Страница:
В суде он смотрелся великолепно: стройный, поджарый, широкоплечий, без единой морщинки — недаром трижды в неделю он посещал «Адонис», лучший в городе мужской косметический салон. Кожа у него была смуглая, цвета молочного шоколада, и ему удивительно шли светлые шелковые костюмы, которым он и отдавал предпочтение. А еще Фицхью обладал завораживающим голосом, глубоким баритоном, почти как у оперного певца.
Он был обходителен с журналистами, дружил с боссами преступного мира, имел свой собственный самолет.
Ева не могла отказать себе в маленькой слабости — относиться к нему с презрением.
— Я бы хотел восстановить картину происшедшего, лейтенант. — Фицхью изящным жестом сплел пальцы. — И хотел бы узнать, что побудило вас напасть на моего подзащитного в его же офисе.
Прокурор возразил против формулировки, и Фицхью изящно перефразировал:
— Насколько мне известно, той ночью, о которой идет речь, вы, лейтенант Даллас, нанесли моему подзащитному физические увечья.
Он оглянулся на Сальватори, который по случаю заседания суда облачился в скромный черный костюм. По совету адвоката он в течение последних трех месяцев не пользовался услугами косметологов и визажистов. В волосах его поблескивала седина, лицо выглядело утомленным, вся фигура будто обвисла. Он производил впечатление старого беззащитного человека.
Ева подумала, что присяжные наверняка будут сравнивать несчастного старика и молодую и энергичную женщину-полицейского, причем сравнение будет не в ее пользу.
— Мистер Сальватори оказал сопротивление при аресте и сделал попытку поджечь помещение. Его необходимо было удержать от этого.
— Удержать? — Фицхью медленно прошел мимо секретаря, ведущего запись, мимо скамьи присяжных и, подойдя к Сальватори, положил руку ему на плечо. — И вы удерживали моего подзащитного таким образом, что у него оказалась сломана рука и выбиты зубы?
Ева бросила быстрый взгляд в сторону присяжных. Некоторые из них смотрели на подсудимого с явным состраданием.
— Совершенно верно. Мистер Сальватори отказался бросить нож, которым мне угрожал, и выключить ацетиленовую горелку, находившуюся у него в руке.
— Вы были вооружены, лейтенант?
— Да, была.
— У вас стандартное оружие, положенное офицеру нью-йоркской полиции?
— Да.
— Если, как вы утверждаете, мистер Сальватори и оказывал сопротивление, то почему же вы не применили оружие?
— Я промахнулась. В ту ночь мистер Сальватори был на редкость резв.
— Понятно. За десять лет службы в полиции сколько раз, лейтенант, вы были вынуждены применять оружие на поражение? То есть убивать?
— Трижды, — ответила Ева, стараясь не обращать внимания на холодок, пробежавший вдруг по спине.
— Трижды? — Фицхью выдержал паузу, давая присяжным время получше рассмотреть женщину, сидящую в кресле свидетеля. Женщину, которой приходилось убивать. — Не слишком ли это много? Не кажется ли вам, что три смертельных исхода говорят о вашей предрасположенности к злоупотреблению силой?
Прокурор выразил протест, заявив, что лейтенант Даллас предстала перед судом не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля.
«Да нет, — подумала Ева, — полицейские — всегда обвиняемые».
— Мистер Сальватори был вооружен, — спокойно ответила она. — У меня был ордер на его арест по обвинению в жестоком убийстве трех человек. У этих троих были выколоты глаза и отрезаны языки, после чего они были сожжены. Мистер Сальватори предстал перед судом по обвинению в совершении этого преступления. Он отказался добровольно сдаться властям и швырнул в меня нож, из-за чего я и промахнулась, стреляя в него. После этого он кинулся на меня и, сбив с ног, повалил на пол. Насколько я помню, он сказал тогда: «А сейчас, сука полицейская, я тебя на кусочки порежу», и мы стали бороться врукопашную. Вот тогда-то я выбила ему зубы и сломала руку.
— И получили от этого удовлетворение, лейтенант?
— Нет, сэр, не от этого, — ответила она, глядя Фицхью прямо в глаза. — А от того, что осталась жива.
— Каков подонок! — буркнула Ева, садясь в машину.
— Ему не удастся вытащить Сальватори. — Пибоди уселась рядом и сразу включила вентилятор: в машине было невыносимо жарко. — Все улики против него. И вы не позволили себя сломить.
— Еще чего! — Ева решительно взъерошила волосы, и они нырнули прямо в гущу машин, заполонивших, как и всегда в послеобеденное время, все улицы. — Надо же, рискуешь собственной шкурой, делаешь все, чтобы изолировать таких типов, как этот Сальватори, от общества, а потом подонки вроде Фицхью зарабатывают миллионы, помогая им выбраться на свободу. Меня это порой просто бесит!
— Их выпускают — а мы их снова засаживаем за решетку.
Ева усмехнулась и взглянула на свою спутницу.
— Вы, Пибоди, оптимистка. Не знаю только, надолго ли вас хватит. Знаете что, давайте-ка прокатимся, — сказала она вдруг и свернула на боковую улицу. — После зала суда чертовски хочется проветриться.
— Лейтенант, а ведь я вам сегодня в суде была совершенно не нужна. Почему вы взяли меня с собой?
— Если вы решили получить значок детектива, Пибоди, то должны хорошо знать, на что идете. И бороться вам придется не только с ворами, наркоманами и убийцами, а еще и с братьями-адвокатами.
Увидев пробку, Ева нисколько не удивилась, спокойно включила мигалку и поехала по разделительной полосе, пока не нашла место для парковки.
Выйдя из машины, она сурово взглянула на типа, который с превышением скорости несся по дороге. Он в ответ усмехнулся, нагло подмигнул и понесся дальше.
— Райончик этот кишмя кишит торговцами наркотиков, ворами и проститутками, — сказала она Пибоди. — И именно поэтому он меня крайне интересует. Давайте заглянем по старой памяти в «Даун и Дерти».
Как только они открыли дверь, в нос им тут же ударил кисловатый запах дешевого вина и дрянной еды. Вдоль одной из стен тянулись распахнутые сейчас настежь двери отдельных кабинетов, и оттуда несло застоявшейся вонью грязного белья и немытых тел. Это был самый настоящий притон, из тех, где обделываются сомнительные делишки всякого рода.
Мэвис Фристоун сидела в гримерной за сценой — с огромной гривой на сей раз алых волос, завернутая в клочок серебристой материи, подчеркивающей все прелести ее изящного тела. Через стекло Ева видела, как шевелятся ее губы, как подергиваются в такт неслышной музыке узкие бедра — наверняка Мэвис репетировала очередной номер.
Стучать было бесполезно, так что Ева подошла вплотную к прозрачной двери и стояла там, пока Мэвис наконец ее не заметила. Рот ее, огненно-красный, в тон волосам, расплылся в радостной улыбке. Она кинулась к двери, распахнула ее, и Ева тут же едва не оглохла от невыносимого рева гитар. Мэвис заключила Еву в объятия и что-то прокричала ей прямо в ухо, но из-за грохота музыки Ева ничего не разобрала.
— Что-что? — переспросила она со смехом. — Господи, Мэвис, выключи сейчас же. Что это такое?
— Мой новый номер! Готова поклясться, публика обезумеет от восторга.
— В то, что обезумеет, верю охотно.
— Так ты вернулась! — Мэвис чмокнула Еву в обе щеки. — Давай-ка сядем, и ты мне все-все расскажешь. С подробностями! Привет, Пибоди. Как это ты ходишь в форме в такую жару?
Она потащила Еву к колченогому столику.
— Может быть, хотите выпить? Чур, я угощаю. Я здесь работаю два вечера в неделю: Крэк устроил по знакомству. Как он расстроится, что не застал тебя! Ой, как же я рада тебя видеть! Выглядишь классно. Похоже, что ты счастлива. Правда, она классно выглядит, а, Пибоди? Секс на всех оказывает целительное воздействие.
Ева снова засмеялась. Именно за этим она и пришла — послушать веселую болтовню Мэвис.
— Нам только минералку, Мэвис. Мы с Пибоди на службе.
— Да никто здесь на вас доносить не станет. Расстегни-ка форму, Пибоди. Меня просто пот прошибает, когда я на тебя смотрю. Ну, как тебе понравилось на курорте? Или вы только трахались, не обращая ни на что внимания?
— Да ну тебя! Курорт роскошный, мне все очень понравилось. А как ты? Как Леонардо?
Взгляд у Мэвис тут же затуманился, она нежно улыбнулась.
— Просто восторг! Я даже представить себе не могла, как это здорово — жить вместе. Кстати, этот костюм он сделал специально для меня.
Ева пристально посмотрела на тоненькие серебристые тесемочки, едва прикрывавшие грудь Мэвис.
— Ты это называешь костюмом?
— Конечно! А еще — я готовлю новый номер. Ой, мне столько всего надо тебе рассказать. — Она поставила на столик стаканы и достала из холодильника бутылки с минералкой. — Даже не знаю, с чего начать. Я сейчас работаю с одним парнем, он инженер звукозаписи. Мы записываем диск, представляешь? Он говорит, что сумеет меня раскрутить. Зовут его Джесс Барроу. Пару лет назад он работал с собственной группой. Может, ты о нем и слышала?
— Нет. — Ева отлично знала, что Мэвис, хоть и провела большую часть жизни в трущобах, а потом подвизалась на сценах дешевых ресторанчиков, во многом оставалась до удивления наивной и неискушенной. — И сколько ты ему платишь?
— Все совсем не так! — обиженно надула губы Мэвис. — Естественно, за запись я должна заплатить, так положено. Если у нас что-то получится, в течение трех лет он будет получать шестьдесят процентов прибыли. А потом мы составим новый договор.
— Я о нем слышала, — неожиданно вмешалась Пибоди, расстегнувшая-таки воротничок форменной рубашки. — Пару лет назад он действительно раскрутил несколько шлягеров. Он работал с Кассандрой. Ну, это известная певица, — пояснила она, поймав удивленный взгляд Евы.
— Вы разбираетесь в музыке, Пибоди? Для меня это новость.
— Люблю иногда послушать что-нибудь легкое, — пожала плечами Пибоди и уставилась в стакан с минералкой. — Как все.
— С Кассандрой он больше не работает, — радостно сообщила Мэвис. — Он стал искать новую певицу и нашел меня!
«Интересно, а чего еще он искал?» — подумала Ева.
— А Леонардо как к этому относится?
— Он считает, что мне повезло. Обязательно приходи в студию, Ева, посмотришь, как мы работаем. Джесс — настоящий гений!
Ева решила, что непременно посмотрит, как они работают. Она мало к кому относилась с нежностью и любовью, но Мэвис, безусловно, в это ограниченное число людей входила.
Уже в машине, направляясь в участок, Ева сказала Пибоди:
— Будьте добры, соберите информацию об этом Джессе Барроу.
— Мэвис это вряд ли понравится, — заметила Пибоди, но все-таки достала блокнот и сделала в нем пометку.
— А ей совершенно незачем об этом знать. Ева проехала мимо тележки, с которой торговали фруктами, свернула на Десятую авеню, где снова чинили мостовую, и тут ей на глаза попался тип в сером плаще, направляющийся к трем девчушкам, стоявшим неподалеку. Плащ его выглядел довольно нелепо на раскаленной улице.
— Черт! Опять этот Клевис, — вздохнула Ева.
— Клевис?
— Это его излюбленные места, — сказала Ева, остановив машину. — Я его знаю с тех пор, как служила патрульным полицейским. Пошли, Пибоди, поможем детям.
На тротуаре какие-то мужчины спорили о бейсболе; судя по тому, что от обоих несло потом, спор, несмотря на жару, длился уже давно. Ева попробовала крикнуть, но шум отбойных молотков заглушил ее голос. Поэтому ей пришлось прибавить шагу, и Клевиса она догнала, когда он был уже в нескольких метрах от девочек.
— Привет, Клевис!
Он обернулся и, прищурившись, взглянул на Еву из-за солнцезащитных очков. У него были светлые кудрявые волосы — ни дать ни взять херувим. Только херувиму этому было уже под семьдесят.
— Даллас! Сколько лет, сколько зим! — Ослепительно улыбнувшись, он перевел взгляд на Пибоди. — А это кто?
— Это моя помощница, сержант Пибоди. Клевис, надеюсь, вы не собираетесь пугать этих девчушек?
— Да провалиться мне на месте! Пугать? Никогда! — Он возмущенно вскинул голову. — Я просто хотел кое-что им показать.
— Не стоит этого делать, Клевис. Вам надо пойти домой, отдохнуть. На улице слишком жарко.
— А я люблю все горяченькое! Уходят, — вздохнул он, глядя вслед девочкам, со смехом перебегавшим улицу. — Видно, сегодня мне не удастся им ничего показать. Ну ладно, вам покажу.
— Клевис, не смейте… — попробовала остановить его Ева, но не успела. Он уже распахнул полы плаща и демонстрировал им свое абсолютно голое туловище, единственным украшением которого был синий бантик, повязанный вокруг пениса. — Очень мило, Клевис. Этот цвет вам идет. — Она положила руку ему на плечо. — Давайте-ка прокатимся, а?
— Ну если вы настаиваете… А вам нравится синий цвет, Пибоди?
Пибоди серьезно кивнула, открыла заднюю дверцу и помогла Клевису сесть.
— Синий — мой любимый цвет. — Захлопнув дверцу, она взглянула в смеющиеся глаза Евы. — Рада приветствовать вас на рабочем месте, лейтенант.
— Как же приятно, Пибоди, снова на нем оказаться!
Но домой вернуться было еще приятнее. Ева миновала высокие ворота и мимо ухоженных лужаек и цветущих кустов подъехала к внушительному, но в то же время изящному каменному замку, стоявшему на холме.
Ева понемногу привыкла к дому Рорка, и теперь контраст между местом работы и новым местом жительства не казался ей столь разительным. Здесь стояла удивительная тишина — каждый попавший сюда тут же забывал, что находится в самом сердце огромного города. Разумеется, такое могли позволить себе только очень богатые люди. В саду за домом пели птицы, пахло свежескошенной травой, а всего несколько минут назад Ева мчалась по запруженным народом и машинами шумным и грязным улицам Нью-Йорка.
Это место было любимым убежищем Рорка, а с некоторых пор — и Евы.
Две потерянных души… Так назвал когда-то Рорк себя и ее. «Интересно, — подумала вдруг она, — теперь, обретя друг друга, перестали ли мы быть потерянными?»
Машину она оставила у парадного входа, хотя отлично понимала, что это вызовет у Соммерсета, дворецкого Рорка, глухое раздражение: машина была не из новых и к тому же изрядно побитая. Ева вполне могла отогнать машину в гараж, где для нее был отведен специальный отсек, но она любила при каждом удобном случае позлить старика Соммерсета. Открыв входную дверь, Ева сразу же его увидела.
— У вашего автомобиля совершенно неподобающий вид, — заявил он, не скрывая презрительной усмешки.
— Это муниципальная собственность. Хотите — сами ставьте его в гараж, — ответила Ева равнодушно, наклонилась и взяла на руки огромного кота, вышедшего ей навстречу. Услышав взрыв смеха, донесшийся из недр дома, она удивленно подняла брови. — У нас гости?
— Да. — Соммерсет окинул неодобрительным взглядом ее изрядно помятые рубашку и брюки, а также кобуру, висевшую на поясе. — Может быть, вы примете душ и переоденетесь перед тем, как выйти к гостям?
— А вы, Соммерсет, может быть, пойдете к черту? — парировала Ева и гордо прошествовала мимо него.
В гостиной, заставленной всяческими редкостями, привезенными Рорком из разных уголков земли, был устроен небольшой, но изысканный прием. На серебряных подносах были разложены восхитительные канапе, в хрустальных бокалах искрилось золотистое вино. Рорк в черной шелковой рубахе и безукоризненно сшитых черных брюках, стянутых на талии ремнем с серебряной пряжкой, был неотразим.
В гостиной, кроме него, находилась лишь одна пара. Мужчина — ослепительный блондин с длинными до плеч волосами, одетый в синий пиджак. Ева отметила про себя, что лицо у него решительное, красивое, разве что губы чуть тонковаты, зато глаза изумительно хороши — темно-карие, бархатные.
Женщина была настоящей красавицей с копной вьющихся темно-рыжих волос и с огромными зелеными, как у кошки, глазами. Кожа у нее была белоснежной, рот — мягкий и чувственный. Длинное изумрудно-зеленое платье облегало ее стройную и гибкую фигуру.
— Рорк, — промурлыкала она, не замечая Еву, — я ужасно по тебе скучала. — И погладила хозяина дома по щеке.
Ева сразу вспомнила об оружии, висевшем у нее на поясе. Вот затряслись бы поджилки у этой рыжеволосой секс-бомбочки, услышь она один-единственный выстрел! Ева отругала себя за шальные мысли, опустила Галахэда на пол и подошла к гостям.
— Теперь, надеюсь, вы не скучаете, — сказала она и даже попыталась улыбнуться.
Рорк обернулся, пристально посмотрел на нее и понимающе ухмыльнулся.
«Ну ничего, — мрачно подумала Ева. — Скоро, очень скоро ты перестанешь так нагло ухмыляться, парень».
— Ева! А мы и не слышали, как ты вошла.
— Это вполне понятно. — Она схватила с подноса первое попавшееся канапе и отправила его в рот.
— Кажется, с нашими сегодняшними гостями ты еще не знакома. Рианна Отт, Уильям Шаффер. Моя жена — Ева Даллас.
— Поосторожнее, Ри, она вооружена, — Уильям улыбнулся, протягивая Еве руку. В его движениях было что-то от грации породистого скакуна. — Рад с вами познакомиться, Ева. Искренне рад. Мы с Ри были очень огорчены тем, что не смогли присутствовать на вашей свадьбе.
— Безутешны! — Рианна ослепительно улыбнулась Еве. — Мы с Уильямом страстно мечтали увидеть ту, к ногам которой пал сам Рорк.
— По-моему, на ногах он еще держится, — Ева бросила быстрый взгляд на Рорка, протянувшего ей бокал вина. — Пока что.
— Ри и Уильям работают над одним проектом в моей лаборатории в Гамильтоне. Они только что вернулись в Нью-Йорк — отдохнуть и развеяться.
— Правда? — Ева натужно улыбнулась.
— Мы работаем над удивительно интересным проектом, — вступил в разговор Уильям. — Через год, максимум через два, «Рорк индастриз» завершит разработку новой технологии, которая произведет в мире игр и развлечений настоящую революцию.
— Игры и развлечения? — ехидно повторила Ева. — Да, это дело серьезное.
— На самом деле эту технологию можно будет применять во многих областях. — Рианна потягивала вино и внимательно разглядывала Еву. — Например, в медицине.
— Этим занимается Ри. — Уильям нежно взглянул на свою спутницу. — Она у нас спец по медицине, а я — по забавам.
— Думаю, у Евы сегодня был трудный день, так что не будем утомлять ее разговорами о наших делах. Мы, ученые, такие зануды, — добавила она с извиняющейся улыбкой. — Вы ведь только что вернулись из «Олимпуса»? — Рианна подошла к столику с закусками, и платье ее нежно зашелестело. — Мы с Уильямом работали и там: он в игровом комплексе, я — в медицинском. Вы их видели?
— Мельком. — «Хватит грубить, — мысленно одернула себя Ева. — Надо привыкать к тому, что, вернувшись домой, можешь застать там изысканное общество и в том числе роскошных дамочек, заигрывающих с твоим мужем». — Медицинский комплекс очень впечатляет. А комната топографических игр в отеле — это ваше детище? — спросила она у Уильяма.
— Признаю свою вину, — улыбнулся он. — Обожаю играть. А вы?
— Ева и там умудрялась работать, — сказал Рорк. — Увы, нам не повезло: когда мы были в «Олимпусе», там произошла очень неприятная вещь. Самоубийство. Погиб один из техников, Матиас.
— Матиас? — Уильям нахмурился. — Такой молодой парень, рыжий, с веснушками?
— Да.
— Господи! Самоубийство? А ты уверен, что это не несчастный случай? Насколько я помню, это был очень активный молодой человек с большими планами. Не из тех, кто добровольно уходит из жизни.
— Но именно это он и сделал, — сухо сказала Ева. — Повесился.
— Какой ужас! — Рианна побледнела и присела на кушетку. — Я его знала, Уильям?
— Кажется, нет. Могла видеть его в одном из клубов, но, насколько я помню, он не любил общества.
— Тем не менее мне очень жаль, — сказала Рианна. — Как печально, что вы в ваш медовый месяц столкнулись с такой трагедией. Давайте не будем больше об этом говорить. — Галахэд запрыгнул на кушетку и стал тереться головой о руку Рианны. — Лучше расскажите нам о свадьбе.
— Оставайтесь с нами ужинать. — Говоря это, Рорк незаметно пожал локоть Евы, словно принося извинения. — И мы расскажем вам все в подробностях.
— Увы, не можем, — развел руками Уильям. — Идем в театр. Причем уже опаздываем.
— Ты, как всегда, прав. — Рианна с видимым сожалением встала с кушетки. — Надеюсь, вы еще повторите свое приглашение. Ближайшие два месяца мы собираемся провести в Нью-Йорке, и я бы очень хотела познакомиться с вами поближе, Ева. Мы с Рорком.., старинные приятели. Не правда ли, дорогой?
— Совершенно верно. Мы с Евой всегда будем рады вас видеть. А завтра утром жду вас в офисе с подробным отчетом.
— Ну что ж, в таком случае — до завтра. — Рианна поставила бокал на столик. — Ева, может быть, мы с вами пообедаем как-нибудь на днях? Ленч только для дам! — Она так озорно блеснула глазами, что Ева вдруг почувствовала себя полной идиоткой. — Сравним свои впечатления о Рорке.
Обижаться на такое дружеское предложение было бы совсем глупо.
— Думаю, это будет интересно, — улыбнулась в ответ Ева и вместе с Рорком проводила гостей до двери. — И много у нас с ней должно быть общих впечатлений? — спросила она Рорка, когда они остались одни.
Он обнял Еву за талию и поцеловал в щеку.
— Это было так давно! Тысячу лет назад.
— У тебя отличный вкус: у нее великолепная фигура! Наверняка не обошлось без пластических операций.
— Что ж, если это и так, то она удачно вложила деньги.
Ева мрачно взглянула на него.
— Слушай, а есть ли на свете хоть одна красивая женщина, не побывавшая в твоих объятиях? Рорк задумчиво прищурился.
— Пожалуй, нет.
Ева кинулась на него, и он со смехом увернулся.
— Эй, потише, ты меня так с ног свалишь. — Тут она заехала ему кулаком в живот, и, он тихо охнул. — Да, дорогая, ты уже вошла в форму.
— Пусть это послужит тебе уроком, неотразимый ты мой, — заявила Ева, однако все-таки позволила ему взять ее на руки.
— Есть хочешь? — спросил Рорк.
— Безумно!
— Я тоже. Давай-ка поужинаем в спальне. — И он понес ее вверх по лестнице.
Глава 4
Он был обходителен с журналистами, дружил с боссами преступного мира, имел свой собственный самолет.
Ева не могла отказать себе в маленькой слабости — относиться к нему с презрением.
— Я бы хотел восстановить картину происшедшего, лейтенант. — Фицхью изящным жестом сплел пальцы. — И хотел бы узнать, что побудило вас напасть на моего подзащитного в его же офисе.
Прокурор возразил против формулировки, и Фицхью изящно перефразировал:
— Насколько мне известно, той ночью, о которой идет речь, вы, лейтенант Даллас, нанесли моему подзащитному физические увечья.
Он оглянулся на Сальватори, который по случаю заседания суда облачился в скромный черный костюм. По совету адвоката он в течение последних трех месяцев не пользовался услугами косметологов и визажистов. В волосах его поблескивала седина, лицо выглядело утомленным, вся фигура будто обвисла. Он производил впечатление старого беззащитного человека.
Ева подумала, что присяжные наверняка будут сравнивать несчастного старика и молодую и энергичную женщину-полицейского, причем сравнение будет не в ее пользу.
— Мистер Сальватори оказал сопротивление при аресте и сделал попытку поджечь помещение. Его необходимо было удержать от этого.
— Удержать? — Фицхью медленно прошел мимо секретаря, ведущего запись, мимо скамьи присяжных и, подойдя к Сальватори, положил руку ему на плечо. — И вы удерживали моего подзащитного таким образом, что у него оказалась сломана рука и выбиты зубы?
Ева бросила быстрый взгляд в сторону присяжных. Некоторые из них смотрели на подсудимого с явным состраданием.
— Совершенно верно. Мистер Сальватори отказался бросить нож, которым мне угрожал, и выключить ацетиленовую горелку, находившуюся у него в руке.
— Вы были вооружены, лейтенант?
— Да, была.
— У вас стандартное оружие, положенное офицеру нью-йоркской полиции?
— Да.
— Если, как вы утверждаете, мистер Сальватори и оказывал сопротивление, то почему же вы не применили оружие?
— Я промахнулась. В ту ночь мистер Сальватори был на редкость резв.
— Понятно. За десять лет службы в полиции сколько раз, лейтенант, вы были вынуждены применять оружие на поражение? То есть убивать?
— Трижды, — ответила Ева, стараясь не обращать внимания на холодок, пробежавший вдруг по спине.
— Трижды? — Фицхью выдержал паузу, давая присяжным время получше рассмотреть женщину, сидящую в кресле свидетеля. Женщину, которой приходилось убивать. — Не слишком ли это много? Не кажется ли вам, что три смертельных исхода говорят о вашей предрасположенности к злоупотреблению силой?
Прокурор выразил протест, заявив, что лейтенант Даллас предстала перед судом не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля.
«Да нет, — подумала Ева, — полицейские — всегда обвиняемые».
— Мистер Сальватори был вооружен, — спокойно ответила она. — У меня был ордер на его арест по обвинению в жестоком убийстве трех человек. У этих троих были выколоты глаза и отрезаны языки, после чего они были сожжены. Мистер Сальватори предстал перед судом по обвинению в совершении этого преступления. Он отказался добровольно сдаться властям и швырнул в меня нож, из-за чего я и промахнулась, стреляя в него. После этого он кинулся на меня и, сбив с ног, повалил на пол. Насколько я помню, он сказал тогда: «А сейчас, сука полицейская, я тебя на кусочки порежу», и мы стали бороться врукопашную. Вот тогда-то я выбила ему зубы и сломала руку.
— И получили от этого удовлетворение, лейтенант?
— Нет, сэр, не от этого, — ответила она, глядя Фицхью прямо в глаза. — А от того, что осталась жива.
— Каков подонок! — буркнула Ева, садясь в машину.
— Ему не удастся вытащить Сальватори. — Пибоди уселась рядом и сразу включила вентилятор: в машине было невыносимо жарко. — Все улики против него. И вы не позволили себя сломить.
— Еще чего! — Ева решительно взъерошила волосы, и они нырнули прямо в гущу машин, заполонивших, как и всегда в послеобеденное время, все улицы. — Надо же, рискуешь собственной шкурой, делаешь все, чтобы изолировать таких типов, как этот Сальватори, от общества, а потом подонки вроде Фицхью зарабатывают миллионы, помогая им выбраться на свободу. Меня это порой просто бесит!
— Их выпускают — а мы их снова засаживаем за решетку.
Ева усмехнулась и взглянула на свою спутницу.
— Вы, Пибоди, оптимистка. Не знаю только, надолго ли вас хватит. Знаете что, давайте-ка прокатимся, — сказала она вдруг и свернула на боковую улицу. — После зала суда чертовски хочется проветриться.
— Лейтенант, а ведь я вам сегодня в суде была совершенно не нужна. Почему вы взяли меня с собой?
— Если вы решили получить значок детектива, Пибоди, то должны хорошо знать, на что идете. И бороться вам придется не только с ворами, наркоманами и убийцами, а еще и с братьями-адвокатами.
Увидев пробку, Ева нисколько не удивилась, спокойно включила мигалку и поехала по разделительной полосе, пока не нашла место для парковки.
Выйдя из машины, она сурово взглянула на типа, который с превышением скорости несся по дороге. Он в ответ усмехнулся, нагло подмигнул и понесся дальше.
— Райончик этот кишмя кишит торговцами наркотиков, ворами и проститутками, — сказала она Пибоди. — И именно поэтому он меня крайне интересует. Давайте заглянем по старой памяти в «Даун и Дерти».
Как только они открыли дверь, в нос им тут же ударил кисловатый запах дешевого вина и дрянной еды. Вдоль одной из стен тянулись распахнутые сейчас настежь двери отдельных кабинетов, и оттуда несло застоявшейся вонью грязного белья и немытых тел. Это был самый настоящий притон, из тех, где обделываются сомнительные делишки всякого рода.
Мэвис Фристоун сидела в гримерной за сценой — с огромной гривой на сей раз алых волос, завернутая в клочок серебристой материи, подчеркивающей все прелести ее изящного тела. Через стекло Ева видела, как шевелятся ее губы, как подергиваются в такт неслышной музыке узкие бедра — наверняка Мэвис репетировала очередной номер.
Стучать было бесполезно, так что Ева подошла вплотную к прозрачной двери и стояла там, пока Мэвис наконец ее не заметила. Рот ее, огненно-красный, в тон волосам, расплылся в радостной улыбке. Она кинулась к двери, распахнула ее, и Ева тут же едва не оглохла от невыносимого рева гитар. Мэвис заключила Еву в объятия и что-то прокричала ей прямо в ухо, но из-за грохота музыки Ева ничего не разобрала.
— Что-что? — переспросила она со смехом. — Господи, Мэвис, выключи сейчас же. Что это такое?
— Мой новый номер! Готова поклясться, публика обезумеет от восторга.
— В то, что обезумеет, верю охотно.
— Так ты вернулась! — Мэвис чмокнула Еву в обе щеки. — Давай-ка сядем, и ты мне все-все расскажешь. С подробностями! Привет, Пибоди. Как это ты ходишь в форме в такую жару?
Она потащила Еву к колченогому столику.
— Может быть, хотите выпить? Чур, я угощаю. Я здесь работаю два вечера в неделю: Крэк устроил по знакомству. Как он расстроится, что не застал тебя! Ой, как же я рада тебя видеть! Выглядишь классно. Похоже, что ты счастлива. Правда, она классно выглядит, а, Пибоди? Секс на всех оказывает целительное воздействие.
Ева снова засмеялась. Именно за этим она и пришла — послушать веселую болтовню Мэвис.
— Нам только минералку, Мэвис. Мы с Пибоди на службе.
— Да никто здесь на вас доносить не станет. Расстегни-ка форму, Пибоди. Меня просто пот прошибает, когда я на тебя смотрю. Ну, как тебе понравилось на курорте? Или вы только трахались, не обращая ни на что внимания?
— Да ну тебя! Курорт роскошный, мне все очень понравилось. А как ты? Как Леонардо?
Взгляд у Мэвис тут же затуманился, она нежно улыбнулась.
— Просто восторг! Я даже представить себе не могла, как это здорово — жить вместе. Кстати, этот костюм он сделал специально для меня.
Ева пристально посмотрела на тоненькие серебристые тесемочки, едва прикрывавшие грудь Мэвис.
— Ты это называешь костюмом?
— Конечно! А еще — я готовлю новый номер. Ой, мне столько всего надо тебе рассказать. — Она поставила на столик стаканы и достала из холодильника бутылки с минералкой. — Даже не знаю, с чего начать. Я сейчас работаю с одним парнем, он инженер звукозаписи. Мы записываем диск, представляешь? Он говорит, что сумеет меня раскрутить. Зовут его Джесс Барроу. Пару лет назад он работал с собственной группой. Может, ты о нем и слышала?
— Нет. — Ева отлично знала, что Мэвис, хоть и провела большую часть жизни в трущобах, а потом подвизалась на сценах дешевых ресторанчиков, во многом оставалась до удивления наивной и неискушенной. — И сколько ты ему платишь?
— Все совсем не так! — обиженно надула губы Мэвис. — Естественно, за запись я должна заплатить, так положено. Если у нас что-то получится, в течение трех лет он будет получать шестьдесят процентов прибыли. А потом мы составим новый договор.
— Я о нем слышала, — неожиданно вмешалась Пибоди, расстегнувшая-таки воротничок форменной рубашки. — Пару лет назад он действительно раскрутил несколько шлягеров. Он работал с Кассандрой. Ну, это известная певица, — пояснила она, поймав удивленный взгляд Евы.
— Вы разбираетесь в музыке, Пибоди? Для меня это новость.
— Люблю иногда послушать что-нибудь легкое, — пожала плечами Пибоди и уставилась в стакан с минералкой. — Как все.
— С Кассандрой он больше не работает, — радостно сообщила Мэвис. — Он стал искать новую певицу и нашел меня!
«Интересно, а чего еще он искал?» — подумала Ева.
— А Леонардо как к этому относится?
— Он считает, что мне повезло. Обязательно приходи в студию, Ева, посмотришь, как мы работаем. Джесс — настоящий гений!
Ева решила, что непременно посмотрит, как они работают. Она мало к кому относилась с нежностью и любовью, но Мэвис, безусловно, в это ограниченное число людей входила.
Уже в машине, направляясь в участок, Ева сказала Пибоди:
— Будьте добры, соберите информацию об этом Джессе Барроу.
— Мэвис это вряд ли понравится, — заметила Пибоди, но все-таки достала блокнот и сделала в нем пометку.
— А ей совершенно незачем об этом знать. Ева проехала мимо тележки, с которой торговали фруктами, свернула на Десятую авеню, где снова чинили мостовую, и тут ей на глаза попался тип в сером плаще, направляющийся к трем девчушкам, стоявшим неподалеку. Плащ его выглядел довольно нелепо на раскаленной улице.
— Черт! Опять этот Клевис, — вздохнула Ева.
— Клевис?
— Это его излюбленные места, — сказала Ева, остановив машину. — Я его знаю с тех пор, как служила патрульным полицейским. Пошли, Пибоди, поможем детям.
На тротуаре какие-то мужчины спорили о бейсболе; судя по тому, что от обоих несло потом, спор, несмотря на жару, длился уже давно. Ева попробовала крикнуть, но шум отбойных молотков заглушил ее голос. Поэтому ей пришлось прибавить шагу, и Клевиса она догнала, когда он был уже в нескольких метрах от девочек.
— Привет, Клевис!
Он обернулся и, прищурившись, взглянул на Еву из-за солнцезащитных очков. У него были светлые кудрявые волосы — ни дать ни взять херувим. Только херувиму этому было уже под семьдесят.
— Даллас! Сколько лет, сколько зим! — Ослепительно улыбнувшись, он перевел взгляд на Пибоди. — А это кто?
— Это моя помощница, сержант Пибоди. Клевис, надеюсь, вы не собираетесь пугать этих девчушек?
— Да провалиться мне на месте! Пугать? Никогда! — Он возмущенно вскинул голову. — Я просто хотел кое-что им показать.
— Не стоит этого делать, Клевис. Вам надо пойти домой, отдохнуть. На улице слишком жарко.
— А я люблю все горяченькое! Уходят, — вздохнул он, глядя вслед девочкам, со смехом перебегавшим улицу. — Видно, сегодня мне не удастся им ничего показать. Ну ладно, вам покажу.
— Клевис, не смейте… — попробовала остановить его Ева, но не успела. Он уже распахнул полы плаща и демонстрировал им свое абсолютно голое туловище, единственным украшением которого был синий бантик, повязанный вокруг пениса. — Очень мило, Клевис. Этот цвет вам идет. — Она положила руку ему на плечо. — Давайте-ка прокатимся, а?
— Ну если вы настаиваете… А вам нравится синий цвет, Пибоди?
Пибоди серьезно кивнула, открыла заднюю дверцу и помогла Клевису сесть.
— Синий — мой любимый цвет. — Захлопнув дверцу, она взглянула в смеющиеся глаза Евы. — Рада приветствовать вас на рабочем месте, лейтенант.
— Как же приятно, Пибоди, снова на нем оказаться!
Но домой вернуться было еще приятнее. Ева миновала высокие ворота и мимо ухоженных лужаек и цветущих кустов подъехала к внушительному, но в то же время изящному каменному замку, стоявшему на холме.
Ева понемногу привыкла к дому Рорка, и теперь контраст между местом работы и новым местом жительства не казался ей столь разительным. Здесь стояла удивительная тишина — каждый попавший сюда тут же забывал, что находится в самом сердце огромного города. Разумеется, такое могли позволить себе только очень богатые люди. В саду за домом пели птицы, пахло свежескошенной травой, а всего несколько минут назад Ева мчалась по запруженным народом и машинами шумным и грязным улицам Нью-Йорка.
Это место было любимым убежищем Рорка, а с некоторых пор — и Евы.
Две потерянных души… Так назвал когда-то Рорк себя и ее. «Интересно, — подумала вдруг она, — теперь, обретя друг друга, перестали ли мы быть потерянными?»
Машину она оставила у парадного входа, хотя отлично понимала, что это вызовет у Соммерсета, дворецкого Рорка, глухое раздражение: машина была не из новых и к тому же изрядно побитая. Ева вполне могла отогнать машину в гараж, где для нее был отведен специальный отсек, но она любила при каждом удобном случае позлить старика Соммерсета. Открыв входную дверь, Ева сразу же его увидела.
— У вашего автомобиля совершенно неподобающий вид, — заявил он, не скрывая презрительной усмешки.
— Это муниципальная собственность. Хотите — сами ставьте его в гараж, — ответила Ева равнодушно, наклонилась и взяла на руки огромного кота, вышедшего ей навстречу. Услышав взрыв смеха, донесшийся из недр дома, она удивленно подняла брови. — У нас гости?
— Да. — Соммерсет окинул неодобрительным взглядом ее изрядно помятые рубашку и брюки, а также кобуру, висевшую на поясе. — Может быть, вы примете душ и переоденетесь перед тем, как выйти к гостям?
— А вы, Соммерсет, может быть, пойдете к черту? — парировала Ева и гордо прошествовала мимо него.
В гостиной, заставленной всяческими редкостями, привезенными Рорком из разных уголков земли, был устроен небольшой, но изысканный прием. На серебряных подносах были разложены восхитительные канапе, в хрустальных бокалах искрилось золотистое вино. Рорк в черной шелковой рубахе и безукоризненно сшитых черных брюках, стянутых на талии ремнем с серебряной пряжкой, был неотразим.
В гостиной, кроме него, находилась лишь одна пара. Мужчина — ослепительный блондин с длинными до плеч волосами, одетый в синий пиджак. Ева отметила про себя, что лицо у него решительное, красивое, разве что губы чуть тонковаты, зато глаза изумительно хороши — темно-карие, бархатные.
Женщина была настоящей красавицей с копной вьющихся темно-рыжих волос и с огромными зелеными, как у кошки, глазами. Кожа у нее была белоснежной, рот — мягкий и чувственный. Длинное изумрудно-зеленое платье облегало ее стройную и гибкую фигуру.
— Рорк, — промурлыкала она, не замечая Еву, — я ужасно по тебе скучала. — И погладила хозяина дома по щеке.
Ева сразу вспомнила об оружии, висевшем у нее на поясе. Вот затряслись бы поджилки у этой рыжеволосой секс-бомбочки, услышь она один-единственный выстрел! Ева отругала себя за шальные мысли, опустила Галахэда на пол и подошла к гостям.
— Теперь, надеюсь, вы не скучаете, — сказала она и даже попыталась улыбнуться.
Рорк обернулся, пристально посмотрел на нее и понимающе ухмыльнулся.
«Ну ничего, — мрачно подумала Ева. — Скоро, очень скоро ты перестанешь так нагло ухмыляться, парень».
— Ева! А мы и не слышали, как ты вошла.
— Это вполне понятно. — Она схватила с подноса первое попавшееся канапе и отправила его в рот.
— Кажется, с нашими сегодняшними гостями ты еще не знакома. Рианна Отт, Уильям Шаффер. Моя жена — Ева Даллас.
— Поосторожнее, Ри, она вооружена, — Уильям улыбнулся, протягивая Еве руку. В его движениях было что-то от грации породистого скакуна. — Рад с вами познакомиться, Ева. Искренне рад. Мы с Ри были очень огорчены тем, что не смогли присутствовать на вашей свадьбе.
— Безутешны! — Рианна ослепительно улыбнулась Еве. — Мы с Уильямом страстно мечтали увидеть ту, к ногам которой пал сам Рорк.
— По-моему, на ногах он еще держится, — Ева бросила быстрый взгляд на Рорка, протянувшего ей бокал вина. — Пока что.
— Ри и Уильям работают над одним проектом в моей лаборатории в Гамильтоне. Они только что вернулись в Нью-Йорк — отдохнуть и развеяться.
— Правда? — Ева натужно улыбнулась.
— Мы работаем над удивительно интересным проектом, — вступил в разговор Уильям. — Через год, максимум через два, «Рорк индастриз» завершит разработку новой технологии, которая произведет в мире игр и развлечений настоящую революцию.
— Игры и развлечения? — ехидно повторила Ева. — Да, это дело серьезное.
— На самом деле эту технологию можно будет применять во многих областях. — Рианна потягивала вино и внимательно разглядывала Еву. — Например, в медицине.
— Этим занимается Ри. — Уильям нежно взглянул на свою спутницу. — Она у нас спец по медицине, а я — по забавам.
— Думаю, у Евы сегодня был трудный день, так что не будем утомлять ее разговорами о наших делах. Мы, ученые, такие зануды, — добавила она с извиняющейся улыбкой. — Вы ведь только что вернулись из «Олимпуса»? — Рианна подошла к столику с закусками, и платье ее нежно зашелестело. — Мы с Уильямом работали и там: он в игровом комплексе, я — в медицинском. Вы их видели?
— Мельком. — «Хватит грубить, — мысленно одернула себя Ева. — Надо привыкать к тому, что, вернувшись домой, можешь застать там изысканное общество и в том числе роскошных дамочек, заигрывающих с твоим мужем». — Медицинский комплекс очень впечатляет. А комната топографических игр в отеле — это ваше детище? — спросила она у Уильяма.
— Признаю свою вину, — улыбнулся он. — Обожаю играть. А вы?
— Ева и там умудрялась работать, — сказал Рорк. — Увы, нам не повезло: когда мы были в «Олимпусе», там произошла очень неприятная вещь. Самоубийство. Погиб один из техников, Матиас.
— Матиас? — Уильям нахмурился. — Такой молодой парень, рыжий, с веснушками?
— Да.
— Господи! Самоубийство? А ты уверен, что это не несчастный случай? Насколько я помню, это был очень активный молодой человек с большими планами. Не из тех, кто добровольно уходит из жизни.
— Но именно это он и сделал, — сухо сказала Ева. — Повесился.
— Какой ужас! — Рианна побледнела и присела на кушетку. — Я его знала, Уильям?
— Кажется, нет. Могла видеть его в одном из клубов, но, насколько я помню, он не любил общества.
— Тем не менее мне очень жаль, — сказала Рианна. — Как печально, что вы в ваш медовый месяц столкнулись с такой трагедией. Давайте не будем больше об этом говорить. — Галахэд запрыгнул на кушетку и стал тереться головой о руку Рианны. — Лучше расскажите нам о свадьбе.
— Оставайтесь с нами ужинать. — Говоря это, Рорк незаметно пожал локоть Евы, словно принося извинения. — И мы расскажем вам все в подробностях.
— Увы, не можем, — развел руками Уильям. — Идем в театр. Причем уже опаздываем.
— Ты, как всегда, прав. — Рианна с видимым сожалением встала с кушетки. — Надеюсь, вы еще повторите свое приглашение. Ближайшие два месяца мы собираемся провести в Нью-Йорке, и я бы очень хотела познакомиться с вами поближе, Ева. Мы с Рорком.., старинные приятели. Не правда ли, дорогой?
— Совершенно верно. Мы с Евой всегда будем рады вас видеть. А завтра утром жду вас в офисе с подробным отчетом.
— Ну что ж, в таком случае — до завтра. — Рианна поставила бокал на столик. — Ева, может быть, мы с вами пообедаем как-нибудь на днях? Ленч только для дам! — Она так озорно блеснула глазами, что Ева вдруг почувствовала себя полной идиоткой. — Сравним свои впечатления о Рорке.
Обижаться на такое дружеское предложение было бы совсем глупо.
— Думаю, это будет интересно, — улыбнулась в ответ Ева и вместе с Рорком проводила гостей до двери. — И много у нас с ней должно быть общих впечатлений? — спросила она Рорка, когда они остались одни.
Он обнял Еву за талию и поцеловал в щеку.
— Это было так давно! Тысячу лет назад.
— У тебя отличный вкус: у нее великолепная фигура! Наверняка не обошлось без пластических операций.
— Что ж, если это и так, то она удачно вложила деньги.
Ева мрачно взглянула на него.
— Слушай, а есть ли на свете хоть одна красивая женщина, не побывавшая в твоих объятиях? Рорк задумчиво прищурился.
— Пожалуй, нет.
Ева кинулась на него, и он со смехом увернулся.
— Эй, потише, ты меня так с ног свалишь. — Тут она заехала ему кулаком в живот, и, он тихо охнул. — Да, дорогая, ты уже вошла в форму.
— Пусть это послужит тебе уроком, неотразимый ты мой, — заявила Ева, однако все-таки позволила ему взять ее на руки.
— Есть хочешь? — спросил Рорк.
— Безумно!
— Я тоже. Давай-ка поужинаем в спальне. — И он понес ее вверх по лестнице.
Глава 4
Ева проснулась от звонка. На груди у нее мирно посапывал Галахэд. Время было предрассветное, сквозь окно в потолке пробивался тусклый серый свет. Не открывая глаз, Ева потянулась к телефону.
— Даллас слушает.
— Примите вызов, лейтенант, — раздался голос дежурного. — Подозрительная смерть. Адрес: Мэдисон-авеню, 5002, квартира 3800. Сообщение поступило от проживающего там Артура Фоккса. Код четвертый.
— Сообщение принято. Свяжитесь, пожалуйста, с сержантом Делией Пибоди и вызовите ее мне в помощь.
— Принято. Желаю удачи, лейтенант.
— Что случилось? — Рорк тоже проснулся и, усевшись в кровати, взял Галахэда на руки.
— Пока точно не знаю, но надо ехать. Времени у меня — только на душ и кофе. — Ева, не найдя халата, отправилась в ванную голышом. — На месте происшествия уже есть патрульный, — крикнула она из-за двери.
Зайдя в душевую кабину, Ева с удовольствием подставила спину под струи горячей воды, нажала на кнопку в стенке и набрала пригоршню жидкого мыла. Через несколько минут она поняла, что проснулась окончательно.
— Ты сваришься. — Он стоял в дверях ванной с чашкой кофе в руках.
— Это мне?
— Всегда к вашим услугам.
— Спасибо. — Ева взяла чашку, встала под фен. — Ты что, смотрел, как я моюсь?
— Я вообще люблю на тебя смотреть. Есть что-то особенное в стройных длинноногих женщинах, стоящих под душем.
Рорк зашел в кабинку и включил холодную воду. Ева никак не могла понять, почему мужчина, привыкший к роскоши, предпочитает ледяной душ. Пригладив ладонью волосы, она наложила на лицо дневной крем, который ей настоятельно рекомендовала Мэвис.
— Тебе совершенно не обязательно было вставать вместе со мной.
— Все равно я проснулся. — Рорк фен не любил, предпочитал вытираться полотенцем. — У тебя есть время позавтракать?
Ева взглянула на его отражение в зеркале:
— Боюсь, что нет. Я перехвачу что-нибудь попозже.
Он обмотал полотенце вокруг бедер, пригладил волосы:
— Честно?
— Знаешь, а мне тоже нравится смотреть на тебя, — призналась Ева и отправилась в спальню одеваться.
Машин в этот час на улицах почти не было, только автобусы развозили одних рабочих с ночной смены домой, а других — на утреннюю смену. Моросил дождик, но уличные торговцы уже вывезли свои тележки и готовились к новому дню.
Ева быстро мчалась по городу.
Та часть Мэдисон-авеню, куда она направлялась, вся сплошь состояла из бутиков и серебристых небоскребов, где обитали те, кто мог себе позволить эти бутики посещать.
Ева обогнала такси с одинокой пассажиркой, блондинкой в блестящем, переливавшемся всеми цветами радуги пиджаке. «Наверное, девушка по вызову, — подумала Ева. — Возвращается с ночной смены. Богатые могут покупать не только роскошную одежду, но и роскошные развлечения».
Ева свернула к подземному гаражу у дома, сунула под нос охраннику свой значок, и он указал ей отсек, где она могла поставить машину.
Естественно, этот отсек оказался в самом дальнем от лифта углу гаража. «Полицейским, — подумала Ева раздраженно, — всегда отводят места похуже».
— Даллас слушает.
— Примите вызов, лейтенант, — раздался голос дежурного. — Подозрительная смерть. Адрес: Мэдисон-авеню, 5002, квартира 3800. Сообщение поступило от проживающего там Артура Фоккса. Код четвертый.
— Сообщение принято. Свяжитесь, пожалуйста, с сержантом Делией Пибоди и вызовите ее мне в помощь.
— Принято. Желаю удачи, лейтенант.
— Что случилось? — Рорк тоже проснулся и, усевшись в кровати, взял Галахэда на руки.
— Пока точно не знаю, но надо ехать. Времени у меня — только на душ и кофе. — Ева, не найдя халата, отправилась в ванную голышом. — На месте происшествия уже есть патрульный, — крикнула она из-за двери.
Зайдя в душевую кабину, Ева с удовольствием подставила спину под струи горячей воды, нажала на кнопку в стенке и набрала пригоршню жидкого мыла. Через несколько минут она поняла, что проснулась окончательно.
— Ты сваришься. — Он стоял в дверях ванной с чашкой кофе в руках.
— Это мне?
— Всегда к вашим услугам.
— Спасибо. — Ева взяла чашку, встала под фен. — Ты что, смотрел, как я моюсь?
— Я вообще люблю на тебя смотреть. Есть что-то особенное в стройных длинноногих женщинах, стоящих под душем.
Рорк зашел в кабинку и включил холодную воду. Ева никак не могла понять, почему мужчина, привыкший к роскоши, предпочитает ледяной душ. Пригладив ладонью волосы, она наложила на лицо дневной крем, который ей настоятельно рекомендовала Мэвис.
— Тебе совершенно не обязательно было вставать вместе со мной.
— Все равно я проснулся. — Рорк фен не любил, предпочитал вытираться полотенцем. — У тебя есть время позавтракать?
Ева взглянула на его отражение в зеркале:
— Боюсь, что нет. Я перехвачу что-нибудь попозже.
Он обмотал полотенце вокруг бедер, пригладил волосы:
— Честно?
— Знаешь, а мне тоже нравится смотреть на тебя, — призналась Ева и отправилась в спальню одеваться.
Машин в этот час на улицах почти не было, только автобусы развозили одних рабочих с ночной смены домой, а других — на утреннюю смену. Моросил дождик, но уличные торговцы уже вывезли свои тележки и готовились к новому дню.
Ева быстро мчалась по городу.
Та часть Мэдисон-авеню, куда она направлялась, вся сплошь состояла из бутиков и серебристых небоскребов, где обитали те, кто мог себе позволить эти бутики посещать.
Ева обогнала такси с одинокой пассажиркой, блондинкой в блестящем, переливавшемся всеми цветами радуги пиджаке. «Наверное, девушка по вызову, — подумала Ева. — Возвращается с ночной смены. Богатые могут покупать не только роскошную одежду, но и роскошные развлечения».
Ева свернула к подземному гаражу у дома, сунула под нос охраннику свой значок, и он указал ей отсек, где она могла поставить машину.
Естественно, этот отсек оказался в самом дальнем от лифта углу гаража. «Полицейским, — подумала Ева раздраженно, — всегда отводят места похуже».