- Недурной улов, - заметил Тахарка, когда Куулво спешился возле него. Они сопротивлялись? - спросил он, увидев, что голова Куулво замотана и на белой ткани проступило кровавое пятно.
- Слегка, - ответил Куулво, - если иметь в виду количество сопротивляющихся. Зато один из них стоил многих. Я говорю о юном киммерийце из Кротона. Клянусь всеми богами, он чуть было не оставил меня без головы! У меня до сих пор в ушах звенит от его удара! Если бы не мой шлем...
- Киммериец? - переспросил Тахарка. - Кто он, собственно, такой? И почему преследует нас?
Аксандриас услышал эти слова. В его глазах вновь появилось затравленное выражение.
- А с ним была одноглазая?
- Не припомню что-то, - ответил гиперборей.
- А я ее видел, - вступил в разговор один из бандитов в стигийском шлеме из вороненой стали. - Полуголая ведьма с одним глазом. Она прикончила троих наших своей пикой.
- Умеет обращаться не только с мечом, но и с пикой, - отметил Тахарка. - Сколько достоинств в одной женщине! Я думаю, они были там по чистой случайности. Оба опытные воины. Должно быть, нанялись охранять караван, вот и все. Вспомните, ведь это мы напали на караван, а не они пришли к нам.
- Нет! - воскликнул Аксандриас. - Это не случайно! Это злые козни богов! Это они наслали на нас этих демонов, чтобы погубить!
- Ты слишком возбужден, мой друг, - сурово произнес Тахарка. Успокойся-ка и прекрати молоть чушь.
Аксандриас склонил голову:
- Простите. Просто эти два шакала так рассердили меня, что я забылся.
- Не надо беспокоиться понапрасну, - уже мягче сказал Тахарка, - ведь их только двое, а нас вон сколько. Если они будут причинять нам беспокойство, мы разделаемся с ними. Ну а теперь займемся более важными вещами. - Он с удовольствием остановил свой взгляд на пленницах. - Кто они?
- Бродячие актеры - кувыркаются, поют. Там их была целая труппа. Мы выбрали девиц посмазливее.
- Очень-очень хорошо. Женщины таких редких достоинств весьма ценятся в борделях юга. В Доме Величайших Наслаждений в Хоршемише их примут просто с восторгом, там всегда предпочитают тонких и гибких женщин.
- Когда мне вести их на юг? - спросил Куулво.
- Я вчера тоже съездил удачно, - ответил Тахарка. - У нас уже полно живого товара. Так что давай-ка отправляйся прямо завтра на рассвете. Предупреди с вечера людей, вели им побеспокоиться о цепях и ошейниках. А перед походом договоримся, где встречаться, когда ты вернешься.
Тем же вечером, после традиционной попойки, Тахарка сидел на своем троне, погруженный в мрачные раздумья, что было ему крайне несвойственно. Тахарка привык жить сегодняшним днем, прошлое и будущее не имело для него решающего значения. От жизни он брал что хотел, а другие человеческие существа он просто использовал для своих целей. Богатство и роскошь доставляли ему удовольствие. Его никогда не тревожили мысли о прежних владельцах вещей, которыми он пользовался. Мир, если он не кипел от страстей, для него просто не существовал. И везде, где бы он ни появился, Тахарка сеял хаос и неразбериху. Того, кто угрожал ему или хотя бы только надоедал, Тахарка убивал не задумываясь. И к тому же он всегда был готов предать тех, кто ему доверял.
Жить в свое удовольствие помогал Тахарке его ум, способность планировать и организовывать свои действия. Особенно выручала его хватка незаурядного лидера, способного дурачить людей, обольщать их и вводить в заблуждение притворной благожелательностью. Этих качеств ему хватало с лихвой, чтобы царить в своем мире, где равных ему не было.
И вдруг что-то изменилось. Кто-то начал охотиться за ним. Эту одноглазую интересовал, конечно, только Аксандриас. Но вот молодой варвар Тахарка почему-то был в этом абсолютно уверен - шел по его следу. Видимо, это как-то связано с тем его рейдом в Киммерию. Такая противоестественная страсть к мести совершенно не укладывалась у него в голове. Хотя он предполагал, какой великой движущей силой она может стать. Что же он такого сделал в этой Киммерии, чтобы этот безумец преследовал его столько времени, убив боссонитов и гандеров, а теперь, похоже, вознамерившись провести остаток жизни в погоне за ним? И это человек из племени, которое - всем известно - почти никогда не покидает своих лесов!
Здесь была какая-то загадка, а загадок Тахарка не любил. Он был вполне счастлив и доволен, хозяйничая в своем мире и помыкая его обитателями. Это глупое, противоречащее здравому смыслу преследование безмерно раздражало Тахарку, нарушая естественный ход его жизни.
Занятый этими тревожными, гнетущими мыслями, Тахарка поднял было свой серебряный кубок. Но рука его замерла на полдороге: от кубка исходил какой-то зеленоватый свет. Тахарка даже повернул его, осматривая со всех сторон, хотя и без того знал, что на кубке нет зеленых камней.
Тахарка окинул взглядом пещеру, желая понять, откуда исходит это мерзкое зеленоватое свечение. В пещере все спали. Костер догорал, последние угольки сияли красновато-тусклым светом. Здесь и там мерцали небольшие светильники, которыми бандиты приспособились освещать свои углы. Он оглянулся и посмотрел назад. Там, в дальнем конце пещеры, он и увидел зеленое сияние.
Волосы поднялись у него на голове дыбом, когда он понял, что это такое. Он уже видел это свечение, и не один раз, в своих странствиях по белу свету, а последний раз это таинственное свечение предстало ему в том самом храме в Кротоне. Тахарка медленно поднялся и сошел с трона.
Он подошел к спящему часовому и потряс его за плечо. Тот продолжал храпеть. Тахарка сердито пнул его ногой в ребра - ничего. Проклиная гнусного пьяницу, Тахарка принялся будить других. Бесполезно. Только тут до Тахарки дошло, что их сон - не просто хмельное забытье.
Ему очень хотелось улизнуть через запасной выход, но он взял себя в руки: ведь он уже и раньше бывал в подобной ситуации. Паниковать нет никакого смысла. Он поднял меч и пристегнул ножны к поясу. Медленно, очень осторожно двинулся он в глубь пещеры.
Этого бокового прохода Тахарка никогда раньше не замечал, впрочем, он и не исследовал пещеру как следует. Проход был достаточно высок, и Тахарка мог двигаться по нему не сгибаясь. Он прошел всего с десяток шагов, когда стал виден источник света.
В углублении, на полу пещеры, горел зеленый огонь, только пламя его не давало тепла. У костра сидел человек в простом черном одеянии без рукавов.
- Привет тебе, Тахарка из Кешана, - промолвил человек.
- И тебе привет, жрец. - Тахарка будто случайно положил руку на эфес. Что привело тебя в мою скромную обитель?
- Твоя судьба, и ты сам это знаешь. Кстати, можешь снять руку с меча и забыть свою привычку применять грубую силу. Тот жрец из Карутонии, которую вы называете Кротоном, проявил неосторожность. Он слишком долго пробыл в местах, удаленных от центров Великих Сил, где зарождаются события, влияющие на весь ход космической истории. Я же настолько могуществен, что повредить мне своим убогим мечом ты не сможешь.
- Ах да, тот жрец, - протянул Тахарка, почувствовав, что нет смысла изображать святую невинность. - Я, видишь ли, решил не иметь больше дел с твоим орденом и поэтому прикончил того жреца при первой же возможности.
- Нет, ты не прикончил его, - возразил жрец, - и он доложил мне о твоем поступке уже через несколько часов.
Возмущению Тахарки не было границ:
- То есть как это не прикончил? Я убил его, и сделал это как нельзя лучше. Уж что-что, а убивать я умею. - Сомневаться в своих способностях Тахарка не позволял никому.
Тонкие губы жреца изогнулись в улыбке:
- Нас нелегко убить. Даже, скажу тебе, невозможно. Только некоторые из богов обладают такой силой.
- Что тебе надо? - спросил Тахарка, чувствуя себя глупо и беспомощно. Он подозревал, что жрец, или волшебник, или кто там он есть, бессовестно лжет, но сомневаться в его могуществе не было причин.
- Сядь, - приказал человек, указав Тахарке место напротив себя. Вспомни, как несколько лет назад ты был в некоем храме в Кутхемесе. Ну как, помнишь?
- Помню, - нехотя ответил Тахарка. - Тогда я повез пять или шесть девиц благородного происхождения в Замбулу. - Он улыбнулся воспоминанию. - Все, как одна, хорошенькие, и каждой лет четырнадцать, не больше. Их первый раз отпустили из дома в другой город. Я знал, что в одном храме, посвященном какому-то никому не известному богу, мне дадут за них хорошие деньги.
- Да, - произнес человек, сидящий напротив, - некоторые обряды требуют именно таких девушек. И что же произошло после того, как ты продал свой товар?
Тахарка посмотрел на него затравленным взглядом:
- Некий жрец попросил меня зайти с ним в храм. Он хотел показать мне что-то. Сам не знаю, почему я согласился. Он вел меня и вел. И я понял, что стал жертвой какой-то зрительной иллюзии: внутри храм казался неизмеримо большим, чем был в действительности. Да, еще там были очень странные колонны в виде людей со змеиными головами, и эти покрытые чешуей чудища поворачивали головы, когда я проходил мимо, - так мне, во всяком случае, казалось. Когда мы подошли к зеленому огню, такому же холодному, как этот, жрец попросил меня сунуть руку в пламя, и я почему-то его послушался. Он стал мне объяснять, что я родился в определенном месте под какой-то там звездой и поэтому мне предначертано стать вершителем судеб в решающие моменты истории моего времени.
- И тебе не показалось это заманчивым? Разве он не открыл тебе, какие наслаждения сулит избранная доля?
Тахарка горько рассмеялся:
- А то как же! Он показал мне в языках зеленого пламени, как я с триумфом вхожу в покоренные города, собственноручно рублю головы поверженным королям. Я увидел себя в такой роскоши, которую и представить-то себе невозможно. Лорды, графы и всякие прочие аристократы стоят передо мной на коленях, а тысячи не имеющих себе равных по красоте рабов и рабынь готовы выполнить любое мое приказание. Весь мир - у моих ног.
- Да-да, - проговорил жрец, - сейчас мы как раз приближаемся к тому времени, когда толковый и предприимчивый искатель приключений вполне может оказаться на троне. Самые свирепые и безжалостные могут повелевать даже империями. Иногда такие индивидуумы, у которых совесть и стыд отсутствуют совершенно, способны в своей погоне за абсолютной властью достичь успеха и, захватив весь мир, править им. Разве он не открыл все это тебе?
- Открыть-то открыл, но он открыл мне еще, чем кончится мое царствование! В этом-то все и дело! Он показал мне некое божество мерзопакостнейшее из всех выродков. Жрецы твоего ордена сотворят его из крови, пролитой мною на пути к власти. Он показал мне, как это омерзительное существо поглотит меня, но я не умру, а стану его частью и в виде такого паскудного гибрида буду царствовать десять тысяч лет, если не больше! - Он посмотрел на жреца с холодной злобой. - Нет уж, благодарю покорно, святейший, я предпочитаю оставаться простым бандитом. Мне хватит и моих незатейливых радостей. Приятно, конечно, править миром, но цена уж больно велика.
- Он открыл тебе слишком много правды, - сказал жрец.- Слишком много правды знать человеку ни к чему. Что ж, если ты отказываешься, у нас на примете есть и другие. А мы-то, честно говоря, надеялись, что ты согласишься. Ведь твои способности к творению зла намного превышают способности других претендентов. Но ничего не поделаешь. Повторяю, ты не единственная наша надежда.
Тахарке не слишком понравилось то, что говорил жрец, но он хотел побыстрее от него избавиться.
- Тебе, жрец, известно так много. Скажи мне напоследок, кто этот киммериец, что преследует меня?
- Киммериец? - переспросил жрец. - Я не знаю никакого киммерийца.
При этих словах зеленое пламя вдруг взметнулось до потолка, и Тахарка инстинктивно прикрыл лицо руками, точно это было настоящее пламя. Когда он снова открыл глаза, то ни пламени, ни жреца больше не было.
- Где ты, жрец? - позвал Тахарка.
Ответа не последовало.
Тахарка пощупал все кругом, но, кроме холодных стен, ничего не нашел. Бормоча проклятья, он в темноте отправился обратно, в главную пещеру. Там все по-прежнему спали. Тахарка схватил факел и пошел назад, но, как ни старался, не смог найти того бокового прохода, где еще несколько минут назад разговаривал со жрецом. В эту ночь кешанец спал плохо.
На второй день к полудню Конан уже не раз пожалел, что согласился взять с собой акробатов. В своем ремесле, может, им и нет равных, но вот всадники из них получились никудышные. Как бы серьезно они ни были настроены, какое бы упорство ни проявляли, однако очень скоро натерли себе седлом ссадины и еле могли сидеть. А уж падали они так часто, что были все в синяках. Только их натренированность позволила им избежать серьезных увечий.
- Наверное, придется оставить их, - сказала Калья, подъехав к Конану. Мы только зря теряем время. `Конан согласился:
- Я знаю, что они хотят спасти своих женщин, и я рад был бы ехать с ними дальше, особенно с Вулпио, но боюсь... Посмотри, что это там? - прервал он сам себя и указал на облако пыли у горизонта. - Всадники! Может, это возвращаются бандиты?
Калья всмотрелась повнимательнее:
- Вряд ли. Разве что они описали широкий полукруг, но зачем? Что будем делать?
- Подождем тут,- ответил Конан, подумав.- Пусть пока лошади отдохнут. А когда станет ясно, кто это, тогда посмотрим, бежать или оставаться.
Актеры сбились возле них в кучу. Теперь они все вместе всматривались вдаль, гадая, кто же там скачет. Увидев, что над всадниками развеваются знамена, они вздохнули с облегчением. Значит, это не бандиты.
Командир всадников поднял руку, и эскадрон остановился чуть поодаль. Сам командир с несколькими офицерами приблизился к Конану и его товарищам.
- Командир эскадрона войска офирского короля, - представился офицер, одетый в самые роскошные доспехи. - Мы ищем шайку разбойников, которые опустошают и разоряют эти края. Вы их не видели?
- Мы гонимся за ними. Вчера они напали на караван, который мы охраняли, и увезли с собой нескольких женщин. Если хотите, я отведу вас в их убежище.
Офицер с удивлением посмотрел на Конана:
- Ты можешь найти их след на этой перетоптанной всеми равнине?
- Конечно, могу, - удивился в свой черед Конан. Ему было непонятно, как это можно не увидеть таких отчетливых следов, оставленных даже не одним всадником, а целой группой. Похоже, эта слепота и есть часть цены, которую приходится платить за цивилизованность.
- Тогда веди нас, - сказал командир эскадрона, - и я щедро заплачу тебе.
- Я поеду немного впереди. Велите своим людям не обгонять меня, чтобы не топтать след, - попросил Конан.
Командир отдал распоряжения, и Конан первым тронул своего коня.
Глава 11
Аксандриас услышал крик часового и поднял голову. Часовой размахивал копьем, точно безумный, и пытался привлечь внимание. Аксандриас оставил лошадь, которую начал осматривать, перемахнул через загородку и побежал вверх по склону, радуясь распирающей его энергии.
Этим утром он проснулся с такой тяжелой головой и ломотой во всем теле, что смерть показалась ему не самым плохим выходом. Накануне он, как всегда теперь, выпил намного больше, чем следовало. И утром, когда ему было так плохо, он решил испробовать зелье жреца вместо опохмелки. Он располовинил одну таблетку кинжалом и проглотил. На сей раз говорить заклинание не было нужды. Это ведь не крайний случай, и не стоит рисковать понапрасну. Уже через несколько минут ему стало легче, как будто сбросил с плеч десяток лет. Все утро он упражнялся с мечом, меняя партнеров.
- Смотрите, - сказал часовой, как только он поднялся наверх. - Сюда скачут всадники! Много всадников!
- О великий Митра! - охнул Аксандриас. Он совсем не испугался, только кровь его забурлила. - Оставайся здесь, я позову командира.
Аксандриас побежал обратно через ложбину, ко входу в пещеру.
- Хозяин, выходите скорей! К нам пожаловали гости, да не простые: над ними развеваются штандарты войска офирского короля.
Тахарка вышел из пещеры, пристегивая к поясу меч.
- Сколько их?
- Пока не разберешь, они подняли целое облако пыли. Как некстати они заявились - треть наших ушла с Куулво.
- Может, они проедут мимо... Ты же сам нашел это место по чистой случайности. - Тахарка, конечно, так не думал, он сказал это, чтобы предотвратить панику. - Пойду взгляну на них. Собери людей, пусть будут готовы к обороне. Еще пошли несколько человек занять ближайшие холмы, те, которые выше нашего, чтобы их лучники не могли перестрелять нас, как кроликов. А когда управишься с этим, проверь наших лошадей, приготовь свежую воду и еду: вдруг у нас возникнет внезапная потребность сменить климат и мы отправимся в путь раньше, чем собирались.
- Будет сделано, хозяин, - улыбнулся Аксандриас.
У подножия холма эскадрон перешел на шаг и остановился. Последние несколько миль даже самые несообразительные солдаты различали протоптанные бандитами многочисленные тропинки. Теперь же они увидели, что эти тропинки, слившись воедино, поднимались на холм и исчезали из виду.
- Ничего не понимаю, - сказал командир эскадрона. - По всему видно, что они поднялись на холм, но куда же тогда они подевались? Растаяли в воздухе? Может, это колдовство?
- Не думаю,- ответил Конан.- Ручаюсь, там есть проход, просто нам снизу не видно. Я вырос в горах и знаю, как они бывают обманчивы. Подождите до вечера. Я поднимусь туда и все разведаю.
- Это ни к чему. Либо они там, и тогда мои ребята живо с ними разделаются, либо их там нет. К чему зря терять время?
Конан пожал плечами:
- Ваше дело. - Он повернулся к Калье и акробатам. - Давайте-ка отъедем в сторонку.
- Но они же могут убить Аксандриаса! Я не затем сюда ехала, чтобы его убили у меня на глазах!
- Не беспокойся, не убьют! Мы же знаем, что уж кем-кем, а дураком Тахарка никогда не был. Если я не ошибаюсь, наших друзей-гвардейцев поджидает наверху очень неприятный сюрприз. Мы пока обождем в сторонке. И смотрите внимательнее, незачем подставлять себя зря под стрелы.
- А как мы спасем Риулу и других женщин? - спросил Вулпио.
- Пока мы не увидим, что представляет собой их логово, мы ничего не сможем сделать. Потерпите еще немного.
Раздался резкий высокий звук трубы, и эскадрон двинулся вперед. Сначала все было хорошо, но вскоре рельеф заставил всадников сломать свои стройные ряды и сбиться в кучу.
Внезапно склон наверху будто ожил. Повсюду возникли вооруженные люди. Стрелы принялись косить первые ряды атакующих. Те откатывались назад, сминая задних. Бандиты, вооруженные длинными копьями, кололи тех, кто оказывался в пределах их досягаемости.
Конан, стараясь не привлекать ничьего внимания, отъехал еще чуть в сторону и поднялся немного вверх по склону. Ему было слышно, как офицеры кричат на своих солдат, пытаясь навести хоть какой-то порядок, а для пущей острастки лупят их плашмя мечами. Теперь Конану стало видно, что край выемки, откуда появились бандиты, уходит вглубь и резко поднимается, совсем как крепостная стена, а на ней стоят ряды лучников. К счастью для атакующих, все, кроме нескольких шемитов, с луками обращались довольно посредственно. А потом он увидел того, кто с явным удовольствием наблюдал за кровавой бойней.
- Тахарка! - выдохнул Конан, указывая подъехавшей Калье на человека в сверкающих на солнце доспехах.
- Если этот негодяй здесь, значит, и его белобрысый прихвостень должен быть неподалеку.
Она пришпорила коня, и Конан устремился вслед за ней. В этот момент Тахарка обернулся. Он заметил всадников. На его лице явственно проступил ужас. Он вытянул руку, приказывая что-то лучникам. Те прицелились в Конана и Калью.
Конан изловчился, схватил лошадь Кальи за поводья и резко осадил обоих коней. Стрелы воткнулись в землю прямо перед ними.
- Быстро назад! - крикнул он. - У нас нет ни щитов, ни доспехов.
Издав вопль разочарования и ярости, Калья подчинилась. Акробаты же, которым вообще-то смелости было не занимать, тоже с облегчением повернули своих коней: зачем искушать судьбу понапрасну. Когда они ехали по склону вниз, они увидели мрачных отступающих всадников.
- Ты был прав, чужестранец,- сказал командир эскадрона подъехавшему к нему Конану. - Мне следовало послушаться тебя, а не бросать своих людей очертя голову в атаку. Этот холм, чтоб ему совсем пропасть, наверное, пустой внутри. Иначе откуда взялось столько этих бандитов? - Командир замолчал и с минуту кипел от злости. - Не согласишься ли ты сходить ночью на разведку? Я заплачу тебе золотом.
Конан уже открыл рот, чтобы отказаться от денег, но в разговор вмешалась Калья:
- Сколько?
- Пятьдесят, - предложил тот.
- Сто - и я приведу вам пленника для допроса, - сказал Конан, который всегда был сообразительным учеником.
- Согласен. Что тебе для этого потребуется? Оружие? Доспехи? Говори, я все тебе дам.
- У меня есть все, что мне надо, - ответил Конан. - Я пойду туда после полуночи, когда большинство будет спать.
- Иди, когда считаешь нужным, - ответил командир и повернулся к своим офицерам. Он принялся отдавать распоряжения по расстановке постов, чтобы ни один бандит не смог ускользнуть. Конан отъехал в сторону и спешился.
- Возьми меня с собой! - потребовала Калья.
- Нет! Одно дело - уметь обращаться с мечом, и совсем другое проникнуть незаметно в лагерь противника. Я научился этому еще в детстве. А кроме того, я иду туда только лишь на разведку. Ты ведь, завидев Аксандриаса, сразу набросишься на него, поднимется шум, нам будет не уйти живыми. А теперь оставь меня в покое. Мне надо немного отдохнуть.
Он лег на траву и через мгновение уже спал, положив руку на рукоятку меча. Калья возмущенно передернула плечами и удалилась.
Той же ночью командир гвардейцев сидел у маленького костерка, разговаривая со своими офицерами. Они невольно вскрикнули, когда в круг света вступила какая-то призрачная фигура.
- О Митра! Что это? - вскричал офицер, чья бородка была выкрашена в голубой цвет.
- Всего лишь ваш разведчик, - ответил Конан.
Мечи и кинжалы были отправлены обратно в ножны, когда стало ясно, что перед ними действительно Конан. Киммериец выглядел по меньшей мере странно. На нем не было даже сандалий, только набедренная повязка и пояс, к которому крепились меч и кинжал. И тот и другой были завернуты в куски темной материи, чтобы не гремели при движении и не отражали случайный свет. Сам Конан с головы до пят был вымазан золой из костра.
- Ты похож на гобблина из Дебрей Пиктов, о которых ты нам рассказывал, - сказал командир, - но поскольку ты отправляешься не на парад, а на разведку, думаю, ты выглядишь как раз подходяще. Разузнай, на что похож их лагерь, приведи с собой пленного, и ты получишь свое золото.
Конан молча кивнул, повернулся и бесшумно исчез в темноте. Он двигался так тихо, что никто из офирских солдат не заметил, как он прошел мимо них. Вскоре он оказался уже у подножия крутого склона. Конан и не думал пробираться в логово бандитов через расщелину - там-то уж наверняка была сильная охрана, а вот как сделать это по-другому, он пока еще не знал и двинулся влево вдоль холма.
Пройдя ярдов двести, он нашел то, что искал. Склон здесь был настолько крут, что Конану пришлось карабкаться на него с помощью обеих рук. Иногда попадались заросшие высокой травой участки. Конан медленно и осторожно взбирался все выше и выше. Его вымазанное золой тело сливалось со склоном. Сейчас никто не сумел бы разглядеть Конана и с двадцати футов.
Добравшись до верха, Конан заглянул за край гребня. Он увидел огромную впадину, на дне которой горело множество костров. Не делая резких движений, он осмотрел гребень. Справа от себя, по направлению в сторону расщелины, он никого не заметил. Слева, приблизительно в семидесяти-восьмидесяти футах, скорчился на камне, положив голову на колени, часовой. Конан задумался на миг, не прикончить ли его, но решил, что спящий не представляет для него угрозы и, наоборот, может оказаться полезным на обратном пути.
Как ящерица, Конан скользнул вниз по склону. Когда он спустился достаточно низко, то встал на ноги и продолжал спуск, низко пригнувшись. Как он и предполагал, большинство бандитов спали у маленьких костров, некоторые разговаривали вполголоса. Конан понимал не все языки, но интонации собеседников звучали довольно угрюмо. Да это и понятно: хоть они и с легкостью отбили вчерашнюю атаку, но перспектива их ждала не самая радужная. Ведь они оказались запертыми в своем убежище, и надежд прорваться на волю было мало. Ночной атаки они не ждали, регулярным войскам такие маневры не были свойственны, но что скоро может прийти подкрепление, было очевидно.
Конан пересек всю ложбину, нашел загоны для лошадей, для коров и овец, но рабов не нашел. Потом заметил несколько пустых отсеков и по запаху догадался, что, скорее всего, именно здесь еще недавно содержали невольников. Может быть, их переместили в пещеру, вход в которую виднелся в отдалении? Конан неслышно приблизился к черному проему. Оттуда доносился невнятный говор.
Конан отступил немного в сторону и легко полез вверх по скале, будто перед ним была лестница. Очутившись наверху, Конан пополз дальше, пока не наткнулся на небольшую трещину, через которую смог увидеть внутренность пещеры. Голоса отсюда тоже были ясно слышны. Бандиты обсуждали, что лучше всего предпринять завтра. Многим нравилась идея прорыва: каждый берет столько, сколько может унести, и все бегут в разные стороны.
- Кончайте рассусоливать, трусы! - прогремел суровый властный голос. Конан раньше его не слышал, но сразу догадался, чей он. Из глубины пещеры появился высокий темнокожий человек. Его доспехи сверкали в отблесках огня. Бандиты пристыжено умолкли. - Бабы мы, что ли, чтобы бояться горстки изнеженных горожан? - Рядом с высоким южанином возник светловолосый человек пониже, в шелковой накидке. Конан понял, что это Аксандриас, но его было почти не узнать, так он изменился: исхудалый, с впавшими щеками, глаза затравленно глядят исподлобья, глаза дикого зверя, который, кажется, сам еще не решил, что лучше - вцепиться в горло или бежать. После выразительной паузы Тахарка продолжил громовым голосом: - Вы же играючи отбили их атаку! А наш храбрец Аксандриас принял на себя главный удар и сразил трех всадников тремя же ударами! Нам ли бояться этих никчемных бездельников, которые только и умеют, что щеголять на парадах?
- Слегка, - ответил Куулво, - если иметь в виду количество сопротивляющихся. Зато один из них стоил многих. Я говорю о юном киммерийце из Кротона. Клянусь всеми богами, он чуть было не оставил меня без головы! У меня до сих пор в ушах звенит от его удара! Если бы не мой шлем...
- Киммериец? - переспросил Тахарка. - Кто он, собственно, такой? И почему преследует нас?
Аксандриас услышал эти слова. В его глазах вновь появилось затравленное выражение.
- А с ним была одноглазая?
- Не припомню что-то, - ответил гиперборей.
- А я ее видел, - вступил в разговор один из бандитов в стигийском шлеме из вороненой стали. - Полуголая ведьма с одним глазом. Она прикончила троих наших своей пикой.
- Умеет обращаться не только с мечом, но и с пикой, - отметил Тахарка. - Сколько достоинств в одной женщине! Я думаю, они были там по чистой случайности. Оба опытные воины. Должно быть, нанялись охранять караван, вот и все. Вспомните, ведь это мы напали на караван, а не они пришли к нам.
- Нет! - воскликнул Аксандриас. - Это не случайно! Это злые козни богов! Это они наслали на нас этих демонов, чтобы погубить!
- Ты слишком возбужден, мой друг, - сурово произнес Тахарка. Успокойся-ка и прекрати молоть чушь.
Аксандриас склонил голову:
- Простите. Просто эти два шакала так рассердили меня, что я забылся.
- Не надо беспокоиться понапрасну, - уже мягче сказал Тахарка, - ведь их только двое, а нас вон сколько. Если они будут причинять нам беспокойство, мы разделаемся с ними. Ну а теперь займемся более важными вещами. - Он с удовольствием остановил свой взгляд на пленницах. - Кто они?
- Бродячие актеры - кувыркаются, поют. Там их была целая труппа. Мы выбрали девиц посмазливее.
- Очень-очень хорошо. Женщины таких редких достоинств весьма ценятся в борделях юга. В Доме Величайших Наслаждений в Хоршемише их примут просто с восторгом, там всегда предпочитают тонких и гибких женщин.
- Когда мне вести их на юг? - спросил Куулво.
- Я вчера тоже съездил удачно, - ответил Тахарка. - У нас уже полно живого товара. Так что давай-ка отправляйся прямо завтра на рассвете. Предупреди с вечера людей, вели им побеспокоиться о цепях и ошейниках. А перед походом договоримся, где встречаться, когда ты вернешься.
Тем же вечером, после традиционной попойки, Тахарка сидел на своем троне, погруженный в мрачные раздумья, что было ему крайне несвойственно. Тахарка привык жить сегодняшним днем, прошлое и будущее не имело для него решающего значения. От жизни он брал что хотел, а другие человеческие существа он просто использовал для своих целей. Богатство и роскошь доставляли ему удовольствие. Его никогда не тревожили мысли о прежних владельцах вещей, которыми он пользовался. Мир, если он не кипел от страстей, для него просто не существовал. И везде, где бы он ни появился, Тахарка сеял хаос и неразбериху. Того, кто угрожал ему или хотя бы только надоедал, Тахарка убивал не задумываясь. И к тому же он всегда был готов предать тех, кто ему доверял.
Жить в свое удовольствие помогал Тахарке его ум, способность планировать и организовывать свои действия. Особенно выручала его хватка незаурядного лидера, способного дурачить людей, обольщать их и вводить в заблуждение притворной благожелательностью. Этих качеств ему хватало с лихвой, чтобы царить в своем мире, где равных ему не было.
И вдруг что-то изменилось. Кто-то начал охотиться за ним. Эту одноглазую интересовал, конечно, только Аксандриас. Но вот молодой варвар Тахарка почему-то был в этом абсолютно уверен - шел по его следу. Видимо, это как-то связано с тем его рейдом в Киммерию. Такая противоестественная страсть к мести совершенно не укладывалась у него в голове. Хотя он предполагал, какой великой движущей силой она может стать. Что же он такого сделал в этой Киммерии, чтобы этот безумец преследовал его столько времени, убив боссонитов и гандеров, а теперь, похоже, вознамерившись провести остаток жизни в погоне за ним? И это человек из племени, которое - всем известно - почти никогда не покидает своих лесов!
Здесь была какая-то загадка, а загадок Тахарка не любил. Он был вполне счастлив и доволен, хозяйничая в своем мире и помыкая его обитателями. Это глупое, противоречащее здравому смыслу преследование безмерно раздражало Тахарку, нарушая естественный ход его жизни.
Занятый этими тревожными, гнетущими мыслями, Тахарка поднял было свой серебряный кубок. Но рука его замерла на полдороге: от кубка исходил какой-то зеленоватый свет. Тахарка даже повернул его, осматривая со всех сторон, хотя и без того знал, что на кубке нет зеленых камней.
Тахарка окинул взглядом пещеру, желая понять, откуда исходит это мерзкое зеленоватое свечение. В пещере все спали. Костер догорал, последние угольки сияли красновато-тусклым светом. Здесь и там мерцали небольшие светильники, которыми бандиты приспособились освещать свои углы. Он оглянулся и посмотрел назад. Там, в дальнем конце пещеры, он и увидел зеленое сияние.
Волосы поднялись у него на голове дыбом, когда он понял, что это такое. Он уже видел это свечение, и не один раз, в своих странствиях по белу свету, а последний раз это таинственное свечение предстало ему в том самом храме в Кротоне. Тахарка медленно поднялся и сошел с трона.
Он подошел к спящему часовому и потряс его за плечо. Тот продолжал храпеть. Тахарка сердито пнул его ногой в ребра - ничего. Проклиная гнусного пьяницу, Тахарка принялся будить других. Бесполезно. Только тут до Тахарки дошло, что их сон - не просто хмельное забытье.
Ему очень хотелось улизнуть через запасной выход, но он взял себя в руки: ведь он уже и раньше бывал в подобной ситуации. Паниковать нет никакого смысла. Он поднял меч и пристегнул ножны к поясу. Медленно, очень осторожно двинулся он в глубь пещеры.
Этого бокового прохода Тахарка никогда раньше не замечал, впрочем, он и не исследовал пещеру как следует. Проход был достаточно высок, и Тахарка мог двигаться по нему не сгибаясь. Он прошел всего с десяток шагов, когда стал виден источник света.
В углублении, на полу пещеры, горел зеленый огонь, только пламя его не давало тепла. У костра сидел человек в простом черном одеянии без рукавов.
- Привет тебе, Тахарка из Кешана, - промолвил человек.
- И тебе привет, жрец. - Тахарка будто случайно положил руку на эфес. Что привело тебя в мою скромную обитель?
- Твоя судьба, и ты сам это знаешь. Кстати, можешь снять руку с меча и забыть свою привычку применять грубую силу. Тот жрец из Карутонии, которую вы называете Кротоном, проявил неосторожность. Он слишком долго пробыл в местах, удаленных от центров Великих Сил, где зарождаются события, влияющие на весь ход космической истории. Я же настолько могуществен, что повредить мне своим убогим мечом ты не сможешь.
- Ах да, тот жрец, - протянул Тахарка, почувствовав, что нет смысла изображать святую невинность. - Я, видишь ли, решил не иметь больше дел с твоим орденом и поэтому прикончил того жреца при первой же возможности.
- Нет, ты не прикончил его, - возразил жрец, - и он доложил мне о твоем поступке уже через несколько часов.
Возмущению Тахарки не было границ:
- То есть как это не прикончил? Я убил его, и сделал это как нельзя лучше. Уж что-что, а убивать я умею. - Сомневаться в своих способностях Тахарка не позволял никому.
Тонкие губы жреца изогнулись в улыбке:
- Нас нелегко убить. Даже, скажу тебе, невозможно. Только некоторые из богов обладают такой силой.
- Что тебе надо? - спросил Тахарка, чувствуя себя глупо и беспомощно. Он подозревал, что жрец, или волшебник, или кто там он есть, бессовестно лжет, но сомневаться в его могуществе не было причин.
- Сядь, - приказал человек, указав Тахарке место напротив себя. Вспомни, как несколько лет назад ты был в некоем храме в Кутхемесе. Ну как, помнишь?
- Помню, - нехотя ответил Тахарка. - Тогда я повез пять или шесть девиц благородного происхождения в Замбулу. - Он улыбнулся воспоминанию. - Все, как одна, хорошенькие, и каждой лет четырнадцать, не больше. Их первый раз отпустили из дома в другой город. Я знал, что в одном храме, посвященном какому-то никому не известному богу, мне дадут за них хорошие деньги.
- Да, - произнес человек, сидящий напротив, - некоторые обряды требуют именно таких девушек. И что же произошло после того, как ты продал свой товар?
Тахарка посмотрел на него затравленным взглядом:
- Некий жрец попросил меня зайти с ним в храм. Он хотел показать мне что-то. Сам не знаю, почему я согласился. Он вел меня и вел. И я понял, что стал жертвой какой-то зрительной иллюзии: внутри храм казался неизмеримо большим, чем был в действительности. Да, еще там были очень странные колонны в виде людей со змеиными головами, и эти покрытые чешуей чудища поворачивали головы, когда я проходил мимо, - так мне, во всяком случае, казалось. Когда мы подошли к зеленому огню, такому же холодному, как этот, жрец попросил меня сунуть руку в пламя, и я почему-то его послушался. Он стал мне объяснять, что я родился в определенном месте под какой-то там звездой и поэтому мне предначертано стать вершителем судеб в решающие моменты истории моего времени.
- И тебе не показалось это заманчивым? Разве он не открыл тебе, какие наслаждения сулит избранная доля?
Тахарка горько рассмеялся:
- А то как же! Он показал мне в языках зеленого пламени, как я с триумфом вхожу в покоренные города, собственноручно рублю головы поверженным королям. Я увидел себя в такой роскоши, которую и представить-то себе невозможно. Лорды, графы и всякие прочие аристократы стоят передо мной на коленях, а тысячи не имеющих себе равных по красоте рабов и рабынь готовы выполнить любое мое приказание. Весь мир - у моих ног.
- Да-да, - проговорил жрец, - сейчас мы как раз приближаемся к тому времени, когда толковый и предприимчивый искатель приключений вполне может оказаться на троне. Самые свирепые и безжалостные могут повелевать даже империями. Иногда такие индивидуумы, у которых совесть и стыд отсутствуют совершенно, способны в своей погоне за абсолютной властью достичь успеха и, захватив весь мир, править им. Разве он не открыл все это тебе?
- Открыть-то открыл, но он открыл мне еще, чем кончится мое царствование! В этом-то все и дело! Он показал мне некое божество мерзопакостнейшее из всех выродков. Жрецы твоего ордена сотворят его из крови, пролитой мною на пути к власти. Он показал мне, как это омерзительное существо поглотит меня, но я не умру, а стану его частью и в виде такого паскудного гибрида буду царствовать десять тысяч лет, если не больше! - Он посмотрел на жреца с холодной злобой. - Нет уж, благодарю покорно, святейший, я предпочитаю оставаться простым бандитом. Мне хватит и моих незатейливых радостей. Приятно, конечно, править миром, но цена уж больно велика.
- Он открыл тебе слишком много правды, - сказал жрец.- Слишком много правды знать человеку ни к чему. Что ж, если ты отказываешься, у нас на примете есть и другие. А мы-то, честно говоря, надеялись, что ты согласишься. Ведь твои способности к творению зла намного превышают способности других претендентов. Но ничего не поделаешь. Повторяю, ты не единственная наша надежда.
Тахарке не слишком понравилось то, что говорил жрец, но он хотел побыстрее от него избавиться.
- Тебе, жрец, известно так много. Скажи мне напоследок, кто этот киммериец, что преследует меня?
- Киммериец? - переспросил жрец. - Я не знаю никакого киммерийца.
При этих словах зеленое пламя вдруг взметнулось до потолка, и Тахарка инстинктивно прикрыл лицо руками, точно это было настоящее пламя. Когда он снова открыл глаза, то ни пламени, ни жреца больше не было.
- Где ты, жрец? - позвал Тахарка.
Ответа не последовало.
Тахарка пощупал все кругом, но, кроме холодных стен, ничего не нашел. Бормоча проклятья, он в темноте отправился обратно, в главную пещеру. Там все по-прежнему спали. Тахарка схватил факел и пошел назад, но, как ни старался, не смог найти того бокового прохода, где еще несколько минут назад разговаривал со жрецом. В эту ночь кешанец спал плохо.
На второй день к полудню Конан уже не раз пожалел, что согласился взять с собой акробатов. В своем ремесле, может, им и нет равных, но вот всадники из них получились никудышные. Как бы серьезно они ни были настроены, какое бы упорство ни проявляли, однако очень скоро натерли себе седлом ссадины и еле могли сидеть. А уж падали они так часто, что были все в синяках. Только их натренированность позволила им избежать серьезных увечий.
- Наверное, придется оставить их, - сказала Калья, подъехав к Конану. Мы только зря теряем время. `Конан согласился:
- Я знаю, что они хотят спасти своих женщин, и я рад был бы ехать с ними дальше, особенно с Вулпио, но боюсь... Посмотри, что это там? - прервал он сам себя и указал на облако пыли у горизонта. - Всадники! Может, это возвращаются бандиты?
Калья всмотрелась повнимательнее:
- Вряд ли. Разве что они описали широкий полукруг, но зачем? Что будем делать?
- Подождем тут,- ответил Конан, подумав.- Пусть пока лошади отдохнут. А когда станет ясно, кто это, тогда посмотрим, бежать или оставаться.
Актеры сбились возле них в кучу. Теперь они все вместе всматривались вдаль, гадая, кто же там скачет. Увидев, что над всадниками развеваются знамена, они вздохнули с облегчением. Значит, это не бандиты.
Командир всадников поднял руку, и эскадрон остановился чуть поодаль. Сам командир с несколькими офицерами приблизился к Конану и его товарищам.
- Командир эскадрона войска офирского короля, - представился офицер, одетый в самые роскошные доспехи. - Мы ищем шайку разбойников, которые опустошают и разоряют эти края. Вы их не видели?
- Мы гонимся за ними. Вчера они напали на караван, который мы охраняли, и увезли с собой нескольких женщин. Если хотите, я отведу вас в их убежище.
Офицер с удивлением посмотрел на Конана:
- Ты можешь найти их след на этой перетоптанной всеми равнине?
- Конечно, могу, - удивился в свой черед Конан. Ему было непонятно, как это можно не увидеть таких отчетливых следов, оставленных даже не одним всадником, а целой группой. Похоже, эта слепота и есть часть цены, которую приходится платить за цивилизованность.
- Тогда веди нас, - сказал командир эскадрона, - и я щедро заплачу тебе.
- Я поеду немного впереди. Велите своим людям не обгонять меня, чтобы не топтать след, - попросил Конан.
Командир отдал распоряжения, и Конан первым тронул своего коня.
Глава 11
Аксандриас услышал крик часового и поднял голову. Часовой размахивал копьем, точно безумный, и пытался привлечь внимание. Аксандриас оставил лошадь, которую начал осматривать, перемахнул через загородку и побежал вверх по склону, радуясь распирающей его энергии.
Этим утром он проснулся с такой тяжелой головой и ломотой во всем теле, что смерть показалась ему не самым плохим выходом. Накануне он, как всегда теперь, выпил намного больше, чем следовало. И утром, когда ему было так плохо, он решил испробовать зелье жреца вместо опохмелки. Он располовинил одну таблетку кинжалом и проглотил. На сей раз говорить заклинание не было нужды. Это ведь не крайний случай, и не стоит рисковать понапрасну. Уже через несколько минут ему стало легче, как будто сбросил с плеч десяток лет. Все утро он упражнялся с мечом, меняя партнеров.
- Смотрите, - сказал часовой, как только он поднялся наверх. - Сюда скачут всадники! Много всадников!
- О великий Митра! - охнул Аксандриас. Он совсем не испугался, только кровь его забурлила. - Оставайся здесь, я позову командира.
Аксандриас побежал обратно через ложбину, ко входу в пещеру.
- Хозяин, выходите скорей! К нам пожаловали гости, да не простые: над ними развеваются штандарты войска офирского короля.
Тахарка вышел из пещеры, пристегивая к поясу меч.
- Сколько их?
- Пока не разберешь, они подняли целое облако пыли. Как некстати они заявились - треть наших ушла с Куулво.
- Может, они проедут мимо... Ты же сам нашел это место по чистой случайности. - Тахарка, конечно, так не думал, он сказал это, чтобы предотвратить панику. - Пойду взгляну на них. Собери людей, пусть будут готовы к обороне. Еще пошли несколько человек занять ближайшие холмы, те, которые выше нашего, чтобы их лучники не могли перестрелять нас, как кроликов. А когда управишься с этим, проверь наших лошадей, приготовь свежую воду и еду: вдруг у нас возникнет внезапная потребность сменить климат и мы отправимся в путь раньше, чем собирались.
- Будет сделано, хозяин, - улыбнулся Аксандриас.
У подножия холма эскадрон перешел на шаг и остановился. Последние несколько миль даже самые несообразительные солдаты различали протоптанные бандитами многочисленные тропинки. Теперь же они увидели, что эти тропинки, слившись воедино, поднимались на холм и исчезали из виду.
- Ничего не понимаю, - сказал командир эскадрона. - По всему видно, что они поднялись на холм, но куда же тогда они подевались? Растаяли в воздухе? Может, это колдовство?
- Не думаю,- ответил Конан.- Ручаюсь, там есть проход, просто нам снизу не видно. Я вырос в горах и знаю, как они бывают обманчивы. Подождите до вечера. Я поднимусь туда и все разведаю.
- Это ни к чему. Либо они там, и тогда мои ребята живо с ними разделаются, либо их там нет. К чему зря терять время?
Конан пожал плечами:
- Ваше дело. - Он повернулся к Калье и акробатам. - Давайте-ка отъедем в сторонку.
- Но они же могут убить Аксандриаса! Я не затем сюда ехала, чтобы его убили у меня на глазах!
- Не беспокойся, не убьют! Мы же знаем, что уж кем-кем, а дураком Тахарка никогда не был. Если я не ошибаюсь, наших друзей-гвардейцев поджидает наверху очень неприятный сюрприз. Мы пока обождем в сторонке. И смотрите внимательнее, незачем подставлять себя зря под стрелы.
- А как мы спасем Риулу и других женщин? - спросил Вулпио.
- Пока мы не увидим, что представляет собой их логово, мы ничего не сможем сделать. Потерпите еще немного.
Раздался резкий высокий звук трубы, и эскадрон двинулся вперед. Сначала все было хорошо, но вскоре рельеф заставил всадников сломать свои стройные ряды и сбиться в кучу.
Внезапно склон наверху будто ожил. Повсюду возникли вооруженные люди. Стрелы принялись косить первые ряды атакующих. Те откатывались назад, сминая задних. Бандиты, вооруженные длинными копьями, кололи тех, кто оказывался в пределах их досягаемости.
Конан, стараясь не привлекать ничьего внимания, отъехал еще чуть в сторону и поднялся немного вверх по склону. Ему было слышно, как офицеры кричат на своих солдат, пытаясь навести хоть какой-то порядок, а для пущей острастки лупят их плашмя мечами. Теперь Конану стало видно, что край выемки, откуда появились бандиты, уходит вглубь и резко поднимается, совсем как крепостная стена, а на ней стоят ряды лучников. К счастью для атакующих, все, кроме нескольких шемитов, с луками обращались довольно посредственно. А потом он увидел того, кто с явным удовольствием наблюдал за кровавой бойней.
- Тахарка! - выдохнул Конан, указывая подъехавшей Калье на человека в сверкающих на солнце доспехах.
- Если этот негодяй здесь, значит, и его белобрысый прихвостень должен быть неподалеку.
Она пришпорила коня, и Конан устремился вслед за ней. В этот момент Тахарка обернулся. Он заметил всадников. На его лице явственно проступил ужас. Он вытянул руку, приказывая что-то лучникам. Те прицелились в Конана и Калью.
Конан изловчился, схватил лошадь Кальи за поводья и резко осадил обоих коней. Стрелы воткнулись в землю прямо перед ними.
- Быстро назад! - крикнул он. - У нас нет ни щитов, ни доспехов.
Издав вопль разочарования и ярости, Калья подчинилась. Акробаты же, которым вообще-то смелости было не занимать, тоже с облегчением повернули своих коней: зачем искушать судьбу понапрасну. Когда они ехали по склону вниз, они увидели мрачных отступающих всадников.
- Ты был прав, чужестранец,- сказал командир эскадрона подъехавшему к нему Конану. - Мне следовало послушаться тебя, а не бросать своих людей очертя голову в атаку. Этот холм, чтоб ему совсем пропасть, наверное, пустой внутри. Иначе откуда взялось столько этих бандитов? - Командир замолчал и с минуту кипел от злости. - Не согласишься ли ты сходить ночью на разведку? Я заплачу тебе золотом.
Конан уже открыл рот, чтобы отказаться от денег, но в разговор вмешалась Калья:
- Сколько?
- Пятьдесят, - предложил тот.
- Сто - и я приведу вам пленника для допроса, - сказал Конан, который всегда был сообразительным учеником.
- Согласен. Что тебе для этого потребуется? Оружие? Доспехи? Говори, я все тебе дам.
- У меня есть все, что мне надо, - ответил Конан. - Я пойду туда после полуночи, когда большинство будет спать.
- Иди, когда считаешь нужным, - ответил командир и повернулся к своим офицерам. Он принялся отдавать распоряжения по расстановке постов, чтобы ни один бандит не смог ускользнуть. Конан отъехал в сторону и спешился.
- Возьми меня с собой! - потребовала Калья.
- Нет! Одно дело - уметь обращаться с мечом, и совсем другое проникнуть незаметно в лагерь противника. Я научился этому еще в детстве. А кроме того, я иду туда только лишь на разведку. Ты ведь, завидев Аксандриаса, сразу набросишься на него, поднимется шум, нам будет не уйти живыми. А теперь оставь меня в покое. Мне надо немного отдохнуть.
Он лег на траву и через мгновение уже спал, положив руку на рукоятку меча. Калья возмущенно передернула плечами и удалилась.
Той же ночью командир гвардейцев сидел у маленького костерка, разговаривая со своими офицерами. Они невольно вскрикнули, когда в круг света вступила какая-то призрачная фигура.
- О Митра! Что это? - вскричал офицер, чья бородка была выкрашена в голубой цвет.
- Всего лишь ваш разведчик, - ответил Конан.
Мечи и кинжалы были отправлены обратно в ножны, когда стало ясно, что перед ними действительно Конан. Киммериец выглядел по меньшей мере странно. На нем не было даже сандалий, только набедренная повязка и пояс, к которому крепились меч и кинжал. И тот и другой были завернуты в куски темной материи, чтобы не гремели при движении и не отражали случайный свет. Сам Конан с головы до пят был вымазан золой из костра.
- Ты похож на гобблина из Дебрей Пиктов, о которых ты нам рассказывал, - сказал командир, - но поскольку ты отправляешься не на парад, а на разведку, думаю, ты выглядишь как раз подходяще. Разузнай, на что похож их лагерь, приведи с собой пленного, и ты получишь свое золото.
Конан молча кивнул, повернулся и бесшумно исчез в темноте. Он двигался так тихо, что никто из офирских солдат не заметил, как он прошел мимо них. Вскоре он оказался уже у подножия крутого склона. Конан и не думал пробираться в логово бандитов через расщелину - там-то уж наверняка была сильная охрана, а вот как сделать это по-другому, он пока еще не знал и двинулся влево вдоль холма.
Пройдя ярдов двести, он нашел то, что искал. Склон здесь был настолько крут, что Конану пришлось карабкаться на него с помощью обеих рук. Иногда попадались заросшие высокой травой участки. Конан медленно и осторожно взбирался все выше и выше. Его вымазанное золой тело сливалось со склоном. Сейчас никто не сумел бы разглядеть Конана и с двадцати футов.
Добравшись до верха, Конан заглянул за край гребня. Он увидел огромную впадину, на дне которой горело множество костров. Не делая резких движений, он осмотрел гребень. Справа от себя, по направлению в сторону расщелины, он никого не заметил. Слева, приблизительно в семидесяти-восьмидесяти футах, скорчился на камне, положив голову на колени, часовой. Конан задумался на миг, не прикончить ли его, но решил, что спящий не представляет для него угрозы и, наоборот, может оказаться полезным на обратном пути.
Как ящерица, Конан скользнул вниз по склону. Когда он спустился достаточно низко, то встал на ноги и продолжал спуск, низко пригнувшись. Как он и предполагал, большинство бандитов спали у маленьких костров, некоторые разговаривали вполголоса. Конан понимал не все языки, но интонации собеседников звучали довольно угрюмо. Да это и понятно: хоть они и с легкостью отбили вчерашнюю атаку, но перспектива их ждала не самая радужная. Ведь они оказались запертыми в своем убежище, и надежд прорваться на волю было мало. Ночной атаки они не ждали, регулярным войскам такие маневры не были свойственны, но что скоро может прийти подкрепление, было очевидно.
Конан пересек всю ложбину, нашел загоны для лошадей, для коров и овец, но рабов не нашел. Потом заметил несколько пустых отсеков и по запаху догадался, что, скорее всего, именно здесь еще недавно содержали невольников. Может быть, их переместили в пещеру, вход в которую виднелся в отдалении? Конан неслышно приблизился к черному проему. Оттуда доносился невнятный говор.
Конан отступил немного в сторону и легко полез вверх по скале, будто перед ним была лестница. Очутившись наверху, Конан пополз дальше, пока не наткнулся на небольшую трещину, через которую смог увидеть внутренность пещеры. Голоса отсюда тоже были ясно слышны. Бандиты обсуждали, что лучше всего предпринять завтра. Многим нравилась идея прорыва: каждый берет столько, сколько может унести, и все бегут в разные стороны.
- Кончайте рассусоливать, трусы! - прогремел суровый властный голос. Конан раньше его не слышал, но сразу догадался, чей он. Из глубины пещеры появился высокий темнокожий человек. Его доспехи сверкали в отблесках огня. Бандиты пристыжено умолкли. - Бабы мы, что ли, чтобы бояться горстки изнеженных горожан? - Рядом с высоким южанином возник светловолосый человек пониже, в шелковой накидке. Конан понял, что это Аксандриас, но его было почти не узнать, так он изменился: исхудалый, с впавшими щеками, глаза затравленно глядят исподлобья, глаза дикого зверя, который, кажется, сам еще не решил, что лучше - вцепиться в горло или бежать. После выразительной паузы Тахарка продолжил громовым голосом: - Вы же играючи отбили их атаку! А наш храбрец Аксандриас принял на себя главный удар и сразил трех всадников тремя же ударами! Нам ли бояться этих никчемных бездельников, которые только и умеют, что щеголять на парадах?