Робертс Джон Мэддокс. Конан и сокровища Пифона

Не зная себе равных, медленно двигались огромные, похожие на серые скалы слоны. У некоторых стариков бивни были такие большие, что животным приходилось откидывать назад голову, чтобы не скрести ими по земле. - Как их много! - воскликнула Малия. - И так все спокойно! Как в храме! В отличие от лесных обитателей жители саванны редко давали волю крикам, реву и мычанию. Лишь изредка слышался пронзительный недовольный визг бабуина или птичий выкрик, а вообще все это собрание издавало меньше звуков, чем небольшая группка людей на городской площади. - Сколько же здесь травоядных! - заметил Ульфило. - А где же хищники? - Главные любители мяса - львы и леопарды, - ответил Гома, - но они выходят на охоту ранним утром или же после наступления темноты, некоторые даже ночью. Днем, пожалуй, только быстрый как молния гепард может пуститься в погоню за добычей. А так все звери обычно в это время могут спокойно и мирно пастись. К этому времени подошли и остальные. При виде открывшейся картины матросы не скрывали своего изумления. Им привычнее видеть впереди необъятные горизонты, а не простирающиеся насколько хватает глаз бесконечные стада. Чернокожие недовольно ворчали. Они - жители джунглей - привыкли к закрытым и затененным местам. А эта распахнутая бесконечность, населенная бесчисленным зверьем, вовсе им не нравилась. - Далеко еще вон до тех гор? - спросил Вульфред, показывая туда, где на востоке у самого горизонта виднелись дымчато-серые очертания. - Клянусь Имиром, в этом океане травы нет никаких ориентиров! - Не бойся, белый человек! - ответил Гома. - Я могу провести тебя и не по таким местам. - Он одарил всех еще одной надменной улыбкой. - Зверей вы тоже не должны бояться, у меня есть топор, чтобы защищаться от них. Демонстрируя свое искусство, он прокрутил это орудие над головой с такой быстротой, что показалось, будто на мгновение над ним вспыхнул светящийся металлический круг. Гома двинулся вперед, остальные последовали за ним. - Если бы этот черномазый не был нашим проводником, он бы дорого заплатил за свое нахальство! - ворчал Вульфред. - Что поделаешь, его трогать нельзя, - сказал Ульфило. - Он очень странный, - заметила Малия, - не похож на остальных туземцев, Я имею в виду не цвет кожи и не шрамы. Он - всего лишь дикарь в набедренной повязке, и все его имущество - один топор, но вид у него такой же гордый, как и у тебя, деверь. А может, и больше. - Это обыкновенная наглость, - ответил Ульфило, - но, по своим первобытным понятиям, он, может быть, считает себя знатным и благородным. Спрингальд захотел побеседовать с вожаками отряда экспедиции, но, чтобы не отставать от Гомы и Конана, ему приходилось теперь работать своими короткими ножками изо всех сил. - Скажи, Гома, - спросил он, - а людей мы здесь можем повстречать? Трудно представить, что среди этого травяного царства, да еще в соседстве со всем этим зверьем, могут жить люди. Не обращая никакого внимания на коротышек-людей, мимо них гордо прошествовало семейство жирафов. Такие прежде не попадались, кожа у них цвета сливок, вся в мелких пятнышках. А рога - тяжелые и ветвистые, как у большого лося, а не те, что у обычных жирафов, - маленькие и с шишечками на конце. - Здесь часто пасут свои стада фашода, - сказал Гома. - Они хорошие воины и то и дело дерутся за скот, это их единственное богатство. И бог у них тоже покровитель скота. Копьем они владеют искусно, а вот танцевать не умеют. Может быть, нам встретятся зумба, те, у которых большие щиты и короткие копья. Они совсем черные. Тоже умелые воины. Еще они пашут землю и разводят коз. Дома у них бедные, однако они любят яркие украшения и прекрасно танцуют. - Как они к нам отнесутся? - спросил Спрингальд. - В этих местах любой чужой - враг, но, если они увидят, что мы сильны и хотим только торговать, они нас не тронут. - Они людоеды? - спросил Конан. - Нет! - Гома с отвращением сплюнул. - Человечину едят только на побережье. А здесь, в землях Нгая, что простираются до самого горизонта, люди - это люди, а не дикие звери! У моря живут такие, как вон те, - он показал на стайку робких пятнистых гиен, - а жители равнины - как львы, смелые и гордые. - Приятно слышать, - заметил Спрингальд, - может быть, нас и убьют, но уж точно не съедят. - Все не так просто, - усмехнулся Гома. - Что ты хочешь этим сказать? - Да, люди вас не съедят, это правда. Найдутся другие охотники. Помнишь того человека, которого убил Конан? Так вот, тела мертвых здесь не гниют в земле и не предаются огню. Их просто оставляют где-нибудь в кустах, а потом они возвращаются во владения Нгая как пища для его зверей. Звери едят траву, люди едят зверей, а потом другие звери едят людей. Так угодно Нгаю. - Это радует, - опять усмехнулся Спрингальд. Чудеса на их долгом пути попадались часто. Среди травы бегали смешные страусы. У них были длинные мускулистые ноги, шарообразные туловища и крошечные головки на длинной шее. Тут и там виднелись твердые как цемент земляные столбики, по форме напоминающие сталагмиты. Малия спросила, откуда берутся такие загадочные постройки. - Это работа термитов,- объяснил Конан.- Они очень прожорливы. Зарой в землю палку толщиной с руку, а через неделю тронь - рассыплется, потому что внутри одна труха. - Удивительная земля, - сказала Малия. - Она напоминает сон. Птицы величиной с пони, а термиты строят замки. А вон чудище, какое и во сне не приснится, щиплет травку рядом с пугливой ланью! Если бы мне рассказали, что такое возможно, я бы не поверила. Невдалеке огромный носорог ощипывал листву с куста, под которым, совершенно не опасаясь его огромного рога, похожего на четырехфутовую косу, паслась крошечная антилопа величиной не больше зайца, ее тонкие ножки-соломинки оканчивались крошечными копытцами размером с самый маленький женский ноготок. - В здешних краях есть вещи и поудивительней, - заверил ее Конан. - И не такие безобидные. Уже вечерело, когда на их пути встретилась стая львов. Огромные звери лениво развалились на траве, зевая и потягиваясь, поглядывая на незнакомцев своими хищными желтыми глазами, впрочем, без особого интереса. Потом животные вставали и медленно брели прочь, не из страха, конечно, а потому, что им, наверное, не понравился человеческий запах. - Внимательно смотрите под ноги, - предостерег Конан. - Особенно сейчас, когда темнеет. - Он наклонился и поднял какую-то веточку. Она вся была усеяна зловещего вида шипами длиной не меньше шести дюймов. - Такие колючки есть везде, на деревьях, на кустарнике. Может вполне ступню проколоть. - Да-а, суровые места,- сказал Спрингальд, - а для тех, кто здесь впервые, в особенности. Когда сгустились сумерки, путешественники развели костры и под руководством Гомы соорудили из колючих веток нечто вроде ограды, которую проводник назвал "бома". - Это защита от львов? - спросил Вульфред. - От больных или раненых. На человека только такие нападают. Человек слишком мал для взрослого здорового льва, не говоря уже о целой стае. Но те, кто не может охотиться на сильных и быстрых, не побрезгуют и человеком. И еще от гиен. - От этих трусливых пожирателей падали? - Вульфред фыркнул. - Да им хватит и горстки камней! - Это днем они трусливы, - возразил Гома, - а ночью у них появляется мужество. Вполне могут схватить спящего, а челюсти у них покрепче львиных, так что один укус - и можно остаться без ноги. - Прямо сухопутная акула, - заметил Вульфред. - Что же, верю тебе на слово. Эта ночь, как и все последующие, была полна звуков. Тьму внезапно разрывали рев хищников и крики их жертв, а люди спросонья вскакивали на ноги и хватались за оружие. Со временем, правда, к этим звукам привыкли, ведь эта опасность где-то далеко и их не касается "пока", и люди спали спокойно. К колючей боме иногда подходили слоны и с любопытством заглядывали внутрь, но вскоре они теряли интерес и шли своей дорогой. Благодаря обилию дичи у путников не было недостатка в мясе, так что Малия скоро начала жаловаться на однообразие стола. - Опять жареная антилопа? - воскликнула она как-то вечером. Шел десятый день пути. - Это другая, - заверил ее Спрингальд. - У нее были волнистые рога, таких мы еще не видели. - Одно мясо! - хныкала Малия. - Как хочется хлеба или фруктов! Даже от чечевицы я бы сейчас не отказалась. - Неплохо бы еще вина или пива, - заметил Вульфред. - По воде хорошо плавать, но пить в таких количествах - это не для меня. - Радуйся, что у нас ее вдоволь, - сказал Конан. - Пусть даже мутной и грязной. Малия скорчила гримаску отвращения: - Ни одна благородная леди не должна даже смотреть на то, что они вытворяют в воде своими копытами, а уж тем более эту воду пить. Несмотря на такие слова, походная жизнь пошла знатной даме исключительно на пользу. Ее шаг стал легким и упругим, появилась какая-то внутренняя сила, которой не было раньше. Ни вода, ни пища не причинили вреда ее здоровью. Наоборот, она только закалилась и по вечерам, после длительного дневного перехода, выглядела даже менее усталой, чем мужчины. Впереди возвышались горы. Вначале они выглядели всего лишь холмами, а первые несколько дней пути, казалось, ничуть их не приблизили. Потом наконец открылась их настоящая величина; они оказались гораздо выше, чем можно было предположить, вершины покрывали белоснежные шапки. - Где мы будем подниматься? - спросил Конан у проводника. - Ты видишь вон тот перевал? - Вижу. - Мы идем туда. Подъем долгий и трудный, но там есть переход через горы. - Ничего похожего на Рога Шушту, - сказал Спрингальд, вытирая пот со лба. - Рога видны за тем перевалом, - успокоил его Гома. - Значит, уже совсем близко, - сказала Малия. - Ты только что прошла всю равнину и все еще думаешь, что если видно значит, и недалеко? - спросил Конан. - От перевала до Рогов еще один переход, - заметил Гома. - Он более трудный. - По пустыне? - спросил Вульфред. - По пустыне. Они продолжали свой путь. У самого подножия горной гряды им впервые за все путешествие повстречались люди. Сначала, правда, путники увидели скот. Это были крупные, сильные животные с длинными рогами, окрашенные во все оттенки, какие только возможны в бычьем племени. Были и пятнистые, и в крапинку. Людей вдалеке едва можно было различить, хотя солнечные лучи играли на остриях копий и вспыхивали на их продолговатых белых щитах. - Что скажешь, Конан? - спросил Ульфило, когда пастухи их заметили и двинулись в сторону отряда. - Они, должно быть, хорошие воины, если разводят скот в таких диких краях. Постоянная угроза хищников, да они еще, если верить Гоме, отбивают скот друг у друга, как и у меня на родине. При такой жизни любой научится держать в руках оружие. По команде Вульфреда матросы взялись за мечи, а носильщики опустили на землю свою поклажу. Их было уже намного меньше, чем в начале пути. Некоторые поворачивали домой, когда заканчивались припасы, некоторые заболели или поранились шипами, - а такое случалось часто, - и тоже вернулись домой. Двое умерли от укуса змеи. Один ушел ночью за ограду, и с тех пор его не видели. Решили, что его съели хищники. Еще один просто свалился замертво, и никто не мог понять почему. Оставалось около сорока человек. - Это фашода? - спросил Конан у Гомы. - Да. Видишь, все молодые. У фашода скот пасут в основном совсем мальчики. Их охраняют молодые воины. Те, кто старше, охраняют деревни. - Молодые всегда лезут в драку,- проворчал Конан. - Эти, надеюсь, не очень агрессивны? - Они агрессивны, Гома? - спросил Спрингальд, теребя рукоять своего меча. - Заранее никогда не узнаешь, - ответил проводник. Вскоре перед ними выстроилась целая сотня молодых воинов. Их суровые лица застыли; в руках они держали копья с необычайно широкими наконечниками. Их тела покрывали замысловатые многоцветные узоры. Длинные волосы были туго стянуты на затылке, на лоб спадала челка. У них были правильные черты лица, а тела - гибкие и ловкие. как у хищников саванны, одежды на дикарях нс было. - Они очень симпатичные, - с интересом заметила Малия. - Для дикарей, - добавил Ульфило. - Они так все похожи, что можно подумать, будто все они братья, - заметил Спрингальд. - И черты лица, и цвет кожи, где не закрашено, телосложение одинаковое, и разница в росте самое большое лишь на пару дюймов. Это признаки близкого родства. Они, наверное, женятся только на женщинах из своего племени. - Их обычаи нас сейчас должны интересовать меньше всего, - сказал Вульфред. - Как они настроены? Враждебно? Матросы нервно теребили ножны, кое-кто уже доставал из колчана стрелы. - Мы должны сделать все, чтобы избежать столкновения! - рявкнул Ульфило. - Не забывайте, возвращаться назад нам этой же дорогой. Даже если мы сейчас и прорвемся, они успеют собраться с силами и будут поджидать нашего возвращения во всеоружии. - Да, - согласился Конан. - Но они - скотоводы и поэтому вряд ли нападут первыми, хотя и гордые, - если, конечно, мы не проявим агрессивности. С другой стороны, эти еще совсем молоды и многого не знают. Они, возможно, среагируют на любую провокацию, поэтому надо быть осторожнее. - Ты для варвара настоящий дипломат, - не удержалась Малия. - Я когда-то тоже был молодым. Я знаю, что это такое. Киммерийские горы и долины на юге - там в общем-то все то же самое. - Конан не отрываясь следил за дикарями. Его поразило их спокойствие и полная бесстрастность. Никаких выкриков и ритуальных танцев, которые так любят некоторые племена перед началом битвы. Конан понимал, что таким своеобразным способом они хотят запугать возможного противника, но он также видел в этом и проявление строгой дисциплинированности. Если воинов с самого раннего возраста приучают соблюдать спокойствие, значит, они не так-то легко поддаются истерии битвы и начинают рубить кого попало. На головах у многих красовались повязки из львиных шкур, украшения из зубов хищников - это свидетельствует о том, что воины доблестно охраняют свои стада от кровожадных хищников. Вот один начал говорить. По обличью он ничем не отличался от остальных. Гома переводил. - Он спрашивает, кто вы такие и что вам нужно. - Скажи ему, что мы торговцы, - ответил Ульфило, - направляемся в горы. Скажи, что мы не сделаем им ничего плохого, что у нас есть хорошие товары и дары для вождей. Гома перевел. Воины внимательно его выслушали и ничего не сказали. Вскоре появилась еще одна группа, люди более старшего возраста. От молодых их отличал более скромный узор на теле да еще одежда, похожая на одеяние Гомы. Было и несколько совсем седых, они двигались медленно и с достоинством, опираясь на длинные, украшенные причудливой резьбой посохи. Оружия у них не было, как не было и ни краски, ни украшений, зато с головы до ног они были закутаны в широкие накидки. - Чем выше ранг, тем меньше украшений, - заметил Спрингальд. - И больше одежды, - добавила Малия. - Воинам разрешается носить украшения, - пояснил Гома, но они не имеют скота. Скот привилегия старших, они же владельцы и хозяева. И в их стадах - богатство и честь племени. Прибыли вожди, и началась торговля. Развязали тюки, разложили товары. Воины-дикари чувствовали себя совершенно спокойно в окружении чужаков. С матросами они вели себя учтиво, к носильщикам же выказывали явное презрение. Человека, который переносит чужую поклажу, воин-пастух считает просто рабочей скотиной. - К моим носильщикам следует относиться с уважением, - настаивал тем не менее Ульфило. Гома переводил. - Мы не причиним вреда чужому скоту, - пожал плечами старейшина.- Что они нам? Не думайте только, что мы станем считать их за людей. Фашода очень заинтересовались железными брусками, которых у путешественников все еще было достаточно. Им понравились ткани, бусы, вещи из меди и бронзы. С недоумением они разглядывали рыболовные крючки и спрашивали, что это такое. Когда им объяснили, они долго смеялись. Рыба, оказывается, считается здесь непригодной в пищу. Из близлежащей деревни принесли в кувшинах легкое пиво, вожди и торговцы начали переговоры. Старейшины чувствовали себя немного сконфуженно, потому что у них не было привычки заранее собирать что-нибудь для продажи, как это делали жители лесов; но их очень заинтересовали товары белых, особенно железо. - Последние несколько лет были для нас благоприятны, - говорил старик с морщинистым лицом. - Трава росла хорошо, ни люди, ни скот не болели, и мы отразили все вражеские нападения. Многие юноши требуют, чтобы их произвели в воины, и нам нужны копья, чтобы хватило на всех. - Что же нам делать? - спрашивал Вульфред. - Их скот нам не нужен, а вдруг они решат захватить силой то, что не могут купить? - Наша цель - сокровища, а не выгодная торговля, - заметил Конан. Сейчас главное - обеспечить себе безопасный обратный путь. Пусть берут все, что хотят. И собирают шкуры и слоновую кость. Мы, когда будем возвращаться, заберем. - Прекрасно,- согласился Ульфило.- Гома, скажи им. Вождей очень обрадовало это компромиссное решение, потому что у молодых воинов при виде такого изобилия железа, меди и бронзы уже текли слюнки. Из деревни приходили и женщины, они с восторгом ахали над разнообразием пестрых бус. - Все могло бы обернуться гораздо хуже, - говорил Ульфило, когда они вечером сидели у огня, пили из деревянных кружек пиво и ели жареную птицу. - Но нам повезло, и теперь путь назад безопасен. - Надо выяснить, может быть, они видели Марандоса. Он, наверное, тоже шел этой дорогой, - сказала Малия. К ее неописуемому восторгу, женщины принесли молоко, фрукты и плоские лепешки. Такая перемена в еде несказанно ее обрадовала, но теперь она опять встревожилась о судьбе мужа. - Долина большая, и отряд вроде нашего вполне мог пройти где-нибудь поблизости, но все же в стороне от этого места, - сказал Гома. - Но я спрошу. В течение нескольких минут проводник беседовал с вождем, потом он повернулся к Малии: - Они говорят, что пасли свои стада далеко к северу отсюда. С тех пор не прошло еще шести лун. Эти люди не сидят долго на одном месте. Говорят, что жители одной деревни, которая отсюда в трех днях пути, видели некоторое время назад каких-то людей, похожих на привидения. Может быть, был бой, но они точно не знают. - Да, не много мы узнали, - разочарованно произнес Ульфило. - Придется этим довольствоваться, - сказал Конан.
   Глава 9. ГОРНЫЙ ПЕРЕВАЛ
   Переход к основанию гор шел гладко, ведь теперь у них был эскорт из нескольких молодых фашода, которые воспринимали эту обязанность как своего рода каникулы, отдых от нудной работы - выпаса деревенского скота. Но природа еще хранила для них свои самые замечательные сюрпризы. Все началось с появления странной твари. Белые, увидя ее, громко засмеялись. Одинокий самец во главе беспорядочной кучки своих сородичей. Фашода принялись тыкать в его сторону копьями и что-то возбужденно лепетать. - В чем дело? - недовольно пробасил Ульфило. - Эти воины говорят, что мы должны остановиться, - перевел Гома. - Потому что это кхну. Первый звук в этом названии напоминал щелчок и не встречался ни в одном из северных языков. - Остановиться? - озадаченно спросил Ульфило. - Вот из-за этого? В самом деле, тварь уже была неподалеку и смотрела на них невероятно глупым взглядом. Она скорее могла рассмешить, чем внушить опасения. Размером с большую антилопу, козлиные голова, борода и рога. Все остальное, казалось, было взято еще от нескольких разных животных. - Да, да,- отвечал ему Гома. - Мы могли бы пока здесь отдохнуть. Говорят, что когда Нгаи создавал мир, у него остались кое-какие неиспользованные части, из которых он и создал кхну: голова - козла, передняя часть тела топи, зад - дикой лошади и страусиные мозги. Но чтобы восполнить все недостатки внешности и разума, Нгаи одарил их одним замечательным свойством, в чем вы вскоре и убедитесь. Устраивайте лагерь, белые люди, сегодня мы больше никуда не пойдем. Озадаченно ворча, они последовали совету. Час спустя небольшая кучка странных созданий превратилась в громадное стадо. Тысячи и тысячи животных, которые продвигались на север. Еще до заката вся равнина, насколько хватало взгляда, уже была покрыта темными точками, словно ковром. Как и упомянул Гома, твари были совершенно безмозглыми. То и дело некоторые из них, без всякой на то причины, внезапно поворачивали и брели обратно на юг. Другие, сбитые с толку, начинали метаться в разные стороны, а третьи плотной толпой носились по кругу, пока, обессиленные, не валились с ног. Путешественники забили несколько животных на мясо, но их сородичи не обратили на это абсолютно никакого внимания, невозмутимо продолжая свою миграцию на север. - Во всем мире не может быть столько тварей! - воскликнула Малия, пораженная зрелищем. - И тем не менее, - заметил Спрингальд, - Гома говорит, что это не единственное стадо. Таких стад сотни, и каждый год они совершают свою миграцию с юга на север, а потом назад,, по мере того как засушливые сезоны сменяются сезонами дождей. - Хорошо еще, что мы путешествуем пешком, - сказал Ульфило. - Будь у нас лошади, они бы подохли с голоду после такого нашествия. Конан стоял у края огромного стада и наблюдал за его движением. Вскоре к нему присоединился Гома. Еще некоторое время оба они молча смотрели на колышущуюся массу, затем абориген заговорил: - Каково тебе это зрелище, меченосец? - Я всю жизнь был бродягой. Вечно покидал насиженные места, стремясь увидеть что-то новое. Меня утомили северные королевства с их бесконечными войнами. А в мирное время там еще скучнее. Когда эти трое сумасшедших предложили мне поучаствовать в их дурацком предприятии, я согласился не из-за денег. На самом деле мне хотелось посмотреть на дальние страны, увидеть что-то новое. Но такого, - Конан кивнул в сторону бескрайнего стада животных, - я еще никогда не видел. И сама эта равнина, с таким разнообразием всевозможных тварей, тоже удивительная вещь. Много лет назад я уже видел здесь кое-что, но настоящую сущность этой земли мне разглядеть не довелось. Однако о том путешествии я никогда не стану жалеть. Гома усмехнулся: - Искатели приключений всегда одинаковы. Я среди своего народа единственный такой бродяга. Я был во многих странах и видел много такого, что непривычно глазу моих соплеменников. Я рад, что все это видел, хотя многое было по-настоящему ужасно. Но иногда человек должен возвращаться и домой, правда? - Возможно, - ответил Конан. - Сам я, с тех пор как еще мальчиком покинул свою родину, бывал там несколько раз, но никогда не оставался надолго. И ты, Гома? Ты сейчас идешь домой? Конан оценивающе посмотрел на высокого чернокожего воина, но в ответ тот лишь снова усмехнулся: - Как ты сам сказал, белый человек, возможно и так. Великая миграция продержала их на месте целых два дня. Поток животных был нескончаем, и люди начали уже думать, не движется ли стадо по кругу, проходя мимо них снова и снова. Но в конце концов поток начал уменьшаться, и вот уже можно было разглядеть противоположный его край. Прошло еще немного времени - и от стада остался лишь жалкий ручеек, состоявший из медленно бредущих старых, больных и ослабленных животных. Эти несчастные твари просто помирали от голода, потому что прошедшие перед ними сородичи выщипали абсолютно всю траву, до последнего клочка. Когда путешественники вновь тронулись в путь, вся долина была подстрижена так, что мог позавидовать любой дворцовый садовник. Кроме того, земля была обильно унавожена пометом, который послужит хорошим удобрением для травы следующего сезона. Долина наполнилась шакалами, гиенами и другими всевозможными хищниками, которые тут же набросились на трупы животных, в изобилии лежащих повсюду. У самых гор путешественники столкнулись еще с одним племенем аборигенов. Эти были слегка пониже фашода, но мускулистей и крепче на вид. Их блестящая кожа была такой темной, что цвет ее приближался к абсолютно черному. И никакой раскраски на теле. Одежда их состояла из неостриженных коровьих шкур на теле и коротких кожаных юбок. Руки повыше бицепсов и ноги ниже колен украшены повязками из превосходного обезьяньего меха. Из деревушки, состоявшей из круглых хижин, навстречу путешественникам хлынул поток устрашающего вида воинов, которые образовали двойную заграждающую шеренгу. - Ну что, опять? - вздохнул Ульфило. - Похоже на то, - откликнулся Спрингальд. - Вытаскивай подарки. Гома, что они говорят? Седой воин со щетинистой бородой говорил что-то вышедшему вперед фашода. - Предводитель племени зумба спрашивает: "Вы пришли, чтобы украсть наш скот и наших женщин?" Фашода ответил: "Ваш скот тощий, женщины отвратительны, а настоящим воинам нечего делать с козами. Мы сопровождаем этих белых людей в горы". Теперь предводитель, качнув тремя страусиными перьями на голове, повернулся к чужакам. Гома снова заговорил: - Предводитель говорит: "Опять белые?" Малия схватила руку Ульфило: - Они видели Марандоса! - Осторожнее, - сказал Конан. - Они могли тогда и схватиться с этими зумба. Но зумба, похоже, не были настроены враждебно. Они больше опасались фашода, чем бледнолицых чужестранцев. После небольших переговоров было решено устроить обмен товарами и торговлю. Зумба занимались животноводством и посему могли выставить для обмена большое количество разнообразной еды. Как и упоминал Гома, своими музыкальными наклонностями зумба сильно выделялись среди всех соседей. В вечернем воздухе зазвучали их сложные, гармоничные песни, которые сопровождались неистовыми танцами под аккомпанемент барабана и дудочки. Фашода же, опершись о свои копья, держались в стороне. В самый разгар веселья неизвестно откуда возник человек очень странного вида. При его появлении песня стала быстро затихать, танец замедлился, а последний удар по барабану прозвучал совсем глухо. Незнакомец был невысокого роста, весь увешанный бусами из костей, клыков, перьев и резных украшений. Такие же украшения позвякивали и на посохе, который он держал в руке. Его лицо покрывала белая краска, на фоне которой ярко выделялись глаза, что придавало ему сходство с черепом.