Робертс Нора. Сегодня вечером и всегда (сборник)

   Джордан, чувствуя одновременно любопытство и недовольство, опять взглянул на Кэйси.
   – Какие-то срочные дела, да?
   – Мы ездили за рождественскими подарками, дядя Джордан, – это Элисон, запыхавшись, сбежала по лестнице. Но, поймав взгляд бабушки, остановилась.
   – Тебя это совершенно не касается, Элисон. Отправляйся к себе в комнату.
   – Ну, полагаю, это необязательно, – Джордан обошел вокруг матери, протянул руку Элисон, и она бросилась к нему как к надежному убежищу. – Тебе это как будто не очень повредило. Ты хорошо провела время?
   – О, это было замечательно. Мы ездили в «Макфарден».
   – Неужели? – и Джордан бросил молниеносный взгляд на Кэйси. Он уже знал ее достаточно хорошо. Ее напускное безразличие скрывало едва сдерживаемую ярость. Что же такое ей сказали до его прихода? И он улыбнулся, желая смягчить ее гнев.
   – Вы могли бы и меня пригласить.
   Кэйси изо всех сил старалась взять себя в руки. Она прекрасно понимала, что с Беатрисой Тейлор надо говорить спокойно, без гнева. Ведь если она хочет, чтобы Элисон не пострадала, Беатрису надо по возможности умасливать. Тем более что Элисон стояла тут рядом с Джорданом, обнимавшим ее за плечи, помогая успокоиться.
   – Вы работали, – пояснила она, – и я предполагала, что мысль о шатании по магазинам не слишком вас увлечет.
   – А Кэйси купила вам подарок, дядя Джордан.
   – Неужели купила? – он прижал к себе девочку, но смотрел на Кэйси.
   – Шоколадное печенье, – вставила Кэйси, – Элисон оно очень понравилось на вид.
   – Очевидно, вы намерены легко отнестись к случившемуся, – заговорила снова Беатриса.
   – Мама, тут совершенно не о чем беспокоиться. С Элисон все в порядке.
   – Очень хорошо. – Она кивнула и, пройдя мимо него, стала подниматься по лестнице.
   Кэйси взглянула на Элисон, не сводившую глаз с удалявшейся бабушкиной спины.
   – Извините, дядя Джордан. Я не знала, что бабушка расстроится. Ее не было дома, когда мы уезжали, и мы обо всем сказали Миллисент, ну, чтобы вы знали, где мы, и не волновались.
   – Да вы ничего плохого не сделали. – Он нагнулся и поцеловал ее в щеку. – Бабушка, наверное, немного устала. Ей сейчас лучше всего немного отдохнуть. Почему бы тебе не отнести все эти пакеты в комнату Кэйси?
   Элисон собрала коробки.
   – Я принесу бумагу заворачивать подарки.
   – Спасибо.
   «Детей очень легко отвлечь», – подумала Кэйси. Элисон уже гораздо больше занимали подарки, чем раздражение бабушки.
   Как только девочка исчезла из виду, Джордан положил руки на плечи Кэйси.
   – Я тоже должен извиниться? – тихо спросил он, чувствуя, как от его слов постепенно проходит ее раздражение.
   Кэйси покачала головой.
   – Нет, – и вздохнула. Она была уверена, что причина кроется в личной неприязни Беатрисы к ней. И она чувствовала себя виноватой. – Я поставила тебя в неловкое положение. И Элисон тоже. Я этого никак не хотела, Джордан.
   – Позволь мне самому все уладить с матерью. Я всю жизнь этим занимаюсь. И в следующий раз, когда ты захочешь выехать в город, пригласи меня. Шатание по магазинам и гамбургеры вполне могут мне понравиться.
   – Ладно. В следующий раз непременно.
   Он уже хотел было прижать ее к себе, но остановился, нахмурив брови.
   – Шоколадное печенье, говорите?

11

   Кэйси помедлила на пороге гостиной. Она долго одевалась, готовясь к танцам в клубе Джордана. Кроме того, ей очень хотелось, чтобы Беатриса уехала из дому до того, как она спустится вниз.
   Стоя на пороге, она незаметно наблюдала за Джорданом. Он смешивал коктейли у стойки. Парадный костюм – яркий контраст белого и черного – к тому же сшитый безупречно, был ему к лицу. «Он хорошо двигается, – подумала она, – как человек, привыкший элегантно одеваться и жить среди изящных вещей, не особенно их замечая. Как же мало я представляла себе, что он за человек, когда только вошла в этот дом. Он гораздо глубже, гораздо сильнее и умнее, чем я думала. Если бы я заранее выбирала, в кого влюбиться, я не могла бы сделать лучший выбор».
   Глубоко вздохнув, она вошла в комнату.
   – Кажется, я пришла вовремя.
   Джордан повернулся и стал ее внимательно разглядывать. Платье было темно-зеленого цвета, обтягивающее, с глубоким вырезом. На талии немного присобрано, но юбка прямая с разрезом сзади, позволявшим видеть ноги при ходьбе.
   – Я и раньше думал, что ты ведьма, – тихо сказал он, – а теперь в этом просто уверен.
   Кэйси взяла стакан из его руки.
   – Нравится?
   Она отпила немного и изобразила восторг.
   – Джордан, у тебя талант делать коктейли. Ты мог бы этим зарабатывать себе на жизнь.
   – Я и правда люблю это занятие.
   Он взял у нее стакан, поставил его на стойку.
   – Представляешь, о чем я думаю, – весело сказал он, – чего только в голову не придет при виде тебя. Например, закрыть сейчас эти двери, остаться здесь с тобой вдвоем и…
   – О нет, – улыбнулась Кэйси, покачав головой, – ты мне назначил свидание. И я желаю, чтобы ты сдержал слово.
   – Мы можем и опоздать.
   И он не спеша поцеловал ее. Слишком мало времени они провели вдвоем после возвращения из Нью-Йорка:
   – Мы и раньше кое-куда опаздывали.
   «Но не здесь, – подумала она, покачнувшись под его поцелуем. – Здесь мы не одни».
   И она осторожно освободилась из его объятий.
   – Кто-то когда-то говорил мне, что опаздывать невежливо. А кроме того, – она снова взяла стакан, – ты обещал потанцевать со мной. Думаю, что ты танцуешь очень хорошо.
   Он вдруг подумал, что ни с кем не хотел делить ее. И быстро отмел эту мысль в сторону. Прежде он не знавал приступов ревности.
   – Согласен, – сказал он, – свидание есть свидание.
   Кэйси взяла его под руку, и они направились к двери.
   – А после мы где-нибудь припаркуемся? – спросила она.
   – С огромным удовольствием, – он усмехнулся и подтолкнул ее к выходу.
 
   Джордан успел подхватить два бокала с подноса у официанта, профессионально скользящего по залу, будто на бесшумных роликах.
   – Хочешь шампанского?
   – Очень хочу.
   Кэйси взяла стакан и отпила.
   – Как здесь красиво! Я рада, что ты меня пригласил.
   Он чокнулся с ней.
   – За антропологию, – прошептал он, – очаровательная наука.
   Кэйси рассмеялась, подняла бокал к губам и, повернувшись, увидела, как сквозь толпу к ним пробивается худенькая брюнетка в прозрачном белом платье. Поравнявшись с Джорданом, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку с таким видом, будто они вчера расстались.
   – Джордан, ты наконец очнулся от своей зимней спячки.
   – Здравствуй, Лиз. Ты, как всегда, прекрасно выглядишь.
   – А я удивляюсь, что ты вообще помнишь, как я выгляжу после столь долгого отсутствия. Ты пропадал несколько месяцев.
   Лиз взглянула на Кэйси и перевела вопросительный взгляд вновь на Джордана. Глаза у нее были круглые, как у фавна, и кожа благородного цвета сливок. На шее на золотой цепочке висел один-единственный бриллиант. Он был великолепен, как король, не нуждающийся в свите.
   – Кэтлин Уайет, – и Джордан легонько коснулся плеча Кэйси, – Элизабет Бентли.
   – Кэтлин Уайет? – повторила Лиз. – Имя очень знакомое, мы не встречались раньше, а?
   – Нет, мисс Бентли, мы не встречались, – и Кэйси дружелюбно улыбнулась, польщенная тем, что Лиз смотрит на нее с явным интересом.
   – Хотите шампанского? – и Кэйси ловко подхватила бокал с другого проплывающего мимо подноса. – Очень хорошее.
   – Спасибо, – Лиз взглянула на бокал и снова на Кэйси.
   – Кэйси работает вместе со мной над моим романом, – объяснил Джордан, заметив, что Лиз одновременно и заинтригована, и смущена.
   – О да, конечно, – вдруг вспомнила Лиз. – Это Гарри Родс упомянул ваше имя вчера за обедом.
   И немного замялась.
   – Он сказал, что вы потрясающе умны.
   – Это потому, что я обыграла его в бильярд. – Глаза Кэйси смеялись, сияя над краем бокала. – А вы играете?
   – Играю ли – в бильярд? – Лиз недоуменно покачала головой, меж бровей у нее залегла мягкая складка. – Вы ведь, кажется, археолог?
   – Нет, я антрополог, – Кэйси не смогла устоять перед искушением и разразилась коротенькой поучительной речью. – Археолог изучает жизнь и культуру древних народов, раскапывая древние поселения в поисках предметов быта того времени. Антрополог же занят изучением рас, их физических и умственных характеристик, их обычаев и многого другого. Его предмет – все человечество.
   Кэйси отпила глоток шампанского и по всегдашней своей манере несколько ошеломляюще резко сменила тему.
   – Потрясающее платье, – объявила она, оглядев Лиз, – французское?
 
   – Ты здорово смутила Лиз, – сказал Джордан, когда они уже танцевали.
   – Правда? – Кэйси, которая танцевала с ним щека к щеке, немного отклонилась в сторону и засмеялась, заметив его недовольный вид. – Очень хорошенькая светская женщина, Джордан, и очень приятная. Мне она понравилась.
   – Как быстро ты составила о ней мнение.
   – Люблю экономить время, – он покрутил ее несколько раз, увеличив темп. – Например, я давно решила, что ты превосходный танцор. И оказалась права.
   – А если я тебе скажу, что никогда в жизни еще не получал такого наслаждения от вальса, ты мне поверишь?
   – Пожалуй, да, – и она рассмеялась.
   – Я собираюсь разрешить тебе танцевать и с другими мужчинами, которые не могут отвести от тебя глаз. Хотя мне это и не нравится.
   Кэйси притворно удивилась.
   – А их много? – спросила она, поддразнивая его и раздумывая одновременно, как ей оценить это заявление.
   – Слишком много. Стоило тебе войти в зал, и все взгляды устремились к тебе, включая мой.
   Кэйси укоризненно покачала головой.
   – Это все твое писательское воображение, Джордан.
   – И мужское, – пробурчал он, – я не могу выбросить тебя из головы.
   Кэйси посмотрела на него, забыв о музыке, под которую они двигались, и про людей, что танцевали рядом с ними.
   – А ты хочешь?
   Он не мог оторвать от нее взгляд.
   – Не знаю.
   Джордан просто не мог трезво мыслить, когда вот так держал ее в объятиях, тесно прижимая к себе.
   – Я хотел бы. Но в моей жизни никогда не было женщины, которая стала бы мне так необходима, как ты.
   Он был осторожен, и Кэйси не стала ни о чем допытываться. Она только коснулась пальцами его щеки.
   – Этого вполне достаточно, Джордан.
   Кэйси ни минуты не оставалась одна на протяжении всего вечера. Где бы она ни появлялась, она всюду вызывала интерес. Ей доставляло удовольствие флиртовать, перекидываться шутками, одним словом, развлекаться бездумно и беззаботно. Она наслаждалась изяществом туалетов, блеском драгоценностей, беспечной на вид суетой, не меньше, чем, например, каким-нибудь фильмом в кинотеатре за углом.
   Право же, пакетик попкорна или бокал дорогого шампанского – это все одинаково жизнь.
   – Мисс Уайет.
   Кэйси прервала дискуссию с фанатичным молодым яхтсменом и его женой и улыбнулась Гарри Родсу.
   – Привет, Гарри. Приятно вас видеть.
   – И вас тоже. Вы прекрасно выглядите.
   – Рада сказать вам то же самое.
   Кэйси дотронулась до лацкана его праздничного смокинга. Он откашлялся.
   – Хотел поблагодарить вас. Давно не получал такого удовольствия, какое мне доставила ваша книга.
   – Всегда к вашим услугам, Гарри.
   «Хорошее у него лицо, – подумала Кэйси. – Повезло Джордану, что у него такой друг».
   – А я, знаете ли, практиковался. И теперь собираюсь бросить вам вызов. Еще один бильярдный турнир? Что скажете?
   – Я бы с радостью, – усмехнулась она. – На этот раз мы используем восьмой шар.
   – Мисс Уайет… Кэтлин… Кэйси, – наконец сделал он выбор по мере того, как улыбка ее становилась все теплее. – Джордан ведь именно так вас называет?
   – Так меня зовут все мои друзья.
   Он протер очки и улыбнулся. «Добрые у него глаза, – подумала Кэйси, – как у мудрого плюшевого мишки». Этот образ прочно сросся в ее сознании с обликом профессора Родса.
   – Полагаю, Кэйси, вы не решитесь на тур вальса со старым профессором?
   – Это вы о себе?! У вас мания величия. – Кэйси поставила стакан и протянула ему руку. – Что же вы стоите, Гарри?
   – Джордан счастливчик, что обрел вас.
   – Но ведь это вы меня ему подыскали, разве нет, Гарри?
   – Ну тогда я должен сам себя поздравить.
   Ему нравилась ямочка в уголке ее рта и пышные волосы, естественно вьющиеся вокруг ее лица. Она казалась ему немного странницей в этом мире, немного обольстительницей – сиреной.
   – Надеюсь, Джордан ценит вас.
   – Он ведь очень добрый человек, правда? Добрый, любящий и нежный.
   – Знаете, он очень любил своего брата, – вздохнул Гарри. – Они были очень близки. А его отец, Аллен, был моим лучшим другом. Он умер несколько лет назад. Что касается Беатрисы, то материнское чувство никогда не было в ней сильно. Хозяйки лучшей не найти, – добавил он, – но мать… Нет, она просто женщина не того сорта. Мальчики были очень дружны и всегда держались заодно. Ну иногда безумствовали, но…
   – Безумствовали? – Кэйси удивленно рассмеялась. – И Джордан?
   – Ну и с ним случалось, дорогая, как со всяким, – и кое-что припомнив, Гарри счел за лучшее не пускаться в подробности.
   – Джордан очень тяжело перенес смерть брата. Ведь они к тому же были близнецами.
   – А я не знала.
   «Терять брата всегда тяжело, – подумала она, – но потерять близнеца – это все равно, что утратить часть самого себя».
   – Он об этом со мной никогда не говорил.
   – После трагедии он очень замкнулся в себе. И только недавно я обнаружил, что дверца приоткрывается.
   Гарри посмотрел на Кэйси:
   – И это ваша заслуга. Вы ведь очень к нему неравнодушны, правда?
   Кэйси взглянула ему прямо в глаза:
   – Я люблю его.
   Гарри кивнул. Его больше не удивляла ее откровенность.
   – Ему необходимо было встретить кого-то, вроде вас, кто вдохнул бы в него жизнь. Иначе он превратился бы в черствого старого холостяка, вроде меня.
   – Вы замечательный человек, Гарри.
   Музыка окончилась, и Кэйси поцеловала его в щеку, задержав на минуту.
   – Это что же такое? – Джордан быстро подошел к ним через весь зал и обнял Кэйси за плечи. – Стоит на минуту отвернуться, а ты уже лезешь с поцелуями к моей подружке? А я-то думал, что могу тебе доверять, Гарри.
   Гарри, покраснев, задорно возразил:
   – Но только не с этой леди, мой мальчик. Тут – я твой соперник. И я еще не утратил своего обаяния, имей это в виду, – и с этими словами он медленно зашагал прочь.
   – Что это ты с ним такое сотворила, Кэйси? – Джордан, улыбаясь, смотрел, как Гарри удаляется шаркающей походкой. – Он же обычно совершенно серьезен.
   – Полагаю, что так, – Джордан изумленно уставился на Кэйси. – Ты будешь ревновать? Вот был бы замечательный подарок к Рождеству, Джордан.
   – Но ведь оно еще не наступило, – запротестовал он, – давай лучше уйдем, пока не появился еще один соперник.
   – Но ведь это очень полезно, – назидательно заявила Кэйси. Они уже удалились на террасу. – В опытах, которые ставились на белых мышах…
   Он крепко ее поцеловал, прервав неминуемую лекцию:
   – Будь я проклят, если буду соперничать с белыми мышами, – пробормотал он, прижимая ее к себе.
   Рука его запуталась в рыжих волосах, губы стали требовательны. Кэйси уступила, чувствуя, что это ему сейчас просто необходимо. Ее руки обвили его шею. Сейчас надо выказать слабость, потом она наверстает, потом она бросит ему вызов, станет агрессивна, докажет, что силы их равны. Но сию минуту ему требовалось от нее нечто совсем другое. Оказывается, уступать несложно, когда знаешь, насколько велика твоя власть. Она слышала, как гулко бьется у него сердце.
   Но вот Джордан отодвинул Кэйси и взглянул ей в лицо.
   – Кто же ты? – пробормотал он. – Я так и не знаю, кто ты есть.
   – Но ты ближе к тому, чтобы знать, чем многие другие, – прошептала она и оперлась на железные перила. – Как здесь хорошо, Джордан. Как мягок воздух и пахнет – вербеной, наверное. – Кэйси посмотрела в небо. – А звезды так близко. – Она вздохнула и стала их считать. – Дома я часами сидела на крыше и искала созвездия. Дед купил мне телескоп. Я собиралась быть первой женщиной на Луне.
   – А почему ты передумала?
   Он щелкнул зажигалкой, и в воздухе поплыл запах табака.
   Кэйси вздрогнула. Она запомнит этот запах на всю жизнь.
   – Я попыталась неделю жить на обезвоженной пище, это просто ужасно.
   Он рассмеялся, а она указала на небо:
   – Вон Пегас. Видишь? Он летит всегда вперед и вверх. Андромеда касается головой его крыла.
   Она опустила руку и вздохнула. Ее охватила приятная истома.
   – Чудесно, правда? Эти картины на небе. Утешительно знать, что они будут там и завтра.
   Джордан коснулся ее плеча. Кожа у нее была гладкая и чуть-чуть прохладная от ночного воздуха.
   – Вот поэтому ты и зарылась в прошлое? Потому, что это связующее звено с будущим?
   Она пожала плечами.
   – Возможно.
   Он бросил сигару и привлек Кэйси к себе. Она положила ему голову на плечо:
   – Потанцуй со мной опять, Джордан, – прошептала она. – Ночь почти кончилась.

12

   Канун Рождества. Волшебство. Правда, вместо снега здесь были пальмы, но в жизни Кэйси и раньше случались бесснежные Рождества. Она проведет этот день с мужчиной, которого любит, и с ребенком, который лихорадочно ожидает праздника. И уже в одном этом было нечто неизъяснимо чудное.
   Она знала, что работа ее почти окончена. Джордан уже вполне справлялся один, не нуждаясь в ее советах. Теперь ему могло хватить сведений, которые имеются в справочниках. Честно говоря, она тянула время. Джордан, независимо от того, сознавал ли он это, занимался тем же самым. Все должно было кончиться и совсем скоро – но ведь не на Рождество же? Кэйси сама обо всем позаботится. Она уже составила план: пройдет праздник, она соберет вещи и сообщит Джордану, что уезжает. Долгие проводы – лишние слезы. Она все подготовит, чтоб уж сразу, как в холодную воду.
   Приняв твердое решение, Кэйси почувствовала себя лучше. Она поставила себе условие: еще одна неделя – и все. В первый день Нового года она уедет от него, от Элисон и начнет жить как жила – без них. Она была сильной. Она знала, что такое терять. К этому нельзя привыкнуть, но это можно перенести. Но на Рождество у нее будет семья, пусть хоть на одну неделю.
   Она сидела на коврике в гостиной и смотрела, как Элисон пытается угадать, какие подарки лежат под елкой. При этом она стрекотала, как сорока: что бы это могло быть? Это обязательно должно быть вот это, и сколько сейчас времени, и сколько часов еще ждать?
   – Да ты спрашиваешь об этом каждую минуту. – И Джордан посадил ее к себе на колено. – Почему бы нам, собственно, не узнать, что там, прямо сейчас?
   – О нет, дядя Джордан, так нельзя. – И она взглянула на Кэйси в надежде, что та радостно возразит ей. Тогда все сразу будет можно.
   – Нет, нет, – сказала Кэйси. – Это будет большая обида для Санта-Клауса.
   Элисон рассмеялась и прижалась к дяде.
   – Кэйси, но ты же знаешь, что на самом деле Санта-Клауса не существует.
   – Понятия не имею, о чем ты говоришь. Вы мисс Тейлор – юный циник.
   – Да? – Элисон задумалась над новым для нее словом. Протянув руку, она взяла маленький стеклянный шарик, в который был вставлен миниатюрный лесной пейзаж. Она перевернула его, и в шарике пошел снег.
   – Никогда еще такого не видела.
   – Разве? – Джордан даже удивился, когда это она успела заметить игрушку. – Я нашел его на антресолях сегодня утром. Знаешь, это вещица твоего отца. Когда мы были маленькими, он любил в него играть.
   – Правда?
   – Ну конечно. Я подумал, что, может быть, тебе захочется взять его себе.
   – Навсегда? – Она осторожно сжала шарик в пальцах и неуверенно посмотрела на дядю.
   – Навсегда.
   Элисон опять повернула шарик, снег стал падать наискосок.
   – Он любил снег, – задумчиво сказала она. – Когда мы жили в Чикаго, то играли в снежки. И он всегда позволял победить его.
   Элисон снова прижалась к груди Джордана и задумчиво вертела игрушку то так, то эдак.
   Кэйси молча за ними наблюдала. Значит, он постарался найти что-нибудь, принадлежавшее отцу Элисон, и подарить девочке на Рождество. Если бы она уже не любила Джордана всем сердцем, она бы влюбилась в него сию минуту. «Он добрый человек, – подумала она. – Кроме всего остального, он добрый человек – и это всего важнее».
   Кэйси встала: пусть они немного побудут одни.
   – Кэйси? – Джордан быстро взглянул на нее, и она остановилась.
   – Мне нужно еще завернуть кое-какие подарки, – сказала она.
   – А кто-то что-то говорил насчет нанизывания попкорна? – Джордан явно не хотел, чтобы она уходила.
   – Попкорна? – глаза у Элисон засияли. – На елку?
   – Кэйси мне сказала, что рождественская елка никуда не годится, если на ней нет бус из попкорна, – заявил Джордан. – Что ты об этом думаешь?
   – А можно их сделать прямо сейчас?
   – Да я-то готов, но у Кэйси, кажется, есть еще какие-то планы. – Джордан был явно доволен своей уловкой.
   – Я человек сговорчивый. – Кэйси сразу приступила к делу с обычной своей энергией. – Но нам нужно очень много ниток и три иголки. Сможешь это устроить, Элисон?
   – Но ведь мы и поедим немножко, а?
   – Конечно.
   Элисон быстро соскочила с колен Джордана и, зажав шарик в руке, выбежала из комнаты.
   – Иногда я тебя вижу насквозь, Кэйси. – Джордан встал и подошел к ней. – Ты чуть не плакала, но тебе не хотелось, чтобы я или Элисон видели твои слезы.
   – Ты сделал ей замечательный подарок.
   – Знаешь, я и в прошлом году встречал Рождество с Элисон, но мне и в голову не пришло подарить ей этот шарик.
   Он взял ее лицо в ладони и долго смотрел ей в глаза.
   – Не заставляй меня рыдать, Джордан. Что же я буду встречать Рождество в слезах? Это не дело.
   – Я нашла. – На пороге стояла запыхавшаяся от бега Элисон. В руках у нее были пачка иголок и толстый клубок суровых ниток.
   – Ну, наполовину дело уже сделано. – Кэйси подошла к Элисон, обняла ее за плечи, обернувшись к Джордану, сказала:
   – Пойдешь с нами?
   – Ни за что не пропущу такую возможность.
   Когда они подошли к кухонной двери, Джордан заметил:
   – Не уверен, что Франсуа это понравится. Для него кухня – святилище.
   – Ерунда, – пробормотала Кэйси.
   И они вошли.
   Франсуа поклонился. Он не носил белого колпака, как предполагала Кэйси, но усы имелись.
   – Мсье. – И он еще раз поклонился отдельно Джордану. – Чем могу служить?
   – Франсуа, – начал Джордан. За прошедшие годы он не раз был свидетелем скандалов, которые устраивал капризный шеф. – Нам кое-что нужно сделать, чтобы украсить елку.
   – Да, мсье?
   – Мы хотим нанизать попкорн в виде бус.
   – Попкорн?! И вы хотите иметь дело с этим попкорном в моей кухне?!
   И прежде чем Джордан успел ответить, Франсуа разразился негодующей речью на французском языке.
   – Франсуа? – голос Кэйси изменился до неузнаваемости.
   Разгневанный хозяин кухни повернулся и напыщенно поклонился.
   – Мадемуазель? – он был готов к бою, и усы его победно топорщились.
   Кэйси улыбнулась.
   – Votre cuisine est magnifique^[1], – начала она на безукоризненном французском. Она хвалила его еду, плиту, полки, рабочий стол, набор кастрюль. Франсуа таял на глазах, при этом успевая с жаром ей поддакивать. Она изъявила бурный восторг по поводу всего его кухонного инструментария, особенно подчеркивая превосходное состояние ножей.
   Когда она завершила свой невероятный монолог, сияющий Франсуа поцеловал ей руку, опять поклонился Джордану и величественно удалился из кухни.
   – Ну что ж. – Джордан взглянул на затворившуюся дверь, потом на Кэйси. Удивляться он уже не мог – устал. Она взяла сковороду и как ни в чем не бывало поставила ее на плиту.
   – Где это ты научилась так хорошо говорить по-французски?
   – Моя напарница по комнате в колледже прекрасно говорила на нескольких языках. А где попкорн?
   Джордан, пропустив ее вопрос мимо ушей, поинтересовался:
   – А что ты ему сказала? Я всегда считал, что у меня неплохой французский. Но из вашей болтовни я ничего не понял.
   – Да так, о том, о сем, – улыбнулась Кэйси. – И кстати, я сказала, что ты хочешь дать свободный вечер ему и всему кухонному персоналу. Так где попкорн?
   Джордан засмеялся и открыл нижнее отделение ларя.
   – Я тут его припрятал тайно, очень рискуя навлечь на себя неудовольствие Франсуа.
   – Ты молоток – парень, Тейлор. – И она взяла у него банку. – Теперь мне нужно немного масла.
   Джордан жестом попросил Элисон достать масло, а затем наклонился и быстро прошептал Кэйси на ухо кое-что по-французски. Уголки ее губ дрогнули.
   – Я просто в отпаде, – проговорила она. – Я сгораю от любопытства. Но я настолько шокирована, что, боюсь, не стану узнавать, откуда тебе известно такое выражение.
   Через несколько минут в кухне стало шумно от лопающихся зерен. Элисон уселась у стола, на котором разделывали мясо, и, скрестив ноги, тщательно отрезала нити нужной длины. Джордан расположился напротив нее и наблюдал за ее работой. «Когда в последний раз я слышал этот звук, – задумался он, – в колледже? Нет, в доме брата лет, наверное, пять-шесть назад. Да, Кэйси, очевидно, права. Я изолировался от мира».
   – Ведь это просто шедевр, – объявила Кэйси, опрокидывая попкорн в миску. – Ни одного неудачного зерна.