Робертс Нора. Сегодня вечером и всегда (сборник)

   – Ты пахнешь мылом, – пробормотал Джордан. Губы его бродили по ее лицу. – У тебя на носу веснушки. Я никогда ни одну женщину так не желал, как тебя.
   Голос его охрип.
   – И черт тебя побери, я не понимаю почему.
   Когда губы их снова встретились, она почувствовала, как что-то неуловимо изменилось. Его язык напористо вторгся в ее рот. Это был вновь поцелуй жадный и уверенный. Кэйси отдалась чувству целиком – телом, сердцем, умом.
   Джордан крепко обнял ее, и она не сопротивляясь предоставила его рукам полную свободу, краешком непомутненного еще рассудка она понимала, этот взрыв страстей будет неудачным, совсем недолгим. Кэйси прижалась к Джордану так сильно, словно хотела слиться с ним воедино и удержать это ощущение в своей памяти. Пальцы ее запутались в его волосах. Она хотела почувствовать всю его силу, помериться с ним своей собственной.
   Джордан просунул руки под ее рубашку и накрыл ладонями грудь. Какая невероятно мягкая, гладкая кожа, такая теплая и мягкая, как ее губы. Когда его большие пальцы коснулись ее сосков, она застонала. Поистине это чистое безумие, но он желал ее, желал сейчас, немедленно. Такого жадного, невыносимого желания он никогда не испытывал. У него появилось искушение бросить ее на пол и взять прямо здесь, быстро, яростно и покончить с этим навсегда. Может, привычное хладнокровие вернется к нему? И он снова станет свободным.
   Он резко оттолкнул Кэйси и посмотрел на нее сверху вниз. Она дышала часто-часто, и душевная ранимость этого непредсказуемого существа и уязвимость были теперь очевидны.
   – Я хочу тебя, – сказал он жестко, – но мне это не нравится.
   Она смотрела на него и молчала, прекрасно сознавая, что он сейчас чувствует. Потом грустно произнесла:
   – Мне тоже.
   – А если я приду к тебе сегодня ночью?
   – Не надо. – И Кэйси обеими руками откинула волосы с лица. Ей надо хоть как-то собраться с мыслями, но чувства, обуревавшие ее, такой возможности не оставляли.
   – Мы еще не готовы к этому, ни ты, ни я.
   – Но я не уверен, что мы еще можем выбирать.
   – Возможно, нет.
   Она глубоко вздохнула и ощутила, как к ней возвращается подобие прежнего самообладания.
   – Хотя бы ненадолго, но почему бы нам не держаться подальше от ванных и прочих уединенных мест?
   Он рассмеялся и обхватил ее лицо ладонями. Еще никому не удавалось так легко его рассмешить.
   – Ты действительно думаешь, что это нам поможет?
   Кэйси покачала головой.
   – Нет, боюсь, не поможет, но ничего лучшего сейчас я придумать не могу.

4

   Элисон сидела на кровати прямо на шелковом розовом покрывале, что само по себе было преступлением, и таращила глаза на Кэйси. Кэйси красилась. Вид всяческих баночек и тюбиков на туалетном столике завораживал девочку. Подойдя, она неуверенно дотронулась до какого-то флакона.
   – Когда, по-вашему, я стану достаточно взрослой, чтобы пользоваться всем этим? – и Элисон взяла коробочку с тенями, чтобы получше ее рассмотреть.
   – Не думаю, что скоро, – проговорила Кэйси, покрывая тушью ресницы, – с твоей внешностью тебе не потребуется прибегать к иллюзиям.
   Элисон наклонилась и взглянула на их лица в зеркале.
   – Но ведь вы же пользуетесь косметикой, а вы гораздо красивее меня. У вас зеленые глаза.
   – Как у кошки, – усмехнулась Кэйси. – А вообще-то, куда эффектнее карие глаза, особенно у блондинок. Ничто не заставляет мужчину так страдать, как задумчивые карие глаза и длинные ресницы. Когда тебе исполнится пятнадцать, мальчишки будут ходить за тобой табуном.
   Она взглянула на покрасневшую Элисон.
   – Только не старайся покорять эти вершины слишком рано, – предупредила она и шутливо дернула Элисон за выбившуюся прядь волос. – И, пожалуйста, не хлопай ресницами сегодня вечером. Иначе доктор Родс не выдержит.
   Элисон хихикнула и присела на край кушетки.
   – Бабушка говорит, что доктор Родс выдающийся человек и у него большие связи в обществе.
   – Могу поклясться, что именно это она и говорит, – Кэйси взяла губную помаду. – Но мне-то он нужен не больше, чем плюшевый мишка.
   Элисон закрыла рот рукой, округлив глаза:
   – Кэйси, вы иногда так странно выражаетесь.
   – Ты полагаешь? – рассеянно сказала Кэйси, озабоченная поисками куда-то запропастившейся кисточки. – А мне кажется, очень точный образ. Он весь круглый и немного косолапый. Ни дать ни взять – Винни Пух в очках. А мне Винни Пух всегда нравился. Такой милый, беспомощный и одновременно умный. Ты не видела мою кисточку?
   Элисон подняла кисточку с кресла и вручила ее Кэйси.
   – А меня он гладит по головке, – вздохнула девочка.
   Кэйси положила на место чуть было не утраченную вещицу и принялась яростно расчесывать неподатливые локоны.
   – Не огорчайся, он ничего просто не может с собой поделать. Взрослые и уже несколько пожилые холостяки всегда склонны поглаживать детей по головке. Они, видишь ли, не знают, как себя с ними вести.
   Кэйси взяла флакон с духами и слегка брызнула из распылителя в сторону Элисон. Приятно было слышать, как та весело завизжала.
   – Пойдем посмотрим, не приехал ли Винни Пух.
   Они вместе вошли в гостиную. Увидев Гарри Родса, Кэйси взглянула на Элисон и заговорщически подмигнула.
   Гарри вел оживленную беседу с хозяином дома. Джордан, заметив непонятный обмен взглядами, потерял нить разговора. Когда же в последний раз он видел на лице Элисон такую улыбку? Мимолетный укор совести он принял как должное. Опекун из него вышел безупречный, но с ролью отца он катастрофически не справлялся. Пора действовать по-иному. Может быть, еще удастся все наладить.
   Джордан коснулся руки Гарри, чтобы пресечь поток его ученого многословия, и подошел к племяннице.
   – Вот не ожидал увидеть сразу двух прекрасных особ женского пола, – и, приподняв подбородок Элисон, внимательно всмотрелся в ее лицо. Да она гораздо взрослее, чем он считал прежде, внезапно понял Джордан.
   – Надо будет тебя запирать покрепче, а то чего доброго тебя похитят.
   Глаза Элисон удивленно расширились. Одного этого взгляда оказалось достаточно, чтобы он мысленно выругал себя за прежнюю отстраненность. Как можно было жить бок о бок с племянницей все эти годы и ничего не замечать? Элисон смешалась под его пытливым взглядом и растерянно посмотрела на Кэйси. Джордан вдруг испугался этого замешательства: «Неужели он опоздал?»
   – О, дядя Джордан, – и любовь засияла на ее лице.
   Любовь безбрежная, та, что без всяких условий. Он почувствовал, как внутри словно распахнулась какая-то дверца и жизнь стала легче и праздничнее.
   – О да, – тихо сказал он, – я не отдам тебя никаким похитителям.
   – Элисон, – властно подала голос Беатриса из другого конца гостиной. – Где твои хорошие манеры? Подойди и поздоровайся с доктором Родсом.
   Элисон быстро взглянула на Кэйси и пошла исполнять повеление бабушки.
   – Ну что ж, Джордан, – Кэйси с трудом выговаривала слова, – вы настоящий мужчина.
   Он внимательно посмотрел на нее и улыбнулся:
   – Уже и слезы, а, Кэйси?
   – Не надо, – она тряхнула головой, с трудом сглотнула и откашлялась, – не то я упаду во всеобщем мнении.
   Быстро взглянув на Элисон, он сказал:
   – Я должен тебя поблагодарить.
   – О нет, пожалуйста. – И Кэйси затрясла головой еще яростнее.
   Джордан взял ее руку и поднес к своим губам.
   – Да, и у меня такое чувство, что мне трудно будет оплатить такой долг. Любовь смотрела мне в глаза и ждала ответного взгляда, а я ничего не замечал.
   Кэйси глубоко вздохнула.
   «И продолжаешь не замечать», – подумала она.
   – Джордан, если вы не хотите, чтобы ваша мать и доктор Родс забились тут в припадке, то давайте сменим тему, а лучше всего смешайте-ка мне коктейль.
   – Хорошо, – он снова поцеловал ее пальцы, – мы еще поговорим об этом.
 
   За обедом подавали луковый суп, седло барашка и фирменный салат, а доктор Родс донимал Кэйси вопросами по антропологии. Он видел ее во второй раз, но все еще был не в состоянии понять, что перед ним та самая ученая дама Кэтлин Уайет, чьими работами он так восхищался. Кэйси с легкостью перескакивала с одной темы на другую, изредка опуская замечания, которые приводили его в совершенное замешательство. Родс хорошо знал Джордана и уже понимал, что тот питает к Кэйси не только академический интерес.
   Памятуя, что он сам оказал Джордану услугу, отыскав Кэйси, доктор Родс испытывал некоторое беспокойство. Пожалуй, он прибавил Джордану проблем вместо того, чтобы их разрешить.
   Однако знания Кэйси во всем, что касалось специальности, были глубоки и всесторонни. Поэтому, когда подали десерт, груши в сиропе, Гарри начал понемногу успокаиваться.
   – Антропология – это не психология, – ответила Кэйси на его очередное замечание. – Как психолог, доктор Родс, вы представляете себе культуру как некую постоянную величину, исследуя ее смысл и душу. Как антрополог, я рассматриваю как нечто постоянное смысл и душу, исследуя культуру. У меня есть хорошая книга на этот счет. Может, хотите прочесть?
   Она говорила логично и ясно. И у него отлегло от сердца.
   – Я был бы вам очень признателен, мисс Уайет.
   – Прекрасно. Я поищу ее, и если повезет, то вы уже сегодня сможете взять книгу с собой.
   Кэйси подцепила ложкой изрядную долю десерта.
   – Боюсь, что все это выше моего понимания, – сказала Беатриса и наградила Гарри теплой улыбкой. Кэйси она игнорировала абсолютно. – Вы все, психологи и антропологи, совершенно завораживаете меня своими теориями и философскими воззрениями на жизнь.
   – Но, Беатриса, я вряд ли могу считать свои теории завораживающими, – скромно вставил Гарри.
   – Интересно, какой жизненной философии придерживается Кэйси, – произнес Джордан. – Вот уж эта философия, наверное, заворожит всех.
   Кэйси облизала ложку.
   – С антропологической точки зрения, Джордан, – начала она и сделала паузу, чтобы взять бокал с вином, – жизнь напоминает усы. Они могут быть замечательные или, наоборот, ужасные, но они всегда щекочут.
   Джордан захохотал, глядя, как Гарри в растерянности отхлебнул сразу слишком большой глоток.
   Через полчаса мужчины уединились в бильярдной. Джордан, загоняя шары в лузу, слушал Гарри, смущенно излагающего свои впечатления о Кэйси.
   – Гарри, у тебя нет никаких причин беспокоиться, – и он предложил профессору разбить комбинацию, – Кэйси дает мне все, что необходимо для работы над книгой и даже больше. Запас знаний в этом странно устроенном мозгу невероятно велик.
   – Я как раз именно об этом, – Гарри промахнулся и нахмурился, – она действительно странная.
   – А может быть, это мы все странные, – пробормотал Джордан. С тех пор как Кэйси ворвалась в его жизнь, он ни в чем не был уверен. – В любом случае дело свое она знает. Любые необходимые мне факты она вспоминает так просто, как большинство из нас – алфавит.
   Он занял удобную позицию для удара.
   – Мне бы ни за что не достичь необходимых глубины и убедительности повествования без ее помощи.
   Он загнал шар в лузу и переменил положение.
   – А кроме того, она самая загадочная женщина из всех, кого я знал.
   – Но ты не завел с ней роман, надеюсь?
   – Я чертовски стараюсь. – Джордан хмуро проводил глазами пять шаров, ни один из которых не удалось забить.
   – Джордан, это непременно помешает твоей работе. Стоит ли рисковать? Я уже говорил тебе, когда прочел твой черновик, что новая книга тянет на Пулицеровскую премию. У тебя уже есть имя в литературе и солидная репутация.
   – Наверное, надо сначала написать ее, а уже потом рассуждать о премиях. Твоя очередь, Гарри.
   Гарри удачно послал два шара и промахнулся на третьем. Играя, он тщательно обдумывал следующую фразу:
   – Джордан, я заметил, что ты последнее время излишне взбудоражен, и хотел предложить тебе отдых, когда книга будет закончена.
   Джордан усмехнулся, склонился над столом и тщательно прицелился.
   – Ты что, стараешься защитить меня от влияния Кэйси?
   – Ну, я бы не ставил вопрос так категорично, – Гарри оперся на кий. – Я согласен, мисс Уайет очень привлекательная женщина, в каком-то необычном стиле. Но она нарушительница спокойствия.
   – М-м-м. Пожалуй. И при этом победительница. Я ничего не смог бы этому противопоставить, даже если бы и захотел. Но в одном я твердо уверен: она распахнула передо мной дверь в человеческую душу, а я и не подозревал, что был так слеп.
   – Но ты ведь не… – Гарри запнулся, подыскивая подходящее выражение, – ты не увлекся всем этим чрезмерно?
   – Ты хочешь спросить, не влюблен ли я? – нахмурился Джордан, потерпев неудачу с девятым шаром. – Не имею ни малейшего понятия. Я знаю только одно: я ее хочу.
   – Мой дорогой мальчик, – начал Гарри, – секс – это… – он запнулся и смущенно откашлялся.
   – Да-да, я слушаю, – поощрял его Джордан, силясь не рассмеяться.
   – Необходимая часть жизни, – напыщенно закончил Гарри.
   – Гарри, ты меня удивляешь, – Джордан неопределенно хмыкнул. – Ну, удар за тобой…
   Но игра была прервана самым бесцеремонным образом. Мужчины оглянулись на стук распахнувшейся двери.
   – Нет, Джордан, вам совершенно необходимо заказать путеводитель по дому.
   И в бильярдную вошла Кэйси с тяжелой книгой в руках.
   – Никогда в жизни не видела такого множества коридоров. Вот ваша книга, доктор Родс.
   Кэйси положила ее на стол и откинула пряди волос, упавшие на глаза.
   – Я, кажется, вторглась в запретную зону? Посторонним вход воспрещен, да? – Кэйси весело огрызнулась.
   Джордан оперся на кий. Почему комната словно ожила с приходом Кэйси?
   – А разве это имеет для вас значение? – спросил он, улыбаясь. Ему всегда хотелось улыбаться в ее присутствии.
   – Конечно, нет. Я всегда вторгаюсь в святая святых без спроса. Мне можно тоже выпить?
   – Вермут? Текилу я здесь не держу.
   – Да, спасибо.
   Она вновь оглядывала бильярдную, но уже несколько по-другому, отличая детали.
   Комната была просторная, с большим окном, с приятным отсутствием поднадоевших безделушек. Пол деревянный. Именно такой должен был быть в гостиной под ковром. На окнах висят бамбуковые циновки. Все блистало безукоризненной чистотой, но все же были заметны явные следы чьей-то жизни: полусгоревшая толстая свеча в оловянном подсвечнике, несколько альбомов с пластинками на полке, одна-две под косым углом, очевидно, недавно поставленные на место.
   – Мне здесь нравится, – Кэйси подошла к стеклянному столику, на котором стояли два древних глиняных сосуда. – Очень нравится, – добавила она, повернувшись к Джордану, чтобы взять стакан вермута. – Спасибо.
   Он не знал, отчего ему приятна ее похвала, но она была приятна, как-то особенно приятна. Кэйси подняла голову, всматриваясь в Джордана, словно увидела его в каком-то новом свете.
   – Это ваша комната, именно ваша, – пробормотала она, – и кабинет тоже.
   – Да, можно и так сказать.
   – Хорошо, – и она стала потягивать через соломинку вермут, – вы мне начинаете нравиться, Джордан. А я вообще-то этого не хотела.
   – У нас с вами, по-видимому, общая проблема.
   Кэйси кивнула и отошла.
   – Играете, да? Не обращайте на меня внимания, не хочу вам мешать. Я вот только прикончу вермут и снова отправлюсь в путь по лабиринту.
   Кэйси подумала, что только здесь, в кабинете, она могла чувствовать себя вольготно.
   – Да, мне хотелось бы поговорить с вами о книге, доктор Родс, когда вы кончите игру.
   – О, конечно.
   «У нее действительно приятная улыбка», – подумал Гарри.
   – А может, и вы сгоняете с нами партию, мисс Уайет, – неожиданно для самого себя предложил он.
   – С вашей стороны, это очень любезно, – ответила Кэйси, одобрительно глядя, как он вдруг расправил плечи и приосанился.
   – Бьюсь об заклад, вы играете на деньги, да?
   – Ну, это вовсе не обязательно, – сказал Гарри.
   – Нет, я не хочу, чтобы ради меня вы меняли правила. Пусть все будет, как положено.
   Кэйси еще немного отпила, неотрывно глядя на кий.
   – А велики ли ставки? Может, они и мне по карману?
   – Уверен, что мы сумеем сговориться, Кэйси, – и Джордан помедлил, зажигая сигару. – Вам подойдет по доллару за шар?
   – По доллару за шар, – повторила она и подошла к столу. – А сколько их тут?
   Сдвинув брови, она сосчитала шары.
   – Пятнадцать. Думаю, это мне по средствам. А в чем суть игры?
   – Все очень просто. Надо послать все шары в лузы в соответствии с порядковыми номерами, – стал объяснять Джордан. «А она сегодня надела серьги», – отметил он про себя. В ушах Кэйси поблескивали небольшие серебряные кольца. И даже через бильярдный стол он ощущал запах ее духов.
   Джордан взял себя в руки.
   – Бить надо по шару так, чтобы тот достал следующий и отправил его в лузу, а если повезет, то и не один. Чем больше, тем лучше. Цель – убрать с поля все пронумерованные шары.
   – Понятно. – Кэйси сосредоточенно поглядела на плоскость, обтянутую зеленым сукном, и кивнула. – Да, на словах все просто, правда?
   – Держитесь, мисс Уайет, – галантно сказал Гарри, – но может быть, один-два пробных удара. Хотите?
   – Да нет, не стоит. Почему бы нам сразу не приступить к делу? – и она опять улыбнулась Гарри. – Кто первый?
   – Разумеется, вы, – Гарри раздувался от сознания собственной предупредительности, пока Джордан выстраивал на поле шары.
   – Ну, разбивайте! Вам непременно повезет.
   – Спасибо, доктор Родс.
   И Кэйси подошла к бильярду.
   – Держите кий вот так, – показывал Джордан, складывая ее пальцы на кие в нужном положении.
   – Держать надо крепко, но пусть он скользит свободно между пальцами?
   Она оглянулась на Джордана через плечо.
   – Я должна ударить по шару номер один, правильно?
   – Да, именно так.
   Он захотел немедленно поцеловать ее прямо здесь, но тогда Гарри, пожалуй, хватит удар. Стоя за ней, Джордан чувствовал волнующий запах ее волос. Гладкая кожа плеча под его ладонью была прохладной.
   – Нет, я обязательно промахнусь, если вы будете глядеть на меня вот так, – тихо сказала Кэйси, – между прочим, доктор Родс уже начинает краснеть.
   Джордан отошел. Через мгновение, овладев собой, Кэйси наклонилась и ударила кием по шару.
   Она послала в лузу три шара подряд. Двигаясь вокруг стола, Кэйси выбрала удобную позицию и ударила снова. И снова. Низко наклонившись, прищурясь, она измерила на глазок необходимый угол удара и аккуратно послала в лузу еще один шар. Остановившись на минуту, чтобы натереть кий мелом, она не отрывала глаз от игрового поля, вырабатывая лучшую стратегию удара. В комнате воцарилось мертвое молчание.
   Кэйси взяла стакан, быстро сделала глоток и снова принялась за дело. Стук от падения шаров возобновился. Гарри, не сдержавшись, ахнул, когда она осуществила тройной удар. Кэйси, вытянувшись в струну над столом, аккуратно укладывала в лузы последние шары, закончив игру эффектным рикошетом от двух бортов. Выпрямившись, Кэйси потерла нос тыльной стороной руки и улыбнулась соперникам.
   – Значит, в итоге пятнадцать долларов, да? Теперь ваша очередь, Гарри?
   Джордан, откинув голову назад, захохотал.
   – Гарри, – и он похлопал друга по плечу, – нас с тобой просто прогнали с поля взашей.

5

   Джордан внимательно наблюдал за Кэйси. Она читала новые страницы его романа и молчала уже больше двадцати минут. Есть нечто необъяснимое в том, как быстро она меняется. То полна энергии, то вот тиха и неподвижна. Кэйси как-то незаметно заняла чуть ли не все его мысли. Он частенько ловил себя на том, что выдумывает всякие истории с ее участием. И этому была, разумеется, своя причина. Когда он задавал ей вопросы о ней самой, ее жизни, родных, она с готовностью болтала о чем угодно, но только не о том, о чем ее спрашивали. Она с необычайной ловкостью уходила от прямого ответа и очень мало позволила ему узнать о Кэйси Уайет.
   «Какие такие тайны успела она накопить к своим двадцати пяти годам? – удивлялся Джордан. – О чем она старается умалчивать, производя впечатление простодушной болтушки. И, кстати, почему это я просто одержим желанием узнать, что она скрывает?» Джордан, нахмурившись, думал о переменах, которые вместе с ней вошли в его жизнь.
   Теперь все поняли, что Элисон – просто ребенок. В доме звучали смех, шум, веселье. Как долго он не обращал ни на что внимание? Ведь Элисон жила в этом доме три года.
   Хорош опекун – переложил всю ответственность за племянницу на плечи своей матери. Но так было проще! Проще. В сущности, вся его жизнь до того момента, когда Кэйси появилась в их доме, была проще. И он был всем доволен и смиренно скучал, как Элисон. Всех в доме затронуло ее появление.
   Например, его мать. Джордан опять нахмурился и достал из коробки сигару. Беатриса уже раз-другой жаловалась. Но он давно научился не придавать значения таким разговорам. Можно сказать, что он вырос без матери. Она всегда была занята в своих комитетах, со своими портными, своими ланчами. О них с братом заботилась вереница нянь и гувернеров. Джордан считал это нормальным. Теперь же его обуревали сомнения. А хорошо ли было полностью передоверить матери воспитание Элисон? «Это, конечно, было проще», – снова подумал он. Но «просто» далеко не всегда «правильно». Очевидно, пришло время взглянуть на все иначе и многое переоценить.
   – Вы очень наблюдательны, Джордан, – отметила Кэйси и поправила очки.
   – Вы так думаете?
   Некоторое время назад Джордан охотно с ней согласился бы. Теперь он начал понимать, как много он упустил.
   – Написано очень убедительно. Нет, правда, это превосходно. Я вам завидую.
   – Завидуете? – И Джордан глубоко затянулся. – Чему же?
   – Не знаю, как сказать. – Кэйси посмотрела на него и улыбнулась. – Здесь все слова на своих местах. Ни убавить, ни прибавить. Это само по себе большая редкость. Но у вас есть что-то кроме. Какая-то неуловимая музыка слова.
   – Но и вы не новичок в обращении со словом.
   – Конечно, – согласилась Кэйси, – но мне никогда не удается заставить их играть всеми гранями, как у вас.
   Она быстро перелистала несколько страниц.
   – Кстати, советую очень осторожно углубляться в описание родственных отношений в племенах.
   – Семейных отношений, – поправил Джордан, все еще думая о своем.
   – Да. Не забывайте, что с нашей точки зрения – дикость, с их может оказаться доблестью. Например, ближайшая родня сама должна была наказать преступника из своего рода. Многих изгоняли. Это было равносильно смертной казни. Одиночки не выживали.
   – Значит, отец мог послать сына на смерть?
   – Да, таковы были понятия. Чувство чести превыше всего. Каждому времени свои законы. – Она поджала ноги под себя и переплела пальцы рук.
   – Кэйси?
   – Да?
   – Можно мне задать вам личный вопрос?
   Она пожала плечами и насторожилась.
   – При условии что я не обязана отвечать на него.
   Он внимательно рассматривал пепел на конце сигары.
   – Почему вы стали антропологом?
   Она усмехнулась.
   – Вы считаете это личным вопросом? Все очень просто. У меня был выбор: или антрополог, или жокей на скачках.
   Он вздохнул. Непостижимо! Опять она сбивает его с толку.
   – Не знаю почему, но я просто обязан спросить. Какое отношение жокей на скачках имеет к антропологу?
   – А разве я сказала, что имеет? – Она сорвала с носа очки и небрежно повращала ими в воздухе, держа за дужку.
   – По-моему, я сказала вам, что выбирала между двумя карьерами. А жокеем не стала только потому, что эта профессия зависит от случайностей. И на скачках всегда такая давка, столько народу и падать больно. Я плохо переношу боль.
   – А антропология была прямой противоположностью скачкам?
   – Нет. Просто в итоге я поняла, что это – мое. – И она внимательно поглядела на Джордана: – А знаете, когда вы улыбаетесь, у вас морщины на щеках становятся глубже? Чертовски привлекательно.
   – Я хочу тебя, Кэйси.
   Очки замерли в воздухе.
   – Я знаю.
   – И ты меня хочешь.
   Она ощутила такой прилив желания, словно он уже обнимал ее, и губы его касались ее рта.
   – Да, возможно, – медленно, с усилием проговорила она и, опустив глаза, стала аккуратно собирать страницы черновика.
   – Кэйси. Когда? – Джордан настойчиво добивался ответа.
   Кэйси прекрасно понимала, о чем он спрашивает. Она встала. Ей и впрямь необходимо было двигаться, чтобы успокоиться. Писатели чертовски наблюдательны.
   – Все это не так просто, Джордан, как кажется.
   – Почему?
   Отвернувшись, она посмотрела в окно.
   «Потому что я тебя люблю, – подумала Кэйси. – Потому что я буду страдать. Потому что я ужасаюсь при мысли, что должна буду уйти от тебя, когда все кончится. Интрижка, безделушка, а для меня обратного пути уже не будет».
   – Джордан, – ответила она тихо, – я уже сказала, что плохо переношу боль.
   Он обнял ее за плечи и почувствовал, что она вся напряглась.
   – Кэйси, – и поцеловал ее в макушку, – я не собираюсь быть с тобой жестоким.
   Но боль уже завладела ею.
   – В самом деле, Джордан? – Голос у нее стал хриплым от сдерживаемых слез. – Я и не думаю, что ты можешь быть таким намеренно, но от этого не легче.
   Его пальцы ласково поглаживали ей шею. И она стала терять власть над собой.