Как и в Русали, наши взгляды встретились. Передо мной стоял человек, который хотел убить ее, и моя рука непроизвольно тянулась к мечу. Но это был танец Дел. Не мой.
Дел сняла сандалии, перевязь, откинула их в сторону. С обнаженным мечом в руках она повернулась ко мне.
— Тигр… — мягко сказала Дел.
Я отошел от чепраков и колодца поближе к огню, вонзил острие Разящего в песок и начал рисовать круг. На небе сияла полная луна. Горел костер. Света было более чем достаточно для смерти.
Линия замкнулась. Я убрал Разящего в ножны и жестом предложил Северянам положить мечи в центр круга. Они так и сделали, и вышли за линию круга.
Они смотрели друг на друга через круг. В серебристом свете луны на песке лежало кольцо тьмы, тонкая черная линия. Она ползла по песку как изогнувшаяся змея. Ветер отрывал лепестки пламени, и они наделяли кольцо жизнью. Независимо оттого, что происходило в нем.
— Приготовьтесь.
Они запели. Я смотрел на мечи в центре круга. Оба с серебряными рукоятями, оба с рунами на клинках, оба чужие для меня.
Я медленно отошел к колодцу и сел, прислонившись спиной к камням. Скала была жесткой, но не такой жесткой как слово, которое я произнес:
— Танцуйте.
Они сошлись в центре, схватили мечи и закружились в бесконечном танце жизни и смерти. Теперь Терон танцевал внимательнее, видимо вспоминая как брала она над верх в Русали. Он уже не улыбался. Он бился с ней на равных.
Они скользили по песку босыми ногами. В огненных тенях песчинки складывались в мягкий ковер. Изгибающаяся линия, шириной в острие меча, ползла по кругу. Судья должен был следить, чтобы ни один из танцоров не пересекал ее.
По небу рассыпались серебряные искры, когда мечи встретились и запели. Клинки, разрезая темноту, разливали радужное свечение. Рябь, изгибы, пятна, вспышки, клинки разрезали тени. Я четко видел рисунок, как будто Терон и Дел ткали узор. Наклон здесь, изгиб там, и неожиданный выпад.
Выпад, отражение, выпад, отражение и укол. Темнота наполнилась светом. Уши глохли от звона сталкивающихся мечей.
Бедра напрягались, мышцы перекатывались, запястья были твердыми. Мир заливало огненное свечение. Лицо Дел застыло как маска в мерцающем свете. Она была предельно собрана, а Терон начал улыбаться.
Изменение было настолько тонким, что я не сразу заметил его. Я уловил его по звуку, по звону и шипению рунических клинков, а потом увидел, что приемы тоже начали меняться. Запутанная решетка рассыпалась на отдельные удары, резкие и агрессивные. И я увидел себя в круге.
Терон стоял в центре и ронял Северную сталь на Северную сталь, но стиль при этом он использовал Южный.
Я вскочил на ноги, подошел к краю круга и, нахмурившись, всматривался в Северянина, который танцевал против Дел танец, которого она не знала, просто не могла знать.
Но и Терон не мог — понял я. В первом танце, до того, как его забрал африт, он не использовал ни один из этих приемов. Он разбил ее узор первый раз. Второй. Третий. Четвертого не было — он выбил меч из ее рук.
— Дел… — она обошлась бы и без моего предупреждения. Она перепрыгнула через его клинок, упала и откатилась. В ее руках не было меча, но и его клинка она избежала.
Я присматривался к Северянину. Каждая черточка его лица была полна удовлетворения. В круге танцевал не Терон. Может он был собой при прошлой встрече, но танец в Русали и танец в оазисе танцевали два разных человека. Терон не мог так быстро овладеть стилем, которого никогда не знал.
— Дел, — я уже не ждал. С Тероном можно было разобраться и позже. Я нырнул за линию, поднял Дел на руки и вынес ее из круга.
Яватма тоже валялась за чертой. Дел, яростно ругая меня на всех языках, пыталась вырваться.
— Что ты делаешь, дурак!
— Спасаю твою жизнь, — мрачно ответил я, прижимая ее к груди. — Дай мне минуту и я объясню.
— Объяснишь что? Как ты лишил меня танца? — Дел бесилась от злости. Она выкрикивала ругательства мне в лицо и окончательно забыла Южный.
Терон подошел к границе круга. Он перестал петь и спокойно держал меч в опущенной руке. Ночь снова наполнилась темнотой.
— Плати, — сказал Терон, — или сдавайся. Больше тебе ничего не остается.
— Танец не окончен, — закричала Дел.
— Ты вышла из круга.
На Юге обычаи те же: вне круга — вне танца. Дел должна была погибнуть или подчиниться Терону.
— Это не моя вина, — крикнула она. — Ты видел, это он сделал.
— Он сдал танец за тебя, — улыбнулся Северянин. — Что сделано, то сделано, истойя, — он помолчал. — Извини, твой ранг ан-истойя.
— Я танцор меча, — парировала она, — и никакого ранга. Я просто танцую, — она снова дернулась. — Тигр, отпусти меня.
— Нет, — я усадил Дел на песок. — Разве ты не чувствуешь, как он изменился? Не видишь разницу? — я посмотрел через плечо на Терона. — Это не тот человек, с которым ты встречалась в круге в Русали. Это кто-то
совсем другой.
— Не я другой, — поправил Терон. Он стоял около линии круга. Серебряная рукоять кровного клинка лучисто сверкнула в его руке. — Я тот же человек, Тигр. Это меч другой.
Дел нахмурилась.
— Это тот же меч. Твой меч.
— Что ты сделал? — резко спросил я. — Что именно ты сделал с Лахаму?
— Я убил его, — пожал плечами Терон. — У танзира хватило глупости попытаться отобрать у меня яватму. Но я проявил мудрость и позволил ему танцевать со мной, — он улыбнулся, взглянув на Дел. — Я вспомнил твой урок, ан-истойя. Если тебе нужно чему-то научиться, необязательно тратить на это годы. Знания можно получить другим путем.
— Ты повторно напоил клинок? — Дел застыла под моими руками. — Ты второй раз позволил яватме выпить крови?
— Ты вобрала ветер, бурю и лед в свой меч, — отрезал Терон. — Ты втянула в него всю силу баньши-бури. Это я знаю — как и любой ученик, который изучает историю яватмы — хотя я не слышал имени твоего клинка мясника, — он оскалил зубы в дикой, нечеловеческой улыбке. — Так как же одолеть знаменитую яватму Делилы? Жаром. Огнем. Всей силой Юга, заключив ее в свой клинок.
— Терон, поить меч повторно запрещено, — она могла этого не говорить, Терон ее не слушал.
Большая ладонь ласкала пылающие руны.
— Ты же почувствовала это, я прав? Слабость. Тепло. Ты медленно лишалась своей силы, иначе я ни за что бы не выбил из твоих рук этот клинок, — он улыбнулся. — Я это знаю, ан-истойя, и ты знаешь. Но мне очень нужно победить, так нужно, что ради этого я готов на все. И поэтому… да, я решил повторно напоить клинок.
— Ан-кайдин был бы обесчещен таким ан-истойя.
— Это точно, — согласился Терон, — но ан-кайдин мертв.
Дел больше не пыталась вырваться. Я отпустил ее и сел на песок.
— Если напоить его второй раз кровью означает то, что я думаю, ты заполучил не только жар Юга в свой меч. Ты овладел Южным стилем.
А это было опасно.
— Да, — подтвердил Терон. — Танзиру было далеко до тебя, он танцевал не выше третьего ранга. У тебя ведь седьмой? Но он знал ритуалы. Я талантлив, и мне не составило труда развить его знания, чтобы выиграть танец.
— Может быть, — согласился я, — если бы ты танцевал против Дел. Но в танце против Южного танцора меча, шансы уравниваются, — я снял перевязь, бурнус и сандалии и бросил их на песок. — Моя очередь, баска.
— Это мой бой… — запротестовала Дел. — Тигр… ты не можешь… Ты еще не готов войти в круг.
Она была права, но выбора у нас не было.
— Тебе еще нужно вернуться домой, — спокойно сказал я ей. — Ты не можешь снова войти в круг… с человеком без чести. Но я войду. Я займу твое место.
— Ты мстишь мне за то, что я убила Аладара?
Я засмеялся.
— Не угадала. Я просто хочу расправиться с этим отродьем Салсетской козы, — я ухмыльнулся. — Езжай домой. Иди на свой суд. У тебя есть шанс оправдаться. И это сделать легче, чем танцевать с Тероном, который мечтает разрезать тебя на куски, — я покачал головой. — Дел… теперь он танцует по-другому. Он умеет то, чему не мог научиться. У тебя нет шансов, — я сжал рукоять Разящего.
Терон приподнял брови.
— А женщина будет платить? Или она сдается?
— Ан-истойя с сожалением выходит из танца, — ответил я. — Ты примешь на ее место истойя седьмого ранга?
Танцор меча улыбнулся.
— А кто будет судить? Кто начнет танец?
Я прошел мимо него и положил Разящего в центр круга.
— У нас на Юге многое начинают по собственной инициативе.
Он спокойно принял вызов. Второй раз за вечер Терон положил яватму в круг. Наши мечи отличались только цветом металла. Мы с Тероном тоже были как братья, но теперь я значительно уступал ему в весе. Моя прежняя реакция и почти все мое мастерство осталось в шахте Аладара.
— Ответишь мне на один вопрос, прежде чем мы начнем? — попросил я.
Терон настороженно кивнул.
— Откуда у тебя этот жеребец?
Такого он не ожидал. Северянин мрачно посмотрел на меня, вздохнул и пожал плечами.
— Я нашел его в пустыне, в оазисе. Он стоял над мертвым воином Ханджи.
Я улыбнулся и предложил начать.
Терон запел. Я танцевал молча.
Звуки: звон клинка о клинок, шелест песка под босыми ногами, хриплое торопливое дыхание, возгласы и крики, вырывающиеся при каждом ударе, визгливое шипение Южной стали, скользящей по чужому клинку, выкованному на Севере и напоенному кровью врага… нарушившему закон и повторно выпившему кровь Южного танзира.
Краски: сияющий клинок Терона рассекал черный ночной мир, освещенный луной, звездами и пламенем костра. Северный клинок разрезал тени, ослепляя меня вспышками. Свет заполнил все пространство.
Мир был переполнен звуками… красками..
Столько…
…огня…
Столько…
…жара…
Столько…
…света…
Но я был переполнен болью.
— Тигр… нет!
Я медленно выходил из шока. Терон играл клинком так, что его окружала световая завеса. Я сжимал рукоять Разящего и не находил в мече привычного баланса.
Разящий.
Я опустил взгляд и увидел сломанный клинок. Меч Терона взвизгнул, пролетая сквозь темноту и высекая в небе огонь.
— Тигр… нет!
Крик Дел. Я метнулся в сторону, почувствовав ледяной порыв зимнего ветра и жар безжалостного солнца Пенджи. Удовлетворенный Терон расхохотался.
— Убери меч, Терон, — кричала Дел. — Ты бесчестишь своего ан-кайдина!
Огни погасли. Зима и лето пропали. Я понял, что стою на коленях на песке, сжимая в руках рукоять с обломком Разящего, а надо мной возвышается Терон.
Разящий.
Я тупо смотрел на сломанный клинок. Зарубка? Нет. Голубая сталь, освященная шодо, не может сломаться. Ее не разбить обычным клинком.
Я смотрел на дважды напоенный клинок Терона, на странные изгибы рукояти, на чужие руны на клинке. И ненавидел этот меч. Я ненавидел силу, которая ставила его выше других мечей. Силу, которая уничтожила Разящего.
Заколдованный, заговоренный, магический, злобный клинок.
И Разящий.
— Сдавайся, — потребовал Терон, — или плати. За женщину и за себя.
— Нет, — в ярости, в шоке, я смог выговорить только одно слово. Я думал, что этого ответа Терону хватит.
Северянин вздохнул.
— У тебя нет меча. Ты будешь драться голыми руками?
— Нет, — отрезала Дел и подошла к границе круга.
— Баска, — начал я, но в ее руке был меч…
…и она сжала мои пальцы на его рукояти.
— Возьми ее, — прошептала она так тихо, что я едва различил слова. — Используй ее. Ее зовут Бореал.
Терон что-то закричал. Что-то о нарушении клятв, что-то о мече, о разглашении его имени. Но это уже не имело значения. Меч стал моим.
Бореал: холодный, зимний ветер, воющий в Северных горах: порыв бури баньши, вмораживающий плоть в ледяную рукоять. Я гордился льдом, гордился ветром, гордился их мощью. Потому что они соединились в мече, чтобы помочь мне победить.
Бореал: меч из чужого металла, воплощение Севера. Меч, которому Дел отдала все свои силы. Меч, впитавший мастерство погибшего ан-кайдина.
У Северного танцора не было и шанса выстоять против Южного.
Мы танцевали. Терон и я. Мы делали все, чтобы выпустить друг другу кишки и вырезать сердца.
Никаких хитростей. Никаких сложностей. Никаких сверкающих узоров. Ни следа ажурной работы. Только прямые удары, наносимые изо всех сил. Бешенство, вложенное в каждую атаку. Выпад, удар, отражение. Перехватить клинок и сломать его. Взмах, атака, блокировка. Срубить ему голову с плеч. Он не зря повторно напоил клинок. Меч очень старался помочь ему. Но мы с Бореалом были сильнее.
…свет — огонь — боль…
И завывания Северного ветра.
— Тигр…
Я проснулся: тишина. Открыл глаза: утро. Приготовился к боли: ничего не почувствовал.
— Дел?
Ответ последовал не сразу. Я понял, что лежал на спине, и перекатился на живот. Я смутно помнил, что отключился сразу после того, как воткнул меч Дел в живот Терона.
Я приподнял голову. Да… еще мертв. В таком виде человек жить не может: внутренности вывалились на залитый кровью песок.
Я обернулся.
— Дел?
И увидел ее. Она стояла на коленях у круга, не решаясь нарушить закон и переступить черту. Независимо оттого, чем все кончилось, танец еще не был формально завершен. Аиды. Я медленно поднялся, почувствовал что небо и земля на момент поменялись местами. Постоял, протер рукой засыпанные песком глаза.
— Ну и меч, баска, — выдавил я из последних сил.
— Ты вернешь ее мне?
Я обернулся — меч лежал в круге. Я потянулся к нему и рука застыла в дюйме от рукояти. Неужели я держал его?
Дел улыбнулась.
— Она не укусит, Тигр. Никогда не укусит. Ты знаешь ее имя.
Я поднял меч и, выйдя из круга, передал его Дел.
— Значит это ключ? Ее имя?
— Часть ключа. Остальное… личное, — бледные брови нахмурились. — Не могу объяснить. Ты Южанин… мне не хватает слов. А чтобы понять, нужны годы. Нужен ан-кайдин, чтобы научить тебя принятым ритуалам.
— Ты ан-кайдин.
— Нет, — она посмотрела за мою спину на тело Терона. — Не больше чем он. Ан-кайдин никогда не убивает.
Я взглянул на круг.
— На Севере хоронят мертвых?
— Да.
И я похоронил его под пальмой, под Южным солнцем.
Сидя на своей крапчатой лошади, Дел смотрела на меня сверху вниз.
— Теперь это обычный меч, — уговаривала она меня. — Терон мертв. Только он знал настоящее имя клинка, и для тебя меч никогда не станет яватмой, но… это хороший клинок, хоть и без магии. А что еще нужно танцору.
— Я знаю, что меч это меч, — я сжимал в руке серебряную рукоять. Холода я не чувствовал. На клинке по-прежнему переплетались незнакомые руны. Если Дел и знала, как их прочитать, мне она о них не говорила.
— Но… это не Разящий.
— Нет, — согласилась она. — Мне жаль, Тигр. Я знаю, чем был для тебя этот меч.
Я вздохнул и все внутри меня болезненно сжалось — Разящего больше нет.
— Да, кувшин с акиви разлился, его уже не собрать.
— Нет, — она посмотрела на Север. — Ну вот все и закончилось. Мне пора ехать. Придется долго пробираться через Пенджу.
— Ты помнишь все знаки, о которых я рассказал?
— Да.
Я кивнул, убрал в ножны мой Северный меч и, вскочив в невысокое седло, подождал, пока жеребец успокоится.
— Уезжай, Дел. Не теряй здесь свои лучшие годы.
— Ладно, — она слабо улыбнулась, — но я еще не так стара.
Конечно. Ей еще далеко до старости. Она даже слишком молода для Юга. Слишком молода для Песчаного Тигра.
С другой стороны…
— Мое предложение остается в силе, — напомнил я. — У тебя еще есть целый год, прежде чем они отправят кого-то за тобой. Я не сомневаюсь, что ты расправишься с любым танцором меча в круге, — я усмехнулся, понимая, что она ждет уточнения «кроме Песчаного Тигра». — Это целый год свободы, Дел. Поехали со мной, и мы предложим кому-нибудь наши мечи.
— Нет, — в ярком свете ее белые волосы сияли. — Надо разобраться с этим раз и навсегда. Может быть мне простят кровный долг… — она нахмурилась. — Я не собираюсь извиняться. Даже перед теми, кому причинила боль, принеся смерть ан-кайдину. Но… лучше побыстрее предстать перед судом. Нельзя же бегать вечно.
Я улыбнулся.
— Хорошо. Нет смысла бегать, если можешь ходить, — я предложил жеребцу повернуть голову в направлении Русали. Для разнообразия он уступил. — Я расскажу об этом Алрику. Думаю, он за тебя переживает.
Дел кивнула.
— Прощай, Тигр. Сулхайя.
— Не стоит благодарности, — я потянулся и шлепнул лошадь по пятнистому крупу. — Отправляйся домой, Дел. Ты теряешь время.
Она повернула мерина и ускакала от меня галопом. Жеребец рванулся за крапчатым, но я натянул повод. Гнедой хотел в галоп. Он должен был догнать, вырваться вперед, доказать свое превосходство.
Я ухмыльнулся.
— А мы с тобой похожи, старик, — я похлопал мощную гнедую шею. — Рад, что я вернулся?
По обычной лошадиной привычке он не ответил. Я натянул повод, поворачивая на восток, и жеребец запротестовал. Мне стоило большого труда не пустить его в галоп. Попробуйте спокойно размышлять, когда лошадь с характером моего гнедого несется галопом. Никогда не знаешь, взбредет ли ему в голову попытаться скинуть тебя через плечо, резко опустить голову или поддать задом. Такие приключения не доставляют радости, не говоря уже о том, что в конце полета можно оказаться в другом мире. Опасаясь за свою жизнь, я заставил жеребца идти шагом. Мне нужно было многое обдумать. Теперь, после смерти Аладара, вернуться в Джулу я не мог. Оставалось только обойти город стороной и ехать в Русали другой дорогой…
Я остановил жеребца и придержал его, хотя он и танцевал и бочил, недовольно фыркая. Всем своим видом он показывал, что мне давно пора было принять решение. Я машинально сдерживал его и смотрел вслед Дел. Не отрываясь. На горизонте еще виднелось облачко малиновой пыли, поднимавшейся из-под копыт ее лошади. Она скакала на Север. Над облачком я разглядел белое пятно ее шелкового бурнуса…
— Аиды, лошадь, если ты ничего лучше не придумаешь… — я повернул жеребца на Север и отдал ему повод.
Дел сняла сандалии, перевязь, откинула их в сторону. С обнаженным мечом в руках она повернулась ко мне.
— Тигр… — мягко сказала Дел.
Я отошел от чепраков и колодца поближе к огню, вонзил острие Разящего в песок и начал рисовать круг. На небе сияла полная луна. Горел костер. Света было более чем достаточно для смерти.
Линия замкнулась. Я убрал Разящего в ножны и жестом предложил Северянам положить мечи в центр круга. Они так и сделали, и вышли за линию круга.
Они смотрели друг на друга через круг. В серебристом свете луны на песке лежало кольцо тьмы, тонкая черная линия. Она ползла по песку как изогнувшаяся змея. Ветер отрывал лепестки пламени, и они наделяли кольцо жизнью. Независимо оттого, что происходило в нем.
— Приготовьтесь.
Они запели. Я смотрел на мечи в центре круга. Оба с серебряными рукоятями, оба с рунами на клинках, оба чужие для меня.
Я медленно отошел к колодцу и сел, прислонившись спиной к камням. Скала была жесткой, но не такой жесткой как слово, которое я произнес:
— Танцуйте.
Они сошлись в центре, схватили мечи и закружились в бесконечном танце жизни и смерти. Теперь Терон танцевал внимательнее, видимо вспоминая как брала она над верх в Русали. Он уже не улыбался. Он бился с ней на равных.
Они скользили по песку босыми ногами. В огненных тенях песчинки складывались в мягкий ковер. Изгибающаяся линия, шириной в острие меча, ползла по кругу. Судья должен был следить, чтобы ни один из танцоров не пересекал ее.
По небу рассыпались серебряные искры, когда мечи встретились и запели. Клинки, разрезая темноту, разливали радужное свечение. Рябь, изгибы, пятна, вспышки, клинки разрезали тени. Я четко видел рисунок, как будто Терон и Дел ткали узор. Наклон здесь, изгиб там, и неожиданный выпад.
Выпад, отражение, выпад, отражение и укол. Темнота наполнилась светом. Уши глохли от звона сталкивающихся мечей.
Бедра напрягались, мышцы перекатывались, запястья были твердыми. Мир заливало огненное свечение. Лицо Дел застыло как маска в мерцающем свете. Она была предельно собрана, а Терон начал улыбаться.
Изменение было настолько тонким, что я не сразу заметил его. Я уловил его по звуку, по звону и шипению рунических клинков, а потом увидел, что приемы тоже начали меняться. Запутанная решетка рассыпалась на отдельные удары, резкие и агрессивные. И я увидел себя в круге.
Терон стоял в центре и ронял Северную сталь на Северную сталь, но стиль при этом он использовал Южный.
Я вскочил на ноги, подошел к краю круга и, нахмурившись, всматривался в Северянина, который танцевал против Дел танец, которого она не знала, просто не могла знать.
Но и Терон не мог — понял я. В первом танце, до того, как его забрал африт, он не использовал ни один из этих приемов. Он разбил ее узор первый раз. Второй. Третий. Четвертого не было — он выбил меч из ее рук.
— Дел… — она обошлась бы и без моего предупреждения. Она перепрыгнула через его клинок, упала и откатилась. В ее руках не было меча, но и его клинка она избежала.
Я присматривался к Северянину. Каждая черточка его лица была полна удовлетворения. В круге танцевал не Терон. Может он был собой при прошлой встрече, но танец в Русали и танец в оазисе танцевали два разных человека. Терон не мог так быстро овладеть стилем, которого никогда не знал.
— Дел, — я уже не ждал. С Тероном можно было разобраться и позже. Я нырнул за линию, поднял Дел на руки и вынес ее из круга.
Яватма тоже валялась за чертой. Дел, яростно ругая меня на всех языках, пыталась вырваться.
— Что ты делаешь, дурак!
— Спасаю твою жизнь, — мрачно ответил я, прижимая ее к груди. — Дай мне минуту и я объясню.
— Объяснишь что? Как ты лишил меня танца? — Дел бесилась от злости. Она выкрикивала ругательства мне в лицо и окончательно забыла Южный.
Терон подошел к границе круга. Он перестал петь и спокойно держал меч в опущенной руке. Ночь снова наполнилась темнотой.
— Плати, — сказал Терон, — или сдавайся. Больше тебе ничего не остается.
— Танец не окончен, — закричала Дел.
— Ты вышла из круга.
На Юге обычаи те же: вне круга — вне танца. Дел должна была погибнуть или подчиниться Терону.
— Это не моя вина, — крикнула она. — Ты видел, это он сделал.
— Он сдал танец за тебя, — улыбнулся Северянин. — Что сделано, то сделано, истойя, — он помолчал. — Извини, твой ранг ан-истойя.
— Я танцор меча, — парировала она, — и никакого ранга. Я просто танцую, — она снова дернулась. — Тигр, отпусти меня.
— Нет, — я усадил Дел на песок. — Разве ты не чувствуешь, как он изменился? Не видишь разницу? — я посмотрел через плечо на Терона. — Это не тот человек, с которым ты встречалась в круге в Русали. Это кто-то
совсем другой.
— Не я другой, — поправил Терон. Он стоял около линии круга. Серебряная рукоять кровного клинка лучисто сверкнула в его руке. — Я тот же человек, Тигр. Это меч другой.
Дел нахмурилась.
— Это тот же меч. Твой меч.
— Что ты сделал? — резко спросил я. — Что именно ты сделал с Лахаму?
— Я убил его, — пожал плечами Терон. — У танзира хватило глупости попытаться отобрать у меня яватму. Но я проявил мудрость и позволил ему танцевать со мной, — он улыбнулся, взглянув на Дел. — Я вспомнил твой урок, ан-истойя. Если тебе нужно чему-то научиться, необязательно тратить на это годы. Знания можно получить другим путем.
— Ты повторно напоил клинок? — Дел застыла под моими руками. — Ты второй раз позволил яватме выпить крови?
— Ты вобрала ветер, бурю и лед в свой меч, — отрезал Терон. — Ты втянула в него всю силу баньши-бури. Это я знаю — как и любой ученик, который изучает историю яватмы — хотя я не слышал имени твоего клинка мясника, — он оскалил зубы в дикой, нечеловеческой улыбке. — Так как же одолеть знаменитую яватму Делилы? Жаром. Огнем. Всей силой Юга, заключив ее в свой клинок.
— Терон, поить меч повторно запрещено, — она могла этого не говорить, Терон ее не слушал.
Большая ладонь ласкала пылающие руны.
— Ты же почувствовала это, я прав? Слабость. Тепло. Ты медленно лишалась своей силы, иначе я ни за что бы не выбил из твоих рук этот клинок, — он улыбнулся. — Я это знаю, ан-истойя, и ты знаешь. Но мне очень нужно победить, так нужно, что ради этого я готов на все. И поэтому… да, я решил повторно напоить клинок.
— Ан-кайдин был бы обесчещен таким ан-истойя.
— Это точно, — согласился Терон, — но ан-кайдин мертв.
Дел больше не пыталась вырваться. Я отпустил ее и сел на песок.
— Если напоить его второй раз кровью означает то, что я думаю, ты заполучил не только жар Юга в свой меч. Ты овладел Южным стилем.
А это было опасно.
— Да, — подтвердил Терон. — Танзиру было далеко до тебя, он танцевал не выше третьего ранга. У тебя ведь седьмой? Но он знал ритуалы. Я талантлив, и мне не составило труда развить его знания, чтобы выиграть танец.
— Может быть, — согласился я, — если бы ты танцевал против Дел. Но в танце против Южного танцора меча, шансы уравниваются, — я снял перевязь, бурнус и сандалии и бросил их на песок. — Моя очередь, баска.
— Это мой бой… — запротестовала Дел. — Тигр… ты не можешь… Ты еще не готов войти в круг.
Она была права, но выбора у нас не было.
— Тебе еще нужно вернуться домой, — спокойно сказал я ей. — Ты не можешь снова войти в круг… с человеком без чести. Но я войду. Я займу твое место.
— Ты мстишь мне за то, что я убила Аладара?
Я засмеялся.
— Не угадала. Я просто хочу расправиться с этим отродьем Салсетской козы, — я ухмыльнулся. — Езжай домой. Иди на свой суд. У тебя есть шанс оправдаться. И это сделать легче, чем танцевать с Тероном, который мечтает разрезать тебя на куски, — я покачал головой. — Дел… теперь он танцует по-другому. Он умеет то, чему не мог научиться. У тебя нет шансов, — я сжал рукоять Разящего.
Терон приподнял брови.
— А женщина будет платить? Или она сдается?
— Ан-истойя с сожалением выходит из танца, — ответил я. — Ты примешь на ее место истойя седьмого ранга?
Танцор меча улыбнулся.
— А кто будет судить? Кто начнет танец?
Я прошел мимо него и положил Разящего в центр круга.
— У нас на Юге многое начинают по собственной инициативе.
Он спокойно принял вызов. Второй раз за вечер Терон положил яватму в круг. Наши мечи отличались только цветом металла. Мы с Тероном тоже были как братья, но теперь я значительно уступал ему в весе. Моя прежняя реакция и почти все мое мастерство осталось в шахте Аладара.
— Ответишь мне на один вопрос, прежде чем мы начнем? — попросил я.
Терон настороженно кивнул.
— Откуда у тебя этот жеребец?
Такого он не ожидал. Северянин мрачно посмотрел на меня, вздохнул и пожал плечами.
— Я нашел его в пустыне, в оазисе. Он стоял над мертвым воином Ханджи.
Я улыбнулся и предложил начать.
Терон запел. Я танцевал молча.
Звуки: звон клинка о клинок, шелест песка под босыми ногами, хриплое торопливое дыхание, возгласы и крики, вырывающиеся при каждом ударе, визгливое шипение Южной стали, скользящей по чужому клинку, выкованному на Севере и напоенному кровью врага… нарушившему закон и повторно выпившему кровь Южного танзира.
Краски: сияющий клинок Терона рассекал черный ночной мир, освещенный луной, звездами и пламенем костра. Северный клинок разрезал тени, ослепляя меня вспышками. Свет заполнил все пространство.
Мир был переполнен звуками… красками..
Столько…
…огня…
Столько…
…жара…
Столько…
…света…
Но я был переполнен болью.
— Тигр… нет!
Я медленно выходил из шока. Терон играл клинком так, что его окружала световая завеса. Я сжимал рукоять Разящего и не находил в мече привычного баланса.
Разящий.
Я опустил взгляд и увидел сломанный клинок. Меч Терона взвизгнул, пролетая сквозь темноту и высекая в небе огонь.
— Тигр… нет!
Крик Дел. Я метнулся в сторону, почувствовав ледяной порыв зимнего ветра и жар безжалостного солнца Пенджи. Удовлетворенный Терон расхохотался.
— Убери меч, Терон, — кричала Дел. — Ты бесчестишь своего ан-кайдина!
Огни погасли. Зима и лето пропали. Я понял, что стою на коленях на песке, сжимая в руках рукоять с обломком Разящего, а надо мной возвышается Терон.
Разящий.
Я тупо смотрел на сломанный клинок. Зарубка? Нет. Голубая сталь, освященная шодо, не может сломаться. Ее не разбить обычным клинком.
Я смотрел на дважды напоенный клинок Терона, на странные изгибы рукояти, на чужие руны на клинке. И ненавидел этот меч. Я ненавидел силу, которая ставила его выше других мечей. Силу, которая уничтожила Разящего.
Заколдованный, заговоренный, магический, злобный клинок.
И Разящий.
— Сдавайся, — потребовал Терон, — или плати. За женщину и за себя.
— Нет, — в ярости, в шоке, я смог выговорить только одно слово. Я думал, что этого ответа Терону хватит.
Северянин вздохнул.
— У тебя нет меча. Ты будешь драться голыми руками?
— Нет, — отрезала Дел и подошла к границе круга.
— Баска, — начал я, но в ее руке был меч…
…и она сжала мои пальцы на его рукояти.
— Возьми ее, — прошептала она так тихо, что я едва различил слова. — Используй ее. Ее зовут Бореал.
Терон что-то закричал. Что-то о нарушении клятв, что-то о мече, о разглашении его имени. Но это уже не имело значения. Меч стал моим.
Бореал: холодный, зимний ветер, воющий в Северных горах: порыв бури баньши, вмораживающий плоть в ледяную рукоять. Я гордился льдом, гордился ветром, гордился их мощью. Потому что они соединились в мече, чтобы помочь мне победить.
Бореал: меч из чужого металла, воплощение Севера. Меч, которому Дел отдала все свои силы. Меч, впитавший мастерство погибшего ан-кайдина.
У Северного танцора не было и шанса выстоять против Южного.
Мы танцевали. Терон и я. Мы делали все, чтобы выпустить друг другу кишки и вырезать сердца.
Никаких хитростей. Никаких сложностей. Никаких сверкающих узоров. Ни следа ажурной работы. Только прямые удары, наносимые изо всех сил. Бешенство, вложенное в каждую атаку. Выпад, удар, отражение. Перехватить клинок и сломать его. Взмах, атака, блокировка. Срубить ему голову с плеч. Он не зря повторно напоил клинок. Меч очень старался помочь ему. Но мы с Бореалом были сильнее.
…свет — огонь — боль…
И завывания Северного ветра.
— Тигр…
Я проснулся: тишина. Открыл глаза: утро. Приготовился к боли: ничего не почувствовал.
— Дел?
Ответ последовал не сразу. Я понял, что лежал на спине, и перекатился на живот. Я смутно помнил, что отключился сразу после того, как воткнул меч Дел в живот Терона.
Я приподнял голову. Да… еще мертв. В таком виде человек жить не может: внутренности вывалились на залитый кровью песок.
Я обернулся.
— Дел?
И увидел ее. Она стояла на коленях у круга, не решаясь нарушить закон и переступить черту. Независимо оттого, чем все кончилось, танец еще не был формально завершен. Аиды. Я медленно поднялся, почувствовал что небо и земля на момент поменялись местами. Постоял, протер рукой засыпанные песком глаза.
— Ну и меч, баска, — выдавил я из последних сил.
— Ты вернешь ее мне?
Я обернулся — меч лежал в круге. Я потянулся к нему и рука застыла в дюйме от рукояти. Неужели я держал его?
Дел улыбнулась.
— Она не укусит, Тигр. Никогда не укусит. Ты знаешь ее имя.
Я поднял меч и, выйдя из круга, передал его Дел.
— Значит это ключ? Ее имя?
— Часть ключа. Остальное… личное, — бледные брови нахмурились. — Не могу объяснить. Ты Южанин… мне не хватает слов. А чтобы понять, нужны годы. Нужен ан-кайдин, чтобы научить тебя принятым ритуалам.
— Ты ан-кайдин.
— Нет, — она посмотрела за мою спину на тело Терона. — Не больше чем он. Ан-кайдин никогда не убивает.
Я взглянул на круг.
— На Севере хоронят мертвых?
— Да.
И я похоронил его под пальмой, под Южным солнцем.
Сидя на своей крапчатой лошади, Дел смотрела на меня сверху вниз.
— Теперь это обычный меч, — уговаривала она меня. — Терон мертв. Только он знал настоящее имя клинка, и для тебя меч никогда не станет яватмой, но… это хороший клинок, хоть и без магии. А что еще нужно танцору.
— Я знаю, что меч это меч, — я сжимал в руке серебряную рукоять. Холода я не чувствовал. На клинке по-прежнему переплетались незнакомые руны. Если Дел и знала, как их прочитать, мне она о них не говорила.
— Но… это не Разящий.
— Нет, — согласилась она. — Мне жаль, Тигр. Я знаю, чем был для тебя этот меч.
Я вздохнул и все внутри меня болезненно сжалось — Разящего больше нет.
— Да, кувшин с акиви разлился, его уже не собрать.
— Нет, — она посмотрела на Север. — Ну вот все и закончилось. Мне пора ехать. Придется долго пробираться через Пенджу.
— Ты помнишь все знаки, о которых я рассказал?
— Да.
Я кивнул, убрал в ножны мой Северный меч и, вскочив в невысокое седло, подождал, пока жеребец успокоится.
— Уезжай, Дел. Не теряй здесь свои лучшие годы.
— Ладно, — она слабо улыбнулась, — но я еще не так стара.
Конечно. Ей еще далеко до старости. Она даже слишком молода для Юга. Слишком молода для Песчаного Тигра.
С другой стороны…
— Мое предложение остается в силе, — напомнил я. — У тебя еще есть целый год, прежде чем они отправят кого-то за тобой. Я не сомневаюсь, что ты расправишься с любым танцором меча в круге, — я усмехнулся, понимая, что она ждет уточнения «кроме Песчаного Тигра». — Это целый год свободы, Дел. Поехали со мной, и мы предложим кому-нибудь наши мечи.
— Нет, — в ярком свете ее белые волосы сияли. — Надо разобраться с этим раз и навсегда. Может быть мне простят кровный долг… — она нахмурилась. — Я не собираюсь извиняться. Даже перед теми, кому причинила боль, принеся смерть ан-кайдину. Но… лучше побыстрее предстать перед судом. Нельзя же бегать вечно.
Я улыбнулся.
— Хорошо. Нет смысла бегать, если можешь ходить, — я предложил жеребцу повернуть голову в направлении Русали. Для разнообразия он уступил. — Я расскажу об этом Алрику. Думаю, он за тебя переживает.
Дел кивнула.
— Прощай, Тигр. Сулхайя.
— Не стоит благодарности, — я потянулся и шлепнул лошадь по пятнистому крупу. — Отправляйся домой, Дел. Ты теряешь время.
Она повернула мерина и ускакала от меня галопом. Жеребец рванулся за крапчатым, но я натянул повод. Гнедой хотел в галоп. Он должен был догнать, вырваться вперед, доказать свое превосходство.
Я ухмыльнулся.
— А мы с тобой похожи, старик, — я похлопал мощную гнедую шею. — Рад, что я вернулся?
По обычной лошадиной привычке он не ответил. Я натянул повод, поворачивая на восток, и жеребец запротестовал. Мне стоило большого труда не пустить его в галоп. Попробуйте спокойно размышлять, когда лошадь с характером моего гнедого несется галопом. Никогда не знаешь, взбредет ли ему в голову попытаться скинуть тебя через плечо, резко опустить голову или поддать задом. Такие приключения не доставляют радости, не говоря уже о том, что в конце полета можно оказаться в другом мире. Опасаясь за свою жизнь, я заставил жеребца идти шагом. Мне нужно было многое обдумать. Теперь, после смерти Аладара, вернуться в Джулу я не мог. Оставалось только обойти город стороной и ехать в Русали другой дорогой…
Я остановил жеребца и придержал его, хотя он и танцевал и бочил, недовольно фыркая. Всем своим видом он показывал, что мне давно пора было принять решение. Я машинально сдерживал его и смотрел вслед Дел. Не отрываясь. На горизонте еще виднелось облачко малиновой пыли, поднимавшейся из-под копыт ее лошади. Она скакала на Север. Над облачком я разглядел белое пятно ее шелкового бурнуса…
— Аиды, лошадь, если ты ничего лучше не придумаешь… — я повернул жеребца на Север и отдал ему повод.