в ванную комнату:
   — Баронесса де Бронски...
   — Знаю, — прервал его Чезаре. — Я уже видел ее. Где ты был?
   Раздался голос Илеаны, которая в этот момент вошла в комнату:
   — Я послала его, чтобы он раздобыл что-нибудь к ужину. Я подумала, что было бы хорошо, если бы мы сегодня пообедали дома.
   Чезаре повернулся, чтобы посмотреть на нее. На ней были черный вельветовые брюки тореадора, которые облегали тело, золотистая, из парчовой ткани, блузка и золоченые туфли.
   — Значит, ты так решила? — спросил он. — А почему ты подумала, что я хочу обедать дома? Откуда ты знаешь, что я не запланировал обедать в “Эль-Марокко”?
   Она засмеялась, тряся головой. Ее длинные черные волосы сверкали на свету, когда она вошла в комнату.
   — О нет, Чезаре. Мы не можем так поступить. Только не сегодня.
   — Почему же?
   Она взглянула ему в лицо.
   — Я не могу явиться в “Эль-Марокко” в таком наряде. А это все, что я привезла с собой.
   Он уставился на нее.
   — Все? А где остальное?
   Она протянула руки к его лицу и поцеловала в щеку. Затем подошла к кушетке и села.
   — Тонио, принеси нам коктейли, — сказал Чезаре.
   Тонио склонился в глубоком поклоне.
   — Слушаюсь, Ваше сиятельство, — сказал Тонио и вернулся на кухню. Чезаре вновь посмотрел на нее.
   — Багаж остался в Калифорнии, — просто ответила она. — С собой у меня то, что на мне, и еще норковое манто. Управляющий отелем не пожелал войти в мое положение и выбросил меня из номера, когда эта женщина приостановила мой кредит. К счастью, у меня в сумочке лежал обратный билет до Нью-Йорка. Я поехала в аэропорт — и вот я здесь. — Она улыбнулась ему. — Разве мне не повезло?
   Прежде чем он смог ответить, Тонио вернулся в комнату.
   — Коктейли, синьоры, — объявил он.
   Тонио расставил маленькие чашечки и серебряный кофейник на столике перед кушеткой и, поклонившись, вышел в столовую. Чезаре слышал, как он возится с посудой.
   Илеана разлила кофе, а он наблюдал за ней. Ему трудно было понять, почему он чувствует себя так хорошо — успокоился и расслабился. Все-таки Илеана удивительно благотворно действует на него. Между ними нет никакой необходимости притворяться. Они понимают друг друга. Все-таки быть европейцем — большое преимущество.
   Она протянула ему чашечку кофе.
   — Сахар?
   Чезаре покачал головой и взял чашку. Пил маленькими глотками: горький привкус “эспрессо” доставлял ему удовольствие.
   — Ты сегодня что-то слишком спокоен, мой дорогой, — сказала она по-французски.
   — Я устал, — ответил он тоже по-французски. — Провернул массу дел.
   Она подошла к нему, села рядом и слегка коснулась его виска.
   — Ну все-таки, — сказала она мягко, — разве я плохо решила, что мы поедим дома?
   Он кивнул головой, успокоенный прикосновением ее пальцев.
   — Мы должны пораньше лечь спать, — продолжала она. — Я прослежу, чтобы ты хорошо отдохнул. Постараюсь не беспокоить тебя и буду совсем незаметной в постели.
   Он закрыл глаза и посмотрел на нее.
   — Завтра договоримся, чтобы ты получила номер в отеле.
   — В этом нет необходимости, — ответила она быстро, все еще поглаживая его виски. — Эта квартира вполне комфортабельна. И места здесь достаточно.
   Он улыбнулся.
   — Американцы совсем другие люди, Илеана. Ты знаешь это не хуже меня. Будет лучше, если мы снимем тебе номер.
   Она легко поцеловала его в губы.
   — Ладно. Как скажешь.
   Он отхлебнул кофе.
   Тонио снова вошел в комнату.
   — Будут ли какие-нибудь указания, Ваше сиятельство? — спросил он.
   — Нет, спасибо, Тонио. Спокойной ночи, — ответил Чезаре.
   — Спокойной ночи. Ваше сиятельство. — Он повернулся к Илеане и поклонился. — Спокойной ночи, баронесса.
   — Спокойной ночи, Тонио. — Она подождала, пока маленький слуга вышел из комнаты, затем повернулась к Чезаре и наполнила его чашку. — Я вот о чем подумала, — сказала она. — Мы не можем обедать каждый день дома.
   На его губах появилась улыбка. Он знал, о чем пойдет речь. Его рука потянулась к карману.
   — Конечно, — согласился он. — Сколько тебе нужно?
   Она на минутку задумалась.
   — Поскольку я буду работать на тебя, было бы справедливым получить небольшой аванс под мою зарплату.
   Он кивнул, все еще улыбаясь.
   — Совершенно справедливо. Так всегда делается. Она улыбнулась.
   — Хорошо. Мне полегчало. Дай мне тысячу, нет, лучше пусть будет две тысячи долларов. Можешь вычесть их из моей зарплаты.
   — Две тысячи долларов? — Его лицо выражало недоверие. Она серьезно кивнула.
   — Я попытаюсь, чтобы их хватило на все, буду очень экономна.
   — Что ты собираешься купить? — взорвался он. — Дом Диора?
   — Не шути, Чезаре, — сказала она. -Ты ведь не думаешь, что я могу выходить в этих платьях?
   Он начал смеяться. До чего же нелепо! Она действительно не имеет никакого представления о деньгах.
   — Ну хорошо, я дам тебе чек, — сказал он.
   Он подошел к небольшому столику, выписал чек и протянул ей.
   — Этого должно хватить, — сказал он. Она взяла чек и положила на кофейный столик. На чеке значилась сумма в две с половиной тысячи долларов.
   Илеане вдруг стало очень жаль его — такого странного, измученного человека. Она протянула руку и привлекла его к себе на кушетку.
   — Спасибо, Чезаре, — сказала она нежно.
   Глаза у него были грустными.
   — Не за что, — ответил он. — В конце концов, мы должны держаться друг за друга. Мы ведь последние остатки умирающей цивилизации.
   — Не говори так, — сказала она быстро. — У тебя все звучит так безнадежно.
   Он посмотрел на нее, и в его глазах отразилась лишь глубокая пустота.
   Ее охватила необъяснимая грусть. Она поцеловала его, а ее рука опустилась на его бедро. Ее пальцы почувствовали мгновенную реакцию мускулов на это прикосновение. Она еще сильнее сжала его бедро.
   — Пойдем, — сказала она мягко, ощущая в себе удивительное чувство материнской заботы. — Я помогу тебе расслабиться.
   В этом она была абсолютно уверена. Она прекрасно знала все приемы, которые могут заставить мужчину забыться. И забыться самой.
   Большой Голландец, глядя через заднее стекло автомашины, припаркованной на углу, увидел, как они вышли из “Эль-Марокко”.
   — Заводи, — сказал он водителю. Высокий швейцар подал сигнал такси. Большой Голландец увидел, как Илеана что-то сказала Чезаре, а тот улыбнулся и покачал головой в сторону швейцара. Они повернулись и пошли в противоположную сторону.
   Он злобно выругался. Четыре вечера они готовили это дело, и каждый вечер пара брала такси.
   — Они пошли пешком, — сказал он. — Поезжай на Тридцать пятую. Попытаемся перехватить их на Лексингтон-авеню.
   Но когда они повернули на север, чтобы попасть на Лексингтон-авеню, и устремились к перекрестку, они все равно опоздали. Илеана и Чезаре были уже в конце улицы и поворачивали на Пятьдесят третью улицу в сторону Парк-авеню. Большому Голландцу удалось засечь их на повороте.
   — Черт побери! Мы упустили их! — выругался он. — Поезжай по Пятьдесят пятой и спускайся к Парк-авеню. Мы попробуем перехватить их там.
   Водитель повернул к нему бледное встревоженное лицо.
   — Мне это не нравится, босс, — сказала он, явно нервничая. — Может, лучше доберемся до них в другой вечер.
   Он повернулся как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с молоковозом. Большой лимузин свернул на Пятьдесят пятую улицу.
   — Ты бы лучше смотрел на дорогу, — проворчал Большой Голландец. — Я сказал, что дело должно быть закончено сегодня.
   Пока они ожидали сигнала светофора на Парк-авеню, он нетерпеливо смотрел вдоль улицы. Все должно произойти сегодня. Его жена вот-вот взорвется: он отсутствует каждый вечер, занимаясь этим делом, и неизвестно, выдержит ли она еще один.
   Сигнал светофора сменился, и машина тронулась.
   — Вот они, — сказал он.
   Они только что прошли павильон перед зданием компании “Сигрэм” и остановились, чтобы полюбоваться огнями фонтана.
   — Поворачивай на Пятьдесят вторую, — сказал Большой Голландец, поднимая автомат, лежавший на сиденье рядом с ним. — Мы достанем его, когда он будет спускаться по ступенькам!
   Машина повернула и остановилась у восточного угла здания. Большой Голландец осмотрелся. Улица была пустынна. Он взглянул в сторону павильона. Чезаре и Илеана как раз шли в сторону ближайшего фонтана.
   Он поднял автомат и поймал Чезаре на мушку. Дело должно быть верным, улыбнулся он про себя. Если хочешь, чтобы работа была выполнена хорошо, делай ее сам. В наши дни бесполезно доверять неопытным парням: от них всегда слишком много шума и мало толку. Еще немного, и эта парочка будет как раз там, где нужно.
   Чезаре и Илеана поднялись на последнюю ступеньку лестницы у фонтана. Большой Голландец отчетливо видел Чезаре через прицел.
   — Пора! — вскрикнул он и нажал на гашетку.
   Водитель надавил на акселератор, и мотор взревел вместе с заработавшим автоматом. Автомат выстрелил дважды, а потом его заело. Большой Голландец увидел в свете огней повернутое к нему лицо Чезаре в тот момент, когда машина тронулась с места.
   Он отчаянно попытался устранить заедание автомата. Бросив быстрый взгляд в сторону здания, он увидел, как Чезаре столкнул Илеану в фонтан, а сам укрылся за невысокой стенкой. Большой Голландец выругался, пытаясь оттянуть затвор, но все было напрасно.
   Их машина уже сворачивала за угол на Лексингтон-авеню. Через заднее стекло он увидел, как Чезаре вытаскивает девушку из фонтана. А потом, по мере продвижения машины, их заслонили здания. С чувством досады стрелок бросил бесполезный автомат на сиденье.
   Водитель свернул на другую улицу.
   — Как, босс, вы достали его? — спросил он через плечо.
   — Нет, — прорычал Большой Голландец.
   Водитель повернул машину на Третью авеню.
   — А теперь куда, босс? — спросил он почти весело.
   — В центр, к конторе профсоюза, — ответил Большой Голландец.
   Неожиданно раздался громкий звук, похожий на выстрел, и он схватился за пистолет в кармане.
   Почти немедленно большая машина начала вилять и крениться. Водитель свернул к обочине.
   — У нас спустили шины, — заявил он. Большой Голландец ошалело посмотрел на него.
   — Чего еще можно ожидать? — пробурчал он, вылезая из машины и поднимая руку, чтобы остановить проходившее мимо такси.
   Все напрасно, подумал он, усаживаясь в машину. Бывают вечера, когда ничего не клеится.

Глава 15

   — С тобой все в порядке? — спросил Чезаре, вытаскивая Илеану, всю мокрую, из фонтана.
   Ее глаза были широко раскрыты — в них читался страх.
   — Чезаре, эти люди стреляли в тебя? — спросила она.
   Он быстро осмотрелся. Из здания стали выходить люди.
   — Помолчи, — сказал он и быстро повел ее за угол к машине.
   — Водитель, к “Тауэрсу”, — сказал он. Такси тронулось с места, а он повернулся к ней, — С тобой все в порядке? — спросил он снова.
   Она все еще не могла прийти в себя.
   — Все нормально, — ответила она машинально. Затем осмотрелась. — Мое новое платье! Оно пропало!
   Он мрачно улыбнулся.
   — Не жалуйся. Тебе еще повезло. Она уставилась на него, начиная соображать, что произошло.
   — Эти люди стреляли в тебя?! — воскликнула она.
   — Не знаю, — ответил он насмешливо. — У меня не было времени спросить их об этом.
   Ее начало трясти. Он снял пиджак и набросил ей на плечи. Его взгляд был холодным и жестким.
   — Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь знал. Понятно? Никто, — сказал он резко.
   Она кивнула.
   — Я поняла, — сказала она, пытаясь удержаться, чтобы зубы ее не стучали. Своей рукой она нащупала его руку и сжала ее. Ее голос звучал печально, когда она тихо произнесла:
   — Возможно, дружок, ты попал в еще большую переделку, чем я.
   Такси остановилось перед отелем, и они вышли. Швейцар с любопытством посмотрел на Илеану, входившую в вестибюль.
   А Чезаре в это время расплачивался с водителем, держа в руках купюру в двадцать долларов таким образом, чтобы водитель мог видеть ее.
   — Вы никогда не подвозили нас сюда, — сказал он.
   Купюра исчезла в руке водителя.
   — Вы никогда и не садились в мою машину, — сказал он весело, отъезжая.
   Чезаре открыл дверь в ее номер и отступил, давая ей возможность войти.
   — Переоденься во что-нибудь сухое, — сказал он.
   Она заколебалась в дверях.
   — Может быть, мне лучше подняться к тебе, — сказала она. — Я сегодня боюсь оставаться ночью одна.
   — Нет, — быстро ответил он. Затем, посмотрев на нее, подумал, что провести с ней ночь не самая плохая идея. — Мне тоже надо переодеться, — сказал он, — А потом я вернусь.
   Большой Голландец сидел в своей пустой конторе в профцентре, уставившись на бутылку виски, стоявшую на столе. Налил себе еще немного. Потом поднял стакан и влил в себя жидкость, которая мгновенно обожгла глотку.
   Похоже, оказались правы те, кто говорил, что он слишком крупная фигура, чтобы принимать участие в подобных делах. Лучше бы поручить его юнцам, даже если они и не так хороши в деле. Зато и рискуют они меньше, чем он.
   Он с тоской подумал о своей молодости. Это были золотые денечки. Все было предельно ясно и называлось своими именами. А если кто-нибудь перебегал вам дорогу, вы преследовали его. Тогда не нужно было ждать, пока соберется этот вшивый совет и решит, как поступить.
   Он вспомнил случай, когда Леп вызвал его и Сэма Ваниколу в небольшой ночной клуб в Бруклине.
   — Я хочу, чтобы вы с Сэмом совершили небольшую поездку в Монтичелло и пристрелили Варсити Вика, — сказал босс. — Он слишком много о себе возомнил.
   — О'кей, Леп, — ответили они и направились в бар, где взяли шесть бутылок виски для поддержания настроения во время продолжительной поездки.
   Когда они вышли из клуба, то долго спорили, на чьей машине ехать. Ему не нравился “шевроле” Сэма, а Сэму не нравился его “джеветт”. Тогда они пошли на компромисс и “позаимствовали” большую машину марки “пирс”, стоящую перед одним из особняков на Бруклинских холмах.
   В те дни у них ушло на дорогу около пяти часов, и, когда они остановились у придорожной закусочной Варсити Вика, было почти два часа ночи. В машине у них оставалось еще три бутылки виски.
   Они вышли из машины и потянулись.
   — Глотни-ка этого воздуха, — сказал тогда Сэм. — Он совсем не такой, как в городе. Чистый. Вот, парень, место, где можно жить.
   Он все еще помнит стрекотание кузнечиков, когда они входили в здание. В зале было довольно много народу, шел последний номер шоу. Они остановились в дверях и посмотрели на девочек, исполнявших на затененной площадке нечто, отдаленно напоминающее танец живота.
   — Эй! Посмотри на эту! — фыркнул он. — Третья с краю. Она по мне. Груди скачут, как резиновые мячики.
   — У нас на это нет времени, — ответил Сэм, подталкивая его к бару. — Мы на работе. Давай лучше выпьем немного.
   — Нам покрепче, — заказал Сэм. Бармен поставил перед ними бутылку виски.
   — Что привело вас, парни, сюда из города? — спросил бармен угрюмо.
   — Мы решили прокатиться, — беспечно ответил он. — В городе слишком жарко.
   — Здесь тоже достаточно жарко, — заметил бармен.
   — Я смотрю, работы здесь хватает, сказал Сэм, облокотившись о стойку.
   — Это и хорошо и плохо, — уклончиво ответил бармен.
   — Вик здесь? — небрежно бросил Сэм.
   — Я не видел его сегодня, — так же небрежно ответил бармен.
   Номер закончился, и девушки направились за стойку в гардеробную переодеться. Когда одна из них проходила мимо него, он наклонился и шлепнул ее по попке.
   Та быстро обернулась и взглянула на него.
   — Новенький! — сказала она, улыбнулась и пошла дальше.
   — Как-нибудь я воспользуюсь твоим предложением, — ответил он, глядя вслед девушке.
   Он посмотрел на Сэма и кивнул. Тот повернулся и направился к кабинету управляющего. Бармен склонился над кнопкой, подающей сигнал в кабинет.
   — На твоем месте я не трогал бы ее, сказал он, добродушно улыбаясь.
   Бармен медленно выпрямился, зашел за стойку и начал протирать ее тряпкой.
   — В конце концов, это не мое дело, — сказал он. — Я здесь только бармен.
   — Вот именно, — согласился он. — Так что оставь все как есть.
   Он отошел и присоединился к Сэму в дверях кабинета.
   Они вошли. Варсити Вик сидел за столом. Поднял на них глаза, и на лице его появилась улыбка.
   — Входите, парни, — пригласил Вик. Они закрыли за собой дверь.
   — У нас сообщение от босса, — сказал он. — Босс хочет встретиться.
   — Хорошо, — ответил Варсити Вик и посмотрел в угол комнаты на своего телохранителя, который тут же вскочил на ноги. — Дайте мне знать, и я приеду, когда он пожелает.
   — Прямо сейчас, — сказал он. Варсити Вик посмотрел на него.
   — Давайте лучше завтра. Я не могу поехать прямо сейчас.
   Они повернулись, как бы собираясь уходить. Телохранитель начал улыбаться и убрал пистолет. Сэм уложил его на пол одним ударом. Затем они повернулись к Варсити Вику.
   — Ты знаешь, босс не любит ждать, — сказал он.
   Лицо Варсити Вика было белым как мел, когда он шел между ними к выходу из закусочной.
   Бармен наблюдал за ними с угрюмым видом и продолжал полировать одно и то же место.
   Он устроился на заднем сиденье вместе с Варсити Виком, а Сэм сел за руль. Как только они отъехали от здания, он взял бутылку виски и, вытащив пробку зубами, протянул бутылку Вику.
   — Глотни, — предложил он. — Ты выглядишь озябшим.
   Варсити Вик покачал головой.
   — Пей же, — настаивал он. — Прекрасное качество. Не то что это дерьмо, которым ты у себя торгуешь.
   Варсити Вик снова покачал головой, а когда наконец заговорил, голос его был слабым и дрожащим.
   — Парни, я дам вам тысячу, если вы выпустите меня из машины.
   Он сделал еще один глоток из бутылки и молча посмотрел на Вика.
   — Я дам две тысячи, — быстро сказал Вик. — Сколько вы получите за эту работу? Сотню? Полторы? Две тысячи долларов — большие деньги.
   — Ты слышишь его, Сэм? — спросил он.
   — Слышу, — последовал ответ.
   — Где деньги? — спросил он.
   — Со мной, в кармане, — ответил Вик, касаясь куртки.
   — Хорошо, — сказал он и огляделся. Теперь они за городом, вокруг не видно ни одного дома.
   — Сворачивай к обочине, Сэм, — попросил он.
   Машина остановилась на мягком грунте.
   — Давай деньги, — сказал он. Дрожащими руками Варсити Вик вытащил бумажник и быстро пересчитал деньги на сиденье.
   — Две тысячи, — сказал Вик. — Вам, парни, повезло. Это все, что есть при мне. — И показал пустой бумажник.
   — Да, — сказал он, — нам повезло. А теперь вылезай.
   Варсити Вик открыл дверцу, вышел и повернулся к машине.
   — Спасибо, парни, — сказал Вик. — Я этого не забуду.
   — Спорю, что не забудешь, — засмеялся Сэм, нажимая на курок.
   Тяжелые пули 45-го калибра отбросили Варсити Вика футов на десять в кусты. Они вышли из машины и подошли посмотреть на него. Тело дернулось и затихло.
   — Слей немного бензина из бака и облей его, — сказал он.
   — Зачем? — спросил Сэм.
   — Леп сказал “сжечь его”, а когда босс говорит что-либо, то он имеет в виду именно то, что говорит.
   Потом они уселись на подножку машины и, наблюдая за огнем, допили остающееся виски. А когда хотели завести машину, то обнаружили, что Сэм слил весь бензин из бака. Им пришлось пройти пешком мили три, прежде чем они смогли угнать другую машину и добраться на ней до города.
   Большой Голландец склонился над столом и вздохнул. Налил себе еще виски. Доброе старое время — его не вернешь, оно ушло. Как ушли Леп и Сэм. Леп попал на электрический стул, а Сэма прикончили ножом в бассейне.
   Он поднял стакан и посмотрел на него. Сквозь стакан все выглядело золотым. Да, во всем виноваты деньги. Он никогда не верил, что Сэм может заговорить — только не старина Сэм. Он был его приятелем. Но они все равно убили его. Они подобны пиявкам: как только сядут тебе на спину, то уж никогда не отпустят. Но на “этот раз он им покажет.
   Он проглотил виски и потянулся к телефону. Надо также позвонить старушке и сообщить, что он собирается домой. А то она ужасно беспокоится.
   Он стал набирать номер и не видел, как Чезаре открыл дверь...