Страница:
– Если я – именно то, что они говорят, тогда я внучка Мухаара. Дочь Линдир.
– Итак, ты признаешь себя родней оборотней, только чтобы стать также и королевской родней? – похоже, эта мысль его позабавила. Аликс отстранилась от него:
– Нет! Я хочу только признания… правды! Кэриллон, если я внучка Шейна, разве он не освободит меня отсюда?
– Ты думаешь, что он признает свою незаконную внучку-полуоборотня?
Она вздрогнула от жестокого вопроса, как от удара:
– Кэриллон…
– Прости, но ты должна привыкнуть к такому обхождению. Если оборотни говорят правду, мы – двоюродные брат и сестра. Но Шейн никогда не признает тебя. Он и ломаного гроша не даст за твое возвращение, – Кэриллон покачал головой. – Это жестокие слова, я знаю, но не хочу, чтобы ты ждала от судьбы невозможного.
Аликс закрыла лицо похолодевшими руками:
– Значит, ты оставишь меня здесь… Он осторожно отвел ее ладони от лица:
– Я не оставлю тебя здесь! Я привезу тебя в Хомейну-Мухаар… но пойми, я не знаю, как тебя там примут.
– Тебе вовсе не обязательно говорить Мухаару, кто я.
– Что же мне, сказать, что ты моя любовница, что ли? Деревенская девчонка, которую я навещал? – он сокрушенно вздохнул, увидев ее страдальческое лицо. – Аликс, подумай сама, что я еще могу сказать ему?
– Правду.
– Чтобы он приказал убить тебя?
– Он не сделает этого! Кэриллон сжал ее руки:
– Мухаар объявил Чэйсули проклятыми, поставил их вне закона – любой может убить оборотня! Или ты думаешь, что он остановит истребление ради дочери человека, который похитил его собственную дочь? Аликс вырвалась из его рук:
– Она не была украдена! Она пошла с ним По своей воле! Дункан говорил… девушка умолкла в ужасе, осознав, что говорит и чьи слова повторяет.
Кэриллон тяжко вздохнул:
– Итак, ты поверила их словам. Безо всякого сопротивления, Аликс, ты отреклась от своей хомэйнской крови и перешла на сторону оборотней? Так оно и выходит, видно…
– Нет!
Ты – Чэйсули, лиирэн. Мягкое золото – голос ястреба.
Не отрекайся от истины. Оставайся.
Аликс откинула полог и взглянула в небо.
Кай, раскинув крылья, парил над шатром в струях теплого воздуха.
– Я должна уйти! – крикнула она. Твое место здесь, лиирэн.
– Нет!
– Аликс! – Кэриллон подошел к ней и взял ее за руку. – С кем ты там говоришь?
Она резко вскинула руку вверх и выкрикнула:
– С птицей! С ястребом! Вон там… Он тут же выпустил ее руки, взглянув на нее с тревогой. Потом медленно перевел взгляд на парившего в вышине ястреба.
– Позволь мне уйти с Кэриллоном, – умоляюще проговорила она, понимая, что Кай просто хочет помочь ей разобраться в себе.
Я не могу препятствовать тебе, лиирэн. Я могу только попросить.
Аликс оторвала взгляд от ястреба и умоляюще посмотрела на Кэриллона, потом, порывисто шагнув к нему, впилась пальцами в отвороты его кожаного камзола:
– Забери меня с собой Кэриллон. Можешь говорить Мухаару что хочешь, но не оставляй меня здесь!
Он словно бы и не услышал ее слов, захваченный какой-то мыслью:
– Ты понимаешь, что говорит птица?
– В голове. Я слышу голос, – она чувствовала, что он потрясен, и пыталась успокоить его. – Не слова. Голос… Я понимаю, что он думает.
– Аликс…
– Ты сказал, что заберешь меня, – прошептала она.
Кэриллон указал на Кая, при этом движении на его пальце сверкнуло рубиновое кольцо-печатка:
– Ты говоришь со зверями!
Аликс отпустила его и закрыла глаза:
– Значит, ты оставишь меня, – ее голос упал до шепота.
– Колдовство оборотней… – медленно и стыло проговорил принц.
Все, что чувствовал сейчас Кэриллон, ясно читалось на его лице. Он до боли сильно сжал плечи девушки:
– Ты не стала другой. Ты все та же Аликс. Я смотрю на тебя и вижу сильную, гордую женщину, чья душа тяжко ранена речами этих оборотней. Аликс, ты будешь со мной. Ты предназначена другому, мягко сказал ястреб, принц не для тебя.
Останься.
– Во имя богов, – прошептала она, глядя на Кэриллона невидящими глазами, неужели вы все не можете просто оставить меня в покое?
– Аликс!
Она рванулась прочь, бросилась бежать от них обоих – в лес. На поляне, поросшей высокой травой, Аликс упала на колени и замерла, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Ее била дрожь.
Оборотень! Отродье демона-оборотня и дочери короля! кричало что-то в глубине ее души.
Аликс терла глаза тыльной стороной ладони, пытаясь сдержать жгучие слезы.
Она почти никогда не плакала, но страх и напряжение нескольких последних часов отняли у нее прирожденную твердость духа. Ей хотелось одиночества, хотелось оказаться где-нибудь – Все равно, где – где-нибудь, где она будет в безопасности: так дитя ищет успокоения на груди матери.
Мама! кричала она. Мама, кем же я была рождена, кто дал мне жизнь хомейнская деревенская девчонка-простушка или непокорная принцесса?
В ее душе боролись совершенно противоположные чувства. Ей до безумия хотелось, чтобы Кэриллон поверил, что она – хомэйнской крови, но в то же время ее влекла та тайна, что окружала магию Чэйсули. Хотя Торрин воспитывал ее в уважении ко всем людям, даже к Чэйсули, он внушил ей и тот почтительный страх перед народом Изменяющихся, который обычно чувствовали по отношению к ним обычные люди.
Она услышала шорох листвы и подняла голову, страшась, что за ней снова последовал Финн. Хотя он и называл себя ее сводным братом, она все же не доверяла его намерениям. Аликс чувствовало в нем что-то дикое – неукрощенность желаний, быть может: что-то, чего стоило опасаться вне зависимости от степени родства.
На покачивающейся ветви сидел ястреб: легкий утренний ветерок ерошил его перья. Хотя у него и было то же золото-коричневое оперение, она поняла вдруг, что это не Кай. Этот ястреб был меньше, каких-то стремительных очертаний – охотничья птица, способная поймать и крупную дичь, и мелкого зверька.
Аликс невольно поежилась при виде смертоносных когтей, глубоко впившихся в древесную кору.
Ты решила остаться? спросила птица.
Она уставилась на ястреба, изумленная тем, как по-разному звучали этот голос – и голос Кая. Птица, замерев в неподвижности статуи, разглядывала ее сияющими глазами.
Ты остаешься? – снова спросил ястреб. – Или ты уходишь?
Аликс попыталась закрыть свой разум от этого голоса. Она не позволит Чэйсули управлять ее мыслями и поступками, нет! Как бы ни было соблазнительно обладать такой силой, она не хочет иметь ничего общего ни с ними, ни с их колдовством!
Как только она приняла это решение, страх куда-то улетучился, его место заняло удивление. Сперва она говорила с волком, и он отвечал ей, потом с Каем.
А теперь еще и этот ястреб…
Боги, я же могу теперь разговаривать со зверями! Она задохнулась от волнения. Если это и чародейство, оно идет не от демонов. Это воистину дар богов!
Ястреб с одобрением посмотрел на нее. Ты уже начинаешь учиться. Узы лиир действительно магия, но она никому не причиняет вреда. А ты особенная, никто не может говорить со всеми лиир. Быть может, с твоей помощью Чэйсули смогут вернуть себе то, что было нашей гордостью и силой в прежние времена.
– Вы все это потеряли из-за глупости Хэйла! – безапелляционно заявила она, но тут же задумалась – не прозвучал ли этот ответ слишком дерзко. Она подняла взгляд на ястреба – не обиделся ли?
Казалось, птицу развеселили ее слова. Для народа Чэйсули это так: было бы лучше, если бы Хэйл никогда и не видел Линдир. Но тогда не родилась бы ты.
– А кто я такая? – отпарировала она. – Всего-навсего женщина, которую хотел заполучить глупый воин!
Финн временами позволяет чувствам брать верх над разумом. Но это и делает его самим собой.
– Зверем, – мрачно подтвердила она, сорвав стебелек травы.
Он человек. У зверей больше мудрости и здравого смысла, и уж, конечно, манеры у них получше. Не сравнивай его с теми, с кем он сравниться не может.
Аликс, удивленная словами ястреба, весело рассмеялась:
– Жаль, он тебя не слышит! Может, и призадумался бы над… над своим поведением!
Финн вообще мало над чем задумывается. Она взглянула на птицу, прищурив глаза, вертя в пальцах стебелек:
– Но если ты не Кай, то кто ты? Покажись мне!
Может, в другой раз, уклончиво ответила птица. Все, что ты должна знать – я тот, кто заботится о тебе.
И ястреб взвился в небо. Аликс проследила за ним глазами и выронила стебелек. На мгновение ее охватил чувство изумления, гордости и радости с примесью страха – она говорила с лиир, подумать только!.. И тут же она превратилась в напуганную и смущенную девчонку, страшащуюся своей новой силы.
Медленно поднялась и пошла назад к лагерю Чэйсули.
Дойдя до лагеря, девушка с удивлением Обнаружила, что шатры сняты и свернуты, воины навьючивали их на спины коней, гасили костры и раскидывали уголья.
Кэриллон подошел к ней, коснулся ее руки:
– Я буду с тобой, – мягко сказал он. – Они сказали, что я должен ехать с ними. Он поморщился.
– Они говорят, что у меня еще недостаточно сил для поездки в Мухаару, но о ране они не лгали. Она почти зажила, и я чувствую себя достаточно сильным, чтобы сразиться с любым из них.
Аликс взглянула на его запястье и увидела шрамы от волчьих зубов, уже затянувшиеся тонкой розовой кожицей.
Они владеют искусством исцеления, сказала она про себя, невольно повторяя слова Финна.
– Что же, господин мой, может, так и лучше, – проговорила она вслух. – Я не хочу так скоро потерять тебя.
– Я же сказал, что ты отправишься в Хомейну-Мухаар вместе со мной.
Она печально улыбнулась:
– Как твоя любовница.
Кэриллон усмехнулся в ответ и, поднеся руку Аликс к губам, поцеловал ее запястье:
– Если так будет нужно, Аликс – с удовольствием!
Она вспыхнула и попыталась отнять у него руку, но Кэриллон не отпустил ее
– только покачал головой и улыбнулся:
– Я вовсе не хотел смутить тебя. Я просто сказал то, что думаю.
– Я твоя двоюродная сестра, – она не до конца верила ему.
Кэриллон пожал плечами:
– В царствующих домах часты свадьбы между двоюродными родственниками. Это не будет незаконными узами.
– Господин мой… – попыталась возразить Аликс, но принц только насмешливо поднял брови:
– Конечно, ты можешь разделить со мной титул, коли на то пошло.
Аликс захотелось рассмеяться, но что-то удерживало ее. С тех самых пор, как они познакомились – так недавно! – она ждала от него этих слов, этих мыслей, хотя и никогда не считала, что такое возможно. Теперь же время для подобных признаний прошло. Правда, которую она узнала от Чэйсули, разрушила хрупкий мир ее грез.
– Однажды я женюсь на принцессе, – так же спокойно и весело продолжал Кэриллон, – чтобы иметь престолонаследника. Но у принцев почти всегда есть любовницы.
Она вспомнила слова Дункана – о женах и любовницах. Тогда он объяснял ей законы Чэйсули, а она так и не смогла понять, как возможны подобные отношения между мужчинами и женщинами.
Но Кэриллон предлагает мне почти то же самое… Она непроизвольно вздрогнула. Кто более прав в этом – Чэйсули дли хомэйны? Можно ли сказать, чьи обычаи лучше и правильнее?
– Аликс?..
Она осторожно высвободила руку и взглянула ему в глаза:
– Я не могу ответить тебе, Кэриллон. Мы еще даже не выбрались отсюда.
Он хотел было что-то сказать, но замолчал, заметив приближающегося к ним Финна.
– Кэриллон тяжело и пристально посмотрел на воина Чэйсули, но тот только издевательски расхохотался в ответ на этот безмолвный вызов, а потом повернулся к Аликс:
– Ты поедешь со мной, рухолла? Аликс заметила, что он начал называть ее по-другому, и ощутила благодарность, смешанную с чувством какой-то неловкости. С одной стороны, она не хотела признавать кровного родства с Финном, с другой это была возможность избежать его домогательств. Она придвинулась ближе к Кэриллону:
– Я поеду с принцем.
– Тогда он, скорее всего, вылетит из седла.
Кэриллон взглянул на него исподлобья:
– Я удержусь в седле – можешь в этом не сомневаться, оборотень.
Финн рассмеялся, запрокидывая голову – блеснуло золото серьги:
– Ты бы лучше не называл нас так, малютка принц: этим ты оскорбляешь не только нас, но и свою двоюродную сестру!
– Оскорбляешь меня ты, а не он! – гневно воскликнула Аликс.
Финн ухмыльнулся, потом с насмешкой взглянул на Кэриллона:
– Ты что, забыл? Ты приобрел не только кузину: среди нас у тебя есть еще родня.
– Родня? – пренебрежительно переспросил Кэриллон.
– Ну, да. Я. Она – моя рухолла, хотя – только наполовину. Но это делает и нас в какой-то мере двоюродными братьями.
Он весело рассмеялся – эта мысль, как видно, сильно позабавила его, но Аликс почудились в его смехе какие-то недобрые нотки:
– Подумать только, я – родич принца Хомейны, принца, который готов служить своему сюзерену, убивая нас. Но чтобы исполнить свой долг, теперь ты должен убить и ее, не так ли?
Кровь бросилась в лицо Кэриллону:
– Если я и убью кого из оборотней, то это будешь ты. Прочих я оставлю моему дядюшке Мухаару.
– Кэриллон! – в ужасе вскрикнула Аликс. Финн смеялся теперь над ними обоими, разводя руками:
– Видишь, малыш? То, что ты говоришь нас всех, касается и ее. Если хочешь, чтобы с ней все было в порядке, нужно быть поосторожнее в своих решениях.
Рука Кэриллона легла на рукоять меча – странно, что Чэйсули не обезоружили его, – но он так и не вынул клинок из ножен. Финн снова усмехнулся и пошел прочь, на ходу окликнув какого-то воина на Древнем Языке.
– Он просто хочет взбесить тебя, – мягко сказала Аликс. – Он знает, что никогда не займет твоего места, и это выводит его из себя. Вот он и старается отплатить тебе.
Принц посмотрел на нее с удивлением, потом улыбнулся:
– Ты что, решила пророчествовать, Аликс? Ты можешь читать в наших сердцах?
Она внутренне содрогнулась от этих слов, но ответила спокойно:
– Нет. Я говорю лишь то, что чувствую. Что до тебя… – она замешкалась на мгновение, потом улыбнулась. – Я думаю, что однажды ты станешь Мухааром.
Он рассмеялся и, притянув ее к себе, поднял в воздух:
– Аликс, благодарю богов, что когда-то мой конь въехал в твой сад! Иначе ты никогда не поделилась бы со мной этой мудростью.
Она ответила ему улыбкой. Его руки крепко Обвивали ее талию, словно она, Аликс, принадлежала ему: это было приятно ей. Она даже позволила себе одной рукой обнять его за шею, ее пальцы запутались в длинных темно-золотых волосах Кэриллона:
– Разве я не поделилась с тобой мудростью, когда твой глупый конь потоптал все мои чудесные весенние цветы?
Он осторожно поставил девушку на землю:
– Да, еще бы! Я чуть было не пожалел, что на свет родился!
– Принц мог бы и объехать сад, в который не забегает даже его добыча. Мне не было дела ни до твоих богатых одежд, ни до того золота, что ты мне бросил, она подняла голову, изображая надменную высокородную придворную даму. – Да будет тебе известно, господин мой принц – меня нельзя купить. Даже наследнику трона Хомейны не удастся сделать этого. Даже за все золото этой земли.
– А завоевать? – прямо спросил он. Улыбка исчезла с ее лица, она отвернулась, пряча смущение:
– Можно ли завоевать – этого я еще не знаю. Не могу сказать. -Аликс…
– Я не могу ответить тебе, Кэриллон. Прежде, чем Кэриллон сумел найти слова, чтобы продолжить беседу, появился Дункан, ведущий в поводу гнедого коня.
В свободной руке он держал тот странный небольшой лук, с которым Аликс видела его вчера.
Кэриллон взглянул на оружие с удивлением.
– Мой господин?..
– Этот лук…
Чэйсули поднял оружие:
– Этот? Этот не так хорош. В Обители у меня есть и лучше. Этот – просто для небольших вылазок и для охоты.
– Но это лук Чэйсули, – серьезно сказал Кэриллон. – Я всю мою жизнь только и слышал о том, как они хороши.
Дункан коротко улыбнулся и протянуло лук Кэриллону:
– Смотри. Но помни – это не лучший лук из тех, которые я сделал.
Кэриллон пропустил это скромное замечание мимо ушей и почтительно взял оружие в руки. Лук был сработан из темного полированного дерева, место захвата обмотано кожей, чтобы не скользила ладонь. По дереву от одного конца лука до другого змеей вилась какая-то надпись, сделанная странными рунами.
Кэриллон поднял глаза на Дункана:
– Ты знаешь, что говорят о луках Чэйсули?
Дункан насмешливо улыбнулся:
– Что стрела, выпущенная из такого лука, всегда найдет свою цель. Но это только легенда, мой господин, – его глаза сузились, – хотя она сослужила нам хорошую службу. Если отряды Шейна станут бояться луков Чэйсули, пусть хотя бы и понаслышке – тем лучше для нас.
– Хочешь сказать, что и из этого лука можно промахнуться? Дункан усмехнулся:
– Любая стрела может пролететь мимо цели. Просто с Чэйсули такое случается редко, – улыбка исчезла, на смуглом точеном лице появилось многозначительное выражение. – Мы ведь сражаемся, чтобы выжить, мой господин. Когда солдаты Мухаара травят тебя, как бешеного зверя, поневоле научишься сражаться.
Кэриллон весь как-то подобрался:
– Легенды об этих луках появились прежде, чем началось истребление, оборотень.
Дункан криво усмехнулся в ответ на вызов, прозвучавший в словах принца:
– Тогда скажем так, принц: истребление улучшило наши способности.
Кэриллон резко протянул Чэйсули лук, словно оружие вдруг начало жечь ему руки. Дункан бесстрастно принял его, ни сказав принцу больше ни слова, и взглянул на Аликс:
– Пора в дорогу. Поедешь со мной? Она подняла голову:
– Я уже сказала твоему брату: я поеду с принцем.
Дункан подал Кэриллону поводья гнедого:
– Мы вернем тебе твоего коня, когда тебе станет лучше, мой господин. Пока же тебе придется удовольствоваться моим.
Кэриллон без лишних слов взобрался в седло.
Дункан поднял Аликс и усадил на круп соня прежде, чем она успела возразить. Она взглянула ему в глаза сверху вниз и ощутила странное знакомое чувство – но прежде, чем успела понять, что это было, Чэйсули пошел прочь, не оглядываясь.
Финн, уже на своем мышастом скакуне, поехал рядом с ними.
– Если принц оплошает, я буду только рад подвезти тебя на моем коне, рухолла.
Аликс посмотрела ему прямо в лицо и ничего не сказала, стараясь выразить всем своим видом полнейшее равнодушие к его насмешкам.
На что Финн только усмехнулся и заставил коня ускорить шаг.
Глава 6
– Итак, ты признаешь себя родней оборотней, только чтобы стать также и королевской родней? – похоже, эта мысль его позабавила. Аликс отстранилась от него:
– Нет! Я хочу только признания… правды! Кэриллон, если я внучка Шейна, разве он не освободит меня отсюда?
– Ты думаешь, что он признает свою незаконную внучку-полуоборотня?
Она вздрогнула от жестокого вопроса, как от удара:
– Кэриллон…
– Прости, но ты должна привыкнуть к такому обхождению. Если оборотни говорят правду, мы – двоюродные брат и сестра. Но Шейн никогда не признает тебя. Он и ломаного гроша не даст за твое возвращение, – Кэриллон покачал головой. – Это жестокие слова, я знаю, но не хочу, чтобы ты ждала от судьбы невозможного.
Аликс закрыла лицо похолодевшими руками:
– Значит, ты оставишь меня здесь… Он осторожно отвел ее ладони от лица:
– Я не оставлю тебя здесь! Я привезу тебя в Хомейну-Мухаар… но пойми, я не знаю, как тебя там примут.
– Тебе вовсе не обязательно говорить Мухаару, кто я.
– Что же мне, сказать, что ты моя любовница, что ли? Деревенская девчонка, которую я навещал? – он сокрушенно вздохнул, увидев ее страдальческое лицо. – Аликс, подумай сама, что я еще могу сказать ему?
– Правду.
– Чтобы он приказал убить тебя?
– Он не сделает этого! Кэриллон сжал ее руки:
– Мухаар объявил Чэйсули проклятыми, поставил их вне закона – любой может убить оборотня! Или ты думаешь, что он остановит истребление ради дочери человека, который похитил его собственную дочь? Аликс вырвалась из его рук:
– Она не была украдена! Она пошла с ним По своей воле! Дункан говорил… девушка умолкла в ужасе, осознав, что говорит и чьи слова повторяет.
Кэриллон тяжко вздохнул:
– Итак, ты поверила их словам. Безо всякого сопротивления, Аликс, ты отреклась от своей хомэйнской крови и перешла на сторону оборотней? Так оно и выходит, видно…
– Нет!
Ты – Чэйсули, лиирэн. Мягкое золото – голос ястреба.
Не отрекайся от истины. Оставайся.
Аликс откинула полог и взглянула в небо.
Кай, раскинув крылья, парил над шатром в струях теплого воздуха.
– Я должна уйти! – крикнула она. Твое место здесь, лиирэн.
– Нет!
– Аликс! – Кэриллон подошел к ней и взял ее за руку. – С кем ты там говоришь?
Она резко вскинула руку вверх и выкрикнула:
– С птицей! С ястребом! Вон там… Он тут же выпустил ее руки, взглянув на нее с тревогой. Потом медленно перевел взгляд на парившего в вышине ястреба.
– Позволь мне уйти с Кэриллоном, – умоляюще проговорила она, понимая, что Кай просто хочет помочь ей разобраться в себе.
Я не могу препятствовать тебе, лиирэн. Я могу только попросить.
Аликс оторвала взгляд от ястреба и умоляюще посмотрела на Кэриллона, потом, порывисто шагнув к нему, впилась пальцами в отвороты его кожаного камзола:
– Забери меня с собой Кэриллон. Можешь говорить Мухаару что хочешь, но не оставляй меня здесь!
Он словно бы и не услышал ее слов, захваченный какой-то мыслью:
– Ты понимаешь, что говорит птица?
– В голове. Я слышу голос, – она чувствовала, что он потрясен, и пыталась успокоить его. – Не слова. Голос… Я понимаю, что он думает.
– Аликс…
– Ты сказал, что заберешь меня, – прошептала она.
Кэриллон указал на Кая, при этом движении на его пальце сверкнуло рубиновое кольцо-печатка:
– Ты говоришь со зверями!
Аликс отпустила его и закрыла глаза:
– Значит, ты оставишь меня, – ее голос упал до шепота.
– Колдовство оборотней… – медленно и стыло проговорил принц.
Все, что чувствовал сейчас Кэриллон, ясно читалось на его лице. Он до боли сильно сжал плечи девушки:
– Ты не стала другой. Ты все та же Аликс. Я смотрю на тебя и вижу сильную, гордую женщину, чья душа тяжко ранена речами этих оборотней. Аликс, ты будешь со мной. Ты предназначена другому, мягко сказал ястреб, принц не для тебя.
Останься.
– Во имя богов, – прошептала она, глядя на Кэриллона невидящими глазами, неужели вы все не можете просто оставить меня в покое?
– Аликс!
Она рванулась прочь, бросилась бежать от них обоих – в лес. На поляне, поросшей высокой травой, Аликс упала на колени и замерла, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Ее била дрожь.
Оборотень! Отродье демона-оборотня и дочери короля! кричало что-то в глубине ее души.
Аликс терла глаза тыльной стороной ладони, пытаясь сдержать жгучие слезы.
Она почти никогда не плакала, но страх и напряжение нескольких последних часов отняли у нее прирожденную твердость духа. Ей хотелось одиночества, хотелось оказаться где-нибудь – Все равно, где – где-нибудь, где она будет в безопасности: так дитя ищет успокоения на груди матери.
Мама! кричала она. Мама, кем же я была рождена, кто дал мне жизнь хомейнская деревенская девчонка-простушка или непокорная принцесса?
В ее душе боролись совершенно противоположные чувства. Ей до безумия хотелось, чтобы Кэриллон поверил, что она – хомэйнской крови, но в то же время ее влекла та тайна, что окружала магию Чэйсули. Хотя Торрин воспитывал ее в уважении ко всем людям, даже к Чэйсули, он внушил ей и тот почтительный страх перед народом Изменяющихся, который обычно чувствовали по отношению к ним обычные люди.
Она услышала шорох листвы и подняла голову, страшась, что за ней снова последовал Финн. Хотя он и называл себя ее сводным братом, она все же не доверяла его намерениям. Аликс чувствовало в нем что-то дикое – неукрощенность желаний, быть может: что-то, чего стоило опасаться вне зависимости от степени родства.
На покачивающейся ветви сидел ястреб: легкий утренний ветерок ерошил его перья. Хотя у него и было то же золото-коричневое оперение, она поняла вдруг, что это не Кай. Этот ястреб был меньше, каких-то стремительных очертаний – охотничья птица, способная поймать и крупную дичь, и мелкого зверька.
Аликс невольно поежилась при виде смертоносных когтей, глубоко впившихся в древесную кору.
Ты решила остаться? спросила птица.
Она уставилась на ястреба, изумленная тем, как по-разному звучали этот голос – и голос Кая. Птица, замерев в неподвижности статуи, разглядывала ее сияющими глазами.
Ты остаешься? – снова спросил ястреб. – Или ты уходишь?
Аликс попыталась закрыть свой разум от этого голоса. Она не позволит Чэйсули управлять ее мыслями и поступками, нет! Как бы ни было соблазнительно обладать такой силой, она не хочет иметь ничего общего ни с ними, ни с их колдовством!
Как только она приняла это решение, страх куда-то улетучился, его место заняло удивление. Сперва она говорила с волком, и он отвечал ей, потом с Каем.
А теперь еще и этот ястреб…
Боги, я же могу теперь разговаривать со зверями! Она задохнулась от волнения. Если это и чародейство, оно идет не от демонов. Это воистину дар богов!
Ястреб с одобрением посмотрел на нее. Ты уже начинаешь учиться. Узы лиир действительно магия, но она никому не причиняет вреда. А ты особенная, никто не может говорить со всеми лиир. Быть может, с твоей помощью Чэйсули смогут вернуть себе то, что было нашей гордостью и силой в прежние времена.
– Вы все это потеряли из-за глупости Хэйла! – безапелляционно заявила она, но тут же задумалась – не прозвучал ли этот ответ слишком дерзко. Она подняла взгляд на ястреба – не обиделся ли?
Казалось, птицу развеселили ее слова. Для народа Чэйсули это так: было бы лучше, если бы Хэйл никогда и не видел Линдир. Но тогда не родилась бы ты.
– А кто я такая? – отпарировала она. – Всего-навсего женщина, которую хотел заполучить глупый воин!
Финн временами позволяет чувствам брать верх над разумом. Но это и делает его самим собой.
– Зверем, – мрачно подтвердила она, сорвав стебелек травы.
Он человек. У зверей больше мудрости и здравого смысла, и уж, конечно, манеры у них получше. Не сравнивай его с теми, с кем он сравниться не может.
Аликс, удивленная словами ястреба, весело рассмеялась:
– Жаль, он тебя не слышит! Может, и призадумался бы над… над своим поведением!
Финн вообще мало над чем задумывается. Она взглянула на птицу, прищурив глаза, вертя в пальцах стебелек:
– Но если ты не Кай, то кто ты? Покажись мне!
Может, в другой раз, уклончиво ответила птица. Все, что ты должна знать – я тот, кто заботится о тебе.
И ястреб взвился в небо. Аликс проследила за ним глазами и выронила стебелек. На мгновение ее охватил чувство изумления, гордости и радости с примесью страха – она говорила с лиир, подумать только!.. И тут же она превратилась в напуганную и смущенную девчонку, страшащуюся своей новой силы.
Медленно поднялась и пошла назад к лагерю Чэйсули.
Дойдя до лагеря, девушка с удивлением Обнаружила, что шатры сняты и свернуты, воины навьючивали их на спины коней, гасили костры и раскидывали уголья.
Кэриллон подошел к ней, коснулся ее руки:
– Я буду с тобой, – мягко сказал он. – Они сказали, что я должен ехать с ними. Он поморщился.
– Они говорят, что у меня еще недостаточно сил для поездки в Мухаару, но о ране они не лгали. Она почти зажила, и я чувствую себя достаточно сильным, чтобы сразиться с любым из них.
Аликс взглянула на его запястье и увидела шрамы от волчьих зубов, уже затянувшиеся тонкой розовой кожицей.
Они владеют искусством исцеления, сказала она про себя, невольно повторяя слова Финна.
– Что же, господин мой, может, так и лучше, – проговорила она вслух. – Я не хочу так скоро потерять тебя.
– Я же сказал, что ты отправишься в Хомейну-Мухаар вместе со мной.
Она печально улыбнулась:
– Как твоя любовница.
Кэриллон усмехнулся в ответ и, поднеся руку Аликс к губам, поцеловал ее запястье:
– Если так будет нужно, Аликс – с удовольствием!
Она вспыхнула и попыталась отнять у него руку, но Кэриллон не отпустил ее
– только покачал головой и улыбнулся:
– Я вовсе не хотел смутить тебя. Я просто сказал то, что думаю.
– Я твоя двоюродная сестра, – она не до конца верила ему.
Кэриллон пожал плечами:
– В царствующих домах часты свадьбы между двоюродными родственниками. Это не будет незаконными узами.
– Господин мой… – попыталась возразить Аликс, но принц только насмешливо поднял брови:
– Конечно, ты можешь разделить со мной титул, коли на то пошло.
Аликс захотелось рассмеяться, но что-то удерживало ее. С тех самых пор, как они познакомились – так недавно! – она ждала от него этих слов, этих мыслей, хотя и никогда не считала, что такое возможно. Теперь же время для подобных признаний прошло. Правда, которую она узнала от Чэйсули, разрушила хрупкий мир ее грез.
– Однажды я женюсь на принцессе, – так же спокойно и весело продолжал Кэриллон, – чтобы иметь престолонаследника. Но у принцев почти всегда есть любовницы.
Она вспомнила слова Дункана – о женах и любовницах. Тогда он объяснял ей законы Чэйсули, а она так и не смогла понять, как возможны подобные отношения между мужчинами и женщинами.
Но Кэриллон предлагает мне почти то же самое… Она непроизвольно вздрогнула. Кто более прав в этом – Чэйсули дли хомэйны? Можно ли сказать, чьи обычаи лучше и правильнее?
– Аликс?..
Она осторожно высвободила руку и взглянула ему в глаза:
– Я не могу ответить тебе, Кэриллон. Мы еще даже не выбрались отсюда.
Он хотел было что-то сказать, но замолчал, заметив приближающегося к ним Финна.
– Кэриллон тяжело и пристально посмотрел на воина Чэйсули, но тот только издевательски расхохотался в ответ на этот безмолвный вызов, а потом повернулся к Аликс:
– Ты поедешь со мной, рухолла? Аликс заметила, что он начал называть ее по-другому, и ощутила благодарность, смешанную с чувством какой-то неловкости. С одной стороны, она не хотела признавать кровного родства с Финном, с другой это была возможность избежать его домогательств. Она придвинулась ближе к Кэриллону:
– Я поеду с принцем.
– Тогда он, скорее всего, вылетит из седла.
Кэриллон взглянул на него исподлобья:
– Я удержусь в седле – можешь в этом не сомневаться, оборотень.
Финн рассмеялся, запрокидывая голову – блеснуло золото серьги:
– Ты бы лучше не называл нас так, малютка принц: этим ты оскорбляешь не только нас, но и свою двоюродную сестру!
– Оскорбляешь меня ты, а не он! – гневно воскликнула Аликс.
Финн ухмыльнулся, потом с насмешкой взглянул на Кэриллона:
– Ты что, забыл? Ты приобрел не только кузину: среди нас у тебя есть еще родня.
– Родня? – пренебрежительно переспросил Кэриллон.
– Ну, да. Я. Она – моя рухолла, хотя – только наполовину. Но это делает и нас в какой-то мере двоюродными братьями.
Он весело рассмеялся – эта мысль, как видно, сильно позабавила его, но Аликс почудились в его смехе какие-то недобрые нотки:
– Подумать только, я – родич принца Хомейны, принца, который готов служить своему сюзерену, убивая нас. Но чтобы исполнить свой долг, теперь ты должен убить и ее, не так ли?
Кровь бросилась в лицо Кэриллону:
– Если я и убью кого из оборотней, то это будешь ты. Прочих я оставлю моему дядюшке Мухаару.
– Кэриллон! – в ужасе вскрикнула Аликс. Финн смеялся теперь над ними обоими, разводя руками:
– Видишь, малыш? То, что ты говоришь нас всех, касается и ее. Если хочешь, чтобы с ней все было в порядке, нужно быть поосторожнее в своих решениях.
Рука Кэриллона легла на рукоять меча – странно, что Чэйсули не обезоружили его, – но он так и не вынул клинок из ножен. Финн снова усмехнулся и пошел прочь, на ходу окликнув какого-то воина на Древнем Языке.
– Он просто хочет взбесить тебя, – мягко сказала Аликс. – Он знает, что никогда не займет твоего места, и это выводит его из себя. Вот он и старается отплатить тебе.
Принц посмотрел на нее с удивлением, потом улыбнулся:
– Ты что, решила пророчествовать, Аликс? Ты можешь читать в наших сердцах?
Она внутренне содрогнулась от этих слов, но ответила спокойно:
– Нет. Я говорю лишь то, что чувствую. Что до тебя… – она замешкалась на мгновение, потом улыбнулась. – Я думаю, что однажды ты станешь Мухааром.
Он рассмеялся и, притянув ее к себе, поднял в воздух:
– Аликс, благодарю богов, что когда-то мой конь въехал в твой сад! Иначе ты никогда не поделилась бы со мной этой мудростью.
Она ответила ему улыбкой. Его руки крепко Обвивали ее талию, словно она, Аликс, принадлежала ему: это было приятно ей. Она даже позволила себе одной рукой обнять его за шею, ее пальцы запутались в длинных темно-золотых волосах Кэриллона:
– Разве я не поделилась с тобой мудростью, когда твой глупый конь потоптал все мои чудесные весенние цветы?
Он осторожно поставил девушку на землю:
– Да, еще бы! Я чуть было не пожалел, что на свет родился!
– Принц мог бы и объехать сад, в который не забегает даже его добыча. Мне не было дела ни до твоих богатых одежд, ни до того золота, что ты мне бросил, она подняла голову, изображая надменную высокородную придворную даму. – Да будет тебе известно, господин мой принц – меня нельзя купить. Даже наследнику трона Хомейны не удастся сделать этого. Даже за все золото этой земли.
– А завоевать? – прямо спросил он. Улыбка исчезла с ее лица, она отвернулась, пряча смущение:
– Можно ли завоевать – этого я еще не знаю. Не могу сказать. -Аликс…
– Я не могу ответить тебе, Кэриллон. Прежде, чем Кэриллон сумел найти слова, чтобы продолжить беседу, появился Дункан, ведущий в поводу гнедого коня.
В свободной руке он держал тот странный небольшой лук, с которым Аликс видела его вчера.
Кэриллон взглянул на оружие с удивлением.
– Мой господин?..
– Этот лук…
Чэйсули поднял оружие:
– Этот? Этот не так хорош. В Обители у меня есть и лучше. Этот – просто для небольших вылазок и для охоты.
– Но это лук Чэйсули, – серьезно сказал Кэриллон. – Я всю мою жизнь только и слышал о том, как они хороши.
Дункан коротко улыбнулся и протянуло лук Кэриллону:
– Смотри. Но помни – это не лучший лук из тех, которые я сделал.
Кэриллон пропустил это скромное замечание мимо ушей и почтительно взял оружие в руки. Лук был сработан из темного полированного дерева, место захвата обмотано кожей, чтобы не скользила ладонь. По дереву от одного конца лука до другого змеей вилась какая-то надпись, сделанная странными рунами.
Кэриллон поднял глаза на Дункана:
– Ты знаешь, что говорят о луках Чэйсули?
Дункан насмешливо улыбнулся:
– Что стрела, выпущенная из такого лука, всегда найдет свою цель. Но это только легенда, мой господин, – его глаза сузились, – хотя она сослужила нам хорошую службу. Если отряды Шейна станут бояться луков Чэйсули, пусть хотя бы и понаслышке – тем лучше для нас.
– Хочешь сказать, что и из этого лука можно промахнуться? Дункан усмехнулся:
– Любая стрела может пролететь мимо цели. Просто с Чэйсули такое случается редко, – улыбка исчезла, на смуглом точеном лице появилось многозначительное выражение. – Мы ведь сражаемся, чтобы выжить, мой господин. Когда солдаты Мухаара травят тебя, как бешеного зверя, поневоле научишься сражаться.
Кэриллон весь как-то подобрался:
– Легенды об этих луках появились прежде, чем началось истребление, оборотень.
Дункан криво усмехнулся в ответ на вызов, прозвучавший в словах принца:
– Тогда скажем так, принц: истребление улучшило наши способности.
Кэриллон резко протянул Чэйсули лук, словно оружие вдруг начало жечь ему руки. Дункан бесстрастно принял его, ни сказав принцу больше ни слова, и взглянул на Аликс:
– Пора в дорогу. Поедешь со мной? Она подняла голову:
– Я уже сказала твоему брату: я поеду с принцем.
Дункан подал Кэриллону поводья гнедого:
– Мы вернем тебе твоего коня, когда тебе станет лучше, мой господин. Пока же тебе придется удовольствоваться моим.
Кэриллон без лишних слов взобрался в седло.
Дункан поднял Аликс и усадил на круп соня прежде, чем она успела возразить. Она взглянула ему в глаза сверху вниз и ощутила странное знакомое чувство – но прежде, чем успела понять, что это было, Чэйсули пошел прочь, не оглядываясь.
Финн, уже на своем мышастом скакуне, поехал рядом с ними.
– Если принц оплошает, я буду только рад подвезти тебя на моем коне, рухолла.
Аликс посмотрела ему прямо в лицо и ничего не сказала, стараясь выразить всем своим видом полнейшее равнодушие к его насмешкам.
На что Финн только усмехнулся и заставил коня ускорить шаг.
Глава 6
Долгая дорога утомила Аликс, только когда поблизости появлялся Финн, она находила в себе силы выпрямиться в седле и придать своему лицу спокойное и решительное выражение – потом усталость возвращалась снова, и не было уже сил преодолеть ее.
Чэйсули не сказали пленникам, куда они направляются: единственное, что было им известно – в конце долгой дороги лежала Обитель. Когда Кэриллон потребовал, чтобы его и Аликс освободили, грозя их стражам карой Мухаара, Дункан вежливо отказал ему. Аликс снова отметила про себя, какими разными были братья: Финн – яростный и порывистый, Дункан – сдержанный, не спешащий раскрывать свои мысли. Хотя Аликс только и мечтала о том, как бы поскорее вырваться из рук Изменяющихся, общество Дункана она безусловно предпочитала обществу Финна.
Вечером она сидела у небольшого костра вместе с Кэриллоном, устало глядя в огонь. Принц набросил ей на плечи свой зеленый плащ – она с благодарностью укуталась в теплую шерстяную ткань. Кэриллон выглядел усталым и измученным, он сидел рядом с девушкой, грея руки у огня – ночи в начале лета были все еще холодны.
Чэйсули вовсе не собирались разбивать на ночь лагерь, и Аликс поняла, что ей придется провести эту ночь у костра, завернувшись в одеяло.
– Душу бы отдала, чтобы провести эту ночь в постели и дома…
Кэриллон с трудом поднял тяжелую голову, взглянул на Аликс и улыбнулся:
– Если бы я мог выбирать, я был бы сейчас в моих покоях в Хомейне-Мухаар.
Но на сегодня сгодилась бы и ферма твоего отца. – Все лучше, чем здесь, согласилась Аликс. Кэриллон пошевелился и сел, скрестив ноги. Зубы его блеснули в злой усмешке:
– Когда у меня будет такая возможность, Аликс, эти демоны пожалеют о том, что сделали.
Странный холодок пробежал по спине девушки.
Она взглянула в решительное лицо Кэриллона почти со страхом:
– Ты убьешь их всех?..
Глаза Кэриллона сузились – в голосе Аликс он услышал осуждение. Но вскоре он успокоился, осторожно перебросил растрепавшуюся косу Аликс ей через плечо:
– Может быть, женщина просто неспособна понять это. Но мужчина должен служить своему сюзерену во всем – даже если ему приходится убивать. Война моего дяди против Чэйсули еще не окончена, Аликс. Вряд ли я смогу сказать, что хорошо служил ему, если оставлю в живых хотя бы одного из этих демонов. Их поставил вне закона сам Мухаар. Он подписал им приговор. Всем.
Аликс поплотнее запахнулась в плащ, стараясь избавиться от неуютного зябкого ощущения, которое вызывали у нее слова и тон Кэриллона:
– Кэриллон, а что, если не было никакого колдовства? Что если Чэйсули говорят правду? Ты по-прежнему станешь желать их смерти?
– Оборотни прокляли Дом моего дяди, когда Хэйл отнял у него Линдир. Из-за этого умерла от поветрия королева, а дети второй жены Шейна все рождались мертвыми. Если это не колдовство, то что же?
Аликс вздохнула и ответила тихо, почти успокаивающе – хотя навряд ли ее слова могли успокоить даже ее саму:
– Быть может, это то, что Чэйсули называют толмоорой. Быть может, это была воля богов…
Принц взял девушку за подбородок и повернул ее лицо к свету:
– Ты снова защищаешь демонов, Аликс? Неужели ты слушаешь их только потому, что они рассказали тебе, кто ты?
– Я не защищаю их, Кэриллон, – твердо ответила она. – Я говорю об их верованиях. Нужно понимать верования других…
– Даже если Мухаар провозглашает их колдунами и служителями темных богов?
Аликс осторожно коснулась его запястья, ощутив под пальцами шрамы от волчьих зубов. Ей снова вспомнился Финн, меняющий облик на ее глазах. Она с трудом заставила себя говорить спокойно:
– Кэриллон, неужели ты позволишь Шейну отречься от меня?
Он вздохнул и закрыл глаза, убрав руку. Устало потер лоб и жестом, полным раздражения, отбросил со лба прядь волос.
– Шейна непросто убедить. Если ты придешь к нему и скажешь, что ты Изменяющаяся, да к тому же его внучка, этим ты ранишь его гордость. Мой дядюшка – человек тщеславный, а уж горд – воистину до безумия, – Кэриллон мрачновато усмехнулся при последних словах. – Но я не позволю ему причинить тебе зло.
Аликс подтянула колени к груди и обняла их руками:
– Расскажи мне о Хомейне-Мухаар, Кэриллон. Раньше я всегда боялась спрашивать. Больше не боюсь.
Он улыбнулся:
– Это похоже на сон. Крепость в городе,. где живут тысячи людей. Я немного знаю об истории дворца – знаю лишь то, что он века был гордостью Хомейны. Ни одному врагу не удавалось разрушить его стен, ни один не вступал в залы и коридоры Хомейны-Мухаар. Это не просто дворец, Аликс: это воистину сердце Хомейны.
– Ты всегда жил там?
– Я? Нет. Я жил в Жуаенне, в замке моего отца – это в трех днях пути от Мухаары. Я там родился, – Кэриллон улыбнулся какому-то своему воспоминанию. Мой отец всегда держался вдали от городов, и я понимаю его. Мухаара прекрасна, этот город похож на драгоценное украшение, но мне больше по душе зеленые луга, – он вздохнул. – Пока в прошлом году я не был признан законным наследником Мухаара, мы жили в Жуаенне. Но все же Хомейна-Мухаар великолепна, думаю, увидев ее, никто не смог бы остаться равнодушным.
– Я даже Мухаары никогда не видела, – печально призналась Аликс.
– Но почему? Город принадлежит Мухаару, он хорошо защищен. Женщины и дети могут спокойно ходить по улицам, не подвергаясь никакой опасности….
Аликс отвела глаза:
– Возможно, Мухаар взял с Торрина слово, что дочь Линдир – оборотень никогда не войдет в город.
Лицо Кэриллона напряженно застыло:
– Если только ты действительно дочь Линдир.
Аликс опустила ресницы:
– Я начинаю думать, что так оно и есть.
– Аликс…
Она повернула голову, серьезно и печально взглянув в лицо Кэриллона:
– Мой господин, я говорю со зверями. Я их понимаю. Если это не магия Изменяющихся, тогда я – создание темных богов.
Рука легла на плечо девушки:
– Аликс, я не позволю тебе говорить так. Ты не демон.
– А если я действительно Чэйсули?
Кэриллон оглядел лагерь, словно хотел пересчитать всех черноволосых желтоглазых воинов. Потом снова посмотрел на Аликс – отблески костра делали ее янтарные глаза желтыми.
Он заговорил спокойно, хотя это стоило ему видимых усилий:
– Это неважно. Я принимаю тебя любой, какой бы ты не была.
Аликс печально улыбнулась и коснулась его руки:
– Если ты принимаешь меня, то тебе надо принять и остальных…
Он открыл было рот, чтобы возразить, но передумал, девушка выглядела настороженной и, показалось, смотрела на него с недоверием, почти со страхом.
Кэриллон притянул ее к себе:
– Аликс, я же сказал тебе – это неважно. – Это имеет значение, – мягко сказала она. – Ведь ты – наследник Мухаара и займешь трон после Шейна.
– Не имеет значения, во что я верю, пока я не стал Мухааром.
А когда это произойдет – неужели и ты станешь убивать моих родичей? подумала, она, даже не заметив, что уже признает Чэйсули своей родней.
Чэйсули не сказали пленникам, куда они направляются: единственное, что было им известно – в конце долгой дороги лежала Обитель. Когда Кэриллон потребовал, чтобы его и Аликс освободили, грозя их стражам карой Мухаара, Дункан вежливо отказал ему. Аликс снова отметила про себя, какими разными были братья: Финн – яростный и порывистый, Дункан – сдержанный, не спешащий раскрывать свои мысли. Хотя Аликс только и мечтала о том, как бы поскорее вырваться из рук Изменяющихся, общество Дункана она безусловно предпочитала обществу Финна.
Вечером она сидела у небольшого костра вместе с Кэриллоном, устало глядя в огонь. Принц набросил ей на плечи свой зеленый плащ – она с благодарностью укуталась в теплую шерстяную ткань. Кэриллон выглядел усталым и измученным, он сидел рядом с девушкой, грея руки у огня – ночи в начале лета были все еще холодны.
Чэйсули вовсе не собирались разбивать на ночь лагерь, и Аликс поняла, что ей придется провести эту ночь у костра, завернувшись в одеяло.
– Душу бы отдала, чтобы провести эту ночь в постели и дома…
Кэриллон с трудом поднял тяжелую голову, взглянул на Аликс и улыбнулся:
– Если бы я мог выбирать, я был бы сейчас в моих покоях в Хомейне-Мухаар.
Но на сегодня сгодилась бы и ферма твоего отца. – Все лучше, чем здесь, согласилась Аликс. Кэриллон пошевелился и сел, скрестив ноги. Зубы его блеснули в злой усмешке:
– Когда у меня будет такая возможность, Аликс, эти демоны пожалеют о том, что сделали.
Странный холодок пробежал по спине девушки.
Она взглянула в решительное лицо Кэриллона почти со страхом:
– Ты убьешь их всех?..
Глаза Кэриллона сузились – в голосе Аликс он услышал осуждение. Но вскоре он успокоился, осторожно перебросил растрепавшуюся косу Аликс ей через плечо:
– Может быть, женщина просто неспособна понять это. Но мужчина должен служить своему сюзерену во всем – даже если ему приходится убивать. Война моего дяди против Чэйсули еще не окончена, Аликс. Вряд ли я смогу сказать, что хорошо служил ему, если оставлю в живых хотя бы одного из этих демонов. Их поставил вне закона сам Мухаар. Он подписал им приговор. Всем.
Аликс поплотнее запахнулась в плащ, стараясь избавиться от неуютного зябкого ощущения, которое вызывали у нее слова и тон Кэриллона:
– Кэриллон, а что, если не было никакого колдовства? Что если Чэйсули говорят правду? Ты по-прежнему станешь желать их смерти?
– Оборотни прокляли Дом моего дяди, когда Хэйл отнял у него Линдир. Из-за этого умерла от поветрия королева, а дети второй жены Шейна все рождались мертвыми. Если это не колдовство, то что же?
Аликс вздохнула и ответила тихо, почти успокаивающе – хотя навряд ли ее слова могли успокоить даже ее саму:
– Быть может, это то, что Чэйсули называют толмоорой. Быть может, это была воля богов…
Принц взял девушку за подбородок и повернул ее лицо к свету:
– Ты снова защищаешь демонов, Аликс? Неужели ты слушаешь их только потому, что они рассказали тебе, кто ты?
– Я не защищаю их, Кэриллон, – твердо ответила она. – Я говорю об их верованиях. Нужно понимать верования других…
– Даже если Мухаар провозглашает их колдунами и служителями темных богов?
Аликс осторожно коснулась его запястья, ощутив под пальцами шрамы от волчьих зубов. Ей снова вспомнился Финн, меняющий облик на ее глазах. Она с трудом заставила себя говорить спокойно:
– Кэриллон, неужели ты позволишь Шейну отречься от меня?
Он вздохнул и закрыл глаза, убрав руку. Устало потер лоб и жестом, полным раздражения, отбросил со лба прядь волос.
– Шейна непросто убедить. Если ты придешь к нему и скажешь, что ты Изменяющаяся, да к тому же его внучка, этим ты ранишь его гордость. Мой дядюшка – человек тщеславный, а уж горд – воистину до безумия, – Кэриллон мрачновато усмехнулся при последних словах. – Но я не позволю ему причинить тебе зло.
Аликс подтянула колени к груди и обняла их руками:
– Расскажи мне о Хомейне-Мухаар, Кэриллон. Раньше я всегда боялась спрашивать. Больше не боюсь.
Он улыбнулся:
– Это похоже на сон. Крепость в городе,. где живут тысячи людей. Я немного знаю об истории дворца – знаю лишь то, что он века был гордостью Хомейны. Ни одному врагу не удавалось разрушить его стен, ни один не вступал в залы и коридоры Хомейны-Мухаар. Это не просто дворец, Аликс: это воистину сердце Хомейны.
– Ты всегда жил там?
– Я? Нет. Я жил в Жуаенне, в замке моего отца – это в трех днях пути от Мухаары. Я там родился, – Кэриллон улыбнулся какому-то своему воспоминанию. Мой отец всегда держался вдали от городов, и я понимаю его. Мухаара прекрасна, этот город похож на драгоценное украшение, но мне больше по душе зеленые луга, – он вздохнул. – Пока в прошлом году я не был признан законным наследником Мухаара, мы жили в Жуаенне. Но все же Хомейна-Мухаар великолепна, думаю, увидев ее, никто не смог бы остаться равнодушным.
– Я даже Мухаары никогда не видела, – печально призналась Аликс.
– Но почему? Город принадлежит Мухаару, он хорошо защищен. Женщины и дети могут спокойно ходить по улицам, не подвергаясь никакой опасности….
Аликс отвела глаза:
– Возможно, Мухаар взял с Торрина слово, что дочь Линдир – оборотень никогда не войдет в город.
Лицо Кэриллона напряженно застыло:
– Если только ты действительно дочь Линдир.
Аликс опустила ресницы:
– Я начинаю думать, что так оно и есть.
– Аликс…
Она повернула голову, серьезно и печально взглянув в лицо Кэриллона:
– Мой господин, я говорю со зверями. Я их понимаю. Если это не магия Изменяющихся, тогда я – создание темных богов.
Рука легла на плечо девушки:
– Аликс, я не позволю тебе говорить так. Ты не демон.
– А если я действительно Чэйсули?
Кэриллон оглядел лагерь, словно хотел пересчитать всех черноволосых желтоглазых воинов. Потом снова посмотрел на Аликс – отблески костра делали ее янтарные глаза желтыми.
Он заговорил спокойно, хотя это стоило ему видимых усилий:
– Это неважно. Я принимаю тебя любой, какой бы ты не была.
Аликс печально улыбнулась и коснулась его руки:
– Если ты принимаешь меня, то тебе надо принять и остальных…
Он открыл было рот, чтобы возразить, но передумал, девушка выглядела настороженной и, показалось, смотрела на него с недоверием, почти со страхом.
Кэриллон притянул ее к себе:
– Аликс, я же сказал тебе – это неважно. – Это имеет значение, – мягко сказала она. – Ведь ты – наследник Мухаара и займешь трон после Шейна.
– Не имеет значения, во что я верю, пока я не стал Мухааром.
А когда это произойдет – неужели и ты станешь убивать моих родичей? подумала, она, даже не заметив, что уже признает Чэйсули своей родней.