Страница:
— Но я совсем не хочу, чтобы ты был как-то связан с этим делом.
— Как всегда. — Он улыбнулся и протянул ей чашку с кофе. — Как бы то ни было, лейтенант, я связан с вами, поэтому никуда вы от меня не денетесь. А вот и наша несравненная Пибоди!
Появилась Пибоди, как обычно начищенная и наглаженная, и тут же, открыв от удивления рот, начала разглядывать салон. Здесь и в самом деле было на что посмотреть: вся мебель обита плюшем, как в пятизвездочном отеле, мягкие кресла расставлены вокруг полированных столов, повсюду хрустальные вазы со свежими цветами, на которых блестят капельки росы.
— Закройте рот, Пибоди!
— Сейчас попробую, лейтенант…
— Не обращайте на нее внимания, Пибоди. Она не с той ноги встала. — Рорк поднялся, Пибоди недоуменно на него уставилась и только через несколько секунд поняла, что он ждет, пока она сядет. — Кофе выпьете?
— Что? А, да. Спасибо.
— Я сам его принесу, а потом оставлю вас, чтобы вы могли спокойно поговорить о делах.
— Даллас, это… Это просто чудо!
— Это просто Рорк.
— Я о том и говорю.
Ева взглянула на Рорка, принесшего кофе. «Красавец брюнет с чуть порочной внешностью, — подумала она. — Да, пожалуй, его можно назвать чудом…»
— Усаживайтесь поудобнее, Пибоди, сейчас взлетаем.
Полет был коротким, и Пибоди едва успела ввести Еву в курс дела. Они должны были обратиться к начальнику отдела безопасности по работе с государственными служащими. Ознакомиться с информацией было разрешено на месте, но копировать ее запрещалось.
— Проклятые политики! — фыркнула Ева, садясь в такси. — Объясните мне, ради бога, кого они охраняют? Этот человек мертв.
— Таков порядок. В Вашингтоне все боятся за свои задницы.
— За жирные задницы, — уточнила Ева. — Раньше вы здесь бывали?
— Однажды, еще в детстве. С семьей.
— Сколько неожиданного можно о вас узнать, Пибоди! Ну, раз вы давно здесь не были, вам, возможно, захочется ознакомиться с достопримечательностями. — Она указала на мемориал Линкольна, мимо которого они ехали.
— Я все это видела по телевизору, — начала было Пибоди, но Ева ее прервала.
— Ознакомьтесь с достопримечательностями, Пибоди! Можете считать это приказом.
— Да, мэм. — Пибоди послушно отвернулась и стала смотреть в окно.
Ева вытащила из сумки крошечную видеокамеру и сунула ее под рубашку, решив, что служба безопасности вряд ли будет их обыскивать или просвечивать рентгеном. А если это и случится, она объяснит, что всегда носит с собой камеру и совсем забыла о ней. Взглянув на водителя, Ева убедилась в том, что он смотрит только на дорогу.
— Неплохой вид, — заметила Ева, когда они проезжали мимо Белого дома. Старое здание едва виднелось за стальной оградой.
Пибоди повернулась и взглянула Еве в глаза.
— Мне казалось, что вы доверяете мне, лейтенант.
— Здесь дело не в доверии, — мягко ответила Ева, поняв, что Пибоди обиделась. — Я просто не хочу никого подставлять.
— Если мы партнеры…
— Мы не партнеры, — сказала Ева жестко. — Пока что. Вы — моя подчиненная и проходите стажировку. Я — ваш начальник, и мне решать, за что вы должны, а за что не должны нести ответственность.
— Да, мэм, — ответила Пибоди сдержанно, и Ева вздохнула.
— Не расстраивайтесь, Пибоди. Настанет время, и я пошлю вас отчитываться перед майором Уитни вместо себя. Тогда вы узнаете, что это за удовольствие.
Такси подъехало к зданию, где располагалась служба безопасности. Ева вышла из машины и предъявила охраннику свое удостоверение. Пибоди сделала то же самое.
— Лейтенант Ева Даллас и сержант Пибоди. У нас назначена встреча с мистером Дадли.
— Вас сейчас примут, лейтенант. Просьба сдать оружие в камеру хранения. Предупреждаю: проносить в здание оружие запрещено законом.
Ева достала пистолет, отдала его, а потом с некоторым сожалением вытащила из-под штанины и второй. Заметив удивленный взгляд Пибоди, она пояснила:
— После случая с Каста я всегда ношу с собой запасное оружие. Иногда оно бывает совершенно необходимо.
— Согласна. — Пибоди вытащила свой пистолет. — Жаль, что вы тогда не пристрелили этого подонка.
Ева хотела что-то сказать, но передумала. Обычно Пибоди старалась не вспоминать о следователе из отдела по борьбе с наркотиками, который ее очаровал, уложил в койку, а за ее спиной преспокойно убивал тех, кто мешал ему обрабатывать его темные дела.
— Знаете, — сказала она наконец, — мне очень жаль, что все так случилось. Если вам когда-нибудь понадобится выговориться…
— Думаю, вряд ли. Но все равно спасибо.
— Ну, теперь он просидит в камере по меньшей мере лет пятьдесят.
— Надеюсь, — сухо кивнула Пибоди.
— Вы можете войти. Пройдите через ворота, автокар довезет вас до следующего пункта проверки.
— Господи, можно подумать, что мы отправляемся на встречу с самим президентом!
Они прошли через ворота, которые тут же закрылись. Подошел автокар, Ева и Пибоди уселись на жесткие пластиковые сиденья и помчались по стальному туннелю, в конце которого находился огромный зал с искусственным освещением, уставленный видеокамерами.
— Лейтенант Даллас, сержант Пибоди. — К ним подошел человек в серой форме офицера государственной безопасности. У него были короткие светлые волосы и бледная кожа, какая обычно бывает у людей, проводящих большую часть времени под землей. — Будьте добры, оставьте сумки здесь. Запрещено вносить сюда электронное оборудование и записывающие устройства. В этом здании вы постоянно находитесь под наблюдением. Вы меня поняли?
— Да, капрал. — Ева протянула ему сначала свою сумку, потом сумку Пибоди и сунула в карман квитанции, которые он им выдал. — Неплохое у вас местечко.
— Это наша гордость. Прошу сюда, лейтенант. Положив сумки в бронированный шкафчик, он повел их к лифту. Кабина поднималась так плавно, что казалось, будто она стоит на месте. Ева хотела было спросить, сколько пришлось налогоплательщикам заплатить за эту роскошь, но решила, что капрал не оценит иронии.
Выйдя из лифта, они оказались в вестибюле, уставленном мягкими глубокими креслами и деревьями в кадках. Ковер был таким толстым, что можно было не сомневаться — под ним находится аппаратура, фиксируя каждое движение. За огромным столом, уставленным компьютерами, мониторами и коммуникационными системами, сидело трое служащих, которые были одеты так строго и вели себя так вышколенно, что походили на роботов. Откуда-то звучала тихая, почти убаюкивающая музыка.
— Будьте добры, предъявите еще раз ваши удостоверения, — попросил капрал, и Ева с Пибоди послушно это исполнили. — Далее вас будет сопровождать сержант Хоббс.
Из-за стола встала сержант Хоббс, облаченная в безукоризненно выглаженную форму. Она открыла очередную бронированную дверь и повела Еву и Пибоди по пустынному коридору. На последнем пункте опять проверили, нет ли у них оружия, и наконец ввели в кабинет.
Из окон открывался великолепный вид на город, который Дадли считал своей собственностью. Еве оказалось достаточно одного взгляда, чтобы понять это. Стол у него был размером с ратушную площадь какой-нибудь северной столицы, а одна из стен сплошь увешана экранами, на которых возникали изображения разных районов Вашингтона. На другой стене висели фотографии с изображением Дадли в обществе глав различных государств, членов королевских фамилий, послов. Коммуникационный центр мог соперничать с центром, установленным в НАСА.
Но все это блекло по сравнению с самим хозяином кабинета.
Он оказался громадным детиной, ростом под семь футов, с широким загорелым лицом и седой стрижкой ежиком. На его огромных руках красовалось два кольца: одно — золотое обручальное, а другое — указывающее на принадлежность к высшим военным чинам.
Он стоял, несокрушимый, как скала, и изучающе рассматривал Еву. Пибоди он не удостоил и взглядом.
— Лейтенант, насколько мне известно, вас интересуют обстоятельства смерти сенатора Перли?
«Разговор без предисловий», — отметила про себя Ева.
— Да, мистер Дадли. Я хочу выяснить, не связана ли смерть сенатора с делом, которое я сейчас расследую. Мы будем крайне признательны, если вы окажете нам посильную помощь.
— На мой взгляд, вероятность того, что эти дела как-то связаны, практически равна нулю. Но, прочитав ваше досье, я решил разрешить вам ознакомиться с делом сенатора.
— В нашей работе не следует упускать из вида даже мелочей.
— Согласен. Одобряю ваш подход к делу.
— Могу ли я спросить, знали ли вы сенатора лично?
— Знал и, хотя не вполне разделял его политические взгляды, считал его истинным слугой народа и человеком высоких моральных принципов.
— Как по-вашему, мог ли такой человек добровольно лишить себя жизни?
Дадли на мгновение отвел глаза.
— Нет, лейтенант, я бы посчитал, что нет. Именно поэтому я и пригласил вас сюда. У сенатора осталась семья. Кстати, в том, что касалось семьи, наши с ним взгляды совпадали полностью. И самоубийство с этими взглядами никак не вяжется.
Дадли нажал на какую-то кнопку и повернулся к экранам.
— На первом экране его досье. На втором — сведения о финансовом положении. На третьем — о политических взглядах. На ознакомление с этими данными вам дается один час. Учтите: в кабинете установлены видеокамеры, и вы будете находиться под наблюдением. Через час за вами зайдет сержант Хоббс.
Дадли вышел из кабинета, и Ева выразила свое к нему отношение, одобрительно хмыкнув.
— Он постарался создать нам благоприятные условия. Возможно, он лично и недолюбливал Перли, но, судя по всему, относился к нему с уважением. Ну что ж, Пибоди, приступим.
Ева уже успела оглядеть помещение и заметила все камеры и магнитофоны. Она встала так, чтобы Пибоди максимально прикрывала ее. Вытащила из-под рубашки бриллиант, висевший на цепочке, и стала якобы машинально вертеть его в руках, умудрившись при этом незаметно включить камеру.
— Безукоризненная жизнь, — сказал она вслух. — Никаких нарушений закона. Родители женаты, живут в Кармеле. Отец военный, дослужился до полковника. Мать — медик, ребенка воспитывала сама, уйдя на это время с работы. Воспитание было дано хорошее.
Пибоди не сводила глаз с экрана, а Ева продолжала, на всякий случай голосом дублируя изображение:
— Образование отличное, закончил Принстон. В тридцать лет женился. Ребенок один, мальчик. Она перевела взгляд на второй экран.
— Член либеральной партии. Выступал против нашего старого знакомого Дебласса по вопросам, касавшимся запрета на оружие и билля о нравственности, принятие которого пробивал Дебласс. У меня такое чувство, что мы бы с сенатором подружились… Давайте-ка посмотрим его медицинскую карту.
На экране появилось бесчисленное количество медицинских терминов, от которых у Евы голова пошла кругом. Придется потом переводить это на общедоступный язык.
— Похоже, он был вполне здоровым человеком. Физических и умственных отклонений не обнаружено. В детстве удалены гланды, в двадцать лет — перелом ноги, травма, полученная на тренировке. В сорок с небольшим — коррекция зрения, обычная в этом возрасте.
— А это интересно, — подала голос Пибоди, просматривая политическое досье. — Он ратовал за закон, по которому раз в пять лет все юристы должны были бы проходить переаттестацию. Боюсь, юристам это вряд ли пришлось бы по вкусу.
— И Фицхью в том числе, — буркнула Ева. — Кажется, он и на электронную империю посягал. Добивался более тщательного тестирования нового оборудования, выступал за новые законы по лицензированию приборов. Это ему тоже не прибавляло популярности.
На экране появились результаты вскрытия. Пробираясь сквозь тьму медицинских терминов, Ева только качала головой.
— Похоже, от него мало что осталось. Я надеюсь на результаты сканирования мозга, но там — ничего. Никаких указаний на возможные отклонения. Посмотрите на поперечный разрез. Сейчас я попробую увеличить лобную долю правого полушария. — Она подошла поближе к экрану, чтобы все рассмотреть как следует. — Что вы видите, Пибоди?
— Серое вещество, довольно неприглядное. Явно непригодное для трансплантации.
— Господи, что с ним стало! Просто ничего не разглядеть. — Ева изо всех сил всматривалась в экран. Было непонятно, затемнение это или результат того, что череп раскололся об асфальт. — Не знаю, Пибоди. — Сделав все, что было нужно, она отключила свою камеру. — Ясно только, что в просмотренных нами файлах нет ничего, что указывало бы на расположенность к самоубийству… Итак, все-таки имеем троих. Давайте-ка выбираться отсюда, — решила она. — Мне здесь как-то не по себе.
— Не могу с вами не согласиться.
На углу Пенсильвания-авеню и Секьюрити-роу Ева с Пибоди выпили по банке пепси и съели нечто, напоминавшее гамбургер. Ева собиралась уже поймать такси, чтобы ехать в аэропорт, но тут около них остановился роскошный черный лимузин, из окна которого высунулся Рорк.
— Могу ли я подвезти дам?
— Bay! — радостно завопила Пибоди, оглядывая машину. Это было чудо из прошлой жизни, на таких когда-то ездили в рестораны и на концерты дамы в меховых манто.
— Не стоит его поощрять, Пибоди, — заявила Ева. Открыв дверцу, она собиралась сесть, но Рорк втащил ее за руку и усадил к себе на колени. — Прекрати сейчас же! — возмутилась она и двинула ему локтем в живот.
— Обожаю над ней подшучивать, когда она при исполнении, — объяснил Рорк, не выпуская Еву из объятий. — Как вы провели день, Пибоди?
Пибоди, довольная тем, что видит свое начальство в таких пикантных обстоятельствах, мило улыбнулась:
— Все нормально. Здесь есть разделяющее стекло? Я бы оставила вас наедине друг с другом.
— Я же сказала, не смейте его поощрять! — На сей раз удар локтем был более прицельным, и Еве удалось усесться самостоятельно. — Идиот, — прошипела она.
— Она от меня просто без ума. — Вздохнув, Рорк откинулся на спинку сиденья. — Это удивительно приятно. Ну, поскольку вы закончили свою работу, позвольте предложить вам поездку по городу.
— Нет, — отрезала Ева, не дав Пибоди открыть рот. — Возвращаемся в Нью-Йорк немедленно.
— И веселиться она обожает, — грустно добавил Рорк и велел водителю поворачивать к аэропорту.
Глава 10
— Как всегда. — Он улыбнулся и протянул ей чашку с кофе. — Как бы то ни было, лейтенант, я связан с вами, поэтому никуда вы от меня не денетесь. А вот и наша несравненная Пибоди!
Появилась Пибоди, как обычно начищенная и наглаженная, и тут же, открыв от удивления рот, начала разглядывать салон. Здесь и в самом деле было на что посмотреть: вся мебель обита плюшем, как в пятизвездочном отеле, мягкие кресла расставлены вокруг полированных столов, повсюду хрустальные вазы со свежими цветами, на которых блестят капельки росы.
— Закройте рот, Пибоди!
— Сейчас попробую, лейтенант…
— Не обращайте на нее внимания, Пибоди. Она не с той ноги встала. — Рорк поднялся, Пибоди недоуменно на него уставилась и только через несколько секунд поняла, что он ждет, пока она сядет. — Кофе выпьете?
— Что? А, да. Спасибо.
— Я сам его принесу, а потом оставлю вас, чтобы вы могли спокойно поговорить о делах.
— Даллас, это… Это просто чудо!
— Это просто Рорк.
— Я о том и говорю.
Ева взглянула на Рорка, принесшего кофе. «Красавец брюнет с чуть порочной внешностью, — подумала она. — Да, пожалуй, его можно назвать чудом…»
— Усаживайтесь поудобнее, Пибоди, сейчас взлетаем.
Полет был коротким, и Пибоди едва успела ввести Еву в курс дела. Они должны были обратиться к начальнику отдела безопасности по работе с государственными служащими. Ознакомиться с информацией было разрешено на месте, но копировать ее запрещалось.
— Проклятые политики! — фыркнула Ева, садясь в такси. — Объясните мне, ради бога, кого они охраняют? Этот человек мертв.
— Таков порядок. В Вашингтоне все боятся за свои задницы.
— За жирные задницы, — уточнила Ева. — Раньше вы здесь бывали?
— Однажды, еще в детстве. С семьей.
— Сколько неожиданного можно о вас узнать, Пибоди! Ну, раз вы давно здесь не были, вам, возможно, захочется ознакомиться с достопримечательностями. — Она указала на мемориал Линкольна, мимо которого они ехали.
— Я все это видела по телевизору, — начала было Пибоди, но Ева ее прервала.
— Ознакомьтесь с достопримечательностями, Пибоди! Можете считать это приказом.
— Да, мэм. — Пибоди послушно отвернулась и стала смотреть в окно.
Ева вытащила из сумки крошечную видеокамеру и сунула ее под рубашку, решив, что служба безопасности вряд ли будет их обыскивать или просвечивать рентгеном. А если это и случится, она объяснит, что всегда носит с собой камеру и совсем забыла о ней. Взглянув на водителя, Ева убедилась в том, что он смотрит только на дорогу.
— Неплохой вид, — заметила Ева, когда они проезжали мимо Белого дома. Старое здание едва виднелось за стальной оградой.
Пибоди повернулась и взглянула Еве в глаза.
— Мне казалось, что вы доверяете мне, лейтенант.
— Здесь дело не в доверии, — мягко ответила Ева, поняв, что Пибоди обиделась. — Я просто не хочу никого подставлять.
— Если мы партнеры…
— Мы не партнеры, — сказала Ева жестко. — Пока что. Вы — моя подчиненная и проходите стажировку. Я — ваш начальник, и мне решать, за что вы должны, а за что не должны нести ответственность.
— Да, мэм, — ответила Пибоди сдержанно, и Ева вздохнула.
— Не расстраивайтесь, Пибоди. Настанет время, и я пошлю вас отчитываться перед майором Уитни вместо себя. Тогда вы узнаете, что это за удовольствие.
Такси подъехало к зданию, где располагалась служба безопасности. Ева вышла из машины и предъявила охраннику свое удостоверение. Пибоди сделала то же самое.
— Лейтенант Ева Даллас и сержант Пибоди. У нас назначена встреча с мистером Дадли.
— Вас сейчас примут, лейтенант. Просьба сдать оружие в камеру хранения. Предупреждаю: проносить в здание оружие запрещено законом.
Ева достала пистолет, отдала его, а потом с некоторым сожалением вытащила из-под штанины и второй. Заметив удивленный взгляд Пибоди, она пояснила:
— После случая с Каста я всегда ношу с собой запасное оружие. Иногда оно бывает совершенно необходимо.
— Согласна. — Пибоди вытащила свой пистолет. — Жаль, что вы тогда не пристрелили этого подонка.
Ева хотела что-то сказать, но передумала. Обычно Пибоди старалась не вспоминать о следователе из отдела по борьбе с наркотиками, который ее очаровал, уложил в койку, а за ее спиной преспокойно убивал тех, кто мешал ему обрабатывать его темные дела.
— Знаете, — сказала она наконец, — мне очень жаль, что все так случилось. Если вам когда-нибудь понадобится выговориться…
— Думаю, вряд ли. Но все равно спасибо.
— Ну, теперь он просидит в камере по меньшей мере лет пятьдесят.
— Надеюсь, — сухо кивнула Пибоди.
— Вы можете войти. Пройдите через ворота, автокар довезет вас до следующего пункта проверки.
— Господи, можно подумать, что мы отправляемся на встречу с самим президентом!
Они прошли через ворота, которые тут же закрылись. Подошел автокар, Ева и Пибоди уселись на жесткие пластиковые сиденья и помчались по стальному туннелю, в конце которого находился огромный зал с искусственным освещением, уставленный видеокамерами.
— Лейтенант Даллас, сержант Пибоди. — К ним подошел человек в серой форме офицера государственной безопасности. У него были короткие светлые волосы и бледная кожа, какая обычно бывает у людей, проводящих большую часть времени под землей. — Будьте добры, оставьте сумки здесь. Запрещено вносить сюда электронное оборудование и записывающие устройства. В этом здании вы постоянно находитесь под наблюдением. Вы меня поняли?
— Да, капрал. — Ева протянула ему сначала свою сумку, потом сумку Пибоди и сунула в карман квитанции, которые он им выдал. — Неплохое у вас местечко.
— Это наша гордость. Прошу сюда, лейтенант. Положив сумки в бронированный шкафчик, он повел их к лифту. Кабина поднималась так плавно, что казалось, будто она стоит на месте. Ева хотела было спросить, сколько пришлось налогоплательщикам заплатить за эту роскошь, но решила, что капрал не оценит иронии.
Выйдя из лифта, они оказались в вестибюле, уставленном мягкими глубокими креслами и деревьями в кадках. Ковер был таким толстым, что можно было не сомневаться — под ним находится аппаратура, фиксируя каждое движение. За огромным столом, уставленным компьютерами, мониторами и коммуникационными системами, сидело трое служащих, которые были одеты так строго и вели себя так вышколенно, что походили на роботов. Откуда-то звучала тихая, почти убаюкивающая музыка.
— Будьте добры, предъявите еще раз ваши удостоверения, — попросил капрал, и Ева с Пибоди послушно это исполнили. — Далее вас будет сопровождать сержант Хоббс.
Из-за стола встала сержант Хоббс, облаченная в безукоризненно выглаженную форму. Она открыла очередную бронированную дверь и повела Еву и Пибоди по пустынному коридору. На последнем пункте опять проверили, нет ли у них оружия, и наконец ввели в кабинет.
Из окон открывался великолепный вид на город, который Дадли считал своей собственностью. Еве оказалось достаточно одного взгляда, чтобы понять это. Стол у него был размером с ратушную площадь какой-нибудь северной столицы, а одна из стен сплошь увешана экранами, на которых возникали изображения разных районов Вашингтона. На другой стене висели фотографии с изображением Дадли в обществе глав различных государств, членов королевских фамилий, послов. Коммуникационный центр мог соперничать с центром, установленным в НАСА.
Но все это блекло по сравнению с самим хозяином кабинета.
Он оказался громадным детиной, ростом под семь футов, с широким загорелым лицом и седой стрижкой ежиком. На его огромных руках красовалось два кольца: одно — золотое обручальное, а другое — указывающее на принадлежность к высшим военным чинам.
Он стоял, несокрушимый, как скала, и изучающе рассматривал Еву. Пибоди он не удостоил и взглядом.
— Лейтенант, насколько мне известно, вас интересуют обстоятельства смерти сенатора Перли?
«Разговор без предисловий», — отметила про себя Ева.
— Да, мистер Дадли. Я хочу выяснить, не связана ли смерть сенатора с делом, которое я сейчас расследую. Мы будем крайне признательны, если вы окажете нам посильную помощь.
— На мой взгляд, вероятность того, что эти дела как-то связаны, практически равна нулю. Но, прочитав ваше досье, я решил разрешить вам ознакомиться с делом сенатора.
— В нашей работе не следует упускать из вида даже мелочей.
— Согласен. Одобряю ваш подход к делу.
— Могу ли я спросить, знали ли вы сенатора лично?
— Знал и, хотя не вполне разделял его политические взгляды, считал его истинным слугой народа и человеком высоких моральных принципов.
— Как по-вашему, мог ли такой человек добровольно лишить себя жизни?
Дадли на мгновение отвел глаза.
— Нет, лейтенант, я бы посчитал, что нет. Именно поэтому я и пригласил вас сюда. У сенатора осталась семья. Кстати, в том, что касалось семьи, наши с ним взгляды совпадали полностью. И самоубийство с этими взглядами никак не вяжется.
Дадли нажал на какую-то кнопку и повернулся к экранам.
— На первом экране его досье. На втором — сведения о финансовом положении. На третьем — о политических взглядах. На ознакомление с этими данными вам дается один час. Учтите: в кабинете установлены видеокамеры, и вы будете находиться под наблюдением. Через час за вами зайдет сержант Хоббс.
Дадли вышел из кабинета, и Ева выразила свое к нему отношение, одобрительно хмыкнув.
— Он постарался создать нам благоприятные условия. Возможно, он лично и недолюбливал Перли, но, судя по всему, относился к нему с уважением. Ну что ж, Пибоди, приступим.
Ева уже успела оглядеть помещение и заметила все камеры и магнитофоны. Она встала так, чтобы Пибоди максимально прикрывала ее. Вытащила из-под рубашки бриллиант, висевший на цепочке, и стала якобы машинально вертеть его в руках, умудрившись при этом незаметно включить камеру.
— Безукоризненная жизнь, — сказал она вслух. — Никаких нарушений закона. Родители женаты, живут в Кармеле. Отец военный, дослужился до полковника. Мать — медик, ребенка воспитывала сама, уйдя на это время с работы. Воспитание было дано хорошее.
Пибоди не сводила глаз с экрана, а Ева продолжала, на всякий случай голосом дублируя изображение:
— Образование отличное, закончил Принстон. В тридцать лет женился. Ребенок один, мальчик. Она перевела взгляд на второй экран.
— Член либеральной партии. Выступал против нашего старого знакомого Дебласса по вопросам, касавшимся запрета на оружие и билля о нравственности, принятие которого пробивал Дебласс. У меня такое чувство, что мы бы с сенатором подружились… Давайте-ка посмотрим его медицинскую карту.
На экране появилось бесчисленное количество медицинских терминов, от которых у Евы голова пошла кругом. Придется потом переводить это на общедоступный язык.
— Похоже, он был вполне здоровым человеком. Физических и умственных отклонений не обнаружено. В детстве удалены гланды, в двадцать лет — перелом ноги, травма, полученная на тренировке. В сорок с небольшим — коррекция зрения, обычная в этом возрасте.
— А это интересно, — подала голос Пибоди, просматривая политическое досье. — Он ратовал за закон, по которому раз в пять лет все юристы должны были бы проходить переаттестацию. Боюсь, юристам это вряд ли пришлось бы по вкусу.
— И Фицхью в том числе, — буркнула Ева. — Кажется, он и на электронную империю посягал. Добивался более тщательного тестирования нового оборудования, выступал за новые законы по лицензированию приборов. Это ему тоже не прибавляло популярности.
На экране появились результаты вскрытия. Пробираясь сквозь тьму медицинских терминов, Ева только качала головой.
— Похоже, от него мало что осталось. Я надеюсь на результаты сканирования мозга, но там — ничего. Никаких указаний на возможные отклонения. Посмотрите на поперечный разрез. Сейчас я попробую увеличить лобную долю правого полушария. — Она подошла поближе к экрану, чтобы все рассмотреть как следует. — Что вы видите, Пибоди?
— Серое вещество, довольно неприглядное. Явно непригодное для трансплантации.
— Господи, что с ним стало! Просто ничего не разглядеть. — Ева изо всех сил всматривалась в экран. Было непонятно, затемнение это или результат того, что череп раскололся об асфальт. — Не знаю, Пибоди. — Сделав все, что было нужно, она отключила свою камеру. — Ясно только, что в просмотренных нами файлах нет ничего, что указывало бы на расположенность к самоубийству… Итак, все-таки имеем троих. Давайте-ка выбираться отсюда, — решила она. — Мне здесь как-то не по себе.
— Не могу с вами не согласиться.
На углу Пенсильвания-авеню и Секьюрити-роу Ева с Пибоди выпили по банке пепси и съели нечто, напоминавшее гамбургер. Ева собиралась уже поймать такси, чтобы ехать в аэропорт, но тут около них остановился роскошный черный лимузин, из окна которого высунулся Рорк.
— Могу ли я подвезти дам?
— Bay! — радостно завопила Пибоди, оглядывая машину. Это было чудо из прошлой жизни, на таких когда-то ездили в рестораны и на концерты дамы в меховых манто.
— Не стоит его поощрять, Пибоди, — заявила Ева. Открыв дверцу, она собиралась сесть, но Рорк втащил ее за руку и усадил к себе на колени. — Прекрати сейчас же! — возмутилась она и двинула ему локтем в живот.
— Обожаю над ней подшучивать, когда она при исполнении, — объяснил Рорк, не выпуская Еву из объятий. — Как вы провели день, Пибоди?
Пибоди, довольная тем, что видит свое начальство в таких пикантных обстоятельствах, мило улыбнулась:
— Все нормально. Здесь есть разделяющее стекло? Я бы оставила вас наедине друг с другом.
— Я же сказала, не смейте его поощрять! — На сей раз удар локтем был более прицельным, и Еве удалось усесться самостоятельно. — Идиот, — прошипела она.
— Она от меня просто без ума. — Вздохнув, Рорк откинулся на спинку сиденья. — Это удивительно приятно. Ну, поскольку вы закончили свою работу, позвольте предложить вам поездку по городу.
— Нет, — отрезала Ева, не дав Пибоди открыть рот. — Возвращаемся в Нью-Йорк немедленно.
— И веселиться она обожает, — грустно добавил Рорк и велел водителю поворачивать к аэропорту.
Глава 10
Перед тем как выйти из дому, Ева подготовила докладную записку, в которой подробно перечислила общие для всех трех самоубийств моменты и пояснила, почему считает, что смерть сенатора произошла вследствие тех же, пока что неизвестных, причин. Все это она переслала майору Уитни, и в участок, и на домашний компьютер, а сама отправилась в электронный отдел.
Фини сидел за столом и, нацепив на нос очки с сильным увеличением, в которых глаза у него казались размером с блюдца, копался в какой-то микросхеме.
— Что, решил заняться ремонтом?
В ответ, как она и подозревала, Фини только хмыкнул, и Ева осторожно, стараясь ничего не смахнуть, уселась на краешек стола. Оставалось ждать, когда он закончит. Наконец Фини вытащил из схемы какую-то фитюльку и положил ее на подносик.
— Кто-то решил поразвлекаться, — буркнул он, — и засадил некий вирус прямо в компьютер шефа.
Ева взглянула на серебристую фитюльку и решила, что это и есть вирус. В компьютерах она была не сильна.
— Надеюсь, ты вычислил преступника?
— Пока что нет. Всему свое время. Вирус я нашел и удалил, а это — самое главное. — Он взял крохотным пинцетом фитюльку и стал внимательно рассматривать. — Похоже, этому сукину сыну пришел конец. Как и что — вскрытие покажет.
Ева улыбнулась. Фини любил говорить о чипах и деталях, как о живых людях. Запечатав фитюльку вместе с подносом в пластиковый пакет, он снял очки и долго жмурился, привыкая к предметам обычного размера. Вот такого несуразного, милого, растрепанного Фини Ева любила больше всего. Он когда-то сделал из нее полицейского, с ним она научилась тому, чего ни в какой академии бы не узнала. Позже Фини ушел из отдела по расследованию убийств и стал работать с электроникой, но она продолжала обращаться к нему за помощью в трудных случаях.
— Ну, — сказала наконец она, — ты по мне скучал?
— А тебя что, долго не было? — ухмыльнулся он и потянулся к коробочке с засахаренным миндалем. — Шучу. Как провела медовый месяц?
— Отлично. — Ева тоже взяла орешек: после ленча прошло довольно много времени. — Хотя в конце путешествия не обошлось без трупа. Спасибо за информацию, которую ты для меня вытащил.
— Не за что. Не пойму только, чего ты подняла так много шума вокруг этих самоубийств.
Ева вздохнула и с некоторой завистью оглядела просторный кабинет Фини. Впрочем, он был старше по званию, а кроме того, очень ценил пространство вокруг себя. На стене висел огромный экран — Фини обожал классические кинофильмы. Индиана Джонс как раз собирался спуститься в яму, кишевшую змеями.
— Видишь ли, в этом деле есть несколько любопытных моментов.
— Хочешь о них рассказать?
— За тем и пришла. — Ева вытащила из кармана дискету, на которую скопировала все сведения из файла сенатора. — У меня здесь снимок мозга, но изображение нечеткое. Можешь его как-нибудь улучшить?
— Могут ли медведи испражняться в лесопарке? — Он взял дискету, сунул ее в компьютер и взглянул на монитор. — Видно действительно паршиво. Ты что, делала запись с экрана?
— Давай лучше опустим подробности. Фини обернулся и хитро на нее посмотрел.
— Игры с законом, Даллас?
— Как ты мог такое подумать?! У меня безупречная репутация!
— Будем надеяться. — Фини начал нажимать на клавиши. Казалось, он исполняет на рояле сложнейшую симфонию — легко, быстро, умело. Ева наклонилась к нему, и он дернул плечом. — Не дыши мне в затылок, детка.
— Но мне надо это видеть!
Картинка становилась постепенно все четче и контрастнее. Ева терпеливо ждала, пока Фини что-то настраивал и подправлял, напевая себе под нос. За ее спиной на экране разверзался ад и Харрисон Форд боролся со змеями.
— Пожалуй, на этом компьютере лучше уже не получится. Если хочешь, я отнесу дискету на машину помощнее.
Ева поняла, что ради нее он готов пойти на должностное преступление и использовать машину начальства.
— Знаешь, попробуем обойтись тем, что есть. Видишь вот это? — И она ткнула пальцем в крохотное затемнение.
— Я вижу только, что этот мозг был разбит в лепешку.
— Да ты посмотри повнимательнее! — Ева с трудом сдерживала возбуждение.
— Я не спец по мозгу, но, кажется, такого быть не должно. А что?
— Вот именно. — Ева выпрямилась. — Не должно. Но я видела это и раньше — на снимках мозга двух других человек…
Домой она вернулась поздно. У дверей ее, как всегда, встретил Соммерсет.
— Вас ждут.., два джентльмена, лейтенант. Ева вздрогнула, подумав о портативной видеокамере, которую она противозаконным образом пронесла в кабинет Дадли.
— В форме?
— Я бы не сказал, — ответил Соммерсет, поджав губы. — Я проводил их в нижнюю гостиную. Они непременно хотели вас дождаться, хотя я сказал, что не знаю, когда вы появитесь. Рорк задерживается у себя в офисе.
— Хорошо, я разберусь.
Больше всего ей хотелось съесть тарелку чего-нибудь горячего, принять ванну и спокойно подумать. Вместо этого она отправилась в гостиную, где увидела Леонардо и Джесса Барроу. Ева сначала вздохнула с облегчением, а потом разозлилась: Соммерсет знал Леонардо и вполне мог сообщить ей, кто именно пришел.
— Даллас! — Увидев Еву, Леонардо расплылся в улыбке и бросился к ней навстречу. Великан в облегающем пурпурном костюме с шарфиком изумрудного цвета. Неудивительно, что Мэвис от него без ума. — Вы так и не постриглись! Пожалуй, я сам позвоню Трине.
— Да? Хорошо. Спасибо. — Ева растерянно пригладила волосы. — Правда, как раз сейчас у меня совсем нет времени…
— Придется найти. Вы ведь теперь не кто-нибудь, а жена Рорка.
«Я полицейский, черт подери! Подозреваемым и жертвам плевать на то, какая у меня прическа», — подумала Ева, но вслух сказала:
— Вы правы. Как только…
— И за лицом вы не следите, — продолжал Леонардо, не обращая внимания на ее оправдания. — Глаза уставшие, брови не выщипаны.
— Да, но…
— Трина свяжется с вами и назначит время. А теперь… — Леонардо провел ее к креслу и усадил в него. — Расслабьтесь. Поднимите ноги вверх. У вас был трудный день. Может, вам принести что-нибудь?
— Да нет. Я просто…
— Бокал вина! — решил он и успокаивающе потрепал Еву по плечу. — Пойду поищу вашего дворецкого. И не беспокойтесь: мы с Джессом вас не задержим.
— Бесполезно спорить с человеком, привыкшим все за всех решать, — заметил Джесс, глядя вслед Леонардо. — Рад вас видеть, лейтенант.
— Вы, надеюсь, не собираетесь говорить о том, похудела я или потолстела, и спрашивать, почему я не хожу к косметичке? — Ева откинулась на спинку кресла и вздохнула с облегчением. Какое все-таки наслаждение оказаться наконец дома! — Ну, хорошо. А теперь рассказывайте, что побудило вас выслушивать оскорбления Соммерсета, которым вы наверняка подвергались до моего появления.
— Все было не так страшно. При виде нас он просто пришел в ужас, и ему стало не до оскорблений. Уверен, что после нашего ухода он обследует комнату, дабы проверить, не прихватили ли мы с собой каких-нибудь безделушек. — Джесс уселся на пуфик рядом с ее креслом. Его серебристые глаза смеялись, голос был мягок и нежен, как взбитые сливки. — Кстати, безделушки здесь отменные.
— Нам тоже нравятся. Но если вы хотели осмотреть дом, надо было говорить об этом до того, как Леонардо меня усадил: теперь я просто не в силах встать.
— Мне достаточно смотреть на вас. Вы не обидитесь, если я скажу, что вы самый симпатичный полицейский из всех, с кем я сталкивался?
— А мы успели столкнуться, Джесс? — Ева удивленно вскинула брови. — Я и не заметила. Он усмехнулся и потрепал ее по коленке.
— Как-нибудь я обязательно попрошу вас показать мне дом. Но сейчас мы пришли попросить вас об одолжении.
— Вас оштрафовала дорожная полиция, и вы хотите уладить все по-тихому?
— О, раз вы сами об этом заговорили… — Джесс очаровательно улыбнулся.
— Не дразни ее, Джесс, — сказал Леонардо, вошедший в гостиную с бокалом золотистого вина.
— Благодарю. — Ева взяла протянутый бокал.
— Он меня не дразнит, Леонардо. Он со мной флиртует. Очевидно, ему нравится рисковать. Даже смех у Джесса был мелодичным.
— Вот уж нет! Женщины, счастливо живущие в браке, самые безопасные объекты для флирта. — Ева, пригубив вино, внимательно на него посмотрела, и он поднял вверх руки. — Все! Сдаюсь!
— Последний из тех, кто пытался за мной ухаживать, отбывает сейчас пожизненное заключение, — заметила Ева как бы невзначай. — Ксуати, задержать его удалось именно мне.
— Ого! — усмехнулся Джесс. — В таком случае, наверное, будет лучше, если нашу просьбу изложит Леонардо.
— Это касается Мэвис, — начал Леонардо, и взгляд его сразу стал нежным и мечтательным. — Джесс считает, что демонстративная версия альбома уже готова. Конечно, в шоу-бизнесе суровые законы, здесь надо уметь пробиться, но Мэвис твердо решила, что будет заниматься именно этим. Хотя после того, что случилось с Пандорой… — Леонардо чуть заметно вздрогнул. — Короче, после того, что произошло, после того, как Мэвис арестовали, выгнали из «Голубой белки»… В общем, ей пришлось несладко.
— Я знаю. — Ева вновь испытала чувство вины за то, что и она имела к этому отношение. — Но теперь все позади.
— Благодаря вам. — Ева отрицательно мотнула головой, но Леонардо продолжал:
— Вы в нее верили, вы делали все, что могли, вы ее спасли. И теперь я снова хочу просить вас о помощи — именно вас, потому что знаю: вы любите ее не меньше, чем я.
— Кажется, вы меня загоняете в угол. — Ева пристально взглянула на него.
— Надеюсь, да, — улыбнулся Леонардо.
— Это моя идея, — вмешался Джесс. — Я убедил Леонардо, что надо обратиться к вам. Он не хотел эксплуатировать ваши дружеские чувства к Мэвис и ваше положение.
— Вы имеете в виду мою службу в полиции? — нахмурилась Ева.
— Нет, — улыбнулся Джесс, отлично поняв ее реакцию. — Я имею в виду то, что вы — жена Рорка. — «Как интересно! — подумал он. — Она об этом вспоминает в последнюю очередь. Эта женщина хочет всего добиваться сама». — Ваш муж — очень влиятельный человек, Ева.
— Я прекрасно это знаю. — На самом деле это было не совсем так: она не знала, да и не хотела знать, насколько далеко простирается его могущество. — Что вы от него хотите?
— Нам нужна вечеринка, — быстро сказал Леонардо.
— Что?
— Вечеринка в честь Мэвис.
— Роскошная, — добавил с улыбкой Джесс. — Такая, что ее невозможно будет забыть.
— То есть — событие. — Леонардо предостерегающе взглянул на Джесса. — Мы бы хотели, чтобы Мэвис пообщалась с людьми и исполнила несколько песен. Я пока ничего не говорил об этом плане Мэвис, но мы подумали, что, если Рорк пригласит… — Ева только молча смотрела на него, и Леонардо смутился. — Он знаком со столькими людьми…
— С людьми, которые покупают диски, ходят в клубы, любят развлекаться. — Джесс улыбался без тени смущения. — Не хотите ли еще вина? Но Ева отставила бокал в сторону.
— Значит, Рорк должен пригласить людей, имеющих вес в шоу-бизнесе? — Она внимательно смотрела на обоих. — Я правильно поняла?
Фини сидел за столом и, нацепив на нос очки с сильным увеличением, в которых глаза у него казались размером с блюдца, копался в какой-то микросхеме.
— Что, решил заняться ремонтом?
В ответ, как она и подозревала, Фини только хмыкнул, и Ева осторожно, стараясь ничего не смахнуть, уселась на краешек стола. Оставалось ждать, когда он закончит. Наконец Фини вытащил из схемы какую-то фитюльку и положил ее на подносик.
— Кто-то решил поразвлекаться, — буркнул он, — и засадил некий вирус прямо в компьютер шефа.
Ева взглянула на серебристую фитюльку и решила, что это и есть вирус. В компьютерах она была не сильна.
— Надеюсь, ты вычислил преступника?
— Пока что нет. Всему свое время. Вирус я нашел и удалил, а это — самое главное. — Он взял крохотным пинцетом фитюльку и стал внимательно рассматривать. — Похоже, этому сукину сыну пришел конец. Как и что — вскрытие покажет.
Ева улыбнулась. Фини любил говорить о чипах и деталях, как о живых людях. Запечатав фитюльку вместе с подносом в пластиковый пакет, он снял очки и долго жмурился, привыкая к предметам обычного размера. Вот такого несуразного, милого, растрепанного Фини Ева любила больше всего. Он когда-то сделал из нее полицейского, с ним она научилась тому, чего ни в какой академии бы не узнала. Позже Фини ушел из отдела по расследованию убийств и стал работать с электроникой, но она продолжала обращаться к нему за помощью в трудных случаях.
— Ну, — сказала наконец она, — ты по мне скучал?
— А тебя что, долго не было? — ухмыльнулся он и потянулся к коробочке с засахаренным миндалем. — Шучу. Как провела медовый месяц?
— Отлично. — Ева тоже взяла орешек: после ленча прошло довольно много времени. — Хотя в конце путешествия не обошлось без трупа. Спасибо за информацию, которую ты для меня вытащил.
— Не за что. Не пойму только, чего ты подняла так много шума вокруг этих самоубийств.
Ева вздохнула и с некоторой завистью оглядела просторный кабинет Фини. Впрочем, он был старше по званию, а кроме того, очень ценил пространство вокруг себя. На стене висел огромный экран — Фини обожал классические кинофильмы. Индиана Джонс как раз собирался спуститься в яму, кишевшую змеями.
— Видишь ли, в этом деле есть несколько любопытных моментов.
— Хочешь о них рассказать?
— За тем и пришла. — Ева вытащила из кармана дискету, на которую скопировала все сведения из файла сенатора. — У меня здесь снимок мозга, но изображение нечеткое. Можешь его как-нибудь улучшить?
— Могут ли медведи испражняться в лесопарке? — Он взял дискету, сунул ее в компьютер и взглянул на монитор. — Видно действительно паршиво. Ты что, делала запись с экрана?
— Давай лучше опустим подробности. Фини обернулся и хитро на нее посмотрел.
— Игры с законом, Даллас?
— Как ты мог такое подумать?! У меня безупречная репутация!
— Будем надеяться. — Фини начал нажимать на клавиши. Казалось, он исполняет на рояле сложнейшую симфонию — легко, быстро, умело. Ева наклонилась к нему, и он дернул плечом. — Не дыши мне в затылок, детка.
— Но мне надо это видеть!
Картинка становилась постепенно все четче и контрастнее. Ева терпеливо ждала, пока Фини что-то настраивал и подправлял, напевая себе под нос. За ее спиной на экране разверзался ад и Харрисон Форд боролся со змеями.
— Пожалуй, на этом компьютере лучше уже не получится. Если хочешь, я отнесу дискету на машину помощнее.
Ева поняла, что ради нее он готов пойти на должностное преступление и использовать машину начальства.
— Знаешь, попробуем обойтись тем, что есть. Видишь вот это? — И она ткнула пальцем в крохотное затемнение.
— Я вижу только, что этот мозг был разбит в лепешку.
— Да ты посмотри повнимательнее! — Ева с трудом сдерживала возбуждение.
— Я не спец по мозгу, но, кажется, такого быть не должно. А что?
— Вот именно. — Ева выпрямилась. — Не должно. Но я видела это и раньше — на снимках мозга двух других человек…
Домой она вернулась поздно. У дверей ее, как всегда, встретил Соммерсет.
— Вас ждут.., два джентльмена, лейтенант. Ева вздрогнула, подумав о портативной видеокамере, которую она противозаконным образом пронесла в кабинет Дадли.
— В форме?
— Я бы не сказал, — ответил Соммерсет, поджав губы. — Я проводил их в нижнюю гостиную. Они непременно хотели вас дождаться, хотя я сказал, что не знаю, когда вы появитесь. Рорк задерживается у себя в офисе.
— Хорошо, я разберусь.
Больше всего ей хотелось съесть тарелку чего-нибудь горячего, принять ванну и спокойно подумать. Вместо этого она отправилась в гостиную, где увидела Леонардо и Джесса Барроу. Ева сначала вздохнула с облегчением, а потом разозлилась: Соммерсет знал Леонардо и вполне мог сообщить ей, кто именно пришел.
— Даллас! — Увидев Еву, Леонардо расплылся в улыбке и бросился к ней навстречу. Великан в облегающем пурпурном костюме с шарфиком изумрудного цвета. Неудивительно, что Мэвис от него без ума. — Вы так и не постриглись! Пожалуй, я сам позвоню Трине.
— Да? Хорошо. Спасибо. — Ева растерянно пригладила волосы. — Правда, как раз сейчас у меня совсем нет времени…
— Придется найти. Вы ведь теперь не кто-нибудь, а жена Рорка.
«Я полицейский, черт подери! Подозреваемым и жертвам плевать на то, какая у меня прическа», — подумала Ева, но вслух сказала:
— Вы правы. Как только…
— И за лицом вы не следите, — продолжал Леонардо, не обращая внимания на ее оправдания. — Глаза уставшие, брови не выщипаны.
— Да, но…
— Трина свяжется с вами и назначит время. А теперь… — Леонардо провел ее к креслу и усадил в него. — Расслабьтесь. Поднимите ноги вверх. У вас был трудный день. Может, вам принести что-нибудь?
— Да нет. Я просто…
— Бокал вина! — решил он и успокаивающе потрепал Еву по плечу. — Пойду поищу вашего дворецкого. И не беспокойтесь: мы с Джессом вас не задержим.
— Бесполезно спорить с человеком, привыкшим все за всех решать, — заметил Джесс, глядя вслед Леонардо. — Рад вас видеть, лейтенант.
— Вы, надеюсь, не собираетесь говорить о том, похудела я или потолстела, и спрашивать, почему я не хожу к косметичке? — Ева откинулась на спинку кресла и вздохнула с облегчением. Какое все-таки наслаждение оказаться наконец дома! — Ну, хорошо. А теперь рассказывайте, что побудило вас выслушивать оскорбления Соммерсета, которым вы наверняка подвергались до моего появления.
— Все было не так страшно. При виде нас он просто пришел в ужас, и ему стало не до оскорблений. Уверен, что после нашего ухода он обследует комнату, дабы проверить, не прихватили ли мы с собой каких-нибудь безделушек. — Джесс уселся на пуфик рядом с ее креслом. Его серебристые глаза смеялись, голос был мягок и нежен, как взбитые сливки. — Кстати, безделушки здесь отменные.
— Нам тоже нравятся. Но если вы хотели осмотреть дом, надо было говорить об этом до того, как Леонардо меня усадил: теперь я просто не в силах встать.
— Мне достаточно смотреть на вас. Вы не обидитесь, если я скажу, что вы самый симпатичный полицейский из всех, с кем я сталкивался?
— А мы успели столкнуться, Джесс? — Ева удивленно вскинула брови. — Я и не заметила. Он усмехнулся и потрепал ее по коленке.
— Как-нибудь я обязательно попрошу вас показать мне дом. Но сейчас мы пришли попросить вас об одолжении.
— Вас оштрафовала дорожная полиция, и вы хотите уладить все по-тихому?
— О, раз вы сами об этом заговорили… — Джесс очаровательно улыбнулся.
— Не дразни ее, Джесс, — сказал Леонардо, вошедший в гостиную с бокалом золотистого вина.
— Благодарю. — Ева взяла протянутый бокал.
— Он меня не дразнит, Леонардо. Он со мной флиртует. Очевидно, ему нравится рисковать. Даже смех у Джесса был мелодичным.
— Вот уж нет! Женщины, счастливо живущие в браке, самые безопасные объекты для флирта. — Ева, пригубив вино, внимательно на него посмотрела, и он поднял вверх руки. — Все! Сдаюсь!
— Последний из тех, кто пытался за мной ухаживать, отбывает сейчас пожизненное заключение, — заметила Ева как бы невзначай. — Ксуати, задержать его удалось именно мне.
— Ого! — усмехнулся Джесс. — В таком случае, наверное, будет лучше, если нашу просьбу изложит Леонардо.
— Это касается Мэвис, — начал Леонардо, и взгляд его сразу стал нежным и мечтательным. — Джесс считает, что демонстративная версия альбома уже готова. Конечно, в шоу-бизнесе суровые законы, здесь надо уметь пробиться, но Мэвис твердо решила, что будет заниматься именно этим. Хотя после того, что случилось с Пандорой… — Леонардо чуть заметно вздрогнул. — Короче, после того, что произошло, после того, как Мэвис арестовали, выгнали из «Голубой белки»… В общем, ей пришлось несладко.
— Я знаю. — Ева вновь испытала чувство вины за то, что и она имела к этому отношение. — Но теперь все позади.
— Благодаря вам. — Ева отрицательно мотнула головой, но Леонардо продолжал:
— Вы в нее верили, вы делали все, что могли, вы ее спасли. И теперь я снова хочу просить вас о помощи — именно вас, потому что знаю: вы любите ее не меньше, чем я.
— Кажется, вы меня загоняете в угол. — Ева пристально взглянула на него.
— Надеюсь, да, — улыбнулся Леонардо.
— Это моя идея, — вмешался Джесс. — Я убедил Леонардо, что надо обратиться к вам. Он не хотел эксплуатировать ваши дружеские чувства к Мэвис и ваше положение.
— Вы имеете в виду мою службу в полиции? — нахмурилась Ева.
— Нет, — улыбнулся Джесс, отлично поняв ее реакцию. — Я имею в виду то, что вы — жена Рорка. — «Как интересно! — подумал он. — Она об этом вспоминает в последнюю очередь. Эта женщина хочет всего добиваться сама». — Ваш муж — очень влиятельный человек, Ева.
— Я прекрасно это знаю. — На самом деле это было не совсем так: она не знала, да и не хотела знать, насколько далеко простирается его могущество. — Что вы от него хотите?
— Нам нужна вечеринка, — быстро сказал Леонардо.
— Что?
— Вечеринка в честь Мэвис.
— Роскошная, — добавил с улыбкой Джесс. — Такая, что ее невозможно будет забыть.
— То есть — событие. — Леонардо предостерегающе взглянул на Джесса. — Мы бы хотели, чтобы Мэвис пообщалась с людьми и исполнила несколько песен. Я пока ничего не говорил об этом плане Мэвис, но мы подумали, что, если Рорк пригласит… — Ева только молча смотрела на него, и Леонардо смутился. — Он знаком со столькими людьми…
— С людьми, которые покупают диски, ходят в клубы, любят развлекаться. — Джесс улыбался без тени смущения. — Не хотите ли еще вина? Но Ева отставила бокал в сторону.
— Значит, Рорк должен пригласить людей, имеющих вес в шоу-бизнесе? — Она внимательно смотрела на обоих. — Я правильно поняла?