Робертс Нора. Свидетельница смерти (Убийство на 'бис')

   - Беседа лейтенанта Евы Даллас с Майклом Проктором в квартире вышеозначенного. Присутствует офицер Делия Пибоди.
   Проктор слушал, барабаня пальцами по коленям, и вид у него был такой виноватый, будто его застукали с килограммом героина в хозяйственной сумке.
   - Знаете ли вы свои права и обязанности?
   - Да, наверное... Скажите, мне нужен адвокат? - Он посмотрел на Еву взглядом щенка, умоляющего, чтобы его не наказывали за то, что он испачкал ковер. - У меня есть одна знакомая, юрист из театра. Может, мне ей позвонить?
   - Решайте сами. Вы можете вызвать адвоката в любой момент нашей беседы. Или, если хотите, мы можем перенести разговор в Управление полиции.
   - О господи... - Он судорожно выдохнул и в нерешительности посмотрел на телефон. - Нет, пожалуй, я не буду ее беспокоить. У нее и так дел невпроворот.
   - Расскажите, пожалуйста, о том, что произошло вчера вечером.
   - Вы имеете в виду... - Проктор нервно поежился. - Я был за кулисами, с левой стороны от сцены. Блестящая постановка, просто блестящая! Помню, я думал, что, если спектакль будет долго не сходить со сцены, у меня, возможно, появится шанс сыграть Воула. В течение сезона Драко наверняка пропустил бы один или два спектакля...
   Он вдруг осекся и побледнел.
   - Я вовсе не имел в виду, что... Я никогда не желал, чтобы с ним что-нибудь случилось! Я скорее думал, что он может заболеть, простудиться. Или ему просто понадобится свободный вечер... Вы понимаете?
   - Конечно. И что вы видели из-за кулис с левой стороны во время последней сцены?
   - Драко был великолепен! Высокомерный, холодный, безжалостный. Как Воул торжествовал, будучи выпущен на свободу! И это притом, что он только что отшвырнул Кристину, как обглоданную кость. Он победил, он обвел вокруг пальца систему, он обманул всех! А потом - шок. Шок в его глазах, паралич, когда она бросилась к нему с ножом в руке. Я смотрел и думал, что мне никогда не достичь таких вершин мастерства. Я ни за что не найду в себе столько... - Он на секунду задумался. - Столько всего.
   - Когда вы поняли, что Драко уже не играет?
   - Я думаю... Я думаю, в тот момент, когда Айрин закричала. По крайней мере, я понял, что случилось нечто ужасное. Но все произошло так быстро! Люди бежали к нему, кричали... Тут же опустили занавес, а он по-прежнему лежал.
   "Да, трудновато встать и выйти на поклоны, когда у тебя в сердце застряло восемь дюймов стали", - подумала Ева.
   - Какие у вас были отношения с Ричардом Драко?
   - Никаких.
   - Вы не общались, не разговаривали?
   - Ну-у... - Пальцы Проктора снова начали свой нервный танец. Конечно, пару раз мы разговаривали, но, боюсь, по отношению ко мне он испытывал только раздражение.
   - Почему?
   - Видите ли, лейтенант, я постоянно наблюдаю. За людьми, - уточнил он с неуверенной улыбкой. - Я изучаю людские типы, характеры. Я наблюдал и за Драко, и это выводило его из себя. Однажды он сказал мне, чтобы я не попадался ему на глаза, иначе он... гм... сделает так, чтобы я мог реализовывать свое актерское дарование только в порнографических представлениях. Я, конечно, тут же извинился.
   - И что дальше?
   - Он швырнул в меня пресс-папье. Бутафорским пресс-папье со стола сэра Уилфреда. - Проктор моргнул. - Он промахнулся. Но он и хотел промахнуться, я в этом уверен.
   - Вы на него, наверное, страшно разозлились?
   - В общем-то, нет. Я смутился, поскольку рассердил великого актера во время репетиции. Ему понадобился целый день, чтобы успокоиться.
   - Человек угрожает поломать вам всю жизнь, швыряет в вас пресс-папье, а вы на него даже не сердитесь?
   - Но ведь это Драко! - благоговейно произнес Проктор. - Один из лучших актеров столетия. Я думаю, он бы им не стал, если бы не обладал таким темпераментом.
   - Судя по всему, вы им восхищаетесь, - заметила Ева.
   - О да! Я очень давно начал изучать его творчество. У меня есть записи всех работ Драко. И когда у меня появилась возможность стать его дублером на роль Воула, я ухватился за нее обеими руками. Мне кажется, это поворотный пункт в моей карьере. - Теперь глаза Проктора сияли. - Всю жизнь я мечтал оказаться на одной сцене с Ричардом Драко - и вот моя мечта сбылась.
   - Но вам едва ли удалось бы его заметить, если бы с ним чего-нибудь не произошло.
   - Дело не в этом. - Загоревшись, Проктор подался вперед и чуть было не упал с шаткой кровати, которая угрожающе заскрипела. - Я репетировал те же сцены, что и он, разучивал его диалоги... Это все равно как стать им самим! В некотором смысле, конечно...
   - И теперь вы сможете занять его место, правильно?
   - Да! - На лице Проктора расцвела и тут же погасла улыбка. - Я понимаю, насколько эгоистично, насколько ужасно все это звучит. Мне самому это неприятно...
   - Вы испытываете финансовые затруднения, мистер Проктор?
   Он вспыхнул, моргнул и безуспешно попытался улыбнуться.
   - Да, но... В театр ведь приходят не из-за денег, а из-за любви!
   - Однако деньги оказываются весьма кстати, когда хочется кушать и иметь крышу над головой. Насколько мне известно, вы задолжали за квартиру?
   - Да, немного...
   - Ваша нынешняя работа дает вам заработок, вполне достаточный для того, чтобы оплачивать жилье, мистер Проктор. Так в чем же дело? Вы игрок?
   - О нет, ни в коем случае!
   - Значит, просто не научились обращаться с деньгами?
   - Нет, это тоже неверно. Видите ли, я... вкладываю деньги. В себя. Я беру уроки мастерства и сценической речи, я стараюсь поддерживать себя в соответствующей форме. Все это обходится недешево - особенно здесь, в Нью-Йорке. Возможно, вам, лейтенант, это покажется глупостью, но это неотъемлемая часть моего ремесла. Так сказать, средства производства. Я даже думал найти какой-нибудь приработок, чтобы залатать дыры в моем бюджете...
   - Но теперь, со смертью Ричарда Драко, в этом отпала необходимость, не так ли?
   - Пожалуй. - Проктор помолчал, размышляя. - Откровенно говоря, я не представлял, как выбраться из этой пропасти. Безденежье занимало все мои мысли, хотя я и привык к бедности. Теперь мне, конечно, будет легче... Нет, не подумайте чего, лейтенант! Как бы то ни было, театр потерял своего выдающегося представителя, а я - своего кумира. Но если говорить откровенно, что-то во мне трепещет от счастья при мысли о том, что теперь я смогу играть Воула.
   * * *
   Внимательно глядя под ноги, Ева спускалась по вонючей лестнице.
   - Как же можно быть таким наивным? Таким простодушным? - недоумевала она.
   - Он из Небраски, - сообщила Пибоди, на ходу раскрывая свой блокнот.
   - Откуда?
   - Из Небраски. - И Пибоди неопределенно махнула рукой куда-то на восток. - Деревенский парень. Подвизался в местных театрах, снимался на видео, в рекламных роликах, в эпизодических ролях. В Нью-Йорке он всего три года. Там, в Небраске, до сих пор выращивают такую простодушную деревенщину, а еще - сою и кукурузу.
   - Так или иначе, но он остается в списке главных подозреваемых. Раньше он торчал за кулисами, а теперь имеет реальный шанс получить главную роль. Кроме того, он живет как нищий в этом логове. Деньги и честолюбие - очень сильные побудительные мотивы. Он мечтал стать Драко, а кратчайший путь к этому - устранить самого Драко.
   Ева и ее помощница сели в машину.
   - У меня родилась одна идея, - проговорила Пибоди.
   Ева посмотрела на часы.
   - Ух, чертова пресс-конференция! Так что там у тебя за идея?
   - Да так, одна теория.
   - Валяй, выкладывай.
   - Только сначала, если можно, я хотела бы купить соевую сосиску.
   - О господи! Что за теория-то?
   - Я тут все думаю об актерах... Хороший актер во время спектакля влезает в шкуру своего персонажа. Но другая его часть остается как бы в отдалении: оценивает партнеров, вспоминает, в какую часть сцены идти после тех или иных слов, следит за реакцией зрителя... Так вот моя теория заключается в том, что человек, подменивший нож, был актером.
   - Скорее уж режиссером, который поставил взаправдашнее убийство.
   - Он мог быть даже техническим работником, но в душе являлся актером. Хорошая теория?
   - Идиотская! - отрезала Ева и повернула за угол. Там, у края тротуара, дымился лоток, с которого бородатый турок продавал горячие хот-доги. Ева затормозила. - Иди за своей сосиской.
   - Вы что-нибудь хотите?
   - Кофе, но только не из этой помойки на колесах.
   Пибоди вздохнула:
   - Умеете вы испортить аппетит.
   Тем не менее она вылезла из машины, перешла улицу и вернулась с гигантской соевой сосиской и огромным стаканом диетической коки. Это был способ самообмана: таким образом Пибоди пыталась уверить себя в том, что следит за фигурой.
   - Ну что, теперь довольна? - спросила Ева, когда помощница плюхнулась на сиденье и засунула в рот один конец сосиски.
   - М-м-м... Вкуснятина! Не хотите куснуть?
   Пибоди спасло только то, что в этот момент запищал телефон и включился автоответчик. Это была Надин Ферст, репортер с "Канала-75".
   - Даллас, это я. Возьми трубку! Мне нужно срочно с тобой поговорить.
   - Ага, сейчас... - сварливо проговорила Ева и трубку, естественно, не сняла. Еще раз завернув за угол, она поехала по направлению к штаб-квартире полиции. - С какой стати она решила, что я дам ей эксклюзивное интервью до официальной пресс-конференции?!
   - Может, потому, что вы подруги? - промычала Пибоди с набитым ртом.
   - Не до такой же степени!
   Однако Надин все еще не отключилась.
   - Даллас, - вновь заговорила она, и в голосе ее звучало странное напряжение. - Это очень важное дело и... личное. Если ты меня слышишь, пожалуйста, ответь. Назначь мне встречу где угодно и когда угодно.
   Выругавшись, Ева сорвала трубку с рычагов.
   - В "Голубой белке", прямо сейчас.
   - Даллас...
   - В твоем распоряжении десять минут, так что советую поторопиться.
   * * *
   Вскоре Ева уже входила в "Голубую белку". Она давно здесь не была и сейчас отметила, что помещение выглядит еще более запущенным и пропыленным, чем раньше. В воздухе витал все тот же запах марихуаны.
   И все же это невзрачное место всколыхнуло в душе Евы ностальгические чувства. Когда-то здесь выступала ее подруга Мевис. В нарядах, которые не поддаются никакому описанию, она прыгала по сцене, извивалась и даже не пела, а кричала песни. А как-то раз, расследуя особо запутанное дело, Ева пришла сюда с единственной целью - напиться до положения риз, чтобы только не думать о работе. Однако Рорк вычислил ее и забрал раньше, чем она успела осуществить задуманное. В ту ночь она впервые оказалась в его постели.
   Тогда же Ева выяснила, что секс с Рорком - гораздо более эффективное средство для того, чтобы забыться, нежели виски, грохочущая музыка и скачущая толпа.
   Так или иначе, "Голубая белка" с ее неаппетитными кушаньями и равнодушными официантами все занимала определенное место в жизни Евы Даллас.
   Ева скользнула за столик, отгороженный от зала высоким барьером, и решила, что в память о прежних временах можно даже выпить чашечку здешнего чудовищного кофе. В следующую секунду она увидела входящую Надин.
   - Спасибо, что согласилась встретиться, - сказала Надин, остановившись у столика и разматывая длинный разноцветный шарф. - Пибоди, ты не обидишься, если я попрошу тебя оставить нас на минутку вдвоем?
   - Без проблем, - откликнулась Пибоди. Увидев, что глаза журналистки затуманены какой-то неведомой печалью, она ободряюще сжала ее руку. - Я посижу в баре и посмотрю телевизор.
   - Спасибо, - сказала Надин, усаживаясь напротив Евы. - Давно мы здесь не бывали.
   - Ну и слава богу. Не то это место, чтобы по нему скучать.
   Подошел официант, и, чтобы его поскорее отвадить, Ева вынула полицейский жетон и положила его на середину стола. Она полагала, что ни у нее, ни у Надин нет особого желания выпивать, а тем более есть.
   - Итак, в чем проблема? - спросила она.
   - Сама не знаю. Может, ее и вовсе нет...
   Надин закрыла глаза и тряхнула головой. Ева заметила, что в ее волосах появились светлые "перья". Она никогда не могла взять в толк, зачем женщины то и дело меняют цвет волос. Вся эта мышиная возня была ей глубоко противна.
   - Ричард Драко, - наконец выпалила Надин.
   - Я не собираюсь обсуждать с тобой ход расследования. - Нетерпеливым жестом Ева смела свой жетон со стола и встала. - Пресс-конференция в четырнадцать часов.
   - Я с ним спала.
   Ева снова опустилась на стул и пристально посмотрела в лицо Надин.
   - Когда?
   - Незадолго до того, как меня впервые выпустили в прямой эфир "Канала-75". Я тогда готовила какие-то смешные репортажи, зарисовки, делала портреты звезд. В общем, он сам связался со мной. Сказал, что хочет выразить мне свое восхищение по поводу того, как я талантлива, как прекрасно смотрюсь на экране, как ему нравятся мои репортажи.
   Надин намотала шарф на руку. Размотала его. Снова намотала.
   - Короче, он пригласил меня поужинать. Я трепетала, он царил. Одно за другим...
   - Ладно. Но это же было пять лет назад.
   - Даже шесть.
   Надин потерла пальцами лоб. Ева никогда раньше не замечала у нее этого жеста. Звезды прямого эфира не трут без особой надобности свои физиономии, боясь испортить макияж.
   - Я же сказала: одно за другим, - продолжала Надин. - Все выглядело весьма романтично. Нет, мы не прыгнули в койку в первый же вечер. Мы встречались не меньше двух недель. Обеды в уютных ресторанах, театры, прогулки, вечеринки. А затем он предложил мне съездить на выходные в Париж.
   На сей раз Надин просто уронила голову на руки.
   - Боже мой, Даллас, боже мой!
   - Ты в него влюбилась?
   - Да, влюбилась. Влюбилась в этого сукина сына, как последняя дура, сошла с ума, осатанела от любви! Мы были вместе три месяца, и я... Даллас, ты не поверишь, но я начала мечтать о том, чтобы выйти за него замуж, родить от него детей, представляла себе домик в деревне...
   Ева поерзала на стуле. Слыша столь эмоциональные признания, она всегда ощущала неловкость. И тем более не ожидала она услышать такое от Надин.
   - Не получилось?
   Надин подняла голову, чтобы посмотреть на Еву, и горько расхохоталась.
   - Да, можно сказать и так - не получилось. Я выяснила, что он изменял мне все это время. Да не с одной, не с двумя, а с четырьмя бабами! Я увидела репортаж одного из своих коллег, и там - Ричарда в обнимку с какой-то грудастой блондинкой. Естественно, я устроила ему скандал, а он эдак спокойненько посмотрел на меня и сказал: "Да, я люблю женщин, ну и что?"
   Некоторое время Надин молчала, затем подняла голову.
   - Ну и что... Этот подонок разбил мне сердце и даже не потрудился придумать что-нибудь в свое оправдание. Более того, он уговорил меня снова лечь с ним в постель! Я до сих пор думаю об этом со стыдом. Так вот, лежим мы с ним в кровати, я еще не успела остыть, а ему звонит какая-то другая баба, и он назначает ей свидание. Представляешь? А я лежу рядом, голая!
   - Надеюсь, он после этого долго провалялся в больнице? поинтересовалась Ева.
   Надин жалко улыбнулась:
   - В том-то и беда, что меня хватило только на то, чтобы расплакаться. Я сидела в его постели и горько плакала - как маленькая.
   - Мне очень жаль, Надин. Представляю, каково тебе пришлось. Но это было шесть лет назад.
   - Я виделась с ним в тот вечер, когда его убили.
   - Вот черт!
   - Он позвонил мне.
   - Заткнись! Заткнись сию же секунду! И не говори мне больше ни слова. Срочно свяжись со своим адвокатом.
   - Даллас! - Надин схватила Еву за руку. - Пожалуйста! Я должна рассказать тебе все. А ты должна сказать мне, в какое дерьмо я вляпалась.
   - Твою мать! - Ева подозвала официанта и все же заказала кофе. Ладно, черт с тобой. Я не зачитала тебе твои права. И не буду. Так что я не имею права использовать против тебя то, что ты мне рассказываешь.
   - Он позвонил мне накануне, стал рассказывать, как часто думает обо мне, как вспоминает былые деньки. Я уже собралась послать его куда подальше, но затем поняла, что мне хочется... получить обратно хотя бы немного себя. Оттуда, из прошлого. Я хотела лично надрать ему задницу. И я согласилась встретиться с ним на следующий день в его отеле. Поэтому меня увидят на видеозаписях камер наблюдения.
   - Обязательно увидят.
   - В общем, я собрала себя в кулак и поехала. Надела новое платье, сделала новую прическу... Он заказал в номер ленч. Представляешь, эта сволочь помнила, какие блюда мы ели в день нашего первого свидания! Правда, может быть, он заказывает одно и то же на каждом первом свидании с очередной дурочкой?.. Но ничего, теперь он уже наверняка горит в аду!
   Надин перевела дыхание.
   - Он налил мне шампанское, мы разговаривали. Я знала его фильмы, я помнила каждый из них. Но когда он погладил меня по щеке и одарил одним из своих томных взглядов, я выплеснула шампанское ему в морду и высказала все, что я о нем думаю, - все, что я должна была сказать шесть лет назад. Вышел жуткий скандал: разбитый бокал, изощренные проклятия, по паре тумаков с обеих сторон...
   - Он применил к тебе физическое воздействие?
   - Мы оба применили. Я дала ему по морде, он мне ответил. Потом я пнула его в живот, очень удачно: он буквально согнулся пополам. Пока он пытался отдышаться, я ушла - и чувствовала себя при этом прекрасно.
   - Как ты думаешь, на видеозаписи камер наблюдения будет видно, что ты растрепана, возбуждена?
   - Понятия не имею. - Надин снова потерла лоб пальцами. - Может, и будет - я тогда об этом не думала. Но, как бы там ни было, я рада, что сходила на эту "встречу старых друзей". Рада, что все же постояла за себя. Но потом, Даллас, я совершила колоссальную ошибку.
   Официант принес чашку кофе, Ева подвинула ее в сторону подруги, и Надин залпом проглотила гнусное пойло.
   - Вчера вечером я отправилась в театр! Я хотела доказать себе, что могу пойти туда, смотреть на него и при этом не испытывать никаких чувств. И я пошла. И действительно ничего не чувствовала. Это был час моего торжества: наконец-то я выкинула подонка из своей жизни, освободилась от него. Во время антракта я даже - бог ты мой! - воспользовавшись своим журналистским удостоверением, пошла за кулисы, чтобы поговорить с ним.
   - Ты разговаривала с ним во время спектакля?
   - Нет. Я уже подошла к его гримерной, но затем передумала. Если бы я устроила ему еще один скандал, он почувствовал бы себя чересчур важной персоной. Слишком много чести. Поэтому я просто ушла из театра и долго гуляла по городу. Разглядывала витрины, зашла в какой-то бар и выпила бокал вина. А сегодня утром, когда я услышала... Я запаниковала. Позвонила на работу и сказалась больной. Только потом я сообразила, что могу поговорить с тобой. Даллас, я не знаю, что мне делать!
   - Оказавшись за кулисами, ты действительно шла к его гримерке? Именно к ней?
   - Клянусь тебе!
   - Тебя кто-нибудь видел?
   - Не знаю. Но, в общем-то, я не пыталась быть невидимкой.
   - Я хочу официально зафиксировать все, что ты мне рассказала. Поверь, для тебя это самое лучшее. И еще я хочу, чтобы ты наняла себе адвоката хорошего адвоката. Сделай это по-тихому и расскажи ему все, что поведала мне.
   - Хорошо.
   - Ты ничего не упустила, Надин? Ни одной детали?
   - Нет, я рассказала тебе абсолютно все. Я видела его один раз - в его гостиничном номере, а потом - только на сцене. Возможно, я дура, Даллас, но эта история мучила меня много лет. И еще... Ты ведь меня знаешь. Я не трусиха. Если бы я хотела зарезать эту мерзкую свинью, я сделала бы это сама и не стала бы вкладывать нож в чужие руки.
   - Да, я знаю. - Ева допила кофе и поморщилась. - Поговори с адвокатом. Официально мы с тобой побеседуем завтра. - Она встала и после недолгого колебания дружески потрепала Надин по плечу. - Не переживай, все будет хорошо.
   - Знаешь, что самое обидное, Даллас? Мне было так чертовски хорошо! Впервые после того, как я брала сеансы психотерапии у твоей Миры.
   Ева переступила с ноги на ногу.
   - Да?..
   - Между прочим, мы с ней выяснили, что после истории с Ричардом я закрылась для настоящей любви. Он буквально растоптал мне душу. И вот после того, как я ему все высказала и дала в морду, мне показалось, что я прозрела. Я сидела в баре за бокалом вина и почувствовала, что моя душа вновь открылась. Я так хотела этого! И вот... Как неудачно все получилось! Ну что ж, спасибо, что выслушала меня.
   - Прекрати. - Ева подала знак Пибоди. - Относись к этому проще, Надин.
   ГЛАВА 5
   Календарь утверждал, что весна вот-вот наступит, но она почему-то не торопилась. Ева ехала домой под моросящим дождем - таким же серым и безрадостным, как ее настроение.
   Ева была раздражена пресс-конференцией. Единственное, что в ней было хорошего, это то, что она уже закончилась, а все остальное - на редкость погано. Да и вообще - за целый день допросов и мельтешения по городу она сумела составить лишь весьма смутное представление о нескольких людях и событиях. Нет, у нее явно не было поводов быть довольной собой!
   Вообще-то она не собиралась ехать домой: у нее еще была работа в городе, которую можно и нужно было сделать. Вместо этого она вдруг отпустила Пибоди, к великой - и нескрываемой - радости последней.
   Ева убеждала себя, что ей нужно отдохнуть: погулять по саду, привести мысли в порядок. И дело вовсе не в том, что она вдруг так безумно захотела увидеть Рорка... А пока она лавировала в густом потоке транспорта, пытаясь не попасть в пробки, которые в этот час возникали чуть ли не на каждом углу. Она то прибавляла скорость, то притормаживала, подрезала не в меру наглого таксиста и в итоге застряла перед светофором. Железная река машин изрыгала клубы дыма, как адский поезд. У одной из них под капотом вспыхнул огонь, и бедолага шофер с проклятиями поливал мотор пеной из огнетушителя.
   Чтобы хоть как-то скоротать время, Ева позвонила Фини.
   - Ну, как успехи?
   - Кое-какие имеются. Я вытащил из компьютера досье на всех, включая постоянных сотрудников театра и технический персонал. Адреса, финансовые данные, криминальное прошлое и так далее.
   У Евы на душе стало немного легче.
   - На всех?
   - Да. - Фини помолчал. - Ну, я не буду приписывать успех только себе. Нам помогли. Точнее, Рорк помог.
   Ева напряглась:
   - Рорк?
   - Он связался с нами сегодня после обеда - словно знал, что я буду искать данные на сотрудников театра. А у него вся эта информация и так имеется. Так что он сэкономил нам кучу времени.
   - Какой заботливый! - пробормотала Ева.
   - Все, что мы нашли, я послал тебе по электронной почте.
   - Прекрасно.
   - Я усадил Макнаба за вычисление пересечений, вероятностей, процентных соотношений. Времени на это уйдет прилично - список-то большой. Но завтра, я думаю, нам придется просеять людей, чтобы сократить список - отбросить наиболее бесперспективных. А как идут твои допросы?
   - Медленно.
   Автомобильная змея наконец поползла вперед. Ева выехала на перекресток, заметила пробел в потоке и нырнула в него. Ее маневр был встречен хором возмущенных гудков, и она коварно улыбнулась.
   - Мы установили, откуда взялось орудие убийства, - стала рассказывать она. - Обычный кухонный нож из театральной кухни, которая находится в подвальном помещении.
   - Доступ туда, разумеется, имеют все? - уточнил Фини.
   - Актеры, сотрудники театра. Зрители, конечно, нет. Кстати, там установлены камеры наблюдения, и мы уже забрали вчерашние записи. Поглядим, что на них есть. Слушай, кое-какие исследования я намерена провести сама, а потом сравним мои результаты с твоими. От Миры я завтра получу несколько психологических портретов. Может оказаться, что нам не придется трясти две тысячи подозреваемых. Насколько далеко продвинулся Макнаб?
   - Он трудился не покладая рук, пока я его не отпустил.
   - Ты отпустил Макнаба домой?!
   - Вряд ли он поехал домой. - Фини хихикнул. - У него сегодня вечером свидание.
   - Заткнись, Фини! - рявкнула Ева и положила трубку.
   Вскоре она уже въезжала в ворота усадьбы. Даже несмотря на отвратительную погоду, она была великолепна. А может быть, как раз на фоне этой сырой и серой мерзости она казалась даже более великолепной, чем обычно.
   На просторных лужайках лежал прозрачный предвесенний туман, голые деревья, облитые дождем, словно плакали. Здесь царила особенная атмосфера, как всегда говорил Еве Рорк. А посередине возвышался его знаменитый особняк - с башнями, башенками, галереями и балконами. Ева часто думала, что это грандиозное сооружение должно стоять на вершине утеса, чтобы внизу бурлило и пенилось море.
   Но даже здесь эта усадьба была спасительным островком для ее обитателей. Город с его толпами, шумом и зеленой тоской был не в состоянии пробраться сквозь высокие железные ворота. Это был оазис, который Рорк построил, чтобы спасаться от вероломства, бесцеремонности и злой воли окружающих, а также от воспоминаний о собственном беспросветном детстве.
   Каждый раз, когда Ева оказывалась здесь, ее рассудок словно раздваивался. Одна часть твердила, что ей тут не место, другая доказывала, что только здесь она и может жить.
   Она бросила машину у ступеней парадного подъезда, зная, что Соммерсет потом из принципа отгонит ее в гараж. Этот железный зверь, принадлежащий ненавистному городу, оскорблял чувства старого дворецкого так же сильно, как и присутствие самой Евы.
   Топая ботинками по ступеням, она взбежала ни крыльцо и окунулась в тепло, красоту и роскошь, которую могут купить только очень большие деньги. Соммерсет, с кислой физиономией и вытянутыми ниточкой губами, уже ждал ее.
   - Лейтенант, вы меня удивляете. Вы приехали домой сразу после окончания рабочего дня. Такого еще не случалось.
   - Неужели вам больше нечем заняться, кроме как хронометрировать мои приходы и уходы? - Ева сняла куртку и кинула ее на столбик лестницы, чтобы позлить дворецкого. - Могли бы, к примеру, пойти на улицу и пугать маленьких детей.