Робертс Нора. Образ смерти

   Она разозлилась бы до чертиков, если бы не было этого звонка.
   Им не пришлось долго ждать. Лицо Фини было смято сном. Уютное, родное лицо. Его волосы – рыжеватые с проседью – стояли дыбом. Как будто воздух вокруг его головы был наэлектризован.
   Но хотя на нем был махровый халат необычного для Фини пурпурного цвета, глаза его были глазами копа. На все сто процентов.
   – Кто убит?
   – Надо об этом поговорить, – сказала ему Ева. – Но скорее не кто, а как.
   – Что ж… – Он почесал подбородок, и Ева услышала, как скребут его пальцы по отросшей за ночь щетине. – Ну, тогда входи. Жена спит. Пошли на кухню, мне нужен кофе.
   Теплый дом, обжитой, подумала Ева, как и дом Джейси, только на пару десятков лет старше. Дети Фини выросли, теперь у него уже были внуки. Ева даже не знала точно, сколько их. Но в кухне была просторная обеденная зона с длинным столом, чтобы все они могли за ним поместиться.
   Фини принес кофе, шаркая по полу шлепанцами. Ева готова была биться об заклад на месячную зарплату, что шлепанцы подарены ему на Рождество.
   Посреди стола стояла ваза причудливой формы красно-оранжевых тонов. Работа миссис Фини, догадалась Ева. Жена Фини увлекалась разного рода ремеслами, все время что-то лепила или ваяла. Зачастую непонятно что.
   – Мне дали дело, – начала Ева. – Убита женщина, шатенка, под тридцать, тело найдено в Ист-Ривер-парке.
   – Да, я видел репортаж по телику.
   – Найдена обнаженной со следами пыток. Ожоги, кровоподтеки, порезы, уколы. Запястья перерезаны.
   Фини выругался.
   Да, он уже все понял, отметила Ева.
   – У жертвы было серебряное кольцо на безымянном пальце левой руки.
   – Сколько? – спросил Фини. – Сколько она продержалась? Какое время он на ней вырезал?
   – Восемьдесят пять часов, двенадцать минут, тридцать восемь секунд.
   – Мать его так, – пробормотал Фини. Он сжал руку в кулак и начал машинально выстукивать ритм по столу. – На этот раз он не уйдет, Даллас. На этот раз он от нас не уйдет. Наверняка он уже захватил вторую.
   – Да, – кивнула Ева. – Я думаю, номер два у него уже есть.
   Фини поставил локти на стол, проделал пальцами бороздки в волосах.
   – Придется нам перелопатить все, что было собрано девять лет назад. Все данные на него, собранные за границей, где он тоже выходил на работу. Надо собрать опергруппу – это первым делом. С самого старта. Мы же не хотим найти еще одно тело. Что у тебя уже есть?
   – Пока только тело, кольцо, простыня. Пришлю тебе копию записей. Я сейчас еду прямо в морг, послушаю, что нам скажет Моррис. А тебе бы лучше одеться, Фини. Или ты собираешься пойти на работу в махровом халате пурпурного цвета?
   Фини оглядел себя и покачал головой.
   – Видела бы ты тот, что жена преподнесла мне на Рождество, поняла бы, почему я до сих пор ношу этот. – Он поднялся из-за стола. – Слушай, ты поезжай, увидимся прямо там, в морге. Все равно я поеду на своей машине.
   – Ладно.
   – Даллас.
   В этот момент Рорк понял, что ни его, ни Пибоди как бы и не существует в природе. У этих двоих своя реальность, и, кроме них, там нет места никому.
   – Надо найти, что мы в тот раз пропустили, – сказал между тем Фини, обращаясь исключительно к Еве. – То, что все пропустили. Всегда что-то есть. Улика, шаг, мысль… На этот раз мы не можем упустить ничего.
   – Не упустим.
 
   Рорку уже приходилось бывать в морге. Интересно, подумал он, почему все эти бесконечные коридоры выложены белой плиткой? Для замены естественного освещения? Или просто в качестве некоего абсолюта?
   И по этим бесконечным коридорам, пока они шли, катилось эхо – бесконечное повторение их шагов, гулко отражавшихся от стен. В «кладбищенскую смену»1 ^[1]– юмор висельников, когда речь идет о работе в морге, – в помещении было удивительно тихо.
   Стоял предрассветный час. Рорк видел, что бессонная ночь начинает сказываться на Пибоди: у нее под глазами залегли темные круги. А вот Ева пока была полна бодрости. Рорк знал, что на нее усталость наваливается внезапно. Наваливается и душит. Так бывало всегда. Но пока она еще держалась. На чувстве долга, на целеустремленности, на сдерживаемом гневе, хотя вряд ли она сама сознавала, что это и есть необходимое ей горючее.
   Ева остановилась перед двойными дверями, ведущими в прозекторскую.
   – Тебе обязательно нужно ее увидеть? – спросила она, повернувшись к Рорку.
   – Да. Я хочу помочь, и я должен понимать, что к чему, иначе от меня не будет никакого толка. Мне уже приходилось видеть смерть, ты же знаешь.
   – Но не такую. – Ева толкнула дверь и вошла.
   Их встретил Моррис. Ева отметила, что он переоделся в серый тренировочный костюм и черные с серебром кеды. Наверное, хранит их здесь, на месте, для разминки, подумала она. Он сидел на металлическом стуле и не сразу встал, когда они вошли: он пил нечто густое коричневого цвета из высокого стакана.
   – Привет гостям. Протеиновый коктейль?
   – Безусловно, нет, – отказалась Ева.
   – На вкус чуть-чуть лучше, чем на вид. Но дело свое делает. Рорк, рад тебя видеть, несмотря на…
   – Аналогично.
   – Убитая работала в одном из клубов Рорка, – сказала Ева.
   – Мне очень жаль.
   – Я ее почти не знал. Но…
   – Вот именно. «Но». – Моррис отставил коктейль в сторону и поднялся. – Мне жаль, что всем нам теперь придется узнать ее очень хорошо.
   – Она была менеджером в клубе «Звездный свет» в Челси.
   – Это твой? – улыбнулся Моррис. – Пару недель назад я ходил туда с приятельницей. Любопытное путешествие в прошлое. В весьма занимательное время.
   – Фини сейчас подъедет.
   Моррис перевел взгляд на Еву.
   – Понятно. В прошлый раз мы тоже работали над этим делом втроем. Помнишь?
   – Да, я помню.
   – Ее звали Коринной. Коринна Дагби.
   – Возраст – двадцать девять лет, – подхватила Ева. – Продавщица в модном обувном магазине в центре. Любила вечеринки. Продержалась двадцать шесть часов, десять минут и пятьдесят восемь секунд.
   Моррис кивнул.
   – Помнишь, что ты сказала, когда мы были здесь в тот раз?
   – Нет, не помню.
   – А я помню. Ты сказала: «Он на этом не остановится». И ты была права. Мы поняли, что ему требовалось много больше. Ну что? Ждем Фини?
   – Он потом наверстает.
   – Ладно.
   Моррис пересек комнату.
   Рорк взглянул, потом подошел поближе.
   Ему уже приходилось видеть смерть раньше. Кровавую, жестокую, насильственную, бессмысленную и ужасную смерть. Но он убедился, что Ева опять оказалась права.
   Ничего подобного ему раньше видеть не приходилось.

3

   «Столько ран, – подумал он, – и все промыты дочиста». Ему почему-то казалось, что было бы не так ужасно, если бы тело было в крови. Кровь стала бы доказательством того, что когда-то в этом теле была жизнь. Но это… Женщина, которую он помнил живой, полной сил и энергии, теперь выглядела как безжизненная кукла, изрезанная и изуродованная жестоким ребенком.
   – Чистая работа, – заметила Ева, и Рорк стремительно повернулся к ней.
   Он уже открыл было рот, чтобы как-то выразить охвативший его ужас. Но он увидел лицо своей жены, увидел, что в ней поднимается и грозит выйти на поверхность ярость, хотя ее голос по-прежнему звучал спокойно. Рорк увидел и сочувствие, и жалость. В ней был такой запас жалости, что он часто удивлялся, как ей удается носить в себе эту тяжесть.
   И он ничего не сказал.
   – Он очень методичен. – Моррис включил компьютерное изображение и протянул Еве очки-микроскопы. – Видишь эти раны на конечностях? Длинные, тонкие, неглубокие.
   – Может, скальпель или острие хорошо заточенного ножа. – Хотя изображение было выведено на экран и увеличено, Ева наклонилась, чтобы изучить раны сквозь очки. – Нанесены с большой точностью. Или он накачал ее наркотиками, или сумел обездвижить ее так, чтобы она ему не мешала, даже если сопротивлялась.
   – И какую из этих версий ты выбираешь? – спросил Моррис.
   – Он ее связал. Где веселье, где кайф, если она без чувств или не может в полном масштабе ощутить боль? Вот тут небольшие ожоги. – Ева повернула левую руку убитой. – Вот здесь, на сгибе локтя. Точные, но кожа немного обуглена по краям. Пламя? Не лазер, а живое пламя?
   – Я готов согласиться. Зато некоторые другие ожоги, по-моему, от лазера. А вот здесь, на внутренней поверхности бедра? Видишь, пятнистый рисунок? Это от холода. Холод. Крайний холод.
   – Да. А кровоподтеки? Ни разрывов, ни ссадин. Гладкая поверхность.
   – Кистень, – вступил в разговор Рорк. – Старомодный кистень оставляет такой след. Кожаный. Правда, натуральная кожа стоит дорого, но если вы можете себе это позволить… Кистень набивают обыкновенным песком. Действует вполне эффективно.
   – И опять-таки я согласен. А тут у нас проколы кожи, – продолжал Моррис. – Круговой рисунок. Вот здесь, здесь и здесь. – На экране вспыхнули кадры фотоувеличения тыльной стороны правой ладони, пятки левой ноги и левой ягодицы. – Двадцать крошечных проколов с характерным рисунком.
   – Как иголки, – задумчиво проговорила Ева. – Тут нужен какой-то инструмент… Надевается на руку… – Она на пробу приложила изогнутую правую руку к пятке жертвы. – Это что-то новенькое. У нас в досье такого рисунка нет.
   – Он изобретательный ублюдок, – вставила Пибоди. – Моррис, можно мне взять бутылку воды?
   – Угощайся.
   – Тебе нужен воздух, – не глядя на напарницу, заметила Ева. – Пойди подыши.
   – Нет, мне только воды.
   – Этот рисунок, может, и новый, – продолжала Ева, – но он вписывается в общую схему. Больше терпения, больше изобретательности, более творческий подход. Когда так долго занимаешься одним и тем же делом, набиваешь руку. На груди и под грудью – более глубокие раны. Обширные следы ожогов, кровоподтеки на икрах. Постепенно усиливает боль. Хочет растянуть удовольствие. На лице – порезы и ожоги. Никаких кровоподтеков. Ударь ее кистенем – и она потеряет сознание. Ему это не нужно.
   Двери с шумом распахнулись. Вошел Фини и двинулся прямо к столу.
   – О черт, – сказал он.
   – У нас тут есть новый рисунок. Уколы в кружок. Посмотри. Интересно, что ты об этом думаешь?
   Ева склонилась над изуродованным лицом. Ее глаза за стеклами очков-микроскопов смотрели, не мигая.
   – Здесь нет следов кляпа. Похоже, он не затыкал им рты. Ничего такого, что повредило бы кожу вокруг рта. Значит, у него есть надежное место… скорее всего частный дом. Такое место, где он может чувствовать себя свободно, не боясь, что кто-то услышит. Чтобы она могла кричать. Токсикология есть?
   – Да, прислали перед самым твоим приходом. В крови найдены остаточные следы стандартного седативного средства. Еле-еле удалось их засечь. В момент смерти она была в сознании и все понимала.
   – Тот же modus operandi. ^[2]Усыпляет ее, когда занимается другими делами.
   – Кроме того, в организме найдены следы воды и протеина. Лаборатория подтвердит, но…
   – Он предпочитает давать им питательные вещества в достаточном количестве, чтобы они держались, – сказал Фини.
   – Да, я помню, – кивнула Ева. – А потом кончает с ними вот таким образом. – Она подняла руку убитой, вывернула ее запястьем наружу. – Разрезы крест-накрест, но не слишком глубокие. Она истекла кровью, но на это потребовалось время. Это время он добавляет к своему хронометражу.
   – Я бы сказал, с учетом предыдущей потери крови и травм, на это потребовалось часа два. Максимум три. К концу она потеряла сознание.
   – Есть следы того, чем он ее мыл?
   – Да. В ранах на коже головы, в уколах под ногтями. Я отослал образцы в лабораторию.
   – Отошли туда же образцы кожи и волос. Я хочу знать, какую воду он использовал. Городская вода? Пригород?
   – Я об этом позабочусь, – кивнул Моррис.
   – Он уже принялся за вторую. – Фини бросил взгляд на Еву, пока она снимала очки. – Возможно, уже выбрал третью.
   – Да уж. Я поеду в управление, надо доложить майору. А ты пока вызови пару лучших своих людей. Пусть проверяют и анализируют данные по мере поступления. Пусть проводят вероятностные тесты. Первым на месте был сын Гила Ньюкирка.
   – Иди ты!
   – Вот именно. Можешь связаться с Ньюкирком-старшим? Он в семнадцатом участке, как и его сын. Я вызову сына. Нам в опергруппе нужны патрульные, вот пусть он поработает. Если его лейтенант не против.
   – А кто его лейтенант?
   – Громан.
   – Я его знаю, – сказал Фини. – Я этим займусь.
   – Хорошо. – Ева проверила время и произвела кое-какие подсчеты в уме. – Пибоди, закажи нам конференц-зал. Он мне нужен на все время операции. Это будет наша штаб-квартира. Если кто-то начнет возникать, брось их на съедение Уитни. Встретимся там для первого брифинга в девять ноль-ноль.
   Пока они выходили, Ева покосилась на Рорка.
   – Я так понимаю, ты захочешь остаться на брифинг?
   – Ты правильно понимаешь.
   – Мне придется согласовать это с Уитни.
   – Конечно.
   – Садись за руль. Посмотрим, что я смогу сделать.
   Ева сделала звонок и ничуть не удивилась, обнаружив Уитни на рабочем месте.
   – Сэр, мы едем в управление из морга. Резервируем конференц-зал.
   – Забронировала конференц-зал «А», – доложила Пибоди с заднего сиденья.
   – Конференц-зал «А», – сказала Ева в трубку. – Я назначила первый брифинг на девять ноль-ноль.
   – Я там буду. Вместе с шефом Тибблом.
   – Да, сэр. Я привлекла капитана Фини, поскольку мы с ним вместе работали над предыдущим расследованием. Я попросила его привлечь еще двух людей из электронного отдела для обработки данных. Мне хотелось бы включить в опергруппу офицера Ньюкирка, так как он первым прибыл на место и он сын офицера, который участвовал в предыдущем расследовании.
   – Я вам это обеспечу.
   – Спасибо, сэр, этим уже занимается Фини. Мне нужны еще четыре человека. Бакстер, Трухарт, Дженкинсон и Пауэлл. Я распределю их текущую нагрузку на других. Мне понадобится все их время.
   – Это вам решать, лейтенант, но Трухарт – стажер, а не детектив, у него мало опыта.
   – Он не знает усталости, сэр, и у него зоркий глаз.
   – Доверюсь вашему мнению.
   – Спасибо. Мне придется пригласить доктора Миру. Нужно перепроверить, возможно, даже обновить, психологический портрет. К тому же мне не помешают услуги гражданского эксперта-консультанта.
   Пять долгих секунд Уитни молчал.
   – Вы хотите привлечь к делу Рорка, Даллас?
   – Убитая была его служащей. Эта связь может помочь прояснению некоторых версий следствия. Кроме того, сэр, у него есть доступ к более мощному оборудованию, чем то, что может обеспечить Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Нам бы это не помешало.
   – Опять-таки это вам решать, лейтенант.
   – Да, сэр.
   Было уже светло, когда Рорк свернул в гараж Центрального полицейского управления.
   – Мы на месте, сэр. Я все подготовлю к девяти ноль-ноль.
   – Я позвоню шефу и доктору Мире.
   Ева на минуту застыла, когда Рорк поставил машину на место для парковки. Пибоди тихонько похрапывала на заднем сиденье.
   – Ты ведь кое-что знаешь о пытках, – сказала она наконец.
   – Да, знаю.
   – И ты знаешь людей, которые знают других людей.
   – Верно.
   – Я бы хотела, чтобы ты об этом подумал. И если у тебя есть контакты, которые могли бы что-то добавить к нашим данным, я хочу, чтобы ты их задействовал. У него есть инструменты, у него есть мастерская. Хорошо оборудованная мастерская. Я думаю, у него и электронные игрушки есть. Он мониторит сердечный ритм жертвы, делает кардиограмму, а может, и томографию. Камеры, звук. Я думаю, он бы хотел понаблюдать, но он не может наблюдать и работать одновременно. Его работа требует большой сосредоточенности.
   – Я дам тебе все, что могу.
   Ева кивнула, повернулась и стукнула Пибоди по коленке.
   – А? Что? – Пибоди выпрямилась на сиденье и заморгала. – Я задумалась.
   – Угу. Я, как задумаюсь, тоже сразу начинаю храпеть и пускать слюни.
   – Пускать слюни? – Пристыженная Пибоди вытерла рот. – Я не пускала слюни.
   – У тебя есть час в комнате отдыха.
   – Нет-нет, я в порядке. – Пибоди вылезла из машины, поморгала и раскрыла глаза пошире, чтобы показать, что она бодра. – Просто на минутку задремала.
   – Час, – повторила Ева и направилась к лифту. – Возьми час, потом приходи в конференц-зал. Поможешь мне подготовиться.
   – Нечего на меня злиться только потому, что я задремала на пару минут.
   – Если бы я злилась, пнула бы тебя в задницу, а не дала бы час на сон. И не надо со мной спорить, когда я до смерти хочу кофе. Поспи часок. Думаю, тебе это необходимо. – Когда двери открылись, Ева вышла из лифта вместе с Рорком и ткнула пальцем в Пибоди. – Время пошло.
   Рорк выждал, пока двери не закрылись.
   – Тебе тоже не помешал бы час сна.
   – Мне лучше кофе.
   – И что-нибудь поесть.
   Она уставилась на него, прищурившись.
   – Будешь меня пилить насчет еды и сна, выгоню из опергруппы.
   – Если бы я не пилил тебя насчет еды и сна, ты бы вообще не спала и не ела. Что у тебя в кабинете на автоповаре?
   – Кофе, – с тоской в голосе ответила Ева. Ей не терпелось зарядиться любимым напитком.
   – Встретимся прямо там. Я быстро.
   Рорк повернулся и направился в обратную сторону, а Ева сердито посмотрела ему вслед, но ничего не сказала.
   Ну и черт с ним, пусть бегает по своим делам, а она пока напишет первый отчет и созовет членов своей опергруппы.
   Ева прошла через «загон» для детективов, называемый так из-за тесноты. Было уже недалеко до пересменки. У себя в кабинете она подошла прямо к автоповару, запрограммировала кофе и выпила первые полкружки, не отходя от аппарата.
   В тот первый раз, девять лет назад, у нее не было настоящего кофе, чтобы взбодриться, вспомнила Ева. Не было даже этого тесного кабинета, только заваленный бумагами стол в «загоне». В тот раз она не была ведущим следователем, следствие вел Фини. Ева знала, как давила на него эта ответственность, знала, что он теперь вспоминает все предпринятые тогда шаги, все лопнувшие версии, все тупики, в которые утыкалось следствие. Все мертвые тела.
   Все это необходимо было вспомнить. Вспомнить, чтобы вновь не повторять прежние ошибки.
   Усевшись за стол, Ева послала сообщения Бакстеру и Дженкинсону с приказом известить своих напарников и прибыть к месту службы. Потом она недрогнувшей рукой распределила их текущую нагрузку по другим детективам, прекрасно сознавая, что это вызовет бурю протестов, возмущения и негодования в «загоне».
   Ева затребовала из архива дела девятилетней давности, включая психологический портрет, составленный доктором Мирой, разослала запросы по другим нераскрытым делам со схожим почерком и принялась сравнивать modus operandi.
   Она позвонила в лабораторию и поторопила с результатами, оставила краткое, но емкое сообщение в голосовой почте заведующего лабораторией Дика Беренски по прозвищу Дикхед. Было у него и еще одно прозвище – Дикарь.
   Ева уже пила вторую кружку кофе, когда начала составлять отчет. Она уже закончила его, когда в кабинет вошел Рорк. Он поставил на стол герметически запечатанную глубокую тарелку и протянул Еве одноразовую ложку.
   – Ешь.
   Ева недоверчиво распечатала крышку и заглянула внутрь.
   – Черт бы тебя побрал! Уж если ты вознамерился меня кормить, какого черта ты притаранил овсянку?
   – Потому что это полезно. – Рорк опустился на единственный стул для посетителей, держа в руке свою глубокую тарелку. – Ты хоть знаешь, что в вашей столовке ничего, хоть в отдаленной степени похожего на съедобное, не подают?
   – Ты преувеличиваешь. Яичница не так уж плоха. Если посолить как следует.
   Рорк посмотрел на нее, склонив голову набок.
   – Ты все солишь так, что смотреть страшно, но от этого еда не делается съедобной.
   Ну раз уж миска перед ней стояла, Ева зачерпнула ложкой немного овсянки. Черт с ней, хоть пустой желудок заполнит.
   – Тут есть только полицейская еда. – Она проглотила и нахмурилась. В общем-то, как ни странно, овсянка оказалась не такой противной, как можно было ожидать. – А это не полицейская еда.
   – Нет, не полицейская. Я купил это в магазинчике за углом.
   Ева взглянула на него, надув губы с глубокой обидой – в точности как еще недавно смотрела на нее Пибоди.
   – Там продают еще и бублики, и сдобные булочки.
   – Продают, – улыбнулся Рорк. – Но тебе полезнее овсянка.
   «Ну, может быть, – подумала Ева. – Но зато от сдобных булочек гораздо больше удовольствия».
   – Я хочу кое-что сказать, пока еще не началось, – заговорила она. – В любое время, как только почувствуешь, что хочешь уйти, можешь уйти.
   – Я не захочу, но спасибо, что предупредила.
   Ева проглотила еще ложку овсянки, потом повернулась в кресле, чтобы посмотреть в лицо Рорка.
   – И еще одно ты должен понять, – сказала она твердо, – если я в какой-то момент почувствую, что от твоего участия в расследовании больше вреда, чем пользы, я от тебя сразу избавлюсь.
   – В личном плане или в профессиональном?
   – Да иди ты!
   Рорк отставил свою тарелку с овсянкой, встал и запрограммировал кофе для себя. Пусть только попробует от него избавиться, подумал он. Они оба прекрасно знают, что ей его не стряхнуть.
   – Наша личная жизнь выдержит любые колдобины на дороге. Мы можем понаставить друг другу синяков, когда работаем вместе, или, точнее, когда я тебе помогаю, но мы все преодолеем.
   – На этот раз все не так, как обычно.
   – Это я тоже понимаю. – Он вернулся к столу с кружкой кофе и встретился взглядом с Евой. – Однажды ты не смогла его остановить.
   – Я его не остановила, – поправила Ева.
   – Да, именно так ты и думаешь. Для тебя это личное. Не спорь. Сколько бы ты ни пыталась убеждать себя, что это работа, для тебя это личное. Тебе нелегко придется, а может быть, и нам обоим. Но за девять лет многое изменилось. Очень многое.
   – Девять лет назад некому было приносить мне овсянку.
   – Вот видишь, – улыбнулся Рорк. – Вот тебе конкретный пример.
   Но Ева помрачнела.
   – Нам вряд ли удастся спасти вторую жертву, Рорк. Если только чуда не произойдет, нам ее не спасти.
   – И ты уже опасаешься, что тебе не удастся спасти следующую. Я знаю, как это на тебя давит, как тебя это точит, съедает изнутри. Но у тебя есть тот, кто понимает, кто любит тебя и готов помочь тебе, чем только может. А возможности у меня, слава богу, немаленькие. – Рорк подошел к ней и легко коснулся рукой ее лица. – Его почерк почти не изменился за эти годы, Ева, зато твой изменился. И я абсолютно уверен, что на этот раз тебе удастся его остановить. Ты его остановишь.
   – Мне тоже хотелось бы в это верить. Ладно! – Ева съела еще ложку овсянки. – Час Пибоди истек. Мне надо оформить отчет, сделать копии для опер-группы. Я заказала копии старых отчетов, затребовала нераскрытые дела по убийствам, приписанным ему. Найди мне Пибоди, скажи ей, что она должна забрать старые дела из архива, а потом вы оба готовьтесь к совещанию. Мне понадобится еще десять минут.
   – Хорошо. Но если у тебя на брифинге в этом твоем конференц-зале будет обычное занудство, накачка, тогда учти: я беру с собой кофе.
   Верная слову, Ева вошла в конференц-зал десять минут спустя. Следом за ней двое патрульных тащили вторую доску. Сама Ева была нагружена коробкой с копиями файлов.
   – Давай сначала вывесим текущее дело, – обратилась Ева к Пибоди. – А потом устроим урок истории. – Она вытащила файлы из коробки, уложила их на стол. – Я распечатала кадры с места и снимки тела. Развесь их на второй доске.
   – Есть.
   Ева подошла к чистой белой доске на стене и начала писать печатными буквами. Это ее умение писать печатными буквами всегда поражало Рорка. У нее получалось идеально ровно, четко, правильно, прямо как по прописи. А вот почерк у нее был ужасный – настоящие каракули. Рорк наблюдал, как она выводит на доске имя убитой и всю хронологию с того момента, как ее видели выходящей из клуба, до времени смерти и обнаружения тела.
   Потом Ева разделила доску вертикальной чертой на две части и на свободном месте принялась вносить данные по убийствам девятилетней давности, начиная с Коринны Дагби.
   «Это не просто статистические данные, – пришло в голову Рорку. – Это своего рода мемориал в честь погибших. Они не забыты». И еще он понял, что Ева делает это главным образом для себя. Теперь она представляла их интересы.
   В конференц-зал вошел Фини.
   – Я утряс вопрос с малышом. С младшим Ньюкирком. – Он увидел доску и впился в нее взглядом. – Его старик обещал покопаться в своих старых записях. Просил передать, что готов работать сверхурочно, сколько нужно, или взять личное время, если потребуется.
   – Хорошо.
   – Я вызвал Макнаба и Каллендар. Макнаб приспособился к твоему ритму, он не будет жаловаться на монотонную работу. Каллендар тоже хороша. Ничего не упускает.
   – Я вызвала Бакстера, Трухарта, Дженкинсона и Пауэлла.
   – Пауэлла?
   – Перевелся к нам с шестьдесят пятого участка три месяца назад. Двадцать лет стажа. Роет каждое дело как крот, пока не дойдет до сути. И еще на меня работают рядовые – Харрис и Дарнелл. Крепкие ребята. Но я поставлю над ними Ньюкирка. Он был первым на месте и знает о прежнем деле.
   – Если он похож на своего старика, значит, он хороший коп.
   – Да, он хороший коп. Тиббл, Уитни и Мира уже идут сюда. – Ева подошла к доске. – Я собираюсь говорить о текущем деле. Хочешь рассказать о прежнем деле?