Мечта о дальних путешествиях вспыхнула в Конане снова, и он пылко воскликнул:
- Мне бы только расправиться с этими ублюдками, и непременно увижу все это своими глазами!
- Чудной ты, Конан, - голос Кальи смягчился, - видела я в своей жизни киммерийцев, не то чтобы много, но даже те, кто мне встречался, больше всего хотели оказаться дома, в родных краях. А ты рвешься путешествовать!
- Я и впрямь отличаюсь от своих соплеменников. Я сопляком еще был совсем и меча-то не мог поднять, а подчиняться никому не хотел. И отец, и старейшины колотили меня почем зря, но выбить дурь так и не сумели. И все же им пришлось оставить меня в покое. Это случилось, когда я завоевал себе статус воина...- И как-то неохотно добавил:- В Ванариуме дело было...
- Так ты был при Ванариуме! - воскликнула Калья.
Несколько лет назад слухи об этой битве разнеслись и по Аквилонии, и за ее пределами. Еще бы! Громкое было дело. Аквилонцы вторглись на древнюю киммерийскую землю, захватив часть приграничной территории. Там они и основали свой город Ванариум. Свезли туда переселенцев из Боссонских Пределов и Гандерланда. А киммерийцы просто взяли и стерли все это с лица земли, повырезав всех обитателей города.
Лицо Конана искривилось. Видно, не очень-то хотелось ему погружаться в эти воспоминания. И он мрачно заметил:
- Что было, то прошло. Давай-ка лучше разведаем, что тут творится. - Он кивнул в сторону Кротона.
Когда они въехали в город, торговля уже подходила к концу. Из окон разнообразных заведений неслась зазывная музыка: дневные хлопоты закончились, и наступало время развлечений. У торговца коврами Калья спросила, где тут можно заночевать. Торговец с сомнением оглядел их запыленные потертые одежды.
- Вообще-то лучшим местом считается , но уж больно там цены подскочили с тех пор, как начались эти представления. Ступайте-ка вы, ребятки, к городской стене. Там вы найдете и пристанище для себя, и конюшню для лошадей. Да и тихо там, не то что в центре. А мухи, знаете ли, они везде кусаются одинаково.
- Спасибо за совет, - отозвался Конан, - но о каких это представлениях в ты тут болтаешь?
- Как, вы ничего не знаете? Так ступайте и поглядите сами. Зрелище стоит тех денег, что за него берут!
Путники отыскали для себя подходящее жилье. Прямо под их комнатой находилась конюшня, где и стояли их лошади. Потом они отправились в общественную баню, чтобы смыть толстый слой грязи, осевший на них за время странствия.
Час был поздний. Посетителей, кроме них, не было никого. Мужскую и женскую половину бани разделяла простая деревянная перегородка, через которую легко проникал звук.
- Что будем делать дальше? - услышала Калья голос Конана.
- Давай посетим этот .
- Мы что, развлекаться приехали? - съязвил Конан.
- Приятель, разве не ясно, что люди такого сорта, как Тахарка, летят в злачные места, точно мухи на мед. И если в лучшие развлечения во всем городе, то именно там эту банду и следует искать.
- А вдруг женщин туда не пускают, - отозвался Конан после некоторого раздумья.
- И что с того. Туда, где я обучалась владеть мечом, женщин тоже не пускали. Однако я своего добилась.
- Да уж... Уменья добиваться своего у тебя не отнимешь,- парировал киммериец.
- Быть сильной - единственный выход. Хотя совершенно лишнее оставаться при этом неотесанным варваром, - донеслось до Конана сквозь шум льющейся воды. Он покривился:
- Женщина, язык у тебя, что ножовка у оружейника. Ну да я тебя понял. Посетим сегодня этот притон, и тот, кто помешает нам сделать это, пусть пеняет на себя.
- Вот такие слова мне по душе, киммериец, - смеясь, отозвалась Калья.
Однако против присутствия девушки в никто не возражал. Почти все оставшиеся деньги они выложили в уплату за вход. Видимо, зрелище того стоило, потому что, несмотря на высокую цену билетов, толпа просто осаждала вход. С трудом отыскав свободное место, Конан и Калья уселись, заказав по кружке эля. Они с интересом оглядывались, недоумевая, что же заставляет зрителей так бесноваться.
Поставив на стол кружки с элем, служанка посоветовала им подняться на галерею. И Конан с Кальей двинулись наверх. Судя по реакции окружающих мужчин, отсутствие глаза совершенно не умаляло привлекательности Кальи. Один тип обратился к девушке с сомнительным предложением, и тут же получил удар поддых от Конана. Согнувшись в три погибели, он долго потом восстанавливал дыхание. Со вторым Калья справилась сама. Ловким взмахом кинжала она распорола ремень, поддерживавший штаны охальника. Штаны свалились, мужчина рванул резко в сторону от Кальи, потерял равновесие и рухнул с галереи вниз, на стол. Публика покатилась со смеху.
Встав у поручней, киммериец и девушка глянули вниз, на арену. Там уже переминались в нетерпенье два бойца. Всю их одежду составляли набедренные повязки, сверкающие железные шлемы и широкие кожаные браслеты с медными бляхами. В правой руке у них был тяжелый меч со слегка искривленным лезвием, предплечье левой закрывал маленький щит не больше фута в диаметре.
- Так это же бой гладиаторов, - пробормотала Калья, - ты видел что-нибудь подобное?
- В Гиперборее и Ванахейме.
- А у вас, в Киммерии, такое не принято? - Девушка пыталась говорить беззаботно, однако лицо ее заметно побледнело.
- Что ты! Ни мы, ни гандеры рабов не держим, да и у пиктов рабов в общем-то не бывает. Боюсь, в этом смысле нам точно далеко до прочих цивилизованных народов.
- Да уж. Варвары гладиаторских боев не устраивают. - В голосе Кальи киммерийцу послышалось одобрение. Но тут же она беспокойно добавила: Что-то с этими бойцами не то...
В ожидании схватки зрители заключали пари. Противники стояли друг против друга. Их глаза, вперенные в соперника, налились дикой злобой. Руки судорожно сжимались и разжимались на рукоятях мечей. Один из бойцов дрожал всем телом, точно конь перед скачкой. Конану приходилось вступать в бой с людьми разных национальностей, и из своего опыта он знал, что только киммерийцы способны сохранять спокойствие перед схваткой.
- Они же не настоящие воины. Это всего лишь рабы, которых принуждают к драке.
- Но выглядят они совершенно ненормально, - в недоумении повторила девушка. - И одним своим глазом я еще в состоянии разглядеть, когда человек боится, а когда - нет. Эти двое исходят ненавистью, а ведь они встретились впервые! За что же им так ненавидеть друг друга?
- Что ты имеешь в виду? - Конану стало как-то не по себе.
- Не знаю точно... Но я... - Последние слова Кальи потонули в реве толпы. Гладиаторы по команде распорядителя боя ринулись друг на друга.
Вид толпы, жаждущей чужой крови, претил Конану. Но он вынужден был признаться, что схватка целиком поглотила его внимание. Бой носил исключительно наступательный характер. Удары наносились с невероятной быстротой, а мечи с закругленными книзу остриями больше подходили, чтобы рубить, а не колоть.
Хотя соперники и прикрывались круглыми щитами, все же некоторые удары достигали цели. Но борющиеся, казалось, не замечали ран. Кровь хлестала, а они продолжали яростно биться.
- Они смелые, но глупые. - Конан сосредоточенно следил за схваткой. - Я тоже предпочитаю нападение защите, но зачем терять голову и подставлять себя?
- Вот это удар! - вскричала Калья. - Но глянь-ка, тот, второй, словно и не заметил раны.
- Сама должна знать: в пылу боя теряешь чувствительность. А потом, когда отходняк наступит, вот тогда...
- Смотри, смотри! Они замедлили темп.
- Это из-за потери крови.
Чтобы лучше видеть происходящее, Конан и Калья перегнулись через барьер вниз. В это время меч сверкнул. Один из соперников схватился за живот, пытаясь удержать свои внутренности, выпавшие на грязный песок арены. Потом рухнул сам и после короткой агонии умер. Со всех сторон на арену посыпались дождем монеты, и победитель с триумфом поднял руку. Потом он ушел, а слуги принялись наводить на арене порядок, готовя ее к следующей схватке.
Еще три боя посмотрели Конан и Калья. И каждый раз повторялось одно и то же: дикая, необузданная ярость противников, весьма среднее владение мечом, полное бесстрашие и отсутствие реакции на причиняемую боль. Смерть наступала либо от потери крови, либо от какого-то особо изуверского удара.
Наконец представление закончилось. Киммериец и девушка отправились осмотреть галереи и внутренний двор, мощенный каменными плитами. Стало потише. Кто-то из зрителей направился к выходу, кто-то остался пить, есть и играть в кости.
- Конан, ты заметил что-нибудь подозрительное?
- Вроде нет, а впрочем, погоди...
Конан смотрел на прислоненные к стене в дальнем конце двора чьи-то щиты, копья и еще какое-то оружие. Возле всего этого топтался молодчик, впрочем, туповатый с виду. Поигрывая дубинкой, он ходил взад-вперед.
- Ну-ка, глянь вон туда. - И Конан указал девушке на два длинных боссонских лука, стоявших между кордаванскими боевыми секирами.
Единственный глаз Кальи вспыхнул хищным огнем:
- Славно было бы перекинуться парой слов с их обладателями.
Конан не сводил с луков глаз. Он боялся, что кто-нибудь незаметно заберет их.
- Что лучше: прибить этих ублюдков сразу или сначала вытряхнуть из них все, что им известно? А может, проследить их, чтоб выйти на остальных?
- Думаю, лучше поболтать с ними в укромном местечке и вытряхнуть все, что им известно. Если ты, Конан, убьешь их сразу, ты, конечно, отомстишь. Но лишь отчасти. Все равно остальные успеют удрать. А мне это и вовсе ничего не даст. Не исключено, что кто-то из них в отлучке и должен вернуться. Нелишне было бы знать об этом. - Калья задумалась. - Выследить всю эту банду весьма привлекательная мысль. Но опасно. Не исключено, что Тахарка и Аксандриас давно сменили своих попутчиков. А вдруг мы выйдем сразу на десять или двадцать головорезов? Вот весело нам придется! Но тебе нужны только шестеро, а мне - только один, Аксандриас.
- Золотые слова. - Конан допил эль и опустил кружку на пустой стол. Когда эти субчики заберут свои луки, мы их проследим и в первом подходящем уголке перекинемся с ними парой фраз. А потом я их пристукну.
В течение следующего часа Конан и Калья как бы без дела слонялись между столами. При этом они внимательно следили и за боссонскими луками, и за окружающей обстановкой. Однако никого хоть мало-мальски похожего на нужных им людей они не приметили.
Калья была уверена, что Аксандриаса среди присутствующих нет. , - проворчала девушка.
Видимо, потеряв всякую надежду, Калья примолкла и нахохлилась, сразу став похожей на ту полубезумную девицу, какой впервые и узнал ее Конан. Но вдруг он встрепенулся и ткнул девушку локтем в бок:
- Верхняя галерея. Прямо напротив.
Калья взглянула туда, куда указывал Конан. Двое мужчин вышли из комнат, куда местные шлюхи весь вечер водили своих клиентов.
- Видать, кроме большой дороги их кое-что еще интересует, - хмыкнула девушка. Происхождение этих двоих было очевидным. Коренастые, крепко сбитые, прямые темные волосы. Рознились они только цветом своих узких глаз: у одного они были серые, у другого - карие.
Одеты они были в столь излюбленные боссонскими стрелками короткие кожаные жилеты и стальные шлемы. Жилеты изобиловали серебряными и бронзовыми заклепками. Короткие кожаные штаны бахромой почти соприкасались с сапогами до колен. На левой кисти каждого красовался специальный жесткий кожаный напульсник, богато изукрашенный снаружи и гладкий с внутренней стороны. Эти напульсники предназначались для защиты запястья, после того как стрела пущена в цель и тетива возвращается на место.
На кожаных поясах стрелков висели короткие мечи и кинжалы.
Спустившись вниз и миновав внутренний дворик, бандиты перекинулись парой фраз с человеком, сторожившим их оружие. Потом они взяли свои луки и колчаны с ярко оперенными стрелами и вышли из . На киммерийца и его спутницу они так и не обратили внимания.
Бандиты шли домой по освещенной луной улице и тихо переговаривались. Луки их были небрежно закинуты за плечи. Почти полная луна славно освещала дорогу, а людям, выросшим среди густых лесов Боссонских Пределов, света ее было вполне достаточно. На их родине освещение по ночам не зажигали: вдруг нападут мародеры-пикты.
Боссониты свернули в небольшую улочку. Все дальнейшее случилось так быстро, что они и рта раскрыть не успели.
Кто-то мощным рывком сорвал с их голов стальные шлемы. Потом этот кто-то привел лбы боссонитов в резкое соприкосновение, отчего из глаз бандитов посыпались искры. Дважды сверкнул клинок, и пояса с прикрепленными к ним мечами и кинжалами шлепнулись к ногам ошарашенных боссонитов. Потом кто-то резким рывком развернул их лицом к нападавшим, и у горла бандиты почувствовали холодное острие меча. Одно лезвие - узкое и изогнутое принадлежало одноглазой девице, второе - широкое и прямое - сжимал в руке...
- Киммериец! - прохрипел сероглазый боссонит. - Какого рожна тебе, собака, надо в Кротоне?
- Быстро отвечай, ублюдок, если жизнь не надоела, ты кто - Муртан или Баллан? - скороговоркой произнес Конан.
- Чего ради я буду лясы точить с какой-то черноволосой свиньей и полуголой одноглазой девкой, - злобно прошипел темноглазый. Калья слегка нажала на острие меча, и боссонит примолк, почувствовав, как по его шее потекла теплая струйка крови.
- Отвечать будете, потому что оружие у нас, а не у вас, - отрезала Калья. - Мы зададим вопросы, а вы ответите. Иначе вам крышка, ребята. - Она еще сильнее надавила на меч. Бандиты поняли, что с ними не шутят.
- Я Муртан, - сказал сероглазый. - А он - Баллан. И что дальше?
- И долго же я вас искал, приятели, - рявкнул Конан. - На моей родине вы перебили одну семью. Это были мои друзья, и теперь-то вы здорово влипли.
Муртан, не обращая внимания на острие у своего горла, усмехнулся:
- Ну и убили? Что с того? Стало чуть меньше киммерийских мужчин и женщин. Жаль, что с ними не было и их щенков.
- Что-то плохо они нас понимают, - вмешалась Калья. А боссониты между тем глаз не сводили со своих ремней с оружием, которые девушка держала в руке, - так умирающие от голода смотрят на кусок хлеба. - Придется объяснить подоходчивее. - Кончик ее меча скользнул к подглазью бандита. - Нет ничего страшнее боли, когда выкалывают глаз, доложу я тебе.
- Говорите! - прорычал Конан. - У вас есть выбор: или умереть в мученьях, или легко. Вы подохнете в любом случае, однако позаботьтесь о том, чтобы ваша смерть была мгновенной. Где все остальные? Где Тахарка, оба гандера и аквилонец?
Муртан, не сводя глаз со своего меча, пожал плечами:
- Да на месте все: и кешанец, наш предводитель, и братья - гандеры...
Тут Калья не выдержала:
- А где Аксандриас, отвечай быстро!
Боссонит ответил, явно бравируя своей смелостью:
- А ты, не иначе, одна из тех многочисленных девиц, кого он бросил? Любит он вечерами потрепаться о своих победах над бабами, водится за ним этот грешок. С нами он, милая, с нами. Все больше втирается в доверие к Тахарке.
- Ну и где они все? - спросил Конан.
- В очередном рейде за рабами. Сегодня-завтра вернутся.
- Так вот оно что... Добывают, значит, бойцов для гладиаторских схваток? Да?
- Да. Все это придумал Тахарка вместе с Аксандриасом. А еще они используют какие-то снадобья и заклинанья. Результат потрясающий. Люди звереют прямо на глазах. Аквилонец корчит из себя великого колдуна. А наше дело маленькое: слушать команды и добывать новых рабов. Жизнь легкая, но уже надоело быть на побегушках. Они ведь обращаются с нами как с падалью. Вот мы и решили смотаться от них.
- Все, что нас интересовало, мы узнали. Они тебе еще нужны, Калья?
- Нет. - Девушка спрятала свой меч в ножны. - Делай с ними что хочешь. Мне нужен только Аксандриас.
Конан стремительно вырвал из руки Кальи пояса кинжалами и бросил к ногам бандитов:
- Бейтесь!
Калья решила, что Конан внезапно повредился умом:
- Прикончи их, идиот! Или хочешь лишний раз покрасоваться передо мной?
Баллан по-волчьи оскалил зубы, выхватил из ножен меч и рявкнул:
- Так это ведь киммериец, красотка! Честно говоря, тебя я боялся больше. Ты тут постой, пока мы его прикончим, а потом и тобой займемся. С лицом у тебя, конечно, не все в порядке, зато остальное на месте. И кольчуга твоя тебе не поможет.
У Кальи потемнело в глазах от бешенства. Она готова уже была ринуться в бой, однако Конан предостерегающе поднял руку:
- Я никогда не убиваю безоружных. Два вооруженных боссонита для меня все равно что один безоружный. Скоро сможешь спросить это у духов тех, кто жил когда-то в Ванариуме. Теперь киммерийцы разбили там свои пастбища.
При упоминании о Ванариуме боссониты, точно с цепи сорвавшись, ринулись на Конана. Их короткие мечи годились, чтобы ими и колоть, и рубить. Бандиты пригнулись и занесли мечи снизу, собираясь наносить удар так, как если бы в руках у них был кинжал.
Конан не был защищен доспехами, поэтому боссониты решили не размениваться на мощные рубящие удары сплеча, требующие усилий.
Конан сделал шаг назад. Его длинный тяжелый клинок был опущен вниз, а поза оставалась расслабленной. Конан не знал, кто из бандитов нападет первым, а потому не спешил принимать боевую стойку. Так он стоял в небрежной позе, спокойно расслабившись. И выглядел точно большая дикая кошка. Однако спокойствие его было столь же обманчивым, сколь и спокойствие затаившейся дикой кошки.
Калья замерла. Она была уверена, что Конану пришел конец, настолько он выглядел неготовым к бою. Калью всегда учили, что большое значение в бою на мечах имеет исходная стойка. Сама она долго обучалась стандартным позам и приемам, которые выполнялись почти как танец. Считалось, что верно выбранная поза - залог победы.
Муртан сделал выпад первым. Пригнувшись, он собрался ударить Конана в незащищенный живот. В ту же секунду своей левой рукой тот перехватил правое запястье боссонита и резко вывернул его. Правой рукой он нанес удар снизу вверх, в результате чего меч Конана рассек тонкую кожу куртки, кожу самого боссонита, сквозь мясо прошел в ребра и, разрубив их, вышел наружу. При этом еще как бы по инерции меч раскроил лицо стоящему рядом Баллану. Тот начал пятиться, однако меч Конана настиг и его. Он обрушился на плечо Баллана и разрубил боссонита почти пополам. Проходя через ключицу и ребра, меч рассек надвое сердце.
Калья только моргала, не в силах поверить собственным глазам. Тела боссонитов еще сотрясала смертная агония, а девушка уже пыталась восстановить в памяти все детали схватки. Собственно, вся схватка состояла из трех ударов Конана, два из которых и оказались смертельными. Ее-то учили тому, что удар снизу вверх и слева направо - самый никудышный, а вот косой удар сверху вниз, в который можно вложить весь свой вес плюс силу мускулов, - самый желательный. Считалось, что, потренировавшись, можно научиться использовать дополнительные мускулы корпуса и левой ноги. Однако только что она стала свидетельницей того, как Конан с помощью удара рассек человеческое тело, словно хрупкую скорлупку. С теорией Конан как-то не успел познакомиться, но его реакция, сила и расчет были поистине сверхъестественны.
- Эти двое схлопотали по заслугам, - проговорил Конан, вытирая меч и вкладывая его в ножны. - Теперь очередь за остальными четырьмя. Калья, прихвати-ка их кошельки. Деньги в нашем деле не лишнее.
Девушка без колебаний обшарила трупы. В ее действиях было хладнокровие человека, привыкшего балансировать между жизнью и смертью. И нет ничего зазорного в том, чтобы забрать имущество убитого врага.
- И кто-то еще называет меня сумасшедшей, - в сердцах проговорила она, - да такого психа, как ты, еще свет не видывал! Ты же отправился путешествовать по миру, а вместо этого гоняешься, чтоб отомстить за людей, которые даже не родня тебе! А повстречав убийц, ты, вместо того чтоб расправиться с ними, устраиваешь поединки, но ведь они гнусные работорговцы, а ты дерешься с ними один на один, как с порядочными людьми. - Возмущению Кальи не было границ.
- Не один на один, а один на два, - поправил Конан. - Много чести для этих ублюдков биться с ними один на один. Боссониты хорошо знают нас, киммерийцев. Когда я предложил им биться два против одного, я знал, что наношу страшный удар по их гордости. Потому они так взбесились. Не волнуйся, перед смертью они испытали самый большой для них позор. Чего тебе еще?
Сначала Калья хотела ответить, что боссониты, прибив его, вплотную занялись бы ею самой. А только от одной мысли об этом ей делалось плохо. Однако девушка смолчала, побоявшись, что Конан сочтет ее малодушной, да к тому же еще и ворчливой. Вместо этого она спросила:
- Откуда тебе было известно, что ты победишь?
Конан, подумав секунду, ответил:
- Конечно, боссониты - исконные враги киммерийцев. Но в общем-то, они по большей части честные люди. Но эти двое - настоящее отребье. Паршивые овцы, изгнанные из стада. А такие не бывают хорошими воинами. - А то, что себя Конан относит к лучшим представителям своего племени, этого Конан вслух не сказал. Это и так подразумевалось.
- Кроме того, - продолжил Конан, - боссониты сильны в защите. Тут им мало равных, а вот атака - их слабое место. А мы, киммерийцы, одинаково хорошо владеем и тем и другим. И вообще... нам нет равных!
Уж чего-чего, а уверенности в себе Конану было не занимать. И Калья поспешила сменить тему разговора.
- Этих денежек нам не надолго хватит, - сказала девушка, подбросив на ладони увесистый кошелек. В лунном свете можно было разглядеть кордаванскую кожу, окрашенную в алый цвет, и золотые нити шитья. - На золото этой парочки мы безбедно проживем несколько месяцев, а если поиски Тахарки затянутся, то и год протянем. Если покупать только еду, а спать под открытом небом, надолго может хватить.
- Да уж ничего себе...- рассеянно пробормотал Конан. Перспектива столь долгих поисков не улыбалась ему. - А то, что у них много денег, неудивительно. Сколько жизней они угробили на больших дорогах. Да и вся эта затея с рабами, видно, очень доходна.
- Похоже на то, - откликнулась Калья и замолчала. Не было у нее охоты спорить с киммерийцем. И вообще, что-то неуловимо изменилось в их отношениях. Раньше, когда Конан и Калья пребывали в состоянии враждебного нейтралитета, все было ясно, и девушка чувствовала себя как-то уверенней. Клялась же она перед алтарем Митры, что никогда не полюбит ни одного мужчину! Аксандриас, вот кто во всем виноват. При мысли о нем в девушке вспыхнула дикая, нечеловеческая ярость, точно такая, которая бушевала в ней, когда аквилонец выжег ей каленым железом глаз.
Глава 5
Жрец стоял возле жаровни и бросал на тлеющие багровые угли пригоршни трав. Сама жаровня представляла собой металлический треножник в форме змей, чьи головы упирались в пол, а хвосты поддерживали череп, в котором, собственно, и тлели угли. И змеи, и череп были изготовлены из деталей усыпальниц валузианских королей. Дерево на растопку тоже пошло не простое. Когда-то из него была сделана виселица. Дым от тлеющих углей и трав тоже вел себя необычно. Он не стремился вверх, как это бывает всегда, а, повторяя спиралевидное движение змей треножника, стекал вниз.
Жрец творил заклинания. Вот уже много часов подряд, нараспев, ни на минуту не умолкая, он творил их. Высокое искусство магии требовало от жреца огромной выносливости, такой, которой обладают лишь величайшие из воинов. Каждое слово он произносил предельно внятно, сколько бы оно ни повторялось.
Уже было далеко за полночь, когда над жаровней возник светящийся шар. Шар покачивался, пульсировал. Текли минуты. Он то становился ярче, то почти угасал. И вот когда свечение сделалось ровным, внутри шара появилось чье-то лицо. Это было несомненно лицо человека. Однако для человеческого лица оно было слишком совершенным, чтобы принадлежать человеку. Только по высокой прихоти художника могло возникнуть подобное лицо, вознамерься он сначала собрать воедино все самые совершенные черты самых совершенных людей, а потом вдохнуть в них жизнь. И все же прекрасным это лицо не было, потому что не было в нем ничего, озаренного человеческим чувством.
- Много лет прошло с тех пор, как мы разговаривали в последний раз,сказал человек в светящемся шаре, и древние звуки старостигийского языка наполнили комнату.
- Этот древний храм долгие столетия стоял вдали от тех мест, где вершилась история человечества. Все это время совершал я обряды, оттачивал свое колдовское мастерство, постигал сверхъестественное. И наконец-то нечто значительное затевается в наших краях, - произнес жрец.
- О да! Нам известно, что туда, где прежде была Харутония, а ныне стоит город Кротон, начинают стягиваться некие неясные силы. И эти силы должны соединиться. И вот тогда, возможно, здесь произойдет нечто, представляющее интерес для нас. Так о чем ты хотел нам поведать?
- То, что происходило в этих краях до сих пор, может показаться на первый взгляд малозначительным и обыденным. Однако мои исследования говорят о том, что эти события - предвестники великих перемен. А на днях явился в храм человек, пожелавший узнать некоторые заклинания и купить снадобья. Он был всего лишь грязным бандитом, притворявшимся, будто интересуется Великим Искусством Магии. Я бы и говорить с ним не стал, однако накануне было мне видение о том, что его приход имеет тайный смысл. Я притворился, что верю этому проходимцу, и дал ему все, о чем он просил. И вот я узнал, что мои снадобья были использованы им и его сообщниками для возрождения гладиаторских боев. А вчера вечером случилось и еще кое-что. В городе появились чужеземцы: желторотый юнец, варвар с севера, однако при взгляде на него вспоминаются короли Атлантиды. Он пришел с молодой женщиной. Жажда мщения превратила ее в сурового воина. Их пригнала в Кротон ненависть. Едва они появились, как тут же расправились с двумя негодяями, сотоварищами приходившего ко мне бандита. Что из этого всего получится - трудно сказать.
- Мне бы только расправиться с этими ублюдками, и непременно увижу все это своими глазами!
- Чудной ты, Конан, - голос Кальи смягчился, - видела я в своей жизни киммерийцев, не то чтобы много, но даже те, кто мне встречался, больше всего хотели оказаться дома, в родных краях. А ты рвешься путешествовать!
- Я и впрямь отличаюсь от своих соплеменников. Я сопляком еще был совсем и меча-то не мог поднять, а подчиняться никому не хотел. И отец, и старейшины колотили меня почем зря, но выбить дурь так и не сумели. И все же им пришлось оставить меня в покое. Это случилось, когда я завоевал себе статус воина...- И как-то неохотно добавил:- В Ванариуме дело было...
- Так ты был при Ванариуме! - воскликнула Калья.
Несколько лет назад слухи об этой битве разнеслись и по Аквилонии, и за ее пределами. Еще бы! Громкое было дело. Аквилонцы вторглись на древнюю киммерийскую землю, захватив часть приграничной территории. Там они и основали свой город Ванариум. Свезли туда переселенцев из Боссонских Пределов и Гандерланда. А киммерийцы просто взяли и стерли все это с лица земли, повырезав всех обитателей города.
Лицо Конана искривилось. Видно, не очень-то хотелось ему погружаться в эти воспоминания. И он мрачно заметил:
- Что было, то прошло. Давай-ка лучше разведаем, что тут творится. - Он кивнул в сторону Кротона.
Когда они въехали в город, торговля уже подходила к концу. Из окон разнообразных заведений неслась зазывная музыка: дневные хлопоты закончились, и наступало время развлечений. У торговца коврами Калья спросила, где тут можно заночевать. Торговец с сомнением оглядел их запыленные потертые одежды.
- Вообще-то лучшим местом считается , но уж больно там цены подскочили с тех пор, как начались эти представления. Ступайте-ка вы, ребятки, к городской стене. Там вы найдете и пристанище для себя, и конюшню для лошадей. Да и тихо там, не то что в центре. А мухи, знаете ли, они везде кусаются одинаково.
- Спасибо за совет, - отозвался Конан, - но о каких это представлениях в ты тут болтаешь?
- Как, вы ничего не знаете? Так ступайте и поглядите сами. Зрелище стоит тех денег, что за него берут!
Путники отыскали для себя подходящее жилье. Прямо под их комнатой находилась конюшня, где и стояли их лошади. Потом они отправились в общественную баню, чтобы смыть толстый слой грязи, осевший на них за время странствия.
Час был поздний. Посетителей, кроме них, не было никого. Мужскую и женскую половину бани разделяла простая деревянная перегородка, через которую легко проникал звук.
- Что будем делать дальше? - услышала Калья голос Конана.
- Давай посетим этот .
- Мы что, развлекаться приехали? - съязвил Конан.
- Приятель, разве не ясно, что люди такого сорта, как Тахарка, летят в злачные места, точно мухи на мед. И если в лучшие развлечения во всем городе, то именно там эту банду и следует искать.
- А вдруг женщин туда не пускают, - отозвался Конан после некоторого раздумья.
- И что с того. Туда, где я обучалась владеть мечом, женщин тоже не пускали. Однако я своего добилась.
- Да уж... Уменья добиваться своего у тебя не отнимешь,- парировал киммериец.
- Быть сильной - единственный выход. Хотя совершенно лишнее оставаться при этом неотесанным варваром, - донеслось до Конана сквозь шум льющейся воды. Он покривился:
- Женщина, язык у тебя, что ножовка у оружейника. Ну да я тебя понял. Посетим сегодня этот притон, и тот, кто помешает нам сделать это, пусть пеняет на себя.
- Вот такие слова мне по душе, киммериец, - смеясь, отозвалась Калья.
Однако против присутствия девушки в никто не возражал. Почти все оставшиеся деньги они выложили в уплату за вход. Видимо, зрелище того стоило, потому что, несмотря на высокую цену билетов, толпа просто осаждала вход. С трудом отыскав свободное место, Конан и Калья уселись, заказав по кружке эля. Они с интересом оглядывались, недоумевая, что же заставляет зрителей так бесноваться.
Поставив на стол кружки с элем, служанка посоветовала им подняться на галерею. И Конан с Кальей двинулись наверх. Судя по реакции окружающих мужчин, отсутствие глаза совершенно не умаляло привлекательности Кальи. Один тип обратился к девушке с сомнительным предложением, и тут же получил удар поддых от Конана. Согнувшись в три погибели, он долго потом восстанавливал дыхание. Со вторым Калья справилась сама. Ловким взмахом кинжала она распорола ремень, поддерживавший штаны охальника. Штаны свалились, мужчина рванул резко в сторону от Кальи, потерял равновесие и рухнул с галереи вниз, на стол. Публика покатилась со смеху.
Встав у поручней, киммериец и девушка глянули вниз, на арену. Там уже переминались в нетерпенье два бойца. Всю их одежду составляли набедренные повязки, сверкающие железные шлемы и широкие кожаные браслеты с медными бляхами. В правой руке у них был тяжелый меч со слегка искривленным лезвием, предплечье левой закрывал маленький щит не больше фута в диаметре.
- Так это же бой гладиаторов, - пробормотала Калья, - ты видел что-нибудь подобное?
- В Гиперборее и Ванахейме.
- А у вас, в Киммерии, такое не принято? - Девушка пыталась говорить беззаботно, однако лицо ее заметно побледнело.
- Что ты! Ни мы, ни гандеры рабов не держим, да и у пиктов рабов в общем-то не бывает. Боюсь, в этом смысле нам точно далеко до прочих цивилизованных народов.
- Да уж. Варвары гладиаторских боев не устраивают. - В голосе Кальи киммерийцу послышалось одобрение. Но тут же она беспокойно добавила: Что-то с этими бойцами не то...
В ожидании схватки зрители заключали пари. Противники стояли друг против друга. Их глаза, вперенные в соперника, налились дикой злобой. Руки судорожно сжимались и разжимались на рукоятях мечей. Один из бойцов дрожал всем телом, точно конь перед скачкой. Конану приходилось вступать в бой с людьми разных национальностей, и из своего опыта он знал, что только киммерийцы способны сохранять спокойствие перед схваткой.
- Они же не настоящие воины. Это всего лишь рабы, которых принуждают к драке.
- Но выглядят они совершенно ненормально, - в недоумении повторила девушка. - И одним своим глазом я еще в состоянии разглядеть, когда человек боится, а когда - нет. Эти двое исходят ненавистью, а ведь они встретились впервые! За что же им так ненавидеть друг друга?
- Что ты имеешь в виду? - Конану стало как-то не по себе.
- Не знаю точно... Но я... - Последние слова Кальи потонули в реве толпы. Гладиаторы по команде распорядителя боя ринулись друг на друга.
Вид толпы, жаждущей чужой крови, претил Конану. Но он вынужден был признаться, что схватка целиком поглотила его внимание. Бой носил исключительно наступательный характер. Удары наносились с невероятной быстротой, а мечи с закругленными книзу остриями больше подходили, чтобы рубить, а не колоть.
Хотя соперники и прикрывались круглыми щитами, все же некоторые удары достигали цели. Но борющиеся, казалось, не замечали ран. Кровь хлестала, а они продолжали яростно биться.
- Они смелые, но глупые. - Конан сосредоточенно следил за схваткой. - Я тоже предпочитаю нападение защите, но зачем терять голову и подставлять себя?
- Вот это удар! - вскричала Калья. - Но глянь-ка, тот, второй, словно и не заметил раны.
- Сама должна знать: в пылу боя теряешь чувствительность. А потом, когда отходняк наступит, вот тогда...
- Смотри, смотри! Они замедлили темп.
- Это из-за потери крови.
Чтобы лучше видеть происходящее, Конан и Калья перегнулись через барьер вниз. В это время меч сверкнул. Один из соперников схватился за живот, пытаясь удержать свои внутренности, выпавшие на грязный песок арены. Потом рухнул сам и после короткой агонии умер. Со всех сторон на арену посыпались дождем монеты, и победитель с триумфом поднял руку. Потом он ушел, а слуги принялись наводить на арене порядок, готовя ее к следующей схватке.
Еще три боя посмотрели Конан и Калья. И каждый раз повторялось одно и то же: дикая, необузданная ярость противников, весьма среднее владение мечом, полное бесстрашие и отсутствие реакции на причиняемую боль. Смерть наступала либо от потери крови, либо от какого-то особо изуверского удара.
Наконец представление закончилось. Киммериец и девушка отправились осмотреть галереи и внутренний двор, мощенный каменными плитами. Стало потише. Кто-то из зрителей направился к выходу, кто-то остался пить, есть и играть в кости.
- Конан, ты заметил что-нибудь подозрительное?
- Вроде нет, а впрочем, погоди...
Конан смотрел на прислоненные к стене в дальнем конце двора чьи-то щиты, копья и еще какое-то оружие. Возле всего этого топтался молодчик, впрочем, туповатый с виду. Поигрывая дубинкой, он ходил взад-вперед.
- Ну-ка, глянь вон туда. - И Конан указал девушке на два длинных боссонских лука, стоявших между кордаванскими боевыми секирами.
Единственный глаз Кальи вспыхнул хищным огнем:
- Славно было бы перекинуться парой слов с их обладателями.
Конан не сводил с луков глаз. Он боялся, что кто-нибудь незаметно заберет их.
- Что лучше: прибить этих ублюдков сразу или сначала вытряхнуть из них все, что им известно? А может, проследить их, чтоб выйти на остальных?
- Думаю, лучше поболтать с ними в укромном местечке и вытряхнуть все, что им известно. Если ты, Конан, убьешь их сразу, ты, конечно, отомстишь. Но лишь отчасти. Все равно остальные успеют удрать. А мне это и вовсе ничего не даст. Не исключено, что кто-то из них в отлучке и должен вернуться. Нелишне было бы знать об этом. - Калья задумалась. - Выследить всю эту банду весьма привлекательная мысль. Но опасно. Не исключено, что Тахарка и Аксандриас давно сменили своих попутчиков. А вдруг мы выйдем сразу на десять или двадцать головорезов? Вот весело нам придется! Но тебе нужны только шестеро, а мне - только один, Аксандриас.
- Золотые слова. - Конан допил эль и опустил кружку на пустой стол. Когда эти субчики заберут свои луки, мы их проследим и в первом подходящем уголке перекинемся с ними парой фраз. А потом я их пристукну.
В течение следующего часа Конан и Калья как бы без дела слонялись между столами. При этом они внимательно следили и за боссонскими луками, и за окружающей обстановкой. Однако никого хоть мало-мальски похожего на нужных им людей они не приметили.
Калья была уверена, что Аксандриаса среди присутствующих нет. , - проворчала девушка.
Видимо, потеряв всякую надежду, Калья примолкла и нахохлилась, сразу став похожей на ту полубезумную девицу, какой впервые и узнал ее Конан. Но вдруг он встрепенулся и ткнул девушку локтем в бок:
- Верхняя галерея. Прямо напротив.
Калья взглянула туда, куда указывал Конан. Двое мужчин вышли из комнат, куда местные шлюхи весь вечер водили своих клиентов.
- Видать, кроме большой дороги их кое-что еще интересует, - хмыкнула девушка. Происхождение этих двоих было очевидным. Коренастые, крепко сбитые, прямые темные волосы. Рознились они только цветом своих узких глаз: у одного они были серые, у другого - карие.
Одеты они были в столь излюбленные боссонскими стрелками короткие кожаные жилеты и стальные шлемы. Жилеты изобиловали серебряными и бронзовыми заклепками. Короткие кожаные штаны бахромой почти соприкасались с сапогами до колен. На левой кисти каждого красовался специальный жесткий кожаный напульсник, богато изукрашенный снаружи и гладкий с внутренней стороны. Эти напульсники предназначались для защиты запястья, после того как стрела пущена в цель и тетива возвращается на место.
На кожаных поясах стрелков висели короткие мечи и кинжалы.
Спустившись вниз и миновав внутренний дворик, бандиты перекинулись парой фраз с человеком, сторожившим их оружие. Потом они взяли свои луки и колчаны с ярко оперенными стрелами и вышли из . На киммерийца и его спутницу они так и не обратили внимания.
Бандиты шли домой по освещенной луной улице и тихо переговаривались. Луки их были небрежно закинуты за плечи. Почти полная луна славно освещала дорогу, а людям, выросшим среди густых лесов Боссонских Пределов, света ее было вполне достаточно. На их родине освещение по ночам не зажигали: вдруг нападут мародеры-пикты.
Боссониты свернули в небольшую улочку. Все дальнейшее случилось так быстро, что они и рта раскрыть не успели.
Кто-то мощным рывком сорвал с их голов стальные шлемы. Потом этот кто-то привел лбы боссонитов в резкое соприкосновение, отчего из глаз бандитов посыпались искры. Дважды сверкнул клинок, и пояса с прикрепленными к ним мечами и кинжалами шлепнулись к ногам ошарашенных боссонитов. Потом кто-то резким рывком развернул их лицом к нападавшим, и у горла бандиты почувствовали холодное острие меча. Одно лезвие - узкое и изогнутое принадлежало одноглазой девице, второе - широкое и прямое - сжимал в руке...
- Киммериец! - прохрипел сероглазый боссонит. - Какого рожна тебе, собака, надо в Кротоне?
- Быстро отвечай, ублюдок, если жизнь не надоела, ты кто - Муртан или Баллан? - скороговоркой произнес Конан.
- Чего ради я буду лясы точить с какой-то черноволосой свиньей и полуголой одноглазой девкой, - злобно прошипел темноглазый. Калья слегка нажала на острие меча, и боссонит примолк, почувствовав, как по его шее потекла теплая струйка крови.
- Отвечать будете, потому что оружие у нас, а не у вас, - отрезала Калья. - Мы зададим вопросы, а вы ответите. Иначе вам крышка, ребята. - Она еще сильнее надавила на меч. Бандиты поняли, что с ними не шутят.
- Я Муртан, - сказал сероглазый. - А он - Баллан. И что дальше?
- И долго же я вас искал, приятели, - рявкнул Конан. - На моей родине вы перебили одну семью. Это были мои друзья, и теперь-то вы здорово влипли.
Муртан, не обращая внимания на острие у своего горла, усмехнулся:
- Ну и убили? Что с того? Стало чуть меньше киммерийских мужчин и женщин. Жаль, что с ними не было и их щенков.
- Что-то плохо они нас понимают, - вмешалась Калья. А боссониты между тем глаз не сводили со своих ремней с оружием, которые девушка держала в руке, - так умирающие от голода смотрят на кусок хлеба. - Придется объяснить подоходчивее. - Кончик ее меча скользнул к подглазью бандита. - Нет ничего страшнее боли, когда выкалывают глаз, доложу я тебе.
- Говорите! - прорычал Конан. - У вас есть выбор: или умереть в мученьях, или легко. Вы подохнете в любом случае, однако позаботьтесь о том, чтобы ваша смерть была мгновенной. Где все остальные? Где Тахарка, оба гандера и аквилонец?
Муртан, не сводя глаз со своего меча, пожал плечами:
- Да на месте все: и кешанец, наш предводитель, и братья - гандеры...
Тут Калья не выдержала:
- А где Аксандриас, отвечай быстро!
Боссонит ответил, явно бравируя своей смелостью:
- А ты, не иначе, одна из тех многочисленных девиц, кого он бросил? Любит он вечерами потрепаться о своих победах над бабами, водится за ним этот грешок. С нами он, милая, с нами. Все больше втирается в доверие к Тахарке.
- Ну и где они все? - спросил Конан.
- В очередном рейде за рабами. Сегодня-завтра вернутся.
- Так вот оно что... Добывают, значит, бойцов для гладиаторских схваток? Да?
- Да. Все это придумал Тахарка вместе с Аксандриасом. А еще они используют какие-то снадобья и заклинанья. Результат потрясающий. Люди звереют прямо на глазах. Аквилонец корчит из себя великого колдуна. А наше дело маленькое: слушать команды и добывать новых рабов. Жизнь легкая, но уже надоело быть на побегушках. Они ведь обращаются с нами как с падалью. Вот мы и решили смотаться от них.
- Все, что нас интересовало, мы узнали. Они тебе еще нужны, Калья?
- Нет. - Девушка спрятала свой меч в ножны. - Делай с ними что хочешь. Мне нужен только Аксандриас.
Конан стремительно вырвал из руки Кальи пояса кинжалами и бросил к ногам бандитов:
- Бейтесь!
Калья решила, что Конан внезапно повредился умом:
- Прикончи их, идиот! Или хочешь лишний раз покрасоваться передо мной?
Баллан по-волчьи оскалил зубы, выхватил из ножен меч и рявкнул:
- Так это ведь киммериец, красотка! Честно говоря, тебя я боялся больше. Ты тут постой, пока мы его прикончим, а потом и тобой займемся. С лицом у тебя, конечно, не все в порядке, зато остальное на месте. И кольчуга твоя тебе не поможет.
У Кальи потемнело в глазах от бешенства. Она готова уже была ринуться в бой, однако Конан предостерегающе поднял руку:
- Я никогда не убиваю безоружных. Два вооруженных боссонита для меня все равно что один безоружный. Скоро сможешь спросить это у духов тех, кто жил когда-то в Ванариуме. Теперь киммерийцы разбили там свои пастбища.
При упоминании о Ванариуме боссониты, точно с цепи сорвавшись, ринулись на Конана. Их короткие мечи годились, чтобы ими и колоть, и рубить. Бандиты пригнулись и занесли мечи снизу, собираясь наносить удар так, как если бы в руках у них был кинжал.
Конан не был защищен доспехами, поэтому боссониты решили не размениваться на мощные рубящие удары сплеча, требующие усилий.
Конан сделал шаг назад. Его длинный тяжелый клинок был опущен вниз, а поза оставалась расслабленной. Конан не знал, кто из бандитов нападет первым, а потому не спешил принимать боевую стойку. Так он стоял в небрежной позе, спокойно расслабившись. И выглядел точно большая дикая кошка. Однако спокойствие его было столь же обманчивым, сколь и спокойствие затаившейся дикой кошки.
Калья замерла. Она была уверена, что Конану пришел конец, настолько он выглядел неготовым к бою. Калью всегда учили, что большое значение в бою на мечах имеет исходная стойка. Сама она долго обучалась стандартным позам и приемам, которые выполнялись почти как танец. Считалось, что верно выбранная поза - залог победы.
Муртан сделал выпад первым. Пригнувшись, он собрался ударить Конана в незащищенный живот. В ту же секунду своей левой рукой тот перехватил правое запястье боссонита и резко вывернул его. Правой рукой он нанес удар снизу вверх, в результате чего меч Конана рассек тонкую кожу куртки, кожу самого боссонита, сквозь мясо прошел в ребра и, разрубив их, вышел наружу. При этом еще как бы по инерции меч раскроил лицо стоящему рядом Баллану. Тот начал пятиться, однако меч Конана настиг и его. Он обрушился на плечо Баллана и разрубил боссонита почти пополам. Проходя через ключицу и ребра, меч рассек надвое сердце.
Калья только моргала, не в силах поверить собственным глазам. Тела боссонитов еще сотрясала смертная агония, а девушка уже пыталась восстановить в памяти все детали схватки. Собственно, вся схватка состояла из трех ударов Конана, два из которых и оказались смертельными. Ее-то учили тому, что удар снизу вверх и слева направо - самый никудышный, а вот косой удар сверху вниз, в который можно вложить весь свой вес плюс силу мускулов, - самый желательный. Считалось, что, потренировавшись, можно научиться использовать дополнительные мускулы корпуса и левой ноги. Однако только что она стала свидетельницей того, как Конан с помощью удара рассек человеческое тело, словно хрупкую скорлупку. С теорией Конан как-то не успел познакомиться, но его реакция, сила и расчет были поистине сверхъестественны.
- Эти двое схлопотали по заслугам, - проговорил Конан, вытирая меч и вкладывая его в ножны. - Теперь очередь за остальными четырьмя. Калья, прихвати-ка их кошельки. Деньги в нашем деле не лишнее.
Девушка без колебаний обшарила трупы. В ее действиях было хладнокровие человека, привыкшего балансировать между жизнью и смертью. И нет ничего зазорного в том, чтобы забрать имущество убитого врага.
- И кто-то еще называет меня сумасшедшей, - в сердцах проговорила она, - да такого психа, как ты, еще свет не видывал! Ты же отправился путешествовать по миру, а вместо этого гоняешься, чтоб отомстить за людей, которые даже не родня тебе! А повстречав убийц, ты, вместо того чтоб расправиться с ними, устраиваешь поединки, но ведь они гнусные работорговцы, а ты дерешься с ними один на один, как с порядочными людьми. - Возмущению Кальи не было границ.
- Не один на один, а один на два, - поправил Конан. - Много чести для этих ублюдков биться с ними один на один. Боссониты хорошо знают нас, киммерийцев. Когда я предложил им биться два против одного, я знал, что наношу страшный удар по их гордости. Потому они так взбесились. Не волнуйся, перед смертью они испытали самый большой для них позор. Чего тебе еще?
Сначала Калья хотела ответить, что боссониты, прибив его, вплотную занялись бы ею самой. А только от одной мысли об этом ей делалось плохо. Однако девушка смолчала, побоявшись, что Конан сочтет ее малодушной, да к тому же еще и ворчливой. Вместо этого она спросила:
- Откуда тебе было известно, что ты победишь?
Конан, подумав секунду, ответил:
- Конечно, боссониты - исконные враги киммерийцев. Но в общем-то, они по большей части честные люди. Но эти двое - настоящее отребье. Паршивые овцы, изгнанные из стада. А такие не бывают хорошими воинами. - А то, что себя Конан относит к лучшим представителям своего племени, этого Конан вслух не сказал. Это и так подразумевалось.
- Кроме того, - продолжил Конан, - боссониты сильны в защите. Тут им мало равных, а вот атака - их слабое место. А мы, киммерийцы, одинаково хорошо владеем и тем и другим. И вообще... нам нет равных!
Уж чего-чего, а уверенности в себе Конану было не занимать. И Калья поспешила сменить тему разговора.
- Этих денежек нам не надолго хватит, - сказала девушка, подбросив на ладони увесистый кошелек. В лунном свете можно было разглядеть кордаванскую кожу, окрашенную в алый цвет, и золотые нити шитья. - На золото этой парочки мы безбедно проживем несколько месяцев, а если поиски Тахарки затянутся, то и год протянем. Если покупать только еду, а спать под открытом небом, надолго может хватить.
- Да уж ничего себе...- рассеянно пробормотал Конан. Перспектива столь долгих поисков не улыбалась ему. - А то, что у них много денег, неудивительно. Сколько жизней они угробили на больших дорогах. Да и вся эта затея с рабами, видно, очень доходна.
- Похоже на то, - откликнулась Калья и замолчала. Не было у нее охоты спорить с киммерийцем. И вообще, что-то неуловимо изменилось в их отношениях. Раньше, когда Конан и Калья пребывали в состоянии враждебного нейтралитета, все было ясно, и девушка чувствовала себя как-то уверенней. Клялась же она перед алтарем Митры, что никогда не полюбит ни одного мужчину! Аксандриас, вот кто во всем виноват. При мысли о нем в девушке вспыхнула дикая, нечеловеческая ярость, точно такая, которая бушевала в ней, когда аквилонец выжег ей каленым железом глаз.
Глава 5
Жрец стоял возле жаровни и бросал на тлеющие багровые угли пригоршни трав. Сама жаровня представляла собой металлический треножник в форме змей, чьи головы упирались в пол, а хвосты поддерживали череп, в котором, собственно, и тлели угли. И змеи, и череп были изготовлены из деталей усыпальниц валузианских королей. Дерево на растопку тоже пошло не простое. Когда-то из него была сделана виселица. Дым от тлеющих углей и трав тоже вел себя необычно. Он не стремился вверх, как это бывает всегда, а, повторяя спиралевидное движение змей треножника, стекал вниз.
Жрец творил заклинания. Вот уже много часов подряд, нараспев, ни на минуту не умолкая, он творил их. Высокое искусство магии требовало от жреца огромной выносливости, такой, которой обладают лишь величайшие из воинов. Каждое слово он произносил предельно внятно, сколько бы оно ни повторялось.
Уже было далеко за полночь, когда над жаровней возник светящийся шар. Шар покачивался, пульсировал. Текли минуты. Он то становился ярче, то почти угасал. И вот когда свечение сделалось ровным, внутри шара появилось чье-то лицо. Это было несомненно лицо человека. Однако для человеческого лица оно было слишком совершенным, чтобы принадлежать человеку. Только по высокой прихоти художника могло возникнуть подобное лицо, вознамерься он сначала собрать воедино все самые совершенные черты самых совершенных людей, а потом вдохнуть в них жизнь. И все же прекрасным это лицо не было, потому что не было в нем ничего, озаренного человеческим чувством.
- Много лет прошло с тех пор, как мы разговаривали в последний раз,сказал человек в светящемся шаре, и древние звуки старостигийского языка наполнили комнату.
- Этот древний храм долгие столетия стоял вдали от тех мест, где вершилась история человечества. Все это время совершал я обряды, оттачивал свое колдовское мастерство, постигал сверхъестественное. И наконец-то нечто значительное затевается в наших краях, - произнес жрец.
- О да! Нам известно, что туда, где прежде была Харутония, а ныне стоит город Кротон, начинают стягиваться некие неясные силы. И эти силы должны соединиться. И вот тогда, возможно, здесь произойдет нечто, представляющее интерес для нас. Так о чем ты хотел нам поведать?
- То, что происходило в этих краях до сих пор, может показаться на первый взгляд малозначительным и обыденным. Однако мои исследования говорят о том, что эти события - предвестники великих перемен. А на днях явился в храм человек, пожелавший узнать некоторые заклинания и купить снадобья. Он был всего лишь грязным бандитом, притворявшимся, будто интересуется Великим Искусством Магии. Я бы и говорить с ним не стал, однако накануне было мне видение о том, что его приход имеет тайный смысл. Я притворился, что верю этому проходимцу, и дал ему все, о чем он просил. И вот я узнал, что мои снадобья были использованы им и его сообщниками для возрождения гладиаторских боев. А вчера вечером случилось и еще кое-что. В городе появились чужеземцы: желторотый юнец, варвар с севера, однако при взгляде на него вспоминаются короли Атлантиды. Он пришел с молодой женщиной. Жажда мщения превратила ее в сурового воина. Их пригнала в Кротон ненависть. Едва они появились, как тут же расправились с двумя негодяями, сотоварищами приходившего ко мне бандита. Что из этого всего получится - трудно сказать.