Робинс Сари. Больше чем скандал

   Осторожно приподняв одеяло, Кэтрин вынула руку. Холодный воздух коснулся ее кожи.
   – Может быть, стоит разжечь огонь? – спросил он.
   – Нет, – ей вовсе не хотелось обозревать сзади его соблазнительные выпуклости, когда он нагнется к очагу. Кэтрин с большим трудом смогла взять себя в руки.
   Первая ложка показалась ей восхитительно вкусной. Каша с маслом и сливками так приятно скользнули в ее горло, что она прикрыла глаза. Внезапно девушка поняла, что Маркус наблюдает за ней, и прикрикнула:
   – Перестаньте за мной следить.
   Он пожал плечами и встал.
   – Как пожелаете. – Подойдя к задернутым красным занавесям, он поднял их, и свет полуденного солнца залил изумрудный ковер.
   Кэтрин отвела глаза от его широкой спины и проглотила вторую ложку каши.
   – И сколько я здесь пробыла?
   – Не очень долго.
   – А точнее?
   Он глянул на нее через плечо.
   – Два дня.
   – Два дня? А как же приют, а дети?
   – Отец сказал, чтобы вы не волновались: он возьмет заботы об Андерсен-холле на себя. Однако он просил передать, что желает вам скорейшего выздоровления.
   Кэтрин почувствовала некоторое облегчение.
   Маркус отвернулся к окну и стал смотреть на улицу. Возможно, постороннему наблюдателю его поза могла показаться расслабленной, но Кэтрин заметила, что Маркус все время оставался настороже.
   Разглядывая его профиль, девушка заметила небольшое утолщение на его носу. Сросшийся перелом придавал лицу молодого человека грубоватое выражение. Однако в лучах солнца, ласкающего его крепкие скулы и смягчающего упрямую линию подбородка, молодой человек выглядел неотразимо привлекательным. В то же время Кэтрин подумала о том, насколько, должно быть, сейчас потрепанный вид у нее самой.
   Внезапно она вспомнила, как ее тошнило вчера вечером. Ведь тогда ее поддерживал… Маркус! О Боже, как унизительно! А если это повторится снова? Нет, она должна запретить себе вспоминать обо всем этом. Поэтому девушка решила сосредоточиться на восхитительной каше, а заодно задать Маркусу еще парочку вопросов.
   – Что со мной случилось?
   Маркус отвел глаза от улицы и повернулся к ней.
   – Я же говорил вам – выстрел выбил кусок кирпичной кладки, а вы стояли точно под ней.
   А, так вот что за пушечное ядро угодило ей в голову!
   – А кто были те люди? – спросила она, облизнув губы.
   – Когда вы появились в переулке, я как раз собирался это выяснить.
   Ложка с кашей замерла в воздухе.
   – Так вы нарочно заманили их в переулок?
   – Да. – Его пронзительные голубые глаза встретились с глазами Кэтрин. – Но я так и не понял, зачем вы последовали за мной.
   Кэтрин уставилась на пустую миску, избегая ответа. «И куда же исчезла каша?» К счастью, Маркус предупредительно приготовил две порции. Она закусила губу, надеясь, что вторая миска предназначалась не для него самого.
   Маркус подошел к Кэтрин и наклонился над ее постелью. Девушка в ужасе отпрянула. Однако он всего лишь убрал пустую миску с колен Кэтрин и заменил ее полной. Ее щеки опять вспыхнули, но она решила больше не изображать из себя пугливого кролика. Маркус мог уже тысячу раз чем-то досадить ей, однако он так и не воспользовался ни одной из этих возможностей. Хотя это вовсе не означало того, что ему можно доверять. И как только он умудряется угадывать, о чем она думает?
   – У вас очень выразительное лицо, – вдруг произнес Маркус, будто снова прочитав ее мысли. – В особенности глаза.
   Кэтрин нахмурилась. Она почувствовала такую досаду, что ей захотелось кричать.
   – Кроме того, – прибавил он, – умение угадывать мысли – моя профессия…
   – Нельзя ли поточнее? – Охваченная гневом, Кэтрин взмахнула ложкой. – Кроме того, может, вы потрудитесь объяснить мне, почему все ваши ответы на мои вопросы столь уклончивы? И к чему эта ложь с ногой? Ведь все окружающие, без сомнения, думают, что вы ранены.
   – Я ловлю шпионов, – Маркус потянулся к подносу и взял кружку. – Чай с молоком и медом?
   Кэтрин ошеломленно заморгала. «Шпионов?»
   Обхватив ее руку широкой теплой ладонью, Маркус дал ей источающую дразнящий запах кружку. Кэтрин неторопливо пила чай, раздумывая над его словами. Что это – еще одна ложь? Но зачем?
   Чай был изумителен. Такого Кэтрин еще не пробовала ни разу в жизни. Приют покупал использованный чайный лист. А этот чай, несомненно, не успел побывать ни в чьей чашке. Слишком изысканный вкус.
   – И каким же способом вы зарабатываете? – внезапно поинтересовалась она.
   – Я получаю офицерское жалованье, – Маркус взглянул ей в лицо, – а кроме этого, занимаюсь еще кое-каким бизнесом. Узнаю, в чем нуждаются люди, и достаю все необходимое. За деньги.
   – И шпионов вы тоже ловите за деньги?
   – Нет, – он резко качнул головой, – шпионов я ловлю ради своей страны.
   – И кого вы намерены поймать на этот раз?
   Маркус быстро отодвинул от очага кресло и поставил возле кровати. Опустившись в него, он скрестил длинные ноги.
   – Одного человека в Лондоне.
   Кэтрин скривилась.
   – Ну конечно….
   Его упругие губы изумленно дрогнули.
   – Вы все еще мне не верите?
   – А почему я должна вам верить? С первого же дня своего приезда вы лгали без остановки.
   Чай напоминал расплавленное золото.
   – И вам безразлично, что отец решил оказать мне поддержку?
   – Ваш отец становится слеп, когда дело касается вас, – непреклонно ответила Кэтрин.
   – И это меня называют циничным!
   – Пожалуй, это самое мягкое слово, которое я могу подобрать.

Глава 15

   Сидя в кресле, поставленном возле кровати, Маркус наблюдал за восхитительной молодой женщиной, пьющей чай. Когда он вкладывал в ее руку чашку, он, в конце концов, понял, что напоминает ему ее кожа, – лепесток розы. И, подобно розе, нежная и мягкая Кэт была окружена шипами.
   Почему она стала такой колючей? И столь подозрительной по отношению к людям? Андерсен-холл – вполне достойное место, куда лучше любого из виденных им приютов. Что же вынудило ее решить, что никто не вправе приближаться к прелестной Кэтрин Миллер?
   Не задумываясь о причинах своего любопытства, Маркус недавно спросил у отца, каким образом эта девушка попала в Андерсен-холл. Из его рассказа молодой человек узнал, что, по словам Кэт, они с братом остались сиротами. Отец и мать Кэтрин были частными учителями в семьях, принадлежавших к высшему обществу, чем и объяснялись хорошие манеры и образованность детей. Потом их отец оказался в долгах, да так основательно, что никто не смог ему помочь. После этого его самого и жену отправили в тюрьму, а дети остались на попечении какой-то приятельницы. В тюрьме их родители скончались от лихорадки, и Кэт решила больше никому не усложнять жизнь и отправилась вместе с братом в приют. Однако все это случилось много лет назад, так почему же в Кэтрин до сих пор столько горечи?
   «Впрочем, горечь – неточное слово», – поправил себя Маркус. Она резка, недоверчива, категорична, но не ожесточена. А кроме того, на редкость привлекательна. Непонятно, почему ни один мужчина до сих пор не сделал ей предложения.
   Умный человек наверняка увидел бы нечто большее, чем небрежно причесанные волосы и скверная одежда. Он смог бы обуздать ее колкий язык. Одна мысль о том, что язычку Кэтрин можно было бы найти иное применение, заставила Маркуса поежиться.
   С самой первой встречи с Кэтрин он пытался побороть вспыхивающие в нем приступы страсти. И вот он оказался с ней наедине, в собственной спальне, и борьба с запретными желаниями превратилась в невыносимую муку. Но если он воспользуется невинной девушкой, оставленной ему на попечение, проклятье падет на его голову.
   Вытянув молочно-белую руку, Кэтрин пыталась поставить пустую кружку на столик. Упрямица. Может быть, если он сосредоточится на ее душе, а не на теле, ему удастся выиграть эту битву.
   Нагнувшись, Маркус взял кружку и поставил ее на поднос. Девушка моментально засунула руку обратно под одеяло.
   Во время своего визита отец посоветовал ему заручиться доверием Кэтрин, рассказав ей всю правду. И, каким бы странным это ни казалось, Маркус решил последовать его совету.
   Он положил руки на подлокотники и выпрямился, словно желая подтвердить этой позой свои самые добрые намерения. С годами он понял: поведение говорящего так же важно, как и его слова.
   – Мой отец посоветовал мне быть с вами столь же откровенным, как и с ним, – начал Маркус. – Он безоговорочно мне доверяет. Кроме того, лорд Уэллингтон устроил небольшой спектакль…
   – Переписка, – выдохнула Кэтрин, и глаза ее широко раскрылись. Если бы она решилась попытать счастья в театре «Друри-лейн», то наверняка потерпела бы фиаско.
   – Итак, вы знаете о письмах, – Маркус покачал головой. – Отец уверял меня, что их никто не видел.
   – Я их не читала, – поспешила заверить его Кэтрин. – Я просто видела, откуда они присланы.
   В сообразительности ей не откажешь.
   – Так вот, я получил тайное задание: уличить человека, изменившего Короне. Это и есть истинная причина моего возвращения.
   Во взгляде Кэтрин все еще сквозило недоверие.
   – И для этого вам необходимо было вернуться в приют?
   – Получая приказ, я спросил о том же.
   Кэтрин поджала губы.
   – Вы не хотели возвращаться домой?
   – Нет.
   – Но все-таки вернулись.
   – У меня не было выбора.
   – Потому что вам приказали? – В ее голосе послышалось сомнение.
   – Мне сделали предложение, от которого было трудно отказаться. – Выполнение задания в Лондоне было ценой жизни капитана Люка Хейза. Хорошо зная Маркуса, его командиры не сомневались, что, согласившись, он выложится весь без остатка.
   Впрочем, приняв их условия, Маркус также добился и своего восстановления в прежнем чине. Более того, Хорас пообещал, что не направит его в тот полк, где служит майор Блакстон.
   – Что же вам предложили? – спросила Кэтрин, тряхнув головой. Ему нравилась ее привычка во всем докапываться до самой сути. По контрасту с глуповатым поведением кое-каких знакомых ему дам, это действовало освежающе.
   «Кэтрин несравненно умнее Анжелики», – подумал Маркус. Хотя его последней любовнице тоже нужно было отдать должное: такие женщины, как она, никогда не будут усложнять жизнь.
   – Так что насчет предложения? – прервав глубокомысленные размышления Маркуса, продолжала настаивать Кэтрин.
   – Предложение? – он отвел взгляд и переменил позу. – Скорее, это была сделка.
   Розовые губы Кэтрин вытянулись в прямую линию.
   – Ну хорошо, – уступил он. – Мой друг попал в беду, и я мог спасти его, только согласившись на их условия.
   Лицо Кэтрин прояснилось.
   – Что же, это первое объяснение, которое не противоречит вашему характеру.
   – Откуда вам известно, какой у меня характер? – изумился Маркус. – В прошлом мы едва знали друг друга, тем более долгое время я вообще отсутствовал.
   – Кое-что не меняется никогда.
   – Что вы имеете в виду?
   – Я говорю об Уилли Лимкине.
   Маркус вспомнил непоседливого желтоволосого паренька, который попался на воровстве соседских цыплят. В наказание он должен был выдержать двадцать ударов розгами и возместить владельцу птиц все убытки. Уилли готов был мужественно принять настигшее его возмездие. Однако все знали, что парень несколько глуповат, и вряд ли он сможет заработать хотя бы несколько пенсов.
   – Вы предложили ему работу… – тихо напомнила ему Кэтрин.
   – Ради бога, парень всего лишь выстирал мою рубашку, – прервал ее Маркус, по-прежнему глядя в сторону. – Сущая безделица.
   – Вы нашли для него полезное дело и дали возможность оплатить ущерб. Вплоть до дня своей смерти Уилли гордился тем, что смог вернуть долг самостоятельно, а не из чьей-то милости.
   – И какие же из этого можно сделать выводы?
   – Когда речь заходит о ваших друзьях, вы придерживаетесь определенного кодекса чести. Поэтому мне кажется, необходимость помочь попавшему в беду другу может быть чуть ли не единственной правдоподобной причиной вашего возвращения.
   – Я очень рад, что вы так считаете, – мрачно откликнулся Маркус, испытавая в глубине души некое удовлетворение. «Хоть какое-то одобрение с ее стороны».
   – И все же я не понимаю, почему ваша миссия привела вас в Андерсен-холл. – Внезапно лицо Кэтрин исказилось от испуга. – Детям что-нибудь угрожает?
   – Нет.
   Черты ее лица смягчились. Она и правда была хорошенькой – сияющие глаза, вздернутый носик, чувственные розовые губы… Интересно, каковы они на вкус…
   Если бы она перестала спорить и трясти поднятым пальчиком или назидательно помахивать ложкой, утверждая свою правоту… Представив эту веселую картину, Маркус немного отвлекся от своих похотливых мыслей.
   – А для чего понадобилось вводить вас в Совет попечителей? – спросила Кэтрин.
   – Чтобы войти в доверие.
   – К кому?
   – А вот этого вам знать не нужно.
   – А вашему отцу известно, кто это?
   – В этом деле он всецело полагается на меня.
   – Что ж, это вполне объяснимо – он недостаточно хитер, чтобы действовать самостоятельно.
   Маркус не знал, возмущаться ему или чувствовать себя польщенным. Хорошо, по крайней мере, что Кэтрин ему поверила. Теперь она знала его тайну, и это воодушевляло.
   Закусив нижнюю губу, Кэтрин продолжала рассуждать:
   – В Совет входят Хардгрейв, Белтон, Фоксвеси, Ренфру, Григгс…
   Отец очень точно обрисовал характер Кэт: она будет искать истину, пока не найдет ее. «Не самое подходящее для девушек качество», – отметил про себя Маркус.
   – Не встревайте в мои дела, Кэт, – предупредил он. – Это очень опасно. Впрочем, вы уже могли в этом убедиться.
   – Большинство попечителей регулярно вносит определенную сумму, – продолжала она, не обращая внимания на его слова. – Она почти никогда не меняется, поскольку неизменен состав попечителей. – Кэтрин поджала губы. – Правда, есть два исключения. Недавно мистер Григгс пожертвовал приюту довольно крупную сумму, в три раза превышающую его ежегодный взнос. С другой стороны, лорд Ренфру сократил свои пожертвования более чем вдвое.
   Маркус уже знал обо всем этом из счетных книг Кэтрин, которые девушка вела с присущей ей аккуратностью.
   – Готова поспорить, что это Ренфру, – заявила Кэтрин. – Григгс – воплощенное «Слава королю!». А Ренфру вечно мечется между разными лагерями. Возможно, кто-нибудь подлил масла в огонь его начинаний?
   Маркус не мог не поразиться тому, как быстро она ухватила суть дела. Однако…
   – Кэт, поймите, мы не дети, играющие в войну. И молодой женщине здесь не место.
   Кэт скрестила руки.
   – Я спасла вам жизнь.
   – Я не нуждался в вашей помощи, – грубовато ответил Маркус. – И до вашего появления прекрасно справлялся в одиночку.
   Кэт передернула плечами:
   – Пять мужчин против одного. Да, конечно, вы отлично бы справились и без меня…
   – Благодарю вас за лестную оценку.
   – Насколько мне помнится, один из них даже целился в вашу спину из пистолета, и это именно я обезвредила подонка.
   Маркусу было очень приятно, что она на этот раз обозвала подонком не его, а кого-то другого. И все же…
   – Кроме того, – добавила Кэтрин, – если одного из членов Совета уличат в предательстве, сочтут угрозой Британии… для Андерсен-холла настанут тяжелые времена.
   Они помолчали.
   – Быть может, вам удастся уличить и обезвредить предателя где-нибудь на стороне? Так, чтобы никто не узнал о его грязных деяниях? – с надеждой спросила Кэтрин.
   – Мои командиры настроены очень серьезно. И прежде чем что-либо предпринять, мне необходимо будет заручиться весомыми, неопровержимыми доказательствами. – Маркус нахмурился. – До этого момента я должен проявить предельную осторожность.
   – Неважно, сумеете ли вы действовать скрытно или нет, если обнаружится предательство, пятно ляжет на весь Андерсен-холл. – Лицо Кэтрин исказила тревога.
   – Андерсен-холл – почтенное учреждение. Приют уцелеет в любом случае.
   – Не ждите, что я стану кривить душой и допушу, чтобы страдали любимые мною люди. – Голос Кэтрин возмущенно зазвенел. – Этого больше не повторится.
   – Не повторится?
   Избегая его взгляда, Кэтрин сердито пробубнила:
   – Если я буду в состоянии помочь Андерсен-холлу, то не останусь в стороне.
   Маркус решил не обращать внимания на этот взрыв эмоций. Важнее всего было достичь взаимопонимания, а она пока абсолютно не желала идти ему навстречу.
   – Подумайте, Кэт. Когда мой отец узнал о вашем ранении, у него едва не случился сердечный приступ. – Маркус не стал вдаваться в подробности и описывать ужасное состояние Урии Данна. – Он попросил меня дать слово, что я позабочусь о вас. Однако если вы вобьете себе в голову, что должны участвовать в военной операции, я не смогу сдержать свое обещание.
   – Но я могу помочь…
   – Каким образом? – мягко поинтересовался он.
   – Спросите директора Данна – я отлично разгадываю любые головоломки.
   – Но это не игра, Кэт…
   – Ну что же… Я наверняка раздобуду много интересных сведений, если смогу присутствовать на заседаниях Совета. Вы же знаете, я вполне сносная актриса.
   Маркус расхохотался. Он просто не сумел сдержаться. Глубокий, рокочущий звук, возникший где-то в глубине, вырвался наружу. Маркусу было так приятно, он и не помнил, когда в последний раз смеялся так искренно.
   Кэт нахмурилась.
   – Но это правда. И директор Данн, и миссис Нейгел того же мнения. И доктор Уиннер…
   Смех Маркуса стал еще громче.
   – Нет, правда, я хорошо играю, – огрызнулась Кэтрин. – Но только не в вашем обществе.
   Успокоившись, Маркус поднялся и взял поднос.
   – Мне нужно отнести его обратно на кухню. Могу ли я сделать для вас что-нибудь еще, пока у меня есть такая возможность?
   Кэт молча хмурилась.
   Улыбка Маркуса стала шире:
   – О Кэтрин, простите, но я смеялся от всей души впервые за долгие месяцы. Это было чудесно.
   – Что ж, я рада за вас. Но смеяться над людьми нехорошо.
   – Не воспринимайте это на свой счет, Кэт, – Маркус попытался согнать с губ улыбку. – Разве я мог посмеяться над вами?
   Кэтрин отвела глаза в сторону. Предложение Маркуса было как нельзя более кстати, ей действительно кое-что было нужно.
   – Пожалуйста, Кэт, скажите, чем я могу вам помочь?
   – Я бы хотела… – Кэтрин так озабоченно кусала губу, что Маркусу вновь пришлось спрятать улыбку.
   – В чем дело? Говорите смелей.
   – Я бы хотела принять ванну.
   Лицо Маркуса вытянулось.
   – Это возможно? – Кэт взглянула на него из-под густых ресниц.
   Ради такого взгляда можно пожертвовать жизнью.
   – Ваше желание для меня закон, – пробормотал Маркус.
   Кажется, скоро его чувства будут подвергнуты очередному испытанию.

Глава 16

   Стараясь не задумываться о том, что сейчас должно будет произойти, Маркус произвел ревизию находящихся в его распоряжении вещей. Одеяла, полотенца, купальный халат, мыло, небольшая ванна с водой и кувшин. Этого должно было быть достаточно.
   Подойдя к камину, Маркус подбросил в пылающий огонь еще одно полено. Ощущая на своей спине взгляд Кэт, он установил ширму так, чтобы заслонить пространство перед огнем.
   Произведя все эти манипуляции, молодой человек обернулся. Кэтрин сидела на постели, столь искусно укутавшись в одеяло, что открытым оставалось только одно лицо.
   – Все готово, – объявил он. Кэт встала. Ее щеки ярко алели.
   – Благодарю вас за хлопоты.
   – Что вы, какие хлопоты, – солгал Маркус.
   В пансионе, предназначенном исключительно для мужчин, ванну принимали в особой комнате возле кухни. Но для Кэтрин такой вариант был совершенно неприемлем. Сложнее всего оказалось с самим корытом. Та огромная бадья, в которой обычно мылись мужчины, застряла бы на узкой лестнице. А вот детская ванночка, случайно оказавшаяся в номере Маркуса, вполне сгодилась для этого дела.
   Раздобыть мыло и купальный халат, подходящий для леди, было проще всего. Впрочем, Маркус предпочел бы не упоминать, с какой тщательностью он перебрал имеющиеся у него куски душистого мыла, чтобы отыскать именно то, которое могло бы понравиться Кэтрин.
   Девушка встала и направилась к ванне, однако одеяло обхватывало ее слишком плотно, и ей пришлось передвигаться крохотными и семенящими шажками.
   – Я буду в том углу, – Маркус указал на пустое кресло. – На тот случай, если вам что-нибудь понадобится.
   Приблизившись к плотной красно-фиолетовой ширме, Кэтрин повернулась к нему.
   – Я понимаю, вам необходимо находиться здесь, ведь мне может внезапно понадобиться помощь… – пробормотала она. – Однако это так… странно.
   – Вы хотите, чтобы я ушел?
   Кэт уставилась в пол.
   – Когда я вставала с постели, у меня закружилась голова.
   – А сейчас? – спросил он озабоченно.
   – Сейчас лучше. Но головокружение то проходит, то накатывает вновь.
   – Это продлится еще пару дней, Кэт, – мягко пояснил он. – Потерпите немного.
   Кэт скорчила гримасу:
   – Боюсь, из меня выйдет скверный пациент. Я ненавижу болеть и с трудом переношу физическую слабость.
   – Мой военный опыт научил меня одной простой истине: когда мои физические силы подорваны, я не могу выполнить задание должным образом. И поэтому при любой возможности я стараюсь дать своему телу отдых.
   – Это правильно, – пробормотала Кэтрин. – Но вы уверены, что вам будет удобно остаться?
   – Конечно. У меня есть книга, чтобы скоротать время.
   Рука Кэтрин погладила темную панель.
   – Какая красивая шелковая ширма, и этот цвет… что-то между фиолетовым и красным…
   – Я не помню, как назвал этот цвет продавец. Я просил самую плотную из имеющихся.
   Кэтрин поперхнулась.
   – Я стою вам кучу денег, Маркус…
   – Это деньги Короны, Кэт. Я не истрачу ни фартинга, – солгал он. – Отправляйтесь принимать ванну.
   Отойдя в угол, Маркус достал из своего портфеля один из гроссбухов Андерсен-холла и уселся в глубокое кресло. Опустив глаза в книгу, он уточнил:
   – У вас есть все что нужно?
   – Да. Мне очень нравится такое мыло. Апельсиновое, да?
   Маркус улыбнулся:
   – Рад, что вам оно понравилось. Я не смог найти лимонное и решил, что это тоже подойдет. – Удержаться и не окинуть комнату взглядом оказалось сложнее, чем он думал.
   – Оно мне понравилось.
   Маркусу оно тоже нравилось. Сильный, приятный аромат распространился вокруг. Молодой человек скрестил ноги и постарался не смотреть в сторону ширмы.
   «Декабрьские взносы, – прочитал он, – колонка один».
   Звуки переливающейся воды и потрескивание огня прервали его мысли.
   Внезапно Маркусу стало жарко, и он расстегнул воротник.
   Раздался громкий плеск и дразнящий вздох восхищения. Все мысли о пожертвованиях вылетели у него из головы. Искушение подсмотреть было слишком велико, и Маркус огромным усилием воли заставил себя закрыть глаза. Не попытаться ли вздремнуть?
   Откинувшись, он вытянул ноги и устроился поудобнее, намереваясь немного поспать. На фронте Маркус умудрялся засыпать при любых обстоятельствах. Поэтому задремать в теплой комнате, в удобном кресле и в безопасности для него не должно составить труда.
   Однако соблазнительные всплески воды дразнили его слух, а аромат апельсина терзал обоняние. Маркус представил, как вода стекает по нежной коже Кэтрин. Внезапно ему захотелось стать этой водой. Или же, наоборот, высушить мокрую кожу девушки сотнями поцелуев.
   Маркус судорожно сглотнул. Нужно было немедленно изгнать эти похотливые мысли. Кэтрин – больная, доверенная его заботам. Он способен на большее, нежели проделки проказливого школьника.
   – Ой!
   Маркус открыл глаза и выпрямился:
   – Что-то не так?
   – Нет, я просто ударилась локтем.
   – Надеюсь, ничего страшного… – слова замерли у него на губах. Золотой отблеск огня, упавший на ширму, в мельчайших подробностях обрисовал чудесный силуэт девушки.
   Рот Маркуса открылся сам по себе.
   Никогда ранее молодому человеку и в голову не приходило, что его чувствам будет нанесен столь ощутимый удар, да к тому же с такой поразительной неискушенностью и точностью.
   Маркус перевел дыхание, и его сердце гулко забилось в груди.
   Будучи джентльменом, он должен был бы покинуть комнату. Но как уйти, не объяснив Кэт причину ухода? И кроме того, разве он может, находясь в твердом уме и здравой памяти, оставить ее одну? Ведь в ее состоянии…
   Нет, нужно отвести глаза, нужно читать гроссбух…
   Однако теперь ни за что на свете Маркус не отвел бы взгляд от этого зрелища. Тень Кэтрин грациозно перемещалась по красно-фиолетовой ширме. Мягкие изгибы ее тела, покатые плечи, пышные груди и крепкие ягодицы заставили его напрячься. Непреодолимое желание причиняло боль.
   – Как это странно… – послышался голос Кэт.
   – Что именно? – голос Маркуса срывался.
   Только бы она ничего не заметила! Кэтрин ни в коем случае не должна узнать, какой сладостной пытке он сейчас подвергается. Она будет чувствовать себя такой униженной и никогда не позволит ему к себе приближаться.
   – То, что я принимаю ванну в вашей комнате.
   – Я могу вам чем-то помочь? – Неужели его голос прозвучал так развратно, как ему показалось?
   – Оставайтесь джентльменом, Маркус.
   «Если бы только она знала».
   Раздался плеск воды, Кэтрин поднялась и начала вытирать полотенцем свои упругие соблазнительные груди. Маркус, словно зачарованный, ловил каждое се движение.