Робертс Нора. Свидетельница смерти (Убийство на 'бис')

   Ева, подойдя к машине, раздраженно посмотрела на помощницу.
   - А почему она должна быть озабочена ее судьбой?
   - Ну, мне кажется, между ними должна быть какая-то эмоциональная связь...
   - Почему? Она забеременела, выносила, родила. Эти девять месяцев она выбросила из своей жизни. Откуда же взяться эмоциональной связи?
   - Но ведь ребенок зрел внутри ее. Она чувствовала, как он ворочается в утробе, бьет ножками и... я не знаю, что еще делает. Даллас, я высказываю вам свое мнение. И все.
   Пибоди тоже была раздражена и чувствовала себя не в своей тарелке. Ева стояла у машины, окруженная темнотой, словно не могла понять, что делать дальше, и это было очень непривычно.
   - Анна рассказала нам обо всем очень пунктирно, - рискнула Пибоди прервать размышления начальницы. - Она пристроила ребенка и ушла. Я не могу себе представить, что это можно сделать так просто и спокойно. Она чего-то недоговаривает. Вы, кажется, рассматриваете ее как возможную соучастницу в убийстве?
   - Я этого не исключаю. - Больше Ева не хотела говорить на эту тему, опасаясь, что ее собственные чувства выплеснутся наружу. - Возвращайся в гостиницу и посмотри, какого числа Карвелл прибыла туда и зарегистрировалась, делала ли она заказ заранее и на какое число запланировала отъезд.
   - Хорошо. - Вздохнув с облегчением, Пибоди выскочила на свежий воздух.
   * * *
   ... "Какая же женщина согласится лечь в постель с собственным отцом?"
   В голове у Евы стучали молоточки с того самого момента, как она услышала этот вопрос. А если выбора нет? Что тогда? Есть еще один вопрос: "Какой отец может лечь в постель с собственной дочерью?" Но на этот вопрос у нее был ответ. Она знала этот тип мужчин. У нее в ушах до сих пор звучал его горячий сладкий шепот, его мерзкое дыхание разрывает ей легкие... Ева резко выдохнула, чтобы освободиться от него. "А как же мать?" - спросила она себя и вытерла мокрые от пота ладони о брюки. Что делала ее мать? Наверняка она тогда не считала, что лучшая часть ее жизни шевелится у нее в животе! Ева посмотрела на окна Анны Карвелл, за которыми та сидела со своим кувшинчиком шоколада и призраками. Очевидно, Пибоди права. Трудно поверить, что все было так просто. Там определенно было много больше всего. Особенно чувств и переживаний. Там должно было быть много больше человеческой трагедии.
   Большинство нормальных разумных живых существ инстинктивно защищают свое дитя, беззащитного ребенка. А необходимость защищать другого взрослого человека вытекает из долга. Или любви...
   * * *
   Ева забралась в машину, и почти сразу вернулась Пибоди.
   - Она платит чеками. Позвонила вчера после шести и зарезервировала номер. Приехала в отель вскоре после восьми. Планировала отъезд на завтра, но обратилась за продлением пребывания в гостинице.
   - Мать, отец, преданный друг... - бормотала Ева. - Давай вернемся к ребенку.
   - К Карли? Нам придется ехать через весь город. Может быть, мы остановимся где-нибудь выпить чашечку шоколада?
   - То, что они продают в городских барах под видом шоколада, - просто помои.
   - Да, но это шоколадные помои! - Пибоди старалась смотреть на начальницу просящим жалобным взглядом. - Мы не позволим им дать нам какую-нибудь гадость.
   - А может быть, ты еще хочешь печенье или маленьких пирожных?
   - Было бы неплохо. Спасибо, что напомнили.
   - Это был сарказм, Пибоди.
   - Да, сэр. Я поняла. Ответ - тоже.
   Смех, как всегда, разрядил ситуацию, и Ева остановилась около одного из баров, ожидая, пока ее помощница заправится.
   - Вы знаете, я изо всех сил стараюсь ограничить себя в этих сладостях. Но... - Пибоди сунула руку в пакетик с печеньем. - Непонятно, но Макнаб не считает меня толстушкой. А ведь когда парень видит тебя голой, он сразу обнаруживает, где у тебя излишки.
   - Пибоди, с чего ты взяла, что я хочу выслушивать рассказ о том, какой Макнаб тебя находит в голом виде?
   Пибоди уткнулась в пакет с печеньем.
   - Я сказала просто так. Вы ведь и так знаете, что мы занимаемся сексом, и можете легко прийти к заключению, что мы делаем это в голом виде. Вы ведь наш лучший детектив, а это проявляется во всем.
   - Пибоди, согласно званию и должности ты можешь отвечать на сарказм сарказмом - в редких случаях и благодаря моему исключительно хорошему характеру. Но тебе никто не позволял делать это первой. Дай мне это чертово печенье!
   - Это кокосовый хворост. А вы ненавидите кокосы.
   - А почему же ты тогда купила кокосовое печенье?
   - Чтобы позлить вас! - Рассмеявшись, Пибоди достала из сумки другой пакет с печеньем. - Но потом я все же решила купить шоколадные палочки, специально для вас.
   - Ладно, давай их сюда.
   - Хорошо. Итак... - Пибоди разорвала другой пакет и дала Еве печенье. - В общем, у Макнаба маленькая крепкая попа и мощные широкие плечи. Кроме того...
   - Стой! Остановись на этом. Если я представлю себе голого Макнаба, мы попадем в аварию. Лучше стряхни крошки со своей кофточки и постарайся собрать остатки собственного достоинства.
   Ева резко затормозила, останавливаясь перед домом, где жила Карли. Богатый квартал и великолепное здание с шикарным подъездом навели ее на определенные размышления. Анна Карвелл выбрала для своего ребенка состоятельных родителей. Тех родителей, которые могли обеспечить ей привилегированное обучение, безопасность и богатую жизнь. Интересно, уделила ли она достаточно внимания характеру и человеческим качествам будущих родителей своей девочки? Старалась ли найти спокойных, мудрых, любящих людей, на которых можно опереться?..
   - Пибоди, мы интересовались, где училась Карли Лэндсдоун? Это были дорогие частные учебные заведения?
   - Да, сэр. Кажется, так. - Чтобы убедиться в правильности своих слов, Пибоди достала в лифте свой блокнот. - Все точно. Она получила частное привилегированное образование. Еще в школе были дополнительные дисциплины, включая драматическое искусство, танцы, музыку, вокал. Постоянно нанимались домашние учителя.
   - A чем занимаются родители?
   - Отец - доктор, микрохирург. Мать - владелица туристической компании. Но она стала работать только последние годы: предыдущие двадцать лет посвятила ребенку.
   - Больше детей у них не было?
   - Ни одного.
   - Что ж, Анна подобрала процветающих людей. Она старалась, и она нашла таких, - пробормотала Ева, выходя из лифта и направляясь к квартире Карли.
   Понадобилось несколько длинных звонков, чтобы дверь наконец открылась. С опухшими глазами и всклокоченными волосами, Карли посмотрела на них с полным безразличием.
   - Что вам надо?
   - Немного вашего времени.
   - На рассвете?
   - Уже двенадцатый час.
   - Я повторяю, на рассвете! - Она пожала плечами и отошла, пропуская их в квартиру. - Не спрашивайте меня ни о чем, пока я не выпью чашку крепкого кофе. Этот пункт надо бы добавить в текст о правах и ответственности, который вы так любите долдонить,
   - Язва! - прошептала Пибоди, когда Карли отошла.
   Ева осмотрела комнату, прислушиваясь к шуму кофемолки, и изо всех сил сжала зубы, когда услышала запах настоящего дорогого крепкого кофе.
   - Я видела вас вчера на похоронах Ричарда, - сказала Карли, медленно вплывая в комнату с чашкой кофе. Ее ночная рубашка сползла с одного плеча, когда она уселась на софу, скрестив длинные красивые ноги. - Можете начинать без предисловий.
   - Некоторые вопросы, которые я собираюсь обсудить с вами, носят сугубо личный характер. Вам лучше попросить вашего компаньона уйти.
   - Моего компаньона?
   Ева кивнула на низкий столик.
   - Два винных бокала. Смятые подушки у изголовья софы. - Она сунула руку под одну из них и достала оттуда черный чулок. - Нижнее белье находится не на месте.
   - Что ж, ваши потрясающие детективные способности привели вас к правильному заключению. Минувшей ночью я действительно занималась сексом. Она дернула плечом, и сползший край ночной рубашки опустился еще ниже. - Но с чего вы решили, что он все еще здесь?
   - Потому что вы занимались сексом сегодня утром, когда я так грубо вам помешала. Этот маленький укус на вашей шее очень свежий, только что получен.
   - Неплохо! - В голосе Карли чувствовалось нескрываемое удивление. Полагаю, что он чувствует себя, как застигнутый врасплох шалунишка. - Она повысила голос, не отрывая взгляда от Евы: - Почему ты не выходишь, милый? Лейтенант Даллас все равно уже испортила всю малину.
   Дверь со скрипом приоткрылась, послышались медленные неуверенные шаги. Смущенный и весь красный, в комнату вошел Майкл Проктор.
   ГЛАВА 19
   - Гм... - Он прочистил горло, стараясь куда-нибудь пристроить свои руки, но, не найдя ничего подходящего, просто опустил их вдоль тела. Он выглядел помятым и растерзанным. - Доброе утро, лейтенант.
   Карли запрокинула голову и громко расхохоталась.
   - О, Майкл, соберись! Постарайся как минимум выглядеть удовлетворенно и вызывающе, а не смущенно и виновато. Она работает не в полиции нравов.
   - Карли...
   Она отмахнулась.
   - Сделай себе кофе, ты будешь чувствовать себя лучше.
   - Гм... Могу я предложить кому-нибудь... что-нибудь?
   - Он очень мил, не правда ли? - воскликнула Карли, как мать, гордящаяся хорошими манерами своего ребенка. - Продолжай, дорогой.
   Когда Майкл вышел из комнаты, она вновь повернулась к Еве. Выражение ее лица полностью изменилось, как будто она сбросила маску, в голосе зазвучала сталь.
   - Мне кажется, что секс между двумя совершеннолетними гражданами не противоречит закону в этом штате. Надеюсь, мы можем продолжать?
   - Как давно вы с Майклом занимаетесь сексом?
   Карли внимательно изучала свои ногти, а потом несколько секунд полировала их.
   - Думаю, часов двенадцать. Боюсь, что не смогу сказать вам точно, сколько времени длился половой акт и когда наступил оргазм. В этот момент я была без часов.
   - Вы собираетесь вывести меня из себя своим хамством? - спросила Ева совершенно спокойно с легким налетом презрения. - Отлично. Мы отвезем вас в Управление полиции и там посмотрим, у кого задница крепче. Там вы с радостью и по собственной инициативе расскажете мне о том, как Майкл Проктор оказался сегодня утром в вашей постели.
   Карли уже скривила было рот в презрительной гримасе, но идея провести несколько часов в Управлении полиции заставила ее взять себя в руки.
   - Мы встретились на похоронах, потом отправились пропустить по стаканчику, а после этого приехали сюда. Удовольствия возрастали с каждым последующим пунктом повестки дня. В этом есть что-либо недозволенное?
   - Похоронить одного любовника и тут же подобрать свеженького? Не у всех это получается так просто.
   Искры гнева брызнули из глаз Карли, но она сумела сохранить спокойствие в голосе.
   - Оставьте свой узколобый взгляд на эти вещи для кого-нибудь другого! У нас с Майклом очень много общего - например, мы оба со школьной скамьи увлекаемся химией. Кроме всего прочего, я очень сильно его люблю.
   - Одно вас объединяет точно - Ричард Драко.
   - Верно. Но Ричард мертв. А мы - нет.
   Майкл почти неслышно вошел в комнату.
   - Карли, может быть, мне лучше уйти?
   - Ни в коем случае! - Она постучала по дивану рядом с собой. - Сядь. Это звучало скорее как приказ, чем как предложение. Когда он сел, она довольно улыбнулась и просунула руку ему под локоть. - Итак, лейтенант, о чем вы говорили?
   - Майкл, почему вы не сказали мне о том, что ваша мать была знакома с Ричардом Драко?
   Чашка подпрыгнула у него в руке, и кофе пролился на брюки.
   - Моя мать? При чем здесь она?!
   - Она в свое время играла в одном спектакле с Драко.
   - Твоя мать актриса? - Карли наклонилась к нему.
   - Была ею когда-то. Она покинула сцену много лет назад. До моего рождения. - Он поставил чашку на место и аккуратно стряхнул кофе с брюк. Оставьте мою мать в покое. Она тут ни при чем.
   - Я разве сказала, что она имеет к чему-то отношение? - "Нервы, подумала Ева. - Он не может совладать со своими руками". - Вы знаете, что она находилась в интимных отношениях с Драко?
   - Это было мимолетное увлечение. С тех пор прошло много лет...
   - Твоя мать и Ричард? - Карли откинулась назад, изучая его лицо. - Как ужасно! - В ее глазах светилась жалость к нему. - Не позволяй ей спровоцировать тебя, милый.
   Но он уже явно позволил.
   - Послушайте, у нее была малюсенькая роль. Она не была серьезной актрисой. Они с отцом просто вместе... Она бы сказала мне, так как знала, что я боготворю Ричарда, что я его дублер. Он использовал ее! Он всю жизнь использовал женщин! - Майкл решительно посмотрел на Карли. - Да, она была в него влюблена. Все хорошенькие женщины в него влюблялись.
   "Его мать, - подумала Ева, - а может быть, и женщины вообще - его слабое место".
   - Да, ему нравилось использовать женщин. Молоденьких, хорошеньких женщин. Они для него были просто игрушками, которые ему быстро надоедали. Ваша мать отказалась от карьеры, от своих планов и надежд из-за него?
   - Может быть. - Майкл побледнел. - Может быть, это была одна из причин. Но она дала жизнь человеку, это ее делало счастливой!
   - Он сломал ей жизнь.
   - Да. - Глаза Проктора сверкали, в голосе звучала горечь. - Да, он сломал ей жизнь. Вы хотите, чтобы я признался, что ненавидел его за это? Может быть, и так, в какой-то мере.
   - Майкл, не говори больше ничего! - предупредила Карли.
   - Гори все синим пламенем! - В его голосе звучали решимость и гнев. Моя мать не была дешевой девочкой для мимолетных развлечений, игрушкой, с которой можно поиграть немного и выбросить. Она была милой наивной девушкой. Этим он и воспользовался.
   - Он давал ей наркотики или запрещенные психотропные лекарства, Майкл? - спросила Ева. - Он давал ей их попробовать?
   - Нет. Но он пытался, сукин сын!
   - Майкл, ты не обязан отвечать на эти вопросы.
   - Я хочу раз и навсегда прояснить это. - Горячие волны возбуждения и гнева прокатывались по всему его телу. - Она рассказывала мне, что, когда вошла в комнату, он капал какие-то капли в ее стакан с вином. Она спросила его, что это такое. В ответ он лишь рассмеялся. Он сказал... Моя мама обычно не употребляет грубых выражений, но она точно повторила мне его слова: "Это заставит тебя трахаться, как крольчиха".
   У Майкла на лбу нервно билась жилка, он прямо смотрел Еве в глаза.
   - Она не знала, что это такое. Но мне ясно, что негодяй пытался влить ей в вино "бешеного кролика".
   - Она не выпила это отравленное вино?
   - Нет, она испугалась. Она сказала, что не хочет ничего пить, и это привело его в бешенство. Он стал обзывать ее и пытался заставить выпить зелье насильно. Тут она поняла, что он за человек, и убежала. Мама рассказывала, что была тогда в ужасном состоянии - разбита, растоптана, лишена всяческих иллюзий. Она вернулась домой. И потом всегда говорила: "Лучшее, что я сделала в жизни, - это смогла тогда сбежать домой".
   - А что же Драко?
   - Он даже не помнил ее, - горько усмехнулся Майкл. - У него не хватило порядочности даже на то, чтобы запомнить, как ее зовут!
   - Вы говорили с ним о ней?
   - Мне хотелось увидеть, как он отреагирует на ее имя. Он даже не стал притворяться, что помнит его. Она для него ничего не значила. Все люди для него ничего не значили.
   - Вы сказали ему об этом? Вы напомнили ему о ней?
   - Нет. - Майкл сник. Казалось, из него выпустили весь пар. - Нет, я не видел в этом смысла. Если бы я стал настаивать на этом, я бы потерял работу.
   - Нет! Не давай этим мыслям мучить тебя. - Карли нежно обняла Майкла. Они сидели, обнявшись, в молчании, а потом Ева поймала на себе взгляд Карли, полный ненависти. - Оставьте его в покое! Вам нравится издеваться над людьми слабее себя?
   - Да, я занимаюсь исключительно этим целыми днями.
   "А ты не слабая, - подумала Ева. - От кого ты это унаследовала? От тех, кто тебя родил, или от тех, кто тебя воспитал?"
   - Вероятно, вам приходилось тяжело, Майкл, знать все это и продолжать работать с ним бок о бок, видеться с Драко каждый день, - заметила она.
   - Я вынужден был выбросить все это из головы. Ведь я не мог изменить того, что уже произошло! - Он пожал плечами, пытаясь изобразить вызов. Что бы я ни сделал, это ничего не изменит. Но в один прекрасный день, когда я выйду на сцену вместо него, все увидят, что я лучше. Этого будет достаточно.
   - Теперь у вас появился такой шанс, не правда ли? - Ева намеренно не щадила его. - Шанс оказаться в свете лучей его славы, шанс спать с одной из его любовниц.
   Майкл сжал зубы, пытаясь унять дрожь.
   - Карли, это не так! Я не хочу, чтобы ты думала, что...
   - Конечно, это не так. - Она взяла его за руку. - Просто у лейтенанта извращенное воображение и испорченное профессией восприятие жизни. Наверное, тяжело иметь дело с одними преступниками? Незаметно для себя сам можешь перенять их оценки людей.
   - Мисс Лэндсдоун...
   Карли проигнорировала Евино обращение, медленно и нежно поцеловав Майкла в обе щеки.
   - Ты пролил свой кофе, дорогой. Почему бы тебе не отправиться на кухню и не сделать нам еще по чашечке?
   - Да. Хорошо. - Он встал с дивана. - Моя мать прекрасная женщина!
   - Конечно, - подтвердила Карли.
   Когда Майкл скрылся за дверью в кухню, она повернулась к Еве и посмотрела на нее с вызовом и гневом.
   - Мне не нравится, когда кто-то пользуется его незащищенностью, лейтенант. Сильные должны защищать слабых, а не бить их ниже пояса.
   - Я предпочитаю не нянчиться с людьми, а давать им возможность развивать свою силу духа. - Ева прислонилась к спинке кресла. - Майкл очень хорошо защищал свою мать. Для некоторых людей семейные связи важнее всего. Кстати, вы не рассказали, что вас удочерили, мисс Лэндсдоун.
   - Что? - Ее глаза подернулись дымкой смущения. - Какого черта я должна была рассказывать? Я сама об этом редко вспоминаю. И какое вам до этого дело?
   - Мне нужно знать, когда вам стало известно, что вас удочерили.
   Карли пожала плечами:
   - Мои родители никогда не скрывали этого от меня. В нашем доме никогда не делали из этого особого секрета.
   - Они показывали вам бумаги о вашем удочерении?
   - Бумаги? Да, конечно, медицинские карты, этнические исследования и прочее. Мне рассказали, что моя природная мать отдала меня другим людям, потому что хотела для меня лучшей судьбы, и так далее и тому подобное. Правда это или нет - не имеет значения. У меня есть мать.
   Карли немного помолчала, а потом внимательно посмотрела на Еву.
   - Вы намекаете, что моя мать когда-то имела близкие отношения с Ричардом? - Она громко рассмеялась и отбросила со лба густую прядь своих прекрасных волос. - Могу вас заверить, что это не так. Мама никогда не встречалась с Ричардом Драко. Они с отцом живут в счастливом браке почти тридцать лет. До моего рождения она работала туристическим агентом, а не актрисой.
   - Я имею в виду не ее. Вы никогда серьезно не интересовались судьбой женщины, которая дала вам жизнь?
   - Никогда! У меня прекрасные родители, которых я люблю и которые любят меня. Почему я должна интересоваться женщиной, которая для меня никто просто посторонний человек?
   "Мать и дочь говорят одно и то же, слово в слово", - подумала Ева.
   - Многие усыновленные дети интересуются своими настоящими родителями, хотят знать, почему их отдали, даже стремятся поддерживать отношения с ними...
   - А я не хочу. В моей жизни нет пустот, которые можно и нужно было бы заполнять. Уверена, что, если бы я попросила, мои родители помогли бы мне найти ее. Если бы мне это было нужно. Но мне не нужно. К тому же это было бы им неприятно, - добавила она тихо. - Я никогда не позволю себе оскорбить их. И вообще, какое это имеет отношение к делу?
   - Вам говорит что-нибудь имя Анна Карвелл?
   - Нет. - Карли слегка напряглась. - Вы хотите сказать, что это имя женщины, которая отдала меня на удочерение? Я не спрашивала вас об этом. И я не хочу знать этого имени.
   - Вы никогда не слышали этого имени и никогда не встречались с женщиной с таким именем?
   - Нет. И не желаю! - Карли вскочила с дивана. - У вас нет права говорить со мной об этом. Вы не имеете права играть с моей жизнью!
   - Вы никогда не интересовались именем своего настоящего отца?
   - Да пошел он к черту! Если уж она для меня ничего не значит, то он тем более. Удачная сперма - и больше ничего. Вы хотели это из меня вытащить и добились своего. А теперь ответьте, какое все это имеет отношение к смерти Ричарда Драко?
   Ева ничего не ответила. В полной тишине она только наблюдала, как в глазах Карли появилось выражение недоверия, сменившееся ужасом.
   - Нет, это ложь! Страшная, подлая ложь! Вы мерзкая сука! - Она схватила маленькую изящную вазочку с фиалками со стола и швырнула ее в стену. - Это неправда!
   - Есть официальные документы, - спокойно произнесла Ева. - Ричард Драко - ваш настоящий отец по рождению.
   - Нет, нет!
   Карли уставилась на Еву, а потом подняла стоящую на столе лампу. Китайский фарфор разлетелся на куски с грохотом разорвавшейся гранаты. Прежде чем Пибоди успела вмешаться, Ева сделала ей знак не двигаться - и выдержала пощечину Карли, не пытаясь защититься.
   - Скажите, что это не так! Это не так!
   Она билась в истерике и кричала, слезы градом текли по ее щекам. Ее красота сильно померкла: бледное лицо, темные глаза. Затем с воплем отчаяния она бросилась к Еве, схватила ее за куртку и начала трясти.
   - О боже! Боже мой!
   - Карли?!
   Майкл влетел в комнату из кухни. Один взгляд - и Ева поняла, что он подслушивал и все слышал. Когда он подбежал к девушке, пытаясь обнять ее, она оттолкнула его и встала, с вызовом скрестив руки на груди.
   - Не прикасайся ко мне! Не прикасайся ко мне!
   Как догоревшая свечка, она, вспыхнув последний раз, без сил упала на диван.
   - Пибоди, отведи Майкла на кухню.
   Майкл сделал шаг назад, с ненавистью глядя на Еву.
   - То, что вы делаете, это жестоко. Жестоко!
   Он вышел из комнаты, сопровождаемый Пибоди, а Ева склонилась над девушкой. У нее все еще горела щека, но она была абсолютно спокойна.
   - Я сожалею.
   - Неужели?
   - Да.
   Карли подняла голову, ее глаза были пусты.
   - Я не знаю, кого сейчас больше ненавижу: себя или вас.
   - Если вы не знали о кровном родстве между вами, вам не за что себя ненавидеть.
   - Я занималась с ним сексом! Я ласкала его своими руками. Позволяла ему ласкать меня... Вы понимаете, что я теперь чувствую? Какой грязной тварью я себя ощущаю?
   "Боже, как я тебя понимаю!" Ева неожиданно почувствовала страшную усталость и полное опустошение. Она постаралась прогнать из головы своих собственных демонов и прямо посмотрела Карли в глаза.
   - Он был чужим человеком для вас.
   Карли тяжело дышала.
   - Он знал об этом? Мне теперь кажется, что знал. Как он добивался меня, как он смотрел на меня! Слова, которые он говорил... "Мы очень похожи", - говорил он и смеялся. - Она опять схватила Еву за куртку. - Он знал?
   - Не могу вам точно сказать.
   - Я рада, что он мертв. Я бы хотела сама убить его. Какая досада, что этот нож не оказался в моей руке! Я всегда буду жалеть об этом.
   * * *
   - Какие комментарии, Пибоди?
   - Никаких, сэр.
   Они спускались на лифте. Пибоди стояла, отвернувшись к двери, и смотрела прямо перед собой. Жуткая боль разрывала тело Евы, билась глухими ударами в каждой клеточке.
   - Тебе не понравилось, как я вела допрос?
   - Не мне об этом судить, лейтенант.
   - Не держи в себе, выплесни.
   - Хорошо. Я не понимаю, зачем вам понадобилось говорить ей все это.
   - Это было необходимо, - выпалила Ева. - Имеют значение все связи.
   - Вы просто добили ее.
   - В этом состоит мой метод, который выходит за рамки твоих стандартов.
   - Вы сами спросили меня о моем мнении. Если и было необходимо рассказать ей об этом, то почему обязательно таким жестоким образом? Неужели нельзя было как-то смягчить удар?
   - Смягчить удар? Ну-ка, скажи мне, как это можно было сделать. Расскажи мне, как все это упаковать в коробочку с розовой ленточкой. - Она повернулась к Пибоди, и, как недавно у Карли, глаза ее пылали ненавистью. Что ты, черт побери, понимаешь в этом? Что ты можешь об этом знать? Ты, которая выросла в большой, благополучной, счастливой и дружной семье, все члены которой каждый вечер в полном составе собирались за столом, чтобы сообщить друг другу приятные новости прошедшего дня!
   Ева задыхалась, ей не хватало воздуха. Она никак не могла вдохнуть его полной грудью.
   - Когда отец приходил к тебе на ночь сказать спокойной ночи, он не лез в твою постель и не пытался обнять тебя своими потными лапами! Отцы не пытаются трахнуть своих дочерей в твоем милом тепленьком мирке!
   Ева выскочила из лифта, пулей промчалась по холлу и бросилась на улицу.
   Она шла по тротуару, с трудом сдерживаясь, чтобы не пнуть изо всех сил пуделя, который увязался следом. Голова у нее раскалывалась от дикой боли, в мозгу с ошеломляющим грохотом взрывались бомбы. Она чувствовала, как дрожат руки, хотя держала их в карманах сжатыми в кулаки.
   - Даллас...
   - Не надо! - предупредила она Пибоди. - Не трогай меня сейчас.
   "Она сможет убежать от этого, - уговаривала себя Ева. - Она сможет победить накатывающую ненависть, от которой хочется выть и кататься по земле. А когда она справится с этим, останется лишь головная боль, тоска и жуткая слабость во всем теле".
   Когда Пибоди подошла к ней, Ева была бледна как смерть и сосредоточенна.
   - Мои личные ремарки не имеют значения. Я извиняюсь за них.
   - В этом нет необходимости.
   - Есть. Я все равно считаю, что во время прошедшей беседы необходимо было быть жестокой, но ты здесь не для того, чтобы быть мальчиком для битья у своей начальницы.