Робертсон Дженнифер. Танцор меча

   Аиды, я бросил меч!
   Я повернулся и хотел выйти из зала, но путь мне преградил один из евнухов.
   — Господин Хаши сейчас выйдет. Ты должен ждать…
   — Я оставил в комнате свое оружие и должен вернуться за ним, — я кипел от злости на себя и на свою глупость.
   — В присутствии танзира нельзя носить оружие.
   Я злобно уставился на него.
   — Я никогда не расстаюсь с мечом.
   — Теперь расстался, — раздался голос Дел за моей спиной. Я повернулся к ней и она пожала плечами. — Мой тоже забрали.
   — Ты позволила им коснуться ЭТОГО меча?
   Она кинула на меня тревожный взгляд, и я понял, на какое слово поставил ударение. На секунду в ее глазах появилось странное выражение, сочетание гордости, мрачного предчувствия и понимания.
   — Он в ножнах, — ответила Дел, — но если они вынут его… — она замолчала и чуть заметно пожала плечами. — За это я не отвечаю.
   — За что? — потребовал я. — Что случится, если кто-то вынет этот меч из ножен?
   Дел усмехнулась кончиками губ.
   — Ты вынимал. Ты взялся рукой за рукоять. Ты можешь рассказать о последствиях лучше чем я.
   Я сразу вспомнил покалывание в ладони, руке, плече, проходящее сквозь кости, плоть и кровь. Жар и холод одновременно. Я покрылся потом и поежился. И снова почувствовал себя больным. Да, она могла не бояться, что меч попадет в руки другого человека. Я знал, что никто не сможет воспользоваться им. Никто, кроме Дел.
   Я покачал головой.
   — Нет. Я ничего не могу объяснить. Это… не знаю, с чем это можно сравнить.
   — Я тоже, — улыбнулась она.
   Я кинул на нее свирепый взгляд.
   — По-моему ты достойная пара этому человеку, — я указал на пустой трон танзира.
   Она пожала плечами.
   — Может быть.
   И тут я позабыл нашу дискуссию о магических мечах, колдовстве и старике, потому что только в этот момент заметил, что сделали с Дел. Вольная девчонка с Севера, претендовавшая на звание танцора меча, исчезла. Вместо нее появилась женщина, закутанная по пустынной моде в полупрозрачные шелка цвета розы, подчеркивавшие все прелести ее тела. При каждом ее движении полоски ткани разлетались, под ними оказывалась другая ткань или мелькала длинная стройная нога. Светлые волосы, освобожденные от пыли Пенджи, сияли. Их подняли вверх и закололи золотыми зажимами, украшенными бирюзой. Не хватало вуали, но слуги наверное решили, что Дел была не настоящей госпожой, раз ехала через Пенджу с танцором меча по имени Песчаный Тигр.
   — Не смейся надо мной, — раздраженно сказала она. — Я хотела остаться в тунике, но они мне не позволили.
   — А кто смеется? Я глаз отвести не могу. Мне не до смеха.
   — Не разглядывай, — нахмурилась она. — Тебя мать не учила хорошим манерам? — и она торопливо зажала рот ладошкой, вспомнив, что я не знал своей матери.
   — Забудь, — сказал я ей. — Просто будь готова к любым неожиданностям.
   Она встревожилась.
   — Что? Ты думаешь будут неприятности?
   Я вспомнил последние слова Эламайн. Как и когда она их произносила.
   — Так, ерунда. Ты не поймешь.
   Она скривила губы.
   — Разве?
   Но ответить я не успел, потому что уже рассматривал иссохшего старика, который шел к трону от боковой двери в сопровождении Сабо.
   Он был стар. Ссутулившийся, сморщенный, трясущийся. Но черные глазки свирепо загорелись, когда он уселся на трон. Я сделал знак Дел, она тоже обернулась и спряталась за мою спину. Мы медленно пошли к трону.
   — Мой господин Хаши, танзир Саскаата! — объявил Сабо. — Да озарит солнце его голову!
   В том, что оно озаряло его уже очень долго я не сомневался. Ему было не меньше девяноста.
   — Приблизьтесь к трону! — прокричал Сабо.
   Мы с Дел были уже на полпути. Я сделал еще несколько шагов.
   — Мой господин Хаши хочет объявить, как он благодарен за услугу, которую вы оказали ему, спасая его невесту от неминуемой смерти. Он благодарен вам за то, что вы привезли его невесту в Саскаат. Вы будете вознаграждены, — лицо Сабо хранило намек на загадочную улыбку.
   Дел и я остановились перед пьедесталом. Я сделал традиционный пустынный знак уважения: широко расставленные пальцы прижал к сердцу и склонил голову. Дел ничего не сказала и не сделала. Ее успели предупредить, что женщина не должна говорить с танзиром, пока он не заметит ее и не заговорит сам.
   Хаши жестом отослал Сабо. Евнух отошел на пять шагов за трон и замер. Его лицо ничего не выражало. Старый танзир подался вперед.
   — Ты танцор меча, которого зовут Песчаный Тигр?
   — Я Песчаный Тигр.
   — Женщина путешествует с тобой?
   — Я провожаю ее в Джулу.
   — Джула не так хороша как Саскаат, — хрипло объявил Хаши со старческим раздражением.
   Я не улыбнулся. Старики непредсказуемы. Старые танзиры непредсказуемы и опасны.
   — Танзир Джулы слишком молод для такого высокого положения, — продолжил Хаши. — Он ничего не умеет. Его слуги не знают, что такое дисциплина. Он сам торгует рабами. Не удивительно, что в этом городе собираются все отщепенцы: воры, борджуни, танцоры мечей, обманщики-купцы и работорговцы, другие безрассудные люди, — бусинки его глаз ввинчивались в мое лицо. — Саскаат мирное, безопасное место.
   — Но мне нужно в Джулу, — тихо сказала Дел и я вздрогнул.
   Хаши посмотрел на нее. Его сморщенные руки сжали подлокотники трона. На покрытой пятнами коже выступали толстые как шнуры вены. Здоровый темный цвет посерел с годами и превратился в болезненно-пепельный. Не удивительно, что он больше ничего не мог в постели. Я хотел бы только увидеть лицо Эламайн, когда она встретилась с женихом.
   — Эламайн, ты можешь войти, — позвал Хаши.
   Я изумленно обернулся, увидел как открылась маленькая боковая дверь и в зал вошла Эламайн. Ее одели так же как и Дел, только цвета были желтыми и коричневыми, а не бледно-розовыми и красными.
   Эламайн шла к трону, сладко улыбаясь. Длинные черные волосы покрывали спину и спускались до колен. Я еще ни разу не видел их распущенными и чуть не проглотил язык. Она улыбнулась шире, кинув на меня лукавый взгляд, и я осторожно покосился на Хаши, испугавшись, что он это заметил.
   Он заметил. Глаза его сверкали.
   — Моя госпожа Эламайн рассказала мне как добр ты был к ней и как заботлив. Как старался ты охранить ее целомудрие, — Хаши улыбнулся. — Хотя всем известно, что у Эламайн его нет.
   Ее улыбка застыла. Безупречное лицо окаменело, а глаза расширились от страха и потемнели. Мне тоже стало не по себе.
   — Но я все равно приму ее, — в моих ушах звенел дрожащий тонкий голос. — Я старик, мои лучшие годы давно позади и в жизни мне уже ничего не осталось. Но я подумал, что смогу еще получить удовольствие, взяв в жены прекраснейшую женщину в Пендже и убедившись, что она никогда не делила постель с мужчиной, — улыбка Хаши стала злобной, отражая все темные стороны его души. — Эламайн стала известна всему городу, переспав с десятками мужчин. У нее было столько любовников, что ее отец боялся, что ему не удастся выдать ее замуж за достойного человека. Но я сказал, что заберу ее. Возьму себе в жены. И постараюсь, чтобы она узнала, каково это, страстно желать кого-то и знать, что никогда его не получишь.
   Эламайн побледнела. Я испугался, что она упадет в обморок, но она справилась с собой. Она опустилась на колени на мозаичном полу около постамента.
   — Мой господин…
   — Тихо! Этот танцор меча привез тебя. Я благодарен ему и сполна вознагражу как ты и просила, — он отвернулся от нее и посмотрел на меня. — Ты знаешь, что предложила моя невеста? Ловко придумано, над признать… Она просто восхитительна, — он ухмыльнулся, показав остатки зубов. — Она сказала, что знает древний обычай. Муж и жена перед свадьбой должны обменяться подарками. Особенными подарками. Подарками, которые станут очень личными и от этого будут цениться еще выше. Я согласился. Я обещал ей все, что в моей власти, — он кивнул. — Она сказала, что ей нужен ты.
   — Я?
   — Ты, — он сверлил меня глазами. — Ты наверное хорош, если Эламайн еще хочет тебя после нескольких ночей. Раньше такого не случалось.
   — Мой господин Хаши… — начал я.
   — Тихо, танцор меча. Я не закончил, — он посмотрел на Эламайн. — Она сказала, что я должен отдать ей танцора меча, потому что у нее есть достойный подарок в ответ, — снова беззубая ухмылка. — Она сказала, что если я отдам ей Песчаного Тигра, она подарит мне белокожую, беловолосую и голубоглазую женщину с Севера. Северянка будет моей.
   Моя рука метнулась к левому плечу и схватила воздух. Разящего не было, ножа тоже. Я видел, как Дел повторила мои жесты, а потом застыла. На меня она не смотрела.
   — Она поразительна, — Хаши не отводил взгляда от Дел. — Я согласен принять ее.
   Я заметил, что высокие здоровые евнухи выстроились у меня за спиной и по бокам, держа в руках хищно изогнутые мечи. Я жадно втянул воздух и объявил:
   — Мы свободные люди. Мы не чулы, чтобы торговать нами по твоей прихоти, — я не стал утверждать, что у него ничего не получится, потому что шансы у него были неплохие.
   — Я ничем не торгую, — сказал Хаши. — Эламайн делает мне подарок, я его принимаю, — он улыбнулся. — Только боюсь, что не смогу отплатить ей тем же. Ты, Песчаный Тигр, уже получил удовольствие от Эламайн, но для нее ты был последним, — он кивнул, вены на тощей шее дрожали. — Ты останешься здесь, чтобы Эламайн могла видеть тебя и каждый день вспоминать о своей глупости, правда не надейся снова наставить мне рога, об этом я позабочусь, — Хаши засмеялся. — У тебя не будет такой возможности, когда ты станешь евнухом.
   На этом аудиенция была окончена, потому что я бросился вперед, чтобы вцепиться в тощее сморщенное горло, и упал под тяжестью дюжины охранников.

15

   Видимо по приказу Хаши мне что-то подсыпали в вино. Именно эта мысль первой пришла мне в голову после пробуждения. Я вспомнил, что рухнул на пол, едва началась драка, а это на меня совсем не похоже. Перевес у нападавших был конечно большой (я не дурак, я это понимал), и я не сомневался, что евнухи быстро расправятся со мной.
   Но не так же легко!
   Щедрость Хаши обернулась крупными неприятностями. Я все еще был в апартаментах на одного, но принять ванну мне уже никто не предлагал. Я лежал в крошечной камере где-то в подземелье дворца. Хаши не пожалел для меня железных украшений.
   Меня положили, прислонив спиной к холодной каменной стене. Голова тупо ныла от отравленного вина и ударов, полученных в зале. Запястья были закованы в железо. Прочные обручи крепились сразу к стене, не оставляя ни одного звена цепи, что почти лишало меня возможности двигаться. Так же были скованы ноги. Я лежал вытянувшись и смотрел на вмурованные в пол железные кольца. Пока я не шевелился, чувствовал я себя относительно неплохо. Вот только я человек активный и терпение никогда не относилось к числу моих достоинств.
   Я закрыл глаза, надеясь, что уменьшится головная боль, потом открыл их и попытался себя осмотреть. Во время короткой схватки с меня сорвали бурнус, и я видел все кровоподтеки выше и ниже набедренной повязки. Сандалии с меня тоже стащили, и я заметил, что мизинец на правой ноге торчал в сторону в своеобразном привете другим пальцам. Все остальное кажется уцелело, хотя и превратилось в сплошной синяк. Никто не использовал против меня ни меча, ни ножа, так что в награду за мои старания я отделался только побоями. Ни порезов, ни ран. И за это спасибо.
   Камера была узкой и темной, в ней пахло испражнениями — не моими, я еще не дошел до такого состояния, но было ясно, что предыдущий жилец провел здесь много времени. Зловоние в таких местах держится долго, даже если вымыть камеру с пола до потолка. А этим обычно никто не занимался.
   Шея затекла, и я не сомневался, что лежал в камере уже целую вечность, а судя по урчанию у меня в желудке, никак не меньше ночи. Очень хотелось есть. И очень хотелось пить, но это было скорее последствием отравленного вина. Я подергал железные оковы и выяснил, что они были крепкими и избавиться от них я смог бы только с помощью принесенного кем-то ключа. Вот только приносить ключ никто не собирался. Я мог рассчитывать на одну Дел, он она стала такой же пленницей как и я… правда в другом качестве.
   От Эламайн помощи не дождаться, ей было не до этого. Она наверняка рыдала перед танзиром. Сабо? Вряд ли. Он верен старику. Я попался.
   И тут я испугался. Потому что ни один мужчина не захочет даже думать о потере своей мужественности.
   В животе похолодело, к горлу подступила тошнота и меня чуть не вырвало. Я уже видел блеск острой стали, слышал маниакальный смех Хаши, чувствовал как впивается лезвие… Я сжал зубы и крепко зажмурился, стараясь стереть эту картину, дрожа так, что по спине побежали мурашки. Лучше смерть, чем такое!
   Кто-то подошел к моей камере. Подошел бесшумно, но я услышал. Я слышал все, что предвещало приближение этого. Почему Хаши так торопится? Или явилась Эламайн вымаливать прощение?
   Нет, она не придет. Не в ее характере.
   Но это была не Эламайн и не Хаши со своими евнухами-слугами. Дверь в мою камеру скрипнула, открылась с отчаянным визгом, и вошла Дел. Я смотрел на нее из полутьмы, уже приготовившись схватиться с охранниками в тот момент, когда откроют оковы, и биться до смерти. Но я снова получил отсрочку. Дел.
   Она задержалась у низкой двери, наклонившись, чтобы пройти. Светлые волосы спадали на укутанные шелком плечи и рассыпались по груди, словно она только что встала с постели.
   Постели Хаши? От этой мысли меня чуть не затошнило, а потом я разозлился. Кажется это была ревность.
   — С тобой все в порядке? — еле слышно прошептала она.
   — Как ты сюда попала? — зашипел я. — Как, в аиды, ты ухитрилась?
   Она подождала, пока я закончил бормотать полубессвязные фразы, и показала мне большой железные ключ, поболтав им в воздухе. Ясный ответ на все вопросы.
   — Быстрее, — зашипел я. — Пока они не пришли!
   Дел улыбнулась.
   — Этот старый танзир так тебя напугал? Песчаный Тигр, лучший танцор меча Пенджи, до потери чувств напуган стариком?
   — Ты бы тоже испугалась, если бы была мужчиной и на моем месте, — я подергал оковы. — Ну заходи, Дел. Не стесняйся.
   Она фыркнула, вошла в камеру и опустилась на колени, чтобы разомкнуть оковы на ногах. Я ничего не мог поделать с собой — как только она закончила, поджал ноги, чтобы защитить ту часть моей анатомии, которая не устраивала Хаши.
   — Как ты достала ключ? — рявкнул я. Самый очевидный ответ тут же возник в моей голове. — Ты переспала с Хаши в обмен на ключ?
   Дел, собиравшаяся открыть оковы на моих запястьях, застыла.
   — А если и так, то что?
   Ее длинные волосы упали мне на грудь и лицо.
   — Что? Аиды, женщина! А как ты думаешь?
   — Как я думаю? — она открыла один замок. — Я думаю, что ты слишком быстро делаешь выводы, Тигр.
   Она говорила как рассерженный ребенок. Конечно это не ее приковали в камере, и не она ждала кастрации.
   Я вглядывался в ее лицо, пытаясь найти ответ на свои вопросы.
   — Значит ты переспала с этим ублюдком?
   Она открыла второй замок.
   — Я тебя освободила, правильно?
   Я с трудом встал на колени, крепко взял Дел за плечи и повернул к себе.
   — Если ты думаешь, что я с радостью соглашусь сохранить свою мужественность в обмен на такую жертву и не буду переживать из-за этого, у тебя песок в голове.
   — Но ты согласишься, — отрезала она. — И любой мужчина согласился бы. А переживания… Не знаю. А ты?
   — Переживаю ли? Аиды, да! Дел, я не хочу, чтобы ты подумала, что я не понимаю, какую жертву ты принесла…
   Не знаю, можно ли было назвать улыбкой изгиб ее губ.
   — Тигр, женщина теряет свою невинность только раз, правильно? И живет дальше. Так? И учится удовлетворять мужчину. Но если мужчина, например такой как Песчаный Тигр, теряет свою мужественность, он может и не выжить. Я права?
   Прежде чем я успел ответить, она выскользнула из моих рук и вышла из камеры. Я бросился за ней, задыхаясь от отчаяния.
   Меня трясло, когда я представлял Дел в постели Хаши. Я ненавидел саму мысль, что она сделала такое ради меня, даже если Дел научилась удовлетворять мужчин много лет назад. И я ненавидел себя, потому что в глубине души я был счастлив, что она сделала это и спасла меня от участи евнуха. А это было бы гораздо хуже и унизительнее, чем жизнь чулы у Салсет.
   Я был счастлив, но не радовался.
   Радоваться было нечему.
   У последней ступени лестницы, ведущей из подземелья, стоял Сабо. Он бросил мне темно-синий бурнус и кожаный кошелек, набитый монетами.
   — Это плата, — сказал он, — за спасение госпожи и меня. Может Хаши и не очень благодарен, но я сам отвечаю за себя, — он улыбнулся. — Ты обращался со мной как с человеком, Песчаный Тигр. Я немного могу для тебя сделать, но в моих силах не допустить, чтобы ты стал таким как я.
   Дел протянула ему железный ключ.
   — Ты дал ей ключ!
   Сабо кивнул.
   — Да. Я подсыпал снотворное в вино Хаши и когда он уснул, увел Дел из ее комнаты и привел сюда.
   Я пристально посмотрел на Дел.
   — Значит ты не…
   — Нет, — согласилась она. — Но ты так хотел верить в это, — она проскочила мимо меня и скрылась в темноте.
   Я взглянул на евнуха.
   — Я совершил ужасную ошибку. И выставил себя дураком.
   Сабо улыбнулся, и на пухлых щеках появились складки.
   — Все совершают ошибки и каждый человек бывает дураком хотя бы раз в жизни. Надеюсь, больше с тобой этого не случится, — он мягко коснулся моей руки. — Иди прямо. Там вас ждут лошади.
   — Разящий, — напомнил я. — И мой нож.
   — С лошадьми. Иди.
   Дел ждала в темноте узкого коридора. Она сменила полупрозрачный пустынный наряд на простой бурнус из абрикосового шелка, украшенный белой вышивкой. У шеи бурнус приоткрылся, и я заметил под ним знакомую тунику. Как и я, Дел была без оружия.
   Я вспомнил о ее мече и подумал, не испытал ли Сабо тоже болезненное ощущение, что и я. Но спрашивать его я не стал, потому что вспомнил слова Дел: пока меч в ножнах, он безвреден.
   Безвреден… Не сказал бы.
   — Куда? — прошептала Дел Сабо.
   — Прямо. Дверь выводит на задний двор дворца, там конюшни. Я обо всем позаботился. Там лошади и оружие.
   Я крепко пожал его руку.
   — Я действительно обязан тебе, Сабо.
   Он улыбнулся.
   — Я знаю. Но это все, что я могу для вас сделать.
   Дел подошла к нему, обняла за шею и громко чмокнула в пухлую, коричневую щеку.
   — Сулхайя, Сабо, — тихо сказала она. — У нас так говорят спасибо и всего тебе наилучшего.
   — Уезжайте, — попросил он. — Уезжайте, пока я не решил ехать с вами.
   — Давай, — согласился я. — Поехали, Сабо.
   Его светло-карие глаза казались черными в полутьме коридора.
   — Нет. Мое место здесь. Я знаю, что вы невысокого мнения о моем господине Хаши, но раньше он был достойным мужчиной… Я предпочитаю помнить его таким. Уезжайте, а я останусь, — он кивнул на дверь. — Идите, пока конюхи не забеспокоились и не увели лошадей.
   И мы с Дел ушли. Но ушли, понимая, что освободил нас Сабо, а не те великие таланты, на которые мы претендовали.
   Мы добежали от дворца до конюшен, радуясь темноте. Я решил, что было около полуночи. Луна скрылась за облаками. Мы нашли лошадей, быстро отвязали их и вскочили в седла. Знакомая перевязь Разящего свисала с передней луки, к ней был привязан нож. С невыразимым облегчением я надел перевязь через голову, застегнул ее у ребер и накинул бурнус.
   Дел разбиралась со своим оружием. Серебряная рукоять ее волшебного меча уже торчала из-за плеча.
   — Поехали, Тигр, — нетерпеливо сказала она, и мы выехали через ворота. Стражник, получивший золото от Сабо, отвернулся.
   Копыта лошадей стучали по узким улицам Саскаата. Мы ехали на Юг. Я не хотел оставаться на ночь в городе. Может нам и стоило отдохнуть под самым носом Хаши, но танзир в пустынном городке обладает абсолютной властью и ему ничего не стоило приказать запереть ворота Саскаата и обыскивать дом за домом. Лучше было выбраться из этого места раз и навсегда.
   — Вода? — встревожилась Дел.
   — В мешках, — успокоил я ее. — Сабо обо всем подумал.
   Мы ехали по улицам, прислушиваясь, не забьют ли тревогу во дворце, но набат не звучал. Только когда мы выехали из городских ворот, и миновали скопища лачужек, отмечающих границу владений Хаши, мы начали успокаиваться. В первый раз за всю свою жизнь я обрадовался, увидев Пенджу.
   — Сколько до Джулы? — спросила Дел.
   — Не меньше недели. Скорее две. Я никогда не проезжал через Саскаат. Думаю, мы немного отклонились.
   — Где следующий колодец?
   Я задумался.
   — Русали. Городок кажется побольше чем Саскаат, хотя я его не разглядел.
   — И этого хватило, — пылко сказала Дел.
   Я согласился, не кривя душой.
 
   Мы ехали полночи и часы перед рассветом, не останавливаясь из опасения, что танзир выслал за нами погоню. Я правда в этом сомневался. Ведь если все обдумать, Хаши ничего не потерял. Конечно пропала Дел, но такому человеку как старый Хаши нетрудно купить себе полдюжины красавиц или больше. Готов признать, что ни одна из них не будет Дел, но он же и не знал ее, а поэтому не понимал, что потерял.
   А что касается меня… пусть он сделает евнухом кого-нибудь другого. Мне и так хорошо.
   Когда солнце выглянуло из-за горизонта, мы остановились отдохнуть. Дел соскочила со своего гнедого, чуть задержав ногу в стремени, и медленно начала ослаблять подпруги. Я несколько секунд встревоженно следил за ней, потом спрыгнул с рыжего и расседлал его. Сабо умудрился вернуть нам лошадей, подаренных Салсет. Конечно никто не мог заменить мне гнедого жеребца, но я уже начал привыкать к рыжему.
   Я стреножил мерина, дал ему порцию зерна (предусмотрительный Сабо засыпал его в саквы), вытащил из-под седла чепрак и рухнул на него. Руки и ноги болели от железных оков, всем остальным частям тела тоже досталось.
   Дел кинула мне кожаную флягу с водой.
   — Держи.
   С наслаждением сделав несколько глотков, я почувствовал себя человеком. Я растянулся на спине, осторожно напряг руки и ноги, расправляя сведенные сухожилия, пока не растянул отвердевшие мышцы.
   Я балансировал на грани сна и реальности, когда Дел, сидевшая на своем чепраке, вынула из ножен меч и начала внимательно рассматривать покрытое рунами лезвие. Спать сразу расхотелось.
   Я перекатился на правый бок и оперся на локоть. Дел вглядывалась в клинок, поворачивая его в лучах восходящего солнца, изучала сталь в поисках зазубрин или пятен. Я видел как свет пробежал по клинку: розово-лиловый перешел в крапово-фиолетовый, в орхидейно-красный, в охряно-золотой. И сквозь все эти цвета сияла Северная сталь.
   Что же это за металл…
   — Ну ладно, — не выдержал я, — пришло время все объяснить. Так что это за меч?
   Она засунула прядь выжженных солнцем волос за левое ухо. Я видел ее профиль: мягкий изгиб безупречного тонкого лица.
   — Меч. Просто меч.
   — Хватит говорить загадками, — отрезал я. — Последние несколько недель ты в каждой фразе намекаешь на то, что тебя тренировали как танцора меча. А из собственного опыта я знаю, что у твоего меча есть магические свойства. Хорошо, я сдаюсь. Что это?
   Она не смотрела на меня, продолжая исследовать каждый дюйм клинка.
   — Яватма. Мой кровный клинок. Ты должен знать, что это такое.
   — Не знаю.
   Наконец-то она взглянула на меня.
   — Нет?
   — Нет, — я пожал плечами. — Это не Южный термин.
   Дел вздохнула и повела одним плечом.
   — Это меч, настоящий меч. И у него есть имя. Он был… представлен мне, — Дел нахмурилась, и я понял, что она не может подобрать Южные слова, чтобы объяснить что-то. — Незнакомые люди после того, как их представляют друг другу уже не незнакомцы, они друг друга знают. А если узнают получше… они станут не просто друзьями. Они будут соратниками, братьями по оружию, партнерами. И… еще больше, — она нахмурилась сильнее. — Яватма становится парой истойя после получения высшего ранга. Я… кормлю меч… а меч кормит меня, — она растерянно покачала головой. — В Южном языке нет таких слов.
   Я подумал о Разящем. Я достаточно часто говорил Дел, что он был просто мечом, оружием, клинком, но я кривил душой. Чем он был, я не мог объяснить, так же как она не могла объяснить, чем был ее меч. Разящий был моей силой, гордостью и избавлением. Он был моей свободой.
   Но в мече Дел скрывалась и другая сила.
   Я всматривался в руны на клинке, узоры на рукояти. В лучах восходящего солнца меч все время менялся.
   — Холод, — сказал я, — лед… Эта штука сделана изо льда.
   Пальцы Дел сомкнулись на рукояти.
   — Он теплый, — прошептала она, — как плоть… и внутри он такой же как я.
   По спине у меня пробежали мурашки.
   — Не говори загадками.
   — Здесь нет загадки, — она не улыбалась. — Он не живой… не такой, как ты и я. Но и не мертвый.
   — Кровный клинок, — повторил я. — Надеюсь, он выпил свою норму.
   Дел посмотрела на меч. Солнечные лучи превратили бледно-розовое лезвие в темно-красное.
   — Нет, — наконец сказала она. — Не выпил, пока я не выпью свою.
   Я сразу замерз. Я лежал на чепраке и смотрел на рождение дня, раздумывая, не взял ли я на себя что-то большее, чем просто обязанности проводника.
   Я закрыл глаза. Одной рукой прикрыл веки, чтобы не раздражало солнце и услышал как Дел запела тихую нежную песню, будто успокаивая меч.

16

   Русали был типичным пустынным городком, переполненным людьми всех племен и рас — богатыми и бедными, чистыми и грязными, больными и здоровыми, честными перед законом и мошенниками. (Вообще-то Русали точно соответствовал словам Хаши о Джуле).