Робертс Джон Мэддокс. Конан и сокровища Пифона

В воздухе стоял запах скота, слышалось блеяние коз. Среди деревьев и цветов, кбторые росли когда-то в городских парках, садах знати, паслись более крупные животные. Вообще вся картина очень походила на те деревеньки, которые они уже видели среди полей, если не считать, конечно, благородных развалин таинственного древнего города. Они миновали площадь, где разделывали забитый скот и где охотники торговали дичью. В одном месте на веревке, продетой сквозь жабры, как бусины были нанизаны огромные рыбины, размером в половину человеческого роста. - Человечиной, во всяком случае, не торгуют, - заметил кто-то из матросов. - Уже радость. - Но откуда у них такая рыба? - поинтересовался другой. - Уж, наверное, не из тех ручейков, что мы видели. Рыбы были не просто огромные, поражала их странная форма. Необычайно выпуклая голова имела некое отталкивающее сходство с человеческой, а на передних брюшных плавниках просматривалось пять костистых ребер, отчего они напоминали худенькую, как паутинка, кисть руки. - Не знаю, как вы, - брезгливо поморщилась Малия, - но я бы от такого угощенья отказалась. Они уже собрали небольшую толпу городских зевак, и многие люди, занятые своим делом, тоже поднимали головы и провожали незнакомцев удивленными взглядами. Вся колонна проследовала между двумя пьедесталами, на которых раньше возвышались огромные статуи, ныне сброшенные, и вышла на просторную площадь, окруженную со всех сторон полуразрушенными зданиями. Площадь была вымощена огненно-красными камнями, а на дальнем ее краю виднелась башня цилиндрической формы высотой в добрую сотню футов, которая хорошо сохранилась благодаря тому, что сложена была из таких же исполинских размеров камней, что и городская стена. По всему фасаду здания спиралью поднимался рельеф, лишь иногда прерываемый узкими окнами. - Каким образом вывозили из Пифона сокровища? - спросил Конан. - Было всего несколько кораблей, - машинально ответил Спрингальд, пораженный открывшимся ему великолепием. - Тогда кого же они использовали в качестве рабочей силы? - не отставал с расспросами Конан. - Чтобы построить для стигийского царя усыпальницу, надо собрать народ не одной деревни, а на само строительство, возможно, уйдет и целая жизнь. - Я... Я точно не знаю, но какое-то объяснение, вероятно, существует, запинаясь, говорил Спрингальд. - Может быть, эта долина была густо заселена, и они, обратив людей в рабство, заставили их на себя работать. - Довольно об этом, - сказал Ульфило. - Пора задуматься кое о чем поважнее. Воинский эскорт остановился перед каменным возвышением, которое выдавалось из стены у самого основания башни. Вдоль всего возвышения на небольшом расстоянии друг от друга стояли столбы в человеческий рост, на каждом из которых красовался череп. Некоторые уже совсем выгорели на солнце, на других еще можно было различить остатки кожи, были и совсем недавно срубленные головы. - Да, невеселая картина, - заметил Ульфило. - Ну как, никого не узнаешь? - спросил Вульфред. Малия только испуганно вздрогнула. - Из свежих нет ни одного светлокожего, - сказал Спрингальд. - А по высохшим черепам уже трудно определить. В дверях башни началось какое-то движение, и все, кто был на площади, включая и эскорт, пали ниц. Каждый поднял правую руку, повернув ее ладонью к башне, и зазвучали какие-то ритмические песнопения. Из башни показался человек ростом добрых семь футов. Все его тело сплетение крепких мускулов, они хорошо видны всем, поскольку кроме короткой шкуры леопарда да обилия разнообразных украшений на нем ничего не было. Если бы не обилие декоративных шрамов, что в обычае у этого народа, его можно было бы назвать красивым и представительным. Шрамы покрывали буквально каждый дюйм его кожи, и казалось поэтому, что это какое-то плотно прилегающее одеяние из блестящих черных узелков. Рядом с великаном семенило крошечное сморщенное существо неопределенного пола. Эта пародия на человека вдруг раскрыла свой беззубый рот, обнажив розовые десны, и что-то пропищала тонким голоском. Воины эскорта в то же мгновение вскочили на ноги, схватили пленников за руки и заставили их опуститься на колени. - Я не встану на колени перед дикарем! - взревел Ульфило. - Я бы тоже воздержался, - заметил Вульфред, - однако в нашем случае лучше не сопротивляться - повиновение может оказаться полезным. - Да, пока придется смириться, - вставил Конан. - Время для мести наступит чуть позже. За великаном следовала пышная свита. Здесь были неописуемой красоты женщины, в руках они держали веера, цветы или горшочки с благовонными курениями. Вприпрыжку бежали гномы и другие уродцы, дюжие музыканты били в барабаны, дули в рожки и трубили в трубы. Лицо одного из свиты было раскрашено как посмертная маска, на плече он нес меч. Его широкий толстый клинок на конце был срезан. И без долгих раздумий понятно, что перед вами палач. Великан что-то сказал, и вперед вышел человек среднего роста. На нем было длинное красно-синее полосатое одеяние и множество украшений на шее и на руках. К неописуемому удивлению путников, он обратился к ним на чистейшем кушитском: - Кто вы и зачем пришли во владения царя Набо? Чужестранцам с той стороны гор запрещается ступать на священную землю долины. - Ты ведь тоже чужестранец, судя по внешнему виду, - заметил Конан. Пари держу, твои прародители родом из Стигии и из Кушита. Человек стоял как громом пораженный. - Да, в самом деле. Сюда меня привезли в качестве раба, меня схватили и продали работорговцы, с той стороны гор. Но я исправно служил царю Набо и вот теперь сделался его советником. Задаю вам тот же вопрос: зачем вы здесь? - Мы ищем моего брата, - сказал Ульфило. - Его зовут Марандос, он отправился в эти края со своим отрядом. У нас есть все основания предполагать, что он преодолел заколдованный перевал и достиг вашей земли. - А что ему было здесь нужно? Вопрос деликатный, они ведь так и не знают, кто перед ними. Они давно уже решили, что среди сильного народа, привыкшего к войне, было бы неосмотрительно признаваться, что их цель - найти сокровища. И на такой случай была заготовлена легенда. - Мой брат - купец, и сюда он отправился в поисках новых торговых областей, он продает металлы, ткани и другие товары с севера. Вы не встречали его? Человек перевел. Ко всеобщему изумлению, маленькое сморщенное чучело залилось пронзительным смехом. Потом, указывая на незнакомцев своим костлявым крючковатым пальцем, оно что-то запищало. - Агла говорит, что вы лжете! - резюмировал переводчик. - Она говорит, что вы - коварные грабители и пришли сюда, чтобы отнять у нас наше богатство. Теперь, во всяком случае, известно, что это чучело - женщина. - Почему же она так говорит? - спросил Ульфило, задетый в своей гордости. - Она говорит, что вы ищете здесь сокровища, древнее богатство наших богов. - А как же Марандос? - спросил Спрингальд. В этот момент в толпе кто-то чихнул. Царь Набо медленно перевел взгляд в ту сторону, и Агла показала на нарушителя пальцем, что-то так же тонко прокричав. В ту же секунда в толпу врезались несколько воинов охраны и вытащили вперед этого несчастного. Из одежды на нем была только юбка и никаких украшений. Он, видимо, какой-то ремесленник, если судить по стружке, приставшей к его коже и одежде. Царь небрежно махнул человеку с мертвенным лицом. Сей достойный важно приблизился к охранникам, которые уже поставили нарушителя на колени и держали его сзади за руки. Применение силы излишне, потому что этот человек, кажется, примирился со своей судьбой и не оказывал никакого сопротивления. Палач обеими руками зажал длинный эфес своего меча и под дробь барабанов начал им размахивать над самой головой осужденного. Своим клинком он выписывал искусные и сложные фигуры, иногда поднося его так близко к затылку своей жертвы, что мог бы, казалось, коснуться его кожи. С каждым прикосновением холодного металла лицо жертвы искажала гримаса ужаса. Он из бледного стал серым, а из раскрытого рта струйкой стекала слюна. Он и так уже наполовину мертв. - Почему просто не прикончить беднягу? - взревел Конан. - Этот царь, наверное, не проч подурачиться, - сказал Спрингальд. С диким криком палач подпрыгнул, два раза обернулся вокруг себя и опустил меч на расстоянии вытянутой руки от жертвы. Широкое лезвие очертило в воздухе полукруг, и голова несчастного все с тем же выражением ужаса покатилась к помосту. Охранники отпустили агонизирующий труп, и он повалился на землю; хлынула широкая струя крови. Издав какой-то злобный крик, Агла выскочила вперед и схватила мертвую голову. Подняв ее высоко, она, не обращая внимания на кровь, заливавшую ее грязные лохмотья, исполнила тот же ритуальный танец, какой только что станцевал палач. Приблизившись к помосту, она под одобрительные крики и смех толпы насадила голову на свободный шест. - Мне не совсем понятно, что все это означает, - сказал Спрингальд. Ясно одно - чихать в присутствии царя не следует. - Будем надеяться, что у них при дворе не так уж много правил этикета, добавила Малия. Царь Набо сказал что-то переводчику. - Мой повелитель желает знать, кто привел вас в наши земли. - Мы руководствовались рассказом одного древнего путешественника,ответил Спрингальд. Он протянул переводчику книгу. Тот показал ее царю, объяснив попутно, как следует переворачивать страницы. Царь некоторое время разглядывал книгу, потом заговорил. - Мой повелитель не верит, что такие значки на листах бумаги могут провести человека через неизведанные страны. Он хочет знать, кто был вашим проводником. - Но ты не понимаешь, - настаивал на своем Спрингальд. - Тому, кто владеет этим искусством, открываются секреты даже самых дальних стран. - Я понимаю, - ответил переводчик. - Я знаю, что такое книги, и читаю по-стигийски. Попробую объяснить это царю Набо.- Переводчик беседовал с правителем в течение нескольких минут, но монарх только хмурился и качал головой. Агла внимательно слушала, вставляя фразы пронзительным, свистящим голосом. - Мой повелитель говорит, опасности пустыни и гор вы могли преодолеть только с проводником, а Агла говорит, что волшебство вашей книги не имеет силы в наших землях. - Мы и не собираемся заниматься колдовством, - нетерпеливо сказал Ульфило. - Мы ищем брата. Вы можете сказать, что вы о нем знаете? - Не следует раздражать царя Набо, - сказал переводчик, незаметно кивая на недавно отсеченную голову. - Так объясни повелителю, что наши намерения самые миролюбивые, - сказал Спрингальд, - и что в этой земле мы ищем его защиты и гостеприимства на то время, что понадобится для поисков нашего родича. Переводчик объяснил повелителю их намерения. Набо кивнул, и его губы скривились в улыбке. Агла же разразилась пронзительным смехом, звук которого оказался еще более отвратительным и ужасающим, чем ее резкий свистящий голос. - От этого голоса становится не по себе, - с тревогой заметила Малия. - А кто она вообще такая? - задумчиво спросил Вульфред. - Советница? Ведьма? Шут? Конан усмехнулся: - Она вполне может оказаться его матерью. - Охотно верю, что у такой мамаши родился такой сынок,- сказала Малия,они друг друга стоят. - Переводчик повернулся к ним, и пленники замолчали. - Мой господин приглашает вас в свои владения. Вы будете жить здесь, в его покоях, и сегодня вечером он устраивает пир в вашу честь. - Надо без колебаний соглашаться, - сказал Спрингальд. - Да,- согласятся Конан, говоря на аквилокском, - наша жизнь висит на волоске, и если нам вообще суждено выбраться отсюда, не говоря уже о сокровищах, надо побольше разузнать и об этой стране, и о ее народе. - Решено, - сказал Ульфило. Он повернулся к переводчику: - Передай своему всемилостивейшему повелителю нашу сердечную благодарность и скажи, что мы будем счастливы воспользоваться его щедростью и добротой после долгого и многотрудного пути. Царя, казалось, этот ответ вполне удовлетворил. Сказав что-то переводчику, он повернулся к толпе слуг и проследовал вместе с ними назад, в башню. - Пойдемте со мной, - сказал переводчик. - Вы можете расположиться в царском дворце. - Я бы предпочел что-нибудь другое, - пробормотал Ульфило, - но ничего не поделаешь. Пошли. Конан, Вульфред, смотрите, где здесь есть входы и выходы. Ванир усмехнулся: - Об этом-то я не забуду, ведь даже в "Поэме советов" сказано: "Когда входишь в дом, разведай, где есть окна и двери, а вдруг придется спешно уходить и искать для отступления новые пути?" - Да, только ваниры могли сочинить такие вирши, - засмеялась Малия, не обращая большого внимания на всю трудность и неопределенность их положения. - Мы практичный народ. В этой поэме множество таких полезных советов. Переводчик провел путешественников внутрь огромного каменного здания. Внизу оно оказалось еще более громадным, чем можно было предположить по внешнему виду. Планировка покоев поражала своей необычайностью, потому что стены, пол и потолок сходились под разными углами. Неровный пол поднимался несколькими уровнями, каменные карнизы и лестницы в несколько ступенек никуда не вели. Вдобавок ко всему в каменную кладку были вделаны вставки из дерева, бамбука и соломы. Внутри кипела активная работа. - И какой сумасшедший это все построил? - спросил Конан. - Трудно сказать, - неуверенно заметил Спрингальд, - каменная кладка очень напоминает раннюю стигийскую, но эти все украшения и планировка такого я никогда не встречал, разве что на безумно древних рисунках, которые уже давно считаются плодом поврежденного воображения. Царь в сопровождении своей свиты исчез в мрачных лабиринтах здания, а Конана с товарищами переводчик провел вверх по каменному склону, потом по нескольким лестницам, и наконец они очутились в анфиладе высоких комнат, освещаемых длинными узкими окнами. Стены и потолок тоже сходились под какими-то немыслимыми углами, но в покоях было чисто, и пол устлан свежим тростником. - Смотрите! - воскликнула Малия, подбегая к окну. Все остальные последовали ее примеру. Они в полном изумлении взирали на раскинувшееся под окном огромное озеро. Вода в нем на редкость темная и странно неподвижная. - Теперь понятно, откуда берутся такие рыбины, - заметил Вульфред. - Эта удивительная рыба вполне может водиться в подобном озере, - сказал Спрингальд. - Не нравится оно мне. - Да, - подтвердил Конан, - что-то в нем есть странное. Озеро имело правильную округлую форму и лежало, как оценил киммериец, в самом центре долины, в самой нижней ее части. И все ручьи в долине текли сюда. - Вода должна как-то отсюда уходить, но непонятно как, - сказал Конан. - На дне, может быть, есть специальные стоки, - предположил Спрингальд. - У нас есть дела и поважнее, чем это дурацкое озеро, - прервал их Ульфило. Отойдя от окна, он уселся на покрытый соломой пол. - Например, почему нам ничего не рассказали о Марандосе? Мы ведь знаем, что он вошел в долину. Почему его от нас прячут? - Вполне возможно, что они его убили, - сказал Спрингальд. - Вы же все видели, как разделались с тем, который чихнул, - сказал Конан, - царь Набо не из тех, кто остановится перед кровопусканием. - Может, они о нем ничего не знают, - сказала Малия. Она все еще стояла у окна и не отрываясь смотрела на озеро. - Это невозможно, - сказал Ульфило. - Мы слишком увлеклись этим озером, - опять заговорила Малия. Посмотрите-ка вон туда, на те холмы. Мне уже мерещится, или там на самом деле еще один город? Люди опять сгрудились у окна. Хорошенько всмотревшись в ту сторону, куда показывала Малия, они действительно различили группки каких-то построек, явно творение человека. - Может быть, он там! - предположила Малия. - В долине, наверное, живут несколько племен, и они соперничают между собой. Этим и объясняется настороженность царя. Ульфило почесал в бороде: - Да, вполне возможно. Но мы не можем даже проверить, живет ли кто-нибудь в тех каменных завалах. Слишком далеко. - И дыма не видно, - сказал Вульфред, - но от сухого дерева дыма может и не быть. Надо бы понаблюдать сегодня вечером. Свет факелов должен быть хорошо виден. Конан повернулся к переводчику и обратился к нему на кушитском: - Что там за город на холмах? - Это не город, - торопливо ответил тот, - просто груда руин. - Его лицо выражало неподдельный страх. - Не спрашивай его ни о чем, - тихо проговорил Ульфило. - Как тебя зовут? - спросил Конан. - Кефи, - теперь он заметно успокоился, чувствуя себя на безопасной территории. - Мой отец, как вы, наверное, поняли, был торговцем из Стигии, он содержал лагерь для купцов и работорговцев на берегу Зархебы. Моя мать, кушитка, была его наложницей. Когда я перегонял скот по берегу реки, меня схватили торговцы рабами и в течение двух лет продали. Меня купили какие-то косоглазые и толстые, я не знал, что это за племя. Потом меня привезли сюда; мы прошли длинной пещерой, она как бы пронзает горный кряж с юга на север. И наконец меня купил отец царя Набо. Сначала я пас скот, но вскоре стал быстро продвигаться по службе, потому что я способный, и к тому же знаю разные языки, на которых в этой долине никто не говорит. - Следовательно, торговцы сюда приходят, - сказал Вульфред, - и ты переводишь их чужую речь. Так, значит, чужестранцев сюда все-таки впускают, почему же ты говорил, что это запрещено? - Никто не захотел бы жить совершенно изолированно, - пожал плечами Кефи. - Царю Набо нужны ткани и сталь, а наш народ, как и всякий другой, очень любит и цветные стеклянные бусы, и зеркальца. Иногда надо прикупить рабов, иногда, наоборот, продать. Но чужестранцам запрещается задерживаться здесь надолго, дольше, чем необходимо для проведения их дел. - А нас как примут? - спросил Ульфило. - Это решает мой повелитель. В нашей земле только один закон - воля царя Набо. Сегодня он ваш добрый хозяин. Если вы ему понравитесь, он отошлет вас с подарками, если нет...- он опять пожал плечами, - он вас, наверное, всех убьет.
   Глава 13. ПОВЕЛИТЕЛЬ ПРОКЛЯТОГО ОЗЕРА
   Путники отдыхали, удалось даже немного поспать, до самого вечера. Их разбудил барабанный бой, который послышался снизу. Появились служанки с кувшинами воды, они принесли с собой одеяния, изготовленные явно из купленной у торговцев ткани, Все, за исключением Конана, с удовольствием сбросили свои драные лохмотья, повязав, однако, поверх красивого платья свои мечи. - Пока что с нами обращаются вполне гостеприимно, - с надеждой в голосе проговорил Спрингальд. - Все может измениться в любую минуту,- сказал Ульфило. - Царская милость всегда неустойчива, а у дикарей, я думаю, и вообще ни на что полагаться нельзя. - Женщины у них очень хорошенькие, - сказал матрос с изуродованным шрамом лицом. - Вот только каким окажется сам царь, как думаете? - На женщин и смотреть не смей, - строго сказал Ульфило. - Мы пока слишком мало знаем. Это может быть воспринято как смертельное оскорбление. Подождите, может быть, он сам подаст знак. - Не так-то просто сохранять спокойствие, - ответил матрос. - Сколько времени мы уже без женщин. - Да, да, - подтвердили остальные. - Если в его присутствии чихают, - заметил Конан, мрачно усмехаясь, этот царь рубит головы. А какой части тела он вас лишит, если будете баловаться с его женщинами, как думаете? - Матросы больше не усмехались. Заходящее солнце уже окрасило воды озера зловещими цветными бликами, когда в дверях появился Кефи. - Царь устраивает пир в вашу честь, - объявил он. - Будьте добры, следуйте за мной. Ульфило повернулся к Спрингальду. - Принеси-ка мешок с подарками, - приказал он. - У нас кое-что еще осталось, царю может пригодиться. - Он обратился к остальным: - Я хочу, чтобы каждый из вас вел себя наилучшим образом. Мы добрались в такую даль с огромными трудами и потерями не для того, чтобы сложить здесь головы или же уйти ни с чем. - Ты абсолютно прав, - страстно заверил его Вульфред. - Надеюсь, рыбы в сегодняшнем меню не предвидится, - сказала Малия. - Ешь что дадут и улыбайся, - посоветовал Конан. - Есть вещи и похуже, чем неприглядная рыба. Они спустились в нижние покои удивительной башни и устроились на подушках из шкур зебры. Слуги размахивали опахалами, музыканты били в барабаны и играли на флейтах, танцоры выделывали самые немыслимые па. Раскачиваясь на ходулях, сражались наполненными воздухом пузырями люди в демонических масках, а полунагие женщины быстро двигались по кругу, подчиняясь сложным ритмам. Дети прихлопывали в ладоши, и на разные голоса звучали их жутковатые, хотя и мелодичные напевы. Танцоры кружились все быстрее, пение достигло некоего экстатического апогея, когда из своих покоев в сопровождении свиты появился царь. За ним вышла и безобразная Агла. - Кто такая эта мерзкая старая обезьяна? - спросил Вульфред у Кефи. - Поосторожнее, - предупредил его переводчик, - она читает в самом человеческом сердце, даже если и не знает его языка. Она тоже королевской крови и царю приходится, наверное, прапрабабушкой. Говорят, что ей уже больше двухсот лет, и жизнь себе она продлевает какими-то немыслимыми ритуалами. Она занимается тем, что вынюхивает заговоры против повелителя, и кто попадает у нее под подозрение - погибает мучительной смертью. - Значит, здесь каждому грозит такая опасность, - заметил Конан, - потому что вряд ли у кого-то возникнут при взгляде на нее приятные мысли. Царь уже занял свое место, рядом пристроилась Агла, и гостям предложили по большой кружке пенящегося пива. Вульфред попробовал и одобрительно причмокнул губами. - Не северный эль, конечно, - объявил он, - но пить можно. Может, они не такие дикари, как мы подумали. Перед гостями появились фрукты, мясные блюда, плоские лепешки. Люди с жадностью набросились на еду. Ко всеобщему облегчению, рыбы не подавали. Ульфило торжественно преподнес царю Набо свои дары: красивое ожерелье из серебряных пластин, разукрашенное цветными эмалями, и кинжал с резной хрустальной рукоятью. Царю дары пришлись по душе, но Агла лишь злобно ухмыльнулась своей беззубой улыбкой, сощурив блестящие черные глазки. - При взгляде на это чучело и аппетит пропадает, - ворчал Вульфред. - Однако ты все-таки воздаешь этим кушаньям должное, - заметила Малия. Ванир оторвал целую газелью ногу: - Разве я могу обидеть доброго хозяина? К тому же когда еще придется так сытно поесть? Пока есть возможность, надо запасаться. - И, подтверждая свои слова делом, он впился зубами в нежное мясо. Пир продолжался в течение всего долгого, душного вечера, люди уже не могли пошевелиться от тяжести съеденного и выпитого. Конан ел с аппетитом, но ячменным пивом и пальмовым вином не злоупотреблял. Компания сомнительная, да и положение пока неясное. Ульфило и Спрингальд, как он заметил, тоже соблюдали должную осторожность, Вульфред в отличие от остальных не чувствовал угрызений совести, но все осушенные кружки пива почти не оказали на него воздействия. Когда над холмами на востоке взошла луна, царь Набо поднялся и хлопнул в ладоши. Барабаны смолкли, и рабы стали быстро убирать остатки ужина. В толпе гостей послышался какой-то шум, и вперед вышли двое стражников, они тащили молодую женщину, шея которой была закована медным кольцом. Она совсем не походила на жителей долины. Черты лица более грубые, и нет декоративных шрамов. Она явно чем-то смертельно напугана. Царь что-то ей сказал, и все засмеялись. Никто не проявил к ней ни капли жалости или сочувствия. - А эта чем провинилась? - спросил Ульфило. - Кажется, не чихала. - Она ничем не провинилась, - ответил Кефи, - просто она рабыня. Пришел ее черед, и сегодня женщину подарят речным божествам. Волосы зашевелились на голове у Конана. - Жертвоприношение? - Да. Рабов здесь покупают в основном именно для этого, так как для работы нужно не много людей. Но духи требуют жертвоприношений, и отдавать им рабов гораздо удобнее, чем выбирать кого-нибудь из себе подобных. Во время больших праздников в течение одного дня приносится множество жертв. - Но это бесчеловечно! - возмущенно воскликнула Малия. - И в моей стране время от времени приносят в жертву людей, - пожал плечами Вульфред. - Пусть себе режут друг друга, мне-то что за дело? - Да, - подтвердил беззубый матрос, совсем опьяневший от выпитого, - я много раз возил рабов на Черный Берег, и больше половины этих скотов в пути дохнут. Ни на что они не годны. Нечего на них и внимание обращать. Пальцы Конана сами собой сжались на эфесе меча. - Не терплю рабства и не терплю жертвоприношений. А еще больше ненавижу грязных демонов, которые жаждут крови. Это омерзительно. - Хочу тебе напомнить, - медленно проговорил Ульфило, - что нас мало, а их много. И наш царственный повелитель, - в его остовах слышалось бесконечное презрение, - не разделяет в этом вопросе твоих чувств. - Царь Набо приберегает свои более нежные чувства для избранного меньшинства, - добавил Спрингальд. Вновь раздался барабанный бой, на этот раз медленный, завораживающий. Вперед вышли женщины и надели на шею рабыне гирлянды ароматных цветов. Ее руки были связаны за спиной. Женщину подтолкнули ближе к царскому возвышению. Повелитель поднялся и взял в руки факел. Держа его высоко над головой, он обратился к присутствующим: - Царь повелевает: мы славно пировали от плодов щедрой земли, так давайте теперь возблагодарим наших богов. Они голодны, но питаются не от земных плодов и не от звериной плоти, но от плоти мужчин и женщин. - Может, лучше уйти? - сказала Малия, побледнев сильнее обычного. - Это оскорбит духов, - предостерег их Кефи. - Если хотите остаться в живых и получать царские милости, вы должны присутствовать на жертвоприношении. Волей-неволей им пришлось пойти вместе со всеми. Процессия проследовала вокруг возвышения башни и приблизилась к длинному спуску, который вел прямо от входа и на сотню шагов вдавался в озеро. Влажный, сырой воздух больше походил на морской. Рабыня, казалось, ничего не чувствовала, ее лицо выражало лишь животную покорность. Агла подпрыгивала и пританцовывала перед ней, заливаясь безумным смехом и кружась на своих ножках-соломинках. Она больше напоминала резвого ребенка, а не старую женщину.