Страница:
Несмотря на полную разномастность формы и оружия, в этих людях чувствовалась дисциплинированность профессионалов. Впереди стояли их стигийские военачальники: рыжебородый Копшеф и чернобородый Геб. Бумбана не видно. - Так что вы собираетесь с нами сделать? - спросил Ульфило. - Я аквилонский аристократ и рабом не буду ни для кого. - О, конечно, вас не пошлют носить воду или полоть грядки. Найдется более подходящее применение! Вот, например, в озере живет голодное божество. Уже много веков получает только местную пищу, наверняка обрадуется такому заморскому лакомству. При этих словах у Конана на голове зашевелились волосы, а Малия почти потеряла сознание. - Стигийская свинья! - прорычал Ульфило. Сетмес не обратил на его слова никакого внимания и повернулся к Малии: - А ты, моя дорогая, не должна ничего бояться. Тебе предстоит более важная роль. - Мне неинтересны твои планы, жрец, - сказала она. - Я предпочту умереть вместе со своими друзьями. - Твои желания не имеют значения. Твое появление здесь было предсказано многие тысячи лет назад. - Усмешка сошла с его лица, уступив место выражению фанатической веры. - Ты известна под разными именами: Алебастровая Женщина, Королева Слоновой Кости, Дева Снегов, - и это еще не все, тебе предначертано заложить основу, на которой восстанет из праха имперский Пифон, и восстановить на троне правящую династию! - Ты сошел с ума! - сказала Малия. - Я дочь бездомной гиперборейки, которую безжалостная судьба бросала из стороны в сторону, мой муж полунищий моряк, а сюда я попала лишь по стечению обстоятельств. Если бы этот книжник не повстречал однажды в таверне моего мужа, ничего бы вообще не случилось! - Когда за дело берутся боги, - ответил ей жрец, - не существует больше ни случая, ни вероятности, ни стечения обстоятельств. Все предопределено и происходит согласно пророчеству. Если богам угодно, чтобы кто-то оказался в определенном месте, им вовсе не трудно организовать несколько войн и сделать так, чтобы совершенно посторонние люди случайно встретились. Теперь жрец не отрываясь смотрел на Спрингальда. - А ты, книжник, неужели ты думаешь, что эти древние тома случайно попали в Королевскую библиотеку Аквилонии или что их случайно отправили в Стигию для переплетных работ, где их и увидели впервые мои предшественники? Такое не могло произойти случайно! - Тут его отвлекла Агла, она что-то сказала Сетмесу, видимо нечто важное. Потом он опять обратился к пленникам. - Мой высокочтимый друг, жрица Агла, напомнила мне, что ее бог голоден, а я ему пообещал необычное лакомство. Так, посмотрим, кто будет первым? Добровольцев, я думаю, не найдется? - Со злобной усмешкой на губах он оглядел всех по очереди. - Нет? Так я и думал. Первым пойдет самый неинтересный. - Он вытянул руку с длинным, костлявым пальцем: - Ты, киммериец. Твои приятели - просто болтливые глупцы, ты же сумел войти ко мне в дом без приглашения и убил одного из моих слуг. Жаль, что ты в полуобмороке, не сможешь как следует оценить то необычайное, чему станешь сейчас свидетелем и участником. Он сказал несколько слов Агле, и она пропищала что-то охранникам, которые все еще держали киммерийца. Наклонившись, один из них разрезал веревки на руках и ногах Конана. Не поднимая головы, Конан понял, что охранник разрезал веревки своим кинжалом. Осторожный взгляд в сторону - и пленник заметил меч в ножнах, небрежно перекинутых через плечо. У второго охранника - только копье. Воин убрал кинжал и с помощью напарника поднял Конана на ноги. Киммериец откинул голову назад, как будто все еще в забытьи. Сетмес шагнул с возвышения к ним и ударил Конана ладонью по щеке. - Просыпайся, варвар! - рявкнул он. - Я хочу, чтобы ты увидел все своими глазами! Конан плюнул стигийцу в лицо кровавой пеной: - Это тебе и твоим грязным богам! - И опять уронил голову на грудь. До его слуха донесся приглушенный смех товарищей. - Этот уже почти мертв, - сказал Сетмес. - Но для начала сойдет. Вульфред коротко рассмеялся: - Даже полкиммерийца - это опасный противник. Послышалась мерная дробь барабанов, и охранники повели Конана вокруг башни, за ними следовала вся процессия. Он спотыкался и пошатывался, падая то на одного охранника, то на другого. Те бормотали себе под нос проклятья, сетуя, какой им достался неудобный груз. Вот уже и каменные ступеньки в озеро. Агла уже кружилась в экстазе у самого края воды, но киммериец не обращал внимания на ее призывные выкрики. Вот она замолчала на мгновение, чтобы только оглянуться на Конана и одарить его своей злобной усмешкой. Конан услышал голос Сетмеса, обращенный, по-видимому, к Спрингальду. - Адское чудовище! - говорил он, и в его голосе впервые слышался благоговейный ужас. - Оно пришло сюда из столь далеких мест, что даже мудрейшие из колдунов Стигии не знают их названий. Оно преодолело огромные потоки пространства и нашло наконец покой в этом озере. Видишь, какое озеро круглое? Это кратер, чудовище упало сюда со звезд, беспомощное и изможденное после долгого полета. И миллион лет оно лежало на дне этой ямы, слабое, не способное шевельнуться. Потом кратер заполнился водой, но оно все ждало. В озере поселились рыбы и другие твари, но это существо обладает властью изменять все живое вокруг себя, делать его необычным и уродливым. - Пока он говорил, Агла продолжала свои безумные причитания, и в воде разлилось красное сияние. - В долину пришли доисторические люди-змеи и построили город на берегу озера. Они-то и дали ему силы на многие миллионы лет. Чудовище подчинило их себе, сначала превратив в нечто неописуемое, а потом и вовсе уничтожив. И опять стало ждать, в течение многих веков. Пришли те, кто спасся из погибшего Пифона, они принесли свои сокровища и свое колдовство. На руинах, оставшихся от змееподобных, они построили свой город и спрятали сокровища. И стали ждать, посылая длинные-длинные письма знатным пифонским беженцам, обосновавшимся в Стигии. Потом они занялись колдовством и укрепили чары, оставленные еще змееподобными, так что только потомки правителей Пифона могли войти в долину. Но дал о себе знать бог озера, люди откупались от него как могли, пока он и их не уничтожил. Шло время, переписка со Стигией постепенно затухала. пифонская королевская семья уже не имела прежней власти и богатства, и вот все, что от нее осталось, - это культ древнего пифонского божества, Маата. В воде уже плясали мелкие твари и начал расти горб. Конан прилагал все усилия, симулируя свое оцепенение, но его охватило незнакомое чувство страх. Вся площадь позади, да и весь город заполнен вооруженными людьми. Жрец все в том же полубреду продолжает свой рассказ, сам воодушевляясь с каждой минутой. - Пифонцы изменили свою человеческую суть, но прежде им удалось установить с чудовищем общение, и именно через это странное общение они получили первое предсказание о Новом Пифоне. В течение ста поколений жрецам Маата в Стигии являлись видения, посланные самим Маатом и другими божествами, в которых прояснялись все пророчества и рассказывалось о том, как будет восстановлен Пурпурный Трон, на который взойдет потомок пифонских королей. Я, Сетмес,- этот потомок, и я - исполнение пророчества! Чудовище уже вылезло из воды и постепенно распускало щупальца. Агла смеялась своим сумасшедшим смехом, а Сетмес безумно кричал на стигийском. Барабанный бой и пение достигли своего апогея, и чудовище уже тянулось к берегу голодными щупальцами. Конан понимал, что настало время решать свою судьбу. Отбросив притворную слабость, Конан яростно ринулся в бой. Схватив правой рукой одного охранника, киммериец бросил его далеко в озеро. Не успел Конан ударить кулаком другого, как щупальце уже схватило свою первую жертву. Сорвав портупею с плеча воина, Конан сбросил охранника со ступеней. Не послышалось даже плеска, его поймали на лету. Агла закричала еще более исступленно, и Конан пожалел, что на это отвратительное существо у него времени нет. Город за спиной полон разъяренных людей, и двигаться можно только в одном направлении. Киммериец сделал глубокий вдох и нырнул в темные воды проклятого озера. Осторожно войдя в воду, он задержался на секунду, чтобы перекинуть меч на спину, и стал погружаться как можно глубже. Выхватив кинжал, он крепко зажал зубами его тяжелый эфес и поплыл дальше, стремясь как можно быстрее уйти от города. Он плыл прямо на чудовище, а страх преследовал его по пятам. К нему подползала рыба с человеческими руками, широко раскрыв пасть, усеянную острыми клыками, она жаждала плоти. Киммериец воткнул кинжал ей в глаз, и на запах крови слетелась целая стая таких же уродливых созданий, которые в мгновение ока разодрали раненого собрата на куски. С огнем в груди Конан все плыл вперед. Он знал, что монстр прямо перед ним, а о том, насколько глубоко его тело погружено в воду, он не имел ни малейшего понятия. Если снизу подплыть не удастся, он обречен. Кровавый свет наверху резал глаза. Он зловеще освещал копошащуюся массу каких-то отростков, похожих на поля водорослей. Среди этих отростков плавало что-то мелкое, что при ближайшем рассмотрении оказалось длинными тонкими щупальцами, покрытыми острыми шипами. Конан понял, что это и есть нижняя часть тела монстра. Он нырнул еще глубже, ужасная боль сдавила грудь... но вот и кончики щупалец. Проплывая под чудовищем, Конан с ужасом заметил, что среди змеиных отростков попадаются совсем крошечные точные копии самого чудовища. Новое поколение? Или оно уподобляет себе все живое вокруг? Или для пришельца из иных миров это одно и то же? Все с той же резкой болью в груди Конан поплыл вверх. Он не знал точно, насколько глубоко погрузился в воду, но хорошо понимал, что еще совсем немного - и он задохнется. Черные пятна уже мелькали перед глазами, затуманивая кровавое сияние, и сознание уплывало. Вырвавшись на поверхность, он наконец вдохнул полной грудью, вобрав в себя и струю воды. В течение нескольких секунд он мог только вдыхать воздух и чувствовать, как в тело вновь возвращаются силы. Потом он решил посмотреть, что же осталось позади. Первое, что он увидел слишком близко, было горбатое шевелящееся чудовище. По его твердой шкуре пробегали яркие красные искры, таких Конан еще не видел, а над его разверстой пастью киммериец различил не менее шести щупалец, которые выжимали сок из своих жертв, как из спелых плодов. Чудовище, видимо, так рассвирепело; что выхватывало из толпы кого попало. Конан на миг пылко поверил, что кровь сегодня выкачали из Сетмеса, Аглы и Набо. С берега доносились крики обезумевших от ужаса людей. Представив себе, что они сейчас чувствуют, Конан коротко рассмеялся. Он надеялся, что монстр пощадит его товарищей, но в минуты, когда на смерть обречен каждый и каждый должен стоять за себя, им придется полагаться лишь на собственные силы. Проклиная себя за напрасную трату времени, Конан поплыл к берегу. Сначала он плыл осторожным брассом, опасаясь, как бы чудовище его не заметило. Пока оно, кажется, занято, но как предугадать действия этого чуждого существа, да к тому же такого многоглазого? Оказавшись на достаточном расстоянии, Конан поплыл быстрым кролем, приближаясь к спасительному противоположному берегу. Плыл он долго и время от времени чувствовал на теле касание чешуйчатых или склизких шкур. Тогда брал в руку кинжал и готовился к атаке, но никто его не тронул. Наконец до его слуха донесся легкий шелест воды о прибрежную гальку. Не в силах подняться на ноги, киммериец на четвереньках выбрался из воды, тяжело дыша и отряхивая свою черную гриву, как мокрая собака. Вдруг он замер на месте, увидев в нескольких дюймах от своего лица пару коричневых ног. А рядом - острие боевого топорика, на который и опирался владелец этих ног. Конан поднял голову и посмотрел в знакомые усмехающиеся глаза. - Добро пожаловать на берег мятежников, друг. - сказал Гома.
Глава 15. МЯТЕЖНИКИ
Конан вскочил на ноги: - Я так и думал, что ты здесь. - И оказался прав. - Гома был не один. Его сопровождала добрая дюжина воинов, в лунном свете тускло мерцали их начищенные стальные копья. - Со стен форта мы заметили внизу необычайное волнение и решили разведать, что происходит. У бога озера сегодня, похоже, большой праздник? - Он разочарован тем, что на обед первым блюдом предложили меня, и поэтому несколько рассержен, - ответил Конан. Гома громко рассмеялся: - Даже и бог озера не смог бы тебя как следует переварить! Пойдем, пора возвращаться в форт. Надо кое-что разузнать. - Это мне надо кое-что разузнать, - прервал его Конан. - Почему ты нас бросил, когда нам так нужна была твоя помощь? - Поосторожней, - предупредил его Гома, - я здесь командую, и вопросы задаю тоже только я. А воины, которых ты здесь видишь, верны своей присяге. - И в самом деле, Конан заметил, с какой преданностью смотрят те на своего командира. - Ясно. Теперь я понимаю, кто ты на самом деле. Ну и что дальше? Ты был нашим товарищем и бросил нас, даже не предупредив. - Да, тебя не запугаешь, - усмехнулся Гома. - Но если человек способен бросить вызов озерному богу да еще и выйти из воды живым, то, значит, он не похож на других. Хорошо, сейчас все объясню, чтобы ты больше не приставал ко мне с расспросами. - Извечная надменность Гомы стала еще сильнее. - Поступая на службу к белым, я обещал, что доведу вас до Рогов. Это я выполнил. Больше у меня никаких обязательств не было. А о том, что происходит здесь, за Рогами, я знал не больше вашего. Прежде чем принимать какое-либо решение, я должен был разведать ситуацию, и к тому же я хорошо понимал, что, если нас обнаружат вместе, вам смерти не миновать. Они поднимались по крутой тропе, которая привела их к основанию высокой стены, сложенной из огромных грубо высеченных камней. Камни такие же массивные, как и в городской стене, но украшений нет никаких. Это, как предположил киммериец, работа колонистов, выходцев из разрушенного Пифона, то, что они успели сделать до своей гибели от мертвящего дыхания озера. В стену была вделана массивная дверь из свежей древесины. Они вошли, и охранники у входа отдали Гоме честь. Дверь заскрипела на грубых железных петлях и тяжело захлопнулась, охранники задвинули засовы. Впереди открывалось небольшое поселение из крытых соломой и мазаных глиняных домиков. На стенах было множество людей, которые забрались повыше, чтобы посмотреть, что происходит на озере. Теперь многие заинтересовались чужаком. Гома что-то сказал, и толпа расступилась. - Я им сказал, что пора расходиться по домам и ложиться спать, - пояснил он Конану. - У них еще будет время как следует тебя рассмотреть, да и при свете дня это будет интереснее. В самом центре форта располагалось приземистое квадратное укрепление, но Гома провел Конана мимо, в большой домик, который в три-четыре раза превосходил размером все остальные. Сам он устроился на подушке из звериных шкур и жестом пригласил сесть и Конана. - Ты провел нелегкую ночь, северянин, - сказал Гома. - Ты, должно быть, голоден? - Ничего не ел с самого полудня, клянусь Кромом, а все это время только дрался, сражался или спасался бегством. Я просто умираю с голоду. Гома хлопнул в ладоши, и появились женщины с тарелками и кружками пенного пива. Гома знаком приказал служанкам удалиться, а сам смотрел, как его гость утоляет голод мясом, фруктами и лепешками, запивая все это изрядным количеством пива. Насытившись, киммериец вытер губы рукой и откинулся на подушках. - Когда нас привели к царю Набо, - начал Конан, - он все расспрашивал, кто нам показал сюда дорогу, и наши уклончивые ответы очень ему не понравились. Поэтому мы хорошенько попытали переводчика. - Переводчика? - переспросил Гома. - Это раб Кефи? Он был у моего отца пастухом, но потом его взяли ко двору, потому что он понимает речь чужестранных купцов. - Да, тот самый. Он нам рассказал о гражданской войне, но очень неохотно, боялся, хотя солдаты и не понимали его языка. Он сказал, что в долине живут мятежники. Еще он сказал, что после битвы, в которой погиб прежний царь, тела его сына так и не нашли. Гома улыбнулся: - Ты все правильно понял, мой друг. Да, этот сын - я, и сумел доказать это мятежникам. Многие годы я провел в путешествиях, учился у разных народов, учился разным боевым искусствам, а мои люди за это время как раз начали тяготиться правлением дядюшки Набо. - Несомненно, они его ненавидят, - сказал Конан, - да и за что его любить? Но, к сожалению, его боятся, и боятся это безобразной старухи Аглы. - Агла! - Гома в негодовании сплюнул. - Эта древняя злобная тварь уже несколько поколений преследует мою семью. Она бессмертна, она обращает людей в рабство озерному божеству. Они думают, что она каким-то образом получает от него силу. - А ты в это веришь? - спросил Конан. - Верил, когда был моложе, но во время своих странствий я насмотрелся на разнообразных шаманов и ведьм и понял, что они просто морочат людям голову, заставляя верить в свои сверхъестественные силы. Некоторые, конечно, владеют заклятьями, другие умеют вызывать духов джунглей, но большинство же просто хорошие фокусники. Мне теперь кажется, что это озерное существо вовсе и не бог. Я видел море и тех чудовищ, которые в нем обитают. А наше озерное, может быть, и не относится к разумным существам. Если это бог, почему же он прозябает в озере? Почему он нуждается в людях, которые бы кормили его кровью себе подобных? - Ты стал мудрее в странствиях, - заметил Конан. - Когда надо жить лишь своим умом, приходится учиться думать. Я оказался без племени, без традиций и научился не принимать ничьих слов на веру, пока эта вера не станет истиной. Теперь, когда я вернулся, я вижу, что многие слепые верования моего народа - глупое заблуждение. Вряд ли это чудовище удастся убить, но я не понимаю, почему мы должны кормить его. - Кефи рассказал, что твой отец тоже отказался от жертвоприношений, сказал Конан. - И этим правитель заслужил враждебность Аглы. - Гома опять сплюнул. - Убей ее, и половина твоих проблем решится. - Я и собираюсь это сделать. И убью дядю, чтобы самому взойти на престол. - Если начнется война, - сказал киммериец, - на меня можешь рассчитывать. - Это будет не твоя война, - ответил Гома. - Но я воин. И потом, Набо захватил моих товарищей, если они вообще еще живы. Я обещал им помогать, пока не найдем странствующего Марандоса, что еще не сделано, значит, я обязан сражаться за их освобождение. - У тебя сильно развито чувство долга, - сказал Гома. - Это ценное и редкое качество. - Иногда оказывается обузой. Я бы с удовольствием взял в руки копье и меч и пошел бы своей дорогой. Но я взялся за дело и должен довести его до конца. - Прекрасно. Когда мы выступим против Набо, ты будешь рядом со мной. - Великолепно. А что этот таинственный Марандос, как ты думаешь, где он может быть? - Узнаешь утром, - сказал Гома. - А теперь надо немного поспать. - Не помешало бы, - ответил Конан. - Трудный день, завершенный обильным ужином и пивом - это тяжеловато даже для киммерийского воина. Я рад, что опять встретил тебя, друг. Иначе не знаю, как бы я стал объясняться с твоими мятежниками. Гома хлопнул в ладоши, и на пороге появился молодой воин, которому Гома отдал хакке-то распоряжения. - Этот юноша отведет тебя в свободную хижину, - сказал он Конану. Спокойной ночи, друг. Нам еще многое предстоит сделать. В радостном предвкушении отдыха Конан последовал за воином, который в полном изумлении разглядывал это заморское чудо. Хижина, в которую его привели, была похожа на все остальные: та же небольшая круглая комната с отверстиями в стенах, через которые проникал воздух. Положив меч поближе, киммериец погрузился в глубокий сон. Вставало солнечное утро, и только над озером вился легкий туман. Конан, потягиваясь, вышел из своей хижины. Просыпалась вся деревня, люди выходили на улицу, хлопая спросонья глазами, потом при виде киммерийца хлопая глазами еще сильнее. Болтая и оживленно жестикулируя, люди собирались вокруг незнакомца, дети хотели потрогать его странного цвета кожу, женщины накручивали на пальцы его длинные прямые волосы. Но, в отличие от городских жителей, в их любопытстве не было враждебности, жесткости. Они одного племени, а значит, решил Конан, разницу между ними можно объяснить пагубным действием близлежащего озера. Когда Конан приблизятся к большой хижине Гомы, стоящий на страже воин что-то прокричал, и на пороге появился сам хозяин. Он обратился с короткой речью к своему народу. Потом хлопнул в ладоши, и люди начали расходиться. - Я им сказал, что ты мой друг и пришел из-за гор, - пояснил он Конану, и что мы сражались плечом к плечу. Я им сказал, что ты с далекого севера, из холодной туманной страны, где почти нет солнца, и поэтому кожа у людей белая, а глаза голубые. Они будут относиться к тебе с тем же уважением, какое оказывают моим верховным командирам. - Благодарю тебя, - сказал Конан. - А теперь пойдем. Надо проверить караулы, а заодно и поговорим. Пока предводитель повстанцев осматривал посты и военные сооружения, Конан рассказывал ему, что происходит в городе. Слушая рассказ киммерийца о Сетмесе и его отряде, Гома даже присвистнул: - Стигиец! Как ты думаешь, он на самом деле обладает колдовскими способностями? - Про стигийских волшебников говорят, что они самые сильные во всем мире, и есть все основания полагать, что это правда. Но этот жрец совсем не похож на других, он потомок королевского рода Пифона. Не знаю, правда, как это отразилось на его сверхъестественных способностях. Из того, что я пока видел, следует только одно: он скорее не коварный колдун, а заговорщик и интриган. - А что его отряд? Это сильное войско? - Я решил, что это наемное войско и все воины-профессионалы. Поэтому недооценивать их не следует. Они выйдут в бой стройными рядами с копьями, мечами и щитами. - Тогда это будет не бой, - заметил Гома с презрением. - Мои воины набросятся на них с криками и быстро окропят свои копья стигийской кровью. - Яростью можно сломить дисциплину, - ответил Конан, - но так ты многих потеряешь. - Воины рождены для того, чтобы умереть в битве. Так и должно быть. - Бумбана я в городе не видел, - продолжал Конан. - Они, наверное, будут драться как всегда - бешено и бестолково. - Мой дядя, должно быть, не допускает их в город. Даже для него эти гориллы - презренные твари. - Я видел, они несли наших погибших, - мрачно заметил Конан. - Наверное, это был их обед. - Мы их всех прикончим, - уверенно заявил Гома. Они видели воинов с желтыми, красными и зелеными перьями. Люди свирепо рвались в бой. После многих лет изгнания они жаждали крови своих врагов. Гома пробыл с ними не более трех дней, но они уже полностью отдали себя в его руки. От внимания киммерийца это не ускользнуло. - Все эти годы, - объяснил Гома, - они тешили себя надеждой на мое возвращение. Не будь я истинным воином и не оправдай их надежд, они бы вели себя иначе, но так не произошло, и они мне верны. Верховные командиры сначала отнеслись ко мне с подозрением, но я убил одного из усомнившихся, и остальные признали мое несомненное лидерство. - Таким способом легко решать проблемы, - сказал Конан.- Какова численность твоего войска по сравнению с войском Набо? - Людей у него больше, чем у меня, возможно, на четверть. Но синие перья - не ярые его сторонники, и если мы сразу захватим инициативу в бою, они, я думаю, перейдут к нам. - А крестьяне из долины? - спросил Конан. - Это не имеет значения, - пожал плечами Гома. - Пахари пашут землю, кто бы ими ни правил. В счет идут только воины. Киммерийцу нечего было возразить против этого примитивного порядка вещей, который, впрочем, правит повсеместно. Те, кто не хочет брать в руки оружия и защищать свое, достойны малого. Им только позволяют есть и дышать, и за это уже надо быть благодарным. Сын воинственной расы, Конан не сочувствовал тем, кто выбрал для себя бездеятельную жизнь. - Вчера ты обещал рассказать мне о Марандосе, - начал он. - Да, обещал. Пойдем. Гома повел киммерийца в каменное укрепление. Как и стена форта, эта постройка не имела никаких следов украшений, все было просто, прочно и имело свое предназначение. Внутрь вел один проход - узкий и низкий проем, давно уже утративший свою деревянную дверь. Даже не проем, а туннель в толстой каменной кладке, который открывался в небольшую комнату длиной не более шести шагов. На высоте десяти футов стену прорезали шесть маленьких окон, через которые и поступал свет. Наверх вела каменная лестница. В центре на огромной каменной глыбе сидел человек. От его одежды остались одни лохмотья, истощенное тело напоминало обтянутый кожей скелет, но глаза возбужденно горели. Он поднял голову и уставился на вошедших. - Ты северянин! - сказал он, когда Конан подошел ближе. - Ты не слепой, - ответил киммериец, - это хороший знак. - Ты пришел с моим братом? А людей у вас хватит, чтобы забрать сокровища? - В его ввалившихся глазах горела жадность. Конан видел, что когда-то этот человек был хорош собой и очень похож на Ульфило. - Да, я пришел с ним. А насчет людей, с этим придется подождать. - При этих словах человек пал духом и потерял ко всему интерес. - Сколько его уже здесь держат? - спросил Конан. - Держат? Но его никто не принуждает здесь оставаться. Ты же сам видел, здесь нет не только охраны, но и двери. Он появился здесь несколько месяцев назад, совершенно невменяемый. Прошел прямо сюда и прилип к этой глыбе, будто к родной матери. Мой народ почитает умалишенных. А этот вполне безопасен, поэтому у него просто забрали оружие и предоставили его самому себе. Женщины оставляют ему у входа еду и питье, но он почти ничего не ест. Проходя мимо, люди слышат его бредовые речи, но никто не понимает ни слова. У меня пока не было времени им заняться. Думаю, что это муж белой женщины, и, судя по его виду, она может считать себя свободной. - Но что произошло? - обратился Конан к человеку, почти призраку, который был когда-то капитаном торгового корабля. - Где твои люди, которые пошли вместе с тобой во второй поход?
Глава 15. МЯТЕЖНИКИ
Конан вскочил на ноги: - Я так и думал, что ты здесь. - И оказался прав. - Гома был не один. Его сопровождала добрая дюжина воинов, в лунном свете тускло мерцали их начищенные стальные копья. - Со стен форта мы заметили внизу необычайное волнение и решили разведать, что происходит. У бога озера сегодня, похоже, большой праздник? - Он разочарован тем, что на обед первым блюдом предложили меня, и поэтому несколько рассержен, - ответил Конан. Гома громко рассмеялся: - Даже и бог озера не смог бы тебя как следует переварить! Пойдем, пора возвращаться в форт. Надо кое-что разузнать. - Это мне надо кое-что разузнать, - прервал его Конан. - Почему ты нас бросил, когда нам так нужна была твоя помощь? - Поосторожней, - предупредил его Гома, - я здесь командую, и вопросы задаю тоже только я. А воины, которых ты здесь видишь, верны своей присяге. - И в самом деле, Конан заметил, с какой преданностью смотрят те на своего командира. - Ясно. Теперь я понимаю, кто ты на самом деле. Ну и что дальше? Ты был нашим товарищем и бросил нас, даже не предупредив. - Да, тебя не запугаешь, - усмехнулся Гома. - Но если человек способен бросить вызов озерному богу да еще и выйти из воды живым, то, значит, он не похож на других. Хорошо, сейчас все объясню, чтобы ты больше не приставал ко мне с расспросами. - Извечная надменность Гомы стала еще сильнее. - Поступая на службу к белым, я обещал, что доведу вас до Рогов. Это я выполнил. Больше у меня никаких обязательств не было. А о том, что происходит здесь, за Рогами, я знал не больше вашего. Прежде чем принимать какое-либо решение, я должен был разведать ситуацию, и к тому же я хорошо понимал, что, если нас обнаружат вместе, вам смерти не миновать. Они поднимались по крутой тропе, которая привела их к основанию высокой стены, сложенной из огромных грубо высеченных камней. Камни такие же массивные, как и в городской стене, но украшений нет никаких. Это, как предположил киммериец, работа колонистов, выходцев из разрушенного Пифона, то, что они успели сделать до своей гибели от мертвящего дыхания озера. В стену была вделана массивная дверь из свежей древесины. Они вошли, и охранники у входа отдали Гоме честь. Дверь заскрипела на грубых железных петлях и тяжело захлопнулась, охранники задвинули засовы. Впереди открывалось небольшое поселение из крытых соломой и мазаных глиняных домиков. На стенах было множество людей, которые забрались повыше, чтобы посмотреть, что происходит на озере. Теперь многие заинтересовались чужаком. Гома что-то сказал, и толпа расступилась. - Я им сказал, что пора расходиться по домам и ложиться спать, - пояснил он Конану. - У них еще будет время как следует тебя рассмотреть, да и при свете дня это будет интереснее. В самом центре форта располагалось приземистое квадратное укрепление, но Гома провел Конана мимо, в большой домик, который в три-четыре раза превосходил размером все остальные. Сам он устроился на подушке из звериных шкур и жестом пригласил сесть и Конана. - Ты провел нелегкую ночь, северянин, - сказал Гома. - Ты, должно быть, голоден? - Ничего не ел с самого полудня, клянусь Кромом, а все это время только дрался, сражался или спасался бегством. Я просто умираю с голоду. Гома хлопнул в ладоши, и появились женщины с тарелками и кружками пенного пива. Гома знаком приказал служанкам удалиться, а сам смотрел, как его гость утоляет голод мясом, фруктами и лепешками, запивая все это изрядным количеством пива. Насытившись, киммериец вытер губы рукой и откинулся на подушках. - Когда нас привели к царю Набо, - начал Конан, - он все расспрашивал, кто нам показал сюда дорогу, и наши уклончивые ответы очень ему не понравились. Поэтому мы хорошенько попытали переводчика. - Переводчика? - переспросил Гома. - Это раб Кефи? Он был у моего отца пастухом, но потом его взяли ко двору, потому что он понимает речь чужестранных купцов. - Да, тот самый. Он нам рассказал о гражданской войне, но очень неохотно, боялся, хотя солдаты и не понимали его языка. Он сказал, что в долине живут мятежники. Еще он сказал, что после битвы, в которой погиб прежний царь, тела его сына так и не нашли. Гома улыбнулся: - Ты все правильно понял, мой друг. Да, этот сын - я, и сумел доказать это мятежникам. Многие годы я провел в путешествиях, учился у разных народов, учился разным боевым искусствам, а мои люди за это время как раз начали тяготиться правлением дядюшки Набо. - Несомненно, они его ненавидят, - сказал Конан, - да и за что его любить? Но, к сожалению, его боятся, и боятся это безобразной старухи Аглы. - Агла! - Гома в негодовании сплюнул. - Эта древняя злобная тварь уже несколько поколений преследует мою семью. Она бессмертна, она обращает людей в рабство озерному божеству. Они думают, что она каким-то образом получает от него силу. - А ты в это веришь? - спросил Конан. - Верил, когда был моложе, но во время своих странствий я насмотрелся на разнообразных шаманов и ведьм и понял, что они просто морочат людям голову, заставляя верить в свои сверхъестественные силы. Некоторые, конечно, владеют заклятьями, другие умеют вызывать духов джунглей, но большинство же просто хорошие фокусники. Мне теперь кажется, что это озерное существо вовсе и не бог. Я видел море и тех чудовищ, которые в нем обитают. А наше озерное, может быть, и не относится к разумным существам. Если это бог, почему же он прозябает в озере? Почему он нуждается в людях, которые бы кормили его кровью себе подобных? - Ты стал мудрее в странствиях, - заметил Конан. - Когда надо жить лишь своим умом, приходится учиться думать. Я оказался без племени, без традиций и научился не принимать ничьих слов на веру, пока эта вера не станет истиной. Теперь, когда я вернулся, я вижу, что многие слепые верования моего народа - глупое заблуждение. Вряд ли это чудовище удастся убить, но я не понимаю, почему мы должны кормить его. - Кефи рассказал, что твой отец тоже отказался от жертвоприношений, сказал Конан. - И этим правитель заслужил враждебность Аглы. - Гома опять сплюнул. - Убей ее, и половина твоих проблем решится. - Я и собираюсь это сделать. И убью дядю, чтобы самому взойти на престол. - Если начнется война, - сказал киммериец, - на меня можешь рассчитывать. - Это будет не твоя война, - ответил Гома. - Но я воин. И потом, Набо захватил моих товарищей, если они вообще еще живы. Я обещал им помогать, пока не найдем странствующего Марандоса, что еще не сделано, значит, я обязан сражаться за их освобождение. - У тебя сильно развито чувство долга, - сказал Гома. - Это ценное и редкое качество. - Иногда оказывается обузой. Я бы с удовольствием взял в руки копье и меч и пошел бы своей дорогой. Но я взялся за дело и должен довести его до конца. - Прекрасно. Когда мы выступим против Набо, ты будешь рядом со мной. - Великолепно. А что этот таинственный Марандос, как ты думаешь, где он может быть? - Узнаешь утром, - сказал Гома. - А теперь надо немного поспать. - Не помешало бы, - ответил Конан. - Трудный день, завершенный обильным ужином и пивом - это тяжеловато даже для киммерийского воина. Я рад, что опять встретил тебя, друг. Иначе не знаю, как бы я стал объясняться с твоими мятежниками. Гома хлопнул в ладоши, и на пороге появился молодой воин, которому Гома отдал хакке-то распоряжения. - Этот юноша отведет тебя в свободную хижину, - сказал он Конану. Спокойной ночи, друг. Нам еще многое предстоит сделать. В радостном предвкушении отдыха Конан последовал за воином, который в полном изумлении разглядывал это заморское чудо. Хижина, в которую его привели, была похожа на все остальные: та же небольшая круглая комната с отверстиями в стенах, через которые проникал воздух. Положив меч поближе, киммериец погрузился в глубокий сон. Вставало солнечное утро, и только над озером вился легкий туман. Конан, потягиваясь, вышел из своей хижины. Просыпалась вся деревня, люди выходили на улицу, хлопая спросонья глазами, потом при виде киммерийца хлопая глазами еще сильнее. Болтая и оживленно жестикулируя, люди собирались вокруг незнакомца, дети хотели потрогать его странного цвета кожу, женщины накручивали на пальцы его длинные прямые волосы. Но, в отличие от городских жителей, в их любопытстве не было враждебности, жесткости. Они одного племени, а значит, решил Конан, разницу между ними можно объяснить пагубным действием близлежащего озера. Когда Конан приблизятся к большой хижине Гомы, стоящий на страже воин что-то прокричал, и на пороге появился сам хозяин. Он обратился с короткой речью к своему народу. Потом хлопнул в ладоши, и люди начали расходиться. - Я им сказал, что ты мой друг и пришел из-за гор, - пояснил он Конану, и что мы сражались плечом к плечу. Я им сказал, что ты с далекого севера, из холодной туманной страны, где почти нет солнца, и поэтому кожа у людей белая, а глаза голубые. Они будут относиться к тебе с тем же уважением, какое оказывают моим верховным командирам. - Благодарю тебя, - сказал Конан. - А теперь пойдем. Надо проверить караулы, а заодно и поговорим. Пока предводитель повстанцев осматривал посты и военные сооружения, Конан рассказывал ему, что происходит в городе. Слушая рассказ киммерийца о Сетмесе и его отряде, Гома даже присвистнул: - Стигиец! Как ты думаешь, он на самом деле обладает колдовскими способностями? - Про стигийских волшебников говорят, что они самые сильные во всем мире, и есть все основания полагать, что это правда. Но этот жрец совсем не похож на других, он потомок королевского рода Пифона. Не знаю, правда, как это отразилось на его сверхъестественных способностях. Из того, что я пока видел, следует только одно: он скорее не коварный колдун, а заговорщик и интриган. - А что его отряд? Это сильное войско? - Я решил, что это наемное войско и все воины-профессионалы. Поэтому недооценивать их не следует. Они выйдут в бой стройными рядами с копьями, мечами и щитами. - Тогда это будет не бой, - заметил Гома с презрением. - Мои воины набросятся на них с криками и быстро окропят свои копья стигийской кровью. - Яростью можно сломить дисциплину, - ответил Конан, - но так ты многих потеряешь. - Воины рождены для того, чтобы умереть в битве. Так и должно быть. - Бумбана я в городе не видел, - продолжал Конан. - Они, наверное, будут драться как всегда - бешено и бестолково. - Мой дядя, должно быть, не допускает их в город. Даже для него эти гориллы - презренные твари. - Я видел, они несли наших погибших, - мрачно заметил Конан. - Наверное, это был их обед. - Мы их всех прикончим, - уверенно заявил Гома. Они видели воинов с желтыми, красными и зелеными перьями. Люди свирепо рвались в бой. После многих лет изгнания они жаждали крови своих врагов. Гома пробыл с ними не более трех дней, но они уже полностью отдали себя в его руки. От внимания киммерийца это не ускользнуло. - Все эти годы, - объяснил Гома, - они тешили себя надеждой на мое возвращение. Не будь я истинным воином и не оправдай их надежд, они бы вели себя иначе, но так не произошло, и они мне верны. Верховные командиры сначала отнеслись ко мне с подозрением, но я убил одного из усомнившихся, и остальные признали мое несомненное лидерство. - Таким способом легко решать проблемы, - сказал Конан.- Какова численность твоего войска по сравнению с войском Набо? - Людей у него больше, чем у меня, возможно, на четверть. Но синие перья - не ярые его сторонники, и если мы сразу захватим инициативу в бою, они, я думаю, перейдут к нам. - А крестьяне из долины? - спросил Конан. - Это не имеет значения, - пожал плечами Гома. - Пахари пашут землю, кто бы ими ни правил. В счет идут только воины. Киммерийцу нечего было возразить против этого примитивного порядка вещей, который, впрочем, правит повсеместно. Те, кто не хочет брать в руки оружия и защищать свое, достойны малого. Им только позволяют есть и дышать, и за это уже надо быть благодарным. Сын воинственной расы, Конан не сочувствовал тем, кто выбрал для себя бездеятельную жизнь. - Вчера ты обещал рассказать мне о Марандосе, - начал он. - Да, обещал. Пойдем. Гома повел киммерийца в каменное укрепление. Как и стена форта, эта постройка не имела никаких следов украшений, все было просто, прочно и имело свое предназначение. Внутрь вел один проход - узкий и низкий проем, давно уже утративший свою деревянную дверь. Даже не проем, а туннель в толстой каменной кладке, который открывался в небольшую комнату длиной не более шести шагов. На высоте десяти футов стену прорезали шесть маленьких окон, через которые и поступал свет. Наверх вела каменная лестница. В центре на огромной каменной глыбе сидел человек. От его одежды остались одни лохмотья, истощенное тело напоминало обтянутый кожей скелет, но глаза возбужденно горели. Он поднял голову и уставился на вошедших. - Ты северянин! - сказал он, когда Конан подошел ближе. - Ты не слепой, - ответил киммериец, - это хороший знак. - Ты пришел с моим братом? А людей у вас хватит, чтобы забрать сокровища? - В его ввалившихся глазах горела жадность. Конан видел, что когда-то этот человек был хорош собой и очень похож на Ульфило. - Да, я пришел с ним. А насчет людей, с этим придется подождать. - При этих словах человек пал духом и потерял ко всему интерес. - Сколько его уже здесь держат? - спросил Конан. - Держат? Но его никто не принуждает здесь оставаться. Ты же сам видел, здесь нет не только охраны, но и двери. Он появился здесь несколько месяцев назад, совершенно невменяемый. Прошел прямо сюда и прилип к этой глыбе, будто к родной матери. Мой народ почитает умалишенных. А этот вполне безопасен, поэтому у него просто забрали оружие и предоставили его самому себе. Женщины оставляют ему у входа еду и питье, но он почти ничего не ест. Проходя мимо, люди слышат его бредовые речи, но никто не понимает ни слова. У меня пока не было времени им заняться. Думаю, что это муж белой женщины, и, судя по его виду, она может считать себя свободной. - Но что произошло? - обратился Конан к человеку, почти призраку, который был когда-то капитаном торгового корабля. - Где твои люди, которые пошли вместе с тобой во второй поход?